Последнее в моей коллекции отдельное иллюстрированное издание "Пиковой дамы" (дальше — в сборниках). Очень большая книга (для рассматривания в живую хорошо, а фото маленькие получаются). Издана недавно.

Художник — из Болгарии. К "Пиковой даме" — это единственный опубликованный у нас цикл зарубежного художника. Сторонний взгляд на нашу классику сам по себе интересен. Ну а тут ещё и стиль у художника оригинальный (да, навевает мысли о компьютерных 3D-персонажах, но для Пушкина это в новинку).

Даю собственное библиографическое описание издания по образцу каталога-справочника.

Пиковая дама. — М.: Росмэн, 2014. — 40 с.; 33 см.

ГЮЗЕЛЕВ Я.: цв. иллюстрированный переплёт, 17 цв. ил.: 14 страничных и на разворот, 3 заставки и концовки.

Тираж 3.000 экз.

На Фантлабе представлен как художник (https://fantlab.ru/art5610), так и его "Пиковая дама" (https://fantlab.ru/edition157096).

О концепции говорить сложно. Художник от наших глубоких и ожесточённых интерпретаций далёк. Он просто рисует — мне кажется, антураж столицы большой славянской империи его привлекает.

Иллюстрации реалистические. Тема карт раскрывается через помещение персонажей в игральные карты. Молодую графиню художник поместил в традиционную зеркальную карту, но эта карта не симметричная: вверху дама пик подмигивает, внизу — хмурится. Сумасшедший Германн — это джокер (многие художники его так представили). А третий образ — нестандартный. Старая графиня на пустых игральных картах. Наверное, это презентация (на титульном листе) своеобразной трёхмерной техники рисунка у Гюзелева.

Пушкин в иллюстрациях присутствует. Но в виде портрета на стене в доме конногвардейца (что исторически абсолютно исключено). Эффект немного комический, спасибо, что художник — болгарин, а то и портрет Сталина могли для колорита поместить (на советских открытках к бытовым праздникам сначала был на стенах квартир, школьных классов портрет Сталина, позже его на портрет Пушкина заменили). Но с портретом — единственный косяк (на детали военной униформы и громадный палаш у военного инженера внимания можно не обращать).

На этой иллюстрации, кстати, заметны некоторые черты фирменного стиля художника: необычный ракурс и выход изображения за рамки.

Пройдёмся по узловым точкам.

Отсутствует эта тема у болгарского художника. Его больше интересует обиход Империи, достигшей зенита и клонящейся к упадку.

Очень показательная для манеры художника сцена. Старуха безобразна, но не мистически, а чисто физиологически. Это, наверное, стиль гиперреализма какого-нибудь.

Призрак графини намеренно лишён каких-либо атрибутов привидения. Но и юмора никакого. Гиперреализм ведь!

Пара иллюстраций посвящена этому событию. Это интересно.

Меня удивляет, что художники не рисуют всех трёх раундов игры Германна. У Пушкина нагнетание атмосферы мастерски показано. Но очень лаконично. Может быть, множество иллюстраций к финальному аккорду нарушило бы темп? Было бы несоразмерно тексту?

В 2010 году помимо дувидовской сюиты иллюстраций к "Пиковой даме" был опубликован ещё один цикл иллюстраций (тоже посмертный). Бывало такое уже с "Пиковой дамой" — в один год два иллюстрированных издания — в 1969 году (Поляков и Епифанов). Пятьдесят лет назад оба издания можно было купить и сравнить. В 2010 году вторая книга, которую сегодня посмотрим, вообще в магазинах не всплывала. И сейчас она очень редко появляется на Алибе. Несколько месяцев висело два экземпляра за тыщу, потом один экземпляр кто-то купил, ну и я второй экземпляр скорее взял. Вот он.

Художник известный — Ю.Игнатьев — был у нас с "Евгением Онегиным" два раза (тут и тут).

Год издания поздний. Поэтому даю собственное библиографическое описание по образцу каталога-справочника.

Пиковая дама. — М.: Палеограф, 2010. — 76 с.; 19,5 см.

ИГНАТЬЕВ Ю.: цв. наклейка на переплёте, иллюстрированные форзацы, 23 тонированных ил. (из них 13 страничных).

Тираж 500 экз.

На Фантлабе книга не представлена.

Для "Онегина" конца пятидесятых сюита Игнатьева оказалась знаковой. Картинки к "Пиковой даме" вроде бы тоже создавались в то время, раз частично демонстрировались "на знаменитой выставке 30-летия МОСХа в 1962 году". Опубликованы полностью были только один раз спустя много лет в нашем редком издании.

Большинство картинок, конечно, тщательно отделаны (из тех, наверное, что выставлялись). Но всё же, как кажется, иллюстрации к "Пиковой даме" не были доработаны именно как цикл: заметна диспропорция в распределении иллюстраций по темам (некоторые очень подробно отражены, другие — вскользь). Вероятно, художник затормозился на стадии выбора вариантов и охладел к самой идее сюиты. Это производит грустное впечатление. Дело не в том, что сюита не была отшлифована (часто издают работы, прерванные смертью художника), а в том, что она была заброшена Игнатьевым.

Ну и редакторы посмертного издания оказались не на высоте. Вот две концовки.

Видно, что художник пробовал, как лучше умершую графиню изобразить в концовке к Третьей главе: с Германном или без Германна. Редактор не стал выбирать. Это ещё ничего — из этого могло бы получиться нечто оригинальное. Умершая графиня в кресле с Германном — это, конечно, конец Третьей главы, там и последняя фраза на это указывает: "Германн увидел, что она умерла". А графиня без Германна подошла бы к концовке четвёртой главы: Германн сбежал из дома, а мёртвая графиня осталась одна. А редактор не в те главы рисунки всунул и получилось совершенно нелепо (особенно учитывая, что текст непосредственно над картинкой всё выдаёт).

Вот какой-то набросок (возможно, к эпиграфу), который сунули в книгу вне всякого контекста.

Так-то я с удовольствием рассматриваю наброски и варианты, но, видимо, наброски хороши, когда они прилагаются к завершённому произведению как дополнение.

На переплёте маленькая картинка (вручную вклеенная) сделана в стиле русского авангарда: у Германна глаз в виде значка масти пик. Но это случайность — внутри традиционная манера, очень спокойная. Эх, жалко!

Пушкин присутствует среди своих героев — это, вроде бы, вторично даже для шестидесятых годов. Но он помещён в самой первой сцене при завязке повести. Слушает рассказ Томского — а потом домой прибежит и сразу запишет. Так что внедрение Пушкина у художника получилось свеженьким. А уж сама картинка по технике — прелесть, глаз радуется.

Вот только эта же картинка помещена редактором не только к первой главе, но и к последней! Ладно, если просто пустоту надо было занять (даже какая-то концепция есть — повесть у Пушкина зеркальная, можно это подчеркнуть прямолинейно). Но ведь, наверняка, не на ту иконку ткнули, а оригинальная иллюстрация, которая полагалась к последней главе, теперь навек для нас пропала. Вот такие выкрутасы очень обидны.

Пройдёмся по узловым точкам. Содержание цикла традиционное, техника — вроде бы не гравюры, но кое-где штриховка как на ксилографиях. Видимо, это какой-то посыл. Если это первая половина 1960-х, когда ещё не были созданы сюиты Епифанова и Полякова, то тогда, возможно, это поклон в сторону ксилографий Кравченко (ещё не были опубликованы, но могли быть известны профессионалам).

Тема подробно развита: такое множество рисунков о XVIII веке было, пожалуй, только у Бенуа. Молодой графине посвящён разворот на форзаце, страничная иллюстрация и концовка всей книги. Рисунки на форзацах по манере отличаются от основного корпуса — и тоже напоминают монохромные картинки Бенуа.

Концовка, на которой отображение в зеркале дамы XVIII столетия. В прибалтийской "Пиковой даме" тоже мотивы зеркал в связи с графиней имеются. Это потому что зеркала связаны с мистикой?

И бродит, и караулит. Игнатьев эту тему отработал шаг за шагом.

На удивление мирная сцена, без уродств.

Рисунок с форзаца. Пистолет должен быть — он в игре теней и света затерялся.

Прекрасная по композиции и по настроению картинка. Причём сделанная в лучших традициях — многие послевоенные художники эту сцену игнорировали, а я, оказывается, соскучился по уютной комнатушке Лизы с полукруглым окном.

Эта иллюстрация очень хороша. Одна из лучших во всём огромном иллюстрированном "пиководамье". Хорошо получился контраст жёсткого чёрного силуэта Германна и аморфных очертаний белого призрака.

Вот как в юношеском цикле к "Онегину" Игнатьев не стал рисовать Евгения на коленях перед Татьяной (чтобы не быть банальным), так и здесь он не стал рисовать Германна за карточным столом. Нашёл драматизм в другой сцене.

Оригинальная, абсолютно новая (и, конечно, постмодернистская) "Пиковая дама" появилась неожиданно. Десять лет ждала издания, и всё равно осталась свежей. Неизвестно, был ли закончен весь цикл иллюстраций (работу художника прервала неожиданная смерть). Издана книга была в 2010 году (на Фантлабе есть: https://fantlab.ru/edition83700).

Вот издание из моей коллекции. Рисунок на лицевой стороне очень эффектный (он и в книге повторён).

Под суперобложкой — уже который раз чёрный переплёт. Чёрный к лицу пиковой даме.

Поскольку книга современная, даю собственное библиографическое описание по образцу каталога-справочника.

Пиковая дама. — М.: РИПОЛ-Классик, 2010. — 48 с.; 24,5 см.

ДУВИДОВ В.: Иллюстрированные цв. суперобложка, форзацы. 20 цв. иллюстраций — 13 страничных, 7 малых (виньетка, заставка, концовки).

Тираж 3.000 экз.

Виктор Дувидов — очень известный и любимый советский художник, оказавший огромное влияние на иллюстрацию в детской книге (художник есть, конечно, на Фантлабе: https://fantlab.ru/art662). Вот примеры его буйного радостного творчества из детских сказок (сканы не мои, поэтому хорошие).

Только Дувидову и оказалось по силам увидеть "Пиковую даму" по-новому. Всё совпало. По форме: манера художника отличается большой свободой, он точно не скован реализмом. По содержанию: Дувидов — иллюстратор книг для детей, поэтому и символизм в книге ясный и светлый. Ну и уровень культуры советского книжного графика оказался очень кстати — задал планку.

Сюита была сделана с учётом будущего макета и со всем уважением к искусству оформления книги: форзацы, концовочки, изящные безделушки...

По концепции: сюита Дувидова — это отказ от реалистично-бытовой трактовке повести, возврат к её мистическому ядру. Но никакой театральщины Дувидов себе позволить не мог (двадцать первый век на дворе!). Пафос старой повести гасится улыбкой изысканного постмодерна.

Вот, например, в духе постмодерна Пушкин-автор непосредственно присутствует в иллюстрациях (помните Тырсу?). Но у Дувидова за Пушкиным охотится вооружённый Германн. Каково?

В первый раз (эта иллюстрация открывает книгу) Пушкину повезло — он притворился памятником, и Германн прошёл мимо. Но во второй раз (эта иллюстрация закрывает книгу) Пушкин расслабился, играя в карты с Ариной Родионовной. Пушкин получил тройку, семёрку, туз (можно разобрать на картинке) и стал отбрасывать тень, похожую на Германна с пистолетом — ну теперь ему от тени Германна не уйти!

Пушкин подан с хорошим чувством юмора, и поскольку он за рамками повести (буквально), то юмористическая линия получилась очень деликатной.

В чём ещё особенности концепции сюиты? Раз на первое место выходит тема судьбы (зелёного сукна), то, например, тема Германна и Лизы оказалась почти незатронутой. Вот единственная картинка из их взаимоотношений. Лица героев заменены символом пиковой масти. Это такой прямолинейный приём, что художника они как личности не интересуют. Фонарь как личность тоже художника не заинтересовал.

(Такие мотивы и сам Пушкин подсказывает: "Увидев молодую девушку, он говорил: «Как она стройна!.. Настоящая тройка червонная». <...> Всякий пузастый мужчина напоминал ему туза". Но эти глюки у Германна будут в самой последней главе (после передачи секрета трёх карт), а не в момент компании по привлечению внимания Лизы).

Далее. В концепцию судьбы хорошо вписывается повышенный интерес к сумасшествию Германна. Этот сюжет Дувидов даёт — и он, действительно, впечатляющий. Цветастая манера художника дала неожиданный эффект. А паук — пиковый туз? Современное такое сумасшествие, учитывающее определённую субкультуру.

По тем ключевым точкам, которые я выбрал, у Дувидова буквальных совпадений немного.

Нет XVIII века у Дувидова.

Вот здесь интересно. Собственно сюжету отвечает картинка, где Германн переходит мостик над канавкой. Классная находка: отражение в воде зеркальное, как на игральной карте (зима, но, наверное, вода не замёрзла пока). Но есть ещё одна картинка: Германн в осеннем Летнем парке. Причём тут на мягкую зиму не подумаешь.

Наверное Германн в Летнем парке — это тоже постмодернизм (до сих пор там только маленький Онегин гулял). Почему осенью? В "Пиковой даме" ведь зима? Потому что осень — это Пушкин, а краски осени — это Дувидов.

Собственно сцены раздевания нет, но состояние графини Дувидов изобразил мастерски.

В этом цикле иллюстраций Германнов с пистолетами переизбыток. Но вот, наконец, Германн с пистолетом в тему попал.

Нет Лизы в мире Дувидова.

Такого Германна-трусишку ещё никто не рисовал.

Формально иллюстрация к последней главе — это несколько игроков без лиц одновременно играют, т.е. это скорее к первой главе. Но в первой главе как раз картинка, более подходящая к одиночной игре Германна (остолбеневший торс над игровым столом). Возможно, здесь присутствует редакторская вольность (книга издана спустя 10 лет после смерти художника, макета не было, картинки абстрактные). Даю обе картинки.

Сюита к "Пиковой даме" — последняя работа Дувидова, т.е. делалась на рубеже тысячелетий. Но в 2000 году цикл иллюстраций никакого издателя, видимо, заинтересовать не мог, даже если бы наследники художника делали предложения (юбилей 1999 года только что прошёл, рынок перенасыщен, авангард какой-то...). Лично для меня эта книга стала знаком того, что издательское дело (не массовое, конечно) выбралось из ямы окончательно (робкие сигналы об этом были где-то с 2004 года, благодаря книгам "Московских учебников"). Книга была встречена спокойно: очень долго лежала в магазинах (лет пять её точно раскупить не могли). Но главное — прорыв был совершён. Думаю, эту сюиту иллюстраций ещё оценят по достоинству.

Ещё одна "Пиковая дама" из восьмидесятых. С прибалтийским акцентом. Издана в Риге в 1988 году.

Поскольку в каталог-справочник издание попасть не успело, даю собственное библиографическое описание.

Пиковая дама. На латышском и русском языках. — Рига, Лиесма, 1988. — 142 с.; 21 см.

НИКИТИН А.: Иллюстрированные тонированные суперобложка, форзацы. Тонированный фронтиспис (портрет Пушкина). Вклейка: 9 тонированных иллюстраций — 3 страничных, 6 на разворот.

Тираж 25.000 экз. Цена 1 руб. 20 коп.

Художник Артур Никитин (Артурс Никитинс, как он в латышском тексте обозначен). Художник есть на Фантлабе: https://fantlab.ru/art2886. Книга на Фантлабе не представлена. В Риге Никитин жил с 1948 года (с 12-летнего возраста), так что с полным основанием может именоваться прибалтийским художником. Очевидно, и его искусство носит черты прибалтийской культуры, которая в СССР серьёзно отличалась от русской и общесоюзной. В прибалтийской графике искали новейшие западные веяния, правда не всегда успешно.

По манере исполнения — иллюстрации Никитина самобытные. По содержанию — тоже видно стремление дать собственные решения, избегая избитых тем и простейшего сопровождения текста. Однако слишком много места отведено передаче атмосферы пушкинского Петербурга, а сцена с Лизой на балу (перед предполагаемым свиданием с Германном) хоть и редкая, но сразу заставляет вспомнить цикл Непринцева 1935 года (см.). Так что по концепции иллюстрации Никитина стоят в ряду бытовых трактовок "Пиковой дамы". Но это, скорее, быт Достоевского.

Интересно, что графиня (в старческом возрасте) изображена свежей милой старушкой. Никитин первый, кто проявил сочувствие к жертве. Интересно также, что на первых иллюстрациях (они все подряд на вклейке идут) дан парный портрет старой графини (она в зеркале отражается) и молодой Лизы (ну больше некому). Старая графиня симпатичнее молодой Лизы (на Лизе уже печать предательства).

А парного портрета Германна и Лизы нет. Ну действительно, Лиза с графиней всю жизнь провела, а с Германном — пару часов в общей сложности. И ничего хорошего Лиза от Германна не получила. Хоть Лиза у Пушкина и тосковала, тяготясь своим положением приживалки, но наверняка потом — за пределами повести — она графиню часто вспоминала и жалела, а Германна постаралась забыть.

Ну ладно, пройдёмся по узловым точкам.

Самого Германна нет, но мизансцена дана его глазами: он видит графиню и Лизу. Много странного, конечно: львы повёрнуты задом к смотрящему, значит он смотрит не со стороны улицы, а со стороны дверей. Какой-то пожилой тип с графиней и Лизой — вряд ли слуга (он в цилиндре). Ну, будем считать, что картинка примерно соответствует нашей точке.

Такой картинки у художника нет. У него графиня симпатичная, а в этой сцене она была бы безобразной.

Пистолета не видно, но он есть — графиня вот только-только умерла.

Эту линию художник полностью игнорирует — картинки нет.

И этой сцены тоже нет: большая редкость для иллюстратора.

Завершающий портрет Германна очень оригинален. Это как будто соединение образа Германна, который ещё играет (момент, когда он понял, что обдёрнулся) и образа Германна, зацикленного на трёх картах в сумасшедшем доме. Очень сильно!

Вот такой цикл иллюстраций получился — любопытствующий взгляд из другой культуры. Этим и интересен.

Очередная "Пиковая дама". Восьмидесятые. Художник Коноплёв. Миниатюрное издание для библиофилов — небольшой по тем временам тираж, высокая по тем временам цена. Вот экземпляр из моей коллекции.

Библиографическое описание даю собственное (в каталог-справочник иллюстрированной пушкинианы это издание не успело попасть).

Пиковая дама. — М.: Книга, 1986. — 238 с.; 10 см. (84х108/128) .

КОНОПЛЁВ А.Г. — иллюстрированная суперобложка, 44 цв.илл. (в т.ч. страничных и на разворот).

Тираж 7.000 экз. Цена 6 руб.

Этого Коноплёва-художника на Фантлабе нет (есть почти полный тезка, но отчество на другой инициал начинается: https://fantlab.ru/art9576 — может где-то опечатка?). Книги на Фантлабе тоже не обнаружил.

В доперестроечные восьмидесятые пришла пора поиска новых форм, наступила переоценка концепции книжной графики. Смена эпох в искусстве — обычное явление (политических потрясений ещё никто не предвидел). Всегда есть знаковые вещи, которые так и просятся под эксперимент. В книжной графике под эксперименты просилась "Пиковая дама". Критики требовали вернуть символизм и зелёное сукно. Но как это могло выглядеть? Издательство "Книга" художникам площадку для экспериментов предоставляло, особенно в малотиражных миниатюрах. Так что картинки в нашем издании — попытка вырваться за пределы традиционной манеры иллюстрирования "Пиковой дамы".

Оригинальность этого цикла — в том, что на иллюстрациях нет ни одной человеческой фигуры, только вещи и пейзажи. Правда, набор вещей беден (в основном подсвечники). Как можно без персонажей обойтись? А вот как.

Играют в карты у конногвардейца Нарумова? Рисуем стол с картами, стулья, а на стульях — накинутые мундиры.

Германн в игре делает первую ставку? Вот зелёное сукно, банковский билет и надпись мелом ("Сколько?" — спросил Чекалинский, — "Извините, я плохо вижу".).

Есть и приверженность традиции. Вот особняк графини (из контекста) — многие его рисовали.

Ну, давайте посмотрим, как художник разрешил выбранные нами узловые точки. Напоминаю: ни одного персонажа в иллюстрациях нет. Только вещи и пейзажи.

Нотр-Дам видно? Значит, Париж, он же Версаль.

Бродит по городу? Вот вид из окна (Нева не замёрзшая — лето, как в опере?), а вот статуэтка Наполеона для непонятливых (по Пушкину, Германн в профиль напоминал Наполеона).

Германна, понятно, не надеялись увидеть, но нет и картинки с пистолетом. Часы, показывающие час ночи, — есть. Поваленные погашенные свечи (типа смерть графини) — есть. А пистолета нет.

На картинке нет привидения — видимо, тоже к одушевлённым предметам приравнено (что небесспорно). Но есть изображение комнаты, в которой мёртвая графиня беседовала с Германном. Блестящий выход из положения...

Что в итоге? Как-то пресновато.

Концепция иллюстраций была незаурядной, но реализация получилась слишком искусственной и умозрительной.

Хотя была ли вообще новизна (оригинальность) в концепции? Вроде бы, проповедь минимализма — но это возрождённые идеи Ю.Тынянова о том, что иллюстрация не нужна произведению, ибо отвлекает от текста. Отсутствие людей на иллюстрациях? Но это напоминает литературные передачи тогдашнего советского телевидения: за кадром читается текст, а камера показывает музейные экспонаты соответствующей эпохи.

Для творческих отношений в авторском праве новизна идеи не столь важна, как новизна формы. Но мастерство исполнения этих картинок...

В общем, знаковой эта книга не стала. Бывают ведь и неудачные эксперименты.