Звонкое стихотворение молодого Пушкина "Песнь о вещем Олеге" — опыт исторического фэнтези. За это мы его и любим, ведь настоящая история — это "Борис Годунов" и "Капитанская дочка", которые даже у светлого Пушкина обращаются кошмаром.
Худ. В.Васнецов (1899)
Художник В.Васнецов — автор знаменитых "Трёх богатырей". Его иллюстрации к "Песни о вещем Олеге" не менее знамениты, чем само пушкинское стихотворение. Первое издание иллюстраций Васнецова было в 1899 г. в виде ширмы (отсюда):
Фантлаб считает, что первое издание было в 1874 году: https://fantlab.ru/edition98651. Скорее всего, это ошибка — ни один другой источник такой даты не подтверждает. Авторитетный каталог-справочник "Пушкин в русской и советской книжной иллюстрации" подробно пишет об издании 1899 года как о работе, сделанной на заказ (т.е. о первом издании):
Сюита Васнецова сохранила популярность вплоть до наших дней. В советское время переиздание осуществлялось фабрикой Гознака (в нескольких вариантах). У меня вот такое издание 1962 года.
Огромная брошюра из плотных листов в мягкой обложке. Репринтом не является, поскольку текст дан в современной орфографии. Но рисованный шрифт сохранён (этот шрифт принадлежит не Васнецову, а другому художнику).
Издание 1899 года
Значение В.Васнецова для развития русского модерна было огромным. Например, Т.Верижникова в монографии-альбоме "Иван Билибин" (СПб.: Аврора, 2001) пишет, что первым моментом в развитии русского модерна было обращение к национальному эпосу, сказкам, былинам как к источникам тем и сюжетов. И именно В.Васнецов, ранее других, на переломе 1870-х — 1880-х годов встал на путь формальной интерпретации наследия искусства языческой и Древней Руси и сумел увлечь за собой многих художников.
Сканы "Песни о вещем Олеге" издания 1899 года даю с сайта РГБ (электронный каталог свободного доступа).
1) Заставка. Один из первых образцов книжной графики русского модерна. Имитация рукописных миниатюр из русских летописей. Единство текста и оформления понимается пока что ещё буквально: не только буквицы, но и шрифт рукописный.
2) Суровые древние русичи. Выход кудесника из тёмного леса навстречу князю, его предсказание — "Примешь ты смерть от коня своего" и прощание суеверного Олега с конём.
3) Тема предсказания, неумолимо сбывающегося. Не успел могущественный князь обвинить кудесника — "лживый, безумный старик" — как змея, выползающая из черепа коня, кусает его.
Иррациональный ужас перед змеями. Даже в наших южных широтах ядовитые змеи не могут убить взрослого здорового человека (опасность представляют змеи из Средней Азии).
4) Тризна по умершему князю. "Князь Игорь и Ольга на хóлме сидят".
5) Концовка. После плоскостных (примета новой книжной графики), но реалистичных иллюстраций, декоративная виньетка. И отдельного схематичного рисунка удостоились две последние всем известные строчки: "Бойцы поминают минувшие дни // И битвы, где вместе рубились они".
Интересная концовка: на первом плане две шеренги бойцов, сражаются лицом к лицу, но внизу символически изображены две грызущиеся собаки, а на заднем плане — возможно, аллегория закатного солнца. Солнце в ужасе.
"Мурзилка" 1937 года
Князья, кудесники, захватнические походы ("твой щит на вратах Цареграда"), антимарксистский фатализм — всё это в январском номере "Мурзилки" за 1937 год.
Неплохое для тогдашней полиграфии воспроизведение картинок Васнецова. Нормально "Серебряный век" вписывался в сталинский предвоенный период (там и Билибин из эмиграции вернулся, что-то рисовал).
Новых довоенных иллюстраций к "Вещему Олегу", насколько мне известно, не было.
Ув. Ivan Novak выкладывает в своём ЖЖ уникальные иллюстрации к Пушкину из зарубежных изданий. Много восточно-европейских. Это огромный пласт пушкинианы, неизвестный в России.
Сказка о золотом петушке (из собрания Ivan Novak)
Я "Золотых петушков" из своей скромной коллекции давно всех исчерпал. В собрании Ivan Novak к "Золотому петушку" — иллюстрации художников восточно-европейских социалистических стран, западно-европейские иллюстрации и иллюстрации российских художников, вышедшие за границей.
Чехословацкое издание времён "соцлагеря". В Шестидесятые годы для советских художников чехословацкая иллюстрация была откровением. Это было знакомство с настоящей передовой европейской графикой. Этот "Золотой петушок" оформлен лаконично. Но какая артистичная лёгкость рисунка!
Ещё одна чехословацкая книжка времён раннего социализма. Здесь всё ярко и торжественно.
Видимо, использованы мотивы застывшей русской иконописи (на первой иллюстрации читается "цар" кириллической допетровской вязью). Но экспрессия не древнерусская — европейская. Наверное, не случайно эти иллюстрации выходили и в Западной Европе — адаптация древнерусской живописи под книжные миниатюры рыцарской эпохи.
Книга из Югославии времён позднего социализма. Югославская графика мне представляется самой гротескной и шутовской из всех восточно-европейских школ. Может, это позднейшее влияние фильмов Кустурицы. Но всё-таки царь Дадон, ковыряющийся в носу — это свежо. И невинная шамаханская царица с печальными глазами выглядит стёбом.
Картинки в самом деле забавные. Нет того почтения к Пушкину, которое иногда сковывает наших художников.
Роберт Гиббонс (Robert Gibbings), Великобритания, 1936
А это английское издание, причём предъюбилейного 1936 года. Хотя и считается, что празднование столетия смерти — советское изобретение, но русские эмигранты тоже 1937 год отмечали. Могла и прогрессивная английская общественность поучаствовать.
Оформление сдержанное, но выдержанное в передовой довоенной манере иллюстрирования.
Модерн себя окончательно изжил, ар-деко — это больше для американцев и итальянцев... Поиски нового британского сдержанного стиля.
Эта английская графика — того же строгого направления, что иллюстрации Р.Кента к "Гавриилиаде" 1929 года (см.)
Книга, изданная на немецком языке в Швейцарии. В 1961 году в Швейцарии техника рисования была близка к технике прогрессивных советских художников. Чехословацкие художники выглядели посовременнее. Ох, наверное, они были тогда образцом не только для СССР, но и для Западной Европы.
А вот прочтение сказки оригинальное. В наших иллюстрациях к "Золотому петушку" закрепились билибинские штампы: царь пеший воет над убитыми сыновьями. А здесь — воет, не сходя с коня.
Въезд царя с шамаханской девицей у нас тоже подаётся чаще всего по-билибински: карета крупным планом с надутым стариком. А здесь — не сразу разглядишь в колонне счастливую парочку.
Мечта советского художника сбылась — его иллюстрации изданы за границей. Правда, уже не в советское время. Коньков — художник старшего поколения (1938 г.р.). Его поиски соответствуют общему тренду поздне-советской иллюстрации. А тренд был такой: очень-очень серьёзные иллюстрации и под старину (в том числе, строгий канон формы).
Причём, это не имитация лубка или иконописи. "Под старину" — это мелкие детали, теснота, широкие рамочки (рамочки ещё считались прогрессивным приёмом).
Ivan Novak пишет, что существует цветной вариант открыток Конькова (тираж 30 экз.). Наверное, в цветном варианте гравюры были бы близки к иллюстрациям художников И. и К. Ершовых, которые часто печатались в книжках для иностранных туристов (см.).
Очень интересная книжка — Болгария в 1946 году ещё не совсем социалистическая страна. А художник — русский белоэмигрант, четверть века проведший вдали от Советской России. Рисунки сделаны уверенной рукой.
В дореволюционной России Лазаркевич как художник не успел проявиться (молод был). Но школа видна — русский модерн.
Причём, это русский модерн, который законсервировался за границей.
И одновременно видишь истоки будущей советской графики 1960-х гг. (через 20 лет появится).
Нет больше СФРЮ. Словения — независимое государство. Но лучшие традиции югославской иллюстрации чувствуются. По содержанию — что-то очень средневековое (и явно не русское, а европейское).
Как я понял, центральное место в ширме занимает панорама. Она не имеет отношения собственно к сюжету "Золотого петушка", но это взгляд с высоты птичьего полёта на землю, где происходит смена всех времён года. Вот такая реконструкция получилась.
1) Начало. Театральный занавес и кусочек неба с птицами.
2) Зимняя заснеженная пустыня, но солнце пригревает и начинается таянье снегов. Работы на пашне, первый зелёный пух и молодой летний лес. Климат южный.
3) Радостное лето. Средневековый город. Сенокос и созревание хлебов. Море, дельфины. А уже и жатва — и к городу идёт какое-то войско. Осень. Нивы голы.
4) Первый снег. А вот уже опять снежная пустыня. На фоне снегов улетает куда-то золотой петушок с маленькими шутами на спине.
Собирание книжек с картинками иногда заставляет задуматься о жизни: побочный эффект коллекционирования.
Когда я недавно разбирался со свердловским юбилейным сборником бажовских сказов 1978 года (и с тонкими книжками, из которых сборник составлен), моё внимание привлекла картинка к сказу "Таюткино зеркальце". На картинке изображён удручённый мужчина и маленькая девочка.
Слева: книжка 1962 г., справа: сборник 1978 г.
Ассоциации с "Серебряным копытцем", которому мы уделили столько времени, возникли сами собой. И эти ассоциации оказались неслучайными.
Говорят, что во всей мировой литературе всего от 20 до 40 сюжетных схем. Если намеренно схематически передать сюжет "Таюткиного зеркальца", то он будет таким: "Живёт семья из двух человек: одинокий мужчина и маленькая девочка. Мужчина берёт с собой девочку в очень опасное место. Там девочка становится свидетельницей чуда. В дальнейшем с ней всё будет хорошо." Такая схема "Таюткиного зеркальца" соответствует схеме "Серебряного копытца".
При этом "Серебряное копытце" — это новогодняя сказка, а "Таюткино зеркальце" — очень тяжёлый рассказ, я бы сказал, страшный рассказ про безысходность. Великий мастер был Бажов, раз смог написать на один сюжет два противоположных по атмосфере произведения. Вот такое литературоведение.
Конечно, "Таюткино зеркальце" — крайнее проявление бажовского "сурового стиля", но ведь именно истории, подобные этой, определяют характер всех "уральских сказов". Да и Хозяйка медной горы — сквозной персонаж — в "Таюткином зеркальце" присутствует (за сценой).
"Таюткино зеркальце" композиционно лишено стройности "Серебряного копытца". Бажов непривычно подробен и избыточен в рамках совсем небольшого рассказа. Хотя все его отступления сами по себе очень любопытны, придётся передать содержание в кратком пересказе. В уме будем держать параллель с "Серебряным копытцем".
1) Как получилось, что мужчина (Ганя) остался один с девочкой (Таюткой)? У Гани жена зимой полоскала рубахи в проруби и соскользнула под лёд. К весне истаяла. Старший сынишка не зажился на свете. Осталась четырёхлетня Таютка. Вот так.
2) Что случилось в забое? Эпоха крепостного права. В шахте по добыче руды грозит обвал. Ганя — отец Таютки — безответный. Его-то в это гиблое место и решил поставить надзиратель (официальное наименование низшей властной должности в горно-заводской иерархии).
3) Как получилось, что Таютку пришлось взять с собой? И раньше её отец в забой брал (присмотр от соседей никудышный был). А тут Ганя представил, что будет, если Таютка совсем сиротой останется. Уж лучше вместе погибнуть.
4) Что с чудом? Главное чудо, что Ганя с дочерью живыми остались. По убеждению всех, это Хозяйка медной горы дитё помиловала. Ну а геологическое чудо — Таютка обнаружила природное огромное зеркало. Взрослые его расчистили, а Таютка нашла точно такое же, но миниатюрное: "Хозяйка медной горы на забаву, а может и на счастье дала".
5) Вот это всё присказка была. А теперь развязка. Надзиратель, чтобы выслужиться, сообщил о диковинке "заграничной барыне" (немке — жене "сысертского барина"). Та спустилась в забой посмотреть и заявила: "Хочу, чтоб это зеркало у меня стояло, потому как я хозяйка этой горы". Настоящая хозяйка — Хозяйка медной горы — таких слов не стерпела. Зеркало плюнуло рудой. Все неприятные персонажи были наказаны. Надзиратель сделался инвалидом (без ног). Барыня после этого одних дебилов рожала. Какой-то, судя по всему, полюбовник барыни без носа остался:
цитата
"ноздри на волю глядеть стали"
Эта жуткая расправа над угнетателями и является единственной моральной компенсацией угнетённым. В классовом противостоянии чуда не произошло, все вороженьки сами собой не сгинули. Хозяйка медной горы дала волю гневу, охраняя свой статус, а не в защиту страдальцев. Да, это вам не великодушный козлик Серебряное Копытце...
Полных циклов иллюстраций к "Таюткиному зеркальцу" я обнаружил только два: уральского художника В.Васильева и знаменитого В.Милашевского. Про Милашевского уже приходилось говорить, что для него иллюстрирование бажовских сказов было случайным событием, о котором он позже не вспоминал. А иллюстрации В.Васильева очень сильные — меня проняли. При этом полное соответствие года выхода иллюстраций эпохе: у Милашевского — типично сталинские иллюстрации (в которых и Милашевского-то почти не видно), а у В.Васильева — типичные "шестидесятнические", когда иллюстрировали классику, а рисовали про современную жизнь.
А "Таюткино зеркальце" отдельной книжкой вышло в 1962 году в Свердловском книжном издательстве (правопредшественник Средне-Уральского книжного издательства). На Фантлабе издание представлено (https://fantlab.ru/edition260725). Художник В.Васильев на Фантлабе представлен: https://fantlab.ru/art22860.
Посмотрим параллельно два этих полных цикла. Первым в паре пусть будет В.Васильев, вторым — В.Милашевский.
Первая картинка (В.Васильева) потрясла меня тем, что она, в общем-то вневременная — точнее, постоянно актуальная. Мужчина со знакомым лицом (на улице такие видишь, если не в зеркале), вечный фасон мешковатой одежды, досчатые стены... Такая обстановка могла встретиться на Урале и в предвоенном 1941 (время написания сказа), и в 1962 (время создания иллюстраций), да и сейчас в сохранившихся бараках можно увидеть то же самое. Всё это передано Васильевым без душещипательных подробностей и без признаков кричащей нищеты. Вот эта обыденность и поражает. У Милашевского — больше отсылок к крестьянскому быту XIX века, но зацепиться на его картинке не за что. Ганя даже не уныл, а плаксив. Таютка чересчур взрослая и хмурая.
Раз уж зацепил меня Васильев, то и в этой его картинке нахожу мастерски переданные совпавшие ощущения промозглой зимы и безнадёжности (со всяким, наверное, было). Ну, и уральский горизонт ("выхода нет") передан точно. У Милашевского — просто унылая парочка по улице идёт.
3) В забое
Здесь только иллюстрации Васильева (их у него к сказу побольше, чем у Милашевского).
Сцены у Васильева вышли чересчур обыденные, хотя они и важны для психологии рассказа. Бажов был уже очень пожилым для той эпохи человеком, когда издал свои сказы. Мудрый, понятно. То, что происходило в забое он описал очень кратко, но мощно. Вот на первой иллюстрации мужики понимают, что Ганя идёт на верную смерть и ребёнка с собой тащит. Они ропщут. Молодой парень вызывается пойти вместо Гани. Реакция мужиков: надо жребий в таких случаях тянуть! позвать надзирателя! сами вытянем! И тут вворачивается потешный старичок и заявляет, что как раз "Ганя умнее нашего придумал. Хозяйка горы наверняка его с дитёй-то помилует. Податная на это, будте покойны".
цитата из П.Бажова
Этим разговором Полукарпыч и погасил у людей стыд. Всяк подумал: "На что лучше, коли без меня обойдется", и стали поскорее расходиться по своим местам
На второй картинке — Таютка обнаруживает природное зеркало. А в гиблом месте взрослых-то двое! Это Ганя и старик Полукарпыч (это его "маленько с шуткой" прозвали за низенький рост).
Центральный эпизод. Когда художники рисуют по условиям издания только одну иллюстрацию к этому сказу, они сцену с зеркалом часто обыгрывают. А наши сегодняшние художники? Таютка смотрится в зеркало. Васильев очень сдержанно рисует момент отражения Таютки. Милашевский этот эпизод делает полностраничной цветной иллюстрацией. Вроде бы Милашевский и ближе к Бажову: зеркало не только увеличивает, но и искажает, а старик шут-шутом. Всё так, но ведь Полукарпыч не только добровольно пошёл в опасное место (типа, провожу), но и работал там вместе с Ганей, т.е. совершал действия, которые должны были спровоцировать обвал. Это героический старик!
Ну и, наконец, сцена с "заграничной" барыней. У Васильева возмездие уже свершилось: руда брызнула из зеркала, Хозяйка медной горы психанула. У Милашевского — барыня ещё глумится.
У Васильева — заставка про рабский труд пролетариата. У Милашевского — концовка, где Таютка глядит из маленького зеркальца (точная копия большого — подарок Хозяйки медной горы). А у Васильева Таютка с маленьким зеркальцем на обложку вынесена.
Сейчас нечасто "Таюткино зеркальце" издают, а иллюстраторы его и раньше не баловали. Наверное, по форме не самый стильный сказ у Бажова. Содержание скомканное (про что вообще история — про Таютку или про барыню?). А только кажется мне, что это очень важный рассказ про русский национальный характер: как выстоять, стиснув зубы. Скоро читателям 1941 года это знание понадобится.
По горячим следам решился сделать сравнение случайных для моего собрания циклов иллюстраций к "Вересковому мёду".
Художник В.Ненов у нас встречался как иллюстратор "Сказки о Золотом петушке" (https://fantlab.ru/blogarticle58512). Художник И.Олейников встречался в связи с его графическим романом по русской народной сказке "Теремок" (https://fantlab.ru/blogarticle57420). Ни в связи с Пушкиным, ни в связи с "Теремком" эти художники не пересеклись. Но общее у них нашлось — это "Вересковый мёд" Стивенсона. Оба цикла иллюстраций новейшие, создавались параллельно. Сравним.
Качество у обеих книг хорошее — теперь это вообще норма для художественных изданий (было бы глупо специально заказать художнику новую сюиту, чтобы напечатать её кое-как).
Издательство: М.: Контакт-культура, 2017 год, 4000 экз. Формат: 84x108/16, твёрдая обложка, 24 стр. ISBN: 978-5-903406-65-4
Аннотация: Замечательная баллада о верности и чести, о тайне, которую нельзя раскрыть врагу, и надо сберечь любой ценой, даже ценой жизни собственного сына.
Комментарий: Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрации И. Олейникова.
У Олейникова в этом издании строгий стиль. Чёрные форзацы, никаких украшательств. Вот фото титульного шрифтового разворота — с самого начала чувствуется класс.
Издательство: М.: АСТ, 2018 год, 2000 экз. Формат: 60x84/8, твёрдая обложка, 32 стр. ISBN: 978-5-17-109527-7
Аннотация: Замечательная баллада о верности и чести, о тайне, которую нельзя раскрыть врагу, и надо сберечь любой ценой, даже ценой жизни собственного сына.
Комментарий: Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрации В. Ненова.
У Ненова иллюстрированные форзацы есть. И дальше вводные листы хорошо украшены.
Баллада повествует об истреблении королём Шотландии «маленького народа» (англ. dwarfish folk), прежде населявшего эти земли, — Стивенсон называет их также «пиктами». Двух последних представителей этого народа, отца и сына, доставили к королю, чтобы они открыли секрет приготовления сладкого хмельного напитка из вереска, причём им угрожают пытками и смертью на костре. Старик-отец соглашается открыть секрет. Однако ему совестно делать это на глазах сына. Поэтому он просит сначала утопить юношу в море. Когда король соглашается и юношу бросают в волны, старик говорит, что ему-то костёр не страшен, но сомневался он в стойкости сына, а тайны он всё равно не выдаст, и она умрёт вместе с ним
Мы все знаем эту балладу в переводе С.Маршака, и, тут уж ничего не поделаешь, она "стала фактом русской культуры" как и маршаковские сонеты Шекспира. Ну, то есть, Cтивенсон здесь вообще не при чём. Перевод Маршака был сделан в 1941 году. До этого балладу (или её ходячий сюжет) в СССР, конечно, знали — но знали немногие. Поэт К.Симонов знал, например. Есть у него довоенное стихотворение про красных республиканцев в фашистской тюрьме "Рассказ о спрятанном оружии" — сюжетная линия один в один как в "Вересковом мёде". Видать, Стивенсон, ещё не был известен всем читателям "Правды". После опубликования маршаковского перевода такой сюжет уже, конечно, было бы невозможно использовать простодушным советским поэтам.
Начнём сравнение.
1) Вводные шесть строф
Подряд все развороты к перм строфам из обеих книг.
1.1) Олейников
У Олейникова — настоящая графика, как её представляют в учебниках: скупость цвета, символизм, текст как элемент иллюстрации.Олейников задаёт торжественный настрой.
Худ. ОлейниковХуд. ОлейниковХуд. Олейников
1.2) Ненов
Ненов рисует подробно батальные сцены. Интересно и масштабно. Но картинки отдельно от текста. И поскольку художник не успевает высказаться, он своими разворотами текст разрывает, ещё более отдаляя его от иллюстраций.
Худ. НеновХуд. Ненов
Худ. НеновХуд. НеновХуд. Ненов
2) Встреча короля с последними медоварами
Концепции подтверждаются: у Олейникова — лаконизм, у Ненова — многофигурные композиции со множеством второстепенных героев.
2.1) Олейников
Худ. ОлейниковХуд. Олейников
2.2) Ненов
Худ. НеновХуд. Ненов
3) Предложение шотландскому королю
3.1) Олейников
Олейников как художник опять смог удивить. В его картинках всегда мелькали весёлые или хотя бы хитрые рожицы. Но в этой книге художник создал настоящую трагедию: улыбкам нет места. Более того, Олейников максимально сгущает краски: главный герой — маленький пикт — имеет отталкивающую наружность. И дело не во внутренней красоте медовара (чего уж красивого в просьбе убить младшого), а в правде: вот оно, лицо священного фанатизма!
Король. Худ. ОлейниковПикт. Худ. Олейников
3.2) Ненов
У Ненова старший медовар — божий одуванчик, прельстивший туповатого короля.
Король. Худ. НеновПикт. Худ. НеновКороль и пикт. Худ. Ненов
4) Финал
4.1) Олейников
Здесь Олейников, при общем лаконизме, показал более подробный видеоряд, чем Ненов.
Худ. ОлейниковХуд. Олейников
4.2) Ненов
Ненову чужды длинные планы по типу Тарковского. Сражений нет — хватит одной картинки.
Худ. Ненов
Концы в воду — чего же боле?
В советское время тоже были циклы иллюстраций (диафильмы и мультики не рассматриваем пока).
У меня есть книжка советских времён с иллюстрациями художника А.Харшака. Эта книжка представлена на Фантлабе, да ещё и с качественными сканами
Издательство: М.: Советская Россия, 1981 год, 300000 экз. Формат: 70x90/16, мягкая обложка, 32 стр.
Аннотация: Замечательная баллада о верности и чести, о тайне, которую нельзя раскрыть врагу, и надо сберечь любой ценой, даже ценой жизни собственного сына.
Комментарий: Стихотворение. Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрации А. Харшака.
Кроме того, на сайте Музея детской книги имеются сканы очень редкой и потому дорогой советской книжки (у меня её нет).
Король и старый пикт. Худ. ХаршакКороль и старый пикт. Худ. Волович
Ну вот такое получилось знакомое всем печальное стихотворение Маршака с очень достойным иллюстративным рядом очень разных художников. И советские, и современные издания — это образцы настоящей книжки-картинки, когда небольшое произведение разрастается за счёт иллюстраций.
Но современные книжки-картинки имеют твёрдую обложку и стоят на парадных полках у взрослых.
Раз уж начали смотреть открытки с иллюстрациями, то открытками и продолжим. Сегодня художник А.Канторов. В числе ведущих книжных графиков он не числится, однако в пушкиниане его фамилия известна. Известна благодаря "Золотому петушку" — три версии иллюстраций у него есть. Во-первых, тонкая книжка-картинка 1961 года. Во-вторых, набор открыток 1962 года — там картинки из книжки, но немного переработанные: композиция, которая в книжке иногда расползается по развороту, вперемежку с текстом, спресованна в один рисунок. В-третьих, был набор открыток 1974 года — там версия "Золотого петушка" с кукольными персонажами.
Книжку я как-то не решился покупать у букинистов: стоит для издания такого уровня слишком дорого (мне в хорошем состоянии дешевле тысячи не встречалась). Сканы этой книжки выложены на сайте "Музей детской книги": https://kid-book-museum.livejournal.com/1....
Открыток 1974 года у меня тоже нет, видимо, на автомате отказывался: "Канторов? Сщас посмотрю — а есть такой, не надо". Сканы этих открыток тоже можно в сети посмотреть: https://sheba.spb.ru/bib/otkr-kantorov-pu....
Так что из всего этого разнообразия у меня есть только набор открыток 1962 года. Ну и ладно, его и посмотрим.
"Сказка о золотом петушке", худ. Канторов, 1962
Развёрнутая обёртка
Сказка о золотом петушке. Набор открыток: Худ. Канторов. — М.: Советский художник, [подп. к печ. 8.I.62 г.].
Тираж 135.000 экз. Цена 20 коп.
Открыток всего десять — необычно, как правило 12 или 16 бывает. На обёртке не указано, сколько должно быть листов. Посмотрел предложения к продаже в Интернете: вроде, у всех десять — так что, комплект полный.
Канторов мне представляется нормальным представителем детской книжной графики/мультипликации 1960-х гг. Эта волна мне нравится, но Канторов как-то уж слишком типичен, никаких уникальных особенностей его манеры не могу определить. Но в этом периоде главное было — избежать пышности позднесталинской иллюстрации. Так что, наверное, это и есть главная особенность канторовской манеры.
1) Зачин — как для мультиков той поры: общий вид, а потом камера будет наезжать.
2) Вручение петушка.
3) Мирная сонная жизнь и её окончание.
4) Царь идёт к месту бойни.
5) Встреча с шамаханской царицей. Вот в этих сценах отчётливо видно уплотнение в открытках первоначальных рисунков для книжных разворотов.
Тема борьбы с алкоголизмом: показано, как упилась царская дружина. Пьянство носило массовый характер во времена царя Дадона. Неприглядное прошлое.
облако тэгов
М.: 
М.: 
