В 2010 году помимо дувидовской сюиты иллюстраций к "Пиковой даме" был опубликован ещё один цикл иллюстраций (тоже посмертный). Бывало такое уже с "Пиковой дамой" — в один год два иллюстрированных издания — в 1969 году (Поляков и Епифанов). Пятьдесят лет назад оба издания можно было купить и сравнить. В 2010 году вторая книга, которую сегодня посмотрим, вообще в магазинах не всплывала. И сейчас она очень редко появляется на Алибе. Несколько месяцев висело два экземпляра за тыщу, потом один экземпляр кто-то купил, ну и я второй экземпляр скорее взял. Вот он.

Художник известный — Ю.Игнатьев — был у нас с "Евгением Онегиным" два раза (тут и тут).

Год издания поздний. Поэтому даю собственное библиографическое описание по образцу каталога-справочника.

Пиковая дама. — М.: Палеограф, 2010. — 76 с.; 19,5 см.

ИГНАТЬЕВ Ю.: цв. наклейка на переплёте, иллюстрированные форзацы, 23 тонированных ил. (из них 13 страничных).

Тираж 500 экз.

На Фантлабе книга не представлена.

Для "Онегина" конца пятидесятых сюита Игнатьева оказалась знаковой. Картинки к "Пиковой даме" вроде бы тоже создавались в то время, раз частично демонстрировались "на знаменитой выставке 30-летия МОСХа в 1962 году". Опубликованы полностью были только один раз спустя много лет в нашем редком издании.

Большинство картинок, конечно, тщательно отделаны (из тех, наверное, что выставлялись). Но всё же, как кажется, иллюстрации к "Пиковой даме" не были доработаны именно как цикл: заметна диспропорция в распределении иллюстраций по темам (некоторые очень подробно отражены, другие — вскользь). Вероятно, художник затормозился на стадии выбора вариантов и охладел к самой идее сюиты. Это производит грустное впечатление. Дело не в том, что сюита не была отшлифована (часто издают работы, прерванные смертью художника), а в том, что она была заброшена Игнатьевым.

Ну и редакторы посмертного издания оказались не на высоте. Вот две концовки.

Видно, что художник пробовал, как лучше умершую графиню изобразить в концовке к Третьей главе: с Германном или без Германна. Редактор не стал выбирать. Это ещё ничего — из этого могло бы получиться нечто оригинальное. Умершая графиня в кресле с Германном — это, конечно, конец Третьей главы, там и последняя фраза на это указывает: "Германн увидел, что она умерла". А графиня без Германна подошла бы к концовке четвёртой главы: Германн сбежал из дома, а мёртвая графиня осталась одна. А редактор не в те главы рисунки всунул и получилось совершенно нелепо (особенно учитывая, что текст непосредственно над картинкой всё выдаёт).

Вот какой-то набросок (возможно, к эпиграфу), который сунули в книгу вне всякого контекста.

Так-то я с удовольствием рассматриваю наброски и варианты, но, видимо, наброски хороши, когда они прилагаются к завершённому произведению как дополнение.

На переплёте маленькая картинка (вручную вклеенная) сделана в стиле русского авангарда: у Германна глаз в виде значка масти пик. Но это случайность — внутри традиционная манера, очень спокойная. Эх, жалко!

Пушкин присутствует среди своих героев — это, вроде бы, вторично даже для шестидесятых годов. Но он помещён в самой первой сцене при завязке повести. Слушает рассказ Томского — а потом домой прибежит и сразу запишет. Так что внедрение Пушкина у художника получилось свеженьким. А уж сама картинка по технике — прелесть, глаз радуется.

Вот только эта же картинка помещена редактором не только к первой главе, но и к последней! Ладно, если просто пустоту надо было занять (даже какая-то концепция есть — повесть у Пушкина зеркальная, можно это подчеркнуть прямолинейно). Но ведь, наверняка, не на ту иконку ткнули, а оригинальная иллюстрация, которая полагалась к последней главе, теперь навек для нас пропала. Вот такие выкрутасы очень обидны.

Пройдёмся по узловым точкам. Содержание цикла традиционное, техника — вроде бы не гравюры, но кое-где штриховка как на ксилографиях. Видимо, это какой-то посыл. Если это первая половина 1960-х, когда ещё не были созданы сюиты Епифанова и Полякова, то тогда, возможно, это поклон в сторону ксилографий Кравченко (ещё не были опубликованы, но могли быть известны профессионалам).

Тема подробно развита: такое множество рисунков о XVIII веке было, пожалуй, только у Бенуа. Молодой графине посвящён разворот на форзаце, страничная иллюстрация и концовка всей книги. Рисунки на форзацах по манере отличаются от основного корпуса — и тоже напоминают монохромные картинки Бенуа.

Концовка, на которой отображение в зеркале дамы XVIII столетия. В прибалтийской "Пиковой даме" тоже мотивы зеркал в связи с графиней имеются. Это потому что зеркала связаны с мистикой?

И бродит, и караулит. Игнатьев эту тему отработал шаг за шагом.

На удивление мирная сцена, без уродств.

Рисунок с форзаца. Пистолет должен быть — он в игре теней и света затерялся.

Прекрасная по композиции и по настроению картинка. Причём сделанная в лучших традициях — многие послевоенные художники эту сцену игнорировали, а я, оказывается, соскучился по уютной комнатушке Лизы с полукруглым окном.

Эта иллюстрация очень хороша. Одна из лучших во всём огромном иллюстрированном "пиководамье". Хорошо получился контраст жёсткого чёрного силуэта Германна и аморфных очертаний белого призрака.

Вот как в юношеском цикле к "Онегину" Игнатьев не стал рисовать Евгения на коленях перед Татьяной (чтобы не быть банальным), так и здесь он не стал рисовать Германна за карточным столом. Нашёл драматизм в другой сцене.

Попрощавшись с Онегиным, показав в прошлый раз одинокий "Домик в Коломне", начал я готовить показ антипода "Домика", но пришлось заказать для этого на Алибе новую книжку. Жду пока (праздники, почта...) — долгий процесс покупать дистанционно по почте у частного продавца. А тут внезапно обнаружил на "Озоне" нового "Онегина" и молниеносно его получил.

Ну что ж, значит он вернулся.

Год издания поздний. Поэтому даю собственное библиографическое описание по образцу каталога-справочника.

Евгений Онегин. — М.: Палеограф, 1999. — 293 с.; 22 см.

ИГНАТЬЕВ Ю.: 77 цв. ил.

Тираж 2.000 экз.

Эта книга долгое время была для меня неуловимой. Впрочем, активно я её не разыскивал, поскольку не мог понять, что там у неё внутри. Подводя в этой колонке итоги своим "Онегиным", я наконец понял, что это издание проиллюстрировал знаменитый Игнатьев, который у меня, конечно, был. Решил, что это просто переиздание (испорченное, как всегда) и вычеркнул книгу из числа "хотелок". Но когда книга появилась на Озоне за сущие копейки — 119 рублей (на Алибе полторы тыщи просят) и, как всегда, без примера картинок, я решил себя перепроверить. Изучил страничку художника на Фантлабе (https://fantlab.ru/art993), где и прочитал ранее упущенное: сюита абсолютно новая, была издана вдовой художника к юбилею Пушкина. Хорошо, что за время проверки не увели книгу...

А когда заказ прибыл, обнаружился ещё и автограф вдовы (нетипично — на последней странице).

Вот так буднично и нежданно случаются очень ценные приобретения. А ведь найти новую полную сюита к "Онегину" — всё равно, как для некоторых неизвестного Рембрандта откопать. Аж обидно — вот если бы гоняться за ускользающим экземпляром пару лет, караулить на сайтах, ковыряться в книжных развалах, облизываться на непомерную цену, грозить кулаком ушедшему поезду. Ух, вот это жизнь... Правда, после таких страстей заполученный шедевр вызывает всегда одно разочарование. А сейчас — наоборот, удивления и радости с каждой минутой всё больше.

Второй вариант, тридцать лет спустя. Первый вариант — юношеский, студенческий — имел большой успех (https://fantlab.ru/blogarticle53591). Больше таких успехов в книжной иллюстрации у художника не было. Второй вариант — поневоле трактуется как попытка превзойти свой же собственный уровень (самому-то художнику хорошо видны все огрехи неопытной кисти). Кажется: уж если тогда пришло признание, то уж сейчас-то — ого-го-го! Но популярность диктуется своими законами, часто и от автора-то независящими — и удачный момент выхода книги в свет здесь немаловажен. Успеха первого варианта повторить, конечно, не удалось бы всё равно, даже если бы успели издать сюиту в благоприятное советское время. Никаких сюрпризов здесь нет: все сюжеты и композиции предсказуемые, техника заурядная.

В первом варианте были черно-белые рисунки (пером, вероятно) и цветные иллюстрации (гуашь). Второй вариант — всё в едином стиле, все картинки цветные (акварель). Вот несколько сопоставлений из Пятой/Шестой главы .

Вот полюбившаяся критикам Зимняя канавка из Восьмой главы.

Видна разница. В первом варианте канавка, действительно, как из волшебной сказки. Во втором варианте — просто лирика.

Кстати, во втором варианте появилось много прелестных городских пейзажей. Вот, например, сколько каналов добавилось к Зимней канавке в одной только Восьмой главе.

Пройдёмся по установленным узловым точкам.

1) Онегин. Крупные портреты вообще из второго варианта исчезли. Но вот Онегин перед финалом.

2) Сон Татьяны. Только в этом варианте появился.

3) Дуэль.

4) Первая встреча.

5) Последняя встреча. В первом варианте Игнатьев этой сцены избежал — ах, молодость, молодость...

Ну что ж, иллюстрации во втором варианте действительно новые (бывает, они просто технически подновленные, как у Тимошенко: https://fantlab.ru/blogarticle53647).

Получилось очень мило и достойно.

На первый взгляд, кажется, что неотличимо от Иткина — одна школа, одна техника, да и художники ровесники. Но всё же у Игнатьева сюита потоньше, попрозрачней — это постепенно раскрывается.

Сегодня очень милый уютный "Онегин" 1959/1961 года. Художник — Ю.Игнатьев, представлен на Фантлабе: https://fantlab.ru/art993.

Книга выходила в суперобложке. Но в моей коллекции — без (слева). Видел позднее полный комплект — но, как всегда, из-за одной суперобложки заново покупать книгу не стал. Люди! Не экономьте на суперах!

Справа — библиографическое описание из каталога-справочника. Добавления: Тираж 45.000 экз. Цена 1 руб. 50 коп.

Официальный год издания — 1959. Но у меня на титуле год издания стоит 1961. Из выходных данных следует, что это год допечатки второго завода тиража (20.001 — 45.000). Долго тянули, но всё же обещанный тираж обеспечили. Позже в советское время стали, по-моему, избегать проставления разных дат на титуле при одном заказе — ставили год выхода в свет отпечатанных экземпляров первого завода.

На Фантлабе это издание не представлено.

Времена "оттепели"... Сталинская гигантомания проходит. Подарочные издания теперь — это маленькие изящные книги. Карманный формат томика — сам по себе признак новизны.

У художника это дипломная работа — и сразу книга в подарочном оформлении! Диплом (за полиграфию, за общее оформление, конечно, но всё же — начинающему художнику такие условия!). Бывают подобные авансы во времена перемен...

В искусстве в это время происходит движение, новые формы книжной графики уже рождаются.

Мне-то кажется, что в этом цикле иллюстраций Игнатьева ни новаторства, ни вызова нет. Но это, наверное, с учётом позднейшего опыта — просто, мы знаем, какие художники стали определять лицо книжной графики 1960-х. Мы знаем также, что иллюстраций в похожей стилистике появилось слишком много. Но надо признать, что произведения, которые считались "серьёзными" остались незатронутыми бурными экспериментами. Наверное, сюита Игнатьева — это максимум, на что оказалась способна "оттепель" в отношении "Онегина". Уйти от закостеневших сталинских форм, добавить, в духе времени, интимности и камерности — уже новое слово.

Важно, конечно, что игнатьевский "Онегин" в новой эпохе появился первым, и стал поэтому, в какой-то мере, символом эпохи. Бывает: ведь "Оттепель" Эренбурга тоже символ, хотя кто теперь станет эту повесть читать? Но иллюстрации Игнатьева и сейчас смотрятся весьма достойно, а современники так вообще этот цикл ценили и понимали его значение. Так, в альбоме "А. С. Пушкин в русской и советской иллюстрации" помещена, конечно, только избранная графика. И вот в этот альбом попала аж целая пара картинок Игнатьева.

В книге всё очень достойно — макет продуман, сам цикл иллюстраций — перемежающиеся чёрно-белые зарисовки (в манере Добужинского) и насыщенные (гуашь!), но не пафосные цветные картинки.

Теперь пройдёмся по контрольным точкам.

1) Онегин. Есть в начале романа и в конце, перед встречей с княгиней. Крупный портрет — в конце. Причём отличий между "ранним" и "поздним" Онегиным нет — будто и не было ничего (видать, это прямолинейный замысел такой — вот, ничего не извлёк... ). Однако это уже было у Константинова (https://fantlab.ru/blogarticle53516) — и даже то, что в последней главе Онегин с лорнетом ("И неотвязчивый лорнет // Он обращает поминутно // На ту, чей вид напомнил смутно // Ему забытые черты"), а это перекликается с первой главой ("Двойной лорнет скосясь наводит // На ложи незнакомых дам").

2) Сон Татьяны. Отсутствует начисто.

3) Дуэль.

4) Первый разговор Онегина и Татьяны.

5) Финальная встреча. Ну, точнее прелюдия...

P.S. В 1999 году был опубликован второй вариант иллюстраций Игнатьева к "Евгению Онегину" (см. тут).