Продолжим обзор отдельных изданий "Пиковой дамы". Вернёмся в довоенное время. После Бенуа (в дореволюционной России в 1911 году) и Шухаева (в эмиграции в 1923 году) отдельные иллюстрированные издания "Пиковой дамы" стали появляться в СССР ближе к пушкинскому юбилею. Сегодня — издание 1935 года. Книжечка уменьшенного формата. Картинок немного. Два художника: неизвестный широкой публике Яр-Кравченко (одна иллюстрация) и очень известный Юрий Непринцев (все остальные иллюстрации).

А известен Непринцев своей станковой живописью — картиной "Отдых после боя (Василий Тёркин)". Эту картину все видели (репродукцию раньше помещали в школьных учебниках по литературе). Но это будет потом (вместе со Сталинской премией), а пока Непринцев — простой график.

Оба художника на Фантлабе представлены, причём Непринцев очень скудно (https://fantlab.ru/art9026), а Яр-Кравченко — пополнее (https://fantlab.ru/art4690). А вот их "Пиковая дама" на Фантлабе не представлена.

Это — книга из моей коллекции. Предусмотрена суперобложка (у меня в ненадлежащем виде, даю чужую фотографию). Даю также библиографическое описание (где расписана принадлежность иллюстраций каждому художнику) из каталога-справочника.

Дополнения к библиографии. Тираж 15.300 экз. Цена 1 руб. 75 коп. (1 руб. + 75 коп. переплёт).

Иллюстрации по технике исполнения очень хорошего уровня, техника обычная для того времени — понятная и простая. Вроде бы не должно быть проблем и с пониманием: вот это Германн, это Лиза... Но содержание цикла показалось мне странным — это содержание то ли небрежно, то ли загадочно.

Смутила первая же картинка в тексте Первой главы. В этой главе только сцены с игроками (мужское общество) и рассказ о молодости графини (XVIII век). На картинке — светская сцена: дамы и кавалеры. Но они одеты по моде XIX века. То есть к содержанию главы картинка никакого отношения не имеет! Что же это тогда? Решил сначала, что советских художников первой волны подвело образование, но быстро разобрался.

В каталоге-справочнике эта иллюстрация — единственная, принадлежащая Яр-Кравченко — названа "На балу". В Первой главе никакого бала нет. Но бал есть в Четвёртой главе: там Лиза танцует "бесконечную мазурку" с Томским (он кавалерийский офицер, пока ещё не ротмистр) и предаётся "мазурочной болтовне" (стулья сюда вписываются — во время мазурки пары чередовали собственно танец и сидение на стульях). На картинке на первом плане — две пары, но Лизы и Томского там нет (Томский был бы в военной форме, а Лиза ещё не танцует — она, видимо, на заднем плане только-только вводит старую графиню). То есть эта зарисовка далеко на периферии сюжета, но всё равно из Четвёртой главы! Скорее всего, поместил эту иллюстрацию в Первую главу редактор.

Становится ясно: в этом издании расположение картинок может быть весьма произвольным.

Издание появилось в переломное время — переломное для восприятия "Пиковой дамы". Ю.Молох пишет, что в 1930-е годы "В книжной иконографии "Пиковой дамы" произошла полная смена декораций..."Пиковую даму" читали не как романтическую прозу, а как еще одну повесть Ивана Петровича Белкина... Новым читателям Пушкина демонизм Германна казался чуждым..." (из книги "Пушкин в 1937 году"). И вот наша "Пиковая дама", сделанная двумя студентами Академии художеств, оказалась очень созвучна этим настроениям. Вот с этой точки зрения — нового отношения к повести — и надо оценить первый (из числа опубликованных) советский цикл иллюстраций к "Пиковой даме".

Придерживаться выработанных нами ключевых "точек" в этом издании смысла нет: слишком мало иллюстраций, и с "точками" они практически не совпадают. Посмотрим подряд четыре оставшиеся иллюстрации, которые сделал Непринцев.

Этой иллюстрацией открывается книга. Спойлер, конечно, но так многие делают... Что нарисовано? Германн ошеломлённый отшатывается от игорного стола, а все зрители издевательски хохочут. Этакое противопоставление: Германн и светская чернь. Студент-художник как-то на автомате это изобразил в соответствии с обрывочными сведениями из советского вульгарно-социологического пушкиноведения — у Пушкина нет ни противопоставления Германна завсегдатаям игорного дома, ни глумления завсегдатаев над Германном. Напротив, в повести совсем другая концепция: "Германн стоял неподвижно. Когда отошел он от стола, поднялся шумный говор.— Славно спонтировал! — говорили игроки.— Чекалинский снова стасовал карты: игра пошла своим чередом". Получается, Непринцев не очень внимательный читатель. Само по себе это вполне простительно: ведь почти все выдающиеся художники рисуют театральные жесты проигравшего Германна, а он у Пушкина, оказывается, стоял неподвижно, а потом просто отошёл.

Но важно отметить: Непринцев вольно обращается с материалом.

Лиза наблюдает из окна за Германном, верит, что она любима и сама уже влюблена. Эта картинка тоже вписывается в новую тенденцию прочтения "Пиковой дамы". Ю.Молок пишет: "Иллюстраторы еще дальше уйдут в петербургский пейзаж, портрет, в партию Лизы и Германна, разыгрывая ее как некое подобие партии Татьяны и Онегина".

Очень необычная композиция. По расположению иллюстрации в тексте — это первая встреча Германна с графиней. Графиня у Пушкина в ужасной форме сидит в креслах "вся желтая, шевеля отвислыми губами, качаясь направо и налево". Не сказано, что она вставала, беседуя с Германном; в критический момент "черты ее изобразили сильное движение души, но она скоро впала в прежнюю бесчувственность". Все художники её и рисуют в кресле (и мёртвую тоже в кресле). Но на этой иллюстрации графиня стоит, и отнюдь не в состоянии старческого маразма. Что же нарисовал художник здесь, в Третьей главе?

Структурный анализ (расположение в тексте) однозначно указывает на то, что это первая встреча Германна с живой графиней. В каталоге-справочнике картинка прямо названа "В спальне графини". Но то, как художник изобразил графиню — как она горда, надменна — свидетельствует в пользу того, что это встреча Германна с призраком из Пятой главы (в самой Пятой главе, где все рисуют призрака, у Непринцева другая тема).

Я выше отметил, что и редактор в книге был странный, и сам художник текст вольно трактовал. Значит, есть две версии. Первая: Непринцев нарисовал встречу Германна с живой графиней, но поскольку показал себя не очень внимательным читателем, то изобразил графиню не в соответствии с пушкинским замыслом. Вторая: Непринцев проявил большую оригинальность, изобразив призрак графини без атрибутов привидения (что не противоречит пушкинскому замыслу), но поскольку у него был редактор, который произвольно распределял иллюстрации, картинка была помещена не туда, и величайшее прозрение молодого художника осталось незамеченным. Какая версия больше нравится?

Прямых доказательств у меня нет. Всё внимательно рассмотрел: не нашёл зацепок, которые однозначно подтвердили бы вариант с призраком. Вот фрагмент настольных часов есть на картинке. На часах — три часа или самое начало четвёртого. Но эта деталь ничего не даёт — в три часа ночи произошли обе встречи Германна с графиней (первая встреча: пробило двенадцать, "первый и второй час утра", подъехала карета, Лиза прошла, графиню раздели, пока все разошлись — как раз беседа состоялась около трёх; вторая встреча: Германн проснулся без четверти три, в это время кто-то заглянул в окно, призрак долго шаркал ногами — к трём часам и разговорился).

Традиционно шагающего по улицам Германна (правда, шагающего не так энергично) художники изображают во Второй главе. Но у нас-то картинка в Пятой главе: по тексту Германн всего-навсего спешит на отпевание графини в собор. Такая иллюстрация очень хорошо укладывалось в новое прочтение "Пиковой дамы" как бытовой повести: простая картинка с гуляющим Германном в главе, где есть и сцены над гробом графини, и явление призрака! Да уж... Если Непринцев сознательно дал к фантастической главе такую картинку, то он — один из самых глубоких интерпретаторов "Пиковой дамы". Всё напряжение Пятой главы передано в напряженной фигуре Германна. Художник мастерски применяет "стратегию непрямых действий", что подвластно только гению.

А может быть и так: Непринцев, как и все, изобразил гуляющего Германна в рамках Второй главы, но редактор сунул эту иллюстрацию в Пятую главу, ориентируясь исключительно на пустые места.

Все же не оставляет чувство, что картинки в этом издании могли перепутаться. Предлагаю реконструкцию.

Вот существующий порядок иллюстраций в книге. Достоинство в том, что иллюстрации равномерно распределены по книге.

А можно было бы пофантазировать и вот такой порядок иллюстраций предположить.