Продолжаем рассматривать иллюстрации разных художников к стихотворению Пушкина "Песнь о вещем Олеге". Сегодня — картинки послевоенного периода (1946-1961). К моему удивлению, изданий набралось довольно много. К моей досаде, ни одного из этих изданий нет в моей коллекции. Пушкина я собирал тщательно, но, видать, отпугивали цены букинистов на тонюсенькие брошюрки сомнительной полиграфии. Так что сегодня — только сканы из Интернета от добрых людей.

Перед самой войной в СССР наметился интерес к военной истории Древней Руси, во время войны этот интерес кристаллизовался. После войны отблески культа Александра Невского и Дмитрия Донского пали и на совсем уж легендарного князя Олега. Тема художниками освоена — главное, что шлемы островерхие.

Вот иллюстрация к истории про Олега из апрельского номера "Мурзилки" 1946 года. И это не пушкинское стихотворение, а изложение по летописным первоисточникам. Рисунок известного советского художника А.Гончарова.

И посмотрим сюиты к пушкинской "Песни о вещем Олеге".

Нашёл на сайте Violity одну практически полностью отсканированную книжку — отдельное издание "Песни о вещем Олеге". Больше нигде в Интернете ничего из этой книжки нет — значит, редкость.

В описании не указывался художник, отсутствовали данные об издательстве и годе выпуска. Датировка условная — довоенная. Однако в каталогах такого довоенного издания нет. Отсутствие выходных данных на обложке и титуле свидетельствует о том, что издание не государственное, а артельное или общественной организации. Видимо, вот это описание из каталога подходит под такую книжку:

Будем считать, что перед нами книга изданная в Ленинграде Пушкинским обществом в 1948 году. Художник мне неизвестный — М.Грачёв. При очень скромных полиграфических возможностях — хорошая школа и большая экспрессия.

1) Мастерство Пушкина: без всякой раскачки сразу переходит к кудеснику из леса. События настолько плотные, что художник расходует на кудесника сразу две иллюстрации.

2) Прощание с конём — и тут же встреча с его останками через много лет (князь Олег стал совсем седым). Необычно в композиции второго рисунка, что много места занимает новый княжеский конь, вставший на дыбы в ужасе (видать, змею почувствовал).

3) Задняя сторона обложки. Видимо, тризна по умершему Олегу (но кто тот могучий старик, сидящий между молодыми Игорем и Ольгой?).

В 1950 году отдельным изданием вышла "Песнь о вещем Олеге" с иллюстрациями известного и плодовитого художника Д.Шмаринова.

Судя по библиографическому описанию, иллюстраций было не очень много.

Небольшие картинки в тексте.

Страничные и полустраничные иллюстрации. Только такие фотографии с неудачного ракурса.

Есть хороший скан страничной иллюстрации — прощание Олега с конём. Цвета яркие, насыщенные. Книжка была отменного полиграфического качества. Правильный академизм Шмаринова приятно радует глаз. Понятен его успех в поздне-сталинское время.

Специалисты, вероятно, отметят, что лошадей Шмаринов рисует лучше, чем В.Васнецов. Хотя для "Вещего Олега" более ценным представляется умение рисовать лошадиные черепа.

В базе Фантлаба отражена книга 1951 года со сканами нескольких иллюстраций: https://fantlab.ru/edition255055.

На титульном листе указано, что иллюстрации выполнил выдающийся советский художник К.Рудаков (умерший за несколько лет до выхода книги), а оформление делала Т.Цинберг. Авторитетный каталог-справочник "Пушкин в русской и советской иллюстрации" считает, что иллюстрации принадлежат Т.Цинберг, а Рудакова вообще не упоминает. Или составители каталога имели какую-то инсайдерскую информацию, или, что более вероятно, техническая ошибка, неизбежная даже для изданий такого рода.

Будем считать, что презумпция авторства на титульном листе не опровергнута. Итак, художник К.Рудаков. Три страничных иллюстрации из четырёх.

Иллюстрации стандартные для позднего сталинского времени — индивидуальность художников была тогда стёртой. Но мягкая рудаковская растушёвка вроде бы подтверждает его авторство.

В 1955 году был выпущен такой сборник пушкинских стихов и сказок с чёрно-белыми рисунками.

В библиографическом описании указаны многие советские художники. Иллюстрации к "Вещему Олегу" — самого Н.Кочергина.

Из шести крупных иллюстраций пять отыскались в Интернете.

1) Конная дружина. Выбор фрагментов для иллюстрирования, в общем-то, типовой. Но вот конницу, несущуюся по полю/степи ещё никто не рисовал. У Пушкина указание на то, что "с дружиной своей, в цареградской броне, князь по полю едет" (а не мчится). Но Кочергин в этот период активно осваивал тему русских богатырей, где коннице положено было нестись вскачь. Думаю также, что к 1955 году в советском обществе появились первые признаки ностальгии по романтике гражданской войны с её конными лавами.

2) Олег и кудесник.

3) Прощание с конём и встреча со смертью.

Иллюстрации правильные и энергичные. Но всё та же поздне-сталинская подгонка разных художников под один стандарт. Вот и в этих рисунках непросто опознать карандаш Кочергина.

А вот издание с ярко выраженной индивидуальностью художника.

1961-й год. "Оттепель".

Макет необычный: узкие полосы иллюстраций вверху и внизу страницы. Но иллюстратор не из новой волны. Перед нами — художник-монументалист А.Бубнов. Хрестоматийной является его картина "Утро на Куликовом поле". Это во многом объясняет тот размах, с которым художник проиллюстрировал стихотворение.

Сканы взяты отсюда: https://kid-book-museum.livejournal.com/9...

1) Кровавые закаты, идолы и полноценное конное войско, идущее среди несжатых хлебов. И вороньё, вороньё... Баталист иллюстрирует фаталиста.

2) Случайная встреча.

3) Речь кудесника — хвалебный гимн воинским подвигам Олега. Набор штампов, который художники игнорировали до сих пор. Но Бубнов видит за этими словесными штампами свои изобразительные штампы: вот морской поход Олега, а вот битва на суше ("и волны, и суша покорны тебе").

4) Прощание с конём на глазах у дружины.

5) Счастливое время для отставного коня: "Теперь отдыхай! уж не ступит нога в твое позлащенное стремя".

6) После окончания похода пирует Олег. И вдруг вспомнил про коня.

7) Точная, согласно Пушкину, локализация места успокоения коня: "На холме, у брега Днепра, лежат благородные кости".

8) Кульминация. Но художник избежал общего плана: если соблюдать пропорции, на этом плане змея, вылезающая из плоского черепа, будет незаметна. Бубнов использует кинематографический приём: отдельно мрачный Олег, отдельно — "гробовая змея".

9) И вновь пир на высоком берегу Днепра.

После того, как мы вспомнили сюжет "Малахитовой шкатулки" благодаря иллюстрациям Г.Мосина (тут), можно вернуться к началу и посмотреть первые иллюстрации к этому сказу.

Сказ "Малахитовая шкатулка" в обязательном порядке присутствует во всех сборниках бажовских сказов (которые, чаще всего, и называются по этому сказу). Вот такая подборка иллюстрированных сборников с 1939 года по 1950 год (год смерти Бажова). Первые издания и современные переиздания.

Первое издание сборника сказов в виде книги вышло в Свердловске в 1939 году под названием "Малахитовая шкатулка". Обычный формат. Книга на Фантлабе: https://fantlab.ru/edition110318.

Первый иллюстратор — местный художник А.Кудрин. Начало его творчества пришлось в аккурат на первые годы Советской власти, но начальные идеи были заложены русским дореволюционным модерном. Кудрин не учился в столицах, его художественное образование было очень скромным — тем удивительнее, насколько это был целостный художник.

К каждому сказу в первом издании полагалось три иллюстрации: по одной заставке, концовке и страничной иллюстрации. Заставки и концовки выполнены в технике силуэта. Страничные иллюстрации на вклейках — монохромные (техника, скорее всего, цинкография, как тогда было принято).

1) Заставка. Девочка Танюшка в подполе (голбце) примеряет на себя драгоценности из малахитовой шкатулки.

2) Кульминация. В царском дворце в Малахитовой палате взрослая Танюшка переходит в другой мир, предназначенный для неё. "Прислонилась к стенке малахитовой и растаяла".

3) Концовка. Если предыдущие сюжетные иллюстрации были ожидаемы, то этот рисунок у других художников нам больше не встретится. А ведь такая концовка поднимает ещё один пласт бажовского сказа. На рисунке — молодой барин Турчанинов смотрит в стеклянную пуговку. После того, как его якобы невеста Танюшка растаяла в малахитовой стене, он подобрал эту танюшкину колдовскую пуговку.

цитата

Глядит — на полу пуговка валяется. Из бутылочного стекла, на простую грань. Вовсе пустяковая. С горя он и схватил ее. Только взял в руку, а в этой пуговке, как в большом зеркале, зеленоглазая красавица в малахитовом платье, вся дорогими каменьями изукрашенная, хохочет-заливается:

— Эх ты, полоумный косой заяц! Тебе ли меня взять! Разве ты мне пара?

А дальше любовь к крестьянке погубила барина.

цитата

Барин после этого и последний умишко потерял, а пуговку не бросил. Нет-нет и поглядит в нее, а там все одно: стоит зеленоглазая, хохочет и обидные слова говорит. С горя барин давай-ко пировать, долгов наделал, чуть при нем наши-то заводы с молотка не пошли.

Такая "Бедная Лиза" навыворот. Или альтернативная "Золушка".

Следующий по времени иллюстрированный сборник сказов под названием "Малахитовая шкатулка" вышел в Москве в военном 1942 году. Художник — К.Кузнецов. Книга на Фантлабе: https://fantlab.ru/edition161623. Фотографии иллюстраций из книги мне предоставил ув. AndrewBV.

К одному сказу — по одной цветной иллюстрации. Художник выбрал сцену примерки девочкой драгоценностей в тёмном подполе.

Девочка в диадеме. Больше никогда Танюшка не избавится от этой диадемы.

Шедевром сталинского книгоиздания считалась "Малахитовая шкатулка", изданная в Москве в 1948 году. Художник В.Баюскин максимально полно демонстрировал поощряемый послевоенный стиль. Книга 1948 г. на Фантлабе: https://fantlab.ru/edition88528. Оригинального издания у меня нет, так и не собрался приобрести: к официозным сталинским иллюстраторам я равнодушен, а у букинистов книга почему-то попадалась редко и задорого. У меня современное переиздание от "Речи", на сей раз шедевр современного книгоиздания. Книга 2016 г. на Фантлабе: https://fantlab.ru/edition198748.

К сказу у Баюскина три полностраничных иллюстрации: одна цветная и две монохромные.

1) Центральной иллюстрацией является сцена примерки девочкой драгоценностей в светлой избе. Простовато по сравнению с загадочной иллюстрацией Кузнецова 1942 года. Но именно эта картинка стала визитной карточкой сказа.

2) Далее Баюскин выбрал для иллюстрации момент встречи Танюшки с молодым барином Турчаниновым. Публичная примерка драгоценностей из шкатулки (больше никто не может на себе показать). Психологически сцена важная — барин на крючке.

цитата

Взяла шкатулку, разобрала уборы, — привычно дело, — и живо их к месту пристроила. Барин глядит и только ахает. Ах да ах, больше и речей нет. Танюшка постояла в уборе-то и спрашивает:

— Поглядели? Будет? Мне ведь не от простой поры тут стоять — работа есть.

Барин тут при всех и говорит:

— Выходи за меня замуж. Согласна?

На рисунке Баюскина Танюшка выглядит доброжелательной. Но у Бажова-то Танюшка держится независимо и грубовато. Её грубость будет дальше идти по нарастающей, в царском дворце заносчивость выйдет за все границы.

3) Последняя страничная иллюстрация — атмосферная. Уральский пейзаж. Угадываем Хозяйку Медной горы и громадную ящерицу. Формально — рисунок к последней строчке о том, что Хозяйка Медной горы двоиться стала.

Очередной томище под названием "Малахитовая шкатулка", выпущенный в Ленинграде в 1950 году. Художница А.Якобсон. Книга на Фантлабе: https://fantlab.ru/edition110501. Нарушая хронологию, перескакиваю сразу в 1950 год, из-за необъяснимого сходства рисунков Якобсон с маленькой сюитой Баюскина.

1) Цветная иллюстрация: девочка в светлой избе склонилась над шкатулкой, примеряет драгоценности, диадему уже надела. Только намётанный взгляд угадает без подписи автора рисунка, всё как у Баюскина.

2-3) Чёрно-белые карандашные заставка и концовка. Те же темы, что и у Баюскина: публичная примерка драгоценностей и двоящаяся Хозяйка Медной горы. Ладно, хоть техника и композиция разные.

После прохода сквозь стену в Малахитовой палате царского дворца Танюшка стала дублем Хозяйки Медной горы. Видать, с самого начала "каменной девкой" была.

Интересная книжка обычного формата была издана в Москве в 1948 году. Книга на Фантлабе: https://fantlab.ru/edition110601. "Профиздат" почему-то. Руководство издательства, наверное, слабо представляло правильную партийную линию в книжной графике. Привлекли натрадиционного художника, скорее даже дизайнера, В.Роскина.

1) Заставка, на которой взрослая девица в одиночестве перед зеркалом примеряет украшения. Лицо холодное, породистое. Под описание бажовской Танюшки больше подходит, чем кругломорденькая деваха у Баюскина.

2) На цветной вклейке — формалистический метод. Едет Танюшка в столицу из сердца Уральских гор и идёт по залам царского дворца.

Парадный сборник к юбилею Бажова, выпущенной в его родном Свердловске в 1949 году. Книга на Фантлабе: https://fantlab.ru/edition110467. Коллектив местных художников. Думаю, что возможность издавать в провинциальном Свердловске парадные книги Бажова очень способствовала формированию самобытной уральской школы книжной графики. К сказу "Малахитовая шкатулка" одна чёрно-белая (обесцвеченная?) иллюстрация художницы Е.Гилёвой.

То, что было центральным и в первом уральском издании "Малахитовой шкатулки": Танюшка тает в стене Малахитовой залы царского дворца.

Это, понятно, самый мистический момент сказа. Столичные иллюстраторы эту мистику проигнорировали — всё девчушек в кокошниках рисовали. А уральские художники упорно к мистическому эпизоду обращались. Свобода провинциальных нравов.

Продолжаем смотреть дополнения к обзорам иллюстраций к пушкинской "Сказке о золотом петушке". Сегодня — случайные находки. Двое известных в своё время западных художников.

"Золотого петушка" иллюстрировал знаменитый представитель стиля модерн (начало XX века) Эдмунд Дюлак. Сказки Пушкина в стиле русского модерна (И.Билибин) известны и воспринимаются чуть ли не как самый адекватный унисон пушкинскому стилю. Интересно, что получилось в стиле западно-европейского модерна.

В Интернете обнаружились хорошего качества сканы из книги, изданной в США в 1950 году: New York: The Limited Editions Club. Прозаический пересказ на английском языке. Автор пересказа не указан. Издание библиофильское. 1500 нумерованных экземпляров, подписанных художником. Комплект из трёх предметов: футляр, папка и книга.

На переплёте — латунный петух. Книга вставляется в папку, а уже папка — в футляр.

К 1950 году интерес к стилю модерн угас. Дюлак, конечно, пережил своё время. Но радует, что он всё-таки был востребован до конца жизни, избежал судьбы Кая Нильсена. А, может, иллюстрации к "Золотому петушку" были случайным заказом (от иллюстрирования-то Дюлак к тому времени давно отошёл, последние 20 лет марками и конвертами занимался). Есть старинный русский поэт с его восточной сказкой (для англоязычного читателя связь "Золотого петушка" с "Легендой об арабском звездочёте" Ирвинга лежит на поверхности). А тут вдруг такой же архаичный художник, который в начале века прославился иллюстрациями к сборнику сказок «Тысяча и одна ночь»...

1) Вступление.

Рисунки Дюлака красивы и техничны. И старомодны.

2) Царь Додон обеспокоен и получает золотого петушка.

Прозаический текст, хоть и идёт по пушкинской канве, всё же не является переводом. Введён новый персонаж, отсутствующий у Пушкина: няня (nurse) царя Додона. Видимо, и акценты кое-где по-иному расставлены. Возможно, какое-то влияние на этот текст оказала буйная фантазия Вилли Погани (1938 год), о котором см. ниже.

3) "Царствуй, лёжа на боку..."

Постель Дадона окружает женская прислуга (мотив, отсутствующий у Пушкина). При таком допущении Дадон выставлен совсем никчемным управленцем (оно, конечно, так и есть, но всё же...). И процедура одевания в доспехи царя Дадона, который сам вынужден выступить с третьим войском в сторону неприятеля — целая операция. Эти навязчивые мотивы тоже были ранее у Погани-художника.

4) Встреча с Шамаханской царицей

Сцена воя Дадона над трупами обоих сыновей осталась в тексте. Шамаханская царица на картинке не одна, а в окружении девичника (у Пушкина более сильный приём: абсолютно одинокая девица в шатре в окружении побитых ратей).

5) Конец царя Дадона.

Звездочёт-скопец требует девицу ("...и зачем тебе девица?"). Сцена убийства звездочёта осталась за кадром, но Золотой петушок уже пикирует на царя Дадона (а девица "хи-хи-хи" да "ха-ха-ха").

6) Орнаментальная концовка.

Мне кажется, такие рисунки вполне могли быть у известных советских иллюстраторов 1970-х гг. — у В.Перцова, например. Подтверждается моё смутное ощущение, что было в Семидесятых мощное воздействие на советскую иллюстрацию не русского (билибинского), а европейского модерна.

Прочёсывая Интернет в поисках завалявшихся "Золотых петушков", вышел на книгу, изданную в США издательством Dover Publication Inc. (2013). Почему-то книги этого издательства продаются в наших магазинах. Когда-то приобрёл републикацию "Онегина" 1943 года (см.). Этот "Золотой петушок" — тоже репринт с издания 1938 года. Интересная специализация у издательства "Довер". Купил я этого американского "Золотого петушка", несколько дней назад он прибыл.

Художник Вилли Погани (Pogány). Изданы на русском языке некоторые пособия художника, где его фамилия стыдливо передана как "Погэйни". Но нет — в начертании Pogány (первоначально — буквы венгерского алфавита) диакритический знак над буквой "а" указывает, что читать надо именно "Погани". Pagan на латыни — это язычник. Отсюда фамилия скрипача Паганини. Вот теперь ещё и художник с древним прозвищем. В русском книжном языке "поганый" — транслитерация латинского термина. То есть первоначально не ругательство, а констатация религиозного статуса в официальных документах.

Погани — сверстник Дюлака, начальный период творчества у них на одни годы приходится. Что-то от модерна есть и у Погани (когда рынок требовал), но в основном это академические иллюстрации (у нас такие Дехтерёв рисовал). Много Погани тут: https://natalyaworobei.blogspot.com/2015/....

На обложке книги значится: "Золотой петушок" авторства Элэйн и Вилли Погани. Но, видимо, Элэйн принадлежит только текст (на всех рисунках стоит имя или инициалы Вилли).

Это не пересказ, это собственная сказка четы Погани по мотивам Пушкина (о чём я не подозревал, принимая решение о покупке).

1) Начинается всё благопристойно. Вот титульный разворот (текста ещё никто не читал).

Слева — толстенький царь Додон вглядывается в Золотого петушка на спице. Цветная картинка в традиционном духе, вполне могла принадлежать кисти русского (советского) художника. Справа — чёрно-белый рисунок. Какой-то утрированный русский боярин (видимо, Гришка Распутин) длань свою простёр над петушком. Понимаем: это маркер русской экзотики для американского читателя. А по существу понятно, что это Звездочёт — причём изображение его в виде дьявольского отродья допустимо как одно из прочтений пушкинской сказки.

2) Показана беззаботная жизнь царя Дадона.

У Пушкина сказка начинается с тревог одряхлевшего царя, но ладно: по сравнению с будущими испытаниями, в начале сказки Дадон, можно сказать, сибаритствовал. Вводится новый персонаж: царская нянька Дуня (Dunya) — она и на картинке изображена. Такие вольности настораживают, но пока не сильно напрягают — видать, няньку вводят во всех американские пересказы (наверное, такой закон). Пока что ещё верим, что перед нами сказка Пушкина.

3) Козни Звездочёта. Оказывается, это злой волшебник. Ладно, Пушкину это не противоречит.

О, "соседи беспокоить стали старого царя". Враги с востока, враги с запада... Это у Пушкина.

Стоп! Пора почитать текст Погани. Оказывается, злой Звездочёт врагов наколдовал. Так-то никто бы на сибарита Дадона войной не пошёл бы. С трудом, но эта версия пока всё ещё укладывается в логику пушкинской сказки.

4) Вручение Золотого петушка.

Вот для чего Звездочёт напугал царя — чтобы всучить ему Золотого петушка. Логично.

Звездочёт магией сделал Золотого петушка и преподнёс его царю Дадону.

5) Петух зовёт на бой.

Рассказ возвращается в пушкинскую колею. Царь Дадон царствует, лёжа на боку (в окружении женской прислуги, между прочим).

Петушок объявляет военную тревогу. Генерал Пушка в панике. Надо собирать войско.

А вот теперь начинается альтернативный рассказ для американцев: как всё было на самом деле.

1) Сыновья царя Дадона повели рать.

А вот и нет. В этой реальности у Дадона не два сына, а один. Да и тот князь Игорь. Должен быть плач Ярославны. Почти что есть такой плач: князя Игоря в поход провожает его возлюбленная княгиня Татьяна (Princess Tatiana). "Ужель та самая Татьяна?".

2) Дадон отправляется на войну.

Вновь начинает пульсировать пушкинская линия. Наследник (пусть даже это князь Игорь) с войском пропал. В поход отправляется отвыкший от ратных дел Дадон.

3) Встреча с Шамаханской царицей.

Дадон видит окаменевшее войско князя Игоря. Окаменевшее, но не перебитое.

Из шатра выходит Принцесса Шамахи, она же Дочь Луны, она же Принцесса Луна.

4) Царь Дадон возвращается.

а) Пушкинская сцена: Дадон и девица в одной коляске.

б) Вместе с царём в столицу возвращается окаменевший князь Игорь и его каменные солдаты.

в) А вот теперь мы видели всё. Заколдованные подданные Принцессы Шамахи вступают в город. Заколдовал их злой Звездочёт.

Внезапно в более-менее средневековую сказку врываются ничем не закамуфлированные диснеевские персонажи. Ничем не ограничен был в своей фантазии Погани-художник.

5) Золотой петушок пикирует со спицы. Внизу — Звездочёт у царской коляски.

Золотой петушок убивает Звездочёта. Оказывается, по версии Погани, Звездочёт превратил в Золотого петушка возлюбленного Принцессы Шамахи. Когда злодей потребовал от царя Дадона отдать ему и саму Шамаху, заколдованный влюблённый не выдержал. Он (Золотой петушок) слетел с высот и ударом клюва убил злого волшебника. Ну а кого? Не царя же Дадона, который устроил ему встречу с возлюбленной.

6) Счастливый конец.

Принцесса Шамаха расколдовала окаменевшего князя Игоря, Золотого петушка и самого царя Дадона (он, как известно по Пушкину, Шамаханской царицей был "околдован").

Князь Игорь женился на Татьяне. Принцесса Шамаха, вероятно, вышла замуж за Золотого петушка. Царь Дадон излечился от любви и отправился дальше спать.

Погани-художника, как и многих, не устроила несообразность пушкинского сюжета. Чей слуга Золотой петушок? Почему он позволил царю убить Звездочёта и только после этого убил самого царя? Почему после двойного убийства пропала Шамаханская царица? Что с Золотым петушком?

Переделка Погани, надо признать, отличается какой-то логикой. Попробуем применить эту логику к пушкинской сказке (отбросив, естественно, диснеевских клоунов).

Ключевой момент: пушкинский Звездочёт создаёт Золотого петушка как приманку для Шамаханской царицы. Становится хотя бы понятно, почему у Пушкина Шамаханскую царицу тянет в столицу дадонова царства — спешит к Золотому петушку (ради этого и престарелого царя обольстила). Скопец требует себе попавшуюся на приманку девицу — так он и планировал. Царь Дадон устраняет скопца. Но теперь сам Дадон мешает счастью влюблённых. Петушок его убивает и исчезает вместе с Шамаханской царицей (чары пропали, и он расколдовался).

Ну вот, теперь остались только лёгкие несообразности, обычные для всякой сказки.

Сказ "Медной горы хозяйка" был для 1936 года странным и даже подозрительным в качестве "рабочего фольклора". Степан сам не додумался обозвать приказчика "душным козлом", эти слова ему Хозяйка медной горы велела передать — он и передал безропотно. Степана выпороли и посадили в забой на цепь. А он там на радость эксплуататорам норму выработки поднял, а потом ещё по личному распоряжению барина небывалые редкости добывал, за что выслужил вольную. Нет борьбы рабочего класса.

И вот в 1939 году Бажов пишет сказ с теми же исходными данными, где героем у него настоящий бунтарь, который поблажек от классовых врагов не получил. Но и спасения в XVIII веке получить было не от кого, кроме как от Хозяйки медной горы. Это сказ "Две ящерки".

Вроде бы и проходной сказ, но захватывающий. Как это частенько бывает у Бажова, интересный историко-социологический очерк резко перетекает в мистическое горно-заводское фэнтэзи. Для советской довоенной литературы это было единичным и очень ярким формально-структуралистическим приёмом. В наши дни этот приём писатели затрепали, но Бажов не устарел.

Художники, которые оставили иллюстрации к "Двум ящеркам" все нам знакомые. От 1930-х до наших дней. В "Двух ящерках" перевешивает историко-социологическая составляющая. Некоторые художники отразили только эту составляющую (Г.Перебатов, В.Панов, А.Белюкин, И.Ушаков).

Бажов формально описывает события XVIII века (причём, второй половины): строительство казной металлургических заводов на Урале и переход их в частные руки. В небольшом округе, который относится к Бажовским местам (окрестности Екатеринбурга в радиусе 50 км) заводчиком-кровопийцем, владельцем крепостных крестьян, был полумифический Турчанинов (конкурент Демидовых и Строгановых).

Первый свердловский иллюстратор А.Кудрин антураж XVIII века вводит на заставке.

Бажов довольно подробно описывает как "немцы" (мастера, выписанные не столько из германских государств, сколько из Швеции) признали заводик бесперспективным (почему казна от него и избавилась), а местные "старички" смогли сделать выплавку металла рентабельной. Поэтому иллюстратор военного времени — В.Таубер — на заставке рисует спесивых опозорившихся "немцев".

Некоторые художники помещает этот и другие сказы в реалии конца XIX века, но как раз с отменой крепостного права промышленность Урала окончательно утратила своё значение (вплоть до первых Пятилеток). Потому у Бажова и нет сказов про вольнонаёмных рабочих, всё про крепостных только.

Владелец рудника и завода Турчанинов просил "старичков" поднять завод, сулил облегчение. "Старичкам" лестно такое внимание, позволили себя облапошить, да других на новые места зазвали (у крепостных рабочих сложный статус был). А облегчение и не наступило. Обманул Турчанинов.

Рабочие пошли к барину Турчанинову напомнить про обещания. Громче всех буянил молодой парень Андрюха, требуя справедливости. Вот эту сходку многие художники советского времени отразили, представив стихийную челобитную как бунт, а то и революционное выступление (у палехских живописцев особенно — там аж казаков с винтовками вызвали для подавления — настоящий 1905 год).

Но поскольку все секреты производства уже стали известными, Турчанинов выпорол всех буйных (кого из "старичков" и насмерть забили). Андрюху тоже жёстко (с солью) выпороли. Он затаился, вошёл в доверие, получил доступ к печам и в отместку барину вывел полностью из строя ("заморозил", "посадил козла") две печи. За это Андрюху "схватили да в гору на цепь" (как Степана в "Хозяйке медной горы").

Андрюха провёл на цепи в забое "полгода ли год". Это медленная смерть.

Прощения Андрюхе не было, да он, видать, и не вымаливал его у барина. Хозяйка медной горы ему тоже не помогала (хотя Перебатов изобразил её в забое на втором плане: смотрит, наблюдает за Андрюхой). И вот именно на Хозяйку медной горы Андрюха и возроптал в конце: "Зря люди про Хозяйку горы сказывают. Будто помогает она... Какая она Хозяйка! Пустое люди плетут, себя тешат".

цитата

Подумал так да и свалился, где стоял. Так в руднишную мокреть и мякнулся, только брызнуло. Холодная она – руднишная-то вода, а ему все равно – не чует. Конец пришел.

Конец Андрюхе пришёл. Однако очнулся он без кандалов на поверхности: травка, солнышко... Какое-то волшебное питьё...

Две ящерки, давшие название сказу, показали Андрюхе тайный путь под землю.

А там — баня, явства... Это, конечно, чертоги Хозяйки медной горы, но сама она не показывается — только две ящерки присутствуют. Любят наши художники показывать, как голодный человек наедается.

Андрюха совершает вылазки на рудник, морозит ещё несколько печей. Поскольку он считается погибшим (заваленным в забое), в ужасе все — и товарищи по работе, и барин. Примечательно, что свои диверсии Андрюха делает самостоятельно — Хозяйки медной горы по-прежнему не видно.

Андрюху начинают выслеживать. Кольцо начинает сжиматься.

Андрюха решает покинуть родные места и гостеприимное подземелье. Тут ему Хозяйка медной горы и показывается. Две Хозяйки медной горы.

Это из оставленного нами на потом сказа "Малахитовая шкатулка". Дочь Степана сама превратилась в Хозяйку медной горы, в ещё одну Хозяйку. Потому и "две ящерицы", что две Хозяйки.

Вот у О.Коровина показана какая-то девчонка в роли Хозяйки медной горы — это он пытается показать младшую Хозяйку (хотя дочь Степана в момент превращения была уже взрослой девушкой).

Позднее, в новой сюите иллюстраций к циклу о Хозяйке медной горы О.Коровин показывает эту Хозяйку в каждом сказе разную, они у него непохожи между собой. И, действительно, у Бажова Хозяйка медной горы многоликая. В сказе "Хозяйка медной горы" она была влюблённо-печальная, в "Горном мастере" будет гневно-ревнивая, ну а здесь, в "Двух ящерках" — лёгкая и спокойная. Коровин её даже слегка кокетливой нарисовал.

Современные интерпретаторы, наверное, могли бы сказать, что вся вторая часть сказа — это предсмертный бред Андрюхи. Если принять эту интерпретацию, то будет объясним резкий перепад между двумя частями сказа. Этим же можно было бы объяснить и умиротворённую двоящуюся Хозяйку медной горы. Такой она никогда не была, но отмучившийся Андрюха такой её увидел — единственную покровительницу крепостных горно-заводских рабочих.

После уральских иллюстраторов сказа "Медной горы хозяйка" вернёмся к столичным изданиям. Хронологически это два прижизненных для Бажова сборника (баюскинский прижизненный сборник мы уже рассматривали) и работы, впервые вышедшие уже в 1960-х гг.

Слева вверху: 1) Бажов П. Живинка в деле. — М.: Профиздат, 1948 (худ. В.Роскин).

Справа вверху: 2) Бажов П. Малахитовая шкатулка. — Л.: Лениздат, 1950 (худ. А.Якобсон).

Слева снизу: 3) Бажов П. Малахитовая шкатулка. — М.: НИГМА, 2012 (худ. Н.Кочергин) + издание тех же иллюстраций в виде набора открыток (М.: Речь, 2016).

Справа внизу: 4) Бажов П. Уральские сказы. — М.: Детская литература, 1979 (худ. В.Панов).

И ещё цифровые копии:

5) Бажов П. Малахитовая шкатулка. — М.: Советский писатель, 1942 (худ. К.Кузнецов). Сканами иллюстраций поделился со мной ув. AndrewBV.

Потрясающе: в 1942 году в Москве выходит иллюстрированный (в цвете) сборник сказов Бажова. Художник К.Кузнецов оказался одним из самых интересных среди сталинских иллюстраторов. Чертовщина его привлекала. Для своей иллюстрации к "Медной горы хозяйке" он выбрал не тему борьбы пролетариата, а отвратительный момент постепенного превращения Хозяйки в ящерицу.

Всё-таки во время Войны в искусстве ослабли руководящие начала.

Интересная книжка вышла в 1948 году в "Профиздате". Вот такая суперобложка:

Когда-то давно увидел пару картинок из этой книги и очень заинтересовался иллюстратором. Книгу приобрёл, долго разглядывал вклейки. Стилистика, совершенно несвойственная для послевоенных сталинских времён. Похоже на рисунки в детской книге 1920-х гг. Так и оказалось: формалист. На сайте "Музей детской книги" пишут (см.):

цитата

После войны Роскин был критикован за формализм в журнале «Крокодил». Поводом послужило интересующее нас издание 1948 года сказов «Живинка в деле» Бажова, в котором критику не понравилось некоторое стилизованное использование приёмов росписи Палеха (а через это и иконописи)

Ну что ж, и такое случилось: Бажов в стиле советского авангарда.

Почему-то абстрактный натюрморт на форзаце точно указывает на уральскую флору (обилие папоротников в лесах). Многое умели авангардисты-формалисты.

Заставка и концовка. Заставка необычна: какие-то атланты поднимают столб на языческом капище (а это из забоя тащат малахитовую глыбу, которая потом в колонну Исаакиевского собора превратится). Концовка подчёркнуто бытовая: Степан под конец повадился с ружьишком по горам бродить).

Ну и цветная клейка, где формалистический метод во всей красе демонстрируется.

Неопытны были функционеры из "Профиздата" в деле иллюстрирования: им велели Бажова издать (ибо гимн труду — профсоюзная тема), они и попросили картинки нарисовать знакомого шрифтолога...

Как много успел увидеть Бажов подарочных изданий своих сказов. Вот последний прижизненный — изданный в Ленинграде в 1950 году с иллюстрациями художницы А.Якобсон. Иллюстрации традиционные для своего времени. Заставка, концовка и цветная картинка, приклеенная к паспарту.

Хозяйка медной горы у художницы окутана дымкой волшебства.

Первое издание сборника, обнаруженное на Фантлабе — аж 1957 год. Видимо, с 1962 года сборник стал выходить с новой обложкой, которая стала привычной и потом дублировалась множество раз при переизданиях (у меня шестое издание 1979 года).

В этом сборнике есть и цветные иллюстрации на вклейках, но к нашему сказу — только чёрно-белые линеарные рисунки, которые свежо смотрелись в эпоху после-сталинской "оттепели". Какая большая разница в технике по сравнению с карандашными рисунками, сделанными лет за семь до того Александрой Якобсон!

В сталинское время "Хозяйка медной горы" помещалась часто где-то в середине сборника (это воля Бажова), но спустя 20 лет после первых публикаций брендом уральских сказов стала именно Хозяйка-малахитница. Её изображение Панов и выносит на шмуцтитул.

Далее несколько сюжетных иллюстраций в тексте.

А вот акценты в главной теме сказа поменялись. Не радостная встреча Степана и каменной бабы, а печальное расставание двух существ, несовместимых друг с другом. Невозможная любовь.

В 1966 году в Ленинграде в издательстве "Художник РСФСР" вышел набор открыток с иллюстрациями к сказам Бажова. В 2012 году эти открытки издательство "Нигма" сделало страничными иллюстрациями и издало с ними книгу, а в 2016 году издательство "Речь" выпустило набор открыток в первозданном виде.

Вот как в масштабе смотрятся книга и открытка.

А вот для сравнения рядышком иллюстрация из книги и открытка. В открытке много дополнительных элементов: рисунки по бокам и внизу, которые в книге разнесены по полям текста и потерялись там.

Ну а по существу, что сказать? Видно, что Кочергин остался глубоко равнодушен к поэтике бажовских сказов. А как плакат к дню горняка хорошая открытка получилась.