Продолжаю обзор иллюстраций к бажовскому сказу "Малахитовая шкатулка". Сегодня — оставшиеся иллюстрации советского периода. Преимущественно это иллюстрации 1970-х — 1980-х гг. Но общее у них не столько исторический период, сколько изменение воззрений на творчество Бажова — оно перестало быть современным, стало восприниматься как классика. А это привело к снижению накала бажовского текста, выталкиванию его в детскую литературу.

1) Малахитовая шкатулка. — М.: Современник, 1977. Изящное подарочное издание уменьшенного формата. Выдающийся художник Б.Диодоров.

2) Сказы. — М.: Советская Россия, 1980. Художники А.Ковалев и Г.Буреев. Палех.

3) Малахитовая шкатулка. — М.: Стрекоза, 2018. Художник с уральскими корнями С.Ковалёв.

Условно поздний СССР. Эта сюита была создана уже в начале XXI века, но С.Ковалёв — советский художник, не изменившей своей манеры. Поэтому помещаю его в обзоре, посвящённом поздне-советскому периоду иллюстрирования Бажова.

4) Уральские сказы. — М.: Детская литература, 1979. Художник В.Панов.

И здесь условно поздний СССР. Бажовский сборник с иллюстрациями Панова у меня 1979 года издания, но по данным Фантлаба, первое издание было аж в 1957 году: https://fantlab.ru/edition125491. Мне кажется, это первое издание для детей (пусть и старшего школьного возраста) таких серьёзных сказов как "Малахитовая шкатулка". Общая тенденция к омоложению возраста читателей Бажова сложилась, тем не менее, чуть позднее. Поэтому обзор иллюстраций Панова среди поздне-советских изданий выглядит оправданным.

5) Каменный цветок. — Киев: Веселка, 1980. Художник Н.Пшинка.

Посмотрим сами иллюстрации.

У Диодорова единый макет для всех сказов: шмуцтитул с миниатюрой, заставка на левой стороне разворота и страничная иллюстрация на правой стороне.

На развороте в одну композицию объединены различные эпизоды сказа (приём старинной книжной миниатюры, иконописи и палехской миниатюры).

Все эпизоды из тех, которые можно детям показывать (без линии полюбовницы молодого барина).

Палехские живописцы. Заставка и одна страничная иллюстрация.

Застывший канон формы. Художники выбрали сцену, в которой женихи сохнут по Танюшке под её окном. Но люди этого мира Танюшку не интересуют.

На картинке девица в окне примеряет драгоценности, в тексте у Бажова — конечно, нет, просто вышивает на свету. Но у палехских художников принято объединять различные эпизоды на одном листе. Будем считать, и здесь такой же приём.

Иллюстрации Ковалёва с некоторым налётом примитивизма. Но у художника советской эпохи это всего-таки осознанный приём, своеобразный юмор. Мне видится и некоторое сходство приёмов Ковалёва с приёмами Г.Мосина (они ведь художники одной условно уральской школы).

На страничных иллюстрациях — поворотные моменты в судьбе Танюшки.

1) Страшное воздействие тайной силы на хитника (от диалектизма "хитить" — похищать, в качестве глагола слово "хитить" позднее будет любимым у деревенских героев Ю.Коваля в цикле "Чистый Дор").

2) Странница показывает Танюшке будущее.

Интересная тема хроно-парадоксов. Девочка не узнаёт себя в будущем, однако строит свою судьбу в соответствии с увиденным и становится той самой роковой красавицей из видения. Странница-колдунья пришла из будущего? Ей надо было показать будущее Танюшке, потому что иначе это будущее не было бы реализовано? Прямо-таки парадоксы "Терминатора". А ведь это 1938 год — СССР — провинциальный писатель пенсионного возраста, никому до того не известный. Кто бы мог подумать.

Иллюстрации Панова в реалистичной манере в технике карандашного рисунка и подкрашенного рисунка тушью оказались вне времени. Лёгкие прозрачные иллюстрации хорошо смотрелись и в 1957-м, и в 1979-м. Позднее Панов совершенствовался, но иллюстрации к Бажову не переделывал — они так и остались юношескими опытами, не очень глубокими, но хорошо подходящими к стандартному детскому восприятию.

1) Карандашные рисунки вроде бы начинают развивать сюжет, но резко останавливаются на сцене, где купцы пытаются купить задёшево шкатулку у Настасьи-погорелицы. Дальше про полюбовниц, а это не для детей.

2) Танюшка блистает во дворце. Выглядит как сказка про Золушку.

Глядя на такую гладкую красавицу Танюшку, нарисованную для юных читателей, вспомнил статью из "Бажовской энциклопедии". Есть прочтение, согласно которому Танюшка — подменыш (нечисть ребёнка в колыбели подменила). Танюшка — дочь Степана и Хозяйки медной горы (любовь-то была у них, но все думали, что платоническая). То, что странница-колдунья — это сама Хозяйка и без того было понятно. Но такое прочтение позволяет понять инородность Танюшки в мире людей и настойчивость, с которой её направляют в Малахитовую палату, сделанную из камня, добытого Степаном.

Подробнейший иллюстративный комментарий к сказу "Малахитовая шкатулка" оказался у Н.Пшинки. Отличный повод проследить связную последовательность эпизодов сказа. По форме же — это типичные того периода рисунки для детской аудитории.

1) Завязка. Степан ещё жив. Напоминание о том, что та самая Шкатулка подарена была лично Хозяйкой медной горы. В канонических сборниках бажовских сказов части маленькой дилогии ("Медной горы хозяйка" и "Малахитовая шкатулка") существенно отдалены друг от друга, почему и требовался краткий пересказ первой части. Среди художников, как мне кажется, никто кроме Пшинки не рисовал Степана для "Малахитовой шкатулки" — он умер в конце первой части при таких обстоятельствах, что видеть его снова живым было очень странно.

2) Примерка драгоценностей Танюшкой — стандартная картинка для маленьких читателей.

3) Танюшка дистанционно воздействует на хитника.

4) Очень много иллюстраций посвящено общению Танюшки со странницей-колдуньей. И это соответствует тому месту, которое данная сюжетная линия занимает в тексте Бажова.

Для начала — появление странницы-колдуньи, которая предложила обучать Танюшку рукоделию. Настасья — мать Танюшки — странницу отговаривает, но та, понятно, принимает все условия: ей надо получить доступ к дублю Хозяйки медной горы.

Отдельно, на страничной иллюстрации — показ Танюшке её будущего.

И внезапное прощание после показа будущего. Странница свою миссию выполнила.

5) Ещё один поворотный момент — пожар (на нём акцентировал своё внимание и Г.Мосин).

После пожара приходится принимать решение, от которого до того Настасья решительно воздерживалась: надо продавать шкатулку. Вокруг крутятся покупатели, предлагающие смешные цены.

6) Шкатулка за 2 тысячи рублей уходит жене нового приказчика — бывшей полюбовнице молодого барина. Линия порочной связи и несчастливой семейной жизни в картинках опускается. Взамен приходится подробно иллюстрировать как паротина супружница шкатулку покупала у Настасьи, да как потом по мастерам бегала, чтобы они ей драгоценности подогнали (а мастера отказывались в священном ужасе).

7) Знакомство приказчика Пароти с Танюшкой. Паротя узнал, что молодой барин собирается забрать у него жену обратно и запил с горя. Собутыльники заводят с ним разговор о Танюшке. Пьянство можно показывать маленьким детям.

Паротя замыслил комбинацию — хочет перевести внимание барина со своей жены на другой объект. Заказывает Танюшкин автопортрет.

8) Встреча Танюшки с барином. Судьба плетёт кружева случайностей, чтобы привести Танюшку в царскую Малахитовую палату.

9) А вот и мимоходная встреча с царицей перед растворением Танюшки в стене Малахитовой палаты.

10) Окончание сцены во дворце с сатирой на дворцовые нравы. Пшинка избегал рисовать сатирические сцены (там для взрослых), но окончание проиллюстрировал — это детям можно.

После исчезновения Танюшки

цитата

Все, конечно, перепугались, а царица в беспамятстве на пол брякнула. Засуетились, поднимать стали. Потом, когда суматоха поулеглась, приятели и говорят Турчанинову:

— Подбери хоть камни-то! Живо разворуют. Не како-нибудь место — дворец! Тут цену знают!

Турчанинов и давай хватать те каменья.

Сказ "Медной горы хозяйка" был для 1936 года странным и даже подозрительным в качестве "рабочего фольклора". Степан сам не додумался обозвать приказчика "душным козлом", эти слова ему Хозяйка медной горы велела передать — он и передал безропотно. Степана выпороли и посадили в забой на цепь. А он там на радость эксплуататорам норму выработки поднял, а потом ещё по личному распоряжению барина небывалые редкости добывал, за что выслужил вольную. Нет борьбы рабочего класса.

И вот в 1939 году Бажов пишет сказ с теми же исходными данными, где героем у него настоящий бунтарь, который поблажек от классовых врагов не получил. Но и спасения в XVIII веке получить было не от кого, кроме как от Хозяйки медной горы. Это сказ "Две ящерки".

Вроде бы и проходной сказ, но захватывающий. Как это частенько бывает у Бажова, интересный историко-социологический очерк резко перетекает в мистическое горно-заводское фэнтэзи. Для советской довоенной литературы это было единичным и очень ярким формально-структуралистическим приёмом. В наши дни этот приём писатели затрепали, но Бажов не устарел.

Художники, которые оставили иллюстрации к "Двум ящеркам" все нам знакомые. От 1930-х до наших дней. В "Двух ящерках" перевешивает историко-социологическая составляющая. Некоторые художники отразили только эту составляющую (Г.Перебатов, В.Панов, А.Белюкин, И.Ушаков).

Бажов формально описывает события XVIII века (причём, второй половины): строительство казной металлургических заводов на Урале и переход их в частные руки. В небольшом округе, который относится к Бажовским местам (окрестности Екатеринбурга в радиусе 50 км) заводчиком-кровопийцем, владельцем крепостных крестьян, был полумифический Турчанинов (конкурент Демидовых и Строгановых).

Первый свердловский иллюстратор А.Кудрин антураж XVIII века вводит на заставке.

Бажов довольно подробно описывает как "немцы" (мастера, выписанные не столько из германских государств, сколько из Швеции) признали заводик бесперспективным (почему казна от него и избавилась), а местные "старички" смогли сделать выплавку металла рентабельной. Поэтому иллюстратор военного времени — В.Таубер — на заставке рисует спесивых опозорившихся "немцев".

Некоторые художники помещает этот и другие сказы в реалии конца XIX века, но как раз с отменой крепостного права промышленность Урала окончательно утратила своё значение (вплоть до первых Пятилеток). Потому у Бажова и нет сказов про вольнонаёмных рабочих, всё про крепостных только.

Владелец рудника и завода Турчанинов просил "старичков" поднять завод, сулил облегчение. "Старичкам" лестно такое внимание, позволили себя облапошить, да других на новые места зазвали (у крепостных рабочих сложный статус был). А облегчение и не наступило. Обманул Турчанинов.

Рабочие пошли к барину Турчанинову напомнить про обещания. Громче всех буянил молодой парень Андрюха, требуя справедливости. Вот эту сходку многие художники советского времени отразили, представив стихийную челобитную как бунт, а то и революционное выступление (у палехских живописцев особенно — там аж казаков с винтовками вызвали для подавления — настоящий 1905 год).

Но поскольку все секреты производства уже стали известными, Турчанинов выпорол всех буйных (кого из "старичков" и насмерть забили). Андрюху тоже жёстко (с солью) выпороли. Он затаился, вошёл в доверие, получил доступ к печам и в отместку барину вывел полностью из строя ("заморозил", "посадил козла") две печи. За это Андрюху "схватили да в гору на цепь" (как Степана в "Хозяйке медной горы").

Андрюха провёл на цепи в забое "полгода ли год". Это медленная смерть.

Прощения Андрюхе не было, да он, видать, и не вымаливал его у барина. Хозяйка медной горы ему тоже не помогала (хотя Перебатов изобразил её в забое на втором плане: смотрит, наблюдает за Андрюхой). И вот именно на Хозяйку медной горы Андрюха и возроптал в конце: "Зря люди про Хозяйку горы сказывают. Будто помогает она... Какая она Хозяйка! Пустое люди плетут, себя тешат".

цитата

Подумал так да и свалился, где стоял. Так в руднишную мокреть и мякнулся, только брызнуло. Холодная она – руднишная-то вода, а ему все равно – не чует. Конец пришел.

Конец Андрюхе пришёл. Однако очнулся он без кандалов на поверхности: травка, солнышко... Какое-то волшебное питьё...

Две ящерки, давшие название сказу, показали Андрюхе тайный путь под землю.

А там — баня, явства... Это, конечно, чертоги Хозяйки медной горы, но сама она не показывается — только две ящерки присутствуют. Любят наши художники показывать, как голодный человек наедается.

Андрюха совершает вылазки на рудник, морозит ещё несколько печей. Поскольку он считается погибшим (заваленным в забое), в ужасе все — и товарищи по работе, и барин. Примечательно, что свои диверсии Андрюха делает самостоятельно — Хозяйки медной горы по-прежнему не видно.

Андрюху начинают выслеживать. Кольцо начинает сжиматься.

Андрюха решает покинуть родные места и гостеприимное подземелье. Тут ему Хозяйка медной горы и показывается. Две Хозяйки медной горы.

Это из оставленного нами на потом сказа "Малахитовая шкатулка". Дочь Степана сама превратилась в Хозяйку медной горы, в ещё одну Хозяйку. Потому и "две ящерицы", что две Хозяйки.

Вот у О.Коровина показана какая-то девчонка в роли Хозяйки медной горы — это он пытается показать младшую Хозяйку (хотя дочь Степана в момент превращения была уже взрослой девушкой).

Позднее, в новой сюите иллюстраций к циклу о Хозяйке медной горы О.Коровин показывает эту Хозяйку в каждом сказе разную, они у него непохожи между собой. И, действительно, у Бажова Хозяйка медной горы многоликая. В сказе "Хозяйка медной горы" она была влюблённо-печальная, в "Горном мастере" будет гневно-ревнивая, ну а здесь, в "Двух ящерках" — лёгкая и спокойная. Коровин её даже слегка кокетливой нарисовал.

Современные интерпретаторы, наверное, могли бы сказать, что вся вторая часть сказа — это предсмертный бред Андрюхи. Если принять эту интерпретацию, то будет объясним резкий перепад между двумя частями сказа. Этим же можно было бы объяснить и умиротворённую двоящуюся Хозяйку медной горы. Такой она никогда не была, но отмучившийся Андрюха такой её увидел — единственную покровительницу крепостных горно-заводских рабочих.

После уральских иллюстраторов сказа "Медной горы хозяйка" вернёмся к столичным изданиям. Хронологически это два прижизненных для Бажова сборника (баюскинский прижизненный сборник мы уже рассматривали) и работы, впервые вышедшие уже в 1960-х гг.

Слева вверху: 1) Бажов П. Живинка в деле. — М.: Профиздат, 1948 (худ. В.Роскин).

Справа вверху: 2) Бажов П. Малахитовая шкатулка. — Л.: Лениздат, 1950 (худ. А.Якобсон).

Слева снизу: 3) Бажов П. Малахитовая шкатулка. — М.: НИГМА, 2012 (худ. Н.Кочергин) + издание тех же иллюстраций в виде набора открыток (М.: Речь, 2016).

Справа внизу: 4) Бажов П. Уральские сказы. — М.: Детская литература, 1979 (худ. В.Панов).

И ещё цифровые копии:

5) Бажов П. Малахитовая шкатулка. — М.: Советский писатель, 1942 (худ. К.Кузнецов). Сканами иллюстраций поделился со мной ув. AndrewBV.

Потрясающе: в 1942 году в Москве выходит иллюстрированный (в цвете) сборник сказов Бажова. Художник К.Кузнецов оказался одним из самых интересных среди сталинских иллюстраторов. Чертовщина его привлекала. Для своей иллюстрации к "Медной горы хозяйке" он выбрал не тему борьбы пролетариата, а отвратительный момент постепенного превращения Хозяйки в ящерицу.

Всё-таки во время Войны в искусстве ослабли руководящие начала.

Интересная книжка вышла в 1948 году в "Профиздате". Вот такая суперобложка:

Когда-то давно увидел пару картинок из этой книги и очень заинтересовался иллюстратором. Книгу приобрёл, долго разглядывал вклейки. Стилистика, совершенно несвойственная для послевоенных сталинских времён. Похоже на рисунки в детской книге 1920-х гг. Так и оказалось: формалист. На сайте "Музей детской книги" пишут (см.):

цитата

После войны Роскин был критикован за формализм в журнале «Крокодил». Поводом послужило интересующее нас издание 1948 года сказов «Живинка в деле» Бажова, в котором критику не понравилось некоторое стилизованное использование приёмов росписи Палеха (а через это и иконописи)

Ну что ж, и такое случилось: Бажов в стиле советского авангарда.

Почему-то абстрактный натюрморт на форзаце точно указывает на уральскую флору (обилие папоротников в лесах). Многое умели авангардисты-формалисты.

Заставка и концовка. Заставка необычна: какие-то атланты поднимают столб на языческом капище (а это из забоя тащат малахитовую глыбу, которая потом в колонну Исаакиевского собора превратится). Концовка подчёркнуто бытовая: Степан под конец повадился с ружьишком по горам бродить).

Ну и цветная клейка, где формалистический метод во всей красе демонстрируется.

Неопытны были функционеры из "Профиздата" в деле иллюстрирования: им велели Бажова издать (ибо гимн труду — профсоюзная тема), они и попросили картинки нарисовать знакомого шрифтолога...

Как много успел увидеть Бажов подарочных изданий своих сказов. Вот последний прижизненный — изданный в Ленинграде в 1950 году с иллюстрациями художницы А.Якобсон. Иллюстрации традиционные для своего времени. Заставка, концовка и цветная картинка, приклеенная к паспарту.

Хозяйка медной горы у художницы окутана дымкой волшебства.

Первое издание сборника, обнаруженное на Фантлабе — аж 1957 год. Видимо, с 1962 года сборник стал выходить с новой обложкой, которая стала привычной и потом дублировалась множество раз при переизданиях (у меня шестое издание 1979 года).

В этом сборнике есть и цветные иллюстрации на вклейках, но к нашему сказу — только чёрно-белые линеарные рисунки, которые свежо смотрелись в эпоху после-сталинской "оттепели". Какая большая разница в технике по сравнению с карандашными рисунками, сделанными лет за семь до того Александрой Якобсон!

В сталинское время "Хозяйка медной горы" помещалась часто где-то в середине сборника (это воля Бажова), но спустя 20 лет после первых публикаций брендом уральских сказов стала именно Хозяйка-малахитница. Её изображение Панов и выносит на шмуцтитул.

Далее несколько сюжетных иллюстраций в тексте.

А вот акценты в главной теме сказа поменялись. Не радостная встреча Степана и каменной бабы, а печальное расставание двух существ, несовместимых друг с другом. Невозможная любовь.

В 1966 году в Ленинграде в издательстве "Художник РСФСР" вышел набор открыток с иллюстрациями к сказам Бажова. В 2012 году эти открытки издательство "Нигма" сделало страничными иллюстрациями и издало с ними книгу, а в 2016 году издательство "Речь" выпустило набор открыток в первозданном виде.

Вот как в масштабе смотрятся книга и открытка.

А вот для сравнения рядышком иллюстрация из книги и открытка. В открытке много дополнительных элементов: рисунки по бокам и внизу, которые в книге разнесены по полям текста и потерялись там.

Ну а по существу, что сказать? Видно, что Кочергин остался глубоко равнодушен к поэтике бажовских сказов. А как плакат к дню горняка хорошая открытка получилась.

Советские художники в XXI веке. По устоявшемуся для "Повестей Белкина" шаблону, в целом очередной обзор посвящён иллюстрациям двух художников: А.Иткина и А.Рейпольского.

У Рейпольского — один сборник. Вот он (встречались не раз):

"Повести Белкина". — М.: "Энас-Книга", 2019.

У Иткина вышло несколько сборников с "Повестями Белкина". Вот эти книги (все нам уже знакомы):

Слева направо: 1) "Проза". — М.: Московские учебники и картолитография, 2008 (чёрно-белые рисунки). 2) "Дубровский". — М.: Махаон, 2013 (цветные рисунки). 3) "Повести Белкина". Дубровский". — М.: Махаон, 2018 (цветные рисунки). Сборник 2013 года озаглавлен "Дубровский", но в него были включены три повести Белкина. Издание 2018 года — расширенное (добавлены две недостающие повести Белкина). Цветные иллюстрации одинаковые к "Барышне-крестьянке" в сборниках 2013 г. и 2018 г.

У художников одна школа. Их интересно сравнивать, углядывая нюансы. Первым в ряду будет Райпольский, потом — Иткин (сначала — если есть — его ч/б рисунки 2008 г., затем цветные 2013 г.)

1) Шмуцтитулы. Рейпольский задаёт тон, рисуя писаную красавицу, а Иткин в ч/б варианте, где он имитирует гравюру по металлу, представляет барскую усадьбу. Эх, всё-таки Рейпольский немного слащав. Иткин, конечно, более суров.

2) Рейпольский представляет нам крепкого хозяйственника Берестова, одетого как сталинский директор оборонного завода.

3) Художники рисуют сладкую парочку: барышню и и её крепостную девку из дворни. Ну, кстати, действительно "её". Настя заявляет барышне при случае: "я ваша, а не папинькина".

4) Встреча в лесу. Понятно, что без этой сцены не обойтись. Выбор композиции ограничен.

5) Встреча старшего поколения и падение Муромского.

6) Ага, Рейпольский тоже через сто лет (после Масютина) проявил интерес к сцене, когда Лиза замаскировалась так, что Алексей её не узнал.

7) Счастливая развязка. У Иткина герои не такие гламурные, как у Рейпольского.

Оказывается, был ещё один советский художник в XXI веке. В 2001 году "Белый город" выпускал "Барышню-крестьянку" с иллюстрациями В.Панова.

Как-то случайно удалось купить "Пиковую даму" из той же серии с рисунками Панова — показывал её тут. А вот "Барышня-крестьянка" не попадалась. В Интернете нашёл всего одну иллюстрацию В.Панова к "Барышне-крестьянке".

Странная судьба у книг начала века.

Советские книжки хранят, любуются, оцифровывают. А по этим и информация случайно проскальзывает (в базы интернет-магазинов не включены — тогда интернет-магазины у нас ещё не завелись). Народ эти книги на сайтах не выкладывает: этим занимается или старшее, или младшее поколение книголюбов, которые выкладывают или советские или современные книги. Поэтому, хоть в 2000-2005 гг. возобновилось издание интересных иллюстрированных книг, они находятся в какой-то "мёртвой зоне".

Сегодня — "Пиковая дама" издательства "Белый город" (2002) с иллюстрациями В.Панова. Хорошо-то как после безумных "Двенадцати"! А главный мотив-то ведь такой же: чёрный вечер, белый снег...

Книга на Фантлабе представлена (https://fantlab.ru/edition85063). А с хорошим художником В.Пановым мы уже встречались в связи с "Серебряным копытцем" Бажова.

Библиографическое описание по образцу каталога-справочника:

Пиковая дама. — М.: "Белый город", 2002. — 48 с.; 26,5 см.

ПАНОВ В. — 32 цв. ил.: илл. на переплёте, 4 илл. на форзацах, 9 страничных, 3 на разворот, 15 илл. в тексте.

Тираж 4.000 экз.

Получается, "Белый город" ещё в начале XXI века привлекал настоящих иллюстраторов (пока, видимо, эффективные менеджеры не пришли, начавшие тырить полотна передвижников из Интернета). Наверное, и для старых советских художников это было подспорье.

Панов рисует в традиционной советской манере иллюстрирования в цвете: такими, по преимуществу, были в 1970-х — 1980-х гг. картинки разных художников в подписных собраниях сочинений. Таким образом, техника не является уникальной. Вот, к примеру, сравнение иллюстраций к "Пиковой даме" Панова и А.Николаева (которого мы давно уже смотрели — тут). Одна техника.

Но всякий раз при обзоре сюиты к произведению, которое очень обильно иллюстрировалось, встаёт вопрос: подметил ли художник какую-нибудь скрытую подробность? Панов подметил. Мне очень нравиться в "Пиковой даме" вот этот фрагмент:

цитата

...молоденькая, быстроглазая мамзель принесла записочку из модной лавки. Лизавета Ивановна открыла ее с беспокойством, предвидя денежные требования, и вдруг узнала руку Германна.

— Вы, душенька, ошиблись, — сказала она, — эта записка не ко мне.

— Нет, точно к вам! — отвечала смелая девушка, не скрывая лукавой улыбки. — Извольте прочитать!

<...>

— Это писано, верно, не ко мне! — И разорвала письмо в мелкие кусочки.

— Коли письмо не к вам, зачем же вы его разорвали? — сказала мамзель, — я бы возвратила его тому, кто его послал.

— Пожалуйста, душенька! — сказала Лизавета Ивановна, вспыхнув от ее замечания, — вперед ко мне записок не носите.

Прекрасно тут на контрасте с Лизой показан тип "мамзели" (одна такая мамзель очаровала, как мы помним, декабриста Анненкова). Персонаж мимолетный, но какова виртуозность Пушкина-прозаика! Вот Панов (единственный, по-моему) дал адекватное изображение этой сцены.

Перейдём собственно к сюите Панова. Вспомним точки, которые я когда-то выделял как ключевые для иллюстраторов "Пиковой дамы".

Типичный антураж XVIII века, но уже без того упоения, с которым относились к этому столетию "мирискуссники" и конкретно Бенуа как первый настоящий иллюстратор "Пиковой дамы".

Тоже привычный подход: художники в познавательных целях дают Германна на фоне достопримечательностей Северной столицы.

В этой сцене графиня у Пушкина безобразна. Есть художники, которые с большим интересом рисуют поэтику уродства, а есть художники, которые этого избегают. Панов из их числа. Дряхлую грфиню он много рисует (в эпизодах с Германном без этого не обойтись), но сцены приготовления графини ко сну у него нет.

Непосредственно сцена, где Германн с пистолетом угрожает графине, вынесена на переплёт книги. В тексте — Германн умоляет графиню открыть ему секрет трёх карт.

Традиционная мизансцена, неоднократно встречавшаяся у разных художников. Ну разве что Германн на подоконнике не сидит.

Ну, привидение — оно и есть привидение. Типаж призрака старой графини сложился уже давно: Пушкин всё исчерпывающе описал. Но большинство художников рисуют Германна и призрак — так можно психологизм выразить (особо отважные рисуют одного Германна, у которого волосы дыбом встали). Панов даёт одинокую прозрачную фигуру графини.

Кульминационный момент. Шаблонная мизансцена.

Нового слова в иллюстрировании "Пиковой дамы" Панов не сказал. Задачи такой перед ним и не стояло, наверное. Просто добросовестное выполнение заказа.

Я у Панова шедевром считаю его сюиту к "Маскараду" Лермонтова (1983). Немногие художники способны менять свою манеру до неузнаваемости — чаще всего, при иллюстрировании разных произведений картинки у них получаются очень схожими.

Сходство персонажей и мизансцен из ранних иллюстраций к Лермонтову и поздних к Пушкину прослеживается.

Но, конечно, надо сделать скидку на то, что в двух сюитах изображается одна и та же эпоха.

Сюита к "Маскараду" у Панова хорошо продумана, сделана с интересом. В "Пиковой даме" иллюстрации сделаны как будто по инерции — наверное, сроки были жёсткие, как принято в массовом коммерческом книгоиздании. Но уровень наработанных технических приёмов Панова был уже настолько высок, что иллюстрации получились качественными.