Во втором томе избранных произведений Пушкина (Пятигорск: Снег, 2024) есть много много произведений, иллюстрации к которым разных художников мы уже рассматривали.

В этом издании все иллюстрации выполнены известной художницей О.Граблевской. Сегодня — "Пиковая дама".

Приём Граблевской по созданию рисунков в "трауготовском" стиле позволяет ей поддерживать высокий уровень оригинальности сюиты даже к тем произведениям, которые уже многократно иллюстрировались. В "Пиковой даме" по одной иллюстрации к каждой главе — и у всех разный фон, на котором тонкими линиями другого цвета и наносится сюжетный рисунок. А цветовые пятна выполнены в общей гамме фона. Достигается этакий эффект "магического реализма" в живописи.

Графиня с униженной просьбой обращается к графу Сен-Жермену. Он ей секрет трёх карт раскроет.

"Московская Венера" в изображении Граблевской совсем не отличается колдовской красотой.

Синяя зимняя ночь. Волшебство жёлтых фонарей.

Редко какой художник воздержится от изображения ужасной старости графини. Можно использовать весь "ведьминский" набор, что подготовит появление призрака графини. Граблевская этого сюжета избежала.

Эту сцену игнорировать почти невозможно. Но и здесь у Граблевской уже развязка — графиня мертва.

Традиционная композиция, традиционные эмоции персонажей. Но яркий фон и большая контрастность — действие вышло из полумрака, скрывать больше нечего.

И эту эффектнейшую сцену Граблевская пропускает. Хотя, вроде бы, манера рисунка к ней призывала: черная ночь и белый просвечивающий силуэт призрака. Может быть, отказ от привидения и вызван этой напрашивающейся очевидностью. Это только Пушкин мог шутить над банальностью ожиданий: "Читатель ждёт уж рифмы "роза" — так на же, получи её". Граблевская же строга к читателю.

Зелёный фон игорного стола.

Не удержалась художница, усилила: у Пушкина Пиковая дама подмигнула Германну. У Граблевской она издевательски цветочек протягивает. Вместо лёгкой инфернальности появляется лёгкий комизм. В общем-то, в духе Пушкина.

Посмотрели на днях "Евгений Онегина" с иллюстрациями современной художницы О.Граблевской (тут). Уважаемая Mercedes обратила внимание на то, что Онегин у художницы рыжий — это новая трактовка. Признанный знаток Фантлаба ааа иии поднял вопрос, почему художники игнорируют указание, что "муж в сраженьях изувечен", а также высказал мнение, что "толстый" в отношении этого мужа может означать и "толстый карлик". Вот в этом направлении художникам стоило бы поработать, учитывая, что обе ноги у мужа Татьяны всё же сохранились ("Но шпор незапный звон раздался").

Ну а в первом томе избранных произведений Пушкина (Пятигорск: Снег, 2024) помещены, помимо прочего "Руслан и Людмила" и сказки.

С манерой Граблевской мы уже знакомы. Дружелюбие и тихий юмор видим на Вступлении к "Руслану и Людмиле". Кот учёный, конечно, не на цепи — художница его освободила и приодела. Осовременивание старых сказок на новый лад — это была традиция в советских "Весёлых картинках". В этом духе исполнено и "У Лукоморья".

Но осовременивание — вероятно, излишнее, — будет и в самой поэме. Не могу не забежать вперёд: Вицын, Моргунов и Никулин из "Кавказской пленницы" будут присутствовать (один раз) как подмигивание издательству из Пятигорска. А есть ведь в этом томе и "Кавказский пленник" Пушкина...

Ладно, молодой Пушкин в "Руслане и Людмиле" тоже немного конфузился от того, что сказочку рассказывает.

В зрелом возрасте Пушкин сказки писал со всей серьёзностью. Художница тоже ответственно подошла к иллюстрированию "Сказки о золотом петушке": Шамаханская царица всерьёз собралась обольщать престарелого царя.

Пушкинский юбилей 2024 года не кончается. Был у нас совсем недавно бюджетный "Евгений Онегин" от пятигорского издательства "Снег". А вот истинное лицо горячих парней с предгорий Кавказа: двухтомник избранных произведений Пушкина в коже, с бронзовыми (не латунными!) бляхами и т.д. Это вторжение в нишу "Вита Новы", но вторжение пока что ещё дилетантское.

В первом томе есть "Онегин".

Современная художница О.Граблевская, достаточно известная. Форма её иллюстраций притягательна. Она работает в той манере, которая лучше всех удавалась у нас Трауготам: страница, залитая сочным цветом, а на ней уже краски (гуаши) пастельных тонов, воздушные контуры. Очень празднично.

Граблевская — творческий человек. Ей совсем не хочется повторяться при иллюстрировании классических произведений, уже истоптанных поколениями художников. Но тогда иллюстрации будут интерпретировать по большей части детали второго и третьего плана. Впрочем, я насчитал у Грабовской в сюите к "Онегину" 41 иллюстрацию (и все страничные) — это очень подробная сюита. При таком количестве иллюстраций сюжетная линия всё же получила отражение.

1) а) Яркий пример общей концепции художницы. Маленький Евгений и его гувернёр-француз. Несколько прелестных строк ("слегка за шалости бранил и в Летний сад гулять водил") и раньше волновали художников. Но теперь этот момент становится одним из центральных.

Прелестный ребёнок. И противный старый вольтерьянец — сразу видно, кто виноват в бедах Онегина.

б) Граблевская вообще вместе с Мицкевичем готова лить слёзы (ручьистые, чистые) "об ангельски ясных днях детства прекрасных". Вот маленькие Ленский и Ольга резвятся.

Это иллюстрация к стихам:

цитата

Чуть отрок, Ольгою плененный,

Сердечных мук еще не знав,

Он был свидетель умиленный

Ее младенческих забав;

В тени хранительной дубравы

Он разделял ее забавы,

И детям прочили венцы

Друзья-соседи, их отцы.

в) Да и вообще, как только попадается что-то вроде "а было мне тринадцать лет" — тут же и рисунок:

Это татьянина няня вспоминает, как она венчалась со своим Ваней (а тот ещё моложе был).

2) Акцент на отступлениях. Внимание ко всем вскользь упомянутым лицам (которые и персонажами-то не являются). Им всем щедро выделяются страничные иллюстрации. Можно понять сцену, когда к Татьяне "как-то Вяземский подсел". Это напрямую связано с героиней: она обретает популярность ("И близ него ее заметя, // Об ней, поправя свой парик, // Осведомляется старик").

Вот какой-то военный рекогносцировку проводит. Пушкин перед тем как приступить к публикации письма Татьяны, долго топчется и в том числе вспоминает о Баратынском, сосланном в Финляндию, даже не называя его по имени ("Певец "Пиров" и грусти томной..."). Отступление совершенно в сторону и не очень известное (не про женские ведь ножки). Но формально — целая строфа посвящена. Есть тема для рисунка.

3) А Ольге сколько внимания уделено после того, как она вроде бы перестала быть интересной для сюжета! Вот за ней улан ухаживает, а вот уже улан её увозит, а Татьяна ей вслед смотрит.

На самом-то деле, важный эпизод — Пушкин более одной строфы отводит ольгиному роману. И ведь строки запоминающиеся.

цитата

Мой бедный Ленской! изнывая,

Не долго плакала она...

цитата

И скоро звонкий голос Оли

В семействе Лариных умолк...

Да, плохо мы знаем биографию Ольги — злого гения этого романа.

Посмотрим узловые моменты иллюстрирования, когда-то определённые мною для "Онегина".

Образ Онегина. В трактовке образа взрослого Евгения никаких неожиданностей не предвидится. Но новизна — в той самой "трауготовской" форме.

Нет никаких приключений с медведем, который тащит бесчувственную Татьяну сквозь чащу. Сразу нам показывают чудищ в логове Онегина. Сам он прекрасен в верхнем правом углу, освещённый адским пламенем.

Вполне может Граблевская работать в жанре хоррора... Но не хочет — снижает пафос. Внизу справа — тот самый медведь, но с балалайкой. Недовольный читатель восклицает: "Только водки не хватает!" А водка-то есть: белочка Татьяне стакан протягивает (у Пушкина нету среди кошмаров белочки, это персонаж советского белогорячечного бреда). С этой особенностью Граблевской приходится считаться — постмодернизм на дворе.

Всё благочинно. Труп Ленского хорош — успел он в момент смерти придать лицу трогательное выражение.

И вот бунт художницы против приевшихся стереотипов. Никакой встречи героев, где он нравоучения читает, а она потупилась. Нет — берём фразу из речей Онегина, где он рисует будущее и рисуем это будущее: "Супружество нам будет мукой".

И в последней встрече — никаких онегиных у ног татьян, никаких шпилей Петропавловской крепости в окне. Только последний аккорд: Евгений стоит как громом поражён, и муж Татьяны входит.

Большой пушкинский юбилей 1999 года в общественном пространстве был трескучим, но в культурной жизни прошёл скромно. Отыгрываемся в малом юбилее 2024 года. Ещё один иллюстрированный "Онегин" от непрофильной группы издательств URSS (выпуск научной литературы, включая репринты трудов XIX — первой половины XX вв.).

Современная художница Е.Шипицова. Титульный лист не врёт: более 500 иллюстраций.

Это значит, иллюстрации есть к каждой строфе, а ещё и страничные. Это очень много. Больше, чем чувство меры позволяет. Но по цене приятно: стоимость книги делим на количество рисунков, получаем по 2 рубля за штуку.

В цельную сюиту картинки складываются с трудом. Техника рисунка пером и тушью приводит на память сюиты Кузьмина и Добужинского, где иллюстраций тоже было много за счёт их размещения на полях. Но у них творческое опьянение не перешло в запой.

Помимо Кузьмина и Добужинского был в нашей истории ещё один незавершённый опыт иллюстрирования в пушкинской манере — рисунки Нади Рушевой. Иллюстрации Шипицовой — как будто реинкарнация выросшей Нади, поумневшей, но сохранившей весь романтический девичий запал.

1) Большое количество иллюстраций позволяет отражать не только реальные происшествия, но и несбывшиеся предположения персонажей. Вот как Онегин ухаживал бы за больным дядюшкой, если бы застал его в живых.

Когда подобную сцену изобразил Костин в конце 1980-х гг., это было признаком заумного постмодернизма. У Костина, кстати, в этой сцене ночной горшок тоже фигурировал. А кота не было у Костина.

2) А вот Ленский бряцает на лире, не замечая, что собрались его почитатели — грибники в лаптях. Прямого соответствия в тексте нет, но эту забавную картинку можно признать сатирическим развитием поиска в романе единства передового дворянства (Татьяны) с народом, чем были так озабочены иллюстраторы- марксисты.

3) Современная комиксовая манера: Пушкин в жизни — в данном случае в костюме Деда Мороза — из лесу вышел.

4) Чувство юмора у художницы неназойливое. Но чаще чувствительность перевешивает. Вот Арина Родионовна: не тёмная старушка, а строгий редактор пушкинских творений — процесс творчества из-за плеча контролирует.

Мы многое утратили, когда наши простые деревенские бабушки с их беззаветной любовью начали вдруг замещаться элегантными городскими бабулями с их жаждой воспитания.

Посмотрим узловые моменты иллюстрирования, когда-то определённые мною для "Онегина".

Образ Онегина. Художница понимает, что у коварного обольстителя внешность совсем не ангельская — иначе ему и обольщения бы в ход пускать не надо было.

Вот он какой без прикрас — в речке купается.

Встреча с мультяшным медведем.

Фантасмагорические чудища! — и это ещё не все.

Рисунки к 10-й и 11-й строфам Главы четвёртой — заканчивается вступление ("Чем меньше женщину мы любим..."), подходим к встрече Онегина с Татьяной. Из-за рисунков видно, насколько разноплановы строфы, как стремительны переходы. А при чтении ткань текста не разрывается...

Видно отсутствие единого плана сюиты (как и у Нади Рушевой) — одновременно помещены два варианта сцены свидания. Впрочем, вторая картинка может быть иллюстрацией речей Онегина (например, "начнёте плакать, ваши слёзы не тронут сердца моего...").

Подробнейшая покадровая разбивка. Вот Онегин врывается в будуар плачущей Татьяны.

Вот он целует её руки — и часто иллюстраторы на этом останавливаются. Ан нет, всё только начинается: "Онегин, встаньте!...". И отповедь Татьяны на много страниц.

Ушла Татьяна. "Стоит Евгений, как будто громом поражён". Впрочем, на рисунке он уже по-настоящему поражён — рухнул в кресло".

Думал я, что художница домыслит встречу Онегина с мужем Татьяны. Не домыслила.

К пушкинскому юбилею 2024 года присоединилось известное издательство "Снег" из Пятигорска. Небольшой, изящного формата томик — "Евгений Онегин".

Издательство славится своими дорогими книгами, часто китчевыми. Но был удачный опыт привлечения к иллюстрированию классики современной художницы Граблевской. Эта тенденция развивается — нашего "Евгения Онегина" проиллюстрировала пока малоизвестная художница Н.Васильева. Концепция иллюстраций показалась мне любопытной.

Картинки, как мне представляется, являются имитацией графики западных гламурных журналов 1920-х — начала 1930-х гг. Форма накладывает отпечаток и на содержание: французский разгильдяй мосье л'Аббе (который Онегина слегка за шалости бранил и в Летний сад гулять водил) превратился в образцового английского гувернера — мудрого наставника.

Техника рисунка позволяет играть полутонами и яркими пятнами.

Каждый художник ищет новые ракурсы в подаче материала. Художница хорошо передаёт порывистые движения. Вот прелестный мальчик, катающий на санках Жучку в начале V главы (II), а вот взбешённый Ленский, вылетающий из дома Лариных в конце V главы (XLV).

Но посмотрим узловые моменты иллюстрирования, когда-то определённые мною для "Онегина".

Образ Онегина. Очень удачно легла выбранная имитация на начальные строфы пушкинского романа. В ХХ веке в межвоенное время на Западе в высшем обществе вновь возродился дендизм — по крайней мере, судя по обложкам американских женских журналов. И на этих обложках художники свой безобидный дендизм рисовали получше, чем гравёры XIX века. Вот и у нашей художницы Онегин хорош.

Фантасмагорических чудищ художница рисовать не стала. Для межвоенного западного журнала вполне достаточно русского медведя в снегах, чтобы пощекотать нервы.

Добротная диспозиция. Я бы обратил внимание на любопытную ворону на дереве — почти на линии огня. Художница погружена в создаваемый ею мир.

Всё ещё инфантильные — при первой встрече — герои пока ещё вписываются в мир гламурного дендизма: "Он подал руку ей печально...".

Всё-таки художники статично рисуют героев романа: уж эти герои совсем другие, переродились, а на рисунках всё те же (внешне не сильно изменились). Ну вот Евгений вдали, а Татьяна отворотила голову — это спасает ситуацию, мы в лица героев не вглядываемся.

Завершающая сцена — Онегин у ног плачущей Татьяны — решена в рамках традиционной композиции (разве что окно не на Петропавловскую крепость выходит).

Этой композиции даже новая стилизованная форма новой жизни придать не может.