Подводя итоги советскому периоду иллюстрирования "Золотого ключика", нельзя обойти вниманием детские журналы, в которых могли встретиться оригинальные образы Буратино и его окружения от неожиданных художников.

Буратино — член Клуба весёлых человечков с первого номера "Весёлых картинок". Когда-то я делал обзор журнала "Весёлые картинки" на предмет того, как за всю историю журнала менялся внешний облик и характер Незнайки (в этой колонке от № 253 до № 266). Там рядом с Незнайкой постоянно присутствовал и Буратино, амплуа их были схожими — два дурачка.

Незнайка при этом бывал повеселее и поудачливее Буратино.

Бывали сюжеты, посвященные Буратино — иногда он вёл себя ещё глупее Незнайки. В этом комиксе человечки выручают Буратино, потому что так надо, хотя Самоделкин считает, что невелика потеря — и предлагает взамен одного деревянного двух железных буратин.

Странно, что такой остаток от повести А.Толстого получился в журнале — книжный Буратино, вообще-то, супермен на фоне прочих персонажей "Весёлых картинок". Но попал в коллектив, живущий в стабильных условиях, где боевые качества порицаются. Общество жаждет видеть в лидерах творческую и техническую интеллигенцию — Карандаша и Самоделкина. Ветеран былых сражений Буратино впадает в забытьё — клетчатый плед, не нажатый вовремя курок... Но как только появлялись враги из прежней жизни — Буратино вместе с верным Незнайкой проводит спецоперацию. Вот, например, в 1974 году в ноябрьском номере "Весёлых картинках" был опубликован фанфик "Карабас-браконьер" за авторством самого Ю.Коваля (худ. А.Василенко).

Но бывали, конечно, и добрые художники, у которых Буратино казался сообразительным (кстати, на этой задней обложке январского номера за 1971 год два Буратино от разных художников — В.Жаринова и С.Алимова)

В качестве члена Клуба весёлых человечков Буратино мелькал в каждом номере и в разных интерпретациях (художники-то разные). Но вот как персонаж "Золотого ключика" появился всего несколько раз.

1) Вот такие персонажи были бы, если бы "Золотой ключик" иллюстрировала в 1980-х гг. художница Е.Гладикова.

2) А вот 1996 год — быть хрупким и утончённым немодно. Карандаш и Самоделкин свергнуты с пьедестала. Буратино вырос, накачался и одной левой (правой) уложил Базилио — мелкого жулика из прошлой эпохи.

3) В 2009 году, когда журнал уже вовсю испытывал дефицит собственных художников, воспроизвели забавную картинку Л.Домнина из его кишинёвской книжки 1989 года (мы эту сюиту смотрели).

В "Мурзилке" Буратино не был завсегдатаем — это журнал уже литературный, там печатались новинки. Но были литературные загадки и игры.

1) В 1951 году появилась картинка легендарной Алисы Порет. Кажется, в её персонажах больше "Пиноккио", чем "Приключений Буратино".

2) В 1974 году надо было отыскать Буратино и крысу Шушару в кроне дерева (я отыскивал в том году).

3) В 1983 году намёки на своих персонажей давал любимый многими Е.Монин.

4) А уже в XXI веке свои образы персонажей представил замечательный В.Дмитрюк.

В 1976 году эстетский журнал "Колобок" опубликовал серию рисунков главного советского нон-конформиста В.Пивоварова. Пивоваров, конечно, волшебник — какие цвета!

Все персонажи были представлены.

А в настольной игре и локации появились, и эпизоды из книги.

Эти картинки несколько заполняют пустоту в сердце — то место, где должен был быть полноценный "Золотой ключик" с иллюстрациями Пивоварова.

В марте 1945 года была опубликована последняя авторская (на оригинальный сюжет) сказка Шварца "Рассеянный волшебник". Ранняя весна 45-го не могла не подействовать даже на такого мизантропа как Шварц.

По сравнению с мрачными предвоенным сказками, "Рассеянный волшебник" — это милый анекдот. Лошадь превратили в кошку, а потом обратно в лошадь. Иллюстрации соответствующие.

Первая публикация была в журнале "Мурзилка" (1945, № 2-3). Художница — А.Порет.

Алиса Порет — загадочный персонаж советской художественной жизни. Кажется, она была больше персонажем богемной жизни рубежа 1920-х — 1930-х гг. Я начинал было собирать её иллюстрации — и бросил: рисунки и темы простоватые; даже слава первого иллюстратора русского "Винни-Пуха" (см. тут) не помогла. Но вот рисунки из "Мурзилки" за 1945 год вроде бы приоткрыли мне значение Порет для нашей культуры. Мы уже видели иллюстрации 1940-1941 гг. к другим сказкам Шварца: все художники перед войной послушно перешли на серьёзный реализм. А анекдот Шварца надо было иллюстрировать более простодушно. Тут и выясняется, что Алиса Потер своей манеры условного рисунка не изменила. Вот она и украсила весёлую сказку весёлыми рисунками.

Счастливый случай: Алиса Порет на официальные требования отойти от формализма не поддалась (думаю не из-за принципиальной позиции, а по свойственному ей легкомыслию).

Впрочем, надо учитывать и послабления военной поры. Алису Порет к рисованию для "Мурзилки" допустили только с 1944-го года. И здесь показателен новогодний, 12-й номер "Мурзилки" за 1944 год — ну очень формалистический. Отвлечёмся немного, чтобы почувствовать дух времени, когда писался "Рассеянный волшебник".

Автор иллюстрации на обложке номера не указан. Но я уверен, что это А.Порет (её композиция и её медведи — потом и Винни-Пух таким же будет). На обороте — официозное новогоднее стихотворение К.Чуковского с упоминанием Сталина (и смена размера интересная: начало чисто чукоковский раёк, а конец — строфа гимна).

Далее — ещё одно новогоднее стихотворение Чуковского (уже без Сталина) на фоне поретовской ёлки (художница здесь указана).

Роскошный центральный разворот с отвязным празднованием Нового года от Ю.Васнецова (очень много сказочных персонажей, вплоть до Лягушки-царевны на снегу).

И — сюрприз. На последней странице обложки юмореска Е.Шварца с рисунками А.Каневского — ещё одного весёлого непереучившегося формалиста.

Но вернёмся к тексту "Рассеянного волшебника" в современных иллюстрациях. Сегодня можно сравнить В.Чижикова и М.Майофиса.

Уже знакомое издание 2016 года с иллюстрациями Чижикова и "Рассеянный волшебник" 1989 года с иллюстрациями Майофиса. У Майофиса на суперобложке среди основных персонажей Шварца на крыше восседает лошадь как раз из нашей сказки.

За счёт того, что сказка короткая, а лимит рисунков на неё выделялся как на обычную сказку, у Майофиса получилось рисунков столько же, сколько у Чижикова.

1) Портрет рассеянного волшебника. У Чижикова добродушен, у Майофиса байроничен (красив, романтичен и рассеян).

2) Предвидение изобретения собачонки-робота. Встреча волшебника и любопытного мальчугана, управляющего лошадью с телегой.

3) Чем могла закончиться такая встреча? Волшебника заставили продемонстрировать трансформацию лошади в кошку. А обратно не получается — нужный прибор в ремонте ещё месяц будет (волшебник ведь рассеянный). От лошади у кошки осталась лошадиная сила.

4) А когда через месяц кошка обратно превратилась в лошадь, то у неё остались кошачьи замашки: реветь басом "мяу" и лазить по крышам. Это по-настоящему смешно — Чижиков наконец-то вдохновился текстом Шварца и нарисовал прелестную сочную картинку, в духе своей молодости. Майофис тоже с удовольствием рисует картинки к этой сказке, но сдерживает юмор, интеллигентно понижая его до уровня английского.

Сборник "Волшебные краски" 1978 года, где были собраны лучшие тогдашние художники. К трём сказкам Шварца — иллюстрации разных художников. К "Рассеянному волшебнику" — картинка Е.Монина.

И традиционно одна иллюстрация И.Олейникова из сборника 2017 года. Мятежный Олейников ищет драмы. И находит её в этом анекдоте.

По получении из ремонта увеличительного прибора, волшебник, никого не предупредив (он же рассеянный), дистанционно трансформировал в лошадь кошку, мирно спавшую в избе на печке.

Ну что ж, картинки к диснеевско-михалковской сказке про трёх поросят у меня закончились. Есть несколько иллюстрированных книжек с английской сказкой, которая выступает первоисточником советской обработки. Библиография фольклорной сказки на Фантлабе показывает, что советскому читателю английский первоисточник был доступен в массовых изданиях как минимум с 1957 года (кстати, тогда же вторую жизнь получил и михалковский пересказ с иллюстрациями К.Ротова). Но у меня складывается впечатление, что иллюстрации советских художников к английской версии появились только в начале Девяностых. А это признание того, что английская сказка из академических кругов стала обращаться непосредственно к детям. Было в этом, конечно, больше покаяния (ах, скрывали коммунисты, откуда уворовали поросят). Кажется, сейчас уже понятно, что михалковскую версию английский первоисточник не вытеснил.

Картинки Булатова/Васильева к английской сказке мы уже смотрели в прошлый раз (тут). Сегодня — творчество великих советских иллюстраторов Г.Калиновского и Е.Монина.

В начале Девяностых Калиновский сделал несколько книг для Средне-Уральского книжного издательства. Это было плодотворное сотрудничество — и для художника тоже. "Волшебный котёл" — сборник сказок разных народов. Существует современное переиздание от "Речи" в двух томах — на высоком уровне полиграфии:

Но уральский фолиант сам по себе своеобразный памятник книгоиздания начала Девяностых с авторским макетом художника (например, шрифт в этом макете иногда очень причудливо обтекал картинки). В общем, сканы я взял из первого издания 1993 года :

Сказок в сборнике очень много. Перед Калиновским стояла задача раскрыть сущность текста каждой сказки в одной-двух иллюстрациях. Соответственно, картинок к "Трём поросятам" немного.

1) Заставка к английским "Трём поросятам": портрет волка.

2) Волк пытается дуновением разрушить каменный дом. Не выходит. Волку надо подумать.

Как видим, правая часть двух разворотов абсолютно одинакова: поросёнок супер-статичен, ему в прочном доме не надо ни мозгами, ни чем другим шевелить. Калиновский — гений умной книжной иллюстрации, он часто играет какой-нибудь неизменной составляющей разных иллюстраций в одной сюите.

По существу: так же, как и Булатов/Васильев, Калиновский оставил идею иллюстрировать перипетии сюжета английской сказки. Его иллюстрации подойдут и к михалковскому пересказу.

Сделать сюиту иллюстраций именно к английской сказке было суждено Е.Монину. Судя по попыткам других советских художников, Монин должен был всерьёз ломать сложившиеся стереотипы в отношении "Трёх поросят".

У меня имеется вот такое издание: "Джек — победитель великанов: сказки английские, шотландские, валлийские, ирландские" . — М.: Малыш, 1991.

Непривычное начало: изображены люди со стройматериалами. А дело в том, что в английской сказке поросята лишены свободы выбора, они попрошайничают у людей — что им люди дадут, из того они дом и строят. Случай и предопределённость для английских поросят — воля имеется только у американских свиней (у советских тоже — благодаря Михалкову).

Волк в рыцарских доспехах. Рыцарство здесь, конечно, не в смысле галантности, а как символ реалии, надолго пережившей свой век (а век на дворе — девятнадцатый, как это видно по котелкам и цилиндрам на заставке). Это Монин хорошо заметил — символ рыцаря как волка укоренился в западно-европейской традиции ещё в Средневековье, а для Англии верность пережиткам — тот факт, который сторонние наблюдатели всегда отмечали. Но ведь столкновение хищного рыцаря с персонажами из буржуазного века — это уже марксистская историософия. Нормально для советского художника — но и сегодня трактовка по-прежнему свежа. Вот что значит, что Монин не занимался конъюнктурщиной.

Эпизод, который есть исключительно в английском первоисточнике. Волк выманивает последнего поросёнка из-под защиты каменных стен, надеясь съесть его в чистом поле. Поросёнок его трижды обхитрил, хотя иногда чудом избегал опасности. Вот и здесь: поросёнок купил бочку на ярмарке, а на обратном пути его поджидает волк — пришлось залезть в бочку и скатиться с ней с горы. Чуть волка не пришиб. Не потому ли англичане во время Первой мировой войны изобрели танк, что эта идея была знакома тому поколению с детства?

Победа над пережитками феодализма. Поросята во фраках и цилиндрах — рантье в марксистской карикатуре XIX века. Живут на нетрудовые доходы, веселятся. Ну а что делать: они сменили феодального волка, а значит они и есть прогрессивный класс.

Огромная волторна — то ли трофей (эта волторна присутствовала в сцене, где волк "как дунет, как плюнет" на поросячий домик), то ли сарказм по отношению к советским поросятам, которых, как мы знаем, часто рисовали с сельской дудой.

Пересказ Шерешевской в этой книжке совсем для маленьких детей, жестокий конец сказки (два первых братца с хилыми домишками погибли в пасти волка) переделан — съеденые поросята выскочили из живота ошпаренного волка. Но чувствуется в этом фальшь — как-то это не по-английски, не по-пуритански. Что, можно вот так на халяву построить замок из песка, и всё равно будешь победу праздновать наравне с крепким хозяйственником? Какая-то французская мелодрама про Красную шапочку получается.

Продолжаю листать сборники литературных сказок С.Воронина. Сегодня две беззаботные сказки. Про метаморфозы. Но можно истолковать и так, будто они про вмешательство человека в замысел природы. Тогда сказки моралистические: "Кому велено чирикать — не мурлыкайте...".

В очередной раз пытаюсь понять глубокий смысл японских стилизаций Соловьёвой к сказкам Воронина.

цитата

В одном городе жил-был мастер. Он делал игрушки. Эти игрушки он никому не продавал, не дарил, не отдавал, а выводил на дорогу и отпускал. Но так как был он не просто мастер, а мастер Озорник, то любил все делать наоборот.

На всех портретах мастер именно что озорной (т.е. весельчак). Хотя раньше слово "озорство" означало некую смягченную степень "хулиганства" (а хулиганство — это и сейчас термин уголовного права). В тексте Воронина "Озорник" трактуется скорее с негативным оттенком.

цитата

...солдатикам вместо храбрых сердец вставлял сердца заячьи, трусливые, а зайцам, этим маленьким трусишкам, — храбрые солдатские сердца; лягушек одевал в прекрасные платья, а красавиц кукол в лягушечью кожу

Тема с лягушками и красавицами особенно развеселила Калаушина.

Но и про зайцев Калаушин не забыл — это именно что храбрые зайцы, которые не страшатся хищников. Правда, амбиции зайцев не соответствуют их физическим возможностям, поэтому в столкновениях с врагами они обречены.

Пришла беда.

цитата

Напали на город, в котором жил мастер Озорник, злые враги. И конечно же, солдатики, которым нужно было охранять город, испугались и побежали в лес. Тут-то их и встретили зайцы.

Эту встречу храбрых зайцев с трусливыми солдатами рисуют Кочергин и Калаушин.

Решение пришлось принимать низам непосредственно на поле боя. Зайцы обменялись сердцами с солдатами. И у солдат всё получилось. Соловьёва и Остров рисуют красивые баталии.

Можно ли грозить убийством за озорство? Грозить можно.

цитата

— Да ведь тебя за это убить мало! — вскричали солдатики.

— Простите меня, больше я так никогда не буду делать, — сказал мастер Озорник и встал на колени.

— Ну, смотри же! — пригрозили ему солдатики.

Солдаты-победители организовали военную хунту и без участия мастера-создателя продолжили устранение перекосов. А именно:

цитата

бросили лягушек в болото, а красавицам куклам, своим невестам, отдали прекрасные платья.

Лягушки, по словам автора, были довольны больше всех.

Помимо иллюстраций в уже знакомых сборниках, к "Храброму клоуну" обнаружились дополнительно иллюстрации Е.Монина из сборника "Волшебные краски" и картинка Л.Нижнего из журнала "Мурзилка" 1983 № 8. Невероятная популярность!

Рисунок на шмуцтитуле "Храброго клоуна" в японском стиле из сборника, иллюстрированного Т.Соловьёвой.

Кукольный солдат истрепался.

Мастер (не озорник!) в ходе реставрации преобразовал солдата в клоуна.

Выразительный клоун получается у тех художников, которые сохранили ему гусарские усы и хмурое выражение лица.

Гусар остаётся гусаром даже в дурацком колпаке. Клоун-солдат начинает бряцать на литаврах, чем привлекает красавицу куклу Светлану.

Назревает конфликт в духе "Щелкунчика": за маской очаровательного клоуна скрывается грубый солдафон, но Светлана не верит этому.

В духе "Щелкунчика" конфликт и разрешается: на кукольный мирок нападет крыса, клоун-солдат вступает с ней в схватку, убивает её и сам падает израненный.

Сюжетный ход не нов, но какова форма! Убиение крысы литаврами. Художники не могут упустить возможности попрактиковаться в изображении такого поединка.

Мастер оценил подвиг клоуна и вернул ему внешний облик солдата.

И поставил солдата на полку со Светланой.

Всё-таки с удовольствием художники иллюстрировали бесхитростные тексты Воронина.

Когда-то показывал свои книжки с иллюстрациями к дальневосточным сказкам (тэги "Япония", "Китай", "Корея", "Вьетнам"). Подборка была хаотичной, специально я этой темой не занимаюсь. У меня, как и у многих, интерес вызывает японская культура и история, а прочие дальневосточные страны оказались в орбите этого интереса. При плановом перетряхивании книжных полок обнаружились пропущенные в первый раз сборники сказок разных народов, где имеются и дальневосточные сказки.

Слева направо: 1) "Златовласка и три медведя" (М.: Дрофа-Плюс", 2006), 2) "Лучшие сказки мира" (М.: Эксмо, 2016), 3) "Пять добрых друзей" (Пермь: Пермское книжное издательство, 1989).

Первые две современные книги разных издательств — с иллюстрациями М.Фёдорова, причём и иллюстрации, и макет полностью совпадают (мой грех — разные обложки и названия ввели в заблуждение). А крайняя справа книга советских времён — с иллюстрациями Е.Монина. Художники выдающиеся. Любопытно посмотреть их интерпретации.

Сборник "Лучшие сказки мира" 2016 года поменьше форматом, получше ложится под сканер.

В этом сборнике японская сказка одна: "Продавец персиков".

Японские сказки родными нам никогда не станут. Они, напротив, подчёркнуто иные. В целом они дают только впечатление — фон для чужой культуры. Поэтому в иллюстрациях к таким сказкам интерес представляет не фабула и не портреты персонажей, а умение художника дать понятие о другой цивилизации.

Фёдорову отлично удаются завораживающие стилизации под средневековую западно-европейскую книжную миниатюру и живопись. В японской сказке он тоже стилизуется под оригинал — японскую гравюру периода изоляции. Многие современные иллюстраторы японских произведений под неё стилизуются — а на самом деле просто перерисовывают.

Тяжело достичь глубокого проникновения в японскую культуру. Фёдоров тоже больше использует устоявшиеся шаблоны, но он всё-таки выдающийся иллюстратор — японские образы у него получаются оригинальными.

Отличный сборник, изданный в Перми в 1989 году. Региональные издательства тогда проявляли большую инициативу.

В этом сборнике представлены все дальневосточные страны.

У Е.Монина — с детства любимого художника — свои принципы иллюстрирования. Он никогда ни под кого не стилизуется. Рисует всегда в собственной узнаваемой манере, меняя в картинках только одежды и разрез глаз.

Образы получаются очень яркими. Какая статуя Будды, которую лупит хитрый служка!

Так же и для китайской сказки: монинский дракон куда как лучше механически перерисованных драконов.

И для корейской сказки находит Монин оригинальный колорит.

Для вьетнамских сказок национальный колорит заключается в островерхих соломенных шляпах. Во время американкой войны во Вьетнаме на наших плакатах и карикатурах эта шляпа примелькалась и сделалась моментально узнаваемым символом.

Ника Гольц иллюстрировала небольшой сборник разных сказок, который издавался в мягкой обложке в 1961 г. и в 1974 г. Издания немного отличались по составу сказок. У меня только книжка 1974 года без обложки. Сканы даю отсюда: https://shaltay0boltay.livejournal.com/18....

Картинку к японской сказке "Как черти старика вылечили" я уже показывал в ряду прочих (тут). А есть ещё картинки к китайской и вьетнамской сказкам. Посмотрим все три, но с точки зрения стилизации.

1) Японская сказка. Картинка построена на контрасте: на переднем плане — вроде бы реалистичный старик у нормальной сосны, а на заднем плане — фантазийные японские черти. Черти, конечно, полностью взяты из японских источников. Япония распознаётся сразу, но стилизация совершенно не ощущается.

2) Китайская сказка. А вот здесь стилизация намеренная: пузатенькие кони, схематичный пейзаж фоном, круглолицый китайчонок с чёлкой... Это 1961 год. Тогда именно такой Китай мельтешил в нашей иллюстрации. Гольц, видимо, не стала ломать сложившиеся стереотипы. Нарисовано мастерски — эталонный шаблон.

3) Вьетнамская сказка. Субтропическая яркость Вьетнама. Но это всё же не отличительный признак. Остроконечная шляпа — вот узнаваемый Вьетнам.

Да, Гольц всё-таки выдающаяся художница.

А вот сборник, который я купить так и не решился в своё время (беда с дорогими книгами: денег на них единоразово жалко, а потом за месяц на ту же сумму макулатуры накупишь, а потом новый приступ скупости по кругу...).

"Дворец королевы кошек". — СПб.: Вита-Нова, 2015. Божественные Трауготы (есть информация, что иллюстрации были заготовлены, когда оба брата были живы, но изданы были уже после смерти Валерия). Картинки с официальных сайтов издательства.

Как всегда у Траготов, рисунков очень много: на каждом развороте.

Интересны вопросы техники. В этой книге представлены три из четырёх вариантов манеры, в которой работали художники (исторически были периоды, когда преобладал какой-то один вариант).

1) Плоский линеарный рисунок тонкими штрихами с разноцветными пятнами на белом фоне.

2) На чёрном фоне густые мазки тёмных цветов. Самые волшебные рисунки.

3) Цветные широкие мазки на цветном (разноцветном) фоне. В этой манере у Трауготов было много подражателей.

Ну а по содержанию, вот как японский колорит передаётся:

а) Пейзажи:

б) Чертовщина:

в) Кавалерия:

Трауготы тоже не стилизуются под японские гравюры — рисуют в своей манере. Наверняка, подобные иллюстрации высоко оценили бы в Японии. Ведь стилизации могут устроить зарубежную публику, а в своей среде они, скорее всего, будут восприняты как "клюква" (сужу по картинкам иностранных художников к русским сказкам). Гениальные художники (типа Калиновского) в стилизациях становятся вровень с подлинником. А средний художник в стилизациях все силы уделяет внешним деталям, делает техническую, а не творческую работу. Чужую культуру надо через себя пропустить. У Трауготов живая Япония получилась.

Обнаружилась ещё одна иллюстрированная книжка: классическая средневековая корейская повесть.

Лим Чже. Мышь под судом. — М.: Художественная литература, 1964. Издание с претензией на библиофильство: малый тираж (25 тыс. экз.), суперобложка, ляссе. Художница Н.Доброхотова мне больше нигде не встречалась. Но на Фантлабе у неё есть страничка (https://fantlab.ru/art3328), где упоминается и повесть "Мышь под судом", послужившая толчком к профессиональной карьере. Самой книжки на Фантлабе нет, подал заявку.

Иллюстрации чёрно-белые в тексте и цветные на вклейках. Корейский колорит передаётся национальной одеждой (специфической шляпой).

Но больше этнографических черт не встречается. Повесть о разных зверушках. Поэтому остальные цветные иллюстрации показывают нам животных.

а) Фантастические звери.

б) Лягушки и водоплавающие птицы.

в) Орёл и копытные.

Как видим, изображения в условной манере, в нереалистичной раскраске. На вклейках — сплошь символизм. Более-менее сюжетные сценки даются на мелких рисунках в тексте.

Рисунки интересные. Я уж начал думать, что источником вдохновения были какие-то старинные корейские образцы. Но посмотрел на насекомых, среди которых муха и паук. Очаровательные твари. Однако в те годы такие насекомые у нас и присутствовали, например, в "Мухе-цокотухе".

Приёмы, типичные для графики 1960-х гг. В такой манере рисовали, например, Стацинский и Овчинников. Видимо, в иллюстрациях к корейской повести нет ничего специфично корейского. Это и к лучшему.