Досоветские традиционные иллюстрации к "Барышне-крестьянке" ничего из себя не представляют. Поэтому по хронологии у меня первым идёт период 1920-х — 1930-х гг., когда иллюстрации делались как художниками в СССР, так и русскими эмигрантами за границей.
М.Добужинский (1919, 1936)
М.Добужинский — представитель русского модерна, мирискусник. Его силуэты — самые известные и высокоценимые иллюстрации к "Барышне-крестьянке". Они есть во всех альбомах иллюстрированной пушкинианы. Воспроизводятся, как правило, две композиции.
Эти композиции помещены в современном издании (М.: Эксмо, 2009):
В иллюстрациях к "Повестям Белкина" в этом сборнике много отсебятины — к "Барышне-крестьянке" поместили дополнительно два рисунка Добужинского из других циклов. Однако нужные нам силуэты там со всеми мелкими деталями — сканы даю из этого издания.
Не зря, конечно, растиражированы сцены встреч Алексея и Лизы: первая встреча с крестьянкой и вторая с барышней. Притягательные рисунки.
Выполнены силуэты были в 1919 году. Гражданская война, военный коммунизм — а Добужинский о "Барышне-крестьянке". Пронзительные иллюстрации получились. Было первое издание в виде книги в 1923 году — этого издания у меня нет, в Интернете встречается только обложка (крафтовая, что указывает на хорошее качество издания в одной из дореволюционных передовых типографий).
У меня есть массовое издание 1936 года.
Библиографическое описание из каталога-справочника.
Добавления к библиографии: тираж 300 тыс. экз., цена 80 коп.
Книжки на Фантлабе нет, подал заявку.
Только в этом издании — весь небольшой цикл из четырёх иллюстраций (рисунок на обложке, получается, Добужинскому не принадлежит). Странно, но две оставшиеся иллюстрации в современных изданиях и в Интернете отсутствуют. Забыли о них.
А иллюстрации хороши. Вот напряжённая сцена охоты на зайцев (когда либерал Муромский свалился с лошади перед оврагом). Добужинский уже использует белый силуэт на чёрном поле, сочетая его с традиционными чёрными силуэтами.
А вот заставка к повести: Алексей учит Лизу-Акулину грамоте. Перекрестив веточки, показывает ей, как буква "Аз" выглядит.
Добужинский этот эпизод расширил: у Пушкина ничего про подручные пособия не сказано.
цитата
— „Изволь, милая; начнем хоть сейчас“. Они сели. Алексей вынул из кармана карандаш и записную книжку, и Акулина выучилась
азбуке удивительно скоро.
В.Масютин (1922)
Эмигрант В.Масютин проиллюстрировал в 1922 году немецкое издание "Повестей Белкина". Мы с Масютиным во всех предыдущих повестях встречались.
К "Барышне-крестьянке" иллюстрация такая.
Это, конечно, сцена выхода загримированной Лизы к гостям. Масютин все картинки к "Повестям Белкина" делал юмористические. Особенно смешно бывало из-за того, что он к патетическим сценам карикатуры рисовал. Ну а здесь сама сцена у Пушкина смешная — на долю Масютина ничего не досталось.
Г.Туганов (1928)
В "пушкинском" томе "Литературного наследства" (№ 16-18) в 1934 году П.Эттингер отметил среди ксилографий, неиспользованных к тому времени в издательствах, иллюстрации Г.А.Туганова к нашей повести. Две гравюры Г.Туганова были приведены в самом томе. Ни в каких других источниках сведений об этом цикле не обнаружено. По художнику: о нём помнят как о представителе русского авангарда, оцифрованы несколько его детских книжек. Вот здесь за сотни тысяч рублей выставлена на продажу его супрематическая композиция (никто не купил). То, что этот художник не реалист, видно и по иллюстрациям к "Барышне-крестьянке".
Вот традиционная для иллюстрирования сцена первой встречи Алексея и Лизы-Акулины. Композиция простейшая, но мастерски сделана.
Вторую иллюстрацию я затрудняюсь соотнести с конкретной сценой: молодой человек что-то проповедует, слушатели (в числе которых барышня) ему самозабвено внимают. Видимо, это общий набросок атмосферы появления Алексея в начале повести — загадочного выпускника университета.
Но здесь дело не в сюжете — техника ксилографии впечатляет. Напряжённые фигуры, непонятно как образующиеся завихрения. В общем, реалистический супрематизм. Да, понимали тогда толк в гравюрах.
Н.Алексеев (1929)
Сборник 1929 года, известный тем, что это первое собрание сочинений Пушкина, проиллюстрированное одним художником. Художник — Н.Алексеев, с которым мы уже несколько раз встречались в связи с иллюстрациями из этого сборника.
Сцена обучения Лизы-Акулины грамоте.
Художник не принадлежал ни к модернистам, ни к супрематистам. В советской графике 1920-х гг. это было редкостью. Может, поэтому о Н.Алексееве уважительно отзывались тогдашние искусствоведы. Сам рисунок, конечно, простейший по технике (может быть, художником учитывалось, что воспроизведение будет примитивными средствами на газетной бумаге).
Л. Хижинский(1937)
Ленинградское издание "Повестей Белкина" в юбилейной серии. Встречались с этим изданием по поводу всех предшествующих повестей. Ксилографии — по одной к каждой повести. Эти иллюстрации (по сравнению с картинками Н.Алексеева) претендуют на изысканность.
Сцена всё также — первая встреча в лесу. Гравюра уходит от геометричности, старается быть ближе к обычному рисунку.
Хижинский, вероятно, не думает, что в этой повести надо в иллюстрации создавать напряжение (а ксилография к этому способна в силу своей угловатости). Милый русский подлесок.
Н.Пискарёв (1937)
Ещё один сборник с ксилографиями. Отдельный томик "Повестей Белкина", вышедший в юбилейном году в издательстве "Academia". Эти томики были адресованы эстетам. К каждой повести имеется заставка и концовка.
Пискарёв нашёл неожиданный ракурс подачи первой встречи: Лиза в крестьянском обличии поджидает в засаде Алексея, гадая на ромашке. Иллюстрация для интеллектуалов: никакого действия нет.
А, нет, в концовке есть действие: Лиза отбивается от назойливого Алексея, признавшего в ней свою Акулину и на радостях распустившего руки.
цитата
Лиза вздрогнула, подняла голову, закричала и хотела убежать. Он бросился ее удерживать. „Акулина, Акулина!..“ Лиза старалась от него освободиться... „ Mais laissez-moi donc, monsieur; mais êtes-vous fou?“ <„Оставьте же меня, сударь; с ума вы сошли?“> повторяла она, отворачиваясь.
Б.Дехтерёв (1937)
В 1936 году издательство "Academia" выпустило ещё и шеститомное собрание сочинений Пушкина.
Я считал, что с точки зрения иллюстраций там ничего нового нет. Ошибся. Были иллюстрации, специально созданные для этого издания. Как раз в томе 4 (проза).
Случайно в Интернете наткнулся на иллюстрацию из этого тома именитого в дальнейшем художника Б.Дехтерёва
Издательство "Academia" было эстетским. Иллюстрации заказывались прогрессивным художникам. Для отдельного издания "Повестей Белкина" Пискарёва вон пригласили. Но времена авангарда и последователей русского модерна уже прошли. Это, наконец, поняла и "Academia". Дехтерёв — реалист. Рисовальщик он отличный — в ранних работах это особенно видно (а его иллюстрация к "Барышне-крестьянке" — ранняя работа).
По уровню техники никакого сравнения с дореволюционными иллюстраторами-ортодоксами. Но концептуально это, конечно, возврат к прошлому. Хотя Дехтерёв никогда не будет парадным живописцем — он и во времена сталинского ампира сохранит традиции выдержанного рисунка.
Мы возвращаемся к Пушкину. Продолжим прерванный обзор "Повестей Белкина". На очереди — "Станционный смотритель", а начнём с изданий 1930-х гг.
"Станционный смотритель" — яркий пример пушкинской гармонии. Вроде и тема остро-социальная — о "маленьком человеке", об "униженных и оскорблённых" — а не скучно, не слезливо и на борьбу с режимом не зовёт. Но, может быть, Пушкин своим заглавием заманил социологическую школу критиков в ловушку. Может, эта вовсе и не трагедия про неудачника Самсона Вырина, а история успеха второго поколения станционных смотрителей (конкретно — как дочери станционных смотрителей попадают в столицу и меняют свой статус). Очень актуально и в духе европейских трендов. Бальзак-то чуть попозже написал романы про то, как беспринципные провинциалы штурмуют Париж.
М.Добужинский (1905, 1934, 2009)
Самый знаменитый цикл иллюстраций к "Станционному смотрителю" принадлежит М.Добужинскому . Как и с иллюстрациями Бенуа к "Пиковой даме", успех был обеспечен талантом и творческой одержимостью графиков, входящих в начале XX века в круг журнала "Мир искусства" (русский модерн). Все встречали хотя бы одну из иллюстраций Добужинского к "Станционному смотрителю", но мало кто видел весь цикл этих иллюстраций, изданный в книге.
Считается, что иллюстрации были созданы в 1905 году, но напечатаны впервые — только в 1934 году в виде миниатюрного библиофильского издания в количестве восьмисот нумерованных от руки экземпляров.
Издание представлено на Фантлабе: https://fantlab.ru/edition111289. Эта книжечка встречается на аукционах, тут, например: https://www.litfund.ru/auction/59s2/253/ (содержатся важные сведения, что книжка выпущена была в суперобложке, в картонажном переплете с золотым тиснением по передней переплетной крышке и корешку).
Видно, что качество печати очень хорошее. Но картинки совсем маленькие: искажения, видимо, неизбежны.
Далее в советское время отдельные иллюстрации Добужинского постоянно включали в альбомы, в собрания сочинений Пушкина, в хрестоматии, издавали на открытках. Иллюстраций всего шесть, но сегодня даже в Интернете все их в одном месте не встретишь (следствие того, что они полностью в одной книге долго не воспроизводились).
Из современных изданий, где имеется весь цикл Добужинского в приличной компьютерной обработке, мне известен вот этот однотомник (М.: Эксмо, 2009).
Непонятно, каково эталонное качество иллюстраций Добужинского. Подлинники в московском музее хранятся. Возможно, с подлинников были сделаны репродукции в альбоме иллюстрированной пушкининаны (1987). Сравним современное воспроизведение (эталон из альбома — слева, из современного сборника — справа).
Современное воспроизведение высушено и утратило оттенки (слева они есть, как ни странно). В наше время появились и современные "раскраски" иллюстраций Добужинского.
В общем, иллюстрации я взял из Интернета — они покачественнее моих фоток, а хороших картинок с оригиналов нигде нет.
Ну, посмотрим, наконец, все иллюстрации Добужинского и освежим в памяти сюжет "Станционного смотрителя".
Экспозиция
Композиция повести сложная: 1) рассказчик (не Белкин даже, и тем более не Пушкин) случайно посещает почтовую станцию, где служит Самсон Вырин и рассказывает нам свои впечатления, в том числе об очаровательной Дуне; 2) рассказчик через несколько лет вновь оказывается на станции и пересказывает рассказ Вырина о том, как его лишили дочери; 3) рассказчик ещё через несколько лет вновь посещает место действия и пересказывает рассказ местных жителей о смерти Вырина и о визите Дуни на его могилу.
А сюжет-то повести прост: молодой аристократ увозит (но не похищает) в столицу дочь бедного и забитого чиновника; дочь счастлива с похитителем; брошенный отец умирает; дочь рыдает на его могиле.
Пушкину не свойственны долгие вступления — а в этой повести экспозиция почти на половину текста, и начинается экспозиция и повесть с описания бесправности низших чиновников. Вот так Пушкин внимание в сторону отводил. Бесправные смотрители; грубые официальные лица, передвигающиеся по казённой надобности (делам государственного значения). И молоденькая Дуня.
цитата
...вышла из-за перегородки девочка лет четырнадцати и побежала в сени. Красота ее меня поразила.
В первой части (где повествование ведётся от имени рассказчика) как раз и вырисовывается образ Дуни — а образ этот двойственный и очень современный (или вневременной, как история про Золушку). Главное — от Дуни не хочется уезжать.Свою власть над мужчинами Дуня осознавала.
цитата
Маленькая кокетка со второго взгляда заметила впечатление, произведенное ею на меня; она потупила большие голубые глаза; я стал с нею разговаривать, она отвечала мне безо всякой робости, как девушка, видевшая свет.
Дуня пользовалась своей властью над мужчинами вроде бы для улаживания конфликтов по месту службы отца. Об этом сам Вырин будет рассказывать во второй приезд рассказчика к нему.
цитата
Господа проезжие нарочно останавливались, будто бы пообедать, аль отужинать, а в самом деле только чтоб на нее подолее поглядеть. Бывало барин, какой бы сердитый ни был, при ней утихает и милостиво со мною разговаривает. Поверите ль, сударь: курьеры, фельдъегеря с нею по получасу заговаривались.
И последний штрих в дунином портрете. На прощанье рассказчик попросил у Дуни разрешения поцеловать её. Дуня согласилась, поцелуй был профессиональным, рассказчик навсегда его запомнил (а девочке-то всего 14 лет). Так Дуня продемонстрировала гибкость своих моральных устоев и готовность перейти пределы. Опасная личность перед нами. Но Пушкин избрал для неё безобидную судьбу матери и любимой женщины.
Появление Минского
Добужинский начинает чуть ли не с середины повести. Вся долгая экспозиция Пушкина им отброшена — только основной сюжет рассказа. Гусарский ротмистр Минский зимой году где-то в 1817-м одет не по форме: папаха ("черкесская шапка") и шаль поверх шинели. Да, долго ещё наша военная форма будет к климатическим условиям России приспосабливаться (и не только к холоду). Минский выглядит свирепым, у Самсона Вырина подкашиваются ноги, вбегает Дуня... В принципе, Добужинский большую часть пушкинского введения отразил.
цитата
...путешественник возвысил было голос и нагайку; но Дуня, привыкшая к таковым сценам, выбежала из-за перегородки и ласково обратилась к проезжему с вопросом: не угодно ли будет ему чего-нибудь покушать? Появление Дуни произвело обыкновенное свое действие. Гнев проезжего прошел...
Мнимый больной
Чтобы побыть с Дуней несколько дней, Минский прикидывается больным. Продажный доктор подтверждает его болезнь, Дуня ухаживает за больным.
Дело происходит на проезжем тракте. Наверное, никто из ухажёров так долго (три дня) с Дуней не оставался. Если уж она через час знакомства готова была целовать первого встречного, то ради Минского... Видимо, спонтанно возникла идея бегства. И Дуня не отказалась от предложения уехать с Минским насовсем (хоть и поплакала).
Самсон Вырин в Петербурге
Вырин поехал за дочерью в Петербург. Добужинский не отказывает себе в удовольствии рисовать город и маленького человека на его фоне.
Дуня на ручке кресел
Вырину удаётся подкараулить Минского и свою Дуню.
цитата
В комнате, прекрасно убранной, Минский сидел в задумчивости. Дуня, одетая со всею роскошью моды, сидела на ручке его кресел, как наездница на своем английском седле. Она с нежностию смотрела на Минского, наматывая черные его кудри на свои сверкающие пальцы.
Для целомудренной русской литературы это сцена была почти эротической. Художники не упускали возможности проиллюстрировать такие интимные и доверительные отношения.
Теперь некоторые самодеятельные художники в Интернете стали рисовать Дуню не на "ручке кресел", а на коленях у Минского. До такой распущенности Пушкин в своей повести не дошёл (это вам не "Гавриилиада"). Более того, рисовать Дуню на коленях у Минского — идеологически не верно. Где-то в чьих-то воспоминаниях встречается, будто в жизни Пушкин свою Наталью Николаевну себе на колени усаживал тогда, когда он чуть ли не с ножом у горла выспрашивал её про Дантеса. Так что возлюбленная на коленях у героя — это когда в воздухе запах крови чувствуется.
Ну а по сюжету — возвращаться в прежнее состояние Дуня не собиралась; увидев отца, упала в обморок. Вырин уехал ни с чем.
Дуня приехала
Навестить отца Дуня приехала через несколько лет, уже окончательно утвердившись в новом статусе (с тремя детьми). Приехала она "в карете в шесть лошадей".
Эту картинку не жалуют при помещении в иллюстративный ряд. Внешне она ничего не говорит о сюжете: просто любовно выписанная карета. Но для Добужинского эта была важная декларация его принадлежности к новой графике модерна. Где-то мельком видел аннотацию научной статьи в Интернете (сейчас уже не найду), в которой исследовались прообразы академической живописи именно этой иллюстрации Добужинского.
Дуня на могилке
Узнав о смерти отца, Дуня заплакала, пошла на кладбище и, со слов деревенского мальчика-рассказчика, "легла здесь и лежала долго".
Иллюстрации Добужинского стали эталонными. Многие картинки других художников будут нам напоминать о Добужинском.
Л.Хижинский (1936)
Уже знакомое нам издание "Повестей Белкина" в ленинградской пушкинской юбилейной серии (1936). Иллюстратор Л.Хижинский
К каждой повести по одной гравюре на дереве. Хижинский рисует Вырина в Петербурге. Самсон смотрит на деньги. Редкий случай, когда художник решил уйти от ожидаемых сцен.
По приезду в столицу, Вырин без труда нашёл адрес Минского и явился к нему с просьбой вернуть ему обесчещенную дочку. Минский конфузится, уверяет, что любит Дуню и вежливо выставляет смотрителя за дверь. За обшлагом рукава у Вырина обнаруживаются деньги "несколько пяти и десятирублевых смятых ассигнаций".
цитата
Слезы опять навернулись на глазах его, слезы негодования! Он сжал бумажки в комок, бросил их наземь, притоптал каблуком, и пошел... Отошед несколько шагов, он остановился, подумал... и воротился... но ассигнаций уже не было. Хорошо одетый молодой человек, увидя его, подбежал к извозчику, сел поспешно и закричал: «Пошел!..»
Очень острый психологический момент. Уже после этого Вырин выследил Минского, когда тот приехал к Дуне в отдельную квартиру, и застал их вдвоём. Во вторую встречу Минский уже очень грубо выставил смотрителя за дверь.
Здесь к каждой повести по заставке и концовке. Сцены как раз ожидаемые: Дуня сидит "на ручке его кресел, как наездница на своем английском седле" и Дуня "легла здесь и лежала долго".
Технически ксилографии выполнены прекрасно.
А.Алексеев (1930)
Редкое и дорогое брюссельское издание "Повестей Белкина" (1930). Иллюстратор — русский эмирант А.Алексеев
Отрывочные картинки с сайтов аукционов. Вот к "Станционному смотрителю" обнаружилась иллюстрация. Дуня и Минский. Здесь внимание художника сосредоточено не на том, насколько вульгарно Дуня села как наездница (нашли, чем Европу удивить), а на том, как "она с нежностию смотрела на Минского, наматывая черные его кудри на свои сверкающие пальцы".
Алексеев верен своей манере: зыбкие тени, лунный свет...
Вырин должен был в Петербурге убедиться в том, что Дуня счастлива, должен был догадаться, что возвращаться Дуня не собирается. Наверное, это его и подкосило по возвращении: апатия, пьянство и смерть.
Кстати, в пушкинские времена дамы в специальном дамском седле "сидели как наездницы" не как сейчас сидят, раздвинув ноги, а боком — сомкнутые ноги на одну сторону.
Продолжим после перерыва обзор пушкинских "Повестей Белкина". На очереди — "Гробовщик". Готическая проза с ожившими мертвецами, вполне типичная для русской литературы той поры. Но у Пушкина — юмористическая готическая проза (да ещё и пародия на "Дон Жуана"). Тогдашние критики посчитали "Гробовщика" затянутым анекдотом. А через 200 лет мы видим, что повесть сохранила свою свежесть, в отличие от многих "серьёзных" ужастиков XIX века.
В иллюстрировании "Гробовщика" есть особенность. Имеются несколько широко известных дилетантских рисунков Пушкина к этой повести — почти сюита. У профессиональных художников можно увидеть переклички с этими рисунками.
Иллюстраций 1920-х — 1930-х к "Гробовщику" оказалось много. Пришлось их разбить на иллюстрации, опубликованные в эти годы в СССР и иллюстрации русских эмигрантов, опубликованные за границей. Сегодня — советские иллюстрации.
Н.Зарецкий (1920, 1923, 1936)
Для довоенного времени полные сюиты иллюстраций к отдельным повестям Белкина — редкость. Одна такая полная сюита к "Гробовщику" принадлежала русскому эмигранту Н.Зарецкому. Сюита полная, но я с ней смог ознакомиться менее, чем на половину. В моей коллекции есть такая массовая советская книжка 1936 года, в которой помещены 4 чёрно-белые картинки. С художником Н.Зарецким мы встречаемся впервые, на Фантлабе его персональную страничку я не нашёл. Книжка на Фантлабе есть: https://fantlab.ru/edition111298.
Библиографическое описание из каталога-справочника 1987 года:
Дополнение к библиографии: Тираж 300 тыс. экз. Цена 40 коп.
В альбоме "Пушкин в русской и советской иллюстрации" (1987) имеются 3 цветные картинки Зарецкого к "Гробовщику", датированные 1920 годом. И сведения о первом зарубежном издании: 1923 год, Берлин (на русском языке), 13 двухцветных иллюстраций высокого качества. На сайте одного аукциона мелко-мелко даны фотографии разворотов со всеми иллюстрациями из берлинского издания. Ничего не разобрать, а при увеличении картинки утрачивают резкость. Так что придётся довольствоваться тем, что есть.
Посмотрим имеющиеся иллюстрации Зарецкого и вспомним сюжет "Гробовщика".
Переезд
Повесть начинается без предисловий с того, что гробовщик Адриян Прохоров переезжает на новое место, используя для этого рабочий транспорт: похоронные дроги. Зарецкий (вслед за Пушкиным) просто нарисовал этот экипаж двойного назначения:
Дальше в имеющемся иллюстративном ряде — провал.
Ну а в повести новый сосед — русский немец-ремесленник (сапожник) Шульц — пригласил Адрияна к себе на серебряную свадьбу.
Гробовщик с семейством
Гробовщик с дочерями собрался в гости к соседу-немцу на серебряную свадьбу. Зарецкий даёт парадный семейный портрет.
цитата
Не стану описывать ни русского кафтана Адрияна Прохорова, ни европейского наряда Акулины и Дарьи... Полагаю, однако ж, не излишним заметить, что обе девицы надели желтые шляпки и красные башмаки, что бывало у них только в торжественные случаи
Немецкая серебряная свадьба
Собственно на свадьбе гости много пьют. У нас есть возможноость сравнить цветной первоначальный вариант этой сцены с оттиском из издания 1936 года.
Кульминацией пирушки был тост «За здоровье тех, на которых мы работаем!". Для гробовщика тост двусмысленный. Гости стали над Адрияном потешаться, он разобиделся и ушёл.
Гробовщик при исполнении
Рано утром после попойки за Адрияном прислали с радостной вестью: "Купчиха Трюхина скончалась в эту самую ночь".
Гробовщик и клиенты
Адриян, всё ещё тая обиду на соседей, принимает решение отпраздновать новоселие без них: "Хотелось было мне позвать их на новоселье, задать им пир горой: ин не бывать же тому! А созову я тех, на которых работаю: мертвецов православных». Пожелание сбылось, Адриян возвращается домой, а там...
цитата
Комната полна была мертвецами. Луна сквозь окна освещала их желтые и синие лица, ввалившиеся рты, мутные, полузакрытые глаза и высунувшиеся носы...
Пушкин рисует скелет.
Это первый клиент Адрияна, который лезет к нему обниматься.
цитата
«Ты не узнал меня, Прохоров, — сказал скелет. — Помнишь ли отставного сержанта гвардии Петра Петровича Курилкина, того самого, которому, в 1799 году, ты продал первый свой гроб — и еще сосновый за дубовый?» С сим словом мертвец простер ему костяные объятия...
Сложно иллюстратору обойтись без этой сцены... Зарецкий её, конечно, рисует.
Кончилось всё хорошо. Это оказался сон — тяжелый кошмар после пирушки у немцев. Правда, долгожданная смерть купчихи Трюхиной тоже приснилась. Но это Адриян с лёгкостью перенёс.
Провинциальный московский быт
Почему-то располагает "Гробовщик" иллюстраторов к тому, чтобы они давали бытовые зарисовки разночинной Москвы, где у Пушкина происходит действие повести. Причём, это зарисовки провинциального города, каким Москва была тогда по сравнению с Петербургом. У Зарецкого в доступных мне иллюстрациях есть концовка: будочник (с алебардой!), фигура архаичная уже для 1830 года. Причём будочник этот — сквозной персонаж повести, Пушкин описывает его с удовольствием. Это "чухонец Юрко" — единственный "из русских чиновников", бывший на пирушке у немцев.
Вот такая фрагментарная сюита эмигранта Зарецкого. Цветные иллюстрации — прелестны. Они без ярких признаков модерна, но вполне укладываются в дореволюционное направление круга "Мира искусств". Для 1920 года эти картинки были уже, конечно, несовременны — только напоминание о безвозвратно ушедшей эпохе. В чёрно-белом воспроизведении в советской книжке эти иллюстрации утратили грациозность (да ещё и качество воспроизведения низкое). С художественных позиций советские критики Зарецкого невысоко ценили. П.Эттингер в обзоре "Иллюстрированные издания Пушкина за годы революции" ("Литературное наследство", т.16-18, 1934) две картинки из немецкого издания поместил (очень плохо воспроизведённых). Но творчество Зарецкого не рассматривалось — в заграничной пушкиниане за лидерство борются между собой художники А.Алексеев и В.Масютин.
Отношение к политически-нейтральным эмигрантам было ещё спокойным (ещё надеялись некоторых вернуть), хотели к 1937 году А.Алексеева издать — не получилось. А вот сюиту эмигранта Зарецкого издали в СССР в предюбилейный пушкинский год. И, видимо, это был единственный довоенный советский "Гробовщик", где были нарисованы мертвецы и скелеты. А вышел-то этот "Гробовщик" в "Детгизе" (в 1936 году — "Детиздат").
Л.Хижинский (1936)
Уже знакомый нам художник Л.Хижинский и его ксилографии из знакомой серийной ленинградской книжки 1936 года навстречу пушкинскому юбилею. По одной гравюре к каждой повести.
Провинциальный московский быт
К "Выстрелу" у Хижинского была кульминационная сцена со второй дуэлью, к "Метели" — метель. Для "Гробовщика" художник сделал городской пейзаж. Остановился на первых тактах вступления: снимают вывеску со старого дома Адрияна, переехала лавка гробовщика.
Н.Пискарев (1937)
Ещё одно знакомое нам юбилейное издание белкинского цикла для "взрослых" — издательство "Academia", 1937 год. По две ксилографии (заставка и концовка) к каждой повести художника Н.Пискарева.
Тоже решил иллюстратор обойтись без мистики. Просто дал эпизоды реальной (без пьяного дурмана) жизни гробовщика Адрияна. В начале повести Адриян переезжает, в конце — пьёт чай (как и собирался).
Переезд
Чаепитие
Наверное, серьёзные художники посчитали, что рисовать оживших мертвецов — потакание неразвитым вкусам читателей (для "Детгиза" пришлось мертвецов заимствовать из немецкого издания). У Пушкина должна быть какая-то сверхидея. Но сами художники этой идеи не нашли. Получилась история про размеренную жизнь на московских улочках. Судя по мелькающим датам — первый клиент в 1799 году, проживание на старом месте 18 лет — перед нами должна быть Москва 1817 года, которая возрождается после самосожжения во время наполеоновского нашествия. Но об этом намёков нет ни у Пушкина, ни у художников...
М.Котляревская (1937)
Были, впрочем ещё скелеты в советской довоенной книге. Книга, изданная в 1937 году на украинском языке (тем самым ограниченная в распространении). Художница М.Котляревская (на Фантлабе представлена: https://fantlab.ru/art9992).
Библиографическое описание книги в каталоге-справочнике:
Книги этой у меня нет, на Фантлабе она тоже не представлена. Иллюстрация к "Гробовщику" воспроизведена в альбоме "Пушкин в русской и советской иллюстрации" (1987 г.).
Это линогравюра. Хорошая техника. И композиция пока ещё свежая. Позже, когда скелеты массово проникнут в советские издания "Гробовщика" такая композиция станет общим местом.
В.Свитальский (1935)
Нарисовал мертвецов в "Гробовщике" и выдающийся художник В.Свитальский. Но до войны иллюстрации не были опубликованы. Первая публикация — в 1961 году в этом альбоме.
Картинку повторили в современном неплохом иллюстрированном однотомнике от "Эксмо", но заставку к "Гробовщику" в этом издании сделали постороннюю.
С силуэтами Свитальского мы встречались в связи с иллюстрациями к "Евгению Онегину" — в этой колонке это статья № 1.
Гробовщик и клиенты
Впечатляющий рисунок. Но не пустили его в печать в 1935 году. Так что ожившие мертвецы в довоенном СССР были адресованы только детской аудитории. Взрослые читатели в других центральных советских изданиях увидели скучноватые картинки без мистики. Это в заграничных "Гробовщиках" вовсю плясали скелеты.
"Метель" — повесть, поставленная Пушкиным на второе место в белкинском цикле. "Метель" близка по времени действия к "Выстрелу": период 1812-1815 гг. (собственно Отечественная война остается за кадром). Если "Выстрел" — тягостная повесть о душе, истерзанной жаждой мести, то "Метель" считается светлой повестью со счастливым концом (такому восприятию много способствует знаменитый вальс Г.Свиридова из музыки к одноимённому кинофильму).
Сегодня — первые иллюстраторы "Метели" (по 1937 год).
Скелет сюжета. Барышня Маша любит бедного офицера Владимира. Родители против. Молодые решают тайком обвенчаться. В избранный для этого дела день разыгралась метель. Маша до церкви доехала. А Владимир сбился с дороги и в церковь попал только на следующее утро: "Какое известие ожидало его!". Через несколько дней он известил родителей Маши о разрыве и уехал в армию (потом умер от ран, полученных при Бородино). "Меж тем война со славою была кончена". Победоносный полковник Бурмин залечивает лёгкую контузию в поместье Маши. Новая взаимная любовь. Бурмин рассказывает, как перед войной в метель сбился с дороги, попал в неизвестную церковь и в шутку встал к аналою с чьей-то невестой. После произнесения сакральной формулы сбежал из церкви. Но считает, что женат-то он не в шутку. Поэтому с Машей у него будущего нет. Как он ошибся!
цитата
— Боже мой, боже мой! — сказала Марья Гавриловна, схватив его руку, — так это были вы! И вы не узнаете меня?
Бурмин побледнел... и бросился к ее ногам...
Для иллюстраторов ключевые моменты — те, которые сам Пушкин описывает с большим напряжением. Знаменитый лингвист академик Виноградов акцентировал внимание на этих моментах в связи с метелью.
Во-первых, это Маша, выбегающая в метель, чтобы ехать на тайное венчание: ветер пытается остановить Машу, "метель воспринимается как предвестие несчастья". Машу метель не остановила.
Во-вторых, это Владимир, рвущийся к месту венчания: "метель как длительный и разрушительный процесс, как действие грозной и враждебной силы". Владимир не смог преодолеть воздвигнутое метелью препятствие.
В-третьих, это Бурмин, который метель не воспринимает как бедствие; напротив, Бурмина метель подталкивает в сторону Маши (т.е. к счастью).
Вот художники и любят рисовать Машу в метели и Владимира в метели. А Бурмина в метели не рисуют.
1) В.Суриков
В русской графике я не считаю заслуживающим внимания ничего, что было до художников "Мира искусства". Но это несправедливо по отношению к старым мастерам: некоторых современных-то беспомощных художников приходится показывать. Пусть уж и Суриков будет.
Знаменитый живописец, который несколько раз пытался делать иллюстрации к Пушкину. Бывал за это жестоко бит искусствоведами. В альбоме "Пушкин в изобразительном искусстве" 1936 года суриковские иллюстрации к "Полтаве" были объявлены "скудными и слабого качества" (Э.Голлербах). К "Метели" суриковских иллюстраций не приводилось (видимо, считались ещё хуже, чем к "Полтаве").
Но уже в аналогичных альбомах 1961 г. и 1987 г. иллюстрации Сурикова к "Метели" поместили. К тому времени значение Сурикова как живописца стало уже бесспорным, это подняло в цене и его книжные иллюстрации.
У Сурикова первая картинка — метель, стихия. А вторая картинка — жанровая, сцена в церкви, когда раскрылась подмена жениха. Стихию наши живописцы всегда хорошо рисовали, а вот в жанровой сцене основательность Сурикова вошла в противоречие с лёгкостью Пушкина.
На самом деле суриковские картинки наглядно показывают разницу между живописью и книжной графикой. В обычной деятельности для гениального Сурикова это были бы наброски, которые года через два переросли бы в огромную картину маслом. А здесь приходится останавливаться.
2) Н.Алексеев
Сборник 1929 года, отмеченный тем, что это первый пушкинский сборник, проиллюстрированный одним художником. Забытый ныне график Н.Алексеев.
А вот к этому художнику Голлербах в 1936 году сочувственно относился. Видимо, считалось, что для книги такие рисунки лучше суриковских набросков. Выбрана сцена в церкви — та же, что и у Сурикова. Рисунок плоский, кажется примитивным после суриковской штриховки.
Но бесспорно, что стремительность пушкинской сцены у Алексеева передана лучше, чем тяжеловесная массовка у Сурикова.
цитата
Нас обвенчали. «Поцелуйтесь», — сказали нам. Жена моя обратила ко мне бледное свое лицо. Я хотел было ее поцеловать... Она вскрикнула: «Ай, не он! не он!» — и упала без памяти. Свидетели устремили на меня испуганные глаза. Я повернулся, вышел из церкви безо всякого препятствия, бросился в кибитку и закричал: «Пошел!»
3) Л.Хижинский
"Повести Белкина" 1936 года из "ленинградской серии"
Очень стильная гравюра по дереву. Церковь (место встречи) в вихрях метели. Вроде бы, нейтральный пейзаж. А по существу — тема судьбы (кто-то встретился, а кто-то нет) как квинтэссенция пушкинской повести.
4) Н.Пискарев
Книга, изданная в издательстве "Academia" в год пушкинского юбилея.
Гравюра Пискарева была высоко оценена искусствоведами и приводилась как образцовая графика в альбомах иллюстрированной пушкинианы как в 1961 году, так и в 1987 году. Владимир честно боролся с метелью, но в отчаянье признал своё бессилие.
Было две иллюстрации: заставка с метелью (которую воспроизводили потом) и жанровая концовка, когда Бурмин пал на колени перед Машей.
Этой книги у меня нет. Привожу сканы обеих гравюр, помещённых в текст повести.
5) К.Рудаков
Тоненькая книжка из серии пушкинских повестей, изданная большим тиражом "Детиздатом" в предюбилейный 1936 год. Отлично воспроизведённые для массового издания иллюстрации. Мы смотрели иллюстрации К.Рудакова к "Выстрелу" из этой серии. К "Метели" тоже иллюстрации Рудакова. Сканы — из Интернета, поскольку и этой книжки у меня нет.
Рудаков сделал целый цикл из трёх страничных иллюстраций (плюс на обложке — тема бессилия перед метелью, как у Пискарева в дорогом издании).
Идеальная сюита, соответствующая пушкинской краткости и насыщенности. Отражены все три узловых момента: Маша в метели, Владимир в метели, Бурмин с Машей (без метели).
В первые послереволюционные десятилетия художники иллюстрировали "Выстрел" не отвлечённо-символически, как Гельмерсен, а в соответствии с сюжетом, выбирая выигрышные психологические сцены. При этом разнообразие и техники, и концепций было велико.
1) Н.Чернышков
Иллюстрации из альбома "Пушкин в изобразительном искусстве" юбилейного 1937 года.
К "Выстрелу" даны две ксилографии нэповской поры (1926). Художник — Н.Чернышков. На Фантлабе его нет.
Как сообщает справка в альбоме, Н.Чернышков — рано умерший плодовитый ксилограф. Более никаких сведений об этом художнике в доинтернетную эпоху не сохранилось. Усугубляется ситуация с поисками тем, что встречаются упоминания о другом ксилографе из Грузии — Н.Н. Чернышкове. Но это только тёзка нашего (годы жизни поздние: 1903-1980). Может, сын?
Сами иллюстрации описывают завязку повести. Офицеры полка, стоящего в скучном местечке, ходили к Сильвио. Сильвио — человек гражданский (в отставке), знаменит своим мастерством пистолетной стрельбы. Молодой офицер во время игры в карты вспылил на Сильвио и швырнул в него подсвечник (шандал, если строго по тексту). Сильвио выгоняет буяна (первая иллюстрация, подсвечник на полу). Оскорбление страшное, все похоронили обидчика. Однако вызова на дуэль от Сильвио не последовало. Пошли полюбопытствовать, чем занимается. Тем же, чем всегда: во дворе всаживает пули в туз (вторая иллюстрация). Все в недоумении...
На этом иллюстрации обрываются. Судя по всему, был сделан или задумывался очень подробный цикл. Ксилографии (гравюры на дереве) у Чернышкова — традиционные. Чисто информативную функцию выполняют. В 1920-е гг. с типографской техникой в советской России было худо, ксилография была чуть ли не единственным достойным способом воспроизвести картинку в книге. А вот по содержанию — сцены выбираются не банальные. Это послезнание: пока предшественников нет, это мы потом узнаем, что никто таких сцен выбирать не будет (в начальной сцене все будут рисовать, например, момент замаха шандалом на Сильвио).
2) К.Рудаков
Тонкая книжка в мягкой обложке. Предюбилейный 1936 год. "Детгиз" издаёт массовую серию иллюстрированных книжек. Художник "Выстрела" — знаменитый К.Рудаков.
Библиографическое описание.
Добавление к библиографии. Тираж 300.000 экз. Цена 80 коп.
Книги на Фантлабе нет (подал заявку). А с Рудаковым мы уже неоднократно встречались (по поводу "Онегина" особенно часто).
Перейдём к иллюстрациям. Не знаю, чей рисунок на обложке (предполагается Рудаков), но силуэт целящегося стрелка очень похож на силуэт Сильвио во второй дуэли из дореволюционных времён (худ. Гельмерсен). Подумал сначала, что просто перенесли на обложку советского издания зеркально перевёрнутый чужой рисунок, но, присмотревшись, понял, что это не точная копия. Наверное, сильно впечатлился в своё время Рудакова маленьким циклом Гельмерсена.
В книжке всего три страничных иллюстрации. По сути, это первый цикл сюжетных картинок, которые просто сопровождают текст, не навязывая формальные концепции художника.
Первая картинка — несдержанный игрок хватается за подсвечник. Вот она — картинка-родоначальница всех замахов шандалом на Сильвио.
Вторая илюстрация — рассказ в рассказе. Конец первой части. Сильвио уезжает. Рассказчик "Выстрела" не простил Сильвио то, что он не смысл кровью оскорбление шандалом. Сильвио хочет объясниться: да, он, действительно, не мог вызвать дурачка на дуэль, поскольку не мог рисковать жизнью. Жизнь ему нужна для мести — и всё рассказал про первую дуэль с поеданием черешни.
Третья картинка — кульминация всей повести. Эту сцену все художники до и после Рудакова изображали, мало кто из иллюстраторов смог обойтись без неё.
Сильвио уже заставил графа выстрелить, и теперь наслаждается своим доминированием. Здесь, конечно, нужна публика. Где молодая жена? Она отстала по дороге домой. Сильвио коварно тянет время, правильно рассчитывает, что графиня прибежит на звук выстрела — потому, видимо, и заставляет графа стрелять. Так и есть — прибежала и кинулась умолять Сильвио о пощаде. Да, удалась месть.
Интересно, что никто из наших сегодняшних художников первую дуэль с поеданием черешни не отобразил. Не ко двору эта сцена, видимо, была в 1937 году — храбрость золотопогонника как-никак пришлось бы пропагандировать. Но элегантные военные в эполетах у Рудакова уже появились.
3) Л.Хижинский
1936 год. "Ленинградская юбилейная серия". Не чета "детгизовской". Переплёт, научный аппарат, солидная цена (за переплёт отдельно выделена). Но главное — иллюстрации с хорошим качеством воспроизведения.
Библиографическое описание.
Добавление к библиографии. Тираж 20.300 экз. Цена 2 руб. + переплёт 1 руб. 25 коп. (итого 3 руб. 25 коп.).
К 1936 году ситуация с полиграфической базой в СССР выправилась, ксилографии вернулись в число эстетских видов иллюстрации. Можно играть контрастами белого и чёрного. Сопровождение текста здесь становится не главным — в одной-единственной иллюстрации художнику нужно себя выразить.
На картинке — кульминация. Вторая дуэль. Сильвио ещё целится в графа, но публика уже прибыла.
Давненько я не обращался к книгам, в которых иллюстрации отпечатаны напрямую с досок или камней. Уже отмечал неоднократно, что при таком способе воспроизведения иллюстрация становится очень глубокой (потому что буквально трёхмерность появляется за счет наложенных на бумагу слоёв краски). Такие картинки, как и полотна маслом, невозможно в цифру перевести.
4) Н.Пискарев
1937 год. Знаменитое издательство "Academia". Доживает последние дни. Но книги всё ещё образцовые по полиграфии и оформлению. Тираж в два раза ниже, чем в "ленинградской юбилейной серии", зато цена — в два раза выше.
Библиографическое описание.
Добавление к библиографии. Тираж 10.300 экз. Цена 4 руб. + переплёт 2 руб. (итого 6 руб.).
Иллюстрации Пискарева — тоже ксилографии, и тоже эстетские. Но здесь насладиться трёхмерностью не смогу: у меня этой книги нет, сканы — из Интернета (полностью книга: https://imwerden.de/publ-1063.html).
Две иллюстрации: заставка и концовка. Заставка — сцена второй дуэли, когда жена графа уже прибежала на звук выстрела (и для начала "с визгом бросилась ему на шею"). Эта сцена становится обязательной для иллюстраторов.
Концовка шокирующая: труп Сильвио, поклёванный вороньём. Нет, конечно, по тексту Сильвио после второй дуэли уехал в Грецию, где погиб за свободу ("убит под Скулянами"). Но почему такой натурализм?
Очень уважаемый пушкинист В.Вацуро писал в 1980 году, что поступок Сильвио на второй дуэли (помилование графа) — не гуманизм, не отказ от мести, а как раз наоборот: осуществление мести и мести страшной.
цитата
...жизнь ему более и не нужна. Он осуществил свою маниакальную идею мести и в ней себя исчерпал
То есть после своей второй дуэли Сильвио — уже живой труп. Так вот, художник Пискарев за 40 лет до Вацуро эту идею графически выразил с абсолютной прямотой.
Получается, даже в последних изданиях "Академии" в иллюстрировании присутствовал высокий символизм (сейчас бы сказали — концептуализм, а в 1937 году обозвали бы формализмом).
UPD/31/10/2019
В.Масютин
Изданная за границей на немецком языке в 1922 году книга с рисунками Масютина. Книги у меня нет, использую сканы из Интернета.
Библиографическое описание из каталога-справочника.
Масютин превзошёл сам себя. Страничные иллюстрации (первая и вторая дуэль) построены по принципу парных картинок "Найди 10 отличий".