Рецензии на фантастические книги

По книгам, подобным «Башне» изучать историю гораздо интереснее, чем по сухим учебникам.

«Башня» стилизована под старинные романы с непременным кратким изложением-эпиграфом того, что нас ждет в будущей главе.

Практически в каждом разделе мы услышим диспут, беседу, рассказ или событие, несущее свою стержневую идею: историческую, религиозную, моральную либо философскую.

Об управлении массами, отношению к колдовству. О европейской политике, «терках» между Восточной и Западной Европой, рыцарской чести. О ересях (снова и снова, больно животрепещущая тема), гуситах и не только, борьбе с ними самими разными способами: от проповеди до крестового похода и костра. О морально-этических чеснотах: обмане, махровом эгоизме (все лишь для личного блага), ограниченном доверии. О мести и ее правильном исполнении.

О книгопечатании, воздействии книг на людей. О благородстве, его вреде, ошибочном понимании, применении. О войне, против которой активно возражал самолично основатель христианства. Дружбе – основополагающем достоинстве, позволяющем людям выживать в самые непростые времена. Преступлениях, их уместности. Фанатизме – свойстве, нивелирующем самые благие начинания и идеи. Борьбе за правое и святое дело, проходящей, как и положено, по шею в крови. И, безусловно, о Любви – куда ж без нее. Всех тем, коими автор хочет поделиться с читателем, не перечесть.

Структура книги не особо сложна: квест-поход, в процессе которого собирается традиционная для Сапковского колоритная компания.

Рейнмар Беляу он же Рейневан (Пижма) де Беляу. Молодой (23 года) дворянин пястовских кровей (пускай незаконнорожденный), учившийся в пражском универе на медика и травника. Наивный красавчик-юнец, бабник, полный любовного томления и детских представлений о морали и этике. Регулярно и с удовольствием ошибающийся, постоянно бродящий по краю могилы. А еще он адепт магических искусств. При этом Рейневан скорее свидетель эпохи, чем активный протагонист и двигатель сюжета. Да, что-то от Лютика имеет место быть.

Циник и эгоист Шарлей с богатым и неизвестным нам прошлым. Выдающийся боец и опора героя.

Таинственный Странник могучий Самсон-Медок. Полный знаний и загадок.

В процессе из попутчиков троица превращается в настоящих друзей, готовых ради товарища на что угодно.

Антагонист романа — рыцарь-оборотень Стенолаз, чьи цели непонятны долгое время. Живущий под девизом «Аdsumus — Мы здесь» представитель непременного для той эпохи мистического братства-ордена.

С магией ситуация любопытная. Попервой складывается впечатление, что колдовство тут далеко не на первом плане, несмотря на то, что ГГ обучался и практикует чернокнижье. Мази, травы, лечение, указания дороги, попытки поговорить с мертвецом, левитация на пару сантиметров, даже полет (!). Не на первом, однако мы встречаем людей и существ, связанных с колдовским искусством. Они не решают судьбы мира, используя свои скромные знания для решения бытовых, повседневных вопросов. В такую волшбу верится гораздо больше, чем в метание файерболов и сотрясание сфер. Вдобавок со временем автор «Башни» все чаще сталкивает нас с мистическим пластом, казалось бы, сугубо исторического романа, однажды даже позволяя ему исполнить роль Deus ex machina. Напоминая, что в средневековье мистика была гораздо ближе, чем в наше «научное» время, и встретить ее представителей можно было в самом неожиданном месте. В наличии и откровенно «фентезийные» товарищи, о рыцаре-оборотне я уже говорил.

Не обойдется без юмора. Как-то кот по имени Лютер, фигурирующий при разговоре о необходимости реформации церкви. Фразы типа «над колонной висел смрад и дух предпринимательства». Или «самодвижущееся, не смердящее и не отравляющее среду? Сдается мне изобретатели разгрызут эту проблему лишь частично».

А вот перебор с латынью, когда автор цитирует библию или поэзию целыми абзацами на языке Вергилия (в «Сезоне Гроз» эта напасть еще усилится) придется по нутру не всем (эти «простыни» чаще всего пропускаются не глядя). Как и чрезмерное употребление терминологии и названий вещей того времени. С одной стороны – плюс к погружению, с другой – щелкать на сноски полдесятка раз за страницу несколько надоедает. Или обилие разговоров, с небольшим количеством активного действия. Впрочем, знакомые с творчеством Сапковского к этому готовы.

Эрго. Атмосферное погружение в 15 век в духе старых романов. Неторопливое, подробное, доскональное, с массой подробностей и разговоров.

Судьбы планеты Земля тревожат главного героя Никиту (от его имени ведётся повествование), который почти неутомим и при этом не раз подчёркивает, что не испытывает финансовых трудностей, несмотря на то, что его пробуют на прочность сверх силы.

Начинается текст с того, что старый друг, работающий телохранителем, приводит к Никите домой девушку, подростка и бульдога, в которого закачен разум человеческого олигарха. Забавные не очень вежливые диалоги, и попутно — характеристика облика Никиты, данная его тем самым старым другом.

Такое можно сказать о многих жителях Земли: «Ты купил огромную бетонную конуру. Живёшь в ней как сыч. Никуда не выходишь. Жрёшь дешёвую готовую еду, носишь дешёвую одноразовую одежду...»

Разумеется, после таких слов жизнь Никиты снова должна забурлить, враги вылезти из всех щелей (в данном случае — водопровода), поубивать никитиных гостей, после чего Никите надо будет заняться выяснением — кто и зачем это устроил? Как и положено — сначала докопаться до представителей великих цивилизаций, да и с родной планетой необходимо уладить возможность её существования. Текст динамичный, с вкраплениями философских идей и порой звонких фраз. Неутомимый детективный сюжет, специфический земной юмор (ну а что вы хотели — основные читатели — земляне!) и специфика самого главного героя. Бессмертного и не бедного. Чего только в Космосе не бывает. Как и продолжений.

"В конце вам придётся убить меня, — сказал Контроль. — Только я буду владеть всей полнотой информации и её не должны прочесть.

— Это сложно? — спросил я.

— Нет. Видите ли, я существую в структурированной воде. Сто двадцать один цилиндр, объемом около тонны каждый.

— Странное число.

— Обычное, у нас семеричная система счисления. Вы должны будете разбить все цилиндры.

Я почесал кончик носа.

— Надо, чтобы я вас возненавидел.

— Сделаем, — кивнул Контроль. — Вас не удивляет, что я готов пожертвовать собой?

Я лишь покачал головой.

— В итоге вы должны будете вернуться на Землю, — сообщил Контроль. — Поверьте, это и обеспечит вашу месть.

— Ну ничего себе, — сказал я. — Я смогу умереть дома!

— Не уверен насчёт смерти, — ответил Контроль. — На Земле вы, скорее всего, впадёте в реверсивное состояние внутреннего времени. До тех пор, пока будет существовать хоть один ваш потомок — вы станете балансировать возле точки нынешнего возраста.

— А где подвох?

Контроль улыбнулся.

— О, когда-нибудь вы пожалеете о том, что сделали. Почти наверняка».

Но Аша была права. Он должен был чувствовать себя победителем, ощущать приподнятое настроение. И все же, несмотря на все свои попытки, он чувствовал себя так, словно открыл шкатулку, содержащую славу, и обнаружил, что надпись на крышке солгала».

Гурав Моханти. Сыны тьмы

Красочный и жестокий мир, в котором есть многое – волшебство и интриги, борьба за власть и за идеалы, замысловатая мифология и, увы, отсутствие абсолютного счастья и даже простой безмятежности. Это вовсе не древний дикий мир, это иной мир со своими традициями, которых даже не назовешь суевериями. Сюжет – динамичный и масштабный, с множеством сюрпризов и интриг, обилие сильных женских (воительницы Серебряные Волки) и мужских персонажей, наивных владык и неудержимых претендентов на престолы, пророчество о пришествии Сына тьмы.

Как написано в авторском предисловии, «я начал строить новый мир на основе наследия множества нарисованных от руки карт, набросков персонажей, необработанных заметок, планов замков, подробных сцен сражений, татуировок различных каст, геральдических рисунков… как это часто бывает. И вот, пять изнурительных лет спустя, мы, наконец, оказались на пороге захватывающего приключения». Местами заметно сходство с драконьей сагой Джорджа Мартина. Да и несмотря на имеющиеся в тексте чудеса, дэвов и забытых богов, а также орден искалеченных оракулов, в итоге все-таки получился современный текст. Иначе говоря – рассчитанный на современных городских читателей, обитающих в разных городах разных стран.

И не стоит забывать, что помимо забытых богов, в романе описываются разнообразные стратегии, а героям приходиться быть не только отважными, но и предусмотрительными.

«– Знаешь, когда я впервые об этом задумалась, я увидела, что моя жизнь подобна яблоне. С кончика каждой ветки свисало волшебное яблоко. В одном я увидела чудесное будущее, где у меня был бы дом, полный счастья, дети и шелковые одежды, а не мечи, друзья, а не подчиненные, поклонники, а не соперники. В другом яблоке я увидела блестящего военачальника, чьи одежды были пропитаны кровью и потом, а третье вело меня к библиотеке из свитков, к бесконечному знанию. Еще в одном была императрица, а в другом – повар, готовящий вкуснейшие блюда. Вытянув шею, я разглядела яблоко, где я была бы известным поэтом, и другое – где я была бы первой женщиной – ачарьей, и третье – где я – первая женщина, которая победила на Императорских Соревнованиях. Выше были и другие яблоки, но я их не разглядела.

– И что ты тогда сделала?

– Я просто стояла у корней дерева и умирала с голода, не зная, какое яблоко выбрать. Я хотела получить их все!

– Это классика! Но, выбрав одно, ты потеряешь остальные».

Загадка заключалась в том, Эндрю захотел пойти с ним. В свои последние дни парень был совершенно апатичен, ни на кого не держал зло, казалось, он помирился со всем миром, но, похоже, совсем не хотел жить».

Джон Бакен. Клуб «Непокорные»

Двенадцать небольших рассказов от 1-го барона Твидсмура, писателя и издателя, удостоенного похвальных слов за свои произведения от Говарда Лавкрафта. Отечественному читателю Бакен известен по роману «Тридцать девять ступеней» («шпионскому триллеру» образца 1915 года), экранизированных Хичкоком. Но вот эти небольшие впервые переведенные на русский язык произведения безусловно заслуживают внимания и прочтения. Не стоит забывать о том, что они были написаны десятилетия назад, многие им из них – уже почти век, когда трава была зеленей и сюжеты – свежее.

В предисловии иронически описывается лондонский обеденный клуб, в котором молодые люди встречаются только для воспоминаний и отдыха. Число членов не должно превышать пятнадцать и они должны развлекать компанию занятным повествованием, из которых и составлен этот сборник.

Есть ли там приключения и ужасы? Конечно! «Он наставал на том, что совершил великий грех и этим выпустил на свет нечто такое, что будет обманывать, грабить, мучить и терзать весь мир. Сначала мне это показалось чистым бредом, но поразмыслив, я вспомнил собственные чувства, что я испытал в той пустынной роще».

В этой самой истории – «Зеленая антилопа гну» упоминается золотой клад, спрятанный пятым президентом Южно-Африканской республики Паулем Крюгером во время его бегства к побережью в провинции Лимпопо. В экспедицию за сокровищами отправились двое и один застрелил другого, потому что считал, что убил животное, попал за это тюрьму и был осужден.

«Шестерка хотела убить меня, и если вы не возражаете против того, чтобы вас убили, сделать это очень легко, и потому мы приняли тщательно продуманные меры предосторожности.

И тем не менее здесь, в Англии, я дважды чуть не погиб. В первый раз таинственно сломалась моя двухколесная повозка, тут же собралась толпа, и, если бы не извозчик, проезжавший мимо, мне бы точно всадили нож под ребра. Во второй раз дело было на общественном ужине: угостили некачественным кайенским перцем, подаваемым с устрицами, и один из моих сотрудников до сих пор серьезно болен».

     И тог­да окан­чи­ва­ет­ся сон­ный по­кой раз­ме­рен­ной по ча­сам жиз­ни и спо­кой­ное ти­канье пос­тав­лен­но­го на во­семь ут­ра бу­диль­ни­ка».

Аркадий Гайдар. Всадники неприступных гор

Эта повесть, написанная в 1926 году, менее чем через десятилетие после революции, состоит из двух частей, отличающихся между собой скорее не по стилю, а по описанной в тексте обстановке.

Первая часть — это динамичная приключенческая повесть, в которой Гайдар весело и непринуждённо описал путешествия себя, друга и подруги (в которую оба влюблены) по южным республикам Советского Союза.

Здесь всё реально — местная восточная экзотика, нюансы переходного периода и соответствующие издержки. Прошло всего несколько лет с установления (да и неполного) в этих местах советской власти, при этом всё равно остались прежние счёты и те (пока ещё не истребленные), кому новая власть совершенно не нравится.

В реальности сам Гайдар в это время как раз совершил такое путешествие-странствие, и поэтому описал увиденное реально, без излишних прикрас и красивых слов, как в тех местах при новом строе стало всё замечательно. В этой части — приключения, беседы, фантазии и местная экзотика.

А вот вторая часть — это уже одиночное приключение главного героя, решившего отправиться в места не слишком обжитые. Там ждёт его встреча с бандитами, приступил болезни и увлекательная история про настоящих горных рыцарей, которые обитают где-то неподалёку. И найдя их, он оказывается пленником местного властелина, не слишком романтичного. Плюс к этому роковая тайна запертой башни и в придачу — куча интриг и неожиданностей. Да, то место и то время (1920-е), конечно, было непредсказуемым, но в описываемом Гайдаром варианте те самые горные рыцари напоминают персонажей других, более ранних времён, куда словно романтический герой Гайдара "провалился", столкнувшись с окружающей почти средневековой действительностью. В восточном исполнении. Заговор, тайна запертой башни и прочая соответствующая романтическая экзотика.

«Все это я знаю, и все это я ви­жу сам. Но к гли­ня­ным сте­нам пло­хо лип­нет крас­ный пла­кат, и ка­жет­ся он нес­во­ев­ре­мен­ным, заб­ро­шен­ным сю­да еще из да­ле­ко­го бу­ду­ще­го, и уж во вся­ком слу­чае, не от­ра­жа­ющим се­год­няш­не­го дня. Вче­ра я был на мо­ги­ле ве­ли­ко­го Та­мер­ла­на. Там у ка­мен­но­го вхо­да се­до­бо­ро­дые ста­ри­ки с ут­ра до но­чи иг­ра­ют в древ­ние шах­ма­ты, а над тя­же­лой мо­гиль­ной пли­той скло­ни­лись си­нее зна­мя и кон­с­кий хвост. Это кра­си­во, по край­ней ме­ре по­то­му, что здесь нет фаль­ши, ка­кая бы­ла бы, ес­ли бы ту­да пос­та­ви­ли, вза­мен си­не­го, крас­ный флаг.

     — Ты глуп, -отве­тил я ему спо­кой­но. -У хро­мо­го Та­мер­ла­на есть толь­ко прош­лое, и сле­ды от его же­лез­ной пя­ты день за днем сти­ра­ют­ся жиз­нью с ли­ца зем­ли. Его си­нее зна­мя дав­но выц­ве­ло, а кон­с­кий хвост съеден молью, и у ста­ро­го шей­ха-прив­рат­ни­ка есть, ве­ро­ят­но, сын-ком­со­мо­лец, ко­то­рый­, мо­жет быть, тай­ком еще, но ест уже ле­пеш­ки до за­хо­да сол­н­ца в ве­ли­кий пост Ра­ма­за­на и луч­ше зна­ет би­ог­ра­фию Бу­ден­но­го, брав­ше­го в де­вят­над­ца­том Во­ро­неж, чем ис­то­рию Та­мер­ла­на, пять­сот лет то­му на­зад гро­мив­ше­го Азию».

Что касается войска, то оно не превосходило численностью цифры 400 000 человек. При этом конница была немногочисленной; войска редко передвигались; воины стоили бесконечно дешевле, чем теперь. Пусть вычислят на современные деньги, что могли стоить этот двор, эта администрация и эта армия; пусть прибавят сюда издержки, необходимые на содержание нескольких флотилий, состоящих из весельных судов, и то, что тратилось на прокормление римского пролетариата; в результате получится приблизительно до 750 млн франков».

Нюма Дени Фюстель де Куланж. Германское вторжение и конец империи

Книга известного французского историка описывает события последних двух веков существования Римской империи, ее угасания и падения власти императоров, в которых ранее воплощалась вся полнота верховной власти. Но само центральное управление осуществлялось при помощи должностных лиц – чиновников. Отдельный небольшой раздел посвящен описанию провинциального управления, другие главы посвящены повинностям населения империи, роли христианской церкви; вольноотпущенникам, колонам и знати.

Вторая часть книги описывает само германское вторжение, причины германских нашествий и значению германцев, вступивших в Римскую империю как подданых и как воинов, попутно отвечая на вопрос – почему империя вербовала вооруженных людей среди германцев. В одном из разделов описывается исчезновение императорской власти, сравнение королевских титулов вождей с императорским. Но не имея ни финансов, ни армий, потеряв реальную власть над подданными, императоры лишь на время свой номинальный суверенитет и внешние почести. Сила империи исчезла. Вместо нее остался некий отвлеченный образ высшей власти.

«Мы показали, что среди германцев надобно различать две категории людей: во-первых, группы, нападавшие на империю, и, во-вторых, группы, находившиеся у нее на службе. Первые в результате оказались либо отброшенными назад, либо уничтоженными; уцелели только вторые. Следовательно, Римская империя не была низвергнута теми германцами, которые на нее нападали; разрушение ее было совершено теми, которые раньше входили в состав ее войска.

Однако и у германцев последней категории не было, собственно говоря, сознательного намерения ниспровергнуть империю. Эта мысль являлась в умах разве только некоторых из вождей. Вестготский король Атаульф признавался, будто одно время он замышлял разрушить Римскую империю и воздвигнуть на ее развалинах готскую державу».

Путь – это нечто более высокое, чем праведность и правота. Это очень трудно понять, но в этой мысли заключается высочайшая мудрость. Если на все смотреть с этой точки зрения, то даже праведность кажется довольно узким и мелким понятием. Если человек не понимает этого сам, научить его невозможно. И все же есть способ встать на этот путь, пусть даже ты не смог понять этого сам. Нужно советоваться с другими».

Ямамото Цунэтомо. Хагакурэ. Сокрытое в листве. Кодекс чести самурая

Старинный трактат, написанный более трех веков назад, и представляющий собой (в идеале) практическое и идейное руководство настоящего воина. Книга состоит из комментариев известного в те времена самурая Ямамото Цунэтомо, являвшегося вассалом Набэсима Мицусигэ, правителя земель Хидзэн.

Самурай должен быть всегда готов к смерти и быть решительным, особо не размышляя в критических ситуациях. Иначе говоря – не размышлять и не рассуждать на поле боя, перед схваткой и т.д. Но при этом самурай должен следовать правилам поведения, в первую очередь – в своем военном клане, быть преданным господину, но при этом – соблюдать и свое достоинство, отказываясь выполнять капризы и причуды своего господина, особенно – унижающие других.

В завершающей главе дается совет заниматься изучением истории и традиций родных мест родного клана, и помнить сыновий долг пред родителями. В тексте много психологических советов, указаний по спорам и диалогам, отчасти – манипуляций

«Тебя поймают в ловушку, если у тебя не хватает решимости. Кроме того, если на встрече ты отвлекаешься, пока кто-то другой говорит, ты можешь бездумно решить, что этот человек поддерживается твоего же мнения…

Когда ты слушаешь какую-то историю или когда кто-то говорит с тобой, тебе следует быть начеку, дабы не отказаться в ловушке. Если ты не согласен с ним в чем-то, ясно выскажи свое мнение по этому поводу, укажи другому на его ошибку и вырази свое отношение к ситуации».

К этому времени американцы развернули на юге Ирана и в Ираке три автосборочных завода – в Андимешке, Хорремшерхе и в Шуайбе. При этих заводах были собраны пункты приемки собранных автомобилей от американцев и англичан, и лагеря формирования автоколонн. Как вспоминали участники тех событий, качество собранных автомобилей не всегда было высокое».

Путь в будущее. Транспортный коридор «Север — Юг». Россия – Иран – Индия – Китай. Под редакцией Александра Широкорада

Коллектив авторов рассказывает об истории волжско-каспийского пути, судоходстве на Каспии во времена царствования Николая II, строительстве железных дорог в Закавказье, проекте «Перекресток мира», российских портах на Каспии и флотах прикаспийских государств, в том числе – Азербайджана, чьи военные корабли и суда базируются на Баку. В тексте рассказывается о создании военно-морских сил Казахстана (чей главный штаб находится в Астане) и его вооружении. Далее речь идет о формировании и функционирование военно-морских сил Туркменистана.

Одна из глав посвящена описанию портов Казахстана и Туркменистана – порт Туркменбаши (до 1993 года назывался Кисловодском) внесен в книгу рекордов Гиннеса как самый большой порт, расположенный ниже уровня моря. Далее описаны порты Баку и Алят, российские портя на Каспии. Уделено внимание сотрудничеству СССР и Ирана в ходе Второй мировой войны.

«Особого успеха добились наши железнодорожники в поддержании локомотивного парка в работоспособном состоянии. После прибытия в северную зону Ирана им пришлось организовывать ремонтную базу с нуля. С 1942 по 1944 г. были открыты депо в городах Бендер-Шах, Бонекух, Зенджан, Семнан, что значительно облегчило эксплуатацию и ремонт локомотивного парка и обеспечило выполнение государственного плана перевозок советского транзита… Вагонный парк состоял из 1990 вагонов, большая часть которых находилась в запущенном состоянии. Для преодоления перевалов требовались автотормоза, которые на иранских вагонах не использовались, а поезда спускались на ручных тормозах».

Уильям Читтик. Суфизм

Автор этой книги – известный ученый, фвтор переводамногих текстов из наследия прославленных мыслителей Востока. Получив в 1966 году степень бакалавра истории, Читтик до 1974 года обучался в аспирантуре на филологическом факультете Тегеранского университета, в итоге став доктором философии. Свою книгу он первоначально намеревался адресовать молодым жителям Америки, имевшим восточное происхождение, но мало что знавшим о своих корнях и культуре предков. Однако оказалось, что интерес к Востоку и его традициям уже охватил намного более широкие слои общества. При этом подавляющее большинство людей не были готовы к изучению серьезной научной литературы на данную тему.

Поэтому Читтик поставил перед собой задачу раскрыть тему таким образом, чтобы все интересующиеся, но при этом не слишком подкованные могли её понять и воспринять. Автор подробно рассказывает, что представляет собой суфийское учение и каковы его основные принципы. При этом он старается показать читателям глубину и серьезность, с которым подходит к изучению Востока и его традиций , но одновременно — удержаться на том уровне изложения, который будут доступен не только академическим специалистам. В тексте много цитат из классических трактатов и поэтических произведений, которые призваны подчеркнуть тесную связь поэзии и философии.

«Многие суфии сводят основные архетипы, выражающие множественность и многообразие, к двум божественным атрибутам: красоте и величию, или к милосердию и гневу, или же к доброте и суровости. Сотворенные следы милосердия и гнева можно представить в виде символа инь-ян. Подобно тому, как нет ни чистого инь, ни чистого ян (что представлено черной точкой в белой половине и белой точкой в черной половине), в сотворенном мире не существует ни чистого милосердия, ни чистого гнева. Где бы в сотворенном мире ни проявлялось Божественное милосердие, там всегда будут следы Божественного гнева, и наоборот. В мире – в том виде, как мы его ощущаем, – в определенных вещах атрибут гнева проявляется более непосредственно, в других же вещах преобладает атрибут милосердия».

Мышь испугалась суда, сделала себе норку. Как завидит птиц – залезет в норку, ничего с ней не сделаешь...».

Виктор Бердинский. Вятские сказки

В сказках отразились местные традиции и особенности, старинные приметы и выражения. Среди персонажей сказок – Иван Златоус. У Ивана Златоуса росли золотые усы и поэтому он редко бывал между людьми. Но вот однажды прилетела в то царство золотая птичка и царь обещал полцарства тому, кто ее поймает.

Иван Златоус птичку поймал. А вот царь отказался выполнять свое обещание и отправил Ивана за море-океан привезти ему девицу золотокосую. Привез Иван царю девицу золотокосую, она царю приглянулась и решил он на ней жениться. А ей приглянулся Иван. И тогда отправил царь Ивана достать ему перстень золотой, что находиться средь моря.

Отправился Иван в путь, спас детей птицы Павы, а та помогла ему отыскать перстень. Вернулся Иван с перстнем – пришлось царю отдать ему царевну золотокосую и свое царство.

В предисловии рассказывается о вятском крае, еловых и сосновых чащах, сказочных непроезжих дорожках, мастерах-сказочниках и знаменитой дымковской игрушкой. Так называли слободу – Дымково, потому что зимой над каждым домом вился дымок.

«Это мастера обжигали в русских печках игрушки-свистульки к местному празднику – Свистопляске, во время которого устраивалась ярмарка. На ярмарке не только торговали, но и танцевали, и что было сил свистели в глиняные фигурки. Каждый выбирал игрушку по душе с тайным смыслом. Одни верили, что посвистев в глиняного медведя, станешь сильным. Другие выбирали свистульку свинью – символ плодородия. Корова означала достаток, баран – счастливую жизнь. К началу XIX века дымковские игрушки стали замысловатее».

Начинается она, если не считать эпиграфа и названия первой главы, так:

— Человек создал Зверя.

Зверь был из металла. Его так и звали: Железный Зверь.

Хотя на самом деле Зверь, конечно, был вовсе не из простого железа на изготовление его костяка пошло 53 различных сплава, в том числе: пермендюр (с высокой намагниченностью насыщения), перминавр (с постоянной магнитной проницаемостью), сендаст или альсифер (этот сплав хрупок, не прокатывается в лист, применяется в виде литых деталей), викэллой, хромаль (жароупорное фехраля), а также сплавы кунифе и кунико и многие другие, которые вы можете найти во всех энциклопедиях мира и, в частности, в Большой Советской Энциклопедии (том 40, стр. 318-321).

Все названные сплавы действительно перечислены в 40-м томе БСЭ на указанных страницах в статье «Сплавы с особыми физическими свойствами» (разве что соколовский «перминавр» там значится как «перминвар» — теперь уже не узнать: опечатка ли это или специальная ошибка).

Как пишет Наталия Черная в научной монографии 1972 года «В мире мечты и предвидения», описание это «якобы научного характера» подчеркнуто декларативно: оно задает тон всему последующему повествованию, сразу же сообщая «читателю с условностью какого рода ему предстоит иметь дело».

Как в театре без декораций: будем считать, что вот это – дом, а это — дерево. Наталья СОКОЛОВА указала меру условности, что Зверь – не какой-нибудь огнедышащий дракон, а рукотворное создание ученого. А питается он сырым мясом. Почему сырым? Да потому что его таким сделали – таковы правила игры, установленные автором. По словам Черной, «своеобразное сочетание актуальной современной тематики и сказочно-фольклорных приемов ее разработки превращает эту повесть в современное иносказание на научно-фантастической основе, в тип современной сказки – сказки XX века».

Что же касается вспоминаемого читателями эпизода, то он архитипичен (поэтому, наверное, и западает в память). Юрий Березкин и Евгений Дувакин в аналитическом каталоге «Тематическая классификация и распределение фольклорно-мифологических мотивов по ареалам» перечисляют в мотиве «K39. Кормление птицы Симург» (птица несет героя, куда ему нужно. По дороге он бросает ей в клюв куски заготовленного мяса. Запасов не хватает, он дает птице отрезанный кусок собственной плоти) под полусотню сказок разных народов.

Странности «Захвати с собой...»

3-й выпуск антологии «Фантастика» составил известный критик Всеволод Ревич. Его включили в редколлегию серии «Фантастика» в 1964 году, а так как требования его были завышенными, он, по словам другого члена редколлегии Аркадия Стругацкого, считался там снобом или даже «убийцей Ревичем». Именно Всеволод Александрович включил в сборник целую группу представителей «боллитры»: Римму Казакову, Натана Эйдельмана, Наталью Соколову и Михаила Анчарова, известного до этого, как поэт, бард и сценарист.

Предваряет подборку предисловие «От редакции», где сказано:

— Повесть «Захвати с собой улыбку на дорогу...» традиционная, «беляевская» по форме, что вовсе не мешает ей быть сугубо современной, более того – злободневной. Написанная с большим мастерством, повесть отличается и хорошим знанием капиталистического Запада.

В предыдущем выпуске «Фантастики» предисловие было от составителя. В последующем – тоже. Почему же здесь «от редакции»?

Впрочем, писать характеристику «беляевская» как положительную Всеволод Ревич бы не стал. И дело не только в том, что ничего «беляевского» в повести нет. Просто он не любит Александра Беляева: «книги его бездарны, не в оскорбительном смысле слова, а в прямом — без дара, без искры Божьей». Это написано Ревичем в посмертной книге 1998 года, но такое же отношение проскальзывает в его публикациях и в предыдущие десятилетия, не смотря даже на когда-то написанную положительную сквозь зубы юбилейную статью к 100-летию.

Еремей ПАРНОВ в книге «Фантастика в век НТР: Очерки современной научной фантастики» 1974 года так охарактеризовал повесть:

— Новые возможности фантастики продемонстрировала Наталья Соколова. Ее увлекательные повести "Захвати с собой улыбку на дорогу" и "Пришедший оттуда" обращают на себя внимание мастерским переосмысливанием, казалось бы, давно установленных истин. Фантастика для Соколовой лишь средство для выявления и анализа подспудных процессов сознания и бытия. Это новое направление в фантастике, которое, пожалуй, можно было бы назвать философской сказкой.

Насчет философской сказки, пожалуй, точно. А вот все остальное – невнятно. Еремей Иудович, человек умный, все прекрасно понял, но решил свое понимание не афишировать.

Ведь для того, чтобы ответить на вопрос: о чем на самом деле «Захвати с собой улыбку на дорогу...», необходимо углубиться в биографию автора.

Биография

Отцом Натальи СОКОЛОВОЙ был Виктор Гинзбург, родной брат литературоведа Лидии Яковлевны Гинзбург, автора «Записок блокадного человека». Он перебрался из Одессы в Москву в 1922 году, в 1924-м совместно с Давидом Гутманом основал Московский театр сатиры и был всем известен (и остался в истории театра) как Виктор Типот. Сценический псевдоним полностью вытеснил настоящую фамилию. Несколько десятилетий родные, приятели и даже коллеги больше знали и звали его дочь как Ату Типот.

В ее куцых биографиях неизменно сообщают, что она была (примерно с 1935 по 1937 год) первой (гражданской) женой Константина (на тот момент еще Кирилла) Симонова. Они оба учились в Вечернем рабочим литературном университете, в 1936 году переименованном в Вечерний Литературный институт при СП СССР. Именно об их взаимоотношениях – поэма Симонова о том, как уходила любовь, «Пять страниц». Их сокурсники (курсом младше, курсом старше) — Маргарита Алигер, Евгений Долматовский и Михаил Матусовский.

В предисловии к отрывкам из дневников уже 1938-1941 годов («Вопросы литературы» №2 за 1998 год) Наталья СОКОЛОВА пишет:

— Я в эту пору окончила Литинститут, печатаюсь как литературный критик (статьи о творчестве Адалис, Долматовского и др.). Мужа моего П. П. Соколова в эти страшные предвоенные годы дважды арестуют, дважды он чудом выходит на свободу, больной, измученный, оскорбленный.

Дневники Наталья СОКОЛОВА писала с раннего детства. Опубликована лишь малая их часть. Но даже из этих обрывков из отрывков видно: она не оглядывалась, о чем можно было излагать на бумаге даже втайне от всех, а о чем нет. Такие записи могли быть и были свидетельствами обвинения. В упомянутой публикации из дневников 1938 года – политические анекдоты, за которые реальные люди получали реальные сроки (она всю жизнь собирала такие анекдоты).

В монографии Александра Архипова и Михаила Мельниченко «Анекдоты о Сталине» (М.: ОГИ, 2009) помимо источников из архивов допросов ГПУ-НКВД, мемуаров и зарубежных публикаций указан ее дневник 1926 года -10-летней девочки!

В конце 30-х, 40-е и 50-е Наталья СОКОЛОВА участвовала в московской писательской «тусовке» (работала в отделе критики «Литературной газеты», а потом – «Нового мира»), знала всех и ее знали все. Многое из официальной и неофициальной тогдашней писательской жизни нашло отражения на страницах дневников (в том числе подоплека ряда стихов, газетных и журнальных публикаций). Ссылки на дневники с указанием на фонды ЦГАЛИ можно встретить в ряде исследовательских материалах о том времени. В этом архиве хранится также ее исследование, которое за все прошедшие годы никто так и не решился опубликовать. Называется оно «Антикосмополитизм.1948-1949» — около тысячи страниц документального повествования, основанного на дневниковых записях и опросах участников событий, связанных с борьбой с «безродным космополитизмом». А кампания была достаточно страшненькая, немало оказалось тех, кого она напугала надолго и гораздо сильнее событий условного 37 года.

Много позже, в 80-х, в эссе, ставшим классическим, «И заодно с правопорядком», опубликованном в третьем выпуске «Тыняновского сборника», Лидия Яковлевна ГИНЗБУРГ так объяснила механизм этого испуга:

— Среди проработок 46-53-го нарастал испуг, у интеллигентов чувство обреченности. Возникло оно из повторяемости (повторения не ждали), из ужаса перед узнаваемой и, значит, неизменной моделью. Кто-то сказал тогда: «Раньше это была лотерея, теперь это очередь».

Трудно быть Человеком

А вот теперь вернемся к повести «Захвати с собой улыбку на дорогу...». Когда в 1986-м она, наконец, была переиздана в составе сборника «Осторожно, волшебное!», там был указан год написания – 1963-й.

Толчком к ней стали известные встречи первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева: 1 декабря 1962 года – с художниками-авангардистами в Манеже и две встречи в Кремле с художественной интеллигенцией — 17 декабря 1962 года и 7 марта 1963 года, знаменующие конец оттепели.

То есть — те же самые события, которые сподвигли братьев Стругацких на «Трудно быть богом» (до этих встреч роман двигался ни шатко-ни валко с другой темой и другим названием):

— Одно стало нам ясно, как говорится, до боли. Не надо иллюзий. Не надо надежд на светлое будущее. Нами управляют жлобы и враги культуры. Они никогда не будут с нами. Они всегда будут против нас. Они никогда не позволят нам говорить то, что мы считаем правильным, потому что они считают правильным нечто совсем иное. И если для нас коммунизм – это мир свободы и творчества, то для них коммунизм – это общество, где население немедленно и с наслаждением исполняет все предписания партии и правительства.

Ровно об этом – и повесть Натальи СОКОЛОВОЙ. О коммунизме речи, правда, не идет: события проистекают, как настаивают немногочисленные рецензенты, где-то в капиталистической Европе. Правда, в самой повести сказано несколько иначе:

— Дело происходило в... Ну, как бы вам сказать, где? Говорят — в "некотором царстве, в некотором государстве". Но я скажу точнее: дело происходило в Европе. Европа — одна из частей света... Географические координаты крайних точек Европы: на Севере — 71° 08' северной широты, на Юге — 35° 59'50" северной широты, на Западе — 9°34' западной долготы (мыс Рока на Пиренейском полуострове), на Востоке — 67° восточной долготы (полярный Урал).

Все поняли? Для тех, кто не понял, повторю медленнее: «на Востоке — 67° восточной долготы». Если смотреть по карте — чуть правее уральского хребта.

Есть и прямая аналогия: первый секретарь – первый министр:

— Вы недовольны? Вы говорите: "Как же так? Полагается, чтобы в сказке были король и королева". Вы покачиваете головой? Но ведь это не просто сказка, а современная сказка. Королевы не будет совсем, честно предупреждаю, мне просто не до нее. А вместо короля будет первый министр, ничего не поделаешь.

А по принципу: чтобы не заподозрили, говори прямо обратное (не высокий блондин, а брюнет-коротышка), первый министр стал шахматистом, философом и богословом, знатоком древних языков и любителем (конечно же!) современного искусства:

— Я хочу, чтобы вы еще взглянули на этот этюд Люсьена Фрейда, внука знаменитого психолога. Он соединяет, как мне кажется, наивный подход примитивиста с изощренным чувством фантастического и призрачного, характерным для сюрреалистов. А в то же время близок к немецкому экспрессионизму, к так называемой "новой вещественности" Дикса и молодого Гросса...

(по поводу Люсьена Фрейда, с учетом его дальнейшего развития после 1963 года, – довольно тонкое наблюдение).

Впрочем, зря я об аналогиях: как и у Стругацких реальные события здесь переплавились в викэллой или хромаль — совершенно органичный текст, не замыкающийся в сиюминутную повестку. В сказочной повести Натальи СОКОЛОВОЙ нет ни грана публицистики или аллегории. Она как «Дракон» Шварца, и как «Трудно быть богом» универсально-всевременна и грустно-горьковата перед истиной об узнаваемой и неизменной социальной модели:

— Отвезите меня... к Зверю. Не могу с людьми. С людьми мне страшно.

— Мне тоже, — тихо сказал Человек.