Я пока прерываю обзор иллюстраций цикла "Повести Белкина". Чтобы закруглить этот этап болдинской прозы, предлагаю взглянуть на незавершённую "История села Горюхина". Мастерский набросок — прекрасный образец русского литературного юмора. В связи с "Историей села Горюхина" неизбежно вспоминают "Историю одного города" Салтыкова-Щедрина. Но надо делать поправку, что Пушкин не совсем сатирик (он не ехидный и не злобный).

В иллюстрированной пушкиниане первой достойной иллюстрацией оказался силуэт на обложке нэповского времени. Художник — Н.Ильин. Эта обложка даже попала в пушкинский том "Литературного наследства" (1934). П.Эттингер писал: "Упомяну ещё об "Истории села Горюхина", любовно отпечатанной Н.В.Ильиным в 1928 году в Нижнем Новгороде и снабжённой им эффектной силуэтной обложкой". Вот репродукция этой обложки из альбома "Н.В.Ильин" — М.: Советский художник, 1958.

Очень свежая концепция для 1928 года (через 20 лет Ильин разовьёт эту концепцию до абсолюта). Картинка с сюжетом не связана. Но Ильин — великий мастер. Вроде бы просто портрет Пушкина, а понятно, что он чего-то гражданственное сочиняет (смотрит на крестьянские избы, на вороньё над ними — и пишет, пишет про народные страданья...).

Внезапно обнаружилось созвучие этой темы ("Пушкин узрел мужиков"). Через 90 лет А.Аземша нарисовал Пушкина, сочиняющего проповедь мужикам. Проповедь была прочитана в церкви в Болдино. Она, вероятно, подтолкнула Пушкина к сочинению "Истории села Горюхина". Но, увы, на описание народных страданий Пушкин был не вполне настроен, сохранились его подлинные слова из этой проповеди.

цитата

И холера послана вам, братцы, оттого, что вы оброка не платите, пьянствуете. А если вы будете продолжать так же, то вас будут сечь. Аминь!

Этот рисунок из альбома "А.Аземша. Искусство дарить людям радость" (М., 2014).

Аземша — выдающийся художник, с хорошим чувством юмора, со вкусом. Его рисунки — как декорации к театральным фантазиям Мейерхольда в изложении Булгакова ("Театр покойного Всеволода Мейерхольда, погибшего, как известно, в 1927 году при постановке пушкинского «Бориса Годунова», когда обрушились трапеции с голыми боярами...").

Мне кажется, весёлый Аземша хорошо дополняет слишком торжественного Ильина.

"История села Горюхина" — смешная.

цитата

Ныне, как некоторый мне подобный историк, коего имени я не запомню, оконча свой трудный подвиг, кладу перо и с грустию иду в мой сад размышлять о том, что мною совершено. Кажется и мне, что, написав Историю Горюхина, я уже не нужен миру, что долг мой исполнен и что пора мне опочить!

Читать пушкинскую "Историю села Горюхина" весело, а читать пушкинистов про "Историю села Горюхина" — скучно. Они там справедливо находят столкновение барина с народом — и это столкновение, действительно, не было радужным. Однако Пушкин точно не впал как Радищев в чёрную меланхолию от знакомства с бытом своих крепостных.

Советские иллюстраторы сталинского периода начали с отражения народной/крестьянской темы в "Истории села Горюхина" в соответствии с классовым истолкованием. Знаменитый художник А.Самохвалов дал групповой крестьянский портрет — у деревенской бедноты лица чересчур серьёзные, они уже верные союзники пролетариата. Но всё-таки у Самохвалова (отличного художника) все персонажи с характером, а которые крестьяне не пролетарии, так те с юмором нарисованы.

Следующие иллюстрации у меня в скучноватых сталинских изданиях (в трёхтомнике 1949 г. и в "Избранном" 1959 г.). Художник Ф.Константинов — узнаваемый ксилограф — но для "Истории одного города" отделался общими картинками, обличающими забитость народа перед приказчиками, нищету и плохую погоду.

А художник Д.Арсенин и в конце советского периода пошёл по пути обличений и выдал угнетённый народ.

А ведь даже Л.Правдин в 1949 году для провинциального (Молотов/Пермь) издания сделал интересную иллюстрацию. Всё те же мужики в сцене с приказчиком. Но контур у фигур немного карикатурный, а у Пушкина сцена не столько обличающая, сколько смешная — читатели могли бы оценить такую картинку на общем унылом фоне.

"Историю села Горюхина" всё же не Писарев или Чернышевский какой-нибудь писал. У Пушкина феерия, а если смех сквозь слёзы — то всё-таки смех. Подлинное содержание сатиры отразили другие художники. Это П.Бунин, который рисовал свои иллюстрации к "Истории села Горюхина" в советские 1970-е гг. и А.Аземша (это уже XXI век).

Первая и бо́льшая часть незаконченной "Истории" вообще не про крестьян, а про автора — это вовсе и не Пушкин, а опять Иван Петрович Белкин. Более подробно, чем в "Введении" от издателя "Повестей Белкина" даётся биография Ивана Петровича, описывается путь, который привёл его к созданию "Истории села Горюхина".

Вот Белкин приехал насовсем в свою вотчину:

цитата

Женщинам говорил я без церемонии: «Как ты постарела» — и мне отвечали с чувством: «Как вы-то, батюшка, подурнели». ...Побежали топить баню.

И тут привожу иллюстрацию В.Милашевского из "Повестей Белкина", где ей нет никакого соответствия. А в "Истории села Горюхина" есть, по крайней мере, Белкин и баня. А крестьянские женщины? И про них есть в "Истории": "Они столь целомудренны, сколь и прекрасны; на покушения дерзновенного отвечают сурово и выразительно".

Несколько уморительных рисунков добавил к этой части А.Аземша.

Белкин рассказывает о том, что его батюшка служил адъютантом у генерала Племянникова. Вот этот генерал:

Далее. Источником для "Истории села Горюхина" Белкину послужили старинные календари, где его прадед оставлял краткие записи:

цитата

4 мая. Снег. Тришка за грубость бит. 6 — корова бурая пала. Сенька за пьянство бит. 8 — погода ясная. 9 — дождь и снег. Тришка бит по погоде.

Прадед и корова, павшая 6 мая, околдовали художника Аземшу — он их рисовал, вместе и порознь, бесконечно.

После источников Белкин даёт все положенные для всеобщей истории обзоры: географии, этнографии и т.д.

Вот география. К востоку страна Горюхино примыкает к Бесовскому болоту (пастушка стерегла стадо свиней и забеременела — от беса, само собой). Художник Аземша откликнулся на это.

Вот обитатели. Тут художник Бунин решил горюхинских баб изобразить.

Вот культура и образование. Рисунок П.Бунина: грамотей Терентий.

цитата

Летописи упоминают о земском Терентии, жившем около 1767 году, умевшем писать не только правой, но и левою рукою. ...Неоднократно пострадав за свое искусство, услужливость и участие в разных замечательных происшествиях, он умер уже в глубокой старости, в то самое время как приучался писать правою ногою, ибо почерка обеих рук его были уже слишком известны.

Этот Терентий так понравился П.Бунину, что он развил эту тему за Пушкина (причём переработал рисунок через 25 лет). На рисунке некий чин в треуголке суёт Терентию кулак под нос.

Интересный, кстати, рисунок по персонажам. За плечом у неотёсанного екатерининского бригадира — молодой дворянин с умным лицом, новое поколение просвещённых чиновников, которые встретят в новом веке "дней александровых прекрасное начало".

И только теперь начинается собственно "История", но тут и обрывается. Жили горюхинцы вольной жизнью, пока обедневшие баре не вспомнили о них. П.Бунин рисует как на пьяных (по случаю праздника) пейзан свалился управляющий от помещика.

Ну и конец:

цитата

В три года Горюхино совершенно обнищало.

Именно этот итог педалировался советскими пушкинистами, а нарисовал его его только Аземша — художник эпохи победившего капитализма.

Ещё одна художница, чьи иллюстрации к "Онегину" имеют отношение ко временам "оттепели". Художница — Лидия Тимошенко (https://fantlab.ru/art3257). Она принадлежит к тому же поколению, что и Самохвалов (https://fantlab.ru/blogarticle53612), т.е. "оттепель" встретила зрелым человеком. Редкий случай — у Тимошенко два варианта иллюстраций к "Онегину", и совсем уж большая редкость — два очень разных цикла были опубликованы совсем с небольшим перерывом.

Книга с первым вариантом (слева) вышла в 1958 году (иллюстрации создавались раньше, но всё равно художнице тогда было почти 50 лет). Книга со вторым вариантом (справа) вышла в 1966 году, художнице уже больше шестидесяти лет.

Обе книги выходили в суперобложках. У меня в коллекции — без. Дополнения к библиографическому описанию.

Для книги 1958 года: Тираж 50.000 экз. Цена 10 руб. 70 коп. (с 1961 г. это будет 1 руб. 07 коп.). На Фантлабе книга представлена два раза: 1) Без супера: https://fantlab.ru/edition55964 2) С супером: https://fantlab.ru/edition76259

Для книги 1966 года: Тираж 30.000 экз. Цена 1 руб. 90 коп. (издание чуть "поподарочнее"). На Фантлабе книга не представлена.

Издание 1958 года — большой формат, издание 1966 года — поменьше.

А вот как выглядят иллюстрации в этих книгах (сверху первый вариант 1958 года, пониже — второй вариант 1966 года).

Теперь поподробнее о разнице двух вариантов. Эта разница, конечно, сразу видна. Она заключается не только в другой технике рисунков, но и в настроении.

Формально книга 1958 года относится к временам уже после XX съезда, но на некоторых картинах отчётливо читается проставленный художницей год: "1952". То есть создавался цикл в сталинское время, хотя ничего кондового в нём нет. Вот это и интересно — наглядный пример того, как новое вызревает в недрах старого. Здесь важно, что это новое было светлее и чище старого. Но всё же понятно, что в варианте 1958 года нет ничего такого, что свойственно книжной графике послесталинского времени.

Все эти новые черты графики есть в варианте 1966 года. Но! Внешне вариант 1966 года — это резкая смена стилистики, хотя на самом деле, чаще всего, это просто косметическая правка предыдущих вариантов иллюстраций. Сейчас компьютерные программы так меняют стилистику фото (только что было под Рембрандта, а вот уже под Ван Гога) — а это, оказывается, ноу-хау Тимошенко.

Иногда перелицовка очень небрежная. И именно в тех местах, где надо было убрать "сиропность" позднего сталинского стиля.

А вот Татьяна в новой редакции удалась! Вроде бы, у художницы она просто превратилась из примерной комсомолки 50-х в нормальную девушку 60-х. Но именно во втором варианте Татьяна стала по-настоящему пушкинской героиней.

Что там с "народными" сценами? В общем-то, нормально — назойливо не выпирают. Более того, Тимошенко от текста не отступала: хозяйственные сцены это всё же сцены с помещиками — именно так, как у Пушкина. Народ своё место знает.

Но всё же установки школьного учебника присутствует — нам напоминают о том, что дело было до 1917 года.

Многие художники рисовали Ленского и Онегина в коляске, едущих к Лариным — это ведь, в общем-то, важный сюжетный поворот. Но у Тимошенко они едут навстречу судьбе по грязи посреди жуткой нищеты и разваливающихся изб.

Отдельно про сцену гадания — это у художников тоже что-то вроде единения с народом. У Самохвалова в этой сцене Татьяна намёком только чувствовалась, а у Тимошенко явно присутствует в обоих вариантах.

При этом иллюстрация сюжету не соответствует. Художники "купились" на строчки "Татьяна любопытным взором //На воск потопленный глядит...". И при этом рисуют сцену в бане, в которой участие толпы дворовых девок не предполагалось, и которой вообще не было, потому что Татьяна от бани отказалась: "Татьяна, по совету няни // Сбираясь ночью ворожить, // Тихонько приказала в бане // На два прибора стол накрыть; // Но стало страшно вдруг Татьяне...".

Теперь посмотрим наши контрольные точки.

1) Онегин.

2) Сон Татьяны. Ух ты, давненько не было! Какой медведь! Очень впечатляюще!

3) Дуэль.

4) Первый разговор Онегина и Татьяны.

5) Последняя встреча.

А вот здесь — стоп. Я не могу отделаться от мысли, что явным образцом для вдохновения послужила соответствующая картинка Добужинского (особенно для варианта 1958 года). Или это общее место? Всякий, кто возьмётся рисовать эту сцену автоматически выберет такую композицию?

В первом варианте (1958) всё как у Добужинского: и общая композиция (перевёрнутая слева направо), и вид из окна, и занавесочки на окнах! Главное, конечно, то, что очень близки облик и поза Татьяны, и даже подушечка под её ногой от Добужинского! Ну, ладно — Добужинский и Добужинский... Может, художница с ним знакома была. И нам приятно встретить старого знакомого.

<br clear=all><hr size=1 width=80% color=gray><br>

Что сказать в целом?

Картинки 1952 года хороши: спокойная, без надрыва, атмосфера. Милые персонажи. Картинки 1966 года тоже хороши. Персонажи ещё милее. Чего ж ещё? Большой вопрос — изменился ли во втором издании стиль художницы? Картинки стали подновленными, но, видимо, не новыми. В общем-то, получилось, что от времени отстал как первый, так и второй вариант.

Мне всё равно нравятся оба издания — может быть, потому, что они точнее передают атмосферу времени, когда новое переплетается со старым. Но главное, конечно, — за то, что можно было наглядно наблюдать перетекание одного цикла иллюстраций в другой, посмотреть "как это делается".

Что ещё сказать, прощаясь с периодом от ранних 1930-х до поздних 1960-х? При крепком государстве художественная жизнь превращается в убожество. При помягчении государственных скреп творчество радует по-настоящему. Что лучше? Где найдётся баланс? Возможно, таким балансом в графике стало бы направление, сделанное Тимошенко в первом варианте (напомню, по факту — это 1952 год, самая сталинщина).

Наткнулся в Интернете на цветной вариант картинок, изданных в 1958 году.

Эффектно! Так, конечно, ещё больше напоминает позднесталинскую "монументальную" книжную иллюстрацию. Но это очень органично выглядит — то, что и называется "стилем". Красок, конечно, в первом издании книги не хватало. Тогда и второй вариант на контрасте с первым выглядел бы более оригинальным.

P.S. Очень всё запуталось. Возможно, это картинки из издания "Эксмо" 2004 года (есть на сайте "Картинки и разговоры": http://www.fairyroom.ru/?p=69240). Неизвестно, кто их раскрашивал. Может, редакционный дизайнер.

"Речь" переиздала первый вариант с подлинников (всё-таки они не не цветные, "гризайль" маслом). Переиздание бесподобное: см. https://red-balls.livejournal.com/267901....

"Речь" переиздала и второй вариант. Чувствую себя настоящим коллекционером: всё собрал.

Переиздание того же формата, что и первоиздание. Суперобложка (отсутствующая у меня) теперь вынесена на переплёт. Переиздание, как всегда к "Речи" в полиграфическом плане оригинал превосходит. Иллюстрации — с подлинников, вариант расширенный — есть несколько дополнительных иллюстраций.