Непростой оказалась задача сделать обзор сюжетных иллюстраций к "Слову о полку Игореве". Это ведь почему поэмой называется? Сюжет-то как в лирической поэзии: попробуйте нарисовать "В огне и холоде тревог...". А.Блок не зря на ум пришёл: в "Слове о полку Игореве" очень много символов и общих мест, которые тогда ещё не успели стать банальными.
Современному художнику очень сложно делать иллюстрации к тексту "Слова". Вот параллельные начальные рисунки из сюит Н.Воробьёва (реалиста) и П.Татарникова (символиста):
1)
2)
3)
4)
Хороши по своему рисунки Н.Воробьёва, прекрасны рисунки П.Татарникова. Но реалистичные иллюстрации скучноваты, приземляют "Слово". А символические чересчур абстрактны, с текстом почти не связаны.
С удивлением пришлось признать, что конгениальна "Слову" только сюита Н.Гончаровой. Она наиболее далека от сложившихся стереотипов иллюстрирования "Слова". Её и посмотрим. А чтобы про сюжет не забыть, вспомним ксилографии В.Фаворского.
Серым волком по земле, сизым орлом под облаками
Знаменитый зачин про сказителя/певца Бояна.
1) Разница в концепции иллюстраций у Фаворского и Гончаровой видна с самого начала: строго реалистичная и пафосная сцена "певец во стане русских войнов" против забавного скомороха. Вроде бы, Фаворский ближе к тексту: с придыханием там о Бояне говорится, но уж больно пресным выглядит такое начало. Гончарова же интригует и обещает нетривиальную трактовку.
2)
цитата перевод Н.Заболоцкого
Тот Боян, исполнен дивных сил,
Приступая к вещему напеву,
Серым волком по полю кружил,
Как орёл, под облаком парил,
Растекался мыслию по древу.
Все помнят, как Боян растекался мыслию по "древу". Но сначала он волком и орлом был. Гончарова эти образы с удовольствием рисует в духе средневековых виньеток.
2) И пальцы его по струнам как соколы на лебедей кидаются и до крови бьются.
цитата перевод Н.Заболоцкого
Жил он в громе дедовских побед,
Знал немало подвигов и схваток,
И на стадо лебедей чуть свет
Выпускал он соколов десяток.
И эти мотивы у Гончаровой найдём.
Я, кстати, не уверен, что этот средневековый зверинец в точности относится к вступлению — Гончарова не упускала возможности рисовать животных при любом сравнении их с человеком (а таких сравнений в "Слове" очень много). Да и просто так рисовала: вот любимая средневековыми моралистами тема про поедание рыбами друг друга ("ты сожрал, и тебя тут же сожрали"). Слов про рыб я в "Слове" не нашёл, но к постоянным упоминанием про усобицы рисунок хорошо подходит.
Проводы
Автор "Слова" резко переходит к действию:
цитата перевод академика Д.Лихачёва
[Игорь] навёл свои храбрые полки
на землю Половецкую
за землю Русскую.
Но проводы-то всё равно были. Вот Гончарова рисует некий древний русский город — вотчину князя. А вот провожающих, среди которых на первом плане мы узнаём игореву жену — Ярославну. Шокирующий образ княгини в мехах.
От эмигрантских критиков Гончаровой досталось и за Бояна, и за такую Ярославну. Нам-то Ярославна известна по её "плачу". Но у Гончаровой собственное проникновение в женскую психологию. Ярославна — это вам не "простая баба, мужем битая".
Напоминание, что Игорь ушёл в поход не один, а дождался брата.
Затмение
Легендарный эпизод с затмением перед началом похода: всеобщее смятение и уверенность Игоря:
цитата перевод академика Д.Лихачёва
Лучше убитым быть,
чем плененным быть;
так сядем, братья,
на борзых коней
да посмотрим на синий Дон".
1) У Фаворского князь Игорь — решительный предводитель армии, которая за ним пойдёт в огонь и воду.
2) Гончарова тоже рисует на разворот конное воинство, над которым затмевается солнце (поэтически затмевается: птичьим крылом).
Но есть ещё кое-что. Ведь на самом деле, Игорь далеко не разумный властитель, уж точно не талантливый полководец. Да и не очень умный — заявление его при виде затмения совершенно нелогично. А если учитывать, что даже своё будущее он предсказал неправильно (хотел погибнуть, да в плен попал)... Всё-таки затмение оказало воздействие на князя. Безумную супрематическую (али ещё какую) композицию выдаёт Гончарова.
Поход
1) Начало похода было успешным. Передовые отряды половцев были рассеяны. Фаворский изображает половцев кочевниками (что видно по фундаментальным арбам). Плачут осиротевшие половецкие кони и жёны. Мой альбом ("Слово о полку Игореве" в гравюрах В.А. Фаворского: рисунки, эскизы, гравюры) в качестве основной иллюстрации даёт эту гравюру с двух досок.
А вот вариант правой стороны иллюстрации Фаворского: русский дружинник осиротевших жён захватывает. Те почему-то не рады этому. В моей книжке издательства "Детская литература", которую я рассматривал перед школой, приводился именно этот вариант иллюстрации. Поступок воина неблаговидный. Помню, эта картинка заставила меня (наверное, в первый раз) задуматься о неоднозначности Истории.
Получается, что в 1952 году (в первом издании) вариант со взятием живых трофеев русской дружиной был признан рискованным. Разносторонний вариант стал даваться в пост-сталинскую эпоху.
2) Гончарову же в описании начала похода вдохновил совсем другой мотив:
цитата перевод академика Д.Лихачёва
А Игорь к Дону воинов ведет!
Ведь уже несчастий его подстерегают птицы
по дубам;
волки грозу подымают
по оврагам;
орлы клектом на кости зверей зовут;
лисицы брешут на красные щиты.
О Русская земля! Уже ты за холмом!
Звери и птицы рыщут. Беда ждёт Игоря.
Разгром
1) Роковую битву Фаворский рисует очень сдержанно: еще поражение русских не предрешено, а предводитель в центре с перевязанной рукой подозрительно напоминает сцену победной Куликовской битвы (через двести лет).
2) Фаворский акцентирует внимание на половецких лучниках (которые, видимо, и предрешили исход боя). Но в тексте просто: "с вечера до света летят стрелы калёные". Гончарова символически рисует многорукого лучника.
3) Ну если уж быть совсем точным, то описание боя с половцами напоминает описание бородинского боя у Лермонтова:
цитата перевод академика Д.Лихачёва
То было в те рати и в те походы,
а такой рати не слыхано!
С раннего утра до вечера,
с вечера до света
летят стрелы калёные,
гремят сабли о шлемы,
трещат копья булатные
в поле незнаемом
среди земли Половецкой.
И бились, наверное, тоже по-лермонтовски: "Как звери резались жестоко" ("Валерик"). Так Гончарова эту резню и рисует:
4) И апофеоз битвы. Какие образы! Поневоле заподозришь, что так могли писать только просвещённые вельможи XVIII века.
цитата перевод академика Д.Лихачёва
тут кровавого вина недостало,
тут пир окончили храбрые русские:
сватов напоили, а сами полегли
за землю Русскую.
Плен. Кончак.
Позор князя Игоря.
Интересный разворот у Гончаровой: каменный город, вроде бы западный (по архитектуре и по кресту на шпиле). Перед городской стеной сидит восточный типаж. Полумесяц восходит над городом. На рисунке должна быть тема хана Кончака (соответственно, должен быть портрет Кончака). Но мотивы больше об угрозе Западной Европе от татаро-монгольского нашествия. Это будет через несколько десятилетий.
Золотое слово Святослава
Много места в "Слове" уделено речи мудрого киевского князя Святослава. Он скорбит об усобицах и призывает к единству.
1) Фаворский рисует нечто вроде позднейшей боярской думы.
2) Гончарова, вроде бы, на эту тему рисунка не оставила. Но если бы рисовала, то, наверное, что-то вроде этого мотива с начальных листов: коварные хищные куницы, слабые и опасные для слабейших, рыщут и грызут друг друга.
Плач Ярославны
Классический рисунок Фаворского.
А Гончарова, видимо, не поверила этому "плачу" (как жанровой разновидности формального обряда). Она Ярославну в начале нарисовала. У её Ярославны гибкости не хватит так руки заламывать.
Побег
Тема побега Игоря из плена обильно пересыпана звериными мотивами.
цитата перевод Н.Заболоцкого
В горностая-белку обратясь,
К тростникам помчался Игорь-князь
И поплыл, как гоголь по волне,
Полетел, как ветер, на коне.
Конь упал, и князь с коня долой,
Серым волком скачет он домой.
Словно сокол, вьётся в облака,
Увидав Донец издалека.
1) Фаворский рисует на полях убегающих всадников, но и волка с соколом и утками (гоголями) не может обойти вниманием.
2) Такая тема — пир для фантазии Гончаровой. Может, вот эта картинка подходит: упоминание о белке-горностае есть в соответствующем фрагменте, а волка Гончарова ранее рисовала.
Впрочем, "белка" — только в переводе Заболоцкого. Так-то только горностай. Возможно, это иллюстрация к знаменитой "мысли", которая растекается по дереву (многие считают, что было искажение переписчика: не "мысль", а "мысь" — мышь, белка).
Разговор с реками
Разговор князя Игоря, который уже достиг пределов русской земли, с реками: с хорошим Донцом (Северским Донцом) и плохой рекой Стугной:
1) Фаворский рисует разговор князя с хорошим Донцом.
2) А есть ещё воспоминание о плохой реке Стугне.
цитата перевод академика Д.Лихачёва
Не такова-то, говорит он, река Стугна:
скудную струю имея,
поглотив чужие ручьи и потоки,
расширенная к устью,
юношу князя Ростислава заключила.
Вот, видать, дух этой коварной Стугны и нарисовала Гончарова.
Возвращение
Вернулся князь Игорь домой.
1) Все ему рады у Фаворского.
2) А что могла бы поместить к этому месту Гончарова? Возможно, вот эту концовку: претендент возвратился, грызня продолжается.
Иллюстрации к "Слову о полку Игореве": обзор источников
От станковых полотен обратимся к графике. Можно отметить немалый интерес к "Слову" разных отечественных иллюстраторов. Удалось обнаружить довольно много публиковавшихся сюит (у меня в бумажном варианте только несколько книг, остальное — из Интернета от добрых людей).
Иллюстрации к ключевым эпизодам "Слова" мы посмотрим отдельно позднее, а сейчас — только смотр изданий и несколько слов о манере художников.
Худ. В.Фаворский
Самая массово издаваемая (потому что в серии "Школьная библиотека") сюита — это цикл ксилографий всем известного В.Фаворского. Первое издание — 1952 год. Эту книгу (одно из позднейших переизданий) я получил когда-то в подарок перед первым классом. Много рассматривал картинки (текст, понятно, был сложен). Восторга не было, несмотря на интересную тему ("про богатырей") — Фаворский всё же для детей излишне сух и строг.
Сейчас у меня вот такое профессиональное издание: "Слово о полку Игореве" в гравюрах В.А. Фаворского: рисунки, эскизы, гравюры. — М.: Искусство, 1987. Там в дополнение к каноническим гравюрам 1952 года ещё небольшая сюита к "Слову" 1930-х гг.
Особенность такая: приводятся фотографии деревянных досок, на которых нарезана гравюра, а потом оттиски с этих досок. Можно примерно составить представление о каторжном труде по изготовлению такой иллюстрации. Кстати, наглядно видно, что тёмным местам оттиска соответствует нетронутая поверхность доски, а светлым — вырезанные участки. Чем светлее рисунок, тем больше вырезанной поверхности, тем больше труда вложено (в этом отличие от простого рисунка).
По содержанию: гравюры Фаворского повествовательные, иллюстрации следуют за сюжетом. Символизм в явном виде отсутствует.
Худ. В.Волович
А когда я учился в последнем классе (тогда это был десятый), наше Средне-Уральское книжное издательство выпустило огромный пафосный томище с иллюстрациями В.Воловича: Слово о полку Игореве. Древнерусский текст и переложения. — Свердловск, 1985. Стоила книга 10 рублей — для госцены очень много. Такие эксперименты советская экономика книгоизданию позволяла — мы уже встречались с подобным невероятным изданием "Эгмонта" в рисунках Воловича ценой в 35 рублей (см. тут). В 1985 году в Свердловске монументальное "Слово о полку Игореве" даже сумели прорекламировать. Предлагали мне это "Слово" подарить на окончание школы, но я что-то другое выбрал (на ту же сумму). А так бы вся школьная жизнь между двумя "Словами" уложилась.
Теперь эту книгу можно приобрести у букинистов (встречалась и за 400 рублей, но чаще за тысячу). Я так и не собрался. Сканы иллюстраций будут с мемориального сайта Воловича: https://vol-art.ru/media-album/slovo-o-po....
Иллюстрации Воловича никогда не были просто графическим сопровождением текста — это абстрактные символические полотна, кипение страстей. Ну и концепция своя — столкновение цивилизаций, азиатский натиск на форпост христианства (применительно к Игорю и половцам концепция сомнительная).
Титульный лист потрясает. Готический шрифт, фигурки из европейских книг и гобеленов раннего Средневековья (мне напомнило хрестоматийные сцены битвы при Гастингсе на Гобелене из Байё).
Первый разворот: продолжение европейской средневековой стилизации — орнамент и певец Боян, изображённый как будто с юмором (на самом деле от неумелости рисовальщиков). Но как у всякого выдающегося художника, у Гончаровой не копирование старинной манеры, а её глубокая творческая переработка. Острые углы и строгая геометрия — это, конечно, от русского авангарда.
Много роскошных орнаментов, сделанных твёрдой рукой и уверенным взглядом. Яркая отсылка к миниатюрам и каменной резьбе раннего средневековья.
Очень необычный опыт. На поверхностии лежит объяснение, что сюита Гончаровой к "Слову" предназначалась европейскому читателю (ему сразу же было понятно, что речь идёт о раннем Средневековье). А может, игра Гончаровой заключалась в том, чтобы представить, будто сразу после написания "Слово" оказалось переведённым на немецкий язык, и переписчик в рукописи проиллюстрировал повесть как умел. Но скорее всего, сюита Гончаровой — отсыл к единому культурному пространству Руси и Европы XII века. Тогда ведь и церковная живопись была в одной манере. Железный занавес опустился только после татаро-монгольского нашествия не без помощи Александра Невского. Наверное, для русской эмигрантки в Берлине 1923 года тема России как части Европы была актуальной.
Худ. И.Голиков
В 1934 году в издательстве Academia вышла знаменитая книга.
Вот уж вполне ожидаемая стилизация. Иллюстрации палехского живописца И.Голикова: церковный канон (т.е. настоящая древне-русская манера) в светских иллюстрациях.
Светскость проявляется в роскошном декоративном орнаменте. Орнамент, думаю, не канонический.
То поколение палехчан отличалось, конечно, большой страстностью — китч потом стал проявляться. Общая тема этой сюиты — битва (причём, в преломлении церковной живописи, битва небесного воинства понятно с кем).
Как всем известно, листы легендарного издания были покрыты лаком, из-за чего иллюстрации в книге стали почти не читаемыми. В Интернете есть несколько картинок из позднейших советских переизданий с незалакированных подлинников.
Худ. В.Семёнов
Настала пора, когда советскую интеллигенцию потянуло к Древней Руси или хотя бы к лаптям на стене в отдельной квартире. В 1971 году издательство "Художник РСФСР" выпустило современную версию роскошного издания "Слова" очень большого формата.
Тема: о погибели земли русской. В изображении степняков иконописная манера пропадает: художник не знает образцов в церковной живописи (там расовые различия игнорировались).
Худ. Ю.Люкшин
Древне-русскую стилизацию продолжил художник Ю.Люкшин. А издательства продолжили традицию монументальных фолиантов. Сюита Люкшина выходила в наши дни в издательстве "Редкая книга" (см.).
Есть массовое издание (тыщи за три видел предложения).
Иллюстрации интересны тем, что не являются рабским копированием формальных приёмов древне-русской церковной живописи. Русский церковный канон всё же значительно моложе "Слова". У Люкшина оригинальная трактовка, более опирающаяся на отрывочные фрагменты фресок/мозаик светского характера в настенной росписи совсем древних храмов.
Худ. Н.Воробьёв
Были в советское время и простые иллюстрации, следующие традициям Фаворского, не имитировавшего древние формы. Вот набор открыток (М.: "Изобразительное искусство", 1986). Художник Н.Воробьёв.
Неизменные русские ландшафты, а посерёдке — вещий Боян.
Вещий Боян в образе апостола, бряцает на золотых гуслях.
Худ. П.Татарников
Бесспорный шедевр: "Слово", изданное в 2013 году "Издательским домом Мещерякова". Художник — выдающийся белорусский мастер П.Татарников.
Из колонки ув. Wladdimir'а мне однажды стало понятно, что вдохновителем Татарникова был польский иллюстратор Arkadiusz Zając (см.). Татарников и по убеждениям относится к певцам Великого Княжества Литовского. Дух Средневековья Татарников передаёт, но это позднее западное Средневековье.
У Татарникова — задумчивая созерцательность исторического времени.
UPD/ 14.06.2022
Упустил из виду иллюстрации В.Лосина из "Мурзилки" (1985. № 6). Почти что полная сюита.
Пышно отпраздновали столетие Октябрьской революции наши книгоиздатели: выпустили четыре иллюстрированные книги, которые трудно было не купить. Это были "Двенадцать" Блока. И я их купил.
Кое-какие издания "Двенадцати" уже были; что-то, заинтересовавшись темой, прикупил у букинистов.
Сложилась маленькая коллекция.
Много писали и говорили в начале 2018 года о графических прочтениях "Двенадцати" по случаю выхода в свет подарочных изданий, проиллюстрированных Трауготом, Н.Поповым и В.Гусевым. У меня к юбилею необходимости приурочиваться не было. Показываю всех своих "Двенадцать" сейчас (к зиме, правда, приурочил).
О своём личном отношении к поэме мне сказать нечего: в юности упивался стихами Блока и отторгал "Двенадцать" за грубость стиха ("как Маяковский какой-нибудь"). Интересно стало только сейчас, но это интерес не к литературному, а к культурно-историческому феномену.
Начать надо с иллюстраций современников выхода поэмы. А вышла она в 1918 году. Нашлось несколько циклов иллюстраций 1918-1924 гг.
Ю.Анненков
Первый цикл — это, конечно, иллюстрации Ю.Анненкова (1918 г.). В 1980 году вышло хорошее факсимильное издание.
Нет ещё ни красного террора, ни гражданской войны, ни военного коммунизма. На большевиков смотрят как на диковинку. На улицах только страшно — хулиганство и бандитизм. Легендарный Ю.Анненков — дитя Серебряного века, модный революционный художник и эмигрант. В революционное искусство вписался, поскольку был близок к авангарду (и, как говорят знатоки, к кубизму).
Оригинальное издание 1918 года по цене недоступно. Факсимильное издание "Двенадцати" я был бы не против приобрести, но не получилось. Почему-то эта книга редко предлагается букинистами, а если предлагается, то слишком дорого, учитывая, что все картинки Анненкова по отдельности размещены в различных изданиях и альбомах, и весь цикл можно найти в Интернете. В общем, картинки — из Интернета.
А.Аршинов
Современное издание (М.: Прогресс-Плеяда, 2010) с иллюстрациями, извлечёнными из архивов и впервые публикуемыми в книге.
А.Аршинов — забытый советский художник, который сделал сюиту к "Двенадцати" в 1924 году, но тогда её не издал. Расцвет НЭПа, позиции коммунистов тверды, революционная вольница осёдлана... Сегодня графика 1920-х гг. интересна всем, книга имеет восторженный отзыв в "Лабиринте". Очень эффектная картинка на обложке: игра теней и отражений, как у эмигранта Алексеева, который прославился такой техникой на весь мир. Отголоски модерна в революционной России.
Ни художника, ни книги на Фантлабе пока нет (подал заявку).
С.Телингатер
Книга, изданная в Баку в 1923 году.
С.Телингатер — известный советский график. Широко известен своими опытами в построении шрифтов. Оригинальные иллюстрации у него были до войны, и потом почти не переиздавались. В "Двенадцати" 1923 года он, конечно, авангардист.
Художник на Фантлабе представлен: https://fantlab.ru/art3915. Книги на Фантлабе нет. Иллюстрации из Интернета.
В.Масютин
Книга изданная за границей (Берлин: "Нева", 1922)
С художником В.Масютиным мы уже неоднократно встречались (много он работал в эмиграции). Авангардист, и авангардизм у него лёгкий, не натужный.
Книга представлена на Фантлабе (без иллюстраций): https://fantlab.ru/edition168683. В описаниях на аукционах содержатся сведения, что иллюстраций только четыре (не считая обложки). Вроде бы удалось обнаружить в Интернете все четыре.
М.Ларионов и Н.Гончарова
Сюита иллюстраций, изданная за границей в 1920 году: с простой обложкой на русском языке (Париж: "Мишень", 1920) и с иллюстрированной обложкой на английском (Лондон: Chatto Windus, 1920).
Художники — семейная пара эмигрантов М.Ларионов и Н.Гончарова. Ларионов — абстракционист, Гончарова — самобытная художница в древне-русском стиле (потом посмотрим её бесподобные иллюстрации к пушкинской "Сказке о царе Салтане").
Гончаровой, по-видимому, в "Двенадцати" (в парижском издании) принадлежит только один почти канонический лик Христа. Его почему-то часто втыкают в интернетовские статьи про поэму. Видимо, потому, что похож на Христа.
Темы поэмы, по которым я предлагаю смотреть иллюстрации:
1) Ветер и снег.
2) История Катьки
3) Убийство Катьки
4) "Нынче будут грабежи"
5) Пёс и буржуй
6) Двенадцать и Христос (при наличии).
Последовательность иллюстраций такая: Ю.Анненков, А.Аршинов, С.Теленгатер, В.Масютин, М.Ларионов (и Н.Гончарова).
1) Ветер, снег
Знаменитое начало:
цитата
Черный вечер.
Белый снег.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек.
Ветер, ветер —
На всем Божьем свете!
Поэма — зимняя (январь 1918 года). Тема ветра, согласно всем толкователям — сквозная. Цвет опять же: чёрный и белый. Художникам сложно уклониться от этой темы. Все нарисовали или ветер, или снег, или контраст чёрного и белого. У Масютина только явно выраженного ветра и снега нет.
Почти у всех художников на начальных картинках есть обрывки слов "Вся власть...", "Собран..." "Учредит..." на растяжках. Это ещё один знаменитый фрагмент из самого начала:
цитата
От здания к зданию
Протянут канат.
На канате — плакат:
«Вся власть Учредительному Собранию!»
Этот лозунг намертво вошёл во все циклы иллюстраций. Не забывали его и советские художники. Может, их забавлял курьёз: "Вся власть..." но не Советам.
2) История Катьки
Как ни странно, есть в поэме и сюжет. Он завязан на девице по имени Катька.
цитата
Ах ты, Катя, моя Катя,
Толстоморденькая...
О ней беседуют двенадцать красногвардейцев, как только они появляются в поэме. Вообще-то сейчас Катька гуляет с Ванькой — эту пару и обсуждает революционный патруль. Но припоминают Катьке и другое:
цитата
В кружевном белье ходила —
Походи-ка, походи!
С офицерами блудила —
Поблуди-ка, поблуди!
Злоба и злорадность: скатилась от офицеров к солдатам. Иллюстраторы развратную Катьку часто изображают именно с офицером (идентифицируется по погонам, у Анненкова — по карманам френча, погоны уже сняты). Истории Катьки нет у Масютина.
3) Убийство Катьки
И тут как раз на патруль вылетают Катька с Ванькой на лихаче ("Елекстрический фонарик // На оглобельках..."). Оружие, анархия, бесконтрольность... Патруль начинает стрельбу, чтобы посчитаться за что-то с Ванькой (видимо, он ренегат), но случайно пуля попадает в Катьку.
И вот у Блока потрясающее четверостишие, где соединяется "Катька-падаль" и строки, который тут же стали официальным слоганом Революции. А ведь поэма потом вошла в школьную программу — все видели такое многозначительное соседство.
цитата
Что Катька, рада? — Ни гу-гу...
Лежи ты, падаль, на снегу!
Революцьонный держите шаг!
Неугомонный не дремлет враг!
Художники сцену убийства Катьки изображают по-разному (кто-то просто стрельбу по лихачу показывает). У Анненкова сцена страшная. И нет сцены убийства у Аршинова.
4) "Нынче будут грабежи"
Выясняется, что убил Катьку красногвардеец Петруха. А он эту девку любил. Однако мелодраме не позволили разыграться товарищи по патрулю. Они убеждают Петруху, что сейчас не время для личных страданий. И Петруха приходит в себя. И опять у Блока соединение без зазора: Петруха повеселел и тут же:
цитата
Запирайте етажи,
Нынче будут грабежи!
Отмыкайте погреба —
Гуляет нынче голытьба!
Художники не упускают эту тему (причём, связанную именно с винными погребами).
У Теленгатера, Масютина и Ларионова эта тема явно не выражена. Ларионову хватает изображения рож красногвардейцев: и не просто бандитских, как на обложке лондонского издания, а иногда и выходцев из ада.
5) Пёс, буржуй
Ещё один запоминающийся мотив из поэмы — это тема буржуя и пса. Она возникает внезапно в девятой главке поэмы. У художников образ отпечатался молниеносно. Часто это самый выразительный элемент цикла иллюстраций у разных художников.
цитата
Стоит буржуй на перекрестке
И в воротник упрятал нос.
А рядом жмется шерстью жесткой
Поджавший хвост паршивый пес.
Для Блока это не просто бытовая сценка, а символ, который иллюстраторы и пытаются передать в меру своих сил.
цитата
Стоит буржуй, как пес голодный,
Стоит безмолвный, как вопрос.
И старый мир, как пес безродный,
Стоит за ним, поджавши хвост.
6) Двенадцать и Христос
Окончание поэмы знаменитое и первых читателей застало врасплох (Христос с красным флагом возглавляет шествие двенадцати). А мы-то уже видели, что резкие переходы, соединение несоединимого — это у Блока специальный приём по всей поэме.
цитата
... Так идут державным шагом —
Позади — голодный пес,
Впереди — с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз —
Впереди — Исус Христос.
Сложно обойтись без концовки в сюитах иллюстраций. А какую ещё концовку здесь можно дать? Для эмигрантов — всё просто, для советских художников — посложнее (для позднесоветских художников будет совсем сложно).
У Анненкова — впереди вьётся красное знамя и какая-то смутная фигура угадывается. Нет Христа у Аршинова, он сосредоточился на псе — старом мире — который позади (у советского художника он показывает волчий оскал). У Теленгатера цепочка красногвардейцев втягивается в улочку — может, и есть впереди Христос. У Гончаровой и Ларионова в одной книжке — разные облики Христу (один модерновый, а другой авангардистский).
Самая эффектная (и самая прямолинейная) трактовка темы красногвардейцев и Христа — у С.Юткевича (впоследствии знаменитого кинорежиссёра). Есть сведения, что он проиллюстрировал в 1919 году "Двенадцать". Посмотреть на книгу не довелось. В Интернете бродит вот такая картинка, которую с трудом удалось идентифицировать по авторству.