В отношении "Лукоморья" имеются варианты иллюстраций Т.Мавриной начала 1960-х и начала 1970-х. Интересно сравнить их.

Т.Маврина (https://fantlab.ru/art1899) знакома всем, чье ранее детство пришлось на середину 1960-х и позднее: начиная с этого времени её новые книжки печатались часто и большими тиражами. Новый стиль поздней Мавриной не дал ей затеряться среди моря других иллюстраций. По моим личным детским переживаниям, картинки поздней Мавриной (в общем-то, абстракция) впечатляли сразу и навсегда, в отличие от спокойного реализма, альтернативно представленного в детской книге.

Мировое признание получила именно поздняя Маврина. Но современные издатели почему-то много издают Маврину сталинского периода (видимо, считают, что поздняя Маврина и так всем известна и её книжками всё завалено у букинистов). От коллекционеров издателям, конечно, спасибо. Но и современные мамочки тоже выбирают Маврину сталинского периода — попроще, попонятнее. Детишек жалко...

Забегу немножко вперёд, чтоб было понятно, о чём речь: сравним картинку к пушкинской "Сказке о мёртвой царевне..." разных периодов.

Что происходит с художниками, как и почему их стиль меняется? Для тех художников, чьего творчества мы уже успели коснутся в развитии, можно определить кое-какие тенденции. Применительно к направлению графики сталинского периода (1936-середина 1950-х) это выглядит так.

О.Коровин менялся вместе с новыми веяниями, рисовал в тех стилях, которые были востребованы (популярны) здесь и сейчас. Это не конъюнктура. Наверное, художник даже думал, что, подхватывая модные течения, он так фрондирует и дразнит консерваторов.

Кочергин остался верен себе: раннего Кочергина от позднего можно различить только по большему мастерству и большей серьезности. Кочергин сам себе вселенная.

Кузьмин переждал тяжёлые времена и вернулся к своей манере 1920-х.

Конашевич в новые времена добился самобытности тем, что улучшил свою сталинскую манеру.

А вот Маврина создала свой уникальный стиль. И создала очень поздно. В 1920-х она авангардила вместе с мужем — Н.Кузьминым. В 1950-х двигалась в общем потоке, хотя её и можно было распознать. Начиная с 1960-х, её ни с кем нельзя спутать — она неповторима. При том Маврина рисовала много, охотно делала новые варианты.

Существуют три опубликованных циклов мавринских иллюстраций к "Лукоморью": 1960 г., 1970 г. (отдельные издания) и сокращенный (точнее, сконцентрированный) вариант 1974 г., включенный в сборник "Сказки".

Вариант 1960 г. в подлиннике труднодоступен. Он выпускался в виде набора открыток. Есть его качественное современное воспроизведение издательством "Речь". В каталоге-справочнике не отражен. Даю собственное описание:

У Лукоморья. — СПб.-М.: Речь, 2017. — 16 с.: 16 см. Обложка (мягкая).

МАВРИНА Т. — цв. ил. на каждой странице.

Тираж 8.000 экз.

В 1970 году была выпущена пухленькая книжка-картинка "Лукоморье". Вот её библиографическое описание из каталога-справочника.

На Фантлабе отдельных изданий мавринского "У Лукоморья" ни одного не представлено.

В 1974 году вышли роскошные "Сказки". Там "Лукоморье" было дано в переработанном (концентрированном) виде.

На Фантлабе представлено издание "Сказок" 1974 г.: https://fantlab.ru/edition102271. Вот библиографическое описание.

Изданий 1970 г. и 1974 г. у меня нет: прекратил их искать, когда приобрел сразу после выхода современное издание "Сказочные Миры Татьяны Мавриной" ("Московские учебники", 2010). Современное издание — это пушкинские "Сказки" 1974 г., в которых "Лукоморье" дано в полной редакции 1970 г. Качество современного издания посредственное: тусклая неряшливая печать и тонкая бумага. Но это стало понятно позднее, в момент приобретения всё устраивало — нынешний стандарт издательского качества установился чуть позже.

Самое печальное, что я только сейчас понял, какой провал в моей коллекции образует отсутствие подлинников "Лукоморья" 1970 г. и "Сказок" 1974 г. Современного издания "Сказочные Миры Татьяны Мавриной", конечно, совсем недостаточно.

Никакого мавринского канона, как выяснилось, нет — работа не останавливалась: собственно огромная разница лежит даже между Мавриной 1960-х и Мавриной 1970-х. Вот это как раз и видно на примере "Лукоморья". Поэтому сравнение уместно будет сделать параллельное, хотя бы из моих неполноценных экземпляров (с добавлением отрывков, обнаруженных в других сборниках).

1. Кот + Пушкин.

2. Леший и русалка.

3. Невиданные звери.

Очень важно, что у Мавриной это звери, включая слона, невиданные русскими людьми. Тут корни понятны: достаточно посмотреть каменную резьбу древнерусских соборов. Но со слоном я подозреваю мавринский юмор: древнерусские художники слона так и не увидели, нигде не изобразили, а позднее народ принял за слона верблюда (слово "верблюд" — это искажённое "элефант").

4. Королевич пленяет царя.

5. Царевна и бурый волк.

Распространено выражение "серый волк", но Пушкин правильно указал его настоящий цвет. Художники, однако, часто думают, что это специальная порода волков и рисуют его в "Лукоморье" коричневым.

Приобрёл по случаю книгу "Лукоморье. Сказки русских писателей" (М.: Детгиз, 1963). Было ещё издание 1960 года (может, и раньше были). Чёрно-белые картинки здесь для переноса в книгу гравировались (причём рисунки одних художников, а гравировали другие). В 1960-х гг. — давно устаревшая практика. А для нашей темы даже интересно. Книга открывается как раз пушкинским прологом, и там заставка и концовка Мавриной. Итак, чёрно-белый вариант гравюры по рисунку Мавриной. Гравировал В.Андреев.

Прервёмся ненадолго с "Онегиным". Начал он приедаться — надо сделать антреме. Будут, будут попозже "Онегины" и с Самохваловым, и с Константиновым, и с Костиным...

"У Лукоморья дуб зелёный" (Пролог к "Руслану и Людмиле") — такое будет антреме.

Есть у нас такой феномен как издание Пролога к "Руслану и Людмиле" отдельными книжками. При этом художники иллюстрируют "Лукоморье" построчно. Параллельно эти же художники часто рисовали всего "Руслана" целиком, но в коротеньком Прологе из-за требований соразмерности у них получалось сделать в лучшем случае заставку. Ну а тут, наоборот: поощрялось максимальное количество картинок. Художники в восторге, буйство красок, море фантазии. Читателям тоже приятно...

Поэтому предлагаю рассмотреть несколько таких отдельно изданных "Лукоморий".

Узловые моменты здесь будут такие:

1. Кот + Пушкин (при наличии).

2. Леший и русалка.

3. Следы невиданных зверей как индикатор фантазийности художника.

4. Королевич пленяет царя.

5. Царевна и бурый волк.

Первым пусть будет Н.Кочергин: https://fantlab.ru/art1506. Классный рисовальщик. Всем известен с детства.

И я, конечно, с детского садика книжки с картинками Кочергина листал. Но потом, занимаясь собиранием букинистики, ни разу не было у меня буйной радости при встрече с Кочергиным: "О! Это она! Та самая книжка!" Видимо, очень уж добропорядочно и гладенько — памяти не за что зацепиться. Сказочный реализм — странный жанр: все так похожи друг на друга... Надо просмотреть подряд множество действительно заурядных реалистичных (пусть и со сказочными персонажами) иллюстраций, чтобы хотя бы научиться отличать Кочергина от его современников (или всё же подражателей?). Внимание, спойлер: Кочергин справа!

При этом значение Кочергина я, конечно, признаю. Это даже не столько реалист, сколько традиционалист-академист. Кочергин — это как будто великий Репин, который вдруг ушёл в книжную сказочную иллюстрацию для детей и показал Билибину и прочим "мирискусникам", как надо рисовать. Хорошо, что судьба уберегла Кочергина от парадных портретов Ленина-Сталина.

Для меня настоящим открытием стали несколько лет назад рисунки Кочергина 1920-х гг. в журнале "Мир приключений" (обложки и картинки обильно представлены на Фантлабе: https://fantlab.ru/work257032), после чего я переоценил своё отношение к этому художнику.

Уровень иллюстрирования в "Мире приключений" средний (ну, наверное, как во все времена в массовых журналах). Кочергин сразу выделился на этом фоне: сначала привлекал внимание, потом стал узнаваться. Отбирая у букиниста номера журнала для покупки, предпочтение я отдавал тем, где были рисунки Кочергина. При этом именно в карандашных рисунках проявился незаурядное остроумие художника.

В цветных-то обложках — прекрасных, конечно, — уже угадывается Кочергин-продолжатель Репина.

Поэтому порой кажется, что Кочергин всё же очень сильно упростил свой талант, подавшись в область детской сказки и рисуя позитивные цветные картинки.

У меня современное издание. Книжка-раскладушка издательства "Нигма" (2014).

Потом и "Нигма", и "Речь" издали это в виде книжки на скрепке. Фаны каждого издательства насмерть бились, доказывая, что у них лучше. Но, по-моему, делалось всё с одного экземпляра — качество одинаковое (высокое), у всех в одном и том же месте сканирована маленькая царапина. Отличия в том, что у каждого издательства имеются собственные представления о цветопередаче исходного материала.

На Фантлабе ни одного из этих изданий (как и первоисточника) не представлено.

"Нигма" утверждает, что она сделало книгу один-в-один с раскладушки 1956 года и доказывает это выходными данными: https://id-nigma.livejournal.com/27720.html. В каталоге-справочнике за этот и ближайшие годы такой раскладушки не числится. Есть только гораздо большее по формату издание 1950 года (№ 1207) — но это другой вариант: иллюстрации там тонированные. Видимо, составители каталога-справочника упустили раскладушку, посчитав ее повторением раннего варианта. Значит, придётся давать библиографическое описание самому.

У Лукоморья дуб зелёный. — М.: НИГМА, 2014. — 12 картонных страниц (книжка-раскладушка): 20 см.

КОЧЕРГИН Н. — 12 цв. ил. на каждой странице.

Тираж 5.000 экз.

1. Кот и Пушкин.

2. Леший и русалка.

3. Королевич пленяет царя.

5. Невиданных зверей Кочергин рисовать не стал: в тексте речь только о следах — а их на неведомых дорожках профану не разобрать.

6. Царевна и бурый волк.

Не знаю, как и подступиться. В первый раз у нас два совершенно разных цикла иллюстраций к "Онегину" одного художника с интервалом в сорок лет. На таких примерах, конечно, лучше всего смотреть эволюцию (или деградацию) мастерства. В художественной жизни сменилось несколько эпох, отрицающих друг друга. И художник — О.Коровин, — похоже, очень гибко менялся вместе с ними. Обе книги — издания конца эпохи, когда ещё никто не знает, какие большие перемены грядут: позднесталинский стиль в книге 1949 г. и позднесоветский — в книге 1989 г..

Ничего общего (кроме шрифта на обложке — почерк, видимо, не меняется!)

Видимо, всё-таки, здесь подойдет не параллельное, а последовательное изложение.

Книги провинциальные — уральских издательств (большая — в Свердловске, маленькая — в Перми). Художник тоже всю жизнь провёл на Урале. На Фантлабе имеется персоналия О.Коровина: http://fantlab.ru/art2567. Ни один из коровинских "Онегиных" на Фантлабе не представлен.

Издание 1949 года и его библиографическое описание.

В каталоге-справочнике опечатка: цветных иллюстраций не 18, только 8 (по числу глав). Добавления к библиографическому описанию: Тираж 5.000 экз. (крохотный для тех времён). Цена 10 руб. Изданный в те же годы "Онегин" Рудакова стоил 4 рубля, но здесь цветные иллюстрации, бумага получше, переплёт солиднее. Видимо, цена за такое малотиражное издание не слишком высокая (с 1961 г. это будет 1 рубль). Книга из 6-томного собрания сочинений Пушкина (1950) при огромном тираже подороже — там цена была 15 рублей.

Макет нашей книги: каждая глава открывается шмуцтитулом с полностраничной цветной иллюстрацией. К каждой главе есть заставки + заставки к "Путешествию Онегина" и "Десятой главе". Внутренних иллюстраций нет.

Манера иллюстраций. Коровину 34 года, но он совсем ещё молод как художник (военные годы надо вычесть). Иллюстрации добротные в принятом послевоенном стиле. Очень нежная цветовая гамма, акварельная размытость. Весна! Сталинский канон смягчен — и смягчен очень сильно. Появляется даже некоторая плаксивость в духе Самокиш-Судковской.

Вместе с тем, в этой книге Коровин по идейному содержанию — абсолютно советский художник. Официальная критика говорит, что роман народный — Коровин с молодым жаром хочет подтвердить это, и в Седьмой главе у него противопоставлены народ (цветная иллюстрация) и светская чернь (заставка). Прямолинейненько так (впрочем, генерала — героя войны — художник-фронтовик оценивает положительно; презрение у Коровина только к шпакам: пороха не нюхали).

Теперь узловые моменты.

1. Онегин.

2. Сон Татьяны отсутствует (ясненько, на дворе сталинская эпоха).

3. Дуэль.

4. Первый разговор.

5. Последняя встреча.

Тенденция подтверждается: собственно свидание — уже оскомину набило. На главную иллюстрацию не тянет. Для цветной иллюстрации, единственной на главу (и, значит, отражающей центральный момент), Коровин берёт не надоевшую мизансцену в будуаре, а Татьяну-княгиню на светском рауте.

Теперь издание 1989 года.

Описание в каталоге-справочнике отсутствует. Даю собственное.

Евгений Онегин. — Пермь: Пермское книжное издательство, 1989. — 302 с.; 10 см (70х84/64). Суперобложка.

КОРОВИН О. — 37 цв. илл.: 1 фронтиспис (портрет Пушкина), 10 на шмуцтитулах, 8 заставок, 9 страничных, 9 с разворотом. Иллюстрированные форзац и нахзац.

Тираж 5.000. Цена 6 руб. 80 коп.

Тираж как 40 лет назад! А вот по цене — дороговато для тогдашних цен на книгу, но нормально для таких эстетских малотиражек (миниатюры, изданные большим тиражом московским издательством "Книга", тоже были дороже обычных книг).

В книге есть статья про миниатюрные издания Пушкина. Указывается, что в 1987 году в Свердловске вышла книжечка, обильно проиллюстрированная другим местным художником — В.Ф.Васильевым. Мне эта книжечка так ни разу на глаза и не попалась. Обидно.

Коровину 74 года. Манера рисунков (может это даже что-то из техники гравюры) очень современная — от таких картинок не отказались бы тогдашние более молодые художники (конечно, из числа традиционалистов). Цвета такие приглушённые, со ржавчиной. "Ведь это осень, муза...".

Тема народа не забыта.

Пройдёмся по узловым моментам.

1. Онегин. Сусальную красоту за 40 лет порастерял.

2. Сон Татьяны — отсутствует, как и в издании 1949 года. Что ж такое! Новая эпоха — сны разрешены. У меня ведь концепция рушится! Коровин пошёл по пути Самокиш-Судковской (таки не зря я её поминал применительно к изданию 1949 года!): проиллюстрирован не сон, а прогулка перед сном.

Татьяна на широкий двор

В открытом платьице выходит,

На месяц зеркало наводит...

3. Дуэль.

4. Первая встреча.

5. Последняя встреча.

Ну в общем, в издании 1989 года — холодная техника мастера. Издание же 1949 года, несмотря на вторичный характер, всё же подкупает восторженностью поколения, вернувшегося с войны.

Ну и, кстати, напоследок коровинский Пушкин:

Сегодня — самое страшное издание Онегина. Апофеоз сталинского стиля. Автор иллюстраций — академик, народный художник СССР, лауреат и т.д. А.М.Герасимов (https://fantlab.ru/art1586).

Это третий том одного из юбилейных собраний сочинений к очередной пушкинской годовщине: шеститомника 1949 года.

Добавления к библиографии: Тираж 3-го тома 200.000 экз. Цена 15 руб.

Вообще-то многотомные издания сочинений Пушкина с точки зрения иллюстраций интереса, как правило, не представляют: на большущий том полагается несколько вкладок, а на вкладках — сокращенные версии циклов, которые уже публиковались в отдельных изданиях. Но вот в этом многотомнике для "Евгения Онегина" (и только для него) сделано исключение: иллюстрации Герасимова имеются только здесь, в виде самостоятельной книги не выходили.

Мне удалось приобрести отдельно именно этот том.

Герасимова называют самым именитым художником советского времени. Он — образцовый живописец сталинского соцреализма.

Произведения этого художника все могли видеть (хотя бы на старых открытках к революционным праздникам). Его лениниана превратилась в мемы. А всё, что у него не относилось к Ленину — редкостная гадость.

В общем, было жутко интересно узнать, как же академик проиллюстрировал "Онегина". Когда получил заказанную из другого города книгу, интерес был удовлетворен, слово "жутко" осталось.

Из шести иллюстраций — к сюжету не относятся половина. Причём это явно не авторская концепция, как у Кузьмина, например. Так получилось. Вот горожанка-всадница, которая появляется в тексте романа на две строфы в конце Шестой главы, чтобы вздохнуть, глядя на памятник Ленскому. Её рисовали и до Герасимова, и после. Но в нашем издании это выглядит так, будто бы мэтр решил осчастливить издателя: "Есть-есть у меня для вас кое-что! Полчасика подождите: щас студент к пейзажику лошадь пририсует. И это напечатайте: тут у меня зима и крестьянин — как раз. А это у меня эскиз для прикроватного коврика — тоже возьмите". Да уж, Пушкин — наше всё!

Ну и оставшиеся, сюжетные иллюстрации.

1. Онегин. Более-менее его можно разглядеть в сцене на балу. Типажи какие-то для чеховского водевиля. Цилиндры во время танца при себе держат, чтоб не стащили (или это Герасимов в "Весёлых ребятах" увидел, что в цилиндрах плясать надо?).

2. Сон Татьяны — и не надеялись, что будет. Дальше.

3. Дуэль. Ради справедливости, надо отметить композицию: необычный ракурс со стороны Ленского.

4. Первый разговор Онегина с Татьяной — отсутствует.

5. Последняя встреча. Онегин прячет лицо от стыда за художника.

Вот говорят, что талант не пропьёшь. Правильно: я уверен, что Герасимов вообще не пил.

Сталинский период в моей коллекции выходит на послевоенный уровень.

"Онегин" в иллюстрациях Рудакова. На Фантлабе этого издания нет. Художник есть: https://fantlab.ru/art1508.

Слева библиографическое описание из каталога-справочника.

Добавления: Тираж — 50.000 экз. Цена: 4 руб.

Впервые был издан в простецкой школьной серии в 1936 году.

У меня издание 1946 года — столь же простецкое (черно-белые иллюстрации, нечёткая печать), но "расширенное".

Вот оно:

Полностью отсканированная книга в свободном доступе выложена на сайте РГДБ: https://arch.rgdb.ru/xmlui/handle/1234567....

Элементы оформления: форзацы, пример заставок и концовок.

Узловые моменты:

1. Онегин

2. Сон Татьяны — опять отсутствует. Ужель всё дело в том, что в сталинский период не приветствовалась пушкинская чертовщина? Или всё же это личные предпочтения разных художников? Ладно, дальше посмотрим.

3. Дуэль.

4. Первая встреча. На обложке, как можно заметить выше, другой вариант встречи (цветной).

5. Последняя встреча.

Да, кажется, для последней встречи, обязательной к иллюстрированию, исчерпаны все варианты. Сцена стала настолько общим местом, что художники уже ничего нового выдумать не могут, скучают и откровенно халтурят. В этой связи интерес перемещается к моменту, когда Онегин увидел Татьяну-княгиню:

"Княгиня смотрит на него...

И что ей душу ни смутило,

Как сильно ни была она

Удивлена, поражена,

Но ей ничто не изменило:

В ней сохранился тот же тон,

Был так же тих ее поклон".

Картинки у Рудакова статичные. Композиция, какое-либо действие — всё это как-то не его конёк. Зато часто лица персонажей обращены в сторону зрителей, и вот эти лица анфас очень выразительны.

Поэтому, видимо, Рудаков начал готовить новый вариант иллюстраций в выигрышной для себя стратегии: сделал большие портреты трёх главных героев романа и здесь добился больших успехов. Потом на этом паразитировал Илья Глазунов, когда ограничивал иллюстрации к Достоевскому (и в других циклах) однотипными портретами персонажей. А Рудаков-то этот приём выстрадал.

Помимо портретов перерабатывались и сюжетные рисунки, делались в цвете. После смерти Рудакова его цветные иллюстрации были очень хорошо изданы на отдельных листах большого формата.

В декабре 2017 года папка с листами продавалась на "Озоне" за две тысячи с чем-то: https://www.ozon.ru/context/detail/id/321.... Можно посмотреть сканы большинства листов.

До войны подобную романтическую манеру могли бы обругать пошлостью и мещанством. После войны это воспринималось нормально, некоторая "пастельность" вместо резких черт даже поощрялась (в детской иллюстрации вообще царил "культ детства" — детишек рисовали с трепетом и умилением).

Пока я вдумчиво размышлял, куда мне пристроить такую большую папку, её купил кто-то, кто заранее озаботился специальными шкафами. Тут-то я и понял, что без этой папки мне не жить. Потом решил всё же просто тихо печалиться. Но временами, когда нахлынут воспоминания, так и хочется крикнуть: "Люди! Не надо думать — надо брать!".

Напоследок. Как понять ход мысли художника — как он решает, что вот какое-то нарисованное лицо — это будет Онегин? Да просто надо посмотреть, как художник видит самого Пушкина — вот Онегин у него таким же будет. Для Рудакова эта теория работает на все сто процентов.

---

Развитие никогда не прерывается. Ко всему привыкают — вот и требования сталинского стиля художники понемногу приспособили для выражения своей индивидуальности. Поэтому, конечно, иллюстрации Рудакова (несмотря на посредственное качество печати) — это хорошее искусство.