Две книги: "Маленькие трагедии" советских времён (1988) и "Маленькие трагедии" наших дней (2016).

Долгое время я считал, что издание 2016 года — всего лишь реплика советского издания, поэтому книгу не покупал, обзор "Скупого рыцаря" (см.) делал без неё. Но выяснилось, что в современной книге — другие иллюстрации. Интересно будет сравнить.

Разворот перед текстом — есть различия.

Конечно, Трауготы — это художник такого масштаба, который всегда будет редкостью. Хотя три-четыре гениальных иллюстратора в каждом поколении встречаются. Есть эти "три-четыре" и в наше время, но "Маленьких трагедий" они пока не иллюстрировали (ещё не все сказки ими освоены).

У Трауготов было несколько разных периодов творчества, когда менялась их техника рисунка. Точнее, сам-то линеарный рисунок оставался без изменений, но сильно изменялся цвет и фон.

1) Заставка к первой сцене из ранней и поздней сюиты одинаковы.

2) Первый разворот — разный. И сами рисунки разные, и техника разная. В советском издании видим чётко прорисованного Сальери на левой стороне и бытовую сценку сверху правой стороны разворота. В новом издании — и Сальери слева абстрактен, и заставка справа фантасмагорична. Ожидаешь, что будет кардинальная переработка сюиты. Но нет.

3) Вот фрагмент со слепым скрипачом. Всё перерисовано, но композиция сохранена и техника рисунка та же самая. Может даже показаться, что в новом издании просто использованы варианты давней сюиты (вариантов у Трауготов, судя по всему, должно было быть великое множество). Но вряд ли это так. Скорее, дело в том, что в 2016 году новые рисунки к "Маленьким трагедиям" делал уже только один — последний — из Г.А.В. Трауготов. Наверное, этот последний — А.Траугот — решил сохранить ту технику, которая у них с братом была принята в первом издании в 1988 году.

4) Моцарт юн, хрупок и трогателен.

5) Сальери морщинистый и обрюзгший. Портрет на стене: давно умершая Изора, чей дар Сальери намеревается использовать только сейчас. Видать, сюрпризов в трактовке персонажей не будет?

6) Эффектная концовка в духе Трауготов: нога титана давит всякую гадину. Это Сальери так о своём предназначении думает: раздавить Моцарта.

1) Заставки вновь одинаковые — чувство единства макета никогда не покидало Трауготов.

2) На первый разворот Сцены второй вынесена встреча Моцарта с Чёрным человеком. Отражено развитие трактовки этого гостя в литературоведении к концу XX века. Чёрный человек в духе модернизма становится центральной фигурой пьесы (может быть, это соответствует и пушкинскому замыслу). Трауготы рисуют лицо Чёрного человека как череп — маска смерти (сходство с Павлом I оставим — это работа для пост-модернистов). Главное — никаких намёков на то, что Чёрный человек — это Сальери.

3) Приём, который сопровождает все сюиты Трауготов ко всем "Маленьким трагедиям" — Пушкин вглядывается в созданных им персонажей, которые живут своей жизнью. Трауготы рисуют семейную идиллию. Тем большее впечатление произведёт заказ Реквиема от самой Смерти.

Здесь можно заметить сходство с концепцией Кравченко (см.) — тот в 1937 году уделил большое внимание самому Чёрному человеку, и деталям встречи Моцарта с Чёрным человеком. Пушкин пишет, что перед самым приходом гостя Моцарт играл со своим мальчишкой — у Кравченко Чёрного человека Моцарт и встречает с сыном.

4) Последний тост. Сальери — сама умиротворённость и доброжелательность. Благое дело сотворил.

5) Отравленный Моцарт играет свой Реквием. В раннем рисунке — ужаснувшийся Сальери (хотя во время игры он ещё слёзы умиления льёт). В позднем рисунке — только музыка.

6) Последний разворот. В ранней иллюстрации — повтор музыкальной темы. В поздней — отчаявшийся Сальери (перекочевал на отдельный рисунок, что более соответсвует тексту — горько задумался Сальери уже один, после ухода Моцарта). Перекличка с первым разворотом — в смене техники.

Тяжело иллюстрировать "Моцарта и Сальери". Даже очень хорошим художникам нечего рисовать, кроме двух-трёх мизансцен (у кого картинок больше — тех издатели заставили). А вот Трауготам всегда есть что сказать. Удивительно.

Пополнение сведений об иллюстрированных изданиях пушкинской "Сказки о золотом петушке". Две ранне-советские книги, чьи сканы обнаружились в Российской электронной библиотеке, и одна современная, упущенная в своё время, но найденная в букинистике.

Удивительно мало издавали в СССР в 1920-е гг. иллюстрированного Пушкина: каталог-справочник упоминает (если без переизданий) в 1921-1923 гг. по три книжки, в 1924-1925 и в 1927 гг. по одной книжке (в 1926 г. — нуль). За границей издавали красивые (часто даже библиофильские) книги — и эмигранты, и советские граждане (Конашевич, например, в Берлине "Сказку о рыбаке и рыбке" в 1924 году выпустил). В СССР в это время был расцвет детской книжки-картинки, но те прославленные книги отражали современные запросы: Чуковский, Маршак, но не Пушкин.

Так что скромное (даже имя художника не выставили) издание "Сказки о золотом петушке" 1927 года вызывает определённый интерес. Рубленные линии, грубый рисунок, две краски — массовое издание.

Библиографическое описание этого издания (раскрыт инициал художника):

И другая книга — шедевр книгоиздания 1937 года. Это книга издательства Academia из легендарной серии отдельных иллюстрированных сказок Пушкина, сделанных палехскими мастерами. Переплёт простой:

А уж на многокрасочном фронтисписе — деревья как гигантские травы, горы как кучи строительного мусора. Это Палех (художник — ещё настоящий артельщик-иконописец И.Вакуров).

Заманчиво сравнить две несравнимые сюиты.

Общее у иллюстраций — множество мелких деталей. Но при двухцветной печати в 1927 году эти детали сливаются, скрывают центральных персонажей, а при полноцветной печати в 1937 году создают роскошный ковёр, будто на миниатюрах в средневековых рукописных книгах. Палехская живопись и есть средневековая по своей технике. Но и навыки живописи XX века получили воплощение: лица на палехской миниатюре с богатой мимикой, направление — сатирическое. Думаю, сами палехские живописцы с удовольствием работали, получив возможность отойти от иконописного канона.

Чувствуется композиционное мастерство рядовых современных графиков и ограниченность канона палехских мастеров. Но сравнивать это всё ещё бессмысленно — графика Воробьёва из 1927 года кажется топорной при сравнении с изысками Вакурова из 1937 года.

Укрупнение фигур сильно улучшило восприятие рисунка 1927 года. Палехская миниатюра 1937 года всё так же очаровывает.

И вот укрупнение фигур на картинке 1927 года перешло в качество — какие яркие образы шамаханской девицы и царя, чистые типажи последних лет НЭПа. А новизна палехских приёмов уже померкла.

Последняя сцена — как первая: рябит в глазах от рисунка 1927 года и отдыхает взгляд на рисунке 1937 года.

Грубоватые рисунки Воробьёва 1927 года более отвечают нашим представлениям о революционном авангардизме. А в 1937 году трансформация палехской иконописи в светскую иллюстрацию — это идея при всей революционности формы очень консервативна по содержанию. Предвестник большого сталинского послевоенного стиля. А так-то ведь это и был опыт легализации маргинализированного (в советских условиях) направления.

Книга с тремя сказками издательства "Абрикобукс" 2016 года. Художница — Н.Орлова, но, конечно, не та Н.Орлова, которая рисовала советские книжки с 1960-х гг. (см.).

Приятный орнамент на переплёте и шмуцтитуле. Хорошая техника, напомнившая мне вынужденный стиль Мавриной конца 1940-х гг.

Приятные портреты главных героев. Характеры не раскрыты и, скорее, даже идеализированы, но кто ж не составил собственного представления об этих характерах?

Представляю себе эти иллюстрации как попытку переосмыслить современный гламурный стиль.

Скопился материал из Интернета для обзора зарубежных иллюстраций к "Пиковой даме" (без претензий на полноту). Иллюстрации последнего десятилетия, книги изданы в европейских романских странах. Как всегда, две тенденции в искусстве: консерваторы и новаторы. Особенность в том, что это иллюстрации к русскому автору второго ряда — Пушкин на Западе к лицу русской литературы не относится. Поэтому консерваторы встраивают Пушкина в клише того, что они считают русской литературой. Новаторы более свободны.

Итальянская художница, и книжка на итальянском языке (сюита не полная: не всё удалось отыскать).

Стиль реалистичный, но не для академических полотен, а для комиксов. Типовая русская литература — мотивы Лео Толстого: военные мундиры и балы.

Вот галерея персонажей. Не такая уж старая графиня, Лиза, толстый комиксовый дядька (видимо, Чекалин, с которым Германн в конце ведёт роковую игру). Военные: Германн, ротмистр Томский (ладно, он частенько мельтешит в сюжете), но что за кавалергард в полной форме? Это, видимо, один раз упомянутый в первой строке конногвардеец Нарумов. Поди ж ты, занял место в ряду главных героев. А то что-то маловато зелёных мундиров для русского романа.

Иллюстрации достаточно подробно сопровождают текст Пушкина:

1) "Однажды играли в карты у конногвардейца Нарумова".

2) "В тот же самый вечер бабушка явилась в Версали, au jeu de la Reine. Герцог Орлеанский метал".

3) "И графиня со своими девушками пошла за ширмами оканчивать свой туалет. Томский остался с барышнею".

4) "Лизавета Ивановна осталась одна: она оставила работу и стала глядеть в окно. Вскоре на одной стороне улицы из-за угольного дома показался молодой офицер".

5) "В десять часов вечера он уж стоял перед домом графини. Погода была ужасная: ветер выл, мокрый снег падал хлопьями; фонари светились тускло; улицы были пусты".

6) Когда все уехали на бал, Германн проник в дом графини: "По всем углам торчали фарфоровые пастушки, столовые часы работы славного Leroy, коробочки, рулетки, веера и разные дамские игрушки".

7) "Томский, дуясь на молодую княжну Полину ***, которая, против обыкновения, кокетничала не с ним, желал отомстить, оказывая равнодушие: он позвал Лизавету Ивановну, и танцовал с нею бесконечную мазурку".

У Пушкина-то другая хронология. Сначала он описывает смерть графини, встретившейся с Германном, а потом даёт ретроспективу: обращается к Лизе, которая вспоминает, как с ней несколько часов назад танцевал Томский — и тут к ней врывается Германн, только что убивший старушку. Наши художники в подробных сюитах сцену бала игнорируют: как рисовать-то? По хронологии, но картинка не будет соответствовать тексту; по тексту, но бал будет странно выглядеть после сцены со смертью графини. Не знаю, где в макете издания помещён этот рисунок, но зарубежный художник сцену бала пропустить не имеет права. Иначе это не будет русской литературой.

8) "При виде пистолета графиня во второй раз оказала сильное чувство. Она закивала головою, и подняла руку, как бы заслоняясь от выстрела...".

9) "Горько заплакала она, в позднем, мучительном своем раскаянии. Германн смотрел на нее, молча...".

10) "...белая женщина, скользнув, очутилась вдруг перед ним, — и Германн узнал графиню!".

Несколько разрозненных иллюстраций, выложенных на торговых интернет-витринах для ознакомления. Пишут, что художник 1989 года рождения из Ниццы, книга тоже на французском языке.

1) Обложка.

Русский колорит — церкви, полосатые столбы, кот на дороге — и внезапно непривычный Германн. Решительность, холодность, презрение, манипулирование. Странно, но у Пушкина он таким и представлен. В отечественных иллюстрациях мы видели Германна другого (рефлексия родной литературы), а западный художник Германна изобразил как современного честолюбца с открытым забралом, а не как таящегося мелкопоместного дворянина пушкинской эпохи. Образцом характера из русской литературы для художника был, вероятно, Раскольников — убийца старушки (тут француз угадал — наши литературоведы Германна с Раскольниковым постоянно сравнивают).

2) Ну, а где Достоевский, там и Северная столица. В "Пиковой даме" Петербург не выпирает, хотя такой вид — это вполне пушкинский Петербург из его торжественных стихов.

3) Энергично мятущийся Германн. На закате.

4) Явление призрака. Академическая живопись.

5) Балы, карты (картинки мелкие и нечёткие, просто для информации). Если без карточной игры в Версале, действительно, трудно было обойтись, то роскошный бал на разворот — это снова из "Войны и мира".

Это издание ув. Ivan Novak представил в своём ЖЖ: https://ivannovak10.livejournal.com/63098....

[ La dama de picas ]. На испанском языке. Перевод: Nina Maganov — Мадрид: Gadir, 2016 — 80 стр.; 21,0 × 13,5 см. Тираж не указан. Обложка, 10 страничных цветных иллюстраций, в т. ч. 3 разворота и 4 цветные иллюстрации в тексте Марты Понсе (исп. Marta Ponce; 1987, Барселона) испанский график и иллюстратор.

Сюита сделана в стиле нео-примитивизма (пост-примитивизма?): трогательные картинки в сочном цвете. Цветовая гамма — фиолетовый и кирпично-красный.

1) Графиня в Версале (Сен-Жермен шепчет ей на ушко секрет трёх карт).

2) Игра у Нарумова. Четверть пятого утра, а в шесть утра офицерам надо быть в казарме. Впрочем, на картинке — половина штатских. Покрой гражданских сюртуков и усики-бородки указывают не на пушкинское время, а на позднейший период. Наверное, у нашей художницы типовым представителем русской литературы является Чехов. Понятно, почему мундиров поуменьшилось. Ну а военный инженер Германн должен тогда быть чеховским офицером (типа Рябовича из "Поцелуя")?

3) Ширма графини. Многозначительный персонаж. Ну правильно, это же как будто Чехов пишет "Пиковую даму", улучшая повесть второразрядного автора.

4) Лиза у окна. Для барышни из типовой русской литературы слишком кукольна. Впрочем, у Чехова "Анна на шее" тоже кукольной была.

5) Германн бродит, карета ездит, коты дерутся. Сразу видно, что чеховский Петербург (надпись на фасаде по-русски).

6) Призрак графини тянет руки к Германну. Тот очень доволен.

Так и есть: "Поцелуй" Чехова:

цитата

Прямо видна была дверная щель, в которую бил яркий свет; из-за двери доносились глухие звуки грустной мазурки. Тут так же, как и в зале, окна были открыты настежь и пахло тополем, сиренью и розами...

Рябович остановился в раздумье... В это время неожиданно для него послышались торопливые шаги и шуршанье платья, женский задыхающийся голос прошептал: «наконец-то!» и две мягкие, пахучие, несомненно женские руки охватили его шею; к его щеке прижалась теплая щека и одновременно раздался звук поцелуя.

7) Пиковая дама. Графиня на игральной карте необычна: другие художники рисуют вверху старую, а внизу молодую графиню (или наоборот). А здесь полное зеркальное отражение. Самый простой приём оказался самым неожиданным. Ай да, Чехов!

Как и предыдущее, это издание ув. Ivan Novak также представил в своём ЖЖ: https://ivannovak10.livejournal.com/63572....

[ La reina de Picas ]. На испанском языке. Перевод: Marta Sánchez-Nieves   — Мадрид: Nevsky , 2016 — 84 стр.; 20,0 × 14,1 см. Тираж не указан. Форзацы, фронтиспис, заставки, концовка (страничная черно-белая),   одна страничная цветная и 9 цветных иллюстраций на разворотах Сандры Рилова (исп. Sandra Rilova; 1988, Бургос).

Тоже очень современный, угловато-детский, стиль иллюстрирования (у нас в таком стиле М.Фёдоров рисует). Этот стиль универсальный, нет попыток как-то обозначить, что иллюстрируется автор из России (есть просто русская экзотика).

1) Обложка. Фронтиспис. Красивый многозначительный символизм.

Заставки.

2) Играли у Нарумова.

3) Русская зима (ад). Лиза у окна (бедная Лиза).

4) Бал.

Но это совсем другой бал — не из "Войны и мира". Это строго по пушкинскому тексту к характеристике Лизы:

цитата

В свете играла она самую жалкую роль. Все ее знали, и никто не замечал; на балах она танцовала только тогда, как не доставало vis-à-vis, и дамы брали ее под руку всякой раз, как им нужно было идти в уборную поправить что-нибудь в своем наряде.

5) Тень Германна.

6) Игра Германна. Тень графини держит руки на плечах Германна.

7) Сумасшествие Германна.

Заканчиваю обзор иллюстраций к сказу Бажова "Малахитовая шкатулка". Иллюстрированных книг 1990-х гг. у меня не оказалось, поэтому после иллюстраций поздне-советского времени переходим сразу к изданиям XXI века.

1) Малахитовая шкатулка. — Екатеринбург: Средне-Уральское книжное издательство, 2002. Иллюстрации Г. Козловой.

2) Сказы. — М.: РОСМЭН, 2007. Иллюстрации М. Орданьян (художник, сведений о котором так и не удалось раздобыть).

3) Уральские сказы. — М.: Облака, 2019. Иллюстрации Б. Ольшанского.

4) Сказы. Медной горы хозяйка. — М.: АСТ, 2015. Иллюстрации Ю. Николаева.

5) Уральские сказы. — М.: Эгмонт Россия Лтд., 2004. Иллюстрации А. Кошкина.

6) Медной горы хозяйка. — СПб.: Речь, 2016. Иллюстрации В. Назарука.

Сборник Бажова 2002 года — один из последних известных мне проектов областного государственного издательства в формате "подарочного" издания. Попытка освежить кровь выразилась в привлечении молодой художницы, рисовавшей в лёгкой гламурной манере.

Получилась такая Танюшка — жгучая брюнетка. Котик рядышком. К оконному стеклу с улицы прильнули женихи.

Экспериментальный подход неопознанного художника.

По-видимому, такой путь в иллюстрировании оказался тупиковым. В оправдание можно заметить, что подобная стилизация под мозаику из острых каменных пластин только в отношении сказов Бажова и была возможна. Но технически художник слабо представлял себе мозаику из уральских камней — она очень плавная, волнистая.

Неожиданное открытие традиционного по технике, но самобытного современного художника. Некоторая цыганщина искупается искренней увлечённостью иллюстратора (мне чудится влияние В.Лосина).

1) Фронтиспис ко всему сборнику. Девочка, примеряющая драгоценности, окончательно утвердилась в качестве символа "Малахитовой шкатулки". Но это и позволяет вынести её за скобки.

2) Заставка. Поскольку девочка-модница уже была отмечена на фронтисписе, на заставке к собственно сказу "Малахитовая шкатулка" можно поместить другой сюжет: Танюшка из глубины уральских руд шагает по столице.

3) Детство Танюшки. Экспрессивные цветастые иллюстрации. С пояснениями художника: это не Танюшка хитника ослепляет, это Хозяйка Медной горы. Бажов-то об этом почему-то умолчал... Когда странница показывает Танюшке сцену в царском дворце, по подполу ползают две голубые ящерицы с золотыми коронами. Пафос несколько снижается котярой, который заглядывает в голбец. Это уже второй кот в сегодняшнем обзоре.

4) Продажа шкатулки. Опять яркие смачные сцены. Эпизоды для иллюстрирования выбраны не затёртые.

5) Во дворце. Апогеем выбран проход Танюшки по дворцу — на равных с царицей да одноглазыми фаворитами. Престижно. Исчезло презрительное бажовское описание придворной камарильи. Непонятно теперь, с чего это Танюшка в стене растворилась?

Иллюстрации Николаева — мостик в современность от традиций советской школы. Художник склонен к бытописанию. Рисунки акварельные, мягкие и спокойные.

1) Вот моя деревня...

2) Детство Танюшки.

3) Семейная жизнь Пароти. Только намёком передаётся чванство семейки.

4) Заказ портрета.

5) Во дворце. Подчёркнутое спокойствие — будто так и надо принимать посторонних в кругу придворных.

Екатерина II с известного портрета. Причём замерла на постаменте: публичный показ императрицы. Пафос этого представления снижается последней сценой, когда разодетые кавалеры подбирают камешки после Танюшки.

Кошкин — художник, прославленный советскими критиками.

1) Детство Танюшки. Типичные сцены. Необычные образы — без всякой красивости. Бажов в стиле северного Возрождения. Третий кот в нашем обзоре, кстати.

2) Во дворце. Как и всегда у Кошкина, в самых напряженных сценах его герои излучают абсолютное спокойствие. Этот контраст входит в число фирменных приёмов художника.

3) Концовка. Двоящаяся Хозяйка Медной горы.

Легендарный цикл иллюстраций, с инкрустациями из сухих листьев. Очень красиво и немного жеманно.

1) Становление Танюшки.

Назарук даёт последовательные в развитии сюжета портреты Танюшки в разной обстановке. Танюшка везде одинаковая: сосредоточенная, ракурс один и тот же (в большинстве случаев и подсветка одинаковая — снизу). Завораживает как раз декоративное оформление рисунков. Кота вот в подполе нет — (ящерица есть).

2) Во дворце. Первая иллюстрация чуть выбивается из ряда — выглядит эскизом.

3) Две Хозяйки — две ящерицы. Парадный портрет.

Продолжаю обзор иллюстраций к сказу "Малахитовая шкатулка". Сегодня — иллюстрации уральских и столичных художников, созданных в условные 1960-е гг. И ещё одна общая черта нашлась — у трёх из четырёх представленных художников имеются два варианта изданий: малый формат (что в советское время предполагало улучшенное библиофильское издание) и обычный формат.

1) Малахитовая шкатулка. — Свердловск: Свердловское книжное издательство, 1959. Художник Г.Перебатов.

2) Книги художника В.Воловича.

а) Малахитовая шкатулка. — Свердловск: Свердловское книжное издательство, 1963 (обычный — увеличенный — формат, суперобложка).

б) Малахитовая шкатулка. — Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1969 (библиофильское издание: уменьшенный — карманный — формат, футляр, суперобложка, ляссе с натуральным уральским поделочным камнем).

3) Книги художника А.Белюкина.

а) Малахитовая шкатулка. — М.: Художественная литература, 1977. Есть и другие переиздания. У меня тираж 1980 года (обычный — вытянутый — формат).

б) Сказы. В двух частях. — М.: Художественная литература, 1969 (библиофильское издание: два томика уменьшенного — карманного — формата, суперобложки).

4) Рисунки художника Н.Кочергина. Датируются 1966 годом. первоначально выходили только в виде отдельных листов (открыток) в папке. У меня в современных изданиях:

а) Малахитовая шкатулка. — М.: НИГМА, 2012 (современное подарочное издание увеличенного формата).

б) Сказы П.Бажова. — СПб.-М.: Речь, 2016 (комплект открыток в соответствии с первоначальным замыслом).

Посмотрим иллюстрации разных художников к сказу .

"Оттепель" первоначально вызвала к жизни стремление избавиться от сталинской лакировки действительности. В книжной графике это был возврат к правдивому реализму. Это уж потом потом появятся несколько абстрактные лёгкие и прозрачные рисунки. Уральский художник Перебатов в 1959 году создал пессимистичные и очень горькие иллюстрации к сказам Бажова. Понятно, что рисовал он современную ему нищету рабочих посёлков и деревень. Что художник увидел в "Малахитовой шкатулке"? Никаких дворян осьмнадцатого века, никаких сильных женщин в драгоценностях.

На заставке — типичная сцена у околицы: вероятно, мать Танюшки (быстро состарившаяся) с "учёным человеком из вольных", который ей истинную цену шкатулки открыл. А на страничной подсвеченной иллюстрации — измождённая Танюшка угрюмо смотрит на драгоценности (ещё не примеряет их). Таких нерадостных персонажей этого сказа мы ещё не видели.

Концовка ничего художественного не представляет, но озадачила меня: среди лесной травки ковш, в котором что-то сияет. Вроде, этого в тексте нет.

Другой уральский художник — со всесоюзной известностью — В.Волович в своих сборниках дал к сказу только заставку-зарисовку. Изображена сцена в царском дворце уже после того, как Танюшка растворилась в малахитовой стене.

Сцена юмористическая.

цитата

Потом, когда суматоха поулеглась, приятели и говорят Турчанинову:

— Подбери хоть камни-то! Живо разворуют. Не како-нибудь место — дворец! Тут цену знают!

Турчанинов и давай хватать те каменья.

Есть разница в иллюстрациях в малом (библиофильском) двухтомнике 1969 г. и в обычном издании 1980 г.

1) В малом (библиофильском) двухтомнике 1969 г. Одна страничная иллюстрация, изображающая, очевидно, Танюшку в драгоценностях и странницу-колдунью, показавшую Танюшке будущее в царском дворце.

Не мог никак подобрать определение стилю, в котором Белюкин делал иллюстрации к сказам Бажова. Но сейчас понял, что это похоже на "северный модерн". Напоминаю, что Бажов писал свои сказы в конце 1930-х гг., когда ему было почти 60 лет. А так-то он ровесник, например, А.Блока — и в альтернативной истории должен был бы прославиться году этак в 1907-м. Расцвет модерна в России. Так что всегда интересно примерить на Бажова не современников сталинской эпохи, а современников из круга журнала "Мир искусств".

2) Страничные иллюстрации из книги 1980 г. Парный портрет: Танюшка в подполе грезит о царском дворце — Танюшка в царском дворце. Добавленные декоративные рамочки укрепляют меня в мысли, что Белюкин цитирует "северный модерн" (в финском варианте). Ну, может, "северный модерн" и применим к Уралу — это ведь один из ареалов угро-финских народов. Вероятно, в волшебных бажовских сказах есть какие-то почвенные мотивы, преломлённые в сознании русских переселенцев.

У художника в издании 1980 г. есть ещё узкие полоски иллюстраций в тексте. Танюшка примеряет украшения в избе и Танюшка идёт в кацавейке к царскому дворцу по набережной Невы.

Последняя иллюстрация — к важному психологическому эпизоду (психология, правда, девичья):

цитата

А Танюшка надела каменья, подвязалась платочком по-заводски, шубейку свою накинула и идет себе потихонечку. Ну, народ — откуда такая? — валом за ней валит. Подошла Танюшка ко дворцу, а царские лакеи не пущают — не дозволено, говорят, заводским-то. Турчанинов барин издаля Танюшку завидел, только ему перед своими-то стыдно, что его невеста пешком, да еще в экой шубейке, он взял да и спрятался. Танюшка тут распахнула шубейку, лакеи глядят — платье-то! У царицы такого нет! — сразу пустили. А как Танюшка сняла платочек да шубейку, все кругом сахнули:

— Чья такая? Каких земель царица?

А барин Турчанинов тут как тут.

— Моя невеста, — говорит.

Танюшка эдак строго на него поглядела:

— Это еще вперед поглядим! Пошто ты меня обманул — у крылечка не дождался?

Великий Кочергин в 1960-е гг. весь ещё был в работе над сказками разных народов. Видимо, он и сказы Бажова воспринял как волшебные сказки. Ну и нарисовал праздничную картинку. Кочергин — создатель сказочного сталинского стиля, менять его в духе Шестидесятых он не стал. Да никто из почитателей и не просил.

Бонус: повторение этой картинки в настенном календаре 1979 года (к 100-летию Бажова).