Закончилась эпопея с "Золотыми петушками". За четыре месяца промелькнули 63 художника из 69 источников. Сам Золотой петушок в России — это узнаваемый брэнд и символ всех пушкинских (и не только) сказок. Это настолько естественно, что собственно в золотых петушков никто и не всматривается: узнавание по абрису происходит.
Переплёт сборника сказок, худ. Т.Маврина
Фронтиспис сборника сказок, худ. В.Конашевич
Хотя именно рисунок петушка в этой сказке и должен быть квинтэссенцией авторской манеры. Так что стоит присмотреться к портретам петушков.
Разные были художники, в том числе и те, которых я активно не воспринимаю. Так, я с большим недоумением рассматриваю иллюстрации Ст.Ковалёва. Однако, одна картинка этого художника к "Золотому петушку" попала в альбом иллюстрированной пушкинианы позднесоветских времён — а это знак признания. Тогда эта картинка была примером новейшей графики, каких-то актуальных тенденций. Игнорировать этот факт невозможно.
"Золотой петушок" Ковалёва как признанный образец современной графики
Раздумывал над успехом художника Ковалёва и понял, что помещённая в альбом иллюстрация, действительно, хороша — но с точки зрения композиции: ракурс на пейзаж выбран такой, чтобы почувствовать головокружение от родных просторов. А уже на этом фоне — портрет Золотого петушка.
Заинтересовался: а что у нас собственно с портретами персонажа, именем которого названа сказка? Постарался собрать вычлененные изображения. Портретов оказалось немного (портрет — это когда изображение персонажа занимает основное положение в картинке). Встречаются портреты самодостаточного петушка (на странице нет ничего, кроме него).
"Золотой петушок", портрет Брюханова
UPD/29.05.2019
"Золотой петушок", портрет А.Власовой (2019)
Но чаще рисуют петушка сидящего на спице — и, как правило, на фоне башен, пейзажа, просторов. Так что это общая тенденция. Значит, есть поле для сравнений. Посмотрим.
1) Минимализм — одинокие петушки на спице. А вокруг — "зефир струит эфир".
Худ. Ващенко (1988)Худ. Антоненков (2016)
2) Петушок в символической среде с элементами градоустройства.
Вот и вернулись к петушку Ковалёва. Мне кажется, я разгадал очарование этой композиции, которая так понравилась советским искусствоведам. Ковалёв — уралец. Пейзаж, на фоне которого "петушок на спице бьётся", вроде бы выстраивается в один ряд с другими показанными картинками разных художников: изгиб реки, поля, холмы... Но у Ковалёва это именно уральские горы (на горы совсем не похожие) — здесь нет открытости равнин, здесь постоянно горизонт ограничен. И хочется забраться выше и выше, чтобы ощутить тот самый русский простор. Вот эту тягу и передал художник, вознёсшись выше петушка и жадно вглядываясь в даль. Вот в этом сильном чувстве и проявилась оригинальность простой по замыслу картинки.
Бажов в родном краю приземлённую ящерицу воспел — она символом Урала и стала. А Ковалёв-то вон каким бунтовщиком заделался...
Уж вроде в очередной раз попрощался с имитациями старой живописи к "Сказке о золотом петушке", а такие имитации опять всплывают. Сегодня позднесоветский цикл художника из Новосибирска. Очень красивые картинки в стиле русской иконописи, творчески воспринятой. Издание региональное. Ни художника, ни книги на Фантлабе нет.
"Сказки", худ. В.Лагуна, 1985Шмуцтитул к "Золотому петушку"
Даю собственное библиографическое описание по образцу каталога-справочника.
ЛАГУНА В. — декоративные шмуцтитулы, буквицы, 56 цв. страничных ил.: Сказка о золотом петушке — 5 ил.; Сказка о царе Салтане... — 27 ил.; Сказка о рыбаке и рыбке — 5 ил.; Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях — 14 ил. Сказка о попе и работнике его Балде — 5 ил.
Иллюстрации размещены на правой странице каждого разворота. Так что художник поставил себе жёсткие рамки: картинок не больше и не меньше, а ровно столько, сколько есть текста. Ну это тоже в духе строгих формальностей иконописи.
Художник не злоупотребляет внешними признаками иконописного канона: нет струящихся одежд, символически выписанных пейзажей и т.п. Наоборот — почти везде фоном служит достоверно воспроизведённая архитектура (старинная, естественно). Лица людей выписаны реалистически. Тем не менее, иконописный стиль угадывается сразу: вытянутые фигуры, застывшие позы, неулыбчивые лица. В чём-то такая манера более точно соответсвует настроению церковной живописи, чем палехские разработки. Мне кажется, если бы русская иконопись развивалась более свободно, она обязательно должна была бы пройти этап, предложенный в этих иллюстрациях к пушкинской сказке. Так что имитация Лагуны — одна из самых оригинальных и уж точно очень стильная.