В 1920-х гг. русская эмиграция поставляла иллюстрации для библиофильских изданий Пушкина на иностранных языках. Советские искусствоведы той поры пытались найти объяснение всплеску этих библиофильских изданий и высказывали мнение, что это связано с гиперинфляцией (т.е. вложения в дорогие малотиражные книги рассматривалось как инвестирование). Ладно, в Германии была гиперинфляция, но два из трёх изданий "Бориса Годунова" вышли в Париже, только одно — в Берлине. И почему так много русских авторов издавалось? Явно не для русской эмиграции. Интересный вопрос.

В СССР в годы НЭПа тоже выходили библиофильские книжки в воскреснувших частных издательствах: "Скупой рыцарь" с рисунками Добужинского (1922), "Медный всадник" с рисунками Бенуа (1923), да ещё, пожалуй, "Домик в Коломне" с ксилографиями Фаворского. Много было массовых изданий с хорошими рисунками, но плохого полиграфического качества. Добротные книги выпускала "Academia", но уже ближе к Пушкинскому юбилею, когда постарались и государственные издательства.

1) Художник Н.Купреянов — известный представитель "мирискуснического" направления. Книга "Борис Годунов" вышла в 1923 году в государственном издательстве.

Мáстерские миниатюры (заставки к каждой сцене). Увы, я больше ничего не обнаружил..

2) Художник Н.Алексеев (с ним мы уже встречались). В 1929 году вышел большой однотомник избранных сочинений Пушкина. В иллюстрированной пушкиниане этот том том отмечается как первое собрание сочинений Пушкина, проиллюстрированное одним художником. Художник умер в 1934 году, пользовался хорошей репутацией среди пушкинистов. Но никаких выдающихся достоинств в его рисунках я так и не увидел.

3) Художница А.Якобсон. В 1936 году она сделала иллюстрации к томику "Драмы" в изящной "ленинградской" серии. К каждой пьесе — по одной иллюстрации. К "Борису Годунову" тоже одна. Одна из последних "народных" сцен — Пушкин (предок) с лобного места возвещает о победе царя Димитрия, а народ собирается "вязать борисовых щенков". Общий вид на Кремль, подошло бы к любому историческому рассказу о XVII веке.

Событием не только для пушкинского юбилея, но и для всей истории отечественной книжной графики стали иллюстрации 1937-го года В.Свитальского к "Борису Годунову".

Издательство "Academia".

Это издание у меня есть. Но сканами воспользуюсь теми, которые в открытом доступе выложены на сайте РГБ — они профессиональные.

На примере эмигрантских иллюстраций к "Борису Годунову" видно, какие концепции выбирали наши художники, имевшие за плечами опыт "мирискусников": пышный реализм в "русском стиле" (Зворыкин), имитация древнерусского стиля (Шухаев), традиционный немецкий экспрессионизм, незначительно изменившийся со времён Тридцатилетний войны (Масютин). Свитальский владел разными приёмами: достаточно вспомнить его прелестные силуэты к "Евгению Онегину" — стилизация, призванная воссоздать дух пушкинской эпохи.

В "Борисе Годунове" Свитальский тоже задумал стилизацию. Иконописный стиль в светской иллюстрации к 1937 году уже не был уникальным — он в СССР вовсю разрабатывался мастерами Палехской артели, и они отодвинули восприятие этого стиля в давние эпохи ("Слово о полку Игореве", сказки Пушкина). Надо было выбирать другую стилизацию.

1) Портрет.

Портрет Годунова и надпись латиницей. Свитальский за образец взял западно-европейские гравюры той эпохи (техника у Свитальского, как отмечено в библиографической справке, "прорезной рисунок"). Мы видим Смуту глазами европейцев.

Царь Борис слегка нахмурен, но не грозный. Не страдалец. Мизинец на левой руке кокетливо отогнут (если не кокетливо — то Годунов левша и знатный сабельный рубака).

2) Кремлёвские палаты. Шуйский и Воротынский.

Гравёр-иностранец усиливает экзотичные детали — меховые шапки бояр.

3) Красная площадь. Народ.

Безликая толпа ждёт согласия Бориса венчаться на царство. Иностранец не замечает в этой толпе юмористических персонажей — бабу, бросающую ребёнка, чтобы он заплакал, и двурушников, увлажняющих глаза слюнями.

4) Ночь. Келья в Чудовом монастыре.

Пимен с Гришкой Отрепьевым.

Сцена с мёртвым царевичем из рассказа Пимена. Что-то это слишком архаично для манеры европейских мастеров начала XVII века.

5) Корчма на литовской границе.

Григорий Отрепьев сбегает от преследователей. Ещё более архаично.

Иностранный гравёр творчески подошёл к делу — использует приёмы русской миниатюры. Или часть гравюр делает подмастерье — один из тех, кого Годунов послал за границу, а он там и остался.

6) Царские палаты. Царевич чертит географическую карту.

Ну вот, европейские занятия — и техника рисунка вполне европейская.

А следующая иллюстрация, скорее всего, помещена в конце сцены ошибочно. Заседание царя Бориса с боярами и клиром — или более раннее, или более позднее событие пьесы. Но это не важно — важно содержание.

Может быть, эта картина помещена здесь в одной сцене для контраста с предыдущей. Архаика и официоз в рисунке. Так в Европе рисовали совещание монарха с какими-нибудь Генеральными штатами за сто лет до русской Смуты. Вековая отсталость России (общепризнанный взгляд в советской историографии).

7) Краков. Дом Вишневецкого.

Возвращаемся к европейской манере рисунка. Поляки признали Гришку Отрепьева законным претендентом на русский престол. Сцена поднесения Лжедмитрию латинских стихов. Отмечается его образованность: он знает латынь (и польский язык, само собой).

8) Замок воеводы Мнишка в Самборе.

Продолжается европейская линия. Грациозные Марина и Димитрий. На заднем плане — показ западных мод (не совсем польских, кстати).

9) Ночь. Сад. Фонтан.

А вот Димитрий в чисто польском одеянии, более близком русским одеждам. В поход к соотечественникам собрался.

Последний рисунок в цвете. Было бы интересно понять, что объединяет цветные "гравюры".

10) Граница литовская.

Официозная картина. Димитрий и Курский в парадных западных доспехах ведут войско в бой. Впереди — MOSQWA.

11) Равнина близ Новгорода-Северского.

Француз и немец — наёмники, служащие царю Борису, обсуждают поражение русского войска (и своё поражение, вообще-то). На заднем плане — бегущее правительственное войско в русских островерхих шлемах.

12) Площадь перед собором в Москве. Юродивый.

Переносимся в Москву — и тут же рисунок приобретает некоторые черты русского иконописного стиля (характерные очертания ног под длинными одеждами).

13) Москва. Царские палаты. Смерть Бориса.

Русского стиля всё больше.

14) Лобное место. Пушкин.

Панорамный рисунок Красной площади с Лобным местом. Можно сравнить с рисунком А.Якобсон (в начале колонки).

15) Кремль. Дом борисов. Стража у крыльца.

То, что у Пушкина осталось за кадром — трупы "борисовых щенков". Безмолствующий народ виден на площади через приоткрытую дверь.

Эту — последнюю — иллюстрацию неоднократно воспроизводили в искусствоведческих обзорах как образец иллюстрации к "Борису Годунову", оригинальной по форме и необычной по содержанию.

Продолжим после перерыва обзор пушкинских "Повестей Белкина". На очереди — "Гробовщик". Готическая проза с ожившими мертвецами, вполне типичная для русской литературы той поры. Но у Пушкина — юмористическая готическая проза (да ещё и пародия на "Дон Жуана"). Тогдашние критики посчитали "Гробовщика" затянутым анекдотом. А через 200 лет мы видим, что повесть сохранила свою свежесть, в отличие от многих "серьёзных" ужастиков XIX века.

В иллюстрировании "Гробовщика" есть особенность. Имеются несколько широко известных дилетантских рисунков Пушкина к этой повести — почти сюита. У профессиональных художников можно увидеть переклички с этими рисунками.

Иллюстраций 1920-х — 1930-х к "Гробовщику" оказалось много. Пришлось их разбить на иллюстрации, опубликованные в эти годы в СССР и иллюстрации русских эмигрантов, опубликованные за границей. Сегодня — советские иллюстрации.

Для довоенного времени полные сюиты иллюстраций к отдельным повестям Белкина — редкость. Одна такая полная сюита к "Гробовщику" принадлежала русскому эмигранту Н.Зарецкому. Сюита полная, но я с ней смог ознакомиться менее, чем на половину. В моей коллекции есть такая массовая советская книжка 1936 года, в которой помещены 4 чёрно-белые картинки. С художником Н.Зарецким мы встречаемся впервые, на Фантлабе его персональную страничку я не нашёл. Книжка на Фантлабе есть: https://fantlab.ru/edition111298.

Библиографическое описание из каталога-справочника 1987 года:

Дополнение к библиографии: Тираж 300 тыс. экз. Цена 40 коп.

Полностью отсканированная книга в свободном доступе выложена на сайте РГДБ: https://arch.rgdb.ru/xmlui/handle/1234567....

В альбоме "Пушкин в русской и советской иллюстрации" (1987) имеются 3 цветные картинки Зарецкого к "Гробовщику", датированные 1920 годом. И сведения о первом зарубежном издании: 1923 год, Берлин (на русском языке), 13 двухцветных иллюстраций высокого качества. На сайте одного аукциона мелко-мелко даны фотографии разворотов со всеми иллюстрациями из берлинского издания. Ничего не разобрать, а при увеличении картинки утрачивают резкость. Так что придётся довольствоваться тем, что есть.

Посмотрим имеющиеся иллюстрации Зарецкого и вспомним сюжет "Гробовщика".

Повесть начинается без предисловий с того, что гробовщик Адриян Прохоров переезжает на новое место, используя для этого рабочий транспорт: похоронные дроги. Зарецкий (вслед за Пушкиным) просто нарисовал этот экипаж двойного назначения:

Дальше в имеющемся иллюстративном ряде — провал.

Ну а в повести новый сосед — русский немец-ремесленник (сапожник) Шульц — пригласил Адрияна к себе на серебряную свадьбу.

Гробовщик с дочерями собрался в гости к соседу-немцу на серебряную свадьбу. Зарецкий даёт парадный семейный портрет.

цитата

Не стану описывать ни русского кафтана Адрияна Прохорова, ни европейского наряда Акулины и Дарьи... Полагаю, однако ж, не излишним заметить, что обе девицы надели желтые шляпки и красные башмаки, что бывало у них только в торжественные случаи

Собственно на свадьбе гости много пьют. У нас есть возможноость сравнить цветной первоначальный вариант этой сцены с оттиском из издания 1936 года.

Кульминацией пирушки был тост «За здоровье тех, на которых мы работаем!". Для гробовщика тост двусмысленный. Гости стали над Адрияном потешаться, он разобиделся и ушёл.

Рано утром после попойки за Адрияном прислали с радостной вестью: "Купчиха Трюхина скончалась в эту самую ночь".

Адриян, всё ещё тая обиду на соседей, принимает решение отпраздновать новоселие без них: "Хотелось было мне позвать их на новоселье, задать им пир горой: ин не бывать же тому! А созову я тех, на которых работаю: мертвецов православных». Пожелание сбылось, Адриян возвращается домой, а там...

цитата

Комната полна была мертвецами. Луна сквозь окна освещала их желтые и синие лица, ввалившиеся рты, мутные, полузакрытые глаза и высунувшиеся носы...

Это первый клиент Адрияна, который лезет к нему обниматься.

цитата

«Ты не узнал меня, Прохоров, — сказал скелет. — Помнишь ли отставного сержанта гвардии Петра Петровича Курилкина, того самого, которому, в 1799 году, ты продал первый свой гроб — и еще сосновый за дубовый?» С сим словом мертвец простер ему костяные объятия...

Сложно иллюстратору обойтись без этой сцены... Зарецкий её, конечно, рисует.

Кончилось всё хорошо. Это оказался сон — тяжелый кошмар после пирушки у немцев. Правда, долгожданная смерть купчихи Трюхиной тоже приснилась. Но это Адриян с лёгкостью перенёс.

Почему-то располагает "Гробовщик" иллюстраторов к тому, чтобы они давали бытовые зарисовки разночинной Москвы, где у Пушкина происходит действие повести. Причём, это зарисовки провинциального города, каким Москва была тогда по сравнению с Петербургом. У Зарецкого в доступных мне иллюстрациях есть концовка: будочник (с алебардой!), фигура архаичная уже для 1830 года. Причём будочник этот — сквозной персонаж повести, Пушкин описывает его с удовольствием. Это "чухонец Юрко" — единственный "из русских чиновников", бывший на пирушке у немцев.

Вот такая фрагментарная сюита эмигранта Зарецкого. Цветные иллюстрации — прелестны. Они без ярких признаков модерна, но вполне укладываются в дореволюционное направление круга "Мира искусств". Для 1920 года эти картинки были уже, конечно, несовременны — только напоминание о безвозвратно ушедшей эпохе. В чёрно-белом воспроизведении в советской книжке эти иллюстрации утратили грациозность (да ещё и качество воспроизведения низкое). С художественных позиций советские критики Зарецкого невысоко ценили. П.Эттингер в обзоре "Иллюстрированные издания Пушкина за годы революции" ("Литературное наследство", т.16-18, 1934) две картинки из немецкого издания поместил (очень плохо воспроизведённых). Но творчество Зарецкого не рассматривалось — в заграничной пушкиниане за лидерство борются между собой художники А.Алексеев и В.Масютин.

Отношение к политически-нейтральным эмигрантам было ещё спокойным (ещё надеялись некоторых вернуть), хотели к 1937 году А.Алексеева издать — не получилось. А вот сюиту эмигранта Зарецкого издали в СССР в предюбилейный пушкинский год. И, видимо, это был единственный довоенный советский "Гробовщик", где были нарисованы мертвецы и скелеты. А вышел-то этот "Гробовщик" в "Детгизе" (в 1936 году — "Детиздат").

Уже знакомый нам художник Л.Хижинский и его ксилографии из знакомой серийной ленинградской книжки 1936 года навстречу пушкинскому юбилею. По одной гравюре к каждой повести.

К "Выстрелу" у Хижинского была кульминационная сцена со второй дуэлью, к "Метели" — метель. Для "Гробовщика" художник сделал городской пейзаж. Остановился на первых тактах вступления: снимают вывеску со старого дома Адрияна, переехала лавка гробовщика.

Ещё одно знакомое нам юбилейное издание белкинского цикла для "взрослых" — издательство "Academia", 1937 год. По две ксилографии (заставка и концовка) к каждой повести художника Н.Пискарева.

Тоже решил иллюстратор обойтись без мистики. Просто дал эпизоды реальной (без пьяного дурмана) жизни гробовщика Адрияна. В начале повести Адриян переезжает, в конце — пьёт чай (как и собирался).

Наверное, серьёзные художники посчитали, что рисовать оживших мертвецов — потакание неразвитым вкусам читателей (для "Детгиза" пришлось мертвецов заимствовать из немецкого издания). У Пушкина должна быть какая-то сверхидея. Но сами художники этой идеи не нашли. Получилась история про размеренную жизнь на московских улочках. Судя по мелькающим датам — первый клиент в 1799 году, проживание на старом месте 18 лет — перед нами должна быть Москва 1817 года, которая возрождается после самосожжения во время наполеоновского нашествия. Но об этом намёков нет ни у Пушкина, ни у художников...

Были, впрочем ещё скелеты в советской довоенной книге. Книга, изданная в 1937 году на украинском языке (тем самым ограниченная в распространении). Художница М.Котляревская (на Фантлабе представлена: https://fantlab.ru/art9992).

Библиографическое описание книги в каталоге-справочнике:

Книги этой у меня нет, на Фантлабе она тоже не представлена. Иллюстрация к "Гробовщику" воспроизведена в альбоме "Пушкин в русской и советской иллюстрации" (1987 г.).

Это линогравюра. Хорошая техника. И композиция пока ещё свежая. Позже, когда скелеты массово проникнут в советские издания "Гробовщика" такая композиция станет общим местом.

Нарисовал мертвецов в "Гробовщике" и выдающийся художник В.Свитальский. Но до войны иллюстрации не были опубликованы. Первая публикация — в 1961 году в этом альбоме.

Картинку повторили в современном неплохом иллюстрированном однотомнике от "Эксмо", но заставку к "Гробовщику" в этом издании сделали постороннюю.

С силуэтами Свитальского мы встречались в связи с иллюстрациями к "Евгению Онегину" — в этой колонке это статья № 1.

Впечатляющий рисунок. Но не пустили его в печать в 1935 году. Так что ожившие мертвецы в довоенном СССР были адресованы только детской аудитории. Взрослые читатели в других центральных советских изданиях увидели скучноватые картинки без мистики. Это в заграничных "Гробовщиках" вовсю плясали скелеты.

Начинаю обзор циклов иллюстраций к произведениям Пушкина с "Евгения Онегина". Какое именно издание представить первым? Наверное, одно из самых массовых и при этом не очень сложных для анализа. В моём представлении таким изданием является "Онегин", иллюстрированный В.Свитальским в технике силуэта. Массовость была обеспечена публикацией (начиная с 1981) в серии "Классики и современники".

Массовое издание 1980-х всем знакомо, на Фантлабе представлено.

https://fantlab.ru/edition89362

У меня есть первое издание 1936 года, иллюстрированное Свитальским, — это не такой уж раритет. В 2009 году купил его в "Букинисте" всего за 65 рублей.

В каталоге-справочнике даны подробные сведения об этом первом издании .

Осталось добавить только данные о тираже и цене. В моем издании: тираж 400.000 (1-ый завод 200.000). Цена: 1 руб. 10 коп. Переплет: 40 коп. Общая цена выставлена на задней крышке: 1 руб. 50 коп. Практика раздельного указания цены книги и переплета сохранялась очень долго, когда уже в этом не было необходимости. Сравнивать составляющие цены интересно: бывало, переплет стоил дороже книги. Но в этом издании цена переплета намекает на бюджетный характер издания.

Качество первоиздания 1936 года очень низкое. Бумага газетная, иллюстрации не контрастные (а это ведь очень важно для черно-белых силуэтов!). Огромный (даже по тем временам) тираж, надо думать, также повлиял на пониженное качество издания.

Свитальский — классный художник. Его силуэты к "Онегину" — это, конечно, шедевр. И как сопровождение пушкинского текста, и с точки зрения техники и формы: часто силуэты скатываются в выпендрюжность — здесь этого нет. Жаль, что с качеством воспроизведения силуэтов в книге художнику не повезло изначально.

Первоиздание 1936 г. на Фантлабе почему-то не представлено. Там дается какая-то другая книга (много их было перед юбилеем 1937 года) https://fantlab.ru/edition111301

Вот книга, которая входит в мою коллекцию:

Макет книги, как тогда было принято, продуманный: в каждой главе заставка, буквица, одна полностраничная иллюстрация, концовка. К "Путешествию Онегина" — только заставка, а Десятую главу в этом издании не стали печатать (тогда она еще не во все издания входила — канон ещё не сложился).

Иллюстративный ряд. Наверное, надо выявить узловые для "Евгения Онегина" моменты, к которым, как правило, приковано и внимание художников-иллюстраторов. Это 1) образ самого Онегина, 2) сон Татьяны, 3) дуэль и 4) на контрасте первая встреча Онегина и Татьяны и их финальная (прощальная) встреча .

Вот как это представлено у Свитальского:

Помимо книги 1936 года в моей коллекции имеется странное, но интересное издание: набор фотографий с силуэтами Свитальского, изданный Пушкинским обществом в 1946 году. Это настоящие фотографии-позитивы на настоящей фотобумаге. Они вогнутые, как часто бывает со старыми фотографиями, которые не распяты по отдельности в альбоме.

Всего 16 фотографий. Тираж 5.000 экз (это сведения из вкладки). Размеры фотографий отличаются (ручная штучная работа!). Но, как правило: 117 мм (длина), 84 мм (ширина).

Качество иллюстраций на фотографиях несравненно выше, чем в книге. Вот примеры:

Для историков вопроса. Среди фотографий есть увеличенные буквицы, но имеются и совершенно новые иллюстрации, которых нет в первоиздании 1936 года. Таким образом, в издании 1936 года (и в перепечатках 1980-х гг.) помещена не полная сюита иллюстраций. Действительно, по сведениям каталога-справочника было расширенное издание "Онегина" в Минске в 1937 году (на 9 иллюстраций больше). Может, там и качество получше. Этого раритета у меня нет и даже как-то не встречался на букинистических сайтах.

Вот вроде и всё. Из современных книг со Свитальским предлагается следующее дорогое издание:

https://www.ozon.ru/context/detail/id/141...

По представленным сканам качество, вроде бы, неплохое. Но мне этот новодел без надобности. Это издательство всё ещё выпускает безвкусные книги. Вот и в своём "Онегине" они сюиту Свитальского разбавили силуэтами Н.Ильина совсем из другой оперы (из иллюстраций к лирике).