Собирание книжек с картинками иногда заставляет задуматься о жизни: побочный эффект коллекционирования.

Когда я недавно разбирался со свердловским юбилейным сборником бажовских сказов 1978 года (и с тонкими книжками, из которых сборник составлен), моё внимание привлекла картинка к сказу "Таюткино зеркальце". На картинке изображён удручённый мужчина и маленькая девочка.

Ассоциации с "Серебряным копытцем", которому мы уделили столько времени, возникли сами собой. И эти ассоциации оказались неслучайными.

Говорят, что во всей мировой литературе всего от 20 до 40 сюжетных схем. Если намеренно схематически передать сюжет "Таюткиного зеркальца", то он будет таким: "Живёт семья из двух человек: одинокий мужчина и маленькая девочка. Мужчина берёт с собой девочку в очень опасное место. Там девочка становится свидетельницей чуда. В дальнейшем с ней всё будет хорошо." Такая схема "Таюткиного зеркальца" соответствует схеме "Серебряного копытца".

При этом "Серебряное копытце" — это новогодняя сказка, а "Таюткино зеркальце" — очень тяжёлый рассказ, я бы сказал, страшный рассказ про безысходность. Великий мастер был Бажов, раз смог написать на один сюжет два противоположных по атмосфере произведения. Вот такое литературоведение.

Конечно, "Таюткино зеркальце" — крайнее проявление бажовского "сурового стиля", но ведь именно истории, подобные этой, определяют характер всех "уральских сказов". Да и Хозяйка медной горы — сквозной персонаж — в "Таюткином зеркальце" присутствует (за сценой).

"Таюткино зеркальце" композиционно лишено стройности "Серебряного копытца". Бажов непривычно подробен и избыточен в рамках совсем небольшого рассказа. Хотя все его отступления сами по себе очень любопытны, придётся передать содержание в кратком пересказе. В уме будем держать параллель с "Серебряным копытцем".

1) Как получилось, что мужчина (Ганя) остался один с девочкой (Таюткой)? У Гани жена зимой полоскала рубахи в проруби и соскользнула под лёд. К весне истаяла. Старший сынишка не зажился на свете. Осталась четырёхлетня Таютка. Вот так.

2) Что случилось в забое? Эпоха крепостного права. В шахте по добыче руды грозит обвал. Ганя — отец Таютки — безответный. Его-то в это гиблое место и решил поставить надзиратель (официальное наименование низшей властной должности в горно-заводской иерархии).

3) Как получилось, что Таютку пришлось взять с собой? И раньше её отец в забой брал (присмотр от соседей никудышный был). А тут Ганя представил, что будет, если Таютка совсем сиротой останется. Уж лучше вместе погибнуть.

4) Что с чудом? Главное чудо, что Ганя с дочерью живыми остались. По убеждению всех, это Хозяйка медной горы дитё помиловала. Ну а геологическое чудо — Таютка обнаружила природное огромное зеркало. Взрослые его расчистили, а Таютка нашла точно такое же, но миниатюрное: "Хозяйка медной горы на забаву, а может и на счастье дала".

5) Вот это всё присказка была. А теперь развязка. Надзиратель, чтобы выслужиться, сообщил о диковинке "заграничной барыне" (немке — жене "сысертского барина"). Та спустилась в забой посмотреть и заявила: "Хочу, чтоб это зеркало у меня стояло, потому как я хозяйка этой горы". Настоящая хозяйка — Хозяйка медной горы — таких слов не стерпела. Зеркало плюнуло рудой. Все неприятные персонажи были наказаны. Надзиратель сделался инвалидом (без ног). Барыня после этого одних дебилов рожала. Какой-то, судя по всему, полюбовник барыни без носа остался:

цитата

"ноздри на волю глядеть стали"

Эта жуткая расправа над угнетателями и является единственной моральной компенсацией угнетённым. В классовом противостоянии чуда не произошло, все вороженьки сами собой не сгинули. Хозяйка медной горы дала волю гневу, охраняя свой статус, а не в защиту страдальцев. Да, это вам не великодушный козлик Серебряное Копытце...

Год публикации сказа — 1941 (в марте).

Полных циклов иллюстраций к "Таюткиному зеркальцу" я обнаружил только два: уральского художника В.Васильева и знаменитого В.Милашевского. Про Милашевского уже приходилось говорить, что для него иллюстрирование бажовских сказов было случайным событием, о котором он позже не вспоминал. А иллюстрации В.Васильева очень сильные — меня проняли. При этом полное соответствие года выхода иллюстраций эпохе: у Милашевского — типично сталинские иллюстрации (в которых и Милашевского-то почти не видно), а у В.Васильева — типичные "шестидесятнические", когда иллюстрировали классику, а рисовали про современную жизнь.

С Милашевским (1953, переиздание 2017) мы уже встречались в связи с "Серебряным копытцем" (https://fantlab.ru/blogarticle62234).

А "Таюткино зеркальце" отдельной книжкой вышло в 1962 году в Свердловском книжном издательстве (правопредшественник Средне-Уральского книжного издательства). На Фантлабе издание представлено (https://fantlab.ru/edition260725). Художник В.Васильев на Фантлабе представлен: https://fantlab.ru/art22860.

Посмотрим параллельно два этих полных цикла. Первым в паре пусть будет В.Васильев, вторым — В.Милашевский.

Первая картинка (В.Васильева) потрясла меня тем, что она, в общем-то вневременная — точнее, постоянно актуальная. Мужчина со знакомым лицом (на улице такие видишь, если не в зеркале), вечный фасон мешковатой одежды, досчатые стены... Такая обстановка могла встретиться на Урале и в предвоенном 1941 (время написания сказа), и в 1962 (время создания иллюстраций), да и сейчас в сохранившихся бараках можно увидеть то же самое. Всё это передано Васильевым без душещипательных подробностей и без признаков кричащей нищеты. Вот эта обыденность и поражает. У Милашевского — больше отсылок к крестьянскому быту XIX века, но зацепиться на его картинке не за что. Ганя даже не уныл, а плаксив. Таютка чересчур взрослая и хмурая.

Раз уж зацепил меня Васильев, то и в этой его картинке нахожу мастерски переданные совпавшие ощущения промозглой зимы и безнадёжности (со всяким, наверное, было). Ну, и уральский горизонт ("выхода нет") передан точно. У Милашевского — просто унылая парочка по улице идёт.

Здесь только иллюстрации Васильева (их у него к сказу побольше, чем у Милашевского).

Сцены у Васильева вышли чересчур обыденные, хотя они и важны для психологии рассказа. Бажов был уже очень пожилым для той эпохи человеком, когда издал свои сказы. Мудрый, понятно. То, что происходило в забое он описал очень кратко, но мощно. Вот на первой иллюстрации мужики понимают, что Ганя идёт на верную смерть и ребёнка с собой тащит. Они ропщут. Молодой парень вызывается пойти вместо Гани. Реакция мужиков: надо жребий в таких случаях тянуть! позвать надзирателя! сами вытянем! И тут вворачивается потешный старичок и заявляет, что как раз "Ганя умнее нашего придумал. Хозяйка горы наверняка его с дитёй-то помилует. Податная на это, будте покойны".

цитата из П.Бажова

Этим разговором Полукарпыч и погасил у людей стыд. Всяк подумал: "На что лучше, коли без меня обойдется", и стали поскорее расходиться по своим местам

На второй картинке — Таютка обнаруживает природное зеркало. А в гиблом месте взрослых-то двое! Это Ганя и старик Полукарпыч (это его "маленько с шуткой" прозвали за низенький рост).

Центральный эпизод. Когда художники рисуют по условиям издания только одну иллюстрацию к этому сказу, они сцену с зеркалом часто обыгрывают. А наши сегодняшние художники? Таютка смотрится в зеркало. Васильев очень сдержанно рисует момент отражения Таютки. Милашевский этот эпизод делает полностраничной цветной иллюстрацией. Вроде бы Милашевский и ближе к Бажову: зеркало не только увеличивает, но и искажает, а старик шут-шутом. Всё так, но ведь Полукарпыч не только добровольно пошёл в опасное место (типа, провожу), но и работал там вместе с Ганей, т.е. совершал действия, которые должны были спровоцировать обвал. Это героический старик!

Ну и, наконец, сцена с "заграничной" барыней. У Васильева возмездие уже свершилось: руда брызнула из зеркала, Хозяйка медной горы психанула. У Милашевского — барыня ещё глумится.

У Васильева — заставка про рабский труд пролетариата. У Милашевского — концовка, где Таютка глядит из маленького зеркальца (точная копия большого — подарок Хозяйки медной горы). А у Васильева Таютка с маленьким зеркальцем на обложку вынесена.

Сейчас нечасто "Таюткино зеркальце" издают, а иллюстраторы его и раньше не баловали. Наверное, по форме не самый стильный сказ у Бажова. Содержание скомканное (про что вообще история — про Таютку или про барыню?). А только кажется мне, что это очень важный рассказ про русский национальный характер: как выстоять, стиснув зубы. Скоро читателям 1941 года это знание понадобится.

Сегодня закрываем тему "Серебряного копытца". Последняя в моей коллекции полная сюита иллюстраций к "Серебряному копытцу" — уральского художника советских времён Г.Мосина.

Художник Мосин на Фантлабе: https://fantlab.ru/art18667. Точнее, только упоминание о художнике. Давайте хоть годы жизни Мосина обозначу для понимания его эпохи: 1930-1982.

Иллюстрации Мосина к "Серебряному копытцу" были изданы Средне-Уральским книжным издательством отдельной книжкой в мягкой обложке в 1972 году. Картинка на обложке — как будто к пьесе Карло Гоцци. У Серебряного копытца внимательный человеческий взгляд. Очень интригующе.

Затем сюита Мосина была повторена в сборнике сказов Бажова с иллюстрациями разных художников, который был издан также Средне-Уральским книжным издательством в 1978 году (к столетию Бажова).

Ну, и наконец, одна модифицированная картинка была помещена в сборнике сказов, где все иллюстрации делались только Мосиным (упоминал об этом издании: https://fantlab.ru/blogarticle62088). Это сборник 1983 года, издан также в Свердловске.

Юбилейного свердловского сборника бажовских сказов 1978 года на Фантлабе нет (подал заявку). Отдельного издания "Серебряного копытца" 1972 года на Фантлабе тоже пока нет (подал заявку).

Разглядывая отдельное издание "Серебряного копытца", обратил внимание, что на титульном листе стоит что-то, похожее на логотип серии: "Уральские сказы".

Припомнил, что уже встречал такой логотип. Действительно, есть разные отдельные свердловские издания сказов с одним логотипом — фактически серия.

Но о существовании серии как-то не говорят. Может быть, потому, что собственно серийного оформления у книжек не было? Даже логотип на обложку не выносился. Видимо, сложилась серия стихийно.

Ещё одна книжка с логотипом серии у меня в конволюте. А больше, насколько мне известно, в этой серии "Уральские сказы" книжек не выходило. Все вышедшие с логотипом книжки изданы в 1972-1977 гг. Логотип, судя по манере, разработан Мосиным (его "Серебряное копытце" было первым в серии).

А в юбилейный сборник 1978 года вошли сказы, которые ранее выпускались в Свердловске тонкими книжками. Большинство таких сказов — как раз из серии "Уральские сказы", но включены и выходившие ранее вне серии (например, "Таюткино зеркальце" выходило в 1962 году). С "Золотым волосом" с иллюстрациями Воловича интересно вышло: в сборник этот сказ включён, а отдельным изданием вышел через год после сборника и уже без логотипа серии. Так что состав юбилейного сборника Бажова 1978 года не совсем обычен для практики издания тех лет: фактически это конволют.

Мосин считается самым самобытным уральским художником. Не без оснований. По крайней мере, его графика очень притягательна. Что-то глубинно шаманское (готическое, если по-европейски) есть в мосинских картинках (но сейчас, мне кажется, такими приёмами пользуются в массовом иллюстрировании ужастиков — приходится напоминать о приоритете Мосина).

Обычно в советское время из разных изданий одной книжки лучшим по качеству воспроизведения картинок было издание более раннего года выхода. В нашем случае для "Серебряного копытца" это не так: воспроизведение в сборнике 1978 года лучше, чем в отдельной книжке 1972 года.

Иллюстрации из юбилейного сборника в хорошем качестве выложены на сайте Музея детской книги (https://kid-book-museum.livejournal.com/9...). Воспользуюсь этими качественными сканами.

Иллюстрации Мосина — это, конечно, форма. Надо разглядывать все эти тяжеловесные плавные изгибы, восторгаться композицией и т.д. Но можно и с содержательной точки зрения посмотреть.

1) Вот фронтиспис: Дарёнка с Мурёнкой. Девочка печальна и серьёзна. Наверное, это она в чужой семье, где жизнь её была совсем безрадостной.

2) А вот Дарёнка с Кокованей. Детство к ней вернулось, видно, что девчушка "на шестом году". Вот, пожалуй, только у Мосина и получилось показать, что Дарёнка должна была быть разной (другие художники один тип рисуют во всех ситуациях: или не по годам взрослая, или пупсик).

3)Изображение ухода в лес — это самая сильная по композиции картинка. Кошка сюда, видимо, по композиции не вписалась. Но вообще-то что-то Мурёнки давно не было.

4)Дарёнка глядит на козлика.

Центральная иллюстрация — не зря именно её Мосин взял за основу картинки к следующему сборнику, где было только по одной иллюстрации к каждому сказу.

И вот к этой картинке не удержусь, опять в сравнении выложу самую последнюю мосинскую иллюстрацию из посмертного для него сборника 1983 года.

Картинка для издания 1983 года едва заметно изменена: Мосин совершенствовал её, исходя из своих эстетических принципов (по содержанию — пришлось художнику Мурёнку добавить)). Удалось найти профессиональное фото подлинника картинки (бумага, акварель) из издания 1983 года — поэтому она такая яркая. Это Екатеринбургский музей изобразительных искусств поделился сканом отличного качества (https://twitter.com/museumfineart/status/...). Кстати, Музей датирует эту позднейшую картинку 1979 годом.

5)Мурёнка и Серебряное копытце.

В отдельном издании 1972 года завершает сюиту изумительная картинка, которая не вошла в сборник 1978 года. Так что этот юбилейный сборник неполный.

Какие тени на снегу! Мосина считают представителем "сурового стиля" (из-за его шестидесятнического полотна "1918 год"). Но настоящий Мосин, как видно по этой картинке, — это поздний модерн (линия модерна первой волны русской эммиграции 1920-х гг.). Становится понятно, что и интригующая обложка — тоже в стиле позднего модерна, задающая этот тон с самого начала.

Сегодня — снова современные графические версии "Серебряного копытца" из сборников. Две художницы разных поколений. О.Ионайтис — известный иллюстратор старшего поколения. Книга с её рисунками издана "РОСМЭНОМ" в нескольких вариантах — у меня более-менее приличное издание 2010 года. С.Емельянова — начинающая художница (вроде бы, первая иллюстрированная книга). Книга с её рисунками издана в "Качелях" в этом (2019) году.

О.Ионайтис на Фантлабе представлена: https://fantlab.ru/art407. Сборник Бажова с её иллюстрациями на Фантлабе есть: https://fantlab.ru/edition125706.

С.Емельянова на Фантлабе не представлена, сборника Бажова с её иллюстрациями на Фантлабе пока нет (подал заявку).

О.Ионайтис мощно стартовала в 1994 году сборником литературных сказок Пройслера (https://fantlab.ru/edition37542). Издательство "Малыш", традиции ещё советские, высокий уровень поддерживался. Очень милые там у Ионайтис были игрушечные персонажи, казалось, что это новое современное направление. Но со временем персонажи всё больше в пупсиков превращались.

Вообще, стиль рисунков, которые будем сегодня смотреть, скорее, мультяшный. Причём у маститой художницы советской выучки — более мультяшный, чем у молодой художницы. Надо учитывать, что обложка у издательства "Качели" не даёт представления о внутренних иллюстрациях (козлик на обложке настраивает на диснеевских глуповатых персонажей, но внутри диснеевщины нет).

Ионайтис рисует игривую парочку — Мурёнку с козликом. Емельянова изображает уральский пейзаж, который является для неё родным (как сообщает издательство). И тот, и другой рисунок функции вводной иллюстрации выполняет (задаёт настрой). У Ионайтис — больше сказочный (фантастический) настрой, у Емельяновой — больше сказовый (этнографически-бытовой).

А дальше идёт очень подробное иллюстрирование у обеих художниц. Может этим объясняется, что выбор сцен — достаточно предсказуемый, по шаблону (который ещё в советское время стал затёртым). Но для сравнительного метода действия по шаблону — облегчение задачи.

Даю подряд почти все иллюстрации из обеих книг.

Странная попытка Ионайтис выдать этнографический этюд: молодки в праздничных региональных нарядах. Сомневаюсь, что это наряды русского населения горно-заводской области. Да даже если и так — нарочитость приёма разочаровывает. У Емельяновой пейзаж и этнография более органичны.

Портрет Дарёнки (её образ) меняется со временем. У сталинских художников она была очень серьёзна и не по годам печальна. Художницы нашего времени рисуют её маленькой потешной девчушкой. Но иногда она слишком мультяшной выходит — тут перебор у Ионайтис с шаблоном пупсика. У Емельяновой более прочувствованный образ Дарёнки получился.

У Ионайтис — типичный пейзаж, который можно встретить по всей деревянно-избовой России. У Емельяновой — пейзаж индивидуально-уральский. Я не думаю, что для сказов Бажова нужна этнографическая точность. Но в данном случае — это свидетельство кропотливой работы художницы (Емельяновой) над картинками к конкретному произведению.

Кокованя рассказывает Дарёнке о козлике Серебряное Копытце. Безликая обстановка у Ионайтис и выверенная этнография у Емельяновой. Продолжаем убеждаться, что сюита у Ионайтис — шаблонная, а у Емельяновой — привязанная конкретно к Бажову, продуманная именно для "Серебряного копытца".

У Бажова большой промежуток между вечерними рассказами о козлике и отправкой наших героев в лес. Емельянова этот промежуток заполнила. И не прогадала — показала себя настоящей художницей. Как ветерок листья золотой осени в избу завевает! Очень важно показывать такие возможности живописи в детской иллюстрации: дети очень внимательно рассматривают картинки (и немало тех, кто захочет понять: как же это сделано?).

Стандартные композиции у обеих художниц. Но у Емельяновой — совмещение сцен, как Мурёнку по заводу собачонки гнали, и как она в лесу на дерево запрыгнула, выражая нежелание возвращаться домой. А из леса (в правом нижнем углу) уже козлик выглядывает: поджидает гостей в своих владениях.

Чего-то решила Ионайтис и своё мастерство показать: вид сверху. Кошка вблизи. Кошка хороша.

У Ионайтис — привычная сцена: Дарёнка открывает дверь балагана и высматривает козлика. У Емельяновой — совмещение сна и яви, когда Дарёнка ещё сомневалась, может приснился ей козлик. Козлик присутствует в облачке дрёмы.

Типовая сцена у обеих художниц. У Ионайтис посказочнее получилось.

Ионайтис по-достоинству оценила вклад Мурёнки в благосостояние близких ей людей: кошка с хитринкой поглядывает на полшапки самоцветов. А вот про Емельянову надо сказать, что у нее Мурёнка на вторых ролях осталась. Можно понять такое решение: с котиками у нас в детских книжках перебор.

В книжке, изданной "Качелями", есть игра-квест. Меня всё ещё потрясают в нормальных книгах какие-то интерактивные элементы. С точки зрения иллюстрирования, у Емельяновой получился очень красивый разворот с пейзажем.

Подведу итоги.

Как мне кажется, у издательств типа "РОСМЭНа", которые укрепились на рынке массовой литературы — штатные художники. Но со временем эти художники, заваленные заказами, сами начинают шаблонно мыслить, рисуют по однажды согласованному трафарету.

У "Качелей" пока иной подход: они ищут "незанятых" (ну, видимо, и не таких дорогих) художников. Правда, иногда покупают иностранных иллюстраторов (не очень оправданно, как кажется), а среди наших встречаются халтурщики (https://fantlab.ru/blogarticle60449), но вот с Емельяновой тактика издательства себя оправдала. Открыли нового своеобразного иллюстратора. Художница с талантом и ответственностью, техника незатасканная (темпера).

И в бажовиану достойный вклад получился.

Очередные современные сборники бажовских сказов, а которых есть иллюстрации к "Серебряному копытцу".

Новинка этого года. Некоторое время присматривался и решил купить. П.Бажов "Уральские сказы" / Худ. Б.Ольшанский. — М.: Облака, 2019. Большой формат, цветные иллюстрации.

Книги на Фантлабе пока нет (подал заявку). Художник Б.Ольшанский присутствует: https://fantlab.ru/art4571.

Художник меня заинтриговал — в книжной графике он почти не отметился, но технический уровень высокий. Значит, станковист, перешедший на книжную иллюстрацию? Такие метаморфозы очень интересны (не у всех получается, вспомним хотя бы академика Герасимова).

Станковая живопись у Ольшанского — на сюжеты современных мифов о древних славяно-норманах. После К.Васильева (https://fantlab.ru/art1184) на этой поляне живописцу делать нечего: всё получается очень бледненько, без гимна валькирий. Сравним: сначала Ольшанский, потом — К.Васильев.

Обращение к станковой живописи Ольшанского оптимизма не внушало. Но к Бажову образцы иллюстраций в интернет-магазине были явно лучше. Когда рассмотрел уже купленную книгу, обратил внимание на форзац. Совсем другой стиль, будто другой художник рисовал. Это тоже не совсем оригинально — очень близко к манере В.Лосина (https://fantlab.ru/art2867). Но всё же это книжная иллюстрация. Сравним: сначала Ольшанский, потом — В.Лосин.

Мне это непредвиденное сравнение очень много о генезисе Лосина сказало. А Ольшанский показал, в каком направлении он свою пафосную манеру больших полотен менял на камерную книжную иллюстрацию. И, на мой взгляд, книжная иллюстрация у художника более органично выходит.

Так что посмотрим картинки иллюстратора Ольшанского, который совсем не похож на станковиста Ольшанского.

Что здесь необычного: Кокованя перестал быть суперменом! Низенький, коренастенький крестьянский дедушка с красным носом.

А вот второго сборника у меня нет. Все сканы — из Интернета. Это сборник сказов, изданный "Махаоном" в 2014 году с современными иллюстрациями художницы М.Коротаевой.

Книга на Фантлабе есть: https://fantlab.ru/edition125101. Художница тоже представлена: https://fantlab.ru/art11138.

Почему-то не купил эту книгу в своё время (видимо, был период резкого неприятия современной массовой иллюстрации). Сейчас просмотрел — интересные самобытные картинки. Хорошая художница М.Коротаева. А книги уже и нет в продаже...

Картинок немного — тоже на сюиту не тянут. Ассоциации с предыдущими картинками у меня возникли потому, что Кокованя здесь тоже не супермен, а простой деревенский дед.

Какое всё-таки многообразие, сколько новых имён в толпе иллюстраторов. И ведь по-настоящему стараются не повториться. Но даже оригинальные художники придерживаются старых форм — прорыва сложно ожидать. Но, видать, пока только такой заказ существует...

Сегодня — два совсем разных художника. Их интересно посмотреть параллельно именно из-за различий. Оба принадлежат к советскому поколению, что означает — уже к старшему. Но "Серебряное копытце" они иллюстрировали в наши дни. Мне нравятся оба художника. Это А.Кошкин (1952 г.р.) и Ю.Николаев (1940 г.р.).

А.Кошкин на Фантлабе: https://fantlab.ru/art608. С этим художником мы уже встречались, когда смотрели его стилизованный "Теремок" (https://fantlab.ru/blogarticle57420). Легенда новой волны советской книжной иллюстрации рубежа конца 1970-х — начала 1980-х гг. Иллюстрации к Бажову — 2004 года с высоты опыта.

Ю.Николаев на Фантлабе: https://fantlab.ru/art488. С этим художником — первая встреча. Старше Кошкина на 12 лет, но активно издаваться начал в 1990-е гг. Иллюстрации к Бажову — 2015 года, вечерняя заря.

Они, действительно, разные. Вот их форзацы-нахзацы к сборнику.

О партийной принадлежности художников.

А.Кошкин. Всматривался опять в кошкинские рисунки, всё думал, как их классифицировать. И, кажется, понял, что это такое. Плотная живопись и богатый декор; тяжеловесные фигуры и плавные движения; а самое главное — лёгкие улыбки... Да это же западные живописцы XVII века, что-то из Рембрандта; а если джокондовские улыбки принимать во внимание — так и XVI века.

Ну а Ю.Николаев — прозрачные пейзажи и лёгкие контуры фигур — полная противоположность Кошкину, и аналога в живописи не найти. Акварели — они же вне стилей и направлений... И тут мне ресурс "Pinterest" в качестве "визуально похожих" на обложку Николаева выдаёт вот такое (ориентируясь, в основном, на зелёное платье). То есть искусственный интеллект считает, что у Николаева — чистое книжное оформительство, не замутнённое никаким модерном и авангардом.

И Бажов сразу по-новому предстал: страшилки и приключения. Почему бы и нет?

Вот первые развороты к "Серебряному копытцу". Разные макеты. Кошкин скупо даёт иллюстрации, Николаев — щедро.

Дальше для Кошкина пойдут профессиональные сканы с сайта "Картинки и разговоры" (http://www.fairyroom.ru/?p=5151). Конечно, неравноценное сравнение получается. Но пусть хоть Кошкин во всей красе предстанет.

Итак, сначала А.Кошкин, потом Ю.Николаев.

Видно, что у Кошкина — всё сконцентрировано на фигурах персонажей, заключенных в тесную рамку. А у Николаева композиции многофигурные, обзор панорамный.

Скромный камушек-хризолит у Николаева и полна шапка самоцветов у Кошкина.

Ну а это в завершение — признак того, что иллюстрация к бажовскому сказу была сделана в XXI века.

Новые представления об уральском горном заводе. Бажов — советский писатель. Большинство иллюстраций к сказам сделано в советское время. И тут художник Николаев понял, чего не хватало на советских картинках — церкви! Ну и нарисовал её фоном для Коковани, Дарёнки и Мурёнки.

Аж без шапки Кокованя идёт (в этой связи больше похож на пропойцу).

Роскошная деревянная церковь, собор целый. Исторической правде не соответствует — как в дореформенных уральских заводах лаптей не носили, так и деревянных заводских церквей не ставили (кирпичные делали, а из брёвен разве что часовенки случались).

Хуже то, что этот фон Бажову не соответствует. Нет в его сказах даже намёков на религиозный быт. Оно и понятно — он членом ВКП(б) был. Вроде бы, действительно, были в заводах церкви — куда без них? Но в бажовском-то мире их нет.