Есть вот такой сборник зарубежных сказок, который почему-то очень долго распродавался: Златовласка и три медведя. — М.: Дрофа-Плюс, 2006. На обложке — рисунок к "Трём медведям".

Замечательный художник М.Фёдоров. Фёдоров вообще склонен к имитации стиля "наив", а тут старинные сказки! Художник имитировал уже средневековую европейскую книжную миниатюру. И это, конечно, не Спирин, у которого одежда средневековая, а дух — современного гламура.

Есть в сборнике и английская "Златовласка и три медведя". Здесь тоже мотивы средневековой западной миниатюры, хотя и и сильно приглушённые по сравнению с другими сказками сборника (наверное, художник почувствовал, что этот вариант "Трёх медведей" — новодел XIX века).

1) Погружение в Средневековье пошло на пользу сказке. Никаких претензий к содержанию: это безыскусная история тёмных людей, которые рады, что могут просто связно изложить казус: "Некто пришёл домой, а на его кровати лежит кто-то. Ну надо же!".

Потому, наверное, и Толстого заинтересовала эта архаичность. История хорошо легла на крестьянскую Русь.

2) Хорошая версия получилась у Фёдорова. Даже технически воспроизводятся композиционные приёмы средневековой миниатюры: мама-медведица ещё сокрушается по поводу потревоженных мисок, папа-медведь ведёт осмотр дома, а медвежонок уже обнаружил чужого в своей постельке. Но всё-таки тяжело русскому художнику притворяться, что это английская сказка. Всем известно, что это любимая русская сказка — вон и игрушка (заяц на деревянных колёсиках) из советского послевоенного времени.

3) Убежала девочка из старинного европейского домика.

Книга, созданная в США и через несколько лет изданная у нас: Златовласка и три медведя. — М.: РИПОЛ классик, 2012.

Модный художник Г.Спирин.

Спирин — современный формалист. Он не иллюстрирует произведение. Он рисует в своей неповторимой технике однообразных персонажей и выдаёт их за героев произведения. А роскошней всего у него, конечно, получается одежда. Театр с гениальным художником-декоратором, посредственным режиссёром и старомодными актёрами.

1) Очень подробно расписывается жизнь медведей. Костюмы продуманы до мелочей: какая обувь! Медведи — сказочные, эмоции у них человеческие.

И повадки человеческие. Впечатляющее мастерство художника.

2) Итак, медведи представлены как средневековые вельможи. Дом у них, понятно, загородный летний дворец. Вот Златовласка в этот дом уже залезает: по лестнице в окно. А это уже квалифицированное проникновение, Златовласка совершает умышленное преступление.

Кто же это за чудовище такое — Златовласка?

3) Вот это чудовище. Богато одетая девочка — тот же сословный класс, что и медведи.

Детские забавы. Поскольку голода и усталости нет, то нет и оправдания подобному хулиганству.

Такая черта техники Спирина как фотографическая точность в изображении человеческого лица вызывала изумление в 1980-х гг. Сейчас это смотрится, скорее, минусом — слишком похоже на использование настоящих фотографий с помощью компьютера (хотя Спирина, понятно, никто не заподозрит).

4) Медведи очаровательно возмущаются.

5) Побег Златовласки — девочка испуганной не выглядит, по-прежнему играет.

Всё-таки имя девочки — Златовласка — наводит морок на иллюстраторов. Такой художник как Спирин не может её оборванкой рисовать. Но исчезает вся драматургия сказки, если только не предположить, что нам показали гражданскую войну двух равных сословных классов — войну Алой и Белой розы. Но где же тогда розы?

В 2011 году команда Мещерякова (которая позже перешла в "Нигму", а ещё позже в "Речь") подготовила красивую книгу "Сказки с иллюстрациями Уолтера Крейна" (М.: Издательский дом Мещерякова, 2011).

Воспроизведены были тоненькие книжки, издаваемые в Лондоне в 1870-х гг. Истоки стиля "модерн".

"Три медведя" тоже есть в этой коллекции.

Подлинная книжка здесь: https://archive.org/details/the-three-bea.... Макет немного иной, но все иллюстрации из оригинального издания воспроизведены в современном сборнике.

Только шмуцтитул в книге спроектирован нашими редакторами из каких-то других работ Крейна (поэтому на нём герольда внимательно слушают какие-то туфельки, из "Золушки", наверное).

В 1873 году английская сказка, действительно, называлась просто "Три медведя", хотя в ней уже действовала девочка Златовласка. Сейчас в России, чтобы не путаться, английские версии сказки выходят под названием "Златовласка и три медведя".

Имя девочки навевает мысли о какой-то принцессе, и на рисунке Крейна, на первый взгляд, она и изображена (после наших-то крестьянок). Но присмотревшись, видим, что на рисунке — девочка с неухоженными волосами, с измученным лицом, в простой одежде. Вот она, английская нищета викторианской эпохи.

Как были одеты представители богатых сословий видно по медведям. Мама-медведица так вообще не ниже герцогини. Ну то есть, классовый конфликт налицо. Была бы Златовласка леди, не стала бы стулья ломать.

Изгнание бродяжки с золотыми волосами.

Но английская сдержанность чувствуется. В животное состояние благородные медведи не впадают.

Изданная в России книга "Златовласка и три медведя": пересказ и иллюстрации Руф Сандерсон. — М.: Фолиант, 2018. Иллюстрируется западный вариант сказки. Златовласка — интересный типаж, тут конфликт посильнее, чем у русских медведей с крестьянской девочкой.

Художница разрешила конфликт английской сказки путём изменения концовки.

1) Медвежий дом — это не русская изба. Сразу же какие-то другие ожидания от сказки.

2) Златовласка — это девочка из хорошей семьи. Надменная. Медведей за людей не считает.

3) Художница настаивает на порицаемом поведении девочки.

4) Медведи ведут себя сдержанно.

5) Вроде бы не особо страшные морды. Но вот у главного медведя слюна течёт. Так-то картинка правильная. Мимика у медведей очень слабая, они (как писал, например, К.Лоренц) вводят в заблуждение человека своим спокойным — по сравнению с кошками и собаками — видом, поэтому их агрессия кажется неспровоцированной.

В общем-то, художнице можно было и остановиться — она показала, на чьей стороне правда, кто отрицательный персонаж. Девочка убежала, медведи остались неотомщёнными — у читателя кипит возмущённый разум, он делает нужные выводы... Художница решила, что порок должен быть наказан — но не до смерти.

6) И вот начинается альтернативная концовка: девочке назначены исправительные работы.

Она выплатила штраф черникой.

7) Прощение — вина искуплена.

8) Девочка включена в нормальное медвежье общество. Теперь она заживёт полноценной жизнью.

Изменение концовок — не сегодняшее изобретение, и не западное (у нас 50 лет назад "Теремок" благостно переделывали, где медведь строил зверям новый дом).

Интересно, как бы выглядел политкорректный "Мюнхаузен" для детей?

Выявился интересный случай: иллюстрации русских эмигрантов к "Трём медведям" для англоязычной (американской) публики. При этом в качестве текста для иллюстрирования берётся не английский первоисточник, а собственные переработки художниками сказки Льва Толстого. Эмигранты совсем разные: один — белогвардеец Фёдор Рожанковский, попавший за границу в 1920 году, другой — киевский художник Валерий Горбачёв, радовавший нас приключениями Хрюши в "Весёлых картинках" и уехавший в США в 1991 году.

Русские иллюстраторы текста Льва Толстого обречены на пребывание в заколдованном круге. Медведи у них — всегда крестьяне: бедные или богатые, социализированные или дикие, обуржуазившиеся или опростившиеся. Девочка — тоже всегда крестьянка, совсем голодная и неразвитая либо слегка голодная и недоразвитая. Но ведь давно уже нет тёмного русского крестьянства, никто уже не понимает, какими должны быть отношения в этой среде. Лев Толстой понимал.

Художники-эмигранты решили разыграть русскую драму в декорациях благополучного американского мира где-нибудь "на Среднем Западе".

1) Обложка красноречивая и полностью раскрывает концепцию художника.

Медведи плотно окружили девочку, смотрят на на неё с осуждением и сожалением, но никак не с агрессией. Сама девочка вульгарна и пребывает в ужасе: ожидание расплаты.

2) Противопоставление персонажей есть и на первом развороте. Медведи на семейном портрете в раме благочинны, а девочка... Неряшливая, заносчивая, одета по-городскому. По типажу напоминает Пеппи-Длинныйчулок, появившейся как раз в это время (1945 год), но в Скандинавии. Неизвестно, насколько такой типаж вызывал умиление в чопорных США в 1948 году. Скорее, Рожанковскому — старому русскому эмигранту, такая девочка виделась вызывающей сожаление.

3) Обстановка медвежьего жилища — основательность старинного дома из цельных брёвен и европейская планировка (спальни отдельные, хотя и анфиладой).

Интересная демонстрация стульев, играющих важную роль в повествовании. Та же идея преемственности традиций и зажиточности. Корявый стул главы семьи, кокетливое кресло супруги и современные линии детского стульчика.

4) Благородные медведи, избавленные, наконец, от русской крестьянской или мещанской одежды.

Им к лицу.

5) Неблагородная девочка. Капризная, балованная.

Противная. Всё-таки не Пеппи — та хотя бы всё время улыбалась.

6) Медведи недоумевают. В их мире таких вторжений не могло быть.

Мишутка тоже благородный — не злобный и не капризный.

7) Никто, в общем-то, за противной невоспитанной девчонкой и не гонится.

1) Обложка. Через полвека после Рожанковского другой эмигрант ещё более наслаждается уютом медвежьего мира.

2) Медведи. Ускоренными темпами идёт их облагораживание. Медведи ноне — творческая интеллигенция. Электричества в доме нет.

В лес на прогулку без скрипки не ходят.

3) Девочка. Трактовка её образа интересна. Она простая девочка — не из тёмного крестьянства, но и не порочная с младенчества. Простительное любопытство.

Простительные шалости.

Случайные поломки, о которых тут же забывается.

Совершенная невинность. Нет понятия о чужой собственности.

В детской — игрушечные автомобиль и самолёт-биплан. И керосиновые лампы. Видать, действие происходит незадолго до Великой Депрессии. Золотым веком что ли это время у них считается? Ну тогда понятно: никто из медведей ещё не оскотинился.

4) Следы вторжения. Нормальное удивление благовоспитанных медведей.

5) Каждый американский медведь имеет право на оружие для защиты своего жилища. В данном случае, оружие — это швабра.

6) Облегчение на лицах медведей от того, что нарушителем оказалась маленькая девочка, а не какая-нибудь горилла.

Убежала, так убежала. Американские медведи-скрипачи нарушителей не преследуют.

Ну что ж, мало облагородить медведей (это у обоих художников-эмигрантов получилось). Для остроты сюжета девочку надо всё-таки очернить. У боевого белогвардейца Рожанковского это получилось. У мягкотелого Горбачёва — нет.