Начинаю поглавный обзор иллюстраций Костина к "Евгению Онегину".
Было интересное увлечение среди советской интеллигенции: разбирать "Онегина" на атомы. Артист Казаков на ТВ в начале 1980-х говорил, что у него любимая строка "Морозной пылью серебрится его бобровый воротник". Композитор Щедрин кантату (?) написал (тоже по ТВ передавали) на одну строку "Мои богини, что вы, где вы?". Всё из первой главы. Чистый "союз волшебных звуков". Я, будучи школьником, определил себе в качестве единственной строку "На северном печальном снеге".
Вот и у Костина каждый лист сюиты внутри корпуса теста точно соответствует только какому-нибудь атому. С тем же излишеством как у композитора Щедрина. Из-за этого сюжет рассыпается, повествовательных иллюстраций нет, как художник и задумывал.
Если пост-модернизм — это игра, то в отношении сюиты Костина пусть игровой элемент будет состоять в привязке каждого рисунка к одной-единственной строке. Иногда это удаётся очень легко.
Многообещающее начало: впервые на иллюстрации предстал перед читателями знаменитый дядюшка и с какими подробностями — вплоть до ночного горшка! Ожидание наиподробнейшей, тщательно отрисованной графической энциклопедии, конечно, не оправдается. Пост-модернизм — это путь обмана. Рисунок вполне реалистичный, но это Костин хочет усыпить бдительность читателя.
Несколько лёгких строф, посвящённых приёмам обольщений, в чём Онегин был "истинный гений". Поскольку в науке страсти нежной Онегин действовал по плану (как полководец на войне), Костин этот план представил наглядно. Образы барышень выглядят карикатурно, но пока это может быть оправдано сатирическим настроем Пушкина в Первой главе.
Формально Онегину несли записочки с приглашениями, когда он ещё был в "постели". А графически начинается постепенно слом традиций — манера всё ещё реалистичная, но нагромождение деталей, необычный ракурс или пробуждают интерес зрителя, или отвращают его от такой манеры.
Костин сбрасывает маску, наносит подлый удар по расслабленному читателю. Лиричнейшее отступление Пушкина о женских ножках превращается в жестокий фарс. Пощады сентиментализму не будет.
Образы утреннего Петербурга, пробуждённого барабаном, даются Пушкиным через перечисление типажей: извозчик, разносчик, охтенка с кувшином... Костин подчёркивает эту типажность и представляет персонажей в форме популярных во все времена жанровых фарфоровых статуэток.
Костин читает (рисует) лекцию по пост-модернизму: главное здесь — это незаковыченные цитаты. Рисунок самого Пушкина к фрагменту, описывающему приятельство автора с Онегиным представлен в виде фрески (?) на лестничной площадке (?) старинного особняка.
Это воспроизведение пушкинского наброска — указание для художника на композицию рисунка. По этому наброску А.Нотбек сделал одну из двух самых первых иллюстраций к "Онегину" ("Невский альманах", 1829). Хотя у Костина всё равно не точная цитата (Костин чуть улучшил позу фигуры справа — фигуры Онегина, отвернув заодно его лицо от зрителя).
Интереснее, что идею пушкинского наброска Костин развил для собственной иллюстрации, которую он поместил на лицевую сторону суперобложки. Трансформация получилась такая: дилетантский рисунок Пушкина — посредственный рисунок Нотбека — рисунок Костина (на суперобложке).
Скованность и неуклюжесть фигуры на суперобложке — это насмешка над ремесленными массовыми гравюрами пушкинских времён. Руки, скрещенные на груди Онегина — это отсылка к Нотбеку. Ну а огромные непропорциональные поля "боливара" — это точное воспроизведение фасона шляпы с рисунка Пушкина.
А второе направление в иллюстрациях Костина — это высокохудожественные образцы русского академического рисунка. Здесь на ум сразу приходят гравюры Ф.Толстого к "Душеньке" Богдановича (начали создаваться в 1820-х гг.).
Прорисовка всех колонн, травиночек и даже вот эти огромные античные бюсты на первом плане будут постоянно светиться на иллюстрациях Костина.
Онегин в деревне — и скрывается от соседей, едущих в гости. Они в парадные двери, а Онегин на заднее крыльцо. Правда, там ему подают донского жеребца, но Костин прав — Онегин постыдно прячется.
Ленский. Его лицо художник скрывать не будет. Если ориентироваться только на сюиту, главным персонажем романа является Ленский. В пост-модернистской трактовке может оно так и есть.
Часто воспроизводимый рисунок как образец новой графики поздне-советской эпохи. Ракурс, на котором действующие лица где-то далеко-далеко и наезда камеры не будет.
Появляется Татьяна, которой нравились романы. Никакой комплиментарности: сутулость, близорукость, косолапость.
Костин тонко подметил, что рассуждения Пушкина о его грядущей славе берут начало в рассказе о патриархальном быте старших Лариных. Так что сначала портреты старых помещиков, которые, конечно, были, а уж Пушкинский портрет — это фантазии. Не заслужил пока.
цитировать
свернуть ветку