Продолжаем обзор иллюстраций к "Лягушке-царевне". Вслед за Билибиным сразу — художники сталинского времени (хотя их иллюстрации к "Лягушке-царевне" формально вышли после смерти Сталина).

Кочергин представлен в теме "Лягушки-царевны" открытками. Первое издание было в районе 1957 года, а современное издание — от "Речи" (2016 г. и дополнительный тираж 2019 г.).

Жалко, поздно я оценил Н.Кочергина. Не собирал его рисунки с той тщательностью, какой они достойны. Считал Кочергина ярким представителем сталинской эстетики, потому и игнорировал. Думаю, я не ошибся: Кочергин сталинский художник, но это и есть самое интересное с исторической точки зрения.

Кочергин — прямой наследник Билибина. Как мы видели, в поздний период (в 1930-х гг. в эмиграции) Билибин перешёл на торжественный и очень яркий по краскам "русский стиль". Но ведь то же торжество и яркость у Кочергина. Вот первая встреча Ивана-царевича с лягушкой. Имеется бледный тонированный рисунок и многоцветная иллюстрация. Видно, что именно в цвете предстаёт тот Кочергин, которого все любят (хотя он и рисовальщик отменный).

Теперь посмотрим рядом Билибина и Кочергина.

В чём разница между поздним русским модерном Билибина и сталинским стилем Кочергина? У Билибина модерн чем ярче становился, тем всё более условным. А Кочергин строго придерживался реализма при противоречащей реализму яркости. Вот, нашёл для себя определение сталинской эстетики. Понял и притягательность Кочергина: Кочергин — это Билибин сегодня. Кочергин создал сталинский сказочный реализм.

А вот ещё один вариант первой встречи героев сказки у Кочергина, рисунок не такой яркий и не плоскостный. Вот это просто сталинский реализм. Не берусь сказать, это ранний или поздний вариант.

Вот совершенно пряничный выезд Василисы Премудрой, сбросившей лягушачью шкуру. Это сталинский сказочный реализм.

А вот более сдержанная начальная сцена (сравнение старой и новой открытки). Это просто сталинский реализм.

Цельной сюиты у Кочергина к нашей сказке нет.

Художница, творившая в сталинское время — Александра Якобсон. Её картинки и сейчас переиздают: значит, нравятся нынешним молодым родителям, которые сами были воспитаны на более современных картинках (да и многие нынешние бабушки-дедушки в детстве картинки в другой эстетике рассматривали).

Но "Царевна-лягушка" с иллюстрациями А.Якобсон не переиздавались. Сканы взяты с сайта "Картинки и разговоры": http://www.fairyroom.ru/?p=26007.

Подробного иллюстрирования сказки у Якобсон нет. Но всегда существовала точка зрения, что и не надо безупречную логическую последовательность иллюстраций выстраивать. А то пользователь посмотрит картинки, всё поймёт и читать книжку не будет.

1) Три царевича стреляют стрелами (а не пуляют пулями) .

2) Лягушка среди людей.

3) Василиса Премудрая без лягушачьей шкуры (а шкура-то у всех на виду, не мудрено, что Иван-царевич её легко обнаружил и сжёг).

4) Василиса Премудрая покидает царский терем.

5) Иван-царевич у избушки на курьих ножках и при вручении ему щукой яйца со смертью Кащея.

6) Воссоединение семьи.

Достоинства иллюстраций Якобсон очевидны: хороший рисунок, мягкие характеры персонажей, красивый цвет. На Кочергина похоже, потому что это тоже эстетика сталинского реализма. А чем сталинский реализм отличается от просто реализма в иллюстрировании? Цветом. Насыщенным цветом. В сторону сказочного сталинского реализма Якобсон не уклонялась: фигуры у неё объёмные.

Захожу на новый круг обзоров иллюстраций к русским волшебным сказкам. Пока мы рассмотрели только одну такую сказку: "Василису Прекрасную". Ориентиром при выборе следующей сказки послужили книжки, проиллюстрированные И.Билибиным в начале ХХ века в стиле модерн и изданные в Экспедиции заготовления государственных бумаг — это такой канон иллюстрированной сказки. Там была Василиса Прекрасная, теперь пришла очередь Василисе Премудрой. Так что посмотрим из этого билибинского канона сказку "Царевна-лягушка".

Отдельными книжками с иллюстрациями Билибина были выпущены семь сказок. Книжки выходили плотно: в 1901-1903 гг. И всё же специалисты отмечают эволюцию художника за это краткое время. "Царевна-лягушка" была издана в 1901 году: из ранних.

Книжки с картинками Билибина воспроизводились со всеми элементами и в советское время, и в наши дни. Но есть возможность на сайте РГБ (НЭБ) посмотреть и скачать сканы подлинной книжки. В теме, посвящёной издательству СЗКЭО прозвучала интересная деталь: в "Василисе Прекрасной" на картинке с Бабой-Ягой в орнаменте рамки присутствует крупная свастика. При подготовке для современных изданий эту картинку обрабатывают так, чтобы свастику замазать — и каждый издатель делает это по-своему. Так что современные переиздания билибинских иллюстраций — адаптированные.

Заставка и концовка. На заставке — обычная иллюстрация: три царских сына пускают стрелы наудачу для выбора невесты. Концовка — орнаментальная, с красивыми кувшинками.

Легендарная иллюстрация. Многократно растиражированная, но до конца не раскрытая. Я в глубоком детстве в "Мурзилке" читал толкования: позади Ивана-царевича целые берёзки и прозрачная вода, а впереди — берёзки поломаны, вода мутная. Это указывает на его тревожное будущее. А так, вроде, обычное болото. На картинке — бледная гамма, скорее, осенняя, а на рамочке — первоцветы да майские жуки. Ох, уж эти знаменитые билибинские рамочки...

Лучший пирог и лучший танец: победа лягушки в человечьем обличии. И царь, и его окружение нарисованы карикатурно (это потом и в пушкинской "Сказке о золотом петушке" будет). Почему-то карикатурность была свойственна книжной графике модерна (может, это от Бердслея пошло).

Иван-царевич сжёг лягушачью шкуру жены, не дотерпев нескольких дней до истечения срока заклятия. Жена исчезла, сказала, что искать её надо у Кащея Бессмертного. Царевич отправился на поиски. Билибин иллюстрировал вариант сказки Афанасьева под номером 269 ("записано в Саратовской губернии"). В лесу (в рамочке уже земляника цветёт) повстречался старичок, который снадбил царевича путеводным клубком. Затем голодному царевичу начали попадаться звери, птицы и рыбы, но он их всех пощадил.

И на этом сопровождение сюжета у Билибина заканчивается. Нет картинок ни про Бабу-Ягу, которая открыла царевичу секрет кощеевой смерти, ни про Кащея. Возможно, это объясняется тем, что Билибин заранее спланировал, что Баба-Яга у него будет в "Василисе Прекрасной", а Кащей — в "Марье Моревне". А тиражировать персонажей в разных сказках не захотел.

Кстати, из текста проиллюстрированного варианта следует, что Лягушка-царевна (она же — Василиса Премудрая) — это дочь Кащея Бессмертного. Старичок Ивану-царевичу поясняет:

цитата

Василиса Премудрая хитрей, мудрёней своего отца уродилась; он за то осерчал на неё и велел ей три года квакушею быть.

Для счастливой семейной жизни убил Иван своего тестя. Видать, в те времена тёщу убивать было не обязательно. Но всё равно интересно, кто был мамой Василисы Премудрой.

Сказка закончилась, но Билибин дарит бонусы:

1) Реалистичный рисунок стены настоящего русского кремля.

2) Оп-па! Народная потешка про царя и мочало. Царь на картинке ковыряется в носу.

3) Реалистичный рисунок крестьянской девочки.

В эмиграции Билибин в 1931 году проиллюстрировал для французского издательства сборник русских сказок.

Книга называлась "Сказки избы", несколько сказок совпадали с теми, что Билибин иллюстрировал в начале века, в том числе и "Царевна-лягушка".

Я воспользовался сканами с французского издания (взяты с сайта Музея детской книги:https://kid-book-museum.livejournal.com/1...).

Кажется, будто рисунки для французской книги Билибин частично повторил из старых запасов, или нарисовал новые, но в старой манере. Эти рисунки в старой манере поданы чёрно-белыми.

А вот цветные иллюстрации Билибин сделал совсем в другой манере.

Искусствоведы видят в новой манере влияние древнерусской живописи.

цитата

В своих работах парижского периода художник от лубочных приёмов отошёл к принципам древнерусской живописи: цвета становятся звучнее и насыщеннее, но границы между ними обозначены теперь не чёрным проволочным контуром, а тональным сгущением и тонкой цветной линией. Краски кажутся сияющими, но сохраняют локальность и плоскостность, а изображение порой напоминает перегородчатую эмаль.

Это послесловие И.Комаровой к книге "Русские народные сказки", изданной в серии "Шедевры мировой иллюстрации" (издательство "Игра слов", 2009). В этой книге были воспроизведены иллюстрации из "Сказок избы". Книга на Фантлабе: https://fantlab.ru/edition92142.

Впрочем, единства мнений по поводу парижского периода Билибина нет. Вот цитата из более авторитетного источника:

цитата

"Сказки избы" — монументальное нарядное издание. Его украшают иллюстрации, выполненные Билибиным в обновлённой манере — роскошным, парадным, своего рода официальным русским стилем. Их несколько холодное великолепие смягчается изяществом орнаментированных заставок , концовок и буквиц и оформлением страниц.

Это из книги: Т.Верижникова. Иван Билибин. — СПб: Аврора, 2001.

"Влияние принципов древнерусской живописи" или "переход на официальный русский стиль" — это не про графику (она одинаковая), это про оценку мировоззрения и творчества. И оценки здесь совершенно разные. Рисунок на обложке "Сказок избы" — точно иконопись. Но вот Иван-царевич...

Я-то, когда увидел этого парижского Ивана-царевича, подумал про европейский ар-деко. Модерн сошёл со сцены. Нельзя было в Париже в 1931 году рисовать так же, как в Петербурге в 1901 году. А Билибин не мог быть немодным (чего стоит его знаменитый портрет кисти Б.Кустидиева).

А вдруг русский стиль и ар-деко — одно и то же? Просто французы не знали...

При собирании детских книжек-картинок советского периода на первом этапе трудно произвести селекцию: исторически всё интересно. Постепенно вырисовываются контуры самых иллюстрированных авторов. Не вызывают удивления такие поэты как Маршак, Чуковский, Барто, Михалков (от них увернуться никак не получается). Есть поэты второго ряда. Одна из них — Е.Благинина. В советских учебниках/хрестоматиях для младшей школы было её стихотворение "Мама спит, она устала..." — так что Е.Благинину знают все. Автор массово издаваемый. Часто её иллюстрировали известные художники.

Пытаюсь понять через призму иллюстраций, что там такого было — в советской детской поэзии второго ряда.

Тема, которую активно разрабатывала Благинина — это тема про любовь к маме. Это такая благопристойная линия в сталинской литературе, которую и позднее поддерживали талантливые авторы (у Токмаковой будет много про то, что не надо родителей расстраивать, Софья Прокофьева напишет "Не буду просить прощения" и т.д.). Тема эта популярна в традиционном обществе, а в обществе модернизированном для неё требуется новой оформление. По-разному художники отображали семейную идиллию.

Бесподобный Лемкуль, нашедший свою неповторимую манеру в зрелом возрасте (до того, в 1940-начале 1950-х гг., вынужден был подчиняться требованиям, предъявляемым к иллюстрации сталинского периода). У меня с его иллюстрациями тонкая книжка "Бабушка-забота" (М.: Детская литература, 1974).

У Лемкуля — в иллюстрациях всегда хорошее настроение. Картинка к стихотворению "Вот какая мама".

"Посидим в тишине": "Мама спит, она устала, ну и я играть не стала...".

Выдающийся художник С.Остров несколько раз иллюстрировал книги стихов Благининой. У меня вот такие сборники: в тонкой обложке 1989, в переплёте 1982 года и в тонкой обложке 1987 года. Все три книги издательства "Малыш".

Вот разные вариации того самого хрестоматийного стихотворения "Мама спит, она устала, ну и я играть не стала...".

Художник Л.Непомнящий в конце 1980-х гг. проявился как модернист. В яркой манере он проиллюстрировал сборник Благининой в переплёте (М.: Детская литература, 1990).

Вот его картинка к стихотворению "Посидим в тишине":

Художница Прибыловская себя проявила, напротив, приверженницей крепкого реалистического направлени. Книжка с её картинками — небольшого формата в массовой серии (М.: Детская литература, 1987).

"Мама спит...". Дело происходит в деревенском доме.

Художница Успенская с её минимализмом в тонкой книжке из другой популярной серии (М.: Детская литература, 1978).

Всё то же стихотворение "Посидим в тишине".

И стихотворение-то вроде душевное, но всё-таки немного назидательное. Художники его без воодушевления иллюстрируют. Ну и вообще — маму, конечно, нехорошо будить, но все мы помним, какая это пытка была: не шуметь, пока кто-то спит. Думаю, художников тоска охватывала.

Правильным поэтом была Благинина. Много писала про счастье труда. Надо, конечно, детей приучать. Но ведь не любят малыши ни по дому помогать, ни грядки копать. Конечно, стихи Благининой получше, чем "только тех, кто любит труд, октябрятами зовут", но всё равно не очень увлекательно. Большие советские детские поэты, такие как Маршак или Чуковский, от воспевания труда уклонились, пришлось Благининой за всех отдуваться.

Программное стихотворение "Не мешайте мне трудиться" (мешают, видимо, дети, которые зовут поиграть, и родители, которые просят отдохнуть).

Остров дважды иллюстрировал стихотворение "Не мешайте мне трудиться". Впрочем, оба раза без свойственного ему размаха (слева — тонкая книжка 1987 года, справа — сборник в переплёте 1989 года)

Непомнящий нашёл интересный ракурс с трогательным карапузом. Возможно, так он придал стихотворению правдоподобие: маленький ребёнок совсем не желает "трудиться", но подражает старшим под их умильные восторги и уверения, что он "совсем большой".

У Валька книжка вышла в массовой серии (М.: Детская литература, 1978) под общим названием "Не мешайте мне трудиться". От своих шаблонов Вальк не отступил, рисунки узнаваемы с первого взгляда.

Через семь лет книжка вышла в том же составе, под тем же названием, в той же серии, но с иллюстрациями другого художника — И.Година, не такого титулованного (М.: Детская литература, 1985). Наверное, ожидалось, что смена художника осовременит стихи.

Пытаюсь припомнить, какие заучиваемые наизусть стихи в начальной школе не вызывали отторжения, и понимаю, что это стихи даже не про природу, а про погоду: "Мороз и солнце, день чудесный" (в хрестоматии — без последней строфы), "Буря мглою небо кроет" (в хрестоматии — без последней строфы), "Мороз-воевода дозором владенья обходит свои".

У Благининой ничего такого запоминающегося нет, но стихи милые, и уж, конечно, не такие дидактические как про маму и про труд. Беспроигрышная тема. И художники с удовольствием рисуют времена года.

В Перестройку издали книжку со стихами Благининой большого формата (М.: Малыш, 1988). Художницей была Н.Салиенко. Вот это точно была свежая струя в детской иллюстрации.

Салиенко рисует не совсем в соответствии с текстом, но передаёт какое-то собственное воспоминание о погоде и развивает общие образы Благининой (про маму), но совсем не по казённому.

А за три года до Салиенко вышла крупноформатная книга с одним длинным стихотворением Благининой (М.: Малыш, 1985). Художник — П.Багин, тогда уже известный, но по-прежнему современный.

Вот такие прозрачные и печальные развороты.

Народные потешки — это русский нонсенс. По потешкам можно собрать отдельную большую коллекцию с иллюстрациями выдающихся художников. Благинина создала несколько стихотворений в духе таких потешек. Художники опять же с удовольствием их нарисовали.

Одна такая потешка — "Ай-люли, люли, люли, гости к Дашеньке пришли" имеет богатую историю: публиковалась дважды в "Мурзилке" с потешными картинками А.Семёнова и с торжественными иллюстрациями В.Чапли.

Ну и в отдельных книжках эта потешка печаталась.

Есть у Благининой несколько переработанных вроде бы немецких сказок — и в стихах, и в прозе. На удивление, эти сказки очень хороши. Видать, это и было призванием Благининой, но она уже не могла отказаться от своего амплуа вещателя нравоучительных истин.

Сборник сказок был выпущен в 1976 году с иллюстрациями всеми любимого В.Перцова (М.: МАлыш, 1976).

Для примера можно посмотреть сказку "Ганс-путешественник". Начало у неё сказочное: встреча с гномом, который одаривает нищего подмастерья Ганса семимильными сапогами. А затем начинается обыденность: честный труд, жена, дети, дом. Всё некогда попутешествовать. И вот только в глубокой старости собирается Ганс отправиться в дальний путь, и отправляется...

Художник Перцов — как и всегда, показывает высочайший класс.

Та же не совсем малышовская сказка в иллюстрациях Непомнящего.

Всё правильно писала Благинина: и про то, что маму надо беречь, и про то, что лениться плохо. Но труд её был неблагодарным. Что тут поделаешь, если шедеврами детской литературы остаются книжки про бандитского Карлсона, праздного Винни-пуха, антисоветского кота Матроскина.

Судя по учёным комментариям, есть у Крылова басня, бесспорно относящаяся к событиям войны 1812 года, но не включённая художником Нарбутом в его тематическую подборку. Я бы и сам не подумал (комментарии к басням в последнюю очередь читал), но у Рачёва на картинке явная отсылка к тем событиям. Итак, последняя крыловская басня, посвящённая "героям Двенадцатого года".

Басню целиком почитаем. Художники пойдут вслед за текстом.

цитата

Большой собравшися гурьбой,

Медведя звери изловили;

На чистом поле задавили —

И делят меж собой,

Кто что́ себе достанет.

А Заяц за ушко медвежье тут же тянет.

Вот и исчерпывающая иллюстрация дореволюционного художника со спокойного ракурса.

А есть у Жабá к этой басне и штриховой черно-белый рисунок.

Рисунок хорош, но видно, что всю прелесть иллюстрациям Жабá доставляет ровная заливка фрагментов рисунка одним цветом без полутонов. Получается плоскостный рисунок с резкими границами по контуру — визитная карточка стиля модерн в графике.

цитата

«Ба, ты, косой»,

Кричат ему: «пожаловал отколе?

Тебя никто на ловле не видал».—

«Вот, братцы!» Заяц отвечал:

«Да из лесу-то кто ж,— всё я его пугал

И к вам поставил прямо в поле

Сердечного дружка?»

Беседу зайца с коалицией, завалившей медведя, лучше всех нарисовал Семёнов.

Ага, переходим к рисунку, где отражён повод написания басни: случайные люди, получившие награды на радостях от победы над Наполеоном.

цитата

Такое хвастовство хоть слишком было явно,

Но показалось так забавно,

Что Зайцу дан клочок медвежьего ушка.

---

Над хвастунами хоть смеются,

А часто в дележе им доли достаются.

Крылов не злой человек: с добродушием относится он к хвастунишкам, не возражает, если и им что-то перепадёт. Рачёв тоже с добродушием рисует штатского франта на фоне дворняг, вытянувших на себе войну.

Один только раз Крылов позволил себе злобную насмешку: "Так поди же попляши!". Этими словами могли бы отвечать партизаны замерзающим французам — и кто бы их в этом попрекнул. Но "Стрекоза и муравей" опубликована в 1808 году, задолго до Нашествия. Это не Крылов стрекозу на смерть обрёк — он кровожадного француза Фонтена переводил. У нас младшеклассники заучивают анти-стрекозиные вирши как кредо дедушки Крылова. А его кредо — это добродушный "Заяц на ловле".

Вот что получилось в советской книжке-панорамке (перевёл я трёхмерное произведение в двухмерное).

И ещё одно оптическое чудо — картинка на боку, а если нажать на неё — она увеличится и перевернётся как положено.

Три басни, посвящённые событиям Отечественной войны 1812 года, иллюстрации к которым имеются только у Нарбута, целенаправленно подбиравшего басни этой тематики. Точнее, в моих сборниках иллюстраций других художников к этим басням нет: собрание далеко не полное, но выборка всё равно репрезентативная.

Считается, что басни должны быть построены на иносказании — это игра для посвящённых. Все читают про собачью драку, и только некоторые понимают, что это про Венский конгресс. Снобистский такой жанр. А бывает и так: злободневность прошла, и в басне только банальная схема осталась. У Крылова все поводы написания басен забыты, но воспринимается всё с увлечением (даже просто собачья драка захватывает). Статус классика зря не даётся.

Одна из немногих басен, которая не содержит двойного дна — это "Ворона и курица". Там с первых строк прямым текстом — про Кутузова, про сдачу Москвы, про исход населения. Про французов, которые с голоду ворон жрут. Вроде и не басня даже — сказка из жизни животных в конкретную эпоху. А захватывает.

цитата

Когда Смоленский Князь,

Противу дерзости искусством воружась,

   Вандалам новым сеть поставил

И на погибель им Москву оставил,

Тогда все жители, и малый и большой,

   Часа не тратя, собралися

И вон из стен московских поднялися,

   Как из улья пчелиный рой.

Иллюстрации Нарбута к столетней годовщине Отечественной войны. Рисунки из сборника "1812 год в баснях Крылова". Силуэты.

Классно Нарбут нарисовал: огромная курица на возу, а кучером — человек таких же размеров. А вот ворона — обычных размеров. Её же французы есть будут. Нехорошо получилось бы, если бы Нарбут её как курицу нарисовал: с человечьим телом и размером с человека. Канибализм ведь будет.

Традиционные страничные украшения: исторические зарисовки.

Ворона-то осталась в пустой Москве потому что

цитата

"Так мне с гостьми не мудрено ужиться,

А может быть, еще удастся поживиться

Сырком, иль косточкой, иль чем-нибудь.

Прощай, хохлаточка, счастливый путь!"

Казалось бы, высмеивается селюковская смекалка — поймали европейцы воронушку и говорят: "Думала, самая умная?". Но у Крылова оказалась философская концовка, и какая-то выстраданная. Совсем не про голодных французов.

цитата

Так часто человек в расчетах слеп и глуп.

За счастьем, кажется, ты по пятам несешься;

   А как на деле с ним сочтешься –

   Попался, как ворона в суп!

Соблюл-таки Крылов и в этой басне требование иносказания!

Басня, которая имеет косвенное отношение к "героям 1812 года". Про благотворительность. Птенцы остались без матери. Лисица сидит под гнездом и призывает всех птиц сделать что-нибудь для сироток. Птенцы, поверив лисице (или просто ослабев от голода), падают к ней в объятья. Лисица птенцов пожирает.

Рисунки из сборника "Спасённая Россия в баснях Крылова". Басня слишком затянутая, к числу лучших не относится. Но актуальная, конечно, с точки зрения последствий любой войны. Ну и общая злободневная тема — про благотворительность под руководством деловых людей.

Помню эту басню отчётливо. Классе в четвёртом просматривал на удивление полный сборник Крылова в серии "Школьная библиотека", что-то читал, но в памяти отпечатался именно "Чиж и ёж". Историей я увлекался, так что понял, о чём идёт речь. Детская бескомпромиссность: расстроился, что дедушка Крылов был таким подхалимом. Теперь пишут, что это издёвка Крылова. Но думаю всё же, что подхалимаж: Крылов мне кажется человеком Осьмнадцатого века, когда грубые прогибы перед власть предержащими были нормой. И постоянное обличение льстецов этому не противоречит — оно тоже в духе Осьмнадцатого века.

Рисунки из сборника "Спасённая Россия в баснях Крылова".

Чиж чирикает, но умолкает, как только восход Солнца-Феба начинают воспевать соловьи.  

цитата

Мой Чиж замолк. «Ты что ж»,

Спросил его с насмешкой Еж:

«Приятель, не поешь?»

Забавно смотрится голова ежа с прилизанными иголками на человеческом теле — без подсказки не догадаешься.

цитата

Сквозь слез Чиж бедный отвечал:

«А слабым голосом я Феба петь не смею».

Так уж сразу и со слезами.

Бедный Крылов оправдывается:

цитата

Так я крушуся и жалею,

Что лиры Пиндара мне не дано в удел:

Я б Александра пел.

А почему он всё же не написал оды Александру? Крылов — худший по технике из русских стихотворцев (даже на фоне Тредиаковского). Как он ломает язык и уродует слова, чтобы соблюсти размер! Такое только в баснях и можно терпеть.