После бытовой зарисовки о зимних английских забавах ожидаешь от Левина какой-нибудь настоящий английский нонсенс, требующий разгадки. А тут такой короткий диалог:

цитата

– Мистер Сноу! Мистер Сноу!

Вы придете в гости снова?

– Через час. Даю вам слово.

– Вот спасибо, мистер Сноу…

Что художники думают по этому поводу?

Картинка из моего раннего детства. Изысканные англичане: мистер Сноу и семейство, с которым он прощается. Все вежливы, приятно улыбаются (мальчик несколько насмешлив). Ну ладно...

А вот мистер Сноу вернулся, как и обещал. Все в недоумении и (кроме девочки) не очень-то довольны. Но с чего? Сами ведь звали и радовались, что он через час вернётся.

Вспоминаю и своё детское недоумение: разве в этом соль стихотворения? Разглядывание персонажей (а в раннем детстве это было многочасовое — с перерывами — разглядывание) никакого скрытого смысла не выявило. Оно, конечно, было полезно — сравнивание благодушных и недовольных физиономий. Примеры двуличия взрослых в реальной жизни уже были продемонстрированы (в глаза гостям одно, за глаза — другое). Но чего-то явно не хватало. Когда через сорок лет вновь погрузился в любимую книжку, тоже ничего не смог придумать

И только спустя ещё несколько лет Антоненков раскрыл мне секрет: речь идёт о снеге. Это же по английски надо было читать: Mr. Snow!

Испытал поначалу обиду за своё детство — не дал мне предыдущий художник Калачёв возможности разгадать загадку, не туда направил. Потом подумал, что иллюстрация со снегом вообще бы меня запутала (родители мои предвоенных годов рождения — в школе да в институте учили не слишком усердно немецкий язык). А так хоть что-то домыслил...

Спехова, понятно, тоже разгадала каламбур.

Но вот что интересно: Левин — автор текста — рисунок Калачёва в издании 1969 года принял. И нынешнее, и советское законодательство об авторском праве воспрещало без согласия автора снабжать произведение при его издании иллюстрациями. Понятно, авторы и сейчас и тогда вынуждены юридически соглашаться с выбором издателя (потом могут бухтеть, как, например, Успенский по поводу первых иллюстраций Алфеевского к "Крокодилу Гене"). Но сотрудничество писателя с художником всё же было. В нашем случае, видимо, повлияли тогдашние способы коммуникации. Левин в Москве, Калачёв в Новосибирске — в лучшем случае, прислали по почте (не электронной) какие-нибудь гранки, менять что-то концептуально было поздно. Левин, наверное, просто махнул рукой.

В левинском сборнике мистификаций чередуются истории-головоломки с описательными стихотворениями. После разрешения нелёгкой задачи с котом-драчуном предлагается пасторальная семейная зарисовка. Никаких мам — про них пусть Благинина пишет. У нас — английский папа катается со снежных горок с сынишкой и кошкой. Кошка, кстати, мирная. Но она не так впечатляет, как дикая, коварная и опасная тварь из предыдущих стихотворений.

В моём детстве ухайдакиваться в снегу мне предлагалось самостоятельно. Оставалось только завидовать тому, что было нарисовано на картинке.

Одежда персонажей вполне современная. Шляпа с наушниками — иностранный шик. Чуть позже в других книжках увидал Ленина-гимназиста в фуражке с наушниками — никакого сравнения!

Что ещё делать после зимних игр на улице?

Сборник Левина на время полностью оказался забытым. Эта картинка — единственная, которая никогда не исчезала из моей памяти.

Антоненков решил восполнить отсутствие привычного едкого юмора в этом стихотворении. Персонажи получились несколько окарикатуренными.

Хотя, если уж искать в этой истории какой-нибудь нонсенс, то он заключается в том, что англичане в русской зиме (многоснежной) ведут себя по-русски (на санках с гор катаются).

Композиционно Спехова в своих рисунках пошла по тому же пути, что и Антоненков (даже мотивы снеговиков повторяются).

Цилиндр папы и чепец бабушки призваны, видимо, обеспечить английский колорит викторианской эпохи. Так-то считается, что такие зимы (и соответствующие забавы) в Англии бывали в XVII веке: и шекспировские времена, и Пётр Первый ещё успел на коньках покататься на льду Темзы.

Вот художница Черняк не стала мудрить с ретроспективностью. История происходит в наши дни. Правильно подчёркивается, что бабушка в тексте кормит семейство сосисками — какая уж тут старая Англия.

Стихотворение "Несостоявшееся знакомство" возвращает нас в русло английской абсурдной поэзии. Имеется логический пробел, который должен восполнить маленький читатель (слушатель). Хорошо, если иллюстратор ему подскажет.

Из-за чего дети свалились на пол?

цитата

Билли и Долл

полезли на стол —

знакомиться с новым котом.

Первым был Билл.

Он шишку набил.

А Долли свалилась потом.

Итак, в стихотворении появился кот. Вновь иллюстраторы разделились на котофилов и кисофобов.

Рисунок из моего детства. Калачёв рисует злого (по меньшей мере, нахмуренного) кота. Этот кот предупреждает о своём независимом характере. Знакомится с детьми он явно не желает.

Сомнений, почему дети оказались на полу, нет. Это кот их побил.

Зачем они полезли к нему? Разгадка — в фотографии на стене. У детей была собачка, они привыкли её безнаказанно чухать. Эта собачка иерархию в стае признавала, хозяйских детей не обижала. Значит, вина детишек простительна (простая неосторожность), а кот — жестокий и бессердечный. Ещё и на стол взгромоздился. У-у-у!

Антоненков своим рисунком тоже подсказывает, как заполнить логическую лакуну в стихотворении. Но художник — явный кошатник, он, понятно, кота будет выгораживать. Спит очаровательный котик, а противные дети его дразнить лезут.

Котик со сна закричал во всё горло от испуга. Бедный котик! Противные дети попадали от неожиданности. У-у-у!

А что у Спеховой? Дети сами упали. Лезли-лезли знакомиться, да и сорвались. Такой котик никого обидеть не может, да он даже и не пошевелился.

Желание художницы выгородить кота приводит к искажению восприятия текста. Детишкам не дают возможности решить хитроумную задачу. Дети остановятся в развитии. Погубят Россию такие котики. Только правда о котах спасёт нас.

У художницы Ивановой всё понятно — кот свиреп, дети на полу. Бонусом на странице — смешное стихотворение про дядюшку Юджина.

Бесподобный кот Алисы Порет. Кот ей друг, но истина дороже — это он непрошенных гостей со стола смахнул.

Иллюстрации Порет (делая поправку на новые возможности репродуцирования рисунков) совершенно в духе детских книжек эпохи советского НЭПа. Не тех авангардистских, что были с рисунками Лебедева и пережили своё время, а тех, что были в обычных массовых изданиях.

У Конашевича выходил в 1925 году сборник "Рожи" — совершенно проходные упражнения на анатомию мышц лица. Вот на рисунке Порет через пятьдесят лет всё те же тщательно прорисованные и не вполне убедительные гримасы на детских лицах. Смешение времян.

В сборнике стихов Левина "Глупая лошадь" на очереди заглавное стихотворение. После английских изощрённостей перед нами история прозрачная, смешная. Про бережливость.

цитата

Лошадь купила четыре калоши —

пару хороших и пару поплоше.

Если денек выдаётся погожий,

лошадь гуляет в калошах хороших.

Стоит просыпаться первой пороше —

лошадь выходит в калошах поплоше.

Если же лужи по улице сплошь,

лошадь гуляет совсем без калош.

Лошадь выглядит эксцентричной, но, в общем-то, английских мотивов здесь и нет. Разве что шотландские... Однако стихотворение всё же не про скупость, а именно про особую форму бережливости, известную только советским читателям (взрослым) на фоне тогдашнего дефицита.

1) На чёрно-белом рисунке Калачёва — лошадь, гуляющая по хорошей погоде. Встречные англичане сдержанно усмехаются. Может быть, самое смешное как раз в том, что лошадь о четырёх ногах покупает две пары галош (итого четыре), но носит-то всё равно по одной паре — в хорошую погоду одну пару и в плохую погоду одну пару.

2) На цветном рисунке Калачёва — гуляние в самую плохую погоду без галош.

Внезапно у утончённого Левина в концовке прорываются советские интонации Барто-Михалкова (что лишний раз доказывает генезис этого стихотворения):

цитата

Что же ты, лошадь, жалеешь калоши?

Разве здоровье тебе не дороже?

Художник, конечно, усиливает эту тему — уже не риторический вопрос, а свершившийся факт: лошадь слегла с тяжёлой формой инфлюэнцы. А ведь на нарисованной лондонской улице — всё ещё викторианские времена, пенициллин не изобретён. Пропала лошадка.

Помнится, в детстве, рассматривая кровать, на которой еле помещалась кобыла, возвращался в книжке назад и сравнивал с кроватью, на которой еле-еле помещался Уики-Вэки-Воки-Кот. Кровати похожие, но связей между стихотворениями установить не удалось. Просто в этой книжке всем выделялись однотипные кровати (тоже дефицит).

У Антоненкова, как ни странно, повторена в рисунках идея Калачёва: вот лошадь гуляет (в галошах поплоше), вот она тяжело болеет. Болеет долго — за окном уже снег, лекарства всё прибавляются (предыдущие, значит, не помогли), следов пенициллина опять не вижу. Бедная глупая лошадь.

Черняк демонстрирует тот же новый стиль, что и Антоненков. Лошадки у них похожи тем, что на настоящих не похожи. Но пессимизм у художницы отсутствует. Лошадь, конечно, глупая. Котик (внизу справа) её спрашивает: "Разве здоровье тебе не дороже?". Она отвечает: "Я не настоящая, вон вся в заплатках. Не болею".

Спехова также обходит тему смертельной болезни глупой лошади. Впрочем, на рисунке всем конец — Темза вышла из берегов.

Компания, к которой принадлежал Левин, сделала некий прообраз стихотворения про лошадь и галоши разной степени изношенности. Смысл этого пра-стихотворения совсем другой (более английский). Но нас интересует рисунок Чижикова раннего периода (про цирк, кстати, в стихотворении ни слова).

В сборнике стихов Левина "Глупая лошадь" после кровожадных историй про съеденных лягушек и мышек следует "Зелёная история", которую уже можно трактовать как полноценный "английский нонсенс".

В первой части стихотворения "Зелёная история" очень долго рассказывается о том, как английская семейка отправилась в гости к родственнице. Рассказывается долго, потому что всякий раз дотошно подчёркивается, что у каждого из семейки в одежде было что-то зелёное, и карета была зелёная, и за этой каретой пустился в догонку Джонни верхом на пони (но пони был все же в зелёной попоне). В общем-то этого достаточно — уже смешно.

Но во второй части идёт всё то же дотошное описание семейки в зелёном, которая отправилась обратно. А Джонни и пони на сей раз не стали догонять зелёную телегу своими силами, а вернулись в купейном вагоне. Приём нонсенса: все напряжённо следили, чем же разрешится тема зелёной истории. А оказывается, история совсем про другое: как маленький пони всех обогнал, потому что ехал в поезде. Но всё это рассказывается с невозмутимым видом.

Я в этом левинском стихотворении даже корни британской абсурдной поэзии вижу — Кристофер Смарт, "Песни из Бедлама": тезис ("Да возрадуется...") и объяснение ("Ибо...") на разных листах и второе из первого не вытекает.

Мне в детстве особо смешной история, конечно, не казалась. Английский юмор — он же тонкий.

На чёрно-белом рисунке Калачёва — мальчик с лошадкой (с пони, как выяснилось).

На цветном рисунке Калачёва уже поинтереснее. Зелёный цвет, можно сказать, не обыгрывается — у Калачёва вся гамма такая. Но лошадка в вагоне — это по-нашему, можно повеселиться, если уж английский юмор непонятен.

Так что поверхностный слой истории Левина до маленьких адресатов художник донёс. Общего детского восторга от книжки это сложное стихотворение не убавило.

У Антоненкова зелёная тема тоже не особо выпячивается (цветовая гамма выглядит обычной). Антоненков выбрал другой аспект истории — по-видимому, более важный: сначала мы видим, как мальчик верхом на пони не может догнать телегу, а потом — как телега не может догнать паровоз с мальчиком и пони.

Спехова, как и Калачёв когда-то, выбрала тему перевозки лошадки в пассажирском вагоне (но больше похоже на перевозку в угольном тамбуре паровоза).