Скопилось несколько новых и незамеченных в своё время "Лукоморий". Эти "Лукоморья" ("У Лукоморья") я рассматривал отдельно от "Руслана и Людмилы", поскольку пролог к поэме часто печатался как отдельное стихотворение для детей (при этом объединяю как отдельные стихотворения, так и иллюстрированные прологи к "Руслану и Людмиле"). Благодаря тэгам электронная систематизация сейчас не очень зависит от последовательности изложения, поэтому расчищаю свои завалы и даю небольшую подборку иллюстраций к "Лукоморью".

Введением пусть будет эта картинка художника А.Елисеева из книги-альбома Елисеев А. Зарницы памяти. — М.: Мир детства, 2016 (https://www.labirint.ru/books/574281/).

У Билибина в его "Сказке о золотом петушке" был на начальных листах изображён в старорусской манере кот на цепи. Явно из Лукоморья. Даю портрет этого кота крупным планом.

У Масютина тоже из всего "Лукоморья" только портрет кота. Точнее, два портрета кота (или портрет двух котов?). Это из немецкого издания 1922 года. У меня есть достойное современное российское переиздание. Привожу фото (с сайта аукциона и интернет-магазина) для подтверждения подлинного расположения кота на переплёте.

Пусть будут все масютинские коты крупным планом (мои фото из современного переиздания).

С изданием, содержащим картинки Багиной, мы уже встречались (когда смотрели "Сказку о золотом петушке").

Есть несколько разворотов, посвящённых Лукоморью.

С этим изданием мы тоже встречались при обзоре "Золотых петушков".

Здесь один разворот, отданный Лукоморью

Можно попробовать рассмотреть детали.

Позднесоветское издание "Руслана и Людмилы" на английском языке. С этим изданием мы ещё не встречались.

Пролог ("У Лукоморья") представлен одной страничной иллюстрацией.

Ещё одно новое в моей коллекции издание "Руслана и Людмилы", на сей раз современное.

"Лукоморье" представлено одной иллюстрацией на разворот.

Лихой провинциальный сборник сказок из Девяностых годов. Разные художники. К Пушкину имеет отношение только "У Лукоморья", которым открывается сборник (худ. Н.Арзамасцев)

Для "Лукоморья" художник применил технику, свойственную для комиксов. Ну и постарался держаться поразвязнее — ибо тоталитарные рамки нужно было разрушать. Убожество редкостное, но с "изюминкой" — этим и интересна художественная жизнь 1990-х гг. (отличительная черта того времени — непонимание собственного убожества, т.к. слишком узок ещё кругозор был). Книга редкая, поэтому дам все развороты, посвященные "Лукоморью".

Современная книжка, относящаяся к научно-популярной литературе для детей: Улыбышева М. Как Пушкин русский язык изменил (худ. А.Яковлев). — М.: Издательский дом "Фома" ("Настя и Никита"), 2013.

Художник рисует забавные фигурки, в которых есть сходство с манерой Л.Филипповой советских времён и Н.Демидовой в современных книжках (https://fantlab.ru/blogarticle59854). Наверное, такую манеру уже можно характеризовать как "русский комикс". Неожиданно в этой непрофильной книжке оказалось много картинок (включая обложку), относящихся к "Лукоморью".

Современное массовое издание. Сборник "Сказки. Руслан и Людмила" — М.: Эксмо, 2019. Это не первое издание иллюстраций, хотя, возможно, первая такая подборка в сборнике. Художница — А.Власова, которую я, наконец-то, оценил.

К "Лукоморью" два разворота. Один — титульный разворот ко всему сборнику (тут герои традиционные), второй — к "Руслану и Людмиле" (тут оригинальные персонажи).

У Владимирского широко известна сюита к "Руслану и Людмиле". Но картинки, посвящённой Прологу, в этой сюите нет. Благодаря фундаментальному труду С.Чистобаева "Художники детской книги СССР. 1945-1991. Т. 3. «В»", стало известно, что иллюстрация к "Лукоморью" у Владимирского всё же имеется. Это картинка из детского журнала 1990-х гг.

У Владимирского манера очень узнаваемая (или очень однообразная...). В этом позднем "Лукоморье" его манеру можно угадать по лицу (морде?) дуба.

Рисунок Н.Устинова из журнала "Мурзилка" (1969. № 6) — по случаю 170-летия со дня рождения Пушкина.

Из издания "Руслан и Людмила" — М.: РОСМЭН, 2018.

Раздумываю над темой царя Петра I у Пушкина. В качестве пробного шара решил посмотреть стихотворения, номинально посвящённые Петру. Их два: "Пир Петра Первого" и "Стансы".

"Пир Петра Первого" (http://feb-web.ru/feb/pushkin/texts/push1...) — это общение намёками Пушкина с царём Николаем I. Пушкин невинно так спрашивает: "Что празднует Пётр I?", перебирает разные варианты (военную победу, мирные радости) и радостно восклицает: "Нет, он с подданным мирится!", всех прощает и всем радостно. А год на дворе 1836. Десять лет со дня приговора декабристам прошло. И пора бы государю Николаю Павловичу декабристов простить (на это и намекается). Государь, кстати, и так каждые 5-10 лет сроки осуждённым декабристам скашивал. Но Пушкин требовал по максимуму.

"Пир Петра Первого" заслуживает рассмотрения и с позиций графики: имеется книжка-картинка, целиком отданная одному этому стихотворению.

Вот эта книжка, вышедшая уже после распада СССР (но ещё имеющая цену в выходных данных). Время надежд и воспоминаний о несоветской славе России. Хотелось ворваться в Европу — как при Петре. Ну, и ленинградская "Детская литература" (на пути к "Детгизу" временно переименованная в "Лицей"), тему Петербурга обойти не могла. Вот и появилась единственный раз книжка, отданная "Пиру Петра Первого".

Библиографическое описание книжки.

Пир Петра Первого: Стихотворение с вступлением и комментарием. — Санкт-Петербург: Республиканское издательство детской и юношеской литературы "Лицей", 1992. — 32 с.; 23,5 см.

БОРДЮГ С. — цв. обложка, 22 цв. ил.: Вступление — заставка, концовка, портрет Петра I (страничная ил.), портрет Пушкина; Стихотворение — 10 разворотов с текстом; Комментарий — 8 ил. на полях.

Мягкая обложка. Тираж — 500.000 экз. Цена 2 руб. 10 коп.

Художник Бордюг в те времена делал приличные рисунки (но больше ему пышные пейзажи удавались). В этой книжке он, следуя за текстом, старательно изобразил трафаретные картины войны и мира петровских времён.

Издание про петербургские мотивы у Пушкина. Во всей книге на иллюстрациях нет ни одного живого существа. Ибо книга про город. Умудрились же художника-нонконформиста пригласить...

На картинке к "Пиру Петра I" морское судно. Ну правильно, моря и кораблей в этом стихотворении много.

П.Бунин — горячий поклонник таких личностей как Пётр и Робеспьер. Художник, конечно, не мог пропустить стихов про Петра. Выбрал он для иллюстрирования "Стансы". В двух изданиях с перерывом в 30 лет.

"Стансы" (http://feb-web.ru/feb/pushkin/texts/push1...) — это более торжественное (и более раннее) сравнение Петра с Николаем, причём сравнение прямое ("Во всём будь пращуру подобен...").

Вот Пётр, занятый тяжёлым физическим трудом (позднее, в другом месте эта иллюстрация к "Полтаве" пошла).

А вот Пётр, лезущий на мачту — и кто-то сухопутный его снизу окликает. Интересный ракурс.

В этом стихотворении ("Стансы") есть знаменитая характеристика Петра:

цитата

То академик, то герой,

То мореплаватель, то плотник,

Он всеобъемлющей душой

На троне вечный был работник.

Ну а про царя Николая мало кто после прочтения этого стихотворения помнит. Морализаторство даже у Пушкина бледно выходило. А потомкам ещё и неудобно за Пушкина — он искренне о себе возомнил, что "истину царям с улыбкой говорил" (знал бы он, как по его поводу члены царской семьи в своём кругу прохаживались). Так что и художник в иллюстрациях фигуру Николая игнорирует. Только Пётр.

Эх, ну а мне придётся, видимо, коснуться темы "Пушкин и его современники на троне". Широко известноа место из письма Пушкина жене "Видел я трёх царей..." (http://feb-web.ru/feb/pushkin/texts/selec...). Павел I побранил няньку Пушкина-младенца за то, что она не сняла с него картуз при виде императора. Александр I Пушкину аудиенций не назначал (в Лицее встречались), но отправил Пушкина в ссылку. Николай I проявил участие, лично с Пушкиным общался, хотя и "упёк под старость (в 34 года) в камер-юнкеры".

Эта тема биографическая, но она нашла отражение в некоторых произведениях Пушкина, и, соответственно, в иллюстрациях к ним.

"Воображаемый разговор с Александром" (http://feb-web.ru/feb/pushkin/texts/push1...) — прелестная вещица, в жанре, который только лет через сто станет популярным. Притом, это черновик, с большим трудом расшифрованный (с большими допущениями) уже в советское время. Пушкин начинает:

цитата

Когда б я был царь, то позвал бы Александра Пушкина и сказал ему: "Александр Сергеевич, вы прекрасно сочиняете стихи".

Потом была доброжелательная беседа, где собеседники пытаются понять друг друга. Но всё-таки противоречия оказались непреодолимыми.

цитата

Тут бы Пушкин разгорячился и наговорил мне много лишнего, я бы рассердился и сослал его в Сибирь, где бы он написал поэму, "Ермак" или "Кочум" русским размером с рифмами.

Уморительно. Есть полноценная сюита иллюстраций к этому черновику — художник, конечно, П.Бунин (из альбома "Гениальный сын России"). Даны три стадии беседы.

В сентябре 1826 года новый царь вызвал Пушкина из ссылки и лично с ним беседовал наедине. Пушкин был реабилитирован, ссылка закончилась. Вот мечтал Пушкин о беседе с Александром, а с Николаем удалось поговорить реально. И итог беседы был удачный. После этой встречи и появились "Стансы". По елейной версии биографов Пушкина царь потом сказал придворным, что беседовал с умнейшим человеком России. По другой версии Николай был в шоке от того, что Пушкин во время беседы облокотился задом об его стол.

В советское время эту встречу было принято изображать с надрывом (послезнание, да и вообще у Николая репутация была дурная). Позднее — художникам показался интереснее Пушкин, который "обпершись задом" о царский стол.

Одним из самых интересных циклов иллюстраций к "Сказке о золотом петушке" был цикл художника-эмигранта первой волны В.Масютина (https://fantlab.ru/blogarticle58691). Помимо пушкинских сказок есть у Масютина сюита к пушкинскому стихотворению "Анчар". Давайте эти рисунки посмотрим (ну, заодно и всё, что есть у меня по "Анчару").

"Анчар" Масютина (это не книга, а папка с гравюрами) — редчайшее библиофильское зарубежное издание 1922 года. Вот его библиографическое описание.

У меня, понятно, имеются только воспроизведения масютинских иллюстраций в современных изданиях.

Собственно "Анчар" — такая торжественная почти библейская притча (в общем, пафосное стихотворение).

Напоминаю содержание: "В пустыне чахлой и скупой" стоит древо яда (у него ядовито всё — корни, листья). "Но человека человек // Послал к Анчару властным взглядом". Раб принёс ядовитую смолу и листья, и умер у ног царя.

цитата

А Царь тем ядом напитал

Свои послушливые стрелы

И с ними гибель разослал

К соседям в чуждые пределы

С самого начала власти заподозрили здесь политику у Пушкина. От "Анчара" у Тургенева в какой-то его повести барышням голову сносило. В советское время стихотворение входило в школьную программу, т.е. является хрестоматийным. При этом иллюстраций к "Анчару" мало. А ведь, при всей пафосности, "Анчар" относится к сюжетной лирике — его можно пересказать и разбить по кадрам. Возможно, художников смущало несоответствие простенького сюжета (экзотический рассказ) и глубокомысленных толкований.

Как сам Пушкин раздраженно писал,

цитата

...под словом "дерево" будут разуметь конституцию, а под словом "стрела" — самодержавие.

Поэтому имеющиеся иллюстрации очень интересны как графические интерпретации — насколько художникам удалось показать "двойное дно" этого стихотворения.

Два современных издания.

Во-первых, уже знакомый нам сборник пушкинских произведений от "Фортуны Эл".

Здесь составитель дал масютинские гравюры с текстом, но не вполне удачно (очень произвольно и порядок перепутан), да и картинки мелковаты.

Во-вторых, солидное художественное издание — альбом "Масютин" (М.: Галеев Галлерея, 2012)

Здесь гравюры даны без текста, подряд — как и было у Масютина при первоиздании. Поэтому картинки буду показывать из этого альбома. Напоминаю, цикл состоит всего из шести гравюр. Привязка иллюстраций к тексту (подписи) вроде бы сделана самим Масютиным.

а) Завязка

б) Кульминация

в) Развязка

Это безумный немецкий экспрессионизм эпохи Веймарской республики. Масютин тогда (в 1922 году) вписался в этот стиль побеждённых германцев. Хотя вроде смотришь — не похоже на побеждённых, кичливые победители так могли бы утверждаться. Не смирились, значит, немцы...

Уже знакомый нам современный сборник для детей (видать, "Анчар" и сейчас входит в школьную программу).

Всего три картинки — но для такого небольшого стихотворения как "Анчар" эти три картинки можно признать полноценным циклом.

Иткин приятно удивил — стиль реалистичный, но торжественность и древность хорошо переданы.

Заставка М.Пикова к "Анчару" печаталась в послесталинских собраниях сочинений Пушкина. Там она маленькая и нечёткая. В виду выдающихся художественных качеств гравюра Пикова полноценно воспроизведена в альбоме "Пушкин в иллюстрациях". Фото — оттуда.

Думал я, что П.Бунин — знатный советский экспрессионист брежневских времён — поспорит с Масютиным в трактовке "Анчара". Но у Бунина оказалась только одна картинка. Хороша, конечно, но на концепцию не тянет. Картинка из сборника "Сто стихотворений и десять писем" (1969).

С этим художником впервые встречаемся.

Библиографическое описание.

Книга на Фантлабе не представлена. Фамилия Смирнов распространённая, в базе Фантлаба пара художников "А.Смирнов" есть, но, по-моему, не наш Смирнов. Наш Смирнов оставил заметный след в иллюстрированной пушкиниане. Он издавался в Волго-Вятском книжном издательстве в советское время (г. Горький, ныне — Нижний Новгород).

К "Анчару" — скромненькая концовочка.

И с Горяевым в первый раз встречаемся. Его иллюстрации — из пушкинского сборника "Стихотворения. Поэмы", который вышел в 1974 году ("полуюбилейный" пушкинский год, когда отмечается всплеск хорошо оформленных изданий).

Библиографическое описание.

Художник на Фантлабе представлен: https://fantlab.ru/art1743. Книга — нет.

Горяев — график выдающийся и признанный. Но сложный. В иллюстрациях к Пушкину (и Достоевскому, например) он очень скуп. Его минимализм абсолютно академический (это когда коллеги восторгаются, а публика кривится и говорит, что она так в детском садике почеркушки калякала). Наверное, его графика — это развитие советской техники 1920-х гг. (Милашевский, Кузьмин).

Сейчас издательство "Речь" выпустило несколько томиков Достоевского с иллюстрациями Горяева (https://www.labirint.ru/books/588505/; https://www.labirint.ru/books/604773/). Его рисункам, конечно, требуется хорошая бумага и чёткое воспроизведение. В издании 1974 года — ни того, ни другого.

К "Анчару" — одна страничная иллюстрация.

Я и сам только умом такого Горяева понимаю. Книгу, которую сегодня показываю, купил когда-то на автомате (совсем задёшево), пролистал с недоумением. На титульном листе имени художника не было. Задвинул книжку подальше, чуть не выкинул. Потом только альбомы горяевские купил, почитал про него, вспомнил его детские книжки — всполошился, книгу на видное место вернул. А потом ещё очень долго парную книгу с прозой Пушкина искал и докупал. Зато теперь чувствую себя рафинированным эстетом. Мало нас, горяефилов...

Показывая в своей колонке большое количество изданий пушкинской "Сказки о золотом петушке", я столкнулся с гораздо большим разнообразием стилей и направлений, чем это было в "Онегине" или "Пиковой даме". Детская сказка (раз уж перевели туда пушкинскую сказку) с картинками издаётся чаще, чем "взрослые" произведения — а каждый художник хочет показать свою самобытность. Одновременно встал во весь вопрос о художественном уровне современных изданий (советские как-то не порождают сомнений).

Не знал, с какого конца взяться за эту тему. Но вдруг неожиданно выявился продукт, который вообще не является искусством. Вот это, наверное, и должно быть тем абсолютным нулём, с которого можно вести отсчёт достижений современной графики.

Это недавно приобретенная книжка, от которой испытал настоящее потрясение: Перро Ш. Золушка. Худ. Н.Мосягина.- М.: Качели, 2019 (в серии "Лавка сказок").

Покупал-то я книжку с уверенностью, что открываю для себя новое имя в книжной графике: представленный образец картинки был очень хорош. Купил только на основании трёх сканов, выложенных издательством.

Ну, напоминает Рейпольского или Дехтерёва. Так это потому, что реализм. Но реализм сейчас не в моде. Тем более интересно посмотреть, как молодежь поддерживает традиции. На сайте художницы какие-то подобные картины выложены тыщ за пятьдесят. Высокая самооценка у художницы...

Что касается книжки, то на следующем скане была простенькая композиция, но понравилось, как художница работает с фактурой на контрасте: гладкий дубовый паркет и пушистый, хорошо выписанный кот.

Ещё одна выложенная издательством картинка уже напрягла немного, но показалась тоже интересной за счёт неуловимой пока несочетаемости приёмов. Знал бы я, что это за приёмы!

При рассмотрении этой иллюстрации "в живую" выяснилось, что художница сделала коллаж — отдельно нарисовала фигуры, включая кота, и "вырезала" их. А потом из этих автономных элементов составила композицию, накладывая кое-где фигуры друг на друга. Поэтому и свет на фигурах разный.

Ну, ладно — в конце-концов для того компьютер и нужен художнику, чтобы запомнить рисунок, вырезать и перетащить его. Но дальше появилось чувство, что не только фигуры автономны от фона, но и в самих фигурах головы (лица) и руки персонажей существуют автономно от тел.

Головы тоже рисовались отдельно и приклеивались к фигурам. Вот только рисовались ли? Художница устала и ближе к концу выдала свои приёмы: к телам приклеиваются ретушированные под живопись фотографии лиц и рук. Кое-где следы грубой вклейки фотографии лица не были замазаны, фотографии кисти руки не были согласованы с положением самой руки.

Эту "Золушку" выкидываю.

Совершенно объективно: в советское время к книжной графике предъявлялись строгие требования — она могла быть очень скучной, но должна была быть профессиональной. Поэтому серость и банальность большинства советских книжек (особенно сталинского периода) всё же отличаются от безвкусия и полного отсутствия творческого начала большинства современных книжек. А сегодня часто бывает, что недостаток мастерства художник компенсирует нахрапистостью, делая вид, что он создает современное искусство (примеров этого было много в современных иллюстрациях к "Золотому петушку"). Но это тоже проявление творчества. Здесь же (в этой "Золушке") не только примитивные компьютерные приёмы, но и откровенное пренебрежение к потребителю: художница сдала в производство сырую халтуру. Вот такое не прощается.

Я-то лично художнице за это благодарен, поскольку она меня просветила: раскрыла технику изготовления халтуры. Стало многое понятно и с другими иллюстраторами, которые потщательнее замаскировали следы своих коллажей — теперь я понимаю, откуда взялись диспропорции в фигурах и несрастаемость головы и фигуры персонажей.

С радостью выкидываю вот эту книжку с пушкинской сказкой. Есть законное основание.

Хоть и поздно, но открылись у меня глаза.

Закончилась эпопея с "Золотыми петушками". За четыре месяца промелькнули 63 художника из 69 источников. Сам Золотой петушок в России — это узнаваемый брэнд и символ всех пушкинских (и не только) сказок. Это настолько естественно, что собственно в золотых петушков никто и не всматривается: узнавание по абрису происходит.

Хотя именно рисунок петушка в этой сказке и должен быть квинтэссенцией авторской манеры. Так что стоит присмотреться к портретам петушков.

Разные были художники, в том числе и те, которых я активно не воспринимаю. Так, я с большим недоумением рассматриваю иллюстрации Ст.Ковалёва. Однако, одна картинка этого художника к "Золотому петушку" попала в альбом иллюстрированной пушкинианы позднесоветских времён — а это знак признания. Тогда эта картинка была примером новейшей графики, каких-то актуальных тенденций. Игнорировать этот факт невозможно.

Раздумывал над успехом художника Ковалёва и понял, что помещённая в альбом иллюстрация, действительно, хороша — но с точки зрения композиции: ракурс на пейзаж выбран такой, чтобы почувствовать головокружение от родных просторов. А уже на этом фоне — портрет Золотого петушка.

Заинтересовался: а что у нас собственно с портретами персонажа, именем которого названа сказка? Постарался собрать вычлененные изображения. Портретов оказалось немного (портрет — это когда изображение персонажа занимает основное положение в картинке). Встречаются портреты самодостаточного петушка (на странице нет ничего, кроме него).

UPD/29.05.2019

Но чаще рисуют петушка сидящего на спице — и, как правило, на фоне башен, пейзажа, просторов. Так что это общая тенденция. Значит, есть поле для сравнений. Посмотрим.

1) Минимализм — одинокие петушки на спице. А вокруг — "зефир струит эфир".

2) Петушок в символической среде с элементами градоустройства.

3) Петушок в городской (крепостной) среде.

4) Петушок в плотной городской (крепостной) застройке.

5) Петушок в народной гуще.

6) Петушок парит над родными просторами.

7) Петушок слился с уральским пейзажем.

Вот и вернулись к петушку Ковалёва. Мне кажется, я разгадал очарование этой композиции, которая так понравилась советским искусствоведам. Ковалёв — уралец. Пейзаж, на фоне которого "петушок на спице бьётся", вроде бы выстраивается в один ряд с другими показанными картинками разных художников: изгиб реки, поля, холмы... Но у Ковалёва это именно уральские горы (на горы совсем не похожие) — здесь нет открытости равнин, здесь постоянно горизонт ограничен. И хочется забраться выше и выше, чтобы ощутить тот самый русский простор. Вот эту тягу и передал художник, вознёсшись выше петушка и жадно вглядываясь в даль. Вот в этом сильном чувстве и проявилась оригинальность простой по замыслу картинки.

Бажов в родном краю приземлённую ящерицу воспел — она символом Урала и стала. А Ковалёв-то вон каким бунтовщиком заделался...