Ну, раз уж вышли на художника — С.Гаврилова, и раз уж обе книжки его пародийные, придётся показать и тёмную сторону пародии — пародию на пушкинского цепного кота. Богохульство, конечно.

Текст (у обоих авторов) неинтересный, внимания заслуживают только картинки.

Из числа героев русских сказок отмечен был Кот Баюн. Сталкивались мы с этим котом в иллюстрациях к литературной сказке Успенского "Вниз по волшебной реке" (тут). Жутковато-потешный котяра чёрного цвета. Но художник решил, что во вступлении к "Руслану и Людмиле" у Пушкина "песнь заводит и сказку говорит" именно Кот Баюн. Поэтому иллюстрация не к сказке, а к "Лукоморью". Нарисовал, как этот Кот всех усыпил — и Пушкина, и русалку на ветвях, и прочих.

Действительно, такая точка зрения имеет право на существование, и даже у некоторых иллюстраторов — её адептов — коты бывали жуткими.

В другой книжке чисто усачёвский стеб по мотивам вступления к "Руслану и Людмиле". Мы в младших классах ещё похлеще переиначивания знавали. А пока главная хохма — что зелёный не дуб, а кот.

Художник повторно обыгрывает сначала пушкинскую тему..

...потом уходит вслед за автором текста в другие миры.

Завелись у меня два сборника пушкинских сказок. Один — с иллюстрациями известного с советских времён художника М.Саморезова (М.: Махаон, 2003, первое издание было в 1999 г.). Другой — с иллюстрациями молодой художницы Н.Глушковой (Екатеринбург: Литур, 2021).

Саморезов — художник, с которым в советское время связывались определённые надежды. В 1989 году его иллюстрации к "Сказке о царе Салтане" были выпущены в виде набора открыток (это был знак отличия). В сопроводительной статье (не аннотации!) было сказано: "Саморезов представляет своё прочтение сказки, сочетая в нём традиции народного лубка с современным тонким ощущением пушкинской поэзии". Были какие-то поиски новых форм на закате советской эпохи. Сборник пушкинских сказок вышел через 10 лет, уже в пост-советскую эпоху. Вот "Сказка о золотом петушке", на шмуцтитуле — два главных персонажа: царь и звездочёт. Они как близнецы. Видать, концепция художника ("оба хуже").

1) Завязка сюжета. Вряд ли можно найти здесь лубок.

2) Встреча с Шамаханской царицей. Какое-то влияние Конашевича видится.

3) Развязка.

"Золотой петушок", конечно, сатира. Талантливая сатира средствами графики — большая редкость (тут Бердслей образец). В иллюстрациях сатира обычно превращается в простую карикатурность. Но яркого дара карикатуриста у нашего художника нет.

Вторая книжка с иллюстрациями Н.Глушковой. Художница в основном сотрудничает с уральским региональным издательством. Но выходили книги и в Москве (сейчас как раз переизданы — см.). Работает много и задорно. В нашей книжке есть макет: широкие поля стихотворного текста могут быть заняты рисунком. Похвально:

1) Завязка сюжета. Сцены типовые (как и у Саморезова): царя пытаются разбудить бояре, скопец вручает царю петушка. Тоже окарикатуренные персонажи. Но яркость красок, буйство красного цвета. Всё ж повеселее.

2) И с Шамаханской царицей без откровений.

3) Эпилог по выбору сцен и композиции ожидаемый.

Художница демонстрирует хорошую технику для массовой иллюстрации. Уровень явно выше среднего на сегодняшний день. Из двух сегодняшних художников я вообще отдал бы предпочтение Глушковой.

На днях купил недорого "Руслана и Людмилу" 1999 года издания. Думал, что иллюстрации — редкость. Ошибся: художник В.Корольков, поэма с его иллюстрациями выходила множество раз в "АСТе" и сейчас заявлена к переизданию. То есть картинки мне попадались, но совсем не заинтересовали.

Однако о приобретении не жалею. Это первое издание уже памятник эпохи: золотой трёхсторонний обрез, футляр (очень тесный, царапает суперобложку).

Забавный форзац: московская державная символика (видимо, почтение к спонсору — Фонду "Регионы России").

Верхняя крышка переплёта (в суперобложке).

Манера художника оказалась любопытной: много цветовых пятен, насыщенный фон, что нарисовано — сразу и не понять. Персонажи благостные. Вроде и цыганщина, но всё достаточно гармонично, успокоительно. Наверное, и к живописи можно применить "стиль бохо-шик" (я поклонник этого стиля в интерьере).

Собственно вступлению к поэме ("У Лукоморья...") посвящён только лист, находящийся на месте фронтисписа. Центральное место отведено вальяжному коту. У него две золотые ювелирные цепи: по одной кот ходит, другая у него на шее. Это новый русский кот. Хотя, так решается проблема толкования строки "цепь на дубе [...] кот ходит по цепи кругом" (типа, кот лапами по цепи ходит, или кот на цепь посажен и ходит по её длине).

Достаточно неожиданно появляется портрет Кащея. Корольков увлекался русской языческой нечистью, Кащей в его пантеон входит.

И ещё приобрёл книжечку местного издательства (Екатеринбург: Литур, 2021). Художница, видимо, тоже местная — Н.Глушкова.

Есть иллюстрация к "Лукоморью". Достаточно профессиональная.

Что-то общее с Корольковым есть. Видимо, установился современный стандарт добротной средней иллюстрации.

И ещё одно событие иллюстрированной пушкинианы 2023 года — новая сюита ко всем "Маленьким трагедиям". Издательство "Зебра Е". Молодой художник (дипломный проект). Техника — гравюра (на оргстекле, что бы это ни значило).

Сразу понятно, что это обращение к традициям: шрифт и разбивка букв — поклон Фаворскому, а посмертная пушкинская маска, — скорее, отсылка к советскому фильму (там после пролога маска из глубины наезжает — в памяти задерживается).

Книга авторская, издательство не оборзевшее — значит есть макет с излишествами. Авантитул — пустой лист с маленькой маркой посередине: Пушкин с маской (театральной, не посмертной).

Титульный разворот. Фронтиспис с заснувшим Пушкиным ("чего в мой дремлющий тогда не входит ум?"). И во сне с дуэльным пистолетом не расстаётся — любит молодёжь многозначительные символы. Навязчиво, но искренне.

Дальше — большой разворот: Пушкин бродит по Петербургу, охваченный чем-то. Эта картинка — не скан из книги, а настоящий оттиск со странички художника на illustrators.ru.

К развороту в начале книги есть парный разворот в самом конце — это уже из книги (не так чётко и поля обрезаны). Пушкин добрался до Дворцовой площади и главою непокорной вознёсся выше Александрийского столпа. Тучи, понятно, сгустились. Для Зимнего дворца "октябрь уж наступил".

Переход к пьесе. Шмуцтитул. Глубокомысленный символизм: старый барон сгорает от страстей, надо полагать.

Изюминка сюиты: персонажи пьес, выглядывающие из готических проёмов (со странички художника). Поглядим, где их в книге поместят.

Первый разворот. Аж постанываю от восторга. На заставке — молодой барон Альбер, слуга его Иван и хромающий конь Эмир, обеспечивший победу на турнире. Слева — страничная иллюстрация.

Вот левая часть разворота отдельно во всей чёткости. Приятно видеть такой уровень профессионализма рыцаря и художника.

А вот и украшения на колонтитуле листов с текстом. Персонажи: сначала Альбер и Иван, а потом Герцог и старый барон. Это мотивы Фаворского с его капителями на разворотах без отдельных иллюстраций (см.)

И философская гравюра: Альбер, измученный бедностью. Входит не иначе как Смерть без косы, но с гроссбухом (а должен был войти жид-ростовщик).

И заставка, и страничная иллюстрация посвящены старому барону, чахнущему над своим златом (кроме его монолога во Второй сцене ничего нет). Сложная тема для художника: скупой рыцарь над своими сундуками уж вроде со всех сторон иллюстраторами представлен.

Нашему дебютанту удалось найти свежие ракурсы: барон сидит над сундуками пригорюнившись, подперев щёку рукой. Жанр плача Псковской губернии:

"Ой да, медики-врачи нас уверяют:

Ой да, люди есть, в убивстве находящие приятность.

Ой да, ключ в замок-то я влагаю,

Ой да, будто в жертву нож вонзаю.

Приятно и страшно вместе, ой ли".

В самом подвале многозначительно стоит скульптурное надгробие (в заклад, видать, принесли): ангел с огненным мечом — что-то говорит о тайнах счастия и гроба.

На заставке герцог пытается увещевать молодого Альбера. Лик Альбера ужасен. Видно, что отцеубийца.

Посмотрим на авторский оттиск этой заставки ("спусковая иллюстрация"). Демон смерти, а не совестливый Альбер.

У Пушкина ссора отца и сына завершилась бросанием перчатки. У художника дело дошло до мечей. Плащ за спиной скупого отца преобразуется в руку загребущую. Не то чтоб очень тонко, но зато всем понятно.

Очень красивые гравюры — этот же упрёк довоенные критики в адрес Кравченко бросали.

В этом году опубликована новая сюита к "Евгению Онегину" (в выходных данных уже 2024 год). Событие. Художник — уже известный нам И.Шаймарданов.

Концепция иллюстрирования пушкинских произведений сложилась у Шаймарданова в книге "Стихи, написанные в Михайловском" (см.). Теперь вот "Онегин", о подготовке которого было известно давно со странички художника во "ВКонтакте".

Вот первые развороты в книге: всё Пушкин да Пушкин в разных видах. Онегин уже не так интересен. Отражение странного факта: место, какое личность Пушкина занимает даже в литературоведении. Но там хоть об "Онегине" изредка вспоминают. В быту уже не все, наверное, об этой связке помнят.

Художник играет с образом Пушкина, дублируя и масштабируя его.

Вот опытный Онегин снисходительно думает о молодом Ленском — а на рисунке Пушкин обращается с этими словами к беспородному щенку.

Вот сам Пушкин пишет "дай оглянусь" — художник рисует, как Пушкин с дворнягой оглядываются.

"Рады мы проказам матушки зимы". А снег кто убирать будет? Арина Родионовна?

Любовно-панибратский образ Пушкина — это уже тенденция в самой что ни на есть современной ("прогрессивной") графике (Двоскина вон книжку сделала "Пушкин с нами").

1) Вообще, Шаймарданов знатный постмодернист. Был у него отменный опыт иллюстрирования "Повестей Белкина" (см.), когда в стиле примитивизма идёт перепев русской академической живописи. Вот и сейчас: трудно отделаться от впечатления, что Шаймарданов специально выбирает сцены, которые у других иллюстраторов были пронизаны нравоучением или пафосом.

а) "...Опершись задом на гранит, сам Александр Сергеич Пушкин с месье Онегиным стоит" (справа — иллюстрация Тимошенко в сталинском стиле).

б) Мишка косолапый бережно несёт Татьяну (справа — иллюстрация Тимошенко в "оттепельном" стиле).

в) "С колен поднимется Евгений, но удаляется поэт..." (справа — академическое послевоенное полотно Герасимова).

2) Постмодернизм ("раскавыченная цитата") начинается уже с обложки.

На странице выходных данных содержится занудное объяснение, отметающее подозрения в плагиате: "В оформлении обложки использован фрагмент обложки "Евгений Онегин. Лирические сцены", издание П.И. Юргенсона, по рис. Е. Самокиш-Судковской, 1910 г.".

3) Собственно лирические отступления, где Пушкин намеренно выпячивает себя, тоже представлены на рисунках Шаймарданова, но не часто и с ленцой. Интонация у Шаймарданова, конечно, совсем другая. Например, постмодернисты вообще не могут всерьёз иллюстрировать строфы про ножки (слева — весёлый Шаймарданов, справа — высоколобый Костин).

4) Перепевы народной темы, которые так любили советские иллюстраторы, тоже переосмыслены Шаймардановым: дворовые девки поют песни, а любострастный Пушкин за ними подглядывает.

1) Онегин. Простой малый, без демонического шлейфа.

2) Ленский и Ольга. Уж куда проще?

3) Сон Татьяны. Две из трёх картинок посвящены медведю.

Татьяна входит в притон, где Онегин руководит всякой нечистью. Но нечисть художник рисовать не стал.

4) Дуэль. Художник печаль, как мог, изобразил.

5) Первый разговор Онегина и Татьяны. Отлично у художника получился напыщенный туповатый Онегин. Прав Шаймарданов: эту сцену надо изображать в сатирическом, а не в мелодраматическом ключе.

6) Финальная встреча. Татьяна настолько упивается своей отповедью, что тоже получается комический эффект. Но на это, наверное, художник не рассчитывал, разве что, действительно, не пародировал пафосные финалы у академических художников. Теперь такие сцены только юмористы могут рисовать — иллюстраторы, претендующие на глубокое раскрытие темы, должны рисовать Онегина у ног Татьяны (а ноги Татьяны на подставочке).

Шаймарданов шутит кощунственно? Есть альтернатива: иллюстрации к "Онегину" от издательства "Омега" (художника не разглядел).

Позитивные цвета.

Правильные ракурсы.