Один из самых известных эпизодов "Алисы в Стране чудес": запоминающиеся образы безумных Шляпника и Мартовского зайца.

Название Седьмой главы в разных переводах рассматриваемых изданий:

1) Оленич-Гнененко (1958): "Глава VII. Безумное чаепитие".

2) Заходер (1970): "Глава седьмая, в которой пьют чай как ненормальные".

3) Орёл (1988): "Глава седьмая. Не все дома, но все пьют чай".

Заглавия главы у всех переводчиков передают одну и ту же суть. В оригинале нет игры слов, что досадно для имиджа Кэрролла. Переводчик Орёл поправил этот имидж усерднее прочих (остроумно, кстати).

У Алфеевского — ознакомительные иллюстрации. Шляпник и Заяц предстают нормальными джентльменами.

1) У Чижикова в журнальном варианте очередной цветной шмуцтитул. Но это иллюстрация не к Седьмой главе, а ко всему блоку глав в этом номере журнала (февральский номер "Пионера" за 1971 год).

2) Собственно чаепитию Чижиков посвящает две иллюстрации: Заяц окунает часы в чай и Шляпник засовывает грызуна Соню в чайник. Это, действительно самые безумные действия в главе.

В книжном варианте произошла простая раскраска рисунков из журнала. В цвете видно, что образ Зайца у Чижикова вплотную подошёл к типу раскрашенного клоуна из ужастиков.

3) Что касается содержания бесед за столом, то иллюстрированию поддаётся история, которую с перерывами всю вторую половины главы рассказывает Соня (а так-то в этой истории всего несколько предложений): три сестрички, живущие в колодце и питающиеся сиропом. Этому рассказу в рассказе Чижиков посвятил целых две иллюстрации. В журнальном варианте они поместились на одной странице.

А в книжном варианте Чижиков дорисовал одну картинку, а вторую сделал страничной. Три весёлые сестрички больше соответствуют весёлому нраву Чижикова, чем безумные чаелюбы.

Калиновский в чёрно-белой сюите 1974 года передавал психоделику чаепития, а не конкретные действия персонажей. Вот Алиса, расположенная по диагонали в елизаветинских брыжжах, а вот она в обычном платье, но по диагонали разместился Заяц в тех же брыжжах.

В этой главе много рисунков Калиновского к примечаниям Заходера. Они своей простотой уравновешивают напряжённый сюрреализм страничных иллюстраций.

1) В 1987 году Калиновский дал чёрно-белый набросок новой концепции.

На роскошном цветном развороте издания 1988 года представлено воплощение этой новой концепции.

И самая последняя иллюстрация — Алиса уходит от безумцев — тоже в духе новой концепции. Алиса печальна (а это уже новый — последний — этап в творчестве Калиновского: в таком духе у него будут выдержаны иллюстрации к тетралогии Прокофьевой про волшебника Алёшу).

2) На это уже обращалось внимание: самостоятельный почти монохромный вариант цикла иллюстраций вкраплен в текст издания 1988 года. На первых страницах главы — портреты Шляпника и Зайца. Если шляпник близок к тому образу, что был на цветном развороте, то Заяц нарисован по-другому: вместо бодрого безумия — чёрная меланхолия (и ушки феской прижаты).

В этом варианте как раз представлены действия персонажей (с часами, с Соней)

Но действия можно обнаружить, только если всмотреться в рисунок. Наиболее точное воспроизведение текста про чаепитие.

Последний почти что разворот. Черта советской эпохи: громадная банка недоступного чая "Твайнинг".

Глава шестая "Алисы в Стране чудес" в интерпретации иллюстраторов, первоначально объединенных Чебурашкой, и переводчиков, оказавшихся привязанными к иллюстраторам.

Название Шестой главы в разных переводах рассматриваемых изданий:

1) Оленич-Гнененко (1958): "Глава VI. Поросёнок и перец".

2) Заходер (1970): "Глава шестая, в которой встречаются поросёнок и перец".

3) Орёл (1988): "Глава шестая. Поросёнок и перец".

Орёл разочаровал — не смог придумать каламбуристого заглавия. Мало ли что Кэрролл написал — можно было бы и постараться: "Поросёнок с перцем", "Перец и порося", "Перчёный поросёнок", "Свин с перцем", "Свинья и перец" (см. сайт Сергея Курия).

Начинается глава с необязательного, но запоминающегося эпизода. Алиса у дома Герцогини становится свидетелем встречи двух слуг: один — швейцар дома (по версии Заходера) — лягушка, другой — гонец от Королевы с письмом для Герцогини — рыба (в некоторых переводах уточняется вид рыбы, у Заходера это карась). Лягушка и Рыба оба в ливреях и напудренных париках.

1) Алфеевский очень точно изобразил очеловеченных Лягушку и Рыбу — в такой стилистке рисовали у нас персонажей басен Крылова.

2) Чижиков тоже рисует однозначных очеловеченных животных, только слегка окарикатуренных.

3) У Калиновского эволюция была вызвана не столько сменой его концепции, сколько сменой переводчиков. В 1974 году у него узнаваемые лягушка и рыба; ливреи и парики в наличии, а ещё очень много абсурда в стиле Дали.

Облик персонажей в 1987 году и 1988 году схож. И тут становится окончательно понятно, что новосибирский вариант 1987 года (перевод Заходера) просто вышел раньше книги 1988 года (перевод Орла). А все обновлённые персонажи — это уже персонажи переводчика Орла. Орёл полностью разрушил оригинальный текст: Лягушка у него стала женской прислугой в переднике и наколке, а Рыба — почтальоном с сумкой. Ливреи и парики исчезли. И хотя Кэррол не настаивал, что встретились настоящие лягушка и рыба, именно у Орла твёрдо артикулировано, что слуги просто очень похожи на лягушку и рыбу ("вылитые" лягушка и рыба). Поэтому у Калиновского в 1988 году персонажи отдалённо похожи на лягушку и рыбу и оба лысые: Калиновский подчеркнул, что переводчик убрал парики (а введённую переводчиком кружевную наколку рисовать отказался — переводчик, установив свободу для себя, устанавливает её и для всех других). В 1987 году (средний вариант) у Калиновского персонажи уже из перевода Орла, но в париках (поскольку иллюстрируется перевод Заходера).

Алфеевский, как всегда, угадал (для 1958 года это было для русских читателей неочевидно) главного персонажа главы, который никак не упомянут в заглавии — Чеширского кота. Кота Алфеевский поместил в заставке. А Калиновский использует продвинутую заставку — в центре разворота. В этом месте Калиновский уже в третий раз помещает центрального персонажа главы — на сей раз кота. Ну вот и оказались рядом Алфеевский и Калиновский.

Действие в Шестой главе очень насыщенное. Но у Алфеевского лимит: осталась только одна иллюстрация, и он её посвящает сцене, которая формально является центральной в главе: Алиса, которая оказалась в доме между кухаркой и Герцогиней с младенцем на руках. А у огня — огромный кот, который улыбается, потому что он чеширский.

У Чижикова в журнальном макете было чуть больше возможностей.

1) Герцогиня и кухарка у него вот такие. На странице в журнале:

В цветной книге:

2) Завершение бурной сцены на кухне у Герцогини (саму сцену Чижиков опустил). Ребёнок, который был на руках у Герцогини, достался Алисе. Он превратился в поросёнка.

цитата перевод Заходера

Разумеется, было бы совершенно нелепо тащить его дальше на руках; Алиса пустила малыша на землю и с облегчением увидела, что он преспокойно затрусил куда-то в лес.

«Ну что ж, ничего, — подумала она, — ведь из него мог выйти очень противный мальчишка. А так получился очень симпатичный поросенок!»

Всё-таки не такой однозначно благостный поросёнок, как на рисунке Чижикова (вот из-за этой благостности Чижикова и не приняли в нон-конформисты).

3) Ну и наконец, беседа с Чеширским котом и его поэтапное таянье. Улыбка у кота — американская, нисколько не загадочная.

На странице в журнале:

В цветной книге:

Калиновский с наибольшей полнотой отразил нерв сюжета в Шестой главе.

1) Встреча Лягушки и Рыбы — это только правая часть разворота. Слева — любознательная Алиса наблюдает за этой встречей. Ну а развороты у Калиновского роскошны, хоть в чёрно-белом, хоть в цветном исполнении (у Калиновского перевод чёрно-белого рисунка в цветной всегда был переосмыслением иллюстрации, никогда не был простой раскраской, как у Чижикова).

2) На кухне у Герцогини. Калиновский не просто представил персонажей, но показал их антагонизм: на разворотах ребёнок летит вверх, а ножи летят рядом с ним. В ужасе даже невозмутимая Алиса. В такой обстановке улыбка кота приобретает особое значение.

В издании 1988 года, помимо разворота, Калиновский развивает тему на иллюстрациях в тексте (перед и после разворота). Как мы поняли, рисунки в тексте могут считаться особым вариантом цветной сюиты.

3) Встреча с Чеширским котом. В издании 1974 года Алиса бросается к коту с радостью, а в издании 1987 года смотрит на него с опаской. В первый момент чувства у Алисы были, действительно смешанные: кот выглядел добродушным, но требовал почтительности.

4) В издании 1988 года получился триптих на фоне дерева. Вот Алиса отпускает мальчишку, оборотившегося в поросёнка. Поросёнок у Калиновского очень эмоциональный (вот из-за этой эмоциональности Калиновского и не приняли в нон-конформисты).

И тут же появляется Чеширский кот и вскоре растворяется в воздухе. Калиновский всё же остановился на том, что в коте преобладает добродушие.

Глава пятая "Алисы в Стране чудес" в интерпретации случайно подобранных переводчиков и иллюстраторов.

Название Пятой главы "Алисы в Стране чудес" в разных переводах рассматриваемых изданий:

1) Оленич-Гнененко (1958): "Глава V. Совет гусеницы".

2) Заходер (1970): "Глава пятая, в которой Червяк дает полезные советы".

3) Орёл (1988): "Глава пятая. Так советует Гусеница".

Смысл у всех одинаковый. Но появляется пара "червяк-гусеница". У Кэрролла на английском "гусеница" без вариантов. Видимо, "червяк" у Заходера появился потому, что по традиции животные выступают в английском фольклоре как существа мужского рода. В некоторых других переводах был выбран "шелкопряд" — вроде бы, и гусеница, но мужского рода (см. сайт Сергея Курия).

Знакомая история: какого пола в немецком языке русская сосна, которая на севере диком растёт одиноко и страдает по пальме?

Интересно наблюдать за потугами Орла. У него мерещатся банальные каламбуры. "Так советует Гусеница" — это, вероятно, от "Так говорил Заратустра". С Орла начинаются пост-модернистские переводы, когда скучно в очередной раз перелагать скучного Кэрролла — надо его расцветить блеском ума переводчика. Ну, в общем-то интересно.

Во всей главе Алфеевский счёл достойным внимания только встречу с курящей гусеницей — она курит и на заставке, и на страничной иллюстрации.

Сюжетно Пятая глава бедна действием. Но всё же помимо разговора с червяком есть сцена очередной трансформации Алисы: у неё удлинилась шея, голова взметнулась выше вершин деревьев, и горлица приняла Алису за змею. Так что Чижиков отражает в этой главе не один, а два эпизода. Но и Калиновский в 1974 году выбирает эти два эпизода. Сравним три варианта двух художников.

1) У Заходера в переводе на грибе сидит он — червяк. У Кэрролла этот самец гусеницы — медлительный и очень вальяжный курильщик (вероятно, он и покуривает что-то опиумное, не запрещённое в эпоху Кэрролла и Шерлока Холмса). Чижиков понимает, что червяк хиловат для такого образа, поэтому нарисована всё же гусеница (хоть и стройная, но явно мохнатая и без колец). То что собеседник Алисы на рисунке не совсем укурившийся — особенность мировосприятия художника (у него все персонажи бодрые). У Калиновского совсем другая эстетика, но червяк у него тоже не хилый дождевой — наверное, это червь. Мучной.

2) Алиса с длинной шеей. Она в ужасе. У Чижикова видно механическую перерисовку журнального рисунка из 1971 года в цветной рисунок для книги в 2012 году: губы Алисы стали совсем прямоугольными. Ну а Калиновский переносит счастливую Алису в Космос.

1) В книге 1988 года уже вторая глава подряд открывается портретом центрального песонажа в центре разворота. Это гусеница женского пола (согласно переводу Орла), но Калиновский рисует мужской пол: небритая заплывшая рожа. Переводчик сам виноват: он заменил снобистский кальян на плебейскую трубку и наделил гусеницу простуженным голосом — у художника не осталось шанса такую гусеницу облагородить.

2) В следующей сцене можно спокойно посмотреть, как замысел новой концепции сюиты из 1987 года осуществился в 1988 году. Найденный облик персонажей остался, интересно как Калиновский уточнил их характеры.

3) По-новому Калиновский подаёт и сцену с Алисой в поднебесье: змеиной шеи не видно (всю длину Калиновский выбрал в сюите 1974 года). Переводчик заменил голубку на синицу, Калиновский покорно это воспроизводит (внимательно читал другой перевод).

4) Снятие (само)ограничений на количество рисунков позволило Калиновскому подробно проиллюстрировать ту стихотворную путаницу, которую Алиса озвучивает гусенице. Стихи в "Алисе" — пародии на забытые английские оригиналы — русские переводчики поначалу заменяли на русские аналоги. Но со временем круг советских алисоманов вырос, многие читали подлинник; аналоги стали восприниматься как недостойное упрощение. Поэтому, Орёл переводит именно кэрролловские стихи "Папа Вильям". А у нас эти стишки всегда были более известны по картинкам самого Кэрролла и первого иллюстратора Тенниела. Для Калиновского было делом чести вступить в круг иллюстраторов "Папы Вильяма" (см. сайт Сергея Курия).

Глава четвёртая "Алисы" в интерпретации случайно подобранных переводчиков и иллюстраторов.

Название Четвёртой главы в разных переводах рассматриваемых изданий:

1) Оленич-Гнененко (1958): "Глава IV. Кролик посылает в дом маленького Билля".

2) Заходер (1970): "Глава четвёртая, в которой Тритон Билль вылетает в трубу".

3) Орёл (1988): "Глава четвёртая. Алиса протягивает ноги, а Билл вылетает в трубу".

Теперь уж самому интересно, какое было оригинальное заглавие. По умолчанию, буквалистский перевод у Оленича-Гнененко — так и на этот раз. У Кэрролла нет ничего про вылет в трубу (тем более про Алису, протянувшую ноги), а Кролик в заглавии присутствует. Вроде бы, в английском оригинале ("The Rabbit Sends in a Little Bill") игра слов сводится к тому, что Send Bill — это "послать билль (акт, счёт)" (см. сайт Сергея Курия). Нету трубы.

Однако уже Набоков переводил заглавие как "Кто-то летит в трубу", но у него хотя бы этот кто-то зовётся не Биллем (Биллом), а Яшкой (уж переводить, так переводить!). А вот почему Демурова в академическом издании позволяла себе вольный перевод ("Билль вылетает в трубу")?

Несмотря на скучное заглавие главы в переводе 1958 года, художник ключевые моменты отражает автоматически: на заставке Билль, вылетающий в трубу. Всё-таки это один из самых эффектных и запоминающихся эпизодов "Алисы в Стране чудес". Вот и переводчикам деваться было некуда. Поправили заглавие главы у Кэрролла — ну что делать, недопонял автор...

Иллюстрация в тексте — это приквел вылета в трубу: огромная Алиса заняла дом Кролика, и тот, как выражается Кэрролл, "посылает маленького Билля".

Четвёртая глава открывала новую порцию"Алисы" в январском номере журнала "Пионер" за 1971 год, поэтому предварялась цветным шмуцтитулом. В самом тексте были небольшие чёрно-белые рисунки. В 2012 году Чижиков немного изменил, раскрасил старые рисунки и расположил их в хронологической последовательности. Можно посмотреть в сравнении.

1) Чижиков, как и Алфеевский, основное внимание уделил полёту ящерки (тритона и т.п.) Билля. В журнале три рисунка на целом развороте посвящён этому: публика наблюдает за полётом, представлен дом, из трубы которого осуществляется катапультирование Билля.

цитата

— Вот и Билль пожаловал,- сказала она, как следует наподдала ногой и снова стала ждать, что будет дальше

В цветном книжном варианте Чижиков объединил наблюдателей в один большой рисунок и сделал страничным изображение дома, откуда стартует Билль.

2) Зверушки отпаивают тритона Билля после того, как он вылетел из трубы, проделал баллистический полёт и рухнул в окрестностях.

3) Одна картинка была посвящена встрече маленькой Алисы с весёлым щенком.

1) Эволюция

У Калиновского есть во всех его сюитах иллюстрация к одному фрагменту: дом, огромная рука Алисы, потрясённый Кролик. Правда, пора сделать оговорку: в последней (цветной) сюите полностью рисованные развороты (по одному в некоторых главах) сильно отличаются по технике от иллюстраций, разбросанных среди текста. Видимо, надо в последней сюите выделять два варианта иллюстраций. Посмотрим, как Калиновский переосмысливал иллюстрации к "Алисе" от 1974 года до 1988 года.

В 1974 году много символизма, геометрических "невозможных решений" (в духе Эшера), рассудочности. В 1987 году намекается на одно "невозможное решение", но его уже никто не замечает: появилось действие, персонажи стали забавнее. В текстовых иллюстрациях цветной книги 1988 года остаётся одно схематичное действие. На цветном развороте той же книги (там фрагмент другой — Билль вылетает, но мизансцена та же) — наполненный солнцем карнавальный мир, в котором сами собой заводятся новые персонажи (крайняя справа группа — местечковая мафия). Этот мир гармоничный (несмотря на лёгкое искривление пространства).

2) Зрелость

1974 год — это зрелость советского искусства, немного с заумью, конечно. В кино и в иллюстрациях любовались остановившемся мгновением. В этой эстетике концептуализма сделана первая сюита Калиновского. А по существу — Калиновский не захотел долго задерживаться на полёте Билля. Первая иллюстрация в главе: расфуфыренный Кролик помыкает Алисой. Интереснейший психологический момент: и Калиновскому удалось его отобразить.

Потом была иллюстрация с высунутой из дома Кролика рукой. А завершающая: вновь уменьшившаяся Алиса в лесу из травинок. Огромного щенка Калиновский рисовать не стал, посчитал эту сцену недостойной философской сюиты.

2) Вторая молодость

1988 год — свежий воздух начала Перестройки. Надо радоваться. Калиновский рисует озорную серию, опирающуюся на внешние сюжетные ходы.

1) Кролик на первом развороте — английский колонизатор. Калиновский всё ещё впечатлён перерождением этого ничтожества в барственного хама. Даёт, в духе новой концепции, образ Кролика прямолинейно и заставляет буйство Алисы трактовать как бунт угнетённого атланта. Тогда и Билля — пособника империалиста — не жалко.

цитата

Кролик вскоре заметил Алису, вертевшуюся поблизости, и сердито окликнул ее.

   — Эй, Мэри-Энн! Ты что тут околачиваешься? — крикнул он.- Сию минуту беги домой и принеси мне веер и бальные перчатки! А ну пошевеливайся!

   И он повелительно махнул лапкой, показывая, куда бежать.

   Алиса была так ошеломлена, что со всех ног кинулась исполнять приказание, даже не попытавшись объяснить Кролику, что он обознался.

2) В доме Кролика Алиса вновь выросла, напившись чего-то. Кролик борзеет, Алиса его вслепую швыряет. Кролик не успокаивается.

3) Кролик командует кучей работников, те увиливают от его приказаний (один недотёпа Билль не смог увильнуть). А потом — уже после пинка Биллю — Алиса уменьшилась и убежала от этой шумной компании.

4) В прошлый раз Калиновский встречу со щенком не стал рисовать. Но в нынешней сюите надо быть ближе к народу. Вот вам щеночек.

5) Алиса в лесу из трав. Сейчас она увидит синюю гусеницу, курящую кальян.

Ну всё, шутки кончились. Начинаются каламбуры.

Название Третьей главы в разных переводах рассматриваемых изданий:

1) Оленич-Гнененко (1958): "Глава III. Избирательные скачки и длинное продолжение".

2) Заходер (1970): "Глава третья, в которой происходит Кросс по Инстанциям и история с хвостиком".

3) Орёл (1988): "Глава третья. Бег от Ня и хвост истории".

А каламбуры-то идут от наших переводчиков. Подлинник: "A Caucus-Race and a Long Tale". В первой части заглавия: "Caucus-Race" — это предвыборная гонка (фразеологизм). То есть у Кэрролла не каламбур, а устойчивая идиома, связанная с процедурой выборов, рассматриваемых в сатирическом ключе. Поэтому у Демуровой в академическом издании перевод первой части заглавия бледный и неэффектный: "Бег по кругу..." (приходится признать верность духу оригинала).

Но это для англо-саксов выборы — привычное рутинное дело. А для советских-то переводчиков?

У Оленича-Гнененко (1958) переносное значение "Caucus-Race" отражено: в "избирательных скачках" слово "избирательный" связано с выборами. У Заходера (1970) переосмысление для советских реалий: "Кросс по Инстанциям" (у них — тщетность демократических процедур, у нас — бюрократических). У Орла (1988) использован простенький каламбур "бег-от-ня", никак не связанный с электоральной темой. Но поневоле начинаешь подозревать что-то очень тонкое: а вдруг "ня" — это окончание плохого слова, характеризующего государственные процедуры; наплывают ассоциации "голосуй — не голосуй..." (вот и обыграли выборы); ну а что — вполне в поздне-советском духе.

А вторая часть заглавия главы на английском вообще нейтральна: "Long Tale" — он и есть "длинный рассказ" (так у Демуровой в академическом издании). Но переводчики-то (кроме правильной Демуровой) уже разухарились — они-то знают, что это рассказ в форме длинного мышиного хвоста и вовсю спойлерят: "длинное продолжение" (не так плохо, как кажется), "история с хвостиком", "хвост истории". Кажется, что переводчик Орёл не столько с Кэрроллом бьётся, сколько с Заходером.

Ну а графически у нас есть только начертание Калиновским заглавия главы в заходеровском переводе:

1) Алфеевский по-прежнему академичен: Алиса в странной компании, выбравшейся из Моря слёз, слушает чепуху, которая несёт мышь, а потом вся компания начинает бегать. Персонажи в этой компании: сказочная птица Додо (вымерший дронт), а остальные вроде все реалистичные (птицы, земноводные, гусеница, даже крабы — они ведь способны выползать на сушу).

2) Где же вторая часть главы? Стихи в форме мышиного хвоста? Реалист Алфеевский обозначил эту тему рисунком мыши на заставке главы (хотя мышь в этой главе и так центральный персонаж).

1) Чижиков в журнальном варианте отражает основные вехи сюжета.

2) Даёт рисунок к стихотворению про коварного кота.

3) Рисует весёлую концовку — первая партия глав в декабрьском номере "Пионера" закончилась. С Новым, 1971-м, годом!

Поскольку темы рисунков в этой главе у Чижикова и Калиновского (в первом варианте сюиты 1974 года) снова в основном перекликаются, посмотрим их параллельно. Но на сей раз в паре к чёрно-белым рисункам Калиновского пусть будут раскрашенные рисунки Чижикова.

1) Выплывшая из Моря слёз компания рассаживается, чтобы послушать лекцию мыши о Вильгельме Завоевателе. Из примечательного — для книги с рисунками Калиновского новая редакция примечаний Заходера. Он продолжает незлобливо пикироваться с Калиновским по поводу его решений. Здесь — по поводу того, что художник напрасно пометил Дронта крестом, типа и так всем понятно. Но это у Чижикова было понятно, а у Калиновского массовка разрослась, не сразу вымершую птицу заметишь.

2) Собственно беготня персонажей, чтобы согреться — рисунок только у Чижикова. У Калиновского действия в первой сюите нет — Алиса статична даже при падении под землю.

3) А вот эпизод, отражённый обоими художниками: образец абсурдного решения проблемы, которое после Кэрролла будет многократно обыгрываться, и всё равно останется смешным. Алиса раздала из кармана призы всем бегунам кроме себя. Но Алису тоже надо наградить.

цитата

— Сейчас уладим! — внушительным тоном произнес Дронт и, обернувшись к Алисе, спросил: — У тебя еще что-нибудь осталось в кармане?

   — Ничего. Только наперсток, — грустно ответила Алиса.

   — Превосходно! Передай его мне, — потребовал Дронт.

   И опять все присутствующие столпились вокруг Алисы, а Дронт протянул ей наперсток и торжественно произнес:

   — Я счастлив, сударыня, что имею честь от имени всех участников просить вас принять заслуженную награду — этот почетный наперсток!

4) Иллюстрация стихотворения с хвостиком у обоих художников.

5) Калиновский дополнительно проиллюстрировал на полях парочку примечаний Заходера.

1) В поздней цветной сюите Калиновский учитывает, чей перевод он иллюстрирует. На первом развороте Третий главы появляется то самое "НЯ", от которого надо бегать. Ну, точнее, это пара: он и она.

Дальше страницы заполнены весёлыми фантазийными зверушками, которые суетяться в соответствии с сюжетом.

В общем, весёлая кутерьма — как всем бы хотелось прочесть "Алису". Ну вот хоть посмотреть можно. Из-за этой кутерьмы художник совсем забыл про мышиный хвост.

2) Отдельного рассмотрения заслуживает сцена собрания из начала главы в трёх сюитах. Я уже показывал эти три скана рядом, чтобы почувствовать изменение техники. Теперь можно посмотреть изменения персонажей.

а) В первом варианте сюиты персонажи статичны и театральны как на старых гравюрах по металлу (техника навеяла). Если у Алфеевского и Чижикова компания зверушек была реалистичная, то у Калиновского уже можно разглядеть подводных жителей, которые никогда не выбираются на сушу.

б) Второй вариант сюиты — из новосибирской книги 1987 года. Персонажи стали фантастичнее и забавнее. Дронт вырядился в сюртук и цилиндр.

в) Третий вариант во всём блеске. Разворот пышет красками, количество персонажей зашкаливает. Справа внизу по доске через забор спускается авторский Чебурашка. Заметны игры с четырёхмерным пространством. На передней сцене — декорации советской свалки.