Выдающийся художник В.Милашевский, формировавший советскую книжную графику во время её расцвета 1920-х гг., в последний период своей жизни был известен иллюстрациями к сказкам. Цикл иллюстраций к "Повестям Белкина" не окончен и издан посмертно. Видимо, Милашевский работал над отдельными повестями параллельно, потому что не закончена ни одна сюита.

Витиеватость картинки создаётся за счёт множества персонажей и подробно прописанных деталей. Вот и в сцене переезда — за похоронными дрогами целая торжественная процессия. Только сопровождают Адриян с домочадцами не усопшего на кладбище, а собственный скарб на новую квартиру.

С большой любовью прописана захолустная улочка. Центральное место на картинке занимает общепризнанный портрет Пушкина.

Чаепитие с новым соседом — немецким сапожником Щульцем — который приглашает Адрияна на свою серебряную свадьбу. Уже привычная нам композиция, заимствованная из знаменитого рисунка Пушкина.

Смерть купчихи Трюхиной. Довольный гробовщик Адриян с безутешным наследником. Адриян с беспокойством ждал известий об этой кончине.

цитата

Он надеялся выместить убыток на старой купчихе Трюхиной, которая уже около года находилась при смерти. Но Трюхина умирала на Разгуляе, и Прохоров боялся, чтоб ее наследники, несмотря на свое обещание, не поленились послать за ним в такую даль и не сторговались бы с ближайшим подрядчиком.

Жалко, что Адрияну эта желанная смерть только приснилась.

Милашевский не успел нарисовать пирушку на серебряной свадьбе Шульца и обиду гробовщика Адрияна при провозглашении тоста "за здоровье наших клиентов". Поэтому сразу переносимся в новый дом Адрияна, полный оживших мертвецов — его клиентов, которых он сам пригласил в гости. Тут есть что порисовать иллюстратору.

цитата

Все они, дамы и мужчины, окружили гробовщика с поклонами и приветствиями, кроме одного бедняка, недавно даром похороненного, который, совестясь и стыдясь своего рубища, не приближался и стоял смиренно в углу. Прочие все одеты были благопристойно: покойницы в чепцах и лентах, мертвецы чиновные в мундирах, но с бородами небритыми, купцы в праздничных кафтанах.

Милашевский увлёкся и дополняет пушкинский мир — фантазирует, придумывает собственных персонажей: мёртвую даму, восседающую в креслах, мёртвого франта, вертящегося перед зеркалом...

Концовка должна быть у полноценной графической сюиты. Причём, концовка должна быть умной — это посткриптум художника. У Милашевского концовка умная, в ней отражено сочетание бытового и фантазийного пластов "Гробовщика". Работница с развивающейся косой пересекается со скелетом со сверкающей косой. Тема "плясок смерти" — это излюбленная тема графики времён модерна в целом, и русских графиков круга журнала "Мир искусства" в частности. Этот рисунок у Милашевского — воспоминание о собственной молодости.

Иллюстрации у Милашевского ко всем "Повестям Белкина" (даже и к грустным) — в сказочном стиле, забавные и без натужного психологизма. Спокойный интеллегентный юмор. Такие иллюстрации идеально подошли к "Гробовщику" — фантастической повести с мягкой усмешкой.

Я пока прерываю обзор иллюстраций цикла "Повести Белкина". Чтобы закруглить этот этап болдинской прозы, предлагаю взглянуть на незавершённую "История села Горюхина". Мастерский набросок — прекрасный образец русского литературного юмора. В связи с "Историей села Горюхина" неизбежно вспоминают "Историю одного города" Салтыкова-Щедрина. Но надо делать поправку, что Пушкин не совсем сатирик (он не ехидный и не злобный).

В иллюстрированной пушкиниане первой достойной иллюстрацией оказался силуэт на обложке нэповского времени. Художник — Н.Ильин. Эта обложка даже попала в пушкинский том "Литературного наследства" (1934). П.Эттингер писал: "Упомяну ещё об "Истории села Горюхина", любовно отпечатанной Н.В.Ильиным в 1928 году в Нижнем Новгороде и снабжённой им эффектной силуэтной обложкой". Вот репродукция этой обложки из альбома "Н.В.Ильин" — М.: Советский художник, 1958.

Очень свежая концепция для 1928 года (через 20 лет Ильин разовьёт эту концепцию до абсолюта). Картинка с сюжетом не связана. Но Ильин — великий мастер. Вроде бы просто портрет Пушкина, а понятно, что он чего-то гражданственное сочиняет (смотрит на крестьянские избы, на вороньё над ними — и пишет, пишет про народные страданья...).

Внезапно обнаружилось созвучие этой темы ("Пушкин узрел мужиков"). Через 90 лет А.Аземша нарисовал Пушкина, сочиняющего проповедь мужикам. Проповедь была прочитана в церкви в Болдино. Она, вероятно, подтолкнула Пушкина к сочинению "Истории села Горюхина". Но, увы, на описание народных страданий Пушкин был не вполне настроен, сохранились его подлинные слова из этой проповеди.

цитата

И холера послана вам, братцы, оттого, что вы оброка не платите, пьянствуете. А если вы будете продолжать так же, то вас будут сечь. Аминь!

Этот рисунок из альбома "А.Аземша. Искусство дарить людям радость" (М., 2014).

Аземша — выдающийся художник, с хорошим чувством юмора, со вкусом. Его рисунки — как декорации к театральным фантазиям Мейерхольда в изложении Булгакова ("Театр покойного Всеволода Мейерхольда, погибшего, как известно, в 1927 году при постановке пушкинского «Бориса Годунова», когда обрушились трапеции с голыми боярами...").

Мне кажется, весёлый Аземша хорошо дополняет слишком торжественного Ильина.

"История села Горюхина" — смешная.

цитата

Ныне, как некоторый мне подобный историк, коего имени я не запомню, оконча свой трудный подвиг, кладу перо и с грустию иду в мой сад размышлять о том, что мною совершено. Кажется и мне, что, написав Историю Горюхина, я уже не нужен миру, что долг мой исполнен и что пора мне опочить!

Читать пушкинскую "Историю села Горюхина" весело, а читать пушкинистов про "Историю села Горюхина" — скучно. Они там справедливо находят столкновение барина с народом — и это столкновение, действительно, не было радужным. Однако Пушкин точно не впал как Радищев в чёрную меланхолию от знакомства с бытом своих крепостных.

Советские иллюстраторы сталинского периода начали с отражения народной/крестьянской темы в "Истории села Горюхина" в соответствии с классовым истолкованием. Знаменитый художник А.Самохвалов дал групповой крестьянский портрет — у деревенской бедноты лица чересчур серьёзные, они уже верные союзники пролетариата. Но всё-таки у Самохвалова (отличного художника) все персонажи с характером, а которые крестьяне не пролетарии, так те с юмором нарисованы.

Следующие иллюстрации у меня в скучноватых сталинских изданиях (в трёхтомнике 1949 г. и в "Избранном" 1959 г.). Художник Ф.Константинов — узнаваемый ксилограф — но для "Истории одного города" отделался общими картинками, обличающими забитость народа перед приказчиками, нищету и плохую погоду.

А художник Д.Арсенин и в конце советского периода пошёл по пути обличений и выдал угнетённый народ.

А ведь даже Л.Правдин в 1949 году для провинциального (Молотов/Пермь) издания сделал интересную иллюстрацию. Всё те же мужики в сцене с приказчиком. Но контур у фигур немного карикатурный, а у Пушкина сцена не столько обличающая, сколько смешная — читатели могли бы оценить такую картинку на общем унылом фоне.

"Историю села Горюхина" всё же не Писарев или Чернышевский какой-нибудь писал. У Пушкина феерия, а если смех сквозь слёзы — то всё-таки смех. Подлинное содержание сатиры отразили другие художники. Это П.Бунин, который рисовал свои иллюстрации к "Истории села Горюхина" в советские 1970-е гг. и А.Аземша (это уже XXI век).

Первая и бо́льшая часть незаконченной "Истории" вообще не про крестьян, а про автора — это вовсе и не Пушкин, а опять Иван Петрович Белкин. Более подробно, чем в "Введении" от издателя "Повестей Белкина" даётся биография Ивана Петровича, описывается путь, который привёл его к созданию "Истории села Горюхина".

Вот Белкин приехал насовсем в свою вотчину:

цитата

Женщинам говорил я без церемонии: «Как ты постарела» — и мне отвечали с чувством: «Как вы-то, батюшка, подурнели». ...Побежали топить баню.

И тут привожу иллюстрацию В.Милашевского из "Повестей Белкина", где ей нет никакого соответствия. А в "Истории села Горюхина" есть, по крайней мере, Белкин и баня. А крестьянские женщины? И про них есть в "Истории": "Они столь целомудренны, сколь и прекрасны; на покушения дерзновенного отвечают сурово и выразительно".

Несколько уморительных рисунков добавил к этой части А.Аземша.

Белкин рассказывает о том, что его батюшка служил адъютантом у генерала Племянникова. Вот этот генерал:

Далее. Источником для "Истории села Горюхина" Белкину послужили старинные календари, где его прадед оставлял краткие записи:

цитата

4 мая. Снег. Тришка за грубость бит. 6 — корова бурая пала. Сенька за пьянство бит. 8 — погода ясная. 9 — дождь и снег. Тришка бит по погоде.

Прадед и корова, павшая 6 мая, околдовали художника Аземшу — он их рисовал, вместе и порознь, бесконечно.

После источников Белкин даёт все положенные для всеобщей истории обзоры: географии, этнографии и т.д.

Вот география. К востоку страна Горюхино примыкает к Бесовскому болоту (пастушка стерегла стадо свиней и забеременела — от беса, само собой). Художник Аземша откликнулся на это.

Вот обитатели. Тут художник Бунин решил горюхинских баб изобразить.

Вот культура и образование. Рисунок П.Бунина: грамотей Терентий.

цитата

Летописи упоминают о земском Терентии, жившем около 1767 году, умевшем писать не только правой, но и левою рукою. ...Неоднократно пострадав за свое искусство, услужливость и участие в разных замечательных происшествиях, он умер уже в глубокой старости, в то самое время как приучался писать правою ногою, ибо почерка обеих рук его были уже слишком известны.

Этот Терентий так понравился П.Бунину, что он развил эту тему за Пушкина (причём переработал рисунок через 25 лет). На рисунке некий чин в треуголке суёт Терентию кулак под нос.

Интересный, кстати, рисунок по персонажам. За плечом у неотёсанного екатерининского бригадира — молодой дворянин с умным лицом, новое поколение просвещённых чиновников, которые встретят в новом веке "дней александровых прекрасное начало".

И только теперь начинается собственно "История", но тут и обрывается. Жили горюхинцы вольной жизнью, пока обедневшие баре не вспомнили о них. П.Бунин рисует как на пьяных (по случаю праздника) пейзан свалился управляющий от помещика.

Ну и конец:

цитата

В три года Горюхино совершенно обнищало.

Именно этот итог педалировался советскими пушкинистами, а нарисовал его его только Аземша — художник эпохи победившего капитализма.

После иллюстраций к "Метели" из белкинского цикла уместно будет посмотреть картинки к пушкинскому стихотворению "Бесы" (http://feb-web.ru/feb/pushkin/texts/push1...). Стихотворение очень известное:

цитата

Мчатся тучи, вьются тучи;

Невидимкою луна

Освещает снег летучий;

Мутно небо, ночь мутна.

Есть у "Метели" и "Бесов" общее. Во-первых, тема зимней непогоды. Во-вторых, "Бесы" — это первое произведение, написанное в Болдинскую осень 1830 года (тогда же, когда и "Повести Белкина"). Есть и отличия: метель в прозе — это у Пушкина реалистическое описание, а метель в стихах — психическое переживание. Интересно, как художники отобразили эту разницу.

Бесы в стихотворении про метель, потому что мельтешение снега и вой ветра вызывают такие ассоциации:

цитата

Бесконечны, безобразны,

В мутной месяца игре

Закружились бесы разны,

Будто листья в ноябре...

И вот кружащихся в снегу бесов — буквальное прочтение — изобразил в самом начале XX века серьёзный художник И.Симаков, а в конце XX века — художница-примитивист Л.Усатова (первая иллюстрация — из альбома "Пушкин в русской и советской иллюстрации", а вторая — из альбома "Пушкин в творчестве примитивных художников").

Такое соседство совсем не случайно: русская иллюстрация до эпохи художников круга "Мира искусства" — это и есть примитивизм (не по технике, а по концепции: рабское буквальное сопровождение текста). Пожалуй, современный примитивизм даже и предпочтительнее будет: в нём, чаще всего, здоровый юмор интеллектуалов виден.

Но когда запретили рисовать чёртиков, советским художникам-реалистам пришлось перейти на пейзажные зарисовки. Вот Ф.Константинов награвировал вьюгу (в трёхтомнике 1949 года и в "Избранном" 1959 года). Ямская тройка — непременный атрибут, поскольку в "Бесах" барин беседует с ямщиком.

В пушкинских изданиях взрослую аудиторию картинками к "Бесам" не баловали. Следующие картинки появились только в 1979 году, когда был издан аккуратный томик пушкинской "Лирики" с иллюстрациями А.Иткина.

Раз уж в первый раз с этим изданием встречаемся, вот его библиографическое описание из каталога-справочника:

После такого пышного представления собственно иллюстрации к "Бесам" впечатления не производят: это просто маловыразительная заставка с темой "мутной ночи" и крохотная концовка — силуэт лошадок с повозкой.

Но это уже общая проблема иллюстрирования лирики (не только пушкинской), т.е. бессюжетных стихотворений. Душевно лирику рисуют хорошие художники-пейзажисты. Ошеломляющим, но и не повторённым был в 1949 году успех монументальных силуэтов Н.Ильина (вот это). Опыт реалиста Иткина в иллюстрировании лирики был не самым удачным. Сейчас его дополненный томик 1979 года переиздали в огромном формате (вот это). Может, к "Бесам" что-то поинтереснее есть в современном издании, но я покупать не стал.

Бесы — совсем не детское стихотворение. Но первая строфа из него — хрестоматийная, в советское время использовалась в младших классах школы в качестве примера описания природы. Поэтому несколько строк ("Мчатся тучи, вьются тучи...") помещались в тонких серийных книжках.

Ну а поскольку проилюстрировать здесь можно было только природу (и ездока), все картинки одинаковые у совершенно разных художников: метель забрасывает снегом возок. В книжке 1985 года поместили всё стихотворение без купюр ("Перемен! Мы ждём перемен..."), но художник оказался не готов его развёрнуто отобразить.

Все картинки моноцветные, а невысокое качество воспроизведения их ещё более обезличивает. Особенно не повезло посмертному изданию Конашевича: ничего не разобрать.

Жалко, что для советских малышей пропала страшилка (они тогда наперечёт были)

цитата

Сколько их! куда их гонят?

Что так жалобно поют?

Домового ли хоронят,

Ведьму ль замуж выдают?

Никто не против пейзажей в качестве иллюстраций. Но в "Бесах" всё же одного изображения стихии недостаточно. Самые поздние из известных мне профессиональных иллюстраций датированы концом XX века. П.Бунин передаёт страшное напряжение стихотворения в образе обезумевшей тройки. Но достаточно механистически — руку набил на рисунках конницы в боях.

Простодушный Д.Арсенин вернулся к истокам: нарисовал чёртиков. И много других элементов белой горячки.

На стену такую картинку, конечно, не захочется вешать: китч. Но приходится признать, что эта композиция Арсенина оказалась иллюстрацией, по которой всё же можно идентифицировать пушкинских "Бесов".

цитата

Мчатся бесы рой за роем

В беспредельной вышине,

Визгом жалобным и воем

Надрывая сердце мне...

Решил немного подкорректировать последовательность обзоров отдельных повестей Белкина. Уже писал про странность: в 1960-е гг., когда в СССР рождалась современная графика, новые иллюстрации к "Повестям Белкина" не издавались. Наверное, этот пробел должен восполнить В.Милашевский. Его иллюстрации были изданы посмертно в 1983 году, но по духу вполне вписываются в волну книжной графики шестидесятников (к тому же, работу над иллюстрациями он начал в 1965 году).

Милашевский в Шестидесятые был представителем старшего поколения, он просто возродил свою манеру 1920-х гг. (как и Н.Кузьмин), но иллюстрации того поколения прекрасно вписались в движение по обновлению искусства оформления книги.

Цикл иллюстраций остался незаконченным, в "Метели" картинки только к самому началу относятся. Но, может, это и к лучшему: мы следили за тем, как предыдущие художники отражают метель-непогоду, так вот у Милашевского — только метель, и никакого хулигана Бурмина!

На заставке — метель с ураганным ветром (сучья летят). Чей возок — Маши или Бурмина — непонятно, скорее всего условный.

Это заставка к сказке — у Милашевского в "Повестях Белкина" сказочный антураж. В "Выстреле" он был приглушён, а здесь проявился сразу: виден столб с бюстом существа, похожего на Мефистофеля. Это вблизи русского Жадрина с православной церковью!

Вероятно, ассоциации со стихотворением про метель "Бесы", которое Пушкин написал первым в свою Болдинскую осень 1830 года.

Далее — Маша уходит из дома. Ни лица крупным планом, ни психологии — только стихия. Вороны вот ещё летают — они хорошие летуны, любят с ветром поспорить.

Переход к Владимиру. Знакомая сцена, которая многими художниками варьировалась: Владимир вылез из саней. Но только у Милашевского видно, насколько безнадежно положение Владимира.

А вот и настоящая зимняя сказка: "Вечор, ты помнишь вьюга злилась, на мутном небе мгла носилась... А нынче — погляди в окно:".

Вьюга утихла, Владимир добрался до Жадрина... Грустная сказка.

В эту минуту Милашевский оставляет героев "Метели".

Выдающийся советский художник В.Милашевский со своими иллюстрациями к "Повестям Белкина" занимает промежуточное (связующее) положение между эпохой "оттепели" и временем Восьмидесятых. Его иллюстрации, конечно, заслуживают отдельной статьи. Рисовал свой цикл Милашевский десять лет: с 1965 года до самой смерти, но так и не закончил. Изданы иллюстрации были посмертно в 1983 году.

Милашевский в конце 1950-х гг. воскрес как художник и работал преимущественно в жанре сказки. Создал свой узнаваемый стиль. К "Повестям Белкина" от тоже подошёл как к волшебному нереальному миру (это видно на форзаце, который мы уже смотрели: https://fantlab.ru/blogarticle62654).

В "Повестях Белкина" персонажи у художника, конечно, не относятся к сказочным, но общая атмосфера очень праздничная, и даже какая-то игрушечная.

Вот начало: армейский (кавалерийский) полк стоит в местечке и у офицеров каждый день "с утра учение, манеж". У Пушкина — скука, а у Милашевского красивые лошадки бегут по кругу: какой восторг! А вот и Сильвио — демонстрирует своё искусство в стрельбе. Вроде бы всё очень серьёзно, но лохматая тень на стене сбивает с возвышенного настроя.

Самый драматический момент завязки: буян замахивается шандалом на Сильвио. А тень-то не стене ещё смешнее: чёртик с рожками! С потаённой доброй усмешкой смотрит Милашевский на театральные страдания Сильвио. Сказка — что с неё взять...

Неспешно развивается цикл картинок у Милашевского. Вот Сильвио во дворе наутро после оскорбления сажает пули в туза. А офицеры пришли узнать, почему буян ещё не вызван на дуэль. И собака тоже пришла...

А вот Сильвио перед отъездом открывает душу рассказчику. На подоконнике — фуражка, простреленная графом Б. шесть лет назад. Сам Сильвио демонически нахмурен, но... в ночном колпаке. По-прежнему, забавно.

Ну ладно, посмотрим, как нам нарисовали первую дуэль. А вот и не посмотрим. Не нарисовал этого Милашевский (не закончен цикл-то).

Сразу ко второй части повести картинки переходят. Но второй дуэли тоже нет. Остановились картинки на сценах, которые никто не связал бы с "Выстрелом": зима, лошадки, много лошадок... А это рассказчик говорит о том, как тяжело ему было в глуши в осенние и зимние вечера (днём заботы по хозяйству спасают) и как он обрадовался приезду соседей и поехал к ним в гости. А домик у соседей нарядный, а лошадки красивые...

А больше Милашевский ничего по сюжету не нарисовал. Как будто бы Пушкин написал только первую часть "Выстрела" (а так оно сначала и планировалось — Пушкин оставлял открытый конец).

Концовка ещё есть: видимо, это Сильвио погибает в битве под Скулянами. И опять очень нарядно погибает — так в парадной форме при Бородино погибали, а не в грязи у переправы через Прут...

Самый необычный замысел относительно "Повестей Белкина" — и не закончен. Может, потому и не закончен, что Милашевский неправильный тон избрал в отношении пушкинского текста? Юмор-то с высот постмодернизма в отношении опусов Белкина более чем уместен. Но, видимо, сказочный антураж не сочетается с повестями Белкина. Задача оставлена для следующих поколений иллюстраторов.