Со временем накапливаются новые находки иллюстраций к пушкинским произведениям, обзоры которых уже закончились. В последнее время я просматривал электронные архивы советских детских журналов, и там кое-что обнаружилось.

По "Евгению Онегину" у нас был обзор детских книжек с отрывками из романа (тут). Отрывки для детей младшего возраста — это, как правило, описания природы. Картинки в этом случае представляют собой пейзажи

Удивительный журнал "Колобок". Эстетская альтернатива "Весёлым картинкам" и "Мурзилке" (по цене — в два с половиной раза дороже обоих журналов). Я всё думал, а почему некоторые выдающиеся художники не печатались в журналах моего детства. А потому что среди моих журналов не было "Колобка". Спирин и Ромадин — иллюстраторы "Онегина"! Кто бы мог подумать.

1) Г.Спирин (1976)

"Колобок" — журнал со звуковыми пластинками. Иллюстрации там давались часто тоже к звуковым подборкам. И это была композиция на разворот. Эту композицию можно рассматривать как красочный конверт к диску.

Формально текст на этом развороте из новогоднего номера 1976 года — из стихотворения "Мороз и солнце". Но это презентация пластинки с музыкой Чайковского, где дополнительно звучат стихи Пушкина, Фета, Сурикова. Так что иллюстрация — микс. В центре композиции в домике бабушка прижимает к себе ребёнка (это, возможно, мотив из "Детства" Сурикова). Но остальное-то — по большей части из "Онегина": летит кибитка удалая, мальчик возится с собакой-жучкой, мать грозит ему в окно (из чердака-мансарды), крестьянин обновляет дровни...

Другое дело, что все стихи были про крестьянских детей, мам, бабушек. А у Спирина — дворянское семейство. Но это уже время такое — сиволапых в сталинские времена рисовали. Да и вообще, "Онегин" — только повод. Интересно посмотреть редкую иллюстрацию раннего Спирина.

2) М.Ромадин (1978)

А вот Ромадин поразил. Здесь уже бесспорный "Онегин": вверху цитата как раз про жучку, дворового мальчика, который сажает собаку в салазки, и про дворовую мать мальчика. А на заднем плане крестьянин, торжествуя, обновляет дровни.

Стильная и мрачная иллюстрация Ромадина — это, конечно, прямая отсылка к "Охотникам на снегу" Брейгеля. Бесспорный пост-модернизм.

Ожидаешь таких отсылок к Средневековью и Возрождению от Спирина — это же его стиль. Ан нет — Спирин двумя годами ранее был представлен вполне себе гладкой картинкой. Вот Спирин где и у кого учился — в "Колобке" у Ромадина.

Для архива "Мурзилки" теперь существует хороший поиск по авторам, художникам, названиям произведений (http://murzilka.dlibrary.org/ru/indexes/t...). Но отрывки из "Евгения Онегина" я нашёл только в довоенных номерах.

1) Л.Бруни (1933)

Бруни-старший в 1933 году дал картинку к отрывку "Уж небо осенью дышало..." с волками.

2) В.Щеглов (1935)

А вот В.Щеглов (не могу пока его точно идентифицировать) рисует панораму Москвы из Седьмой главы. В 1937 году этот отрывок привели в "Мурзилке". Больше нигде в сборниках для детей не встречался.

И пролог к "Руслану и Людмиле" давно нами рассмотрен. Вот что новенького удалось выцепить из журналов.

1) А.Гамбург (1972)

"Колобок" приютил художников-экспериментаторов. Вот художник Гамбург (знаком мне по "Весёлым картинкам") рисует психоделический конверт к гибкой пластинке с "Лукоморьем". Кислотные цвета, зелёные лица... В сильно упрощённом виде этот стиль стал в наше время олицетворять топорную иллюстрацию. Но 1972 год! Вполне соответствует мировой моде.

2) Г.Бедарев (1990)

К концу советской власти "Колобок" порастерял дух нонконформизма — неформалам уже не надо было по детским журналам прятаться. Картинка из выпуска 1990 года с котом, который ходит по цепи с   песнями, получилась у художника Бедарева яркой и бодрой.

Нашлись два неотражённых ранее рисунка к "Лукоморью" и в "Мурзилке".

1) Е.Рачев (1949)

Знаменитый анималист Е.Рачёв отметился в 1949 году в юбилейном пушкинском номере стандартным рисунком — развернуться ему не дали. Но кот отлично получился.

2) В.Бухарев (1999)

Через пятьдесят лет замечательный художник В.Бухарев сделал обложку для пушкинского номера 1999 года. Здесь тоже кот внимание привлекает: совсем учёный стал — в парике, мантии, с орденом на шее...

Раннее детство: начало 1970-х гг., темнота за окнами и диафильм на белой дверце встроенного шкафа. Время не только до-интернетное, но и почти до-телевизионное. Две программы ТВ, первая идёт по московскому времени: "Для вас, малыши " в 22-30 начинаются (ни разу до школы не смотрел, пока спутниковую трансляцию на другие часовые пояса не запустили), мультики раз в неделю по 15 минут... Понятно, что нечастый просмотр одних и тех же лент дифильмов — это событие.

Вот нашлись диафильмы с "Лукоморьем" художников Е.Мешкова (1973) и В.Лосина (1983). Они выложены для бесплатного просмотра в Архиве оцифрованных материалов Национальной электронной детской библиотеки (РГДБ): https://arch.rgdb.ru/xmlui/handle/1234567....

Диафильмы — иллюстрации, но, при всей значимости диафильмов для детского развития, как иллюстрации — они ущербны. Диафильмы — это комиксы. Требовалось иллюстрировать не произведение в целом (когда делается сюита), а мелкую единицу дробного текста. Рамки очень узкие. Думаю, что в диафильмах никакой концептуальности художникам не удавалось добиться, они могли разве что дать собственный облик персонажа, но ведь и он заранее диктовался манерой художника. Поэтому диафильмы как иллюстрации, чаще всего, скучноваты. В советское время "Лукоморье" часто выпускалось отдельными книжечками, где каждая строка тоже требовала картинки. Но и здесь диафильмы проигрывают книжкам — в диафильмах перенос изображений на целлулоид убивал всю палитру цветов оригинала.

Но рисунки великого В.Лосева я не мог проигнорировать даже в варианте диафильма, а рисунки хорошего художника Е.Мешкова идеально легли в пару, демонстрируя сходство концепции и разницу в изображениях.

1) Ходит кот учёный.

а) Кот ходит по цепи.

б) Кот идёт направо.

в) Кот идёт налево.

Неотличимое начало у обоих художников.

2. Леший и русалка.

А вот здесь оригинальность художников вовсю проявляется.

а) У Лосина леший обладает ярко выраженным характером (человеческим), у Мешкова — мультяшный персонаж.

б) Всяких мы русалок перевидали (тэг есть специальный), научились различать русалок русских и западных ундин. Здесь у обоих художников русалки с рыбьим хвостом. Но такой русалки как у Лосина больше ни у кого нет — разве что Кустодиев мог бы что-то подобное нарисовать. И опять же у Лосина — очеловечена русалка (а так-то ведь нежить).

3. Царевна и бурый волк.

а) Хороши у обоих художников и царевны...

б) ...и служебные волки.

Но всё же — какая у Лосина выдумка в композиции!

4. Баба-Яга и царь Кащей

а) У Лосина неповторимый портрет как Бабы-Яги...

б) ...Так и Кащея.

6. Пушкин и кот учёный.

Традиционная завершающая сцена тайной встречи Пушкина с его источником информации.

P.S. 22/02/2021.

Диафильмы были засмотренные: целлулоид выцвел. Сканы получились практически монохромные. Позже попалась полноцветная версия лосевского диафильма. А цвет у Лосина — главное. Поместил сканы с полноцветным диафильмом в раздел "файлы" (сразу под тэгами этой статьи).

"Сказка о золотом петушке" всплывает в трёх журналах:

а) Журнал "Колобок" (1974). Художник Тюрин, который известен своими иллюстрациями к "Левше".

б) Журнал "Весёлые картинки" (1987). О художнице Орловой мне пока сказать нечего.

в) Журнал "Мурзилка" (1999). Иллюстрации Чапли к сказкам Пушкина были изданы отдельный книгой в 1999 году. Оказывается, основой послужили развороты в "Мурзилке".

И вот эту картинку ещё можно отнести к иллюстрации "Сказки о золотом петушке" (художник В.Иванов):

В Интернете ходят иллюстрации к сборникам Пушкина итальянских сестёр-близняшек Анны и Елены Бальбюссо.

Это очень красивые иллюстрации. Но меня не оставляют сомнения: понимают ли художницы произведение, которое они иллюстрируют, или просто применяют однажды найденные эффектные приёмы к сюжетной схеме. Помещаю этих художниц в разряд картинок для детей.

1) "Евгений Онегин".

а) Татьяна и Онегин.

б) Сон Татьяны

в) Дуэль.

г) Татьяна читает книги из библиотеки Онегина: "Уж не пародия ли он?.."

д) Последняя встреча.

2) "Пиковая дама"

В "Пиковой даме" проникновение в замысел Пушкина совсем поверхностное.

Но здесь у художниц уже есть заготовки на будущее: они сделали изображения всех дам карточной колоды. Осталось продолжателям Пушкина написать три повести.

В поздний сталинский период (конец 1940-х — первая половина 1950-х гг.) в книжной иллюстрации безраздельно царит реализм, часто в технике плакатной цветастости.

Художник Д.Шмаринов работал над "Повестями Белкина" в 1940-х гг., а потом в 1970-х гг.

Сборники: 1) трёхтомное собрание сочинений 1949 г. и 2) "Избранное" 1959 г. (те же рисунки).

Отдельные издания "Повестей Белкина": 1) первый вариант иллюстраций — издание 1946 года и 2) второй вариант — 1977 года.

В трёхтомнике 1949 г. и в "Избранном" 1959 г. по рисунку Шмаринова сделана гравюра (по металлу), воспроизводящая заставку из отдельного издания 1946 г. Так что перейдём сразу к сравнению двух отдельных изданий с интервалом в 30 лет.

1) Заставка.

Первая встреча Алексея и Лизы-Акулины.

В 1977 году заставка переработана в соответствии с новой концепцией. На заставках теперь — не полноценные, а облегчённые рисунки с крупными деталями. Возможно, это запоздалая уступка Шмаринова веяниям новой графики Шестидесятых.

Ну, кстати, в альбоме "Пушкин в изобразительном искусстве" (1961) имеется рисунок Шмаринова, повторяющий заставку в книге 1946 года. Вот как эта заставка должна была выглядеть при нормальном воспроизведении.

Однако в левом нижнем году отчётливо читается год создания рисунка: "1948". А книга-то в 1946 году вышла! Наверное, в 1948 году рисунок был подготовлен для трёхтомника 1949 года, чтобы с него делали гравюру. И вот такая получилась гравюра по металлу (из "Избранного" 1959 года — там хоть что-то разобрать можно)

2) Падение либерала Муромцева.

Для нового издания рисунок был основательно переработан. В книге 1977 года слева внизу хорошо читается год создания переработанной иллюстрации: "1973".

3) Обучение грамоте.

Одинаковые иллюстрации. Справа внизу стоит год создания рисунка: "1937". За десять лет до издания книги!

4) "Акулина! Акулина!"

Снова одна и та же иллюстрация, созданная в 1937 году. Шмаринов остался доволен своими довоенными рисунками. В других повестях он все иллюстрации подправил или переработал.

Художник А.Ванециан со сталинским изданием "Повестей Белкина" большого формата — первое издание 1950 года.

Второе издание было в 2018 году в сборнике издательства "Речь"

1) Заставка.

Золотая осень. Когда смотришь на пейзажи, не поворачивается язык упрекнуть сталинского художника в пышности.

2) Встреча в лесу.

И первую встречу барина и крестьянки художник тоже поместил в осенний лес (хотя действие повести разворачивается месяца три — тогда последние эпизоды у Ванециана должны были уже под Рождество случиться).

Художник Л.Правдин. Пермское издание 1949 года. Иллюстрации — силуэты на шмуцтитуле.

Очень скромный рисунок.

Художник Г.Веселов. Сборник "Избранная проза" 1947 года (Ленинград).

У Веселова традиционный по сюжету и простой по форме рисунок.

Однако внимательно вглядываюсь в рисунки этого художника — иногда мне кажется, что он заглянул в будущее графики лет на пятьдесят (вряд ли отдавая себе отчёт в этом).

По традиции продолжаю обзоры "Станционного смотрителя" — одной из "Повестей Белкина" — иллюстрациями советских художников сталинского послевоенного периода (1940-е — 1950-е гг.).

Художник Д.Шмаринов работал над "Повестями Белкина" в 1940-х гг., а потом в 1970-х гг. Образовалось множество изданий с картинками Шмаринова как в сборниках наравне с другими иллюстраторами, так и в монографиях (в смысле книг, где вся графика принадлежит одному художнику).

Сборники: 1) трёхтомное собрание сочинений 1949 г. и 2) "Избранное" 1959 г. (те же рисунки).

Отдельные издания "Повестей Белкина": 1) первый вариант иллюстраций — издание 1946 года и 2) второй вариант — 1977 года.

Отдельного издания 1946 года у меня нет, и почему-то хороших сканов именно к "Станционному смотрителю" в Интернете не нашёл. Но общее представление об отличиях двух вариантов имеется. Никто не заставлял Шмаринова переделывать через тридцать лет рисунки (и так бы издали), но тогдашним художникам было свойственно предъявлять к себе требование постоянного самосовершенствования (а, может, за новые рисунки платили больше, чем за переиздания).

У Шмаринова полная сюита иллюстраций к повести, как и у Добужинского. Шмаринов выбирает те же самые эпизоды для иллюстрирования, что и Добужинский (только у Шмаринова иллюстраций меньше). Может, по другому и не получается: повесть небольшая, все узловые моменты на виду. Но композиция у Шмаринова другая — он намеренно избирает другой фокус на расположение персонажей, чтобы не повторить композицию Добужинского.

Структурное новшество отдельного издания 1977 года по сравнению с изданием 1946 года заключалось в том, что Шмаринов снадбил каждую повесть заставкой, часто перерабатывая для этой цели заставки из трёхтомника 1949 года. Для "Станционного смотрителя" Шмаринов нарисовал совершенно новую заставку и как раз на тему отвлечённых рассуждений о бесправии низших перед высшими.

цитата

Всю досаду, накопленную во время скучной езды, путешественник вымещает на смотрителе... Приезжает генерал; дрожащий смотритель отдает ему две последние тройки, в том числе курьерскую.

Два варианта: слева — из трёхтомника 1949 года (очевидно, этот же вариант в отдельном издании 1946 года), справа — из отдельного издания 1977 года. Видно, что композиция иллюстраций полностью сохранена, разница в позах персонажей (точнее, даже не в позах, а в расположении рук).

Все персонажи очень похожи на персонажей с картинки Добужинского. Отличия в композиции: у Добужинского зритель расположен за спиной смотрителя, а у Шмаринова — перед смотрителем.

Заставка к сборникам 1949 г. и 1959 г. В отдельные иллюстрированные издания эта сцена не входила.

Здесь Шмаринов не идёт за Добужинским, у которого Минский хитро поглядывает на доктора, протирающего очки. Шмаринов изображает романтические отношения двух голубков.

цитата

Он поминутно просил пить, и Дуня подносила ему кружку ею заготовленного лимонада. Больной обмакивал губы и всякий раз, возвращая кружку, в знак благодарности слабою своею рукою пожимал Дунюшкину руку.

Странно ведёт себя гусар Минский: не похож он на развратника из золотой молодёжи, не сходится его характер даже с описанием военной молодёжи из "Выстрела" (на дворе, по моим предположениям, зима 1817/1818 года; Минский — ротмистр, значит служит не первый год, застал наполеоновские войны; из заграничного похода войска всего два года как вернулись — тут см. "Метель"). Вот такого робкого романтика и надо было нашей Дуне, строящей планы по перемене статуса. Не прогадала Дуня. Минский оказался однолюбом (хотя, видимо, на Дуне не женился — не дали родственники-аристократы).

Здесь Шмаринов и композицию не стал менять: как и у Добужинского мы смотрим на персонажа в профиль на фоне одной из центральных улиц Петербурга (Литейная, скорее всего, по которой шёл Вырин, когда случайно увидел, как Минский приехал к Дуне на квартиру).

Грациозная картинка. Шмаринов более детально, чем Добужинский, рисует эмоции на лицах.

Минский в соответствии с текстом озабочен.

цитата

Минский сидел в задумчивости.

А Дуня в соответствии с текстом расцвела.

цитата

Бедный смотритель! Никогда дочь его не казалась ему столь прекрасною; он поневоле ею любовался.

Картинка, которая была растиражирована в советских школьных учебниках литературы.

Художник А.Ванециан со сталинским изданием "Повестей Белкина" большого формата — первое издание 1950 года.

Второе издание было в 2018 году в сборнике издательства "Речь"

Проблема с этим изданием всё та же: очень плохое качество переноса в книгу подлинных картин Ванециана. Это выяснилось при сравнении некоторых иллюстраций, воспроизведённых с подлинников в альбоме иллюстрированной пушкинианы (1987). Вот и для одной иллюстрации к "Станционному смотрителю" можно провести такое сравнение (слева — издание 1950 года, справа — альбом 1987 года).

Видно, что богатые цвета (масляные краски!) были совершенно "убиты" при перенесении в книгу 1950 года ("Речь" второе издание делала не с подлинников, а со старой книги, поэтому все огрехи сохранились). Видно также, что иллюстрация не просто репродуцировалась, но и ретушировалась: сиреневая церковь на заднем плане приобрела реалистичные цвета. Кое-что пририсовано и прорисовано, но это мог и сам художник сделать в какой-нибудь промежуточной форме для печатного станка. Ну, и картинка в книге обрезана.

А собственно заставка и две страничные иллюстрации соотносятся с текстом следующим образом.

Психологически важный момент. Но пока его никто кроме Ванециана не изобразил. Дуню привычно используют для умасливания проезжающих, поэтому никто ничего не заподозрил, когда Минский, уезжая после своей трёхдневной болезни, предлагает Дуне прокатиться до церкви.

Для самой Дуни похищение было, видимо, неожиданным. Но она случаем воспользовалась.

цитата

Дуня стояла в недоумении... «Чего же ты боишься? — сказал ей отец,— ведь его высокоблагородие не волк и тебя не съест: прокатись-ка до церкви». Дуня села в кибитку подле гусара...

Ямщик не возвращался. Наконец к вечеру приехал он один и хмелен, с убийственным известием: «Дуня с той станции отправилась далее с гусаром»...

Ямщик, который вез его, сказывал, что во всю дорогу Дуня плакала, хотя, казалось, ехала по своей охоте.

Сцена, которую и обычным иллюстраторам тяжело пропустить, для Ванециана была обязательной. Станковый двойной портрет маслом как у Рубенса: пышная дама приобняла серьёзного мужчину.

У Ванециана точно видно, что Минский озабочен. Правда, чересчур озабочен — так в мелодрамах принято изображать мужчин, которые уже охладели к любовнице и тяготяться ею. Наш Минский не таков. Если он и грустит, то это оттого, что не может свою Дуню законной женой представить. Шмаринов более точно, чем Ванециан, отобразил эту гамму на лице Минского. Зато Ванециан красиво гусарский мундир нарисовал.

У Ванециана Дуня ещё не лежит на могильном холме, а только идёт к нему (кстати, лежать там можно было, не опасаясь сильно извозиться: Пушкин указывает, что могильный холм представлял собой "груду песка").

Две фотографии этой иллюстрации (не из книги, а из альбома). Это я всё продолжаю удивляться, что и современные фотокамеры (сканеры) по-разному воспроизводят один и тот же объект (слева — скан из Интернета, справа — моя фотография). В данном случае моя фотография оказалась более точной по передаче цвета.

Вот и цвета восстановлены, а претензий к "станковой" иллюстрации от этого ещё больше стало. Когда художник несколько лет пишет маслом полотно, он создаёт законченное произведение. И зритель, глядя на изображённые платья-руки-пейзаж, сам придумывает рассказ по картине. А в книжной иллюстрации (картон, масло) это сиреневое платье оказывается излишним, никакой новой интепретации текста в центральном сиреневом пятне нет.

Провинциальный художник Л.Правдин, о котором на Фантлабе нет никаких данных. Пермское издание 1949 года. Иллюстрации — силуэты на шмуцтитуле.

Увы, к "Станционному смотрителю" дана примитивная композиция с топорной техникой.

Но зато не перепутаешь с "Метелью" какой-нибудь. Гусар в черчесской шапке — очень узнаваемый образ. Это ведь наш Лермонтов, по сути — задирист снаружи и трепетен внутри.

Художник Г.Веселов. Сборник "Избранная проза" 1947 года (Ленинград).

Две иллюстрациик "Станционному смотрителю". Достаточно самобытные.

Который раз обращаюсь к иллюстрациям из этого сборника со смешанным чувством. Видно, что художник опытный рисовальщик. При этом иллюстрации его напоминают лист бумаги, на который вылили что-то бурое, в результате чего на грязном фоне образовались неровные пятна с размытыми краями. Поначалу я списал это на ужасающее качество воспроизведения оригинальных иллюстраций (бывало такое часто в непарадных послевоенных книгах). С другой стороны, существовали в 1930-х — 1940-х гг. прогрессивные течения в зарубежной графике, в которых такие пятна и были главной находкой.

И вот, наконец, можно посмотреть иллюстрации современной художницы, доказывающие, что можно специально размытыми пятнами рисовать.

Молодая современная художница Анна. Просто Анна: https://illustrators.ru/users/id15391?pag.... Иллюстрации привлекают внимание нестандартными композицией и техникой. Как будто это негативы старинных фотоплёнок.

Ракурс такой: Вырин подсматривает за Дуней и Мирским (мы видим в дверях только краешек кресел, в которых должен сидеть грустный Мирский и на ручке которых должна сидеть Дуня).

Это, действительно, Дуня лежит на могилке.

Сегодня издания "Гробовщика" с иллюстрациями художников послевоенной сталинской эпохи. Заграничных изданий уже нет — только советские книги.

Художник Д.Шмаринов после войны на несколько десятилетий захватил тему "Повестей Белкина" в массовых изданиях. Трёхтомник 1949 года и большой том "Избранного" 1959 года (страничных иллюстраций к "Гробовщику" нет). В "Избранном" 1959 года повторены рисунки из трёхтомника 1949 года.

Отдельные издания "Повестей Белкина" (со страничными иллюстрациями): первый вариант 1946 года; второй вариант 1977 года. Имеются отличия (для "Гробовщика" незначительные). Поскольку концепция циклов иллюстраций не изменилась, даю картинки 1977 года как варианты картинок 1940-х гг.

В сборниках 1949 г. и 1959 г. была только заставка с похоронными дрогами. Качество воспроизведения плохое в обоих изданиях, но в "Избранном" чуть почётче — поэтому картинку даю из более позднего издания. В 1977 году Шмаринов сделал заставку более схематичной, избавившись от мелких деталей.

Страничные иллюстрации к "Гробовщику" были только в отдельных изданиях "Повестей Белкина". Через 30 лет Шмаринов полностью сохранил композицию встречи Адрияна с ожившими мертвецами, но внёс некоторые изменения в положения рук, поворот голов и т.п.

Пермское издание 1949 года. Иллюстрации — силуэты на шмуцтитуле.

Пушкин кратко, но ехидно описывал выход в свет семейства гробовщика (пройдясь по вкусам дочек Адрияна). Ну и художники любили эту тему. Правдин сделал сатирический рисунок вполне в соответствии с пушкинским настроем (хотя нарисованые фасоны одежды относятся к позднейшему времени, чуть ли не к чеховскому).

Издание 1947 года (Ленинград). К "Гробовщику" две страничных иллюстрации.

Адриян сначала, по приезду на новое место жительства, пьёт чай один, пока сосед Шульц не заглядывает к нему. Частые чаепития — важная для Пушкина черта мещанского московского быта: в конце повести прочухавшийся Адриян первым делом велит подавать чай. Художники тоже охотно отражают чаёвничанье Адрияна, в том числе и в одиночку. Но они в окружающей обстановке гробы изображают (и Пушкин это подчёркивает). Веселов лишает сцену и этого колорита: просто сидит мещанин и пьёт чай.

И здесь тоже нет колорита: фигуры даны издалека, посмеяться над модами семейства гробовщика не получается (хотя видно, что фасоны платьев именно из 1817 года).

Мало того, что эти иллюстрации кульминацию с ожившими мертвецами не отражают, так они ещё и остальные эпизоды выхолощенными подают. Типовые картинки, которые подойдут и к Тургеневу, и к Островскому...

Иллюстрации Ванециана: первое издание 1950 года (подарочное, большого формата, рисунки вклеены вручную).

Второе издание было в 2018 году в сборнике издательства "Речь" (его я не рассматриваю, поскольку убедился, что иллюстрации были не с подлинников, а просто компьютерная обработка сканов из издания 1950 года, не давшая принципиального повышения качества).

Стандартная сцена переезда гробовщика на новое место собственными силами.

Никаких скелетов. Но чаепитие с Шульцем — это по мотивам пушкинского рисунка (Шульц пухленький) и рядом с крышкой гроба. Будем считать тему раскрытой.

Интересная ситуация складывается с иллюстрированием "Гробовщика". Понятно ведь, что ядро повести — встреча с ожившими мертвецами (правда, Пушкин очень долго к этому ядру подводит, но это композиционный приём такой: спокойно течёт бытовая повесть и вдруг резко сменяется готическим рассказом, который сам стремительно заканчивается возвратом к реализму).

В довоенной графике эмигранты за границей смаковали изображения скелетов и оживших мертвецов, а советские художники (из числа изданных) старались найти в "Гробовщике" иные темы. Причём им, видимо, никто ничего не запрещал, они сами стеснялись за Пушкина, что он выбрал такую несерьёзную тему. То ли дело идеологически выдержанные зарисовки нравов старой Москвы!

В Сороковые послевоенные годы эта тенденция сохранилась. Ожившими мертвецами баловали только ребятишек. Как до войны скелеты присутствовали в детской книжке 1936 года (художник-эмигрант Зарецкий), так и после войны скелеты объявились тоже в детгизовском издании (художник Шмаринов) и потом безальтернативно тиражировались несколько десятилетий.

Но применительно к Сороковым годам нельзя не заметить, что иллюстрации стали поскучнее (даже несмотря на яркие краски). Творческие замыслы выглядят скованными и унылыми по сравнению даже с довоенным временем. И это касалось даже очень хороших рисовальщиков, таких как Шмаринов. Вот красноречивый пример. В альбоме "Пушкин в русской и советской иллюстрации" (1987) на один разворот попали довоенная и послевоенная иллюстрации с одним сюжетом.

Слева — линогравюра (художница Котляревская, 1937 год), которая не была широко известна (книга на украинском языке), справа — растиражированная иллюстрация Шмаринова (1973 год, но это то же самое, что 1946 год). Композиция почти одинакова, поэтому очень хорошо видно, насколько довоенная картинка энергичнее.

После иллюстраций к "Метели" из белкинского цикла уместно будет посмотреть картинки к пушкинскому стихотворению "Бесы" (http://feb-web.ru/feb/pushkin/texts/push1...). Стихотворение очень известное:

цитата

Мчатся тучи, вьются тучи;

Невидимкою луна

Освещает снег летучий;

Мутно небо, ночь мутна.

Есть у "Метели" и "Бесов" общее. Во-первых, тема зимней непогоды. Во-вторых, "Бесы" — это первое произведение, написанное в Болдинскую осень 1830 года (тогда же, когда и "Повести Белкина"). Есть и отличия: метель в прозе — это у Пушкина реалистическое описание, а метель в стихах — психическое переживание. Интересно, как художники отобразили эту разницу.

Бесы в стихотворении про метель, потому что мельтешение снега и вой ветра вызывают такие ассоциации:

цитата

Бесконечны, безобразны,

В мутной месяца игре

Закружились бесы разны,

Будто листья в ноябре...

И вот кружащихся в снегу бесов — буквальное прочтение — изобразил в самом начале XX века серьёзный художник И.Симаков, а в конце XX века — художница-примитивист Л.Усатова (первая иллюстрация — из альбома "Пушкин в русской и советской иллюстрации", а вторая — из альбома "Пушкин в творчестве примитивных художников").

Такое соседство совсем не случайно: русская иллюстрация до эпохи художников круга "Мира искусства" — это и есть примитивизм (не по технике, а по концепции: рабское буквальное сопровождение текста). Пожалуй, современный примитивизм даже и предпочтительнее будет: в нём, чаще всего, здоровый юмор интеллектуалов виден.

Но когда запретили рисовать чёртиков, советским художникам-реалистам пришлось перейти на пейзажные зарисовки. Вот Ф.Константинов награвировал вьюгу (в трёхтомнике 1949 года и в "Избранном" 1959 года). Ямская тройка — непременный атрибут, поскольку в "Бесах" барин беседует с ямщиком.

В пушкинских изданиях взрослую аудиторию картинками к "Бесам" не баловали. Следующие картинки появились только в 1979 году, когда был издан аккуратный томик пушкинской "Лирики" с иллюстрациями А.Иткина.

Раз уж в первый раз с этим изданием встречаемся, вот его библиографическое описание из каталога-справочника:

После такого пышного представления собственно иллюстрации к "Бесам" впечатления не производят: это просто маловыразительная заставка с темой "мутной ночи" и крохотная концовка — силуэт лошадок с повозкой.

Но это уже общая проблема иллюстрирования лирики (не только пушкинской), т.е. бессюжетных стихотворений. Душевно лирику рисуют хорошие художники-пейзажисты. Ошеломляющим, но и не повторённым был в 1949 году успех монументальных силуэтов Н.Ильина (вот это). Опыт реалиста Иткина в иллюстрировании лирики был не самым удачным. Сейчас его дополненный томик 1979 года переиздали в огромном формате (вот это). Может, к "Бесам" что-то поинтереснее есть в современном издании, но я покупать не стал.

Бесы — совсем не детское стихотворение. Но первая строфа из него — хрестоматийная, в советское время использовалась в младших классах школы в качестве примера описания природы. Поэтому несколько строк ("Мчатся тучи, вьются тучи...") помещались в тонких серийных книжках.

Ну а поскольку проилюстрировать здесь можно было только природу (и ездока), все картинки одинаковые у совершенно разных художников: метель забрасывает снегом возок. В книжке 1985 года поместили всё стихотворение без купюр ("Перемен! Мы ждём перемен..."), но художник оказался не готов его развёрнуто отобразить.

Все картинки моноцветные, а невысокое качество воспроизведения их ещё более обезличивает. Особенно не повезло посмертному изданию Конашевича: ничего не разобрать.

Жалко, что для советских малышей пропала страшилка (они тогда наперечёт были)

цитата

Сколько их! куда их гонят?

Что так жалобно поют?

Домового ли хоронят,

Ведьму ль замуж выдают?

Никто не против пейзажей в качестве иллюстраций. Но в "Бесах" всё же одного изображения стихии недостаточно. Самые поздние из известных мне профессиональных иллюстраций датированы концом XX века. П.Бунин передаёт страшное напряжение стихотворения в образе обезумевшей тройки. Но достаточно механистически — руку набил на рисунках конницы в боях.

Простодушный Д.Арсенин вернулся к истокам: нарисовал чёртиков. И много других элементов белой горячки.

На стену такую картинку, конечно, не захочется вешать: китч. Но приходится признать, что эта композиция Арсенина оказалась иллюстрацией, по которой всё же можно идентифицировать пушкинских "Бесов".

цитата

Мчатся бесы рой за роем

В беспредельной вышине,

Визгом жалобным и воем

Надрывая сердце мне...