Стилизация книжной графики под древнерусскую (московитскую) манеру ведёт нас в Берлин, в 1922 год (в некоторых источниках — 1923 год). Русский эмигрант В.Масютин делает гравюры на дереве (ксилографии) к "Сказке о золотом петушке". Это набор офортов, выпущенных без текста.

Подлинное издание абсолютно недоступно. В наши дни (2012 г.) эта сюита воспроизведена издательством "Фортуна-Эл" в сборнике пушкинских произведений, проиллюстрированных Масютиным. Этот сборник у меня есть (его сейчас омнибусом принято называть?).

Тираж современного фортуновского сборника — 2.000 экз.

Высот полиграфии "Фортуна-Эл" не достигает, с подлинниками не работает. Но в ситуации с редчайшими изданиями — спасибо и на этом.

В.Масютин как художник на Фантлабе представлен: https://fantlab.ru/art5835. Масютинской пушкинианы (включая фортуновский сборник) на Фантлабе нет.

Масютин — редкое явление в графике последнего дореволюционного десятилетия. Для всех — "серебряный век", версальская галантность, а Масютин был этакой русской реинкарнацией через сто лет испанца Гойя. Вот образцы периода 1909-1913 гг. из альбома "Масютин" (М.: Галеев Галлерея, 2012):

А вот как Масютин отразил любимую "мирискусниками" тему XVIII века. Офорт называется "Фаворит" (1918). Был у Масютина нездоровый эротизм — но в пушкинскую тему он нездоровый эротизм не вводил (здоровый — да, было дело в "Бахчисарайском фонтане").

После революции Масютин осел в Германии и нахватался там немецкого экспрессионизма (в этом безумном стиле недобитых кайзеровцев он сделал пушкинского "Анчара"). В общем-то, эта непохожесть на других представителей русского модерна при дикой русскости сделала Масютина за границей желанным иллюстратором в 1920-е гг. (пока там был всплеск интереса к библиофильской книге). Для эпохи 1920-х гг. именно Масютин (как мне кажется) демонстрирует альтернативную советской линию развития русской книжной графики. Это большая ценность для истории.

Но "Золотой петушок" Масютин иллюстрировал уже после пика увлечения демонологией и разочарования в экспрессионизме. Так что это ещё для художника очень мягкий вариант. В графике времён эмиграции Масютин вообще стал мягче — понял, какими наивными были его довоенно-дореволюционные картинки со страшилками. Хотя эмигрантская печаль, конечно, залегла.

"Золотой петушок" у Масютина — это настоящий лубок, не облагороженный светской гравюрой и не умиротворённый церковной росписью. Если говорить об аналогиях с эпохой московитских царей, под которую идёт стилизация, то это, конечно, что-то бурное: видимо, похожее на времена Ивана Грозного.

1) Грозный царь, обессиливший со временем.

2) Вручение золотого петушка и новые тревоги.

Надо обратить внимание на полнейшее отсутствие какого-то юмора. Уж вроде все художники (начиная с Билибина) усмехнулись по поводу "царствуй, лёжа на боку". Но у Масютина и в этой сцене всё всерьёз: лицо спящего царя измученное. При этом царь в кои веки спит у художника без короны и даже сняв сапожищи.

3) Вой над телами сыновей.

4) Линия шамаханской царицы.

5) Финал.

Недавно показывал я "Домик в Коломне" Фаворского (https://fantlab.ru/blogarticle54675). Первоначальная задумка сразу же показать контраст этой работе уже не получилась (втиснулись новые "Онегин" и "Онегины" старые, позабытые). Так что, уж лучше завершить пока тему "Домика в Коломне". Кроме Фаворского отдельных изданных сюит к "Домику" у меня нет. Есть ещё отдельное легендарное издание 1924 года: цикл из двух иллюстраций Лебедева и одной — Добужинского. Ниже будет картинка Добужинского приведена, но вообще-то иллюстрации Лебедева уморительны — как будто он их для Маршака рисовал. Нету у меня этого раритета. Одна картинка Лебедева — самая смешная приведена вот в этой книге:https://www.ozon.ru/context/detail/id/495.... Но показать не могу: бумажный выпуск энциклопедии дороговат, а в интернете картинок Лебедева к "Домику" мне отыскать не удалось.

Значит, обзор будет состоять из сборников. И обзор этот — противопоставление Фаворскому.

Содержание пушкинской поэмы провокационное: долгое-долгое лирическое введение, потом быстро рассказанный анекдот о том, как девушка привела в дом мужчину под видом кухарки, а матушка раскрыла секрет, застукав кухарку за тем, что она бреет себе щёки (ну, то есть однозначно мужское занятие).

Первая — бессюжетная — часть "Домика" представляет большую художественную ценность. Фаворский это, конечно, почувствовал и её-то в основном и иллюстрировал (а из второй части брал строго бытовые зарисовки, избежав соблазна показать кульминационную сцену). Вторая часть "Домика" — собственно анекдот — для художника понятна и предсказуема: изобразить, как "кухарка брилась". Первым этот рисунок сделал сам Пушкин. Большинство случайных иллюстраторов тоже этот мотив повторили. Вот эта предсказуемость делает многие картинки к "Домику" скучноватыми.

Но, конечно, и от уровня художника многое зависит. Вот, например, на одном листе сравнение: прижизненный пушкинский иллюстратор (родственник Карла Брюллова) и Добужинский. Небо и земля — вот почему, кстати, я большинство старых иллюстраторов (до-Добужинского) игнорирую.

Эти картинки вот из этого альбома:

Дополнения к библиографии. Тираж: 26.000 экз. Цена: 2 руб. 46 коп.

На сайте РГБ выложены в свободном доступе некоторые дореволюционные издания. Ну там тоже не-Добужинский, а кухарка в основном бреется. Образчик картинок из дореволюционных дешёвых изданий:

Вот из этого издания: Домик в Коломне: рассказ в стихах: с портретом автора и двумя иллюстрациями. — Москва: издание А. С. Панафидиной, 1912. Художник не указан (текст, кстати, начинается с середины, когда Пушкин добрался собственно до анекдота — свидетельство тогдашней бесцеремонности издателей и тогдашних вкусов публики, на которую такие издания были рассчитаны). РГБ спасибо — поучительную книжку отсканировала.

Пройдёмся по сборникам из моей коллекции (часть уже описывал, если встречаются впервые — привожу описание).

Кухарка бреется и убегает.

По технике — унылые картинки, обычные для поздней сталинской графики. Художник — Ладягин — совсем не модернист. Но здесь ужасно уже то, что художник даже композицию сохранил, как на столетней давности убогой картинке родственника Брюллова. Будто на просвет обводил оригинал: получилось ещё бледнее.

Это уже знакомый том огромного формата (страничные иллюстрации, соответственно, тоже большие). Здесь картинки поживее, их даже интересно разглядывать. Сюжет анекдота передан хорошо. Без бреющейся кухарки не обошлось.

Художник к "Домику" в этом юбилейном томище — Правосудович (есть на Фантлабе: https://fantlab.ru/art9917). Правосудович отметился в 1920-е в детской книге — а это была выдающаяся школа книжной графики. Одну его детскую книжку тех времён недавно переиздали как факсимиле (https://www.labirint.ru/books/608470/), так я её сразу купил.

Этот сборник у нас в первый раз демонстрируется. Хотя год издания — "оттепельный", и книга для детей, но решена она в типичной поздне-сталинской манере. Внушительный том, но издание не юбилейное, поэтому иллюстрации — небольшие, отдельных листов для них не выделено. Для тех времён печать иллюстраций на отдельных листах мелованной бумаги была принципиальна: во-первых, гравюры (чаще всего, они были) печатались в этом случае с досок, во-вторых, бумага с текстом была газетной (более или менее). Так что без отдельных листов происходило двойное ухудшение качества картинки. Вот и в этом томе качество воспроизведения невысокое: картинки блеклые. Самих картинок немного: на каждое крупное произведение не более двух (заставка и концовка).

Дополнения к библиографии. Тираж:100.000 экз. Цена: 21 руб. (с 01.01.1961 будет всего 2 руб. 10 коп.).

В "Домике в Коломне" проиллюстрированы традиционные сцены: кухарка бреется и убегает.

Ракурс на старушку и кухарку в первой иллюстрации очень простой: фронтальный, но на фоне других иллюстраторов даже это оригинально. Художник не самый последний: А.Гончаров, на Фантлабе представлен: https://fantlab.ru/art3486.

Дополнения к библиографии. Тираж: 50.000 экз. Цена: 90 коп.

В.Носков — известный и очень плодовитый иллюстратор, часто работал в трудоёмкой технике ксилографии (гравюры на дереве), когда с технологической точки зрения это было уже не обязательно. На Фантлабе художник представлен: https://fantlab.ru/art445.

В школьные годы на меня сильное впечатление произвела эйдельмановская книга "Болдинская осень" (https://www.ozon.ru/context/detail/id/738...). В ней как раз были картинки Носкова. Поэтому с Носковым у меня связаны очень приятные воспоминания, но как художник он меня всегда оставлял равнодушным. В этом издании к "Домику в Коломне" у Носкова иллюстрация с традиционной композицией (старушка застукала кухарку за столом в том же самом ракурсе, что и у большинства предшественников).

Техника, конечно, на высоком уровне, что выгодно отличает эту иллюстрацию от предшественников. Картинка очень экспансивная, модерновая. Ну и ярко выраженные признаки ксилографии (подчёркнуто резкие следы штихеля) отсылают к традициям Фаворского. Это, конечно, добавляет картинке респектабельности.

Художник Плаксин. В этой книге, напоминаю, концепция такая: онегинский Петербург без единого персонажа.

К "Домику в Коломне" — окраина столицы пушкинского времени. Правда ведь, очень стильная картинка?

Художник Арсенин. К "Домику в Коломне" — портреты всех участников анекдота. Сцена с бритьём тоже есть, хотя и едва заметна.

Вроде бы и подача материала через статичные ("парадные") портреты для "Домика" отличается новизной, но особого впечатления такая концепция иллюстративного цикла всё равно не производит.

Ну, и последнее.

Библиографическое описание по образцу каталога-справочника.

Поэмы. — М.: Детская литература, 1989. — 192 с. — 20,5 см.

ИВАНОВ Ю.: 10 страничных ил. (по две — к "Полтаве" и "Медному всаднику", по одной — к остальным поэмам).

Тираж 300.000 экз. Цена 65 коп.

Художник — Ю.Иванов — на Фантлабе представлен: https://fantlab.ru/art1791.

К "Домику в Коломне" картинка очень изящная, но, конечно, не революционная: бритьё как центральный эпизод (серия-то "Школьная библиотека", надо детишкам что-то из сюжета дать).

Иванов — художник, нежно мною любимый. Ещё одно потрясение школьных лет — опять-таки эйдельмановская книжечка — была иллюстрирована Ивановым, и вот эти картинки для меня неразрывно оказались связаны и с текстом Эйдельмана, и со всем пушкиноведением.

Натан Эйдельман сделал для популяризации пушкинистики очень много. Но его вклад в науку шире пушкинистики: не все его школьники-читатели стали литературоведами, но многие пошли в науку, поскольку Эйдельман показал им, что нон-фикшн — это интересно. В советское время нередко популяризаторская литература сопровождалась достойными иллюстрациями. Так что союз Эйдельмана и Иванова был естественным.