Окунувшись в иллюстрированные рассказы времён Древней Руси, сложно было не выйти на русские былины. Наверное, они и закроют "богатырскую" тему.

Отправной точкой для обзора иллюстраций к былинам мне виделись работы И.Билибина, которые в последние годы неоднократно переиздавались. Поэтому выбор былин продиктован интересом к ним Билибина — с удивлением обнаружил, что таких былин совсем немного (и с иллюстрациями странности). И уже к билибинским былинам я подбирал иллюстрации других художников.

Вот такие издания обнаружились: Билибин, Перцов (2 варианта), Конашевич, Кочергин, открытки Н.Воробьёва, Калаушин в качестве курьёза.

И ещё две книги: Манухин и Цейтлин

И известный сборник 1984 года с иллюстрациями В.Кулькова (картинки из Интернета: https://polny-shkaf.livejournal.com/19257...).

По иллюстрациям Билибина выяснилось неожиданное. Я почему-то думал, что у Билибина до революции выходила масса тонких красочных книжечек с отдельными былинами (как сказки Пушкина), которые можно официально посмотреть на сайте РГБ. Оказалось не так. В цвете до 1917 года выходила только "Вольга". К "Илье Муромцу" — плохо пропечатанные чёрно-белые картинки с цветных иллюстраций (1912). В художественных альбомах, посвящённых Билибину, оригиналов этих иллюстраций нет.

А цветные листы, которые сейчас всеми перепечатываются — это подготовка к несостоявшемуся советскому изданию 1940 года (Билибин вернулся из эмиграции). И этих листов — по одному на былину.

К счастью, существует наиболее полное собраний иллюстраций Билибина к былинам — это издание «СЗКЭО».

Где-то издатель обнаружил и цветные подлинники тех иллюстраций, что были обесцвечены в 1912 году. Можно, наконец, посмотреть и в цвете.

Илья Муромец — один из "Трёх богатырей". Он считается самым старым из них и поэтому самым грузным. Вот такое его традиционное изображение.

Был Илья Муромец и героем баллады А.Толстого. В сборничке баллад (под названием "Курган") художники изображали Муромца совсем квадратным (конь, соответственно, тоже утрачивает разумные пропорции).

цитата

В былинах череда героических событий поджидала Илью после 30-летия, а до этого времени он страдал: «не владел» ни руками, ни ногами. Существует гипотеза, что это было редкое гормональное заболевание, спровоцировавшее в том числе и физические габариты богатыря. Однажды он, как обычно, сидел дома на печи, когда в ворота ему постучали странники и попросили впустить их. Илья встал, открыл двери — и только тут осознал, что исцелен (https://www.culture.ru/materials/162545/i...).

Друзья-соперники Лосин и Перцов оба иллюстрировали былины. Лосин делал картинки для рассказов, печатавшихся в "Мурзилке", а Перцов иллюстрировал былины, собранные в книге для детей. Но мыслили они одинаково: вот детство обездвиженного ребёнка, сидящего на печи.

Было ещё издание для взрослой аудитории: "Три богатыря" Сельвинского (по мотивам). Там Перцов пробуждение Ильюшеньки вот так изобразил.

В.Конашевич опубликовал рисунки в "Мурзилке" в 1944 году и потом ещё раз через 20 лет. После смерти художника, опубликованные картинки и листы из архива издали отдельной книжкой. Вот так исцеление Ильи подано у Конашевича: в одном из вариантов былины Илья трижды выпивает воду и с каждым питиём из хиляги превращается в супермена (в третий раз пришлось силушку ему уменьшить — а то бы земля не смогла носить).

Сборник былин с иллюстрациями Кулькова был издан в советское время и переиздан в наши дни "Стрекозой" (есть в продаже). Кульков славный художник. Вот новорожденный Илья на руках у матери (никто и не подозревает, что он ходить не сможет), а вот исцелившийся Илья силушку свою пробует — дубы вырывает.

Знаменитый Кочергин оставил несколько вариантов иллюстраций к былинам. Полнотой всех вариантов отличается издание от "Речи". Кочергин в чёрно-белых рисунках предельно реалистичен. Илья (в одном из вариантов) подбирает себе коня: берёт паршивого жеребёнка, чтобы выходить его. Конь должен повторить судьбу хозяина.

Илья поехал в стольный Киев, а по пути разметал вражеское войско, осаждавшее Чернигов.

И вот первая иллюстрация Билибина про Илью Муромца: обесцвеченная из массового издания 1912 года и, видимо, цветной оригинал, приведённый в книге СЗКЭО. Я предполагаю авторскую раскраску Билибина (бывают и сторонние раскраски иллюстраций в стиле модерн начала XX века).

Интересный факт: былина публикуется в "Мурзилке" в мартовском номере 1937 года. Реабилитация сказок повлекла и реабилитацию былин. Художник Ю.Кискачи — ныне забытый.

Фрагмент с Ильёй, поспешающим к князю Владимиру, иллюстрирован Перцовым. Собственно первый бой Ильи ни Лосин, ни Перцов не рисуют — у них будет, где показать своё мастерство в изображении схваток в других былинах. Жаль, эти схватки в наш обзор не попадают.

Разрозненные рисунки Конашевича. В битве Илья представлен сказочным великаном, орудующим цельным дубом. На такого великана и меча-то не выковать.

Кочергин более реалистично подходит к первому бою: Илья ненамного крупнее противников, орудует огромной дубиной (но не цельным деревом). И этому есть объяснение: Илья ещё не имеет доспехов и оружия, он из крестьянского двора едет в столицу.

У Кулькова рисунок символичный. Он не повествовательный: всё отдано в угоду композиции и чередованию цветовых пятен.

И уж совсем символичны рисунки Н.Воробьёва. С его открытками мы уже встречались в связи со "Словом о полку Игореве" — и то были чёрно-белые реалистичные скучноватые рисунки. А здесь художник показал своё незаурядное мастерство. Лирично.

Продолжаем рассматривать иллюстрации разных художников к стихотворению Пушкина "Песнь о вещем Олеге". Сегодня — картинки послевоенного периода (1946-1961). К моему удивлению, изданий набралось довольно много. К моей досаде, ни одного из этих изданий нет в моей коллекции. Пушкина я собирал тщательно, но, видать, отпугивали цены букинистов на тонюсенькие брошюрки сомнительной полиграфии. Так что сегодня — только сканы из Интернета от добрых людей.

Перед самой войной в СССР наметился интерес к военной истории Древней Руси, во время войны этот интерес кристаллизовался. После войны отблески культа Александра Невского и Дмитрия Донского пали и на совсем уж легендарного князя Олега. Тема художниками освоена — главное, что шлемы островерхие.

Вот иллюстрация к истории про Олега из апрельского номера "Мурзилки" 1946 года. И это не пушкинское стихотворение, а изложение по летописным первоисточникам. Рисунок известного советского художника А.Гончарова.

И посмотрим сюиты к пушкинской "Песни о вещем Олеге".

Нашёл на сайте Violity одну практически полностью отсканированную книжку — отдельное издание "Песни о вещем Олеге". Больше нигде в Интернете ничего из этой книжки нет — значит, редкость.

В описании не указывался художник, отсутствовали данные об издательстве и годе выпуска. Датировка условная — довоенная. Однако в каталогах такого довоенного издания нет. Отсутствие выходных данных на обложке и титуле свидетельствует о том, что издание не государственное, а артельное или общественной организации. Видимо, вот это описание из каталога подходит под такую книжку:

Будем считать, что перед нами книга изданная в Ленинграде Пушкинским обществом в 1948 году. Художник мне неизвестный — М.Грачёв. При очень скромных полиграфических возможностях — хорошая школа и большая экспрессия.

1) Мастерство Пушкина: без всякой раскачки сразу переходит к кудеснику из леса. События настолько плотные, что художник расходует на кудесника сразу две иллюстрации.

2) Прощание с конём — и тут же встреча с его останками через много лет (князь Олег стал совсем седым). Необычно в композиции второго рисунка, что много места занимает новый княжеский конь, вставший на дыбы в ужасе (видать, змею почувствовал).

3) Задняя сторона обложки. Видимо, тризна по умершему Олегу (но кто тот могучий старик, сидящий между молодыми Игорем и Ольгой?).

В 1950 году отдельным изданием вышла "Песнь о вещем Олеге" с иллюстрациями известного и плодовитого художника Д.Шмаринова.

Судя по библиографическому описанию, иллюстраций было не очень много.

Небольшие картинки в тексте.

Страничные и полустраничные иллюстрации. Только такие фотографии с неудачного ракурса.

Есть хороший скан страничной иллюстрации — прощание Олега с конём. Цвета яркие, насыщенные. Книжка была отменного полиграфического качества. Правильный академизм Шмаринова приятно радует глаз. Понятен его успех в поздне-сталинское время.

Специалисты, вероятно, отметят, что лошадей Шмаринов рисует лучше, чем В.Васнецов. Хотя для "Вещего Олега" более ценным представляется умение рисовать лошадиные черепа.

В базе Фантлаба отражена книга 1951 года со сканами нескольких иллюстраций: https://fantlab.ru/edition255055.

На титульном листе указано, что иллюстрации выполнил выдающийся советский художник К.Рудаков (умерший за несколько лет до выхода книги), а оформление делала Т.Цинберг. Авторитетный каталог-справочник "Пушкин в русской и советской иллюстрации" считает, что иллюстрации принадлежат Т.Цинберг, а Рудакова вообще не упоминает. Или составители каталога имели какую-то инсайдерскую информацию, или, что более вероятно, техническая ошибка, неизбежная даже для изданий такого рода.

Будем считать, что презумпция авторства на титульном листе не опровергнута. Итак, художник К.Рудаков. Три страничных иллюстрации из четырёх.

Иллюстрации стандартные для позднего сталинского времени — индивидуальность художников была тогда стёртой. Но мягкая рудаковская растушёвка вроде бы подтверждает его авторство.

В 1955 году был выпущен такой сборник пушкинских стихов и сказок с чёрно-белыми рисунками.

В библиографическом описании указаны многие советские художники. Иллюстрации к "Вещему Олегу" — самого Н.Кочергина.

Из шести крупных иллюстраций пять отыскались в Интернете.

1) Конная дружина. Выбор фрагментов для иллюстрирования, в общем-то, типовой. Но вот конницу, несущуюся по полю/степи ещё никто не рисовал. У Пушкина указание на то, что "с дружиной своей, в цареградской броне, князь по полю едет" (а не мчится). Но Кочергин в этот период активно осваивал тему русских богатырей, где коннице положено было нестись вскачь. Думаю также, что к 1955 году в советском обществе появились первые признаки ностальгии по романтике гражданской войны с её конными лавами.

2) Олег и кудесник.

3) Прощание с конём и встреча со смертью.

Иллюстрации правильные и энергичные. Но всё та же поздне-сталинская подгонка разных художников под один стандарт. Вот и в этих рисунках непросто опознать карандаш Кочергина.

А вот издание с ярко выраженной индивидуальностью художника.

1961-й год. "Оттепель".

Макет необычный: узкие полосы иллюстраций вверху и внизу страницы. Но иллюстратор не из новой волны. Перед нами — художник-монументалист А.Бубнов. Хрестоматийной является его картина "Утро на Куликовом поле". Это во многом объясняет тот размах, с которым художник проиллюстрировал стихотворение.

Сканы взяты отсюда: https://kid-book-museum.livejournal.com/9...

1) Кровавые закаты, идолы и полноценное конное войско, идущее среди несжатых хлебов. И вороньё, вороньё... Баталист иллюстрирует фаталиста.

2) Случайная встреча.

3) Речь кудесника — хвалебный гимн воинским подвигам Олега. Набор штампов, который художники игнорировали до сих пор. Но Бубнов видит за этими словесными штампами свои изобразительные штампы: вот морской поход Олега, а вот битва на суше ("и волны, и суша покорны тебе").

4) Прощание с конём на глазах у дружины.

5) Счастливое время для отставного коня: "Теперь отдыхай! уж не ступит нога в твое позлащенное стремя".

6) После окончания похода пирует Олег. И вдруг вспомнил про коня.

7) Точная, согласно Пушкину, локализация места успокоения коня: "На холме, у брега Днепра, лежат благородные кости".

8) Кульминация. Но художник избежал общего плана: если соблюдать пропорции, на этом плане змея, вылезающая из плоского черепа, будет незаметна. Бубнов использует кинематографический приём: отдельно мрачный Олег, отдельно — "гробовая змея".

9) И вновь пир на высоком берегу Днепра.

Заканчиваю обзор иллюстраций литературных сказок С.Воронина. Секрет привлекательности произведений Воронина для первоклассных художников, остался для меня тайной. Последняя сказка — "Тайна боевого кузнечика". И последнее удивление: ряды иллюстраторов воронинских сказок пополнил легендарный В.Пивоваров (журнал "Мурзилка". 1971. № 3). Ну теперь воистину, все промелькнули перед нами, все побывали тут.

Текст сказки "Тайна боевого кузнечика" имеет своеобразную композицию с элементом абсурда. Писатель играет в постмодернизм для детей. Но художникам абсурдинки в тексте не хватило для того, чтобы и они стали творить постмодернизм в иллюстрациях. Поэтому иллюстрации не выходят за границы обычной сказочности.

Традиционный шмуцтитул у Соловьёвой: японские мотивы.

Но для этой сказки оправдано глубокое погружение в живую природу. Соловьёва — художница, специализирующаяся на травинках и зверушках — полностью отдаётся летней стихии: такие реалистичные ассоциации вызывает у неё одно упоминание писателя о кузнечике во вступлении.

Сказка началась. Появляется кузнечик — он спал-спал, да проснулся и надел

цитата

ярко-зелёный мундир c золотыми погонами, сделанными из солнечных лучей

Все художники впечатлены милитаризованным насекомым. Реалисты выписывают мундир с четырьмя рукавами.

Хотя Соловьёва ещё пытается делать вид, будто ничего особенного тут нет — якобы, кузнечик и в самом деле такой, а ботфорты на нём почти не заметны.

Первый бесспорно сказочный эпизод — лиса поймала зайца. А кузнечик верхом на стрекозе его спас. Разум дал кузнечику крылья для долгих перелётов.

1) Тут уж и Соловьёва прекратила сопротивление: рисует типичного зайца в шортах.

2) Трёхмерную панораму даёт сказочный реалист Кочергин (лиса и заяц у него без одежды)

3) А нон-конформист Пивоваров даёт панораму плоскостную.

4) Ракурс сверху избрал Остров. Эффектно получилось.

В эпизоде присутствует комарик, который по приказу кузнечика жалит лису. Мне эта совокупность — прилёт спасителя, привлечение комарика — напомнила "Муху-цокотуху".

Следующие униженные и оскорблённые — это бабочки, которых угнетает жук-носорог (заставляет чистить свой рог). Кузнечик, понятно, вмешался.

1) Кочергин очень впечатлился этим жуком. У него жук-носорог в обрамлении бабочек был на квази-фронтисписе к сказке и на страничной иллюстрации с кузнечиком. Очень декоративно.

2) Остров тоже под впечатлением цветовой гаммы насекомых (кто же в детстве не смотрел зачаровано на эти металлические переливы надкрылий!).

3) Но там ведь и приключения были. Кузнечик обезвредил жука приёмом из "Храброго портняжки": отскочил в сторону, и жук застрял рогом в пне. Я ж говорю, детский постмодернизм... Можно сравнить эти эпизоды у художников разной эстетики: Соловьёвой и Пивоварова.

1) Кузнечик улёгся отдыхать. Кочергин изобразил это с большой обстоятельностью.

2) Пивоваров более абстрактен. Улитка со старушечьей мордой появляется. Будто это какая-нибудь "Алиса в стране чудес" — идеал для Пивоварова.

3) Автор сам становится маленьким, чтобы взять интервью у кузнечика. У Соловьёвой какая-то гигантская улитка ползёт.

цитата

Скажите, что нужно сделать, чтобы всегда быть добрым?

4) К счастью, от морализаторства нас спасает появившийся с небес враг насекомых — ласточка.

Кузнечик прячется в домике улитки. Вот зачем художники её рисовали ранее — подготавливали нас.

Автор вынужден закончить сказку, а потом хочет, но не может вернуться в мир кузнечика. Появляется другой мир —

цитата

Про то, как полевая мышь чистила от пыли свою шубку. Да-да, она сняла ее, повесила на травинку и стала выколачивать пыль, оставшись сама в тоненьком сером платьице. Честно говоря, я до этого дня не знал, что у мышей снимаются шубки…

Внезапно появившаяся мышка без шубки заинтересовала художников.

Ход с мышкой оказался ложным. Сказка оборвалась. Лёгкая провокация с поддразниванием удалась. Взрослые художники впечатлились.

Тайна боевого кузнечика осталась неразгаданной.

Продолжаю листать сборники литературных сказок С.Воронина. Сегодня две беззаботные сказки. Про метаморфозы. Но можно истолковать и так, будто они про вмешательство человека в замысел природы. Тогда сказки моралистические: "Кому велено чирикать — не мурлыкайте...".

В очередной раз пытаюсь понять глубокий смысл японских стилизаций Соловьёвой к сказкам Воронина.

цитата

В одном городе жил-был мастер. Он делал игрушки. Эти игрушки он никому не продавал, не дарил, не отдавал, а выводил на дорогу и отпускал. Но так как был он не просто мастер, а мастер Озорник, то любил все делать наоборот.

На всех портретах мастер именно что озорной (т.е. весельчак). Хотя раньше слово "озорство" означало некую смягченную степень "хулиганства" (а хулиганство — это и сейчас термин уголовного права). В тексте Воронина "Озорник" трактуется скорее с негативным оттенком.

цитата

...солдатикам вместо храбрых сердец вставлял сердца заячьи, трусливые, а зайцам, этим маленьким трусишкам, — храбрые солдатские сердца; лягушек одевал в прекрасные платья, а красавиц кукол в лягушечью кожу

Тема с лягушками и красавицами особенно развеселила Калаушина.

Но и про зайцев Калаушин не забыл — это именно что храбрые зайцы, которые не страшатся хищников. Правда, амбиции зайцев не соответствуют их физическим возможностям, поэтому в столкновениях с врагами они обречены.

Пришла беда.

цитата

Напали на город, в котором жил мастер Озорник, злые враги. И конечно же, солдатики, которым нужно было охранять город, испугались и побежали в лес. Тут-то их и встретили зайцы.

Эту встречу храбрых зайцев с трусливыми солдатами рисуют Кочергин и Калаушин.

Решение пришлось принимать низам непосредственно на поле боя. Зайцы обменялись сердцами с солдатами. И у солдат всё получилось. Соловьёва и Остров рисуют красивые баталии.

Можно ли грозить убийством за озорство? Грозить можно.

цитата

— Да ведь тебя за это убить мало! — вскричали солдатики.

— Простите меня, больше я так никогда не буду делать, — сказал мастер Озорник и встал на колени.

— Ну, смотри же! — пригрозили ему солдатики.

Солдаты-победители организовали военную хунту и без участия мастера-создателя продолжили устранение перекосов. А именно:

цитата

бросили лягушек в болото, а красавицам куклам, своим невестам, отдали прекрасные платья.

Лягушки, по словам автора, были довольны больше всех.

Помимо иллюстраций в уже знакомых сборниках, к "Храброму клоуну" обнаружились дополнительно иллюстрации Е.Монина из сборника "Волшебные краски" и картинка Л.Нижнего из журнала "Мурзилка" 1983 № 8. Невероятная популярность!

Рисунок на шмуцтитуле "Храброго клоуна" в японском стиле из сборника, иллюстрированного Т.Соловьёвой.

Кукольный солдат истрепался.

Мастер (не озорник!) в ходе реставрации преобразовал солдата в клоуна.

Выразительный клоун получается у тех художников, которые сохранили ему гусарские усы и хмурое выражение лица.

Гусар остаётся гусаром даже в дурацком колпаке. Клоун-солдат начинает бряцать на литаврах, чем привлекает красавицу куклу Светлану.

Назревает конфликт в духе "Щелкунчика": за маской очаровательного клоуна скрывается грубый солдафон, но Светлана не верит этому.

В духе "Щелкунчика" конфликт и разрешается: на кукольный мирок нападет крыса, клоун-солдат вступает с ней в схватку, убивает её и сам падает израненный.

Сюжетный ход не нов, но какова форма! Убиение крысы литаврами. Художники не могут упустить возможности попрактиковаться в изображении такого поединка.

Мастер оценил подвиг клоуна и вернул ему внешний облик солдата.

И поставил солдата на полку со Светланой.

Всё-таки с удовольствием художники иллюстрировали бесхитростные тексты Воронина.

Не так давно заметил, что у меня в результате случайных покупок образовалось небольшое собрание иллюстрированных изданий одного автора. Художники титулованные, а автор не раскручен (на Фантлабе и странички не заведено). Был заинтригован.

Книги датируются Семидесятыми годами, автор — С. Воронин. В сборниках — рассказы и сказки. Рассказы мне показались простенькими, а вот сказки удивили. Некоторые явно постмодернистские. Сегодня — две сказки с андерсеновскими интонациями. Но какая-то смелая мораль. Тут Воронин, конечно, не одинок: есть переклички со сказками Ф.Кривина, и даже С.Козлова. Однако Воронин в этом ряду выдающихся современников оказался достаточно своеобразным.

Две "андерсеновские" сказки — это "Факел и часы" и "В старом сундуке". Иллюстрации к ним присутствуют в следующих изданиях:

1) Рассказы и сказки. — СПб.: Речь, 2013. Художник — великий Н.Кочергин. Первое известное мне издание книги было в 1973 году.

На титульном развороте — шествие героев сказок. Слева — объединились персонажи наших сегодняшних сказок.

2) Настоящий тигр. — Л.: Детская литература (Ленинградское отделение), 1977. Известная художница Т.Соловьёва.

Художница любила рисовать природу. Это нашло отражение и в нашей книге. Форзац усеян цветочками и бабочками. Японский стиль, на первый взгляд не имеющий отношения к произведениям сборника.

Букет на задней крышке переплёта. Уже в русском стиле.

3) Тайна боевого кузнечика. — Л.: Детская литература, 1972. Выдающийся художник С.Остров, обожаемый мною. Подал заявку на внесение книги в базу Фантлаба.

Книга в мягкой обложке. Титульный разворот.

Третья страница обложки. Здесь присутствуют герои наших сегодняшних сказок.

4) Храбрый клоун. — Л.: Детская литература, 1970. И снова выдающийся и любимый многими художник Б.Калаушин. Подал заявку на внесение книги в базу Фантлаба.

Книга в мягкой обложке. Титульный разворот. У меня разворот склеен, а в Интернете нашёл более раннее издание — 1967 года.

Невероятное созвездие иллюстраторов! Посмотрим, что же они нарисовали.

Факел и часы — сказка несложная, хотя и с претензией на грациозность. Две статуэтки, одна влюблена в другую без ответной симпатии (Андерсен на ум приходит сразу же). Антураж XX века: одна статуэтка — часы (серебряная балерина на одной ноге, кстати), другая статуэтка — электрический светильник (бронзовый юноша). Хозяин квартиры уезжает и забывает выключить светильник. Приходит смерть. Часы останавливаются, лампочка перегорает. Хозяин возвращается, техника оживает. Но главное — взаимоотношения механических часов и электрического светильника...

Бронзовый юноша получил от балерины признание в любви только тогда, когда у неё начало останавливаться сердце — часы.

цитата

— Да-да, люблю, люблю… — говорила балерина. Она понимала, что умирает, и ей так захотелось хоть раз кого-нибудь полюбить. Ведь так обидно прожить жизнь и не полюбить никого. И она стала говорить бедному юноше самые нежные, самые светлые слова, каких никогда никому не говорила.

В общем, капризная балерина и честный юноша, который всё навязывался освещать её жизнь (лампочка-то сутками горела). Поневоле про Данко с горящим сердцем в руках вспоминаешь. Написано хорошо, но Кочергин не может придумать адекватный иллюстративный ряд, у него повторы: статуэтки в реальности (неживые на окне) и в сказке (сошедшие с пьедесталов и беседующие). Но статуэтки в реальности и в сказке немногим отличаются друг от друга.  

А изюминка-то сказки — в конце. Хозяин вернулся, завёл часы, балерина ожила и опять забыла про юношу.

цитата

— Но ведь вы меня любите? — спросил юноша. — Вы же сказали, умирая, что любите меня.

— Ах, — ответила балерина, — ну что не скажешь, умирая!

Концовка не для детской сказки, хотя и не сказать, что совсем уж неожиданная. Вполне в духе Андерсена. Но как это нарисовать?

У Соловьёвой многообещающий шмуцтитул: свеча и дохлая мошкара. К тексту отношения на имеет. Но к чему-то это было нарисовано?

Шмуцтитул обманул ожидания. Графический комментарий — как у Кочергина: на заставке две фигурки, и на картинках в тексте они же. Позы неизменные.

Правда, на иллюстрациях красивый вид за окном и на заставке — советский южный санаторий. Это туда хозяин уехал. А вернулся оттуда с красивой женщиной. Ну хоть так художница отразила неуловимые намёки текста.

Выдумщик Остров сдался сразу: заставка и страничная иллюстрация вообще идентичны.

Калаушин наиболее адекватно справился с этим орешком. У него всего одна сцена с фигурами, и поданы они юмористически.

цитата

— Ах, — ответила балерина, — ну что не скажешь, умирая!

Может, это, действительно, смешно, а не трагично?

Вторая сказка — В старом сундуке — с живым действием, поэтому иллюстрировать её легче. Ну и мораль в ней поизящнее.

1) Начало андерсеновское: на чердаке старого дома в сундуке среди хлама находились игрушки: солдат с поломанной ногой, безухий медведь, слон без хобота и растрепанная, в изорванном платье кукла. Есть — Кочергин на заставке рисует героев в ряд.

2) Головоломка: выбраться из сундука можно, если кто-то из обитателей подставит всем плечо, но сам при этом останется в сундуке навсегда. Препирательства сводятся к тому, кто из них самый никчемный, чтобы пожертвовать собой. Но все живут мечтами, которые и рисует Кочергин: слон найдёт себе хобот, солдат ногу, медведь бросится в лес по грибы, а кукла сразу пойдёт к парикмахеру.

3) Между солдатом и куклой возникла симпатия, что обозлило слона и медведя (им стало ещё хуже). Назревает убийство. Солдат избавляется от медведя и слона — помогает им покинуть сундук.

4) Солдат и кукла остались одни в роскошном сундуке. Выглядят ужасно, но это если со стороны смотреть.

цитата

И они сели рядышком и стали смотреть друг другу в глаза.

1) У Соловьёвой японский шмуцтитул на тему заточения: сакура цветёт, птица в клетке, птицу жалко.

2) Разворот: грустные игрушки в сундуке, а на воле очень хорошо.

3) Счастливых влюблённых оставили в покое. У солдата выросла нога, да и кукла не такая уж потасканная.

4) Художница показывает улепётывающих медведя и слона. Для них ничего не изменилось: хобот и уши не отрастут. Свобода — это разбитые мечты.

Остров приходит к тем же решениям, что и Кочергин с Соловьёвой.

Но он нарисовал самых привлекательных и эмоциональных персонажей. У куклы в конце — фирменная улыбка, абсолютное счастье.

А вот Калаушин эту сказку не иллюстрировал.