Закрываем второй том избранных произведений Пушкина (Пятигорск: Снег, 2024) с иллюстрациями О.Граблевской.

Большим сюрпризом стало включение в это собрание сочинений "Бориса Годунова", разные иллюстрации к которому мы не так давно смотрели. Теперь вот иллюстрации Граблевской.

В сюите к "Борису Годунову" художница отказалась от "трауготовского" приёма (лёгкие контуры по яркому фону) — иллюстрации получались слишком праздничными. "Бориса Годунова" Граблевская воспринимает как слишком тяжёлую драму и выбирает классические приёмы рисунка. Академизма, к счастью, не получается. Из особенностей — хоть единой заливки листа нет, он всё равно весь закрашен.

Образ Бориса решён традиционно, в соответствии со схемой, заданной Пушкиным.

1) Царь Борис и лукавый царедворец Шуйский.

2) Мальчики кровавые в глазах и тяжёлая шапка Мономаха. Сохранившаяся многоцветность рисунка хорошо передаёт страстность эпизода.

3) Царь Борис с детьми. Здесь интересный выбор у художников. Эпизод с сыном, который склонился над картами — это державные мечты про то, как просвещённая Россия войдёт в европейскую семью. Эпизод с дочерью, которая потеряла жениха-европейца — это семейное горе. Граблевская выбирает эпизод с дочерью.

1) Первое появление самозванца у Граблевской. Он ярко-рыжий и с белесыми глазами. Эти черты взяты из розыскных примет у Пушкина: "А ростом он мал, грудь широкая, одна рука короче другой, глаза голубые, волоса рыжие, на щеке бородавка, на лбу другая". Другие художники Самозванца рисовали, опираясь на его прижизненный портрет — там выпирались бородавки и неправильные черты лица. Граблевская как раз рисует Самозванца без бородавок, с очень правильными чертами. Ну и ярко-рыжее пятно на рисунке — сильный приём.

2) А, вот где у Самозванца ярко-голубые глаза — при свете дня. Такой вот голубоглазый ариец-оппозиционер. Самозванец в польском платье, но и Курбский, перешедший к нему, тоже в иностранном обличьи — как будто и нет русских в шайке Самозванца.

Сцена у фонтана. В мелодраматические эффекты Граблевская не верит. Вялая Марина, вялый Самозванец.

1) А вот диалог царя и юродивого страстным получился (юродивый-то тоже голубоглазый).

2) Последняя сцена у Граблевской: "Народ, народ! в Кремль! в царские палаты! // Ступай! вязать Борисова щенка!". Радостный народ (в первых рядах — голубоглазый) в своей родной стихии.

И никакого "Народ безмолвствует". Свидетели третьей русской Смуты не склонны к пушкинскому оптимизму.

Последнее по времени иллюстрированное издание "Бориса Годунова" — это книга в массовой серии "Классная библиотека" (2023). Иллюстрации в серии — чёрно-белые, их немного. Как правило, рисуют современные молодые художники. Заказы текущие, шедевры не ожидаются (но не исключаются). Рисунки интересны тем, что дают представление о среднем уровне современной иллюстрации.

"Бориса Годунова" проиллюстрировала художница М.Садердинова.

Техника у художницы приличная. Концепция — типичная: царь Борис прячется по углам от кровавых мальчиков.

Сюжетные иллюстрации повествовательные, даются общим планом.

Интерес представляют портреты персонажей. Вот Марина Мнишек — змея подколодная. А портрета Самозванца нет.

Вот необычный юродивый — наш современник, хипстер.

На этом обзор иллюстраций к "Борису Годунову" заканчиваю за исчерпанием материала. Много говорится о современности трагедии, но (вернёмся к началу) это современность давней истории, а не пушкинского произведения.

В 2007 году издательством "Пан-пресс" был выпущен комплект из трёх книг Пушкина в футляре. Отечественное книгоиздательство тогда нащупывало баланс для дорогих ("подарочных") книг между китчем и благородной простотой. Трёхтомник "Пан-пресса" — яркий представитель этих поисков: бархатные накладки на переплёты, золотой обрез, ослепительная меловая бумага — но иллюстрации хорошего уровня и высокого качества воспроизведения. Цыганщина перевешивала совсем немного (с появлением новых экспериментов всё терпимее отношусь к этому комплекту).

Локомотивом комплекта выбрана "Русалка" с дореволюционными силуэтами Изенберга (см.). Прицепом идут "Руслан и Людмила" и "Борис Годунов" с современными иллюстрациями А.Томилина, также выполненными в технике силуэта для придания единства всему комплекту.

Макет предусматривает оформление страниц. Рамочки имеют смысловое наполнение. Но редактор это не учитывал — на первой странице в сцене, которая происходит в Москве, когда бояре обсуждают призвание Бориса на царство, помещена рамочка с польским одноглавым орлом и силуэтом европейского города (притом, что имеется отдельная рамочка с московскими мотивами).

Остальные рамочки, циклично повторяющиеся на страницах, с сюжетом "Бориса Годунова" связаны слабо.

Иллюстрации больше дизайнерские — о какой-то глубинной содержательной концепции речи не идёт. Целенаправленное подражание силуэтам Изенберга. Но чуть погрубее, конечно.

Золотой фон, который должен был стать признаком китча, удачно использован художником для создания двухцветных силуэтов: золотом даются тени-призраки.

Силуэт диктует свои правила композиции: смерть Бориса даётся в горизонтальной развёрстке.

Есть всё-таки очарование в технике силуэта. Томилин освоил эту технику на достаточно хорошем уровне.

Сцена у фонтана с Мариной Мнишек. Фонтан — пенноструйный.

В 1993 году была опубликована не только последняя советская сюита к "Борису Годунову" художника Минаева, но и первая анти-советская (по эстетике) сюита художника Насибулина. Изящный малоформатный томик.

Художник Э.Насибулин — известный график. Его иллюстрации традиционно мало связаны с сюжетом — там общее впечатление, много символики, кошмаров и эротизма. Из-за повторяемости образов, вне зависимости от объекта иллюстрирования, Насибулин довольно однообразен. Но его "Борис Годунов" был смел и свеж.

Рисунков очень много, показываю не все.

Хулиганские рисунки: страшное русское веселье.

Кажется, что стиль художника — высококачественное уличное граффити. Рисункам в книге тесно, они расположены блоками, перетекают один в другой — им нужны длинные бетонные заборы. В этом, конечно, есть своеобразная прелесть. Вот первый блок: творческий процесс Пушкина:

Монархического пиетета Насибулин перед Борисом Годуновым не испытывает.

Муки совести царя изображает страстно.

Семейные сцены — прохладные и провокационные. Вот Борис с наследником Фёдором.

Гришка Отрепьев у художника омерзителен. Дух свободы Девяностых чувствуется: когда ещё фалос вместо человеческого лица можно было опубликовать.

Гришка дик и космат.

Вот он пересекает границу во главе наёмного войска. Пристально вглядывается вдаль. Дикость становится притягательной.

Пушкин с интересом всматривается в мечты чистенькой полячки.

Вот такая пара восходит на русский престол.

Все у Насибулина немытые: и бояре...

...и народ.

Сложно выявить концепцию Насибулина, можно просто полюбоваться виртуозной графикой. Заключительный блок иллюстраций.

Сегодня — иллюстрации к пушкинскому "Борису Годунову" художника В.Минаева.

Книга издательства "Художественная литература" готовилась долго: в набор была сдана ещё при СССР — 12.02.1990, а подписана в печать только через два года — 05.03.1992, на титуле и вовсе стоит 1993 год. Рисунки, соответственно, делались (по крайней мере, заканчивались) в бурные, но ещё травоядные годы Перестройки. Всем хотелось выразить что-то новое, но пока ещё вполне советское.

В.Минаев — титулованный советский художник, у которого были явные успехи в книжной иллюстрации (в наши дни "Речь", например, переиздала его сюиту к "Братьям Карамазовым").

В послесловии известного искусствоведа М.Чегодаевой высказывается неудовлетворённость иллюстрациями Фаворского и Кибрика к "Борису Годунову" за их величавое спокойствие и декоративность, что явилось, якобы, следствием оперного восприятия. Минаевские иллюстрации подобной традиции противопоставляются.

Развёрнутая суперобложка книги: Пимен и царь Борис — негативы фотографий.

Главные герои трагедии: Борис правит, Пимен ведёт бесстрастную летопись.

Борис у художника — тип очень слабый, измученный муками совести.

С детьми очень ласков, обретает с ними душевное спокойствие.

Народа боится.

Умирает, запрокинув голову.

Перестроечное время: царя Николая II уже пожалели, надо и Бориса рефлексирующим интеллигентом выставить. Впрочем, может быть, это и была задумка Пушкина: интриган отдаёт приказ об убийстве ребёнка, занимает вместо него трон, а потом все беды государства объясняет небесной карой, которая лично на него обрушилась.

Интересно подаёт художник и образы бояр-смутьянов. Вот Воротынский и Шуйский. Вялые, анемичные. Стройные, бородки куцые: тоже советская интеллигенция.

Борис на переднем плане угрожает Шуйскому, но сам зажат и забит. Понятно, Шуйский его не боится. С состраданием смотрит на Бориса (думает, небось: "Деваться некуда, приходится трон другому передавать".

Самозванец тих и спокоен, столь же, сколь и другие персонажи. Вот, подумал маленько и решил царём стать.

Марина Мнишек — сонная страдалица. И не хочется, а надо на московский престол тащиться.

Если и есть кто буйный в этой сюите, так это народ.

Интересная нота появляется: шутовской карнавал, веселье на площади по случаю того, что уломали Бориса править. Победившая уличная демократия (термин времён Перестройки).

А что после? Озлобление да удивление.