Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
В 1987-м году известный и доныне здравствующий музыкант Пол Уинтер, вместе со своим тезкой Полом Хэлли, выпустил альбом с записью песен горбатых китов в сопровождении собственных музыкальных композиций и стихов, декламируемых Леонардом Нимоем — легендарным Споком из сериала «Звездный путь».
Четверть века спустя схожий — по эклектичности и амбициозности — замысел решили претворить в жизнь авторы, скрывшиеся за псевдонимом «Грэй Ф. Грин».
Мистификация получилась довольно двусмысленной. Конечно, литературные прятки — давний (и, возможно, неотъемлемый) элемент сочинительства, которое само по себе носит игровой характер. Можно вспомнить Ромена Гари, оставившего всех с носом, а себя со второй (неслыханное дело!) Гонкуровской премией. И поэмы Оссиана, приписываемые легендарному кельтскому барду древности, но сочиненные, по мнению исследователей, в восемнадцатом веке. Однако, в этих случаях мистификация, или, выражаясь сухим языком судопроизводства, «умышленное введение в заблуждение», касалась личности автора, а Грэй Ф. Грин присовокупил к вымышленной биографии фиктивные коммерческие успехи, объявив книгу культовой, а число ее поклонников миллионным. На глазах изумленной и недоумевающей публики литературная игра превратилась в рекламный трюк.
Таково следствие общего замысла создателей книги — скорее напористо залихватского, чем деликатно тонкого. Впрочем, их настоящие имена в тени оставались недолго — не выдержав испытания безвестностью, соавторы приступили к саморазоблачению.
Между тем, стесняться им нечего: роман превосходит подавляющее большинство маркированных как фантастика произведений русскоязычных авторов и заявляет о том, что цветная волна вышла на проектную мощность. А значит, перед читателем этапный, знаковый текст группы авторов нового поколения.
Текст необычный, интересный и, несомненно, достойный прочтения как один из лучших фантастических текстов года (что, кстати, не преминул отметить журнал «Мир фантастики, прискорбно приурочив сей факт к старту продаж книги).
Авторы «Кетополиса» использовали две популярные сегодня у читателей темы: мегаполис как локацию и паротехнологии (не путать с нанотехнологиями) как интригующий интерьер для сюжетного действа. Загадочный Канцлер, сумасшедший Вивисектор, китовая угроза, плетельщицы и переделанные, актрисы и гангстеры — повествование живо, колоритно и вкусно. А погружению в реальность романа способствуют псевдодокументальные вставки.
Лучшей, самой вкусной, частью «Кетополиса» стала повесть Ивана Наумова «Прощание с Баклавским». На ее фоне остальные фрагменты смотрятся как рыбки, плавающие около горбатого кита, или незадачливые подельники против персонажа Армена Джигарханяна в сериале «Место встречи изменить нельзя». В русской фантастике нечасто (следует читать — прискорбно редко) встречаются столь изящные по стилю и слогу тексты. Обычно писательские тактики работы с текстом сводятся (разумеется, для тех писателей, у которых они вообще существуют) к буре сюжета и натиску идей.
Прозу Наумова вполне можно предъявить строгим блюстителям границ между высокой литературой и фантастикой. Собственно такое предъявление уже состоялось: в журнале «Дружба народов» была опубликована повесть «Мальчик с саблей». Кстати, два этих текста перекликаются между собой и фигурами главных героев, представляющих службы, которые принято относить к специальным, и темой взаимодействия (то ли столкновения, то ли слияния) двух миров. В той же тональности звучит и рассказ «Обмен заложниками», давший имя авторскому сборнику.
Разница в уровне исполнения фрагментов «Кетополиса» свидетельствует: Наумов — писатель старшего (и по мыслям, и по литературному мастерству) поколения. С «цветной волной» его объединяют лишь обложки да время появления публикаций.
А вот общность остальных авторов (среди них — Бортникова, Врочек, Дубровин, Колодан, Федина, Шаинян) несомненна. Она заключается не в преемственности по отношению к волне предыдущей; такой взаимосвязи: ни идеологической, ни тематической, ни стилистической — не наблюдается (за исключением того, что предисловие к «Кетополису» написал Андрей Лазарчук).
Авторов «цветной волны» сближает хорошее знание англо-американской фантастики и едва ли не буквальное следование ее канонам. С такой точки зрения роман оценивается совсем иначе. Множество фрагментов, на которые распадается и которые образуют текст, приобретают узнаваемые очертания.
«Документальные» вставки в художественный текст как прием был введен в литературу еще в начале двадцатого века Джоном Дос Пассосом и инсталлирован в фантастику, как считают некоторые исследователи, Джоном Браннером в романе «Всем стоять на Занзибаре». К началу века двадцать первого «новомодные» веяния докатились и до наших палестин. Прием был успешно освоен; складывается даже впечатление, что в романе над ним трудились дос... трес... кватро(!) пассосов.
Экзерсисы Вивисектора, а равно и странная, мрачная, декадентская атмосфера Кетополиса, напоминает произведения Джеффа Вандермеера: «Подземный Венисс», описывающий загадочный город Венисс, и сборник «Город святых и безумцев», посвященный другому городу — Амбре. Фигурирующие в романе «переделанные» — точная калька, вплоть до термина, тех «переделанных», что действуют в нью-кробюзонском цикле Чайны Мьевиля.
Подобное смутное (или нет — в зависимости от начитанности) ощущение дежа вю будет возникать у читателя и в дальнейшем. Неслучайно отзывы на книгу пестрят названиями, вспоминающимися при прочтении.
Безусловно, речь не идет о той степени заимствования, которая считалась бы неприличной, но столь же неприличным будет и не заметить, что «Кетополис» является текстом эпигонским, изготовленным (а не сотворенным) по чужим лекалам.
Таким замысловатым образом бывшее частью мистификации представление о том, что «Кетополис» является пересказом оригинального текста, становится реальностью. Хотя и не так, как хотелось бы его авторам.
В одном из советских мультфильмов подобная коллизия описывалась замечательной фразой: «И откуда в Воронеже африканские названия?».
Увы, усугубляет ситуацию тот факт, что заимствование коснулось лишь внешних форм. Например, отображение тех же «переделанных» у Мьевиля является гротескной иллюстрацией эксплуатации трудового класса и служит инструментом острой социальной критики, а их функция в «Кетополисе» сводится к созданию общего антуража.
Приходится констатировать, что характерной особенностью этапного текста «цветной волны» стало освоение, пусть и уверенное, локаций, атрибутов и приемов, привнесенных в фантастику другими авторами.
Впрочем, как учат восточные мудрецы, за повторением формы приходит понимание содержания. Это значит, можно надеяться на то, что следующий роман решит задачу, в популярных экономических терминах формулируемую как «догоняющая модернизация», и будет более самобытным и, как минимум, столь же интересным.
Если же оставить обращенные в будущее надежды, то картина перед читателем предстает безрадостная.
Киты выбросились на берег и разделаны на мясо и ворвань. Над побережьем негромко звучит печальная музыка Морриконе. Мистер Спок в недоумении безмолвствует.
Призрак бродит по Бас-Лагу. Среди людей и переделенных, среди водяных и кактов, среди трудового народа и творческой богемы Нью-Кробюзона зреет недовольство его правителями и в воздухе витают идеи грандиозной социальной Переделки.
«Железный совет» — роман, замыкающий нью-кробюзонскую трилогию британца Чайны Мьевиля, и одновременно самое идейное, точнее даже — идеологическое, произведение автора, известного левыми политическими взглядами.
Думается, в революционном лихолетье из товарища Мьевиля вышел бы прекрасный агитатор. Впрочем, и на ниве писательства он не затерялся, обретя славу одного из самых ярких и «странных» (по названию литературной группы — new weird) авторов.
Между «Крысиным королем» — дебютом Мьевиля и его «Железным советом» не просто большая дистанция. В известном смысле они являются изоморфными романами, сохраняющими систему координат, которая определяют ландшафт повествования. При этом сами координаты изменяют свое значение на едва ли не противоположное. И библиография Мьевиля отражает и демонстрирует историю этих преобразований.
В первом романе сказочные, персонажи попадают в современный Лондон, а уже в последующих книгах люди становятся частью в мифическом пространстве Нью-Кробюзона (позднее схожая инверсия будет ярко выражена в романе The City & the City («Город и Город», 2009) и особенно в подростковой книге «Нон Лон Дон»).
Индивидуализм, основанный на мыслях и переживаниях главного героя «Крысиного короля», который, как можно предположить по распространенному среди молодых авторов поветрию, является альтер эго самого Мьевиля, в последующих книгах рассыпается на поступки и слова многих персонажей, пусть и говорящих обычно в унисон. И в этой многоголосице с каждой книгой все отчетливее слышно ее социальное звучание, которое достигает своего максимума в «Железном совете».
Политизированные высказывания в жанре фэнтези не так часты, как, скажем, в новой космоопере, давно превратившей космические просторы в арену, на которой «звездные войны» ведут сторонники правых и левых политических убеждений.
Однако, отсутствие четко артикулированных высказываний, как заметил однажды в интервью Чайна Мьевиль, не означает отсутствие позиции. Писатель прав: книга немыслима вне общественного, социального измерения. Как немыслима она без читателя, а читатель – вне общества. «Железный совет» с такой точки зрения является не вызовом закостеневшему в феодализме жанру, а ответом на его пренебрежение социальными реалиями. Роман вообще дает прикурить инфантильным эскапистам, перенося в фэнтези славные традиции Эптона Синклера и других «разгребателей грязи» (кстати, «Спрут» Фрэнка Норриса был посвящен разоблачениям злоупотреблений и преступлений крупных железнодорожных компаний) из Соединенных Штатов начала двадцатого века. И совсем уж страшно представить даже, как социалист Мьевиль «переделал» бы Айн Рэнд и ее «расправляющих плечи атлантов», окажись они в его власти.
Книга содержит две параллельно развивающиеся линии: историю легендарного «Железного совета» и описание подпольной борьбы и революционного восстания в Нью-Кробюзоне. Сюжет бодро движется вперед по этими проложенными рельсами (заметим, что, как водится, эти прямые сблизятся у самого горизонта, но полностью так и не сольются).
Не будем заострять внимание читателя на персонажах книги. Давно подмечено, что действующие лица у Мьевиля схематичны и сводимы к функциям. Но зато какую причудливую и выразительную форму эти функции принимают! Например, загадочный революционер, бандит и террорист Торо, скрывающий под маской быка… Впрочем, последуем авторской воле и сохраним эту тайну для читателей романа.
Две обозначенные писателем темы: строительство железной дороги и революционное восстание – имеют явные прототипы в истории человечества. Речь идет, разумеется, о трансконтинентальной железной дороге, чье строительство было завершено в Соединенных Штатах во второй половине девятнадцатого века, и о русской революции семнадцатого года.
Первый сюжет, объединяющий Америку в прямом и переносном смысле и уже приобретший по месту происхождения почти мифологический статус, уже нашел отражение в мировой культуре. Этой теме посвящен, например, один из шедевров великого Серджио Леоне «Однажды на Диком Западе».
Второй стал одним из наиболее значительных событий в истории двадцатого века, и нам знаком намного лучше. Впрочем, не стоит недооценивать и знания Мьевиля. Убежденного социалиста, выносящего в эпиграф романа цитату из поэмы Велемира Хлебникова и высоко отзывающегося о трудах Александра Богданова, не уличить в поверхностном подходе к истории русской революции.
Писатель не скупится и щедро использует возможности переноса исторических реалий и исторических же моделей в романную действительность. Здесь и методы Трансконтинентального железнодорожного треста, и солдаты, возвращающиеся в Нью-Кробюзон, раздосадованные военными поражениями и выступающими против городских властей, и революционное подполье с нелегальной прессой и радикальными террористами.
Писатель почти и не скрывает этих призрачных и прозрачных аналогий, уподобляя романный Коллектив Коммуне, а Переделку – революции. Что невольно делает книгу развернутой иллюстрацией известных песенных строк о том, что «наш паровоз вперед летит, в коммуне остановка».
Заметим, что тема железной дороги вообще неожиданно тесно связана в культуре с революцией. Достаточно вспомнить Павку Корчагина и стоящий на запасном пути бронепоезд. Впрочем, для Мьевиля более вероятным прообразом «Железного совета» стал так называемый «поезд Троцкого», в котором председатель Реввоенсовета провел больше двух с половиной лет жизни, проделав путь свыше ста тысяч километров.
Фактически, весь роман построен на опрокидывании в вымышленный мир реалий прошлого и проблем современности. В художественном отношении «Железный совет» уступает другим романам трилогии. Такова уступка, сделанная автором в пользу идеологического содержания книги. Собственно именно идеология является ее, книги, смысловым центром, что наглядно демонстрирует финал, в котором легендарная железнодорожная коммуна «Железный совет», не потерпевшая победы и не принесшая поражения, осталась символом, который каждый волен трактовать по-своему.
Так, навскидку нагуглил. Интересно было, насколько очевидным для рецензентов окажется то, что Герман живёт, по сути, в граничном топосе, между жизнью и смертью, между "тогда" и "сейчас"; что брат его не уехал, а умер (в конце романа есть совершённо чётко отзеркаленная ситуация-ключ к пониманию этого), что...
Ну, в общем, "волшебная особенность здешних мест в том, что мертвые здесь сражаются бок-о-бок с живыми", ага. И даже перелицованный сюжет из китайских легенд (привет Пу Сун-Лину) остался незамеченным. Надо будет при случае глянуть, что писали украинские рецензенты; подозреваю, что примерно то же.
Роман, кстати, рекомендую. В первую очередь любителям Кустурицы, Павича, "Малой Глуши" Галиной и Геймана.
Жанр научной фантастики предъявляет особые требования к писателю. Он должен не просто выдумать необычный мир, но и тщательно проработать внутренние связи, чтобы добиться правдоподобной картины. Если же речь идет о книге-прогнозе, то есть фокусирующейся на нашем будущем, предсказывающем возможные варианты развития, то эти требования становятся еще строже. И даже тогда неизвестно, выдержит ли книга испытание временем, останется ли вымышленная картина будущего достоверной. Поэтому роман "2048"Алексея В. Андреева уникален уже потому, что сохраняет актуальность, несмотря на стремительное развитие в технике и науке за последние десять лет. Впрочем, у него есть и другие достоинства.
Мало придумать концепции, нужно их еще описать, что, зачастую, не так уж просто. Поэтому особое внимание стоит уделить языку книги. Нет, сейчас я говорю не о стиле или слоге, а про оригинальнейший и богатейший набор новых слов, термином и жаргонизмов. Это отнюдь не вычурный, скрывающий пустоту под забавностью, новояз, нет. Все до единого слова имеют свою этимологию, вполне достоверную, кроме того они поразительно созвучны своему смыслу. Здесь есть слова, которые образованы слиянием, синтезом двух других. Их значения, совершенно разные, если не противоположные, сливаются, образуя и объясняя новое понятие. Другие, и вовсе основаны на совпадениях, не редко англоязычных, поэтому, чтобы заметить и понять их, приходится пораскинуть мозгами. Один такой пример автор раскрыл в рассказе "Белая глина". Благодаря необычному языку, мир воспринимается невероятно четко и ясно. Сложнейшие структуры быстро становятся понятными и доступными.
А ведь структур-то немало. Три персонажа, три разных точки зрения на происходящие и происходившие события. Бывший хирург, вынужденный промышлять незаконной деятельностью, дремастер, работающий в крупной компании, и младшая фея, которая вот-вот сдаст экзамен. Что, непонятные слова? Так я предупреждал. Впрочем, на понимание уйдет не так уж много, если не пытаться найти все изюминки. Речь персонажей хоть и сплошь пересыпана новыми словечками, но менее понятной от этого не становится. Наоборот, их характеры и привычки раскрываются с помощью этого невероятно полно, позволяя, в буквальном смысле этого слова, влезть в чужую шкуру. Единственное, что объединяет героев, это талант. Каждый из них по-своему талантлив и умеет глядеть на мир свежим взглядом. Пусть и не всегда.
Те, кто относят книгу к жанру киберпанка, по-своему правы, но на мой взгляд, главное в ней все же иное. Хотя нельзя не признать, что кибертехнологии, искусственные интеллекты, нейроинтерфейсы и многое, многое другое давно и прочно вошло в повседневный обиход героев книги.
Но все вышеперечисленное — лишь средства, приемы автора, используемые для того, чтобы донести до читателя какие-то идеи и мысли. Без этого книга превращается в красивый, аппетитный на вид, но совершенно заурядный и пресный на вкус фрукт. Так, как же обстоят дела с посылами в "2048"? Многие рецензенты отмечают пародийные и иронические нотки, и это так. Андреев действительно высмеивает пороки общества, смешивая и политическую сатиру, и добродушную иронию, и пародию на устройство общества и повседневность. Но, опять же, для чего? И каждый читатель может найти свой вариант. Чтобы показать, к чему могут привести современные тенденции, как можно решить одни проблемы и взамен получить новые. Чтобы показать, насколько глубоко зарыта правда, порадовать сторонников "теории заговора", намекнуть, что совпадения не случайны, и человечество бредет, как покорное стадо, управляемое невидимыми пастухами. Чтобы показать, что в любых условиях можно найти тот кусочек счастья и радости, который дает силы жить и творить.
И об этом же, на мой взгляд, говорит закольцованное начало и конец, прекрасно отражающие преемственность и эволюцию взглядов на протяжении поколений. Именно трезвый и объективный взгляд на жизнь позволили автору приготовить столь необычную пищу для ума.
Итог:книга, описывающая крайне вероятное будущее, с высоким содержанием социальных, научных и психологических идей.
Независимо от того, хотят признавать это некоторые люди или нет, Лукьяненко оказал и продолжает оказывать серьезное влияние на отечественную фантастику. Но если в начале своей творческой карьеры он занимался разрушением устоев такими неоднозначными произведениями, как "Мальчик и тьма", "Рыцари сорока островов", то впоследствии он больше сосредоточился на возведении новых. Тем более было интересно, какие же темы затронет Сергей Васильевич в новом романе, какие тенденции обозначит. Стоит отметить, что сама идея продолжения цикла "Дозоров" вызвала немалые споры среди читателей. Многие, и так плохо относящиеся к ней, получили повод порассуждать о коммерческой стороне вопроса. Таким образом некоторые люди сделали выводы еще до выхода книги.
На мой взгляд, поскольку произведение продолжает цикл, то и рассматривать его надо в сравнении с другими частями. И здесь немедленно проявляется существенное различие между "Новым дозором" и предыдущими. Оно вовсе не в масштабе происходящего, это-то как раз почти не изменилось, вовсе нет, действие по-прежнему масштабно. Отличие кроется в самой сути книги. Городецкий больше не бросается с шашкой наголо спасать мир, страну, город или свершать великие дела. Он делает это спокойно, мимоходом, как бы шутя. Конечно, я сейчас иронизирую, но смысл от этого не меняется. Наверное, пора признаться, что перечитывая ранние книги Лукьяненко, мы упрямо ждем новых произведений, где герой будет разносить в клочья виртуальные кварталы, сталкивать гигантские космические флоты, спасать человечество как расу и многое многое другое. А Лукьяненко так же упрямо заставляет героев класть пирожок всемогущества обратно на полку, как в "Спектре", так и в "Чистовике". Впрочем, на этот раз до всемогущества не доходит.
"Жил-был на свете Антон Городецкий,
Волшебницу Свету любил не по-детски,
Любимую дочь Надю воспитывал строго,
А может не строго... И что тут плохого?"
Но вернемся к бессменному герою цикла "Дозоров", а именно Городецкому, ставшему своеобразным отражением самого автора. Как правило сказки заканчиваются на свадьбе словами "и жили они долго и счастливо". Лукьяненко же останавливаться на этом не стал, сначала написав "Сумеречный", а потом и "Последний" дозоры. И в очередной книге семейной жизни Антона и Светы также уделяется достаточно внимания. Более того, наконец-то серьезно влияющим на сюжет персонажем становится дочь Городецкого, Надя. И это, как ни странно, придает действию определенную размеренность и спокойствие. Поэтому нет ничего удивительного, что изменился сам Городецкий. Нет больше пылкого, импульсивного молодого человека, готового сокрушать зло, или то, что им кажется, любой ценой. Его сменил осознавший сложность мира и трудность выбора зрелый мужчина, которому есть что терять.
Правда, полностью герой с этим еще не смирился, то и дело отпуская саркастичные, меткие комментарии. Комментарии, которые заставляют или улыбнуться, или задуматься, а то и поморщиться, если они относятся к тебе. Именно такие размышления и создают, по большей части, приятное впечатление от книги, поскольку в остальном ничего особого в ней нет. Деление на три части мне показалось скорее данью традиции, а не необходимостью. И если первая часть хороша в отдельности, то вторая и третья теряют всякий смысл в отрыве от романа. Сюжет, а точнее загадка, которую по-привычке пытаешься разгадать, меня особо не захватила, тем более, что объяснения, если и не противоречат предыдущим частям, то слабо сочетаются, напоминая грубые, притянутые заплатки. Впрочем, такое случалось и прежде, ведь цикл рос вместе с автором, далеко выйдя за границы первоначальных замыслов и планов.
"А как хотелось бы знать, правильно ли ты поступил.
Но никто и никогда не даст на это ответа."
Подводить итоги дело довольно неблагодарное, особенно тогда, когда многое зависит от личных предпочтений. Те, кто изначально предвзято относятся к циклу, вряд ли изменят свое мнение. Те, кто ждал чего-то в духе раннего Лукьяненко, также не найдут здесь искомого. Наверное лишь те, кто хотел приятного времяпрепровождения, вдумчивого, философского чтения, встречи со старыми героями, останутся довольны. "Новый дозор" — это не что-то новое и революционное в фантастике, не шедевр и не провал, это гладко и ровно написанное произведение, в котором нет накала эмоций, зато есть над чем поразмыслить. О доверии, о героизме, о выборе, о долге. Тем и поводов достаточно, было бы желание читателя.
Итог: пронизанная философскими, социальными и многими другими рассуждениями книга, с элементами загадки и приключений.
облако тэгов
