Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Аннотация: Артуровские легенды — предания и легенды, в центре которых король Артур — одна из самых знаменитых фигур в литературе Средневековья. Он прославлен в романах и хрониках, в стихах и прозе на всех основных европейских языках той эпохи. Историческим прототипом легендарного монарха послужил, по-видимому, военный вождь бриттов, живший в конце 5 в. и возглавивший их борьбу против вторгшихся саксов. Он дал несколько крупных сражений, завершившихся ок. 500 победой при горе Бадон на юге Британии. И хотя в конце концов саксы одержали верх, слава Артура не померкла. Латинская хроника История бриттов, составленная валлийским священником Неннием ок. 800, приводит в гл. 56 список двенадцати побед Артура над саксами, а в гл. 67 два британских «дива дивных» связаны с Артуром — свидетельство того, что местные легенды в это время уже ассоциировались с его именем. Другая латинская хроника, созданная в Уэльсе ок. 955, Анналы Камбрии, упоминает не только победу у Бадона, но и битву при Камблане, в которой пали Артур и Модред, его племянник.
В ранней валлийской литературе Артур выступает в совсем другом качестве — мифическом и сказочно-авантюрном. В поэме Добыча Анвинна (10 в.) он ведет отряд на штурм крепости Анвинн (она же — загробный мир кельтов) с гибельным намерением завладеть магическими талисманами.
Таким образом, документы, отразившие раннюю стадию легенды, имеют валлийское происхождение. Однако слава Артура выходила далеко за границы Уэльса. Жители Корнуолла и Бретани, родственные валлийцам по языку и культуре, также отдавали дань восхищения британскому герою. Бретонцы распространили Артуровскую легенду, вывезенную с Британских островов, по всему Европейскому континенту.
Не позднее 1138 Джефри (Гальфрид) Монмутский в своей Истории королей Британии дополнительно обосновал роль Артура как победителя саксов. История Джефри начинается с основания Британского королевства Брутом, прямым потомком Энея, через которого британская старина оказывается связанной со славным прошлым Трои и Рима. В повествовании Джефри о жизни и деяниях Артура, центрального героя всей книги, видную роль играет Мерлин. Артур изображается не только как победитель саксов, но и как покоритель многих европейских народов. В войне, которая началась после его отказа платить дань римлянам, Артур со своими союзниками победил врага в сражении и завоевал бы Рим, если бы не Модред, который предательски завладел его троном и королевой. Джефри описывает гибель Артура в битве с Модредом и затем постепенный распад некогда созданной им империи вплоть до окончательного ее разрушения в 7 в.
В 1155 История была переведена в стихах на французский язык норманнским поэтом Васом, получив название Роман о Бруте. Вас первым из авторов, которые нам известны, упомянул в своей поэме Круглый стол, сооруженный по распоряжению Артура для того, чтобы избежать споров о старшинстве. Он сообщает также о вере бретонцев в то, что Артур жив и находится на о. Авалон.
Первым английским поэтом, воспевшим Артура, был Лайамон, приходской священник в Арли-Риджисе (графство Вустершир). Его поэма Брут, написанная в последнем десятилетии 12 в. или чуть позже, представляет собой расширенный пересказ поэмы Васа английским аллитерационным стихом. Хотя поэма Лайамона сохранилась только в двух списках, в отличие от большого числа манускриптов, содержащих тексты Джефри и Васа, ее существование доказывает, что Артур был воспринят в качестве героя даже потомками его врагов-саксов.
Псевдоисторическая традиция, основанная Джефри Монмутским, не включает сюжетов о Тристане, Ланселоте и о Граале, которые стали повсеместно известны в средние века благодаря французским романам. Во французских романах на Артуровские темы (вторая половина 12 в.) двор Артура изображается как отправная точка приключений разных героев, но сам Артур не играет в них центральной роли.
Однако авторитет легендарного короля был настолько велик, что его образ втягивал в Артуровскую орбиту сюжеты различного происхождения. Одним из них, и наиболее ранним, оказалось печальное повествование о Тристане, имевшее хождение во Франции ок. 1160. Историческим прототипом Тристана был некий пиктский царь конца 8 в., легенды о котором, как и легенды об Артуре, хранил один из разгромленных кельтских народов. Некоторые версии легенды о Тристане выдвигают на первый план захватывающую фабулу — приключения, побеги, козни, однако во французском романе Томаса Британского (1155-1185) и в немецком шедевре его последователя Готфрида Страсбургского (ок. 1210) главное — разработка характеров и трагический конфликт между чувством и долгом.
В конце 12 — начале 13 вв. были широко распространены различные версии легенды о поисках Грааля. В это время Грааль, изначально обладавший магическими свойствами, был вовлечен в сферу христианской традиции и переосмыслен как чаша причастия (дароносица).
Для Артуровской литературы 13 в. в целом характерны переход от стихотворных форм к прозе, дальнейшая христианизация легенд и тенденция к объединению текстов в цикл. Так называемая Артуровская Вульгата (Vulgate) состоит из пяти прозаических французских романов: 1) История о Святом Граале, cодержащая начальные сведения о Граале и его чудотворных свойствах; 2) Мерлин, расширенное переложение Мерлина Роберта де Борна с добавлениями из других источников; 3) Прозаический Ланселот, уснащенный различными подробностями рассказ о детстве Ланселота, о его воспитании у мудрой Владычицы Озера; о том, как он вырос не знающим себе равных рыцарем короля Артура, как любил Гиневру и сокрушался о своей греховной страсти, из-за которой ему было не дано достичь Святого Грааля, и как он зачал Галахада с дочерью Увечного короля; 4) Подвиг во имя Святого Грааля, где центральным персонажем является сын Ланселота Галахад, благодаря своему духовному совершенству превзошедший всех остальных рыцарей Круглого стола; и наконец 5) Смерть Артура — рассказ о распаде братства Круглого стола, начавшемся с того, что Ланселот, несмотря на прежнее раскаяние, снова вернулся к своей греховной любви, и кончающийся предательством Модреда, гибелью Артура и уходом Гиневры и Ланселота от мира в затворничество и покаяние. Отдельные нити повествования в цикле связаны не только ретроспективными и предвосхищающими напоминаниями, но также и характерным приемом переплетения эпизодов. Этими методами в громоздкую компиляцию привносится некоторое единство.
Артуровский прозаический цикл 13 в. оказал мощное воздействие на более поздние рыцарские романы во Франции, Италии, Испании, Нидерландах, Ирландии, Уэльсе и Англии. Его влияние особенно сказалось на самой знаменитой английской Артуровской книге — Смерти Артура Т.Мэлори. Авторское название книги неизвестно: "Смертью Артура" назвал печатник У.Кэкстон выпущенный им в 1485 году том, который оставался единственным текстом Мэлори на протяжении столетий, пока в 1934 не был обнаружен Уинчестерский манускрипт. В целом Мэлори точно следует своим источникам — как английским, так и французским, но его роль не ограничивается переводом. Как и его предшественники, он переосмысливает Артуровские легенды в духе своего времени. Его версия выделяет богатырские черты эпоса, в то время как вкусам французов была ближе утонченная духовность.
В Англии Артуровские легенды остались жить и после средних веков благодаря псевдоисторическому труду Джефри Монмутского и первопечатному изданию Кэкстона, к началу 18 в. выпущенному пять раз. Романтическое возрождение оживило интерес не только к Мэлори, но и к другим Артуровским текстам.
Комментарий: Полный вариант романа с комментариями и приложениями. Иллюстрации на суперобложке и внутренние иллюстрации О. Бердслея.
О рыцарских временах пишется много книг и фильмов снимается более чем достаточно. На чём всё это основано? Вопрос очень интересный. На чём, например, основана повесть А. Конан-Дойля «Белый отряд»? А романы В. Скотта «Айвенго» и «Граф Роберт Парижский»? На последний вопрос ответ дан в комментариях к графу Роберту — это «Книга деяний» Жака де Лалена (1420-1453), труды Э. Гиббона, Ч. Миллса и «Алексиада» Анны Комнин. Сочиняя «Айвенго», Скотт опирался на английских летописцев Ингульфуса Кройдонского и Джефри де Винсау; очень помог ему и Жан Фруассар, хроники которого неплохо послужили и Дойлю. Рассказывая о своей работе над «Айвенго», Скотт о произведении Мэлори даже и не упоминает. Кстати, стиль Фруассара очень близок к стилю Мэлори, ведь этих авторов разделяет промежуток времени, не превышающий ста лет. Основоположником французской политической истории считается, правда, не Фруассар, а современник Мэлори рыцарь и дипломат Филипп де Коммин. Сочинения этих авторов и являются тем фундаментом, на котором стоит всё, что написано в новейшее время о средневековье. Были и другие хронисты и мемуаристы менее известные*, на трудах которых (помимо вышеупомянутых) основана замечательная работа Г. Мишо «История крестовых походов», проиллюстрированная самим великим Гюставом Доре. Фундаментальный труд Мэлори не мог служить основой для чего-либо стоящего в области кино** и литературы по той причине, что уже современниками он воспринимался, как сборник древних легенд, ведь даже Фруассара от эпохи короля Артура отделяет столько же веков, сколько их лежит между крещением Руси и началом царствования Екатерины II. Впрочем, по этой проблеме (если она существует) я ничего определённого сказать не могу, и исхожу из простого соображения, что достоверные источники всегда предпочтительнее легенд.
Хорошей художественной литературы, переведённой на русский язык (подозреваю, что не переведённой раз в десять больше) об эпохе короля Артура я знаю немного. Это, например, пенталогия М. Стюарт, показавшаяся мне несколько скучноватой, «Туманы Авалона» М. З. Брэдли и «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» М. Твена, которая мне кажется не только скучной, но местами и просто глупой (вероятно, из-за тяжеловесного юмора). Но я согласен с Лихтенбергом, утверждавшим, что, если при столкновении книги с головой раздаётся тупой звук, в этом не всегда виновата книга.
Перейду к изложению своих впечатлений от книги Мэлори.
Что, на мой взгляд, в ней может вызвать наибольший интерес? То, что явится для читателя наибольшей неожиданностью. Для многих такой неожиданностью станет новое представление о рыцарях Круглого Стола, приближённых и ближайших родственниках короля Артура. Вот одна из историй, произошедших с племянником Артура сэром Гавейном. Этот рыцарь случайно знакомится с властелином многих островов сэром Пелеасом, безнадёжно влюблённым в прекрасную даму по имени Этарда. Сэр Гавейн говорит сэру Пелеасу: «Оставьте свои стенания, а я клянусь вам жизнью сделать всё, что в моей власти, для того, чтобы добыть вам любовь вашей дамы, и в том даю вам своё честное слово.» Сэр Гавейн предлагает оригинальный способ исполнения своего обещания: «Я знаю средство всё это исправить, если только вы послушаетесь моего совета. Я облачусь в ваши доспехи и так поскачу в её замок и скажу ей, что я вас убил. Она за это примет меня ласково и будет ко мне благосклонна. И вот тогда-то и исполню я мой дружеский долг, так что вам непременно достанется её любовь.» Так они и поступили. Оказалось, что Этарда ненавидела сэра Пелеаса как никого более из мужчин, «ибо не было мне от него ни минуты покоя. И раз вы его убили, то я к вашим услугам и всё готова сделать по вашему изволению.» После такого удивительного поворота сэр Гавейн очень остроумно объясняется в любви к Этарде и она отвечает ему взаимностью. И «провёл с ней сэр Гавейн в шатре два дня и две ночи.» Утром третьего дня потерявший терпение сэр Пелеас прискакал к замку леди Этарды, заглянул в этот шатёр «и там увидел сэра Гавейна, лежащего на ложе с его дамой...». "Как увидел он это, сердце его едва не разорвалось от боли, и он сказал: «Увы, как мог рыцарь оказаться столь вероломен!»". Невозможно не сочувствовать этому сэру Пелеасу, и тут, видимо, подтверждается поговорка «в семье не без урода». Если уж таков близкий родственник короля Артура, то что взять с обычных рыцарей, которые разве только ноги не вытирают рыцарским кодексом чести. И вот другой племянник Артура сэр Ивейн встречает таких рыцарей (двух братьев), которые силой отняли у одной дамы целое баронство, но биться с Ивейном, пожелавшим заступиться за ограбленную женщину, они в одиночку не хотят — «... мы если бьёмся, то бьёмся только оба вместе против против одного рыцаря.» Этот родственник Артура настоящий рыцарь, он побеждает братьев в тяжёлом пятичасовом бою, все земли дама получает назад, но победитель вынужден жить у этой дамы почти полгода, «ибо ему не скоро удалось залечить свои глубокие раны.»
А ещё один рыцарь по прозванию Красный Рыцарь Красного Поля развешивает побеждённых им рыцарей на растущих вокруг его замка высоких деревьях. «... в полном облачении, и щиты у них на шее, и мечи на поясе, и золочёные шпоры на пятках. Так висело там на позорище чуть не сорок рыцарей в полных доспехах.» Так что высокое звание рыцаря Мэлори опускает до уровня обыкновенного разбойника с большой дороги. Не все в этом мире Тристрамы, да Ланселоты, духовных пигмеев в этих легендах не меньше, чем в обычной повседневной жизни.
Огромный том Мэлори не показался мне скучным, хотя читал я его долго и параллельно с другими книгами.***
Доказать, что эта книга и скука даже и рядом не стоят, очень легко, стоит только раскрыть её на любой странице и процитировать. Приведу всего два небольших эпизода со своими краткими комментариями.
Эпизод первый:
«Я расскажу вам всё, что знаю об этом замке. Был его владельцем граф по имени Хернокс, ещё и года не прошло с тех пор. И было у него три сына, добрых рыцаря, и одна дочь, прекраснейшая дама, какую только приходилось видеть людям. И те трое рыцарей воспылали столь жестокой любовью к сестре своей, что сгорали от любви. И они все возлежали с нею, против её желания. А за то, что она кричала и призывала отца, они её убили, а отца своего схватили, ранили жестоко и бросили в темницу. Но один из племянников выходил его.»
Чем-то неуловимо напоминает русские народные сказки, но куда круче.:) А действительно, почему эти люди так много сражаются и убивают друг друга, чем, между прочим, очень напоминают французских дворян времён Людовика XIII (или Карла IX, об этом времени тоже есть неплохая книга)? Какой бы ни казалась мне история жизни и деятельности янки при дворе..., Марк Твен даёт в своей книге ответ на только что поставленный вопрос. Таково умственное развитие, или, если хотите, интеллектуальный багаж этих людей. Такими же были и матросы времён парусного и начала парового флота, которые, придя в порт, заваливались в ближайший трактир и устраивали драку с моряками с другого судна (позже дисциплина стала более суровой, но — вспоминаю драку, из повести Маркеса «Рассказ неутонувшего в открытом море» — изменения происходили чрезвычайно медленно). Но некоторый прогресс имел место, ведь во времена короля Артура рыцари иногда не останавливались даже перед убийством прекрасной дамы, а матросы были всё же не дворянского происхождения.
Эпизод второй:
«А была там одна девица, она приходилась дочерью королю Баудасу; и был сарацинский рыцарь по имени сэр Корсабрин, который любил эту девицу и не давал ей ни за кого выйти замуж. Он постоянно ославлял её и порочил, говоря, что она безумна, и тем препятствовал её замужеству.» Что вообще делали сарацинские рыцари при дворе Артура? Мне кажется (точного ответа у меня нет), что основная их часть устраивала для себя нечто вроде творческой командировки с целью обмена опытом галантности и поединков. Это были очень сильные и умелые рыцари и их побаивались остальные. Упомянутый сэр Корсабрин, имевший очевидные проблемы по части галантности, был жестоко наказан за своё поведение другим язычником, сэром Паломидом, целью которого было стать христианином. Агитация за переход в христианство проводится в книге наглядно и ненавязчиво. Вот сцена, где сэр Паломид отрубает голову сэру Корсабрину. «И такой тут поднялся смрад, когда душа его выходила из тела, что никто не мог выдержать этой вони. И унесли его тело и похоронили в лесу, ибо он был язычник.» Эти похороны в лесу означали не что иное, как выбрасывание трупа на съедение зверям.
Есть и ещё одно убедительное доказательство нескучности этой книги. Вероятно, все согласятся с тем, что книга тем интереснее, тем живее, чем больше в ней диалогов. Правило это при соблюдении меры почти абсолютное. Так вот, например, «Славная повесть о сэре Ланселоте Озёрном», состоящая из 18-ти глав, содержит столько диалогов (это диалоги в авторском пересказе, иначе тогда и быть не могло), что они занимают места больше, чем авторская речь. Ланселот всю дорогу с кем-то разговаривает, то с девицами, то с рыцарями, то с прекрасными дамами (одна из них Волшебница Хелависа) и есть даже короткий диалог с грязным и грубым мужланом. То же самое можно сказать и о других частях эпопеи Мэлори, причём говорят между собой не только рыцари, но и их слуги.
Надеюсь, читатель уже понял, что книга великая и полезная, да и место её в мировой литературе никем уже давно сомнению не подвергается. Поэтому познакомиться с ней, однозначно, есть смысл.
*) Труд одного из них, рыцаря Робера де Клари, был издан в 1986 г в отличном переводе М. А. Заборова с подробными комментариями. Эта коротенькая (75 стр.) книжечка называется «Завоевание Константинополя».
Такое же название дал своему произведению другой французский хронист (и тоже рыцарь, но, в отличие от де Клари, бывший одним из руководителей похода) Жоффруа де Виллардуэн, его книга издавалась в 1963 г. в Париже и через 30 лет была переведена на русский.
**) Отличный фильм (просто незабываемый) «Последний легион» с Колином Фёртом и Айшварией Рай (полностью оправдывающей свою фамилию) к Мэлори не имеет отношения, т. к. в нём рассказывается о событиях, предшествовавших тем, которые он описывает.
***) Перевод Инны Максимовны Бернштейн, которая переводила Мэри Стюарт, Мелвилла, Селинджера ... очень хорош и производит впечатление максимальной близости к оригиналу.
Наверное, мало какой сюжет подвергся такому количеству адаптаций, интерпретаций, переосмыслений, а порой и откровенных надругательств, как сага о славном короле Артуре и его рыцарях. Вечный сюжет, что уж. Разумеется, за долгие не то что годы, а уже века этих самых интерпретаций-адаптаций накопилось неимоверное количество, причем самого различного толка и качества. Поэтому беря в руки томик, обещающий своей крикливой аннотацией очередное «уникальное» виденье хорошо известной истории, никогда не знаешь, чего же ждать внутри. Но градус скепсиса лучше повысить заранее, особенно если книга эта – современная. Потому что в итоге вас может ожидать унылое переложение трафаретных сюжетов или же просто грубая попытка все перевернуть все с ног на голову. А может и вовсе поделка по отдаленным мотивам, где автор просто налепил знаменитые ярлыки на персонажей и события собственного опуса, чтоб придать им узнаваемости. Как раз о вопиющим примере последнего подхода мы сегодня и поговорим.
«Проклятая» за авторством Миллера и Уилера (первый, судя по всему, выступал своего рода «вдохновителем», а уж непосредственно второй отвечал за текст), если изъять из нее ряд знакомых названий, будет иметь к артуриане не больше отношения, чем скажем к «Илиаде» или иному известному литературному творению. Потому что это, по сути, низкосортное фэнтези про очередную месть десятитысячной избранной надцатой злой церкви за сожженные хаты и потоптанные огороды. Заглавных героев книги вполне могли бы звать Ахилл и Кассандра или же Гамлет и Офелия, так как к рыцарям круглого стола и всему, что с ними связанно, творящийся в книге мрак имеет мало отношения.
Действо происходит в непонятное время и в не слишком знакомых местах. Ежели вы полагали, что авторы хоть сколько-то отяготили себя познаниями в европейском фольклоре или же истории – полагайте дальше. Скажем, события артурианы традиционно принято относить веку этак к пятому-шестому, но здесь уже в прошедшем времени упоминается Карл Великий, который жил как бы на пару столетий позже. В общем, работа с деталями – явно не самая сильная сторона данного произведения, так что давайте сразу перейдем к его синопсису. Некая злобная церковная организация, именующая себя Красными Паладинами (текст вообще изобилует Банальностями с Большой Буквы, привыкайте) повсюду приносит добро и наносит справедливость, проще говоря – грабит, сжигает и убивает наиболее мерзким и стереотипным образом. Однажды согласно штампам жанра под раздачу попадает деревня главной героини по имени Нимуэ, и та, завладев Мечом Силы (помните, что я говорил о банальностях…) решает жестоко поквитаться с красной армией и принимается искать себе помощников в этом деле. Дальнейшее развитие событий вы предугадаете с вероятностью в девяносто процентов, если ваш багаж познаний в жанре «фэнтези» составляет хотя бы с десяток книг. Обретение потерянных родственников, спасения в последний момент, «внезапные» предательства – книга изобилует подобными замшелыми литературными приемами. Здесь нет ничего того, чего не было бы в подобных вещах уже сотни раз. Разве что «сильных и независимых» особ женского пола здесь поболей, чем в схожих опусах десятилетней и более давности, но это лишь дань моде, не более. Венчает все это безобразие совсем уж унылые (и в рамках артурианы выглядящие на редкость инородно) вещи вроде тайной организации магов или боевой девочки-монашки. И разумеется, это снова не самостоятельная книга, а лишь затравка для очередного цикла. По крайне мере, оборванная со всех сторон концовка всячески нам на это намекает.
Что же касается персонажей… Скажем так, если вы назовете первого попавшегося вояку-забулдыгу «Борс» – это не будет тонкой аллюзией, это будет элементарной ленью и развешиванием тех самых знакомых ярлыков на абсолютно случайных персонажей. Боевого монаха зовут Ланселот, а типичного деревенского мальчика – Персиваль, и что же это добавляет истории? Ни-че-го. Их могли бы звать Мордред и Гарет Белоручка – разницы бы для повествования не было бы никакой, так как данные герои вообще не имеют со своими прототипами ничего общего. Как бы это помягче сказать – если вы лепите на банальный образ случайного воина/мага/крестьянина знакомое имя, это не делает ваше произведение «уникальной интерпретацией», а скорее превращает его просто в коммерческую поделку, что хоть как-то пытается привлечь к себе внимание. К слову, еще одна проблема подобных «переосмыслений» – они практически всегда оперирует лишь самыми знаменитыми образами и названиями, оставляя всех второстепенных персонажей за бортом повествования. Как возможно единственный в мире поклонник Короля-с-сотней-рыцарей я снова несколько недоволен тем, что данный герой в сотый раз всеми забыт и проигнорирован. Как и десятки других действующих лиц артурианы, с чьими образами можно было бы поиграть, но, увы, для этого первоисточники придется изучать чуть глубже пары статей в онлайн-энциклопедии. А это сложно… Гораздо проще, когда эти самые знакомые образы начинают заканчиваться, попросту выдумать, скажем, некоего злобного папу Авеля и водрузить его во главе картонно-злодейской красной армии. Максимум, на что еще хватило авторов в этом плане – это на чахлые отсылки вроде героини, вылезающей с клинком в руке из болота.
Но Бог с ними, с именами и аллюзиями, это можно было простить, если бы за подобными этикетками скрывались хоть сколько-то интересные товарищи. Местные же герои и героини как на подбор скучны и одномерны, а линия единственного «своего среди чужих», того самого боевого монаха Ланселота, выписана столь топорно, что сразу становится очевидно, куда она заведет. Стоит отметить, что, как и во многих других интерпретациях, на самого Артура у авторов рука не поднялась. Да, здесь он тоже мало напоминает самого себя и весьма уныл, но хотя бы не превращен в полное ничтожество (в отличие от, скажем, Утера Пендрагона) или плоского злодея. Впрочем, это так себе утешение на общем фоне.
Язык произведения под стать всяческим «книжкам по мотивам», сиречь достаточно беден. Книга изобилует жестокостями, но описание непосредственно боев зачастую достаточно схематично, в духе «героиня опутала недругов корнями, порубила их оружием, и те умерли». Да и само повествование порой достаточно сумбурно, и скачет между плоскими героями и блеклыми событиями безо всякой цели и надобности. В итоге начинают закрадываться нехорошие подозрения, что ты читаешь не полноценную книгу, а просто расширенный сценарий очередного комикса Миллера. К слову, его грубоватая манера рисунка мне никогда не нравилась, поэтому на щедро разбросанные по книге иллюстрации я особого внимания не обращал. То есть и негатива они у меня не вызвали, и лучше погрузиться в произведение не помогли. Хотя последнее возможно произошло еще из-за того, что погружаться-то здесь особо некуда…
По итогу могу сказать, что не возьмусь никому особо рекомендовать данное творение. Это весьма посредственное произведение, что пытается выехать за счет относительно известного имени на обложке да апеллирования к известным мифологическим мотивам. Любите фэнтези – право слово, поищите что-либо менее тусклое и банальное. Любите артуриану – проходите мимо, никаким «уникальным виденьем» в данном ленивом творении и не пахнет. Любите просто не особо обременительные книги с увлекательным сюжетом – снова-таки, есть масса куда более завлекательных альтернатив. Данная книга словно камень, из которого уже достали легендарный меч, булыжник, что после этого так и остался себе лежать, уже лишенный всякого волшебства, серый и безжизненный, лишь смутно напоминая о том, что он как-то связан с легендарным королем бриттов. Так давайте же не будем его больше тревожить лишний раз…
Сага о короле Артуре, Бернард Корнуэлл, 1995-1997.
Бернарда Корнуэлла называют автором, возродившим исторический роман. Могу только согласиться с этим утверждением. Удивляет уже то, что во время засилья моды на так называемое «фэнтези», когда этот ярлык без разбору вешают на каждую книгу только для того, чтобы её купили, смогло пробиться к читателю и прочно занять себе место хоть что-то другого жанра, тем более столь качественно сделанное, интересное и полновесное. Его «Сага о короле Артуре», впечатлениями о которой я хочу здесь поделиться, совершила, казалось бы, невозможное: дала ещё одну версию изъезженных вдоль и поперёк и всем знакомых событий. В чём же заключается эта новизна?
Новизна артурианы Бернарда Корнуэлла.
Во-первых, чрезвычайно интересно подано отношение Артура к религии. У Корнуэлла он не христианский рыцарь, не «современный» циник-атеист и даже не вождь-язычник любого толка. Простите за столь вольное допущение, но мне он кажется прагматиком и агностиком. Занимая высокое положение в воинском культе Митры, терпя при себе безумного Мерлина и пользуясь покровительством почти вымерших друидов, заигрывая с ещё молодым и очень агрессивным христианством, он остаётся нейтральным и снисходительным к любой из этих религий, не отрицая ни одну из них. Приносите государству пользу, не вредите людям, и можете делать всё, что вам вздумается. Какой бог существует на самом деле – разбирайтесь сами, моё дело бить саксов, мостить дороги и восстанавливать мосты по римскому образцу, а ещё обустраивать города.
Во-вторых, Артур совершенно не желает править. Здесь он представлен как бастард Утера Пендрагона, защитник и опекун при младенце, отроке и мужчине Мордреде, законном отпрыске законного сына своего отца. Артур на протяжении десятилетий имеет реальную власть, военную и политическую, его постоянно пытается посадить на трон то одна, то другая группировка – а он упорно отказывает всем, храня верность данной отцу клятве. Удивительно, но мечты у него просты: дом в провинции, хозяйство, жена, дети и кузница. Осталось сплотить Британию воедино, перебить всех саксов, воспитать Мордреда и передать ему, наконец, опостылевшие бразды правления. Только вот ковать у него не слишком хорошо получается, в личной жизни тоже не всё так гладко, как хотелось бы, да и в государстве всегда что-то случается и мешает осуществлению его мечты…
В-третьих, артуриана Бернарда Корнуэлла оказалась фактически лишённой волшебства, присутствующего здесь лишь номинально. Оно и понятно: исторический роман тем и отличается от фэнтези, даже от исторического фэнтези. К примеру, у Мэри Стюарт есть замечательная «Трилогия о Мерлине», и в ней тоже реалистично всё, за исключением одного фантастического допущения: видений (выходов из тела, прозрений), которые всегда подтверждались в действительности. В «Саге о короле Артуре» магия – это синкретический комплекс религии, ритуальных действий, устного народного творчества, приёмов психологического воздействия и обрывков античной науки. Но это понятно только автору и его читателям, в художественном же мире «колдовство» имеет значение и способно так или иначе влиять на суеверных людей, верящих в него и поднимающих на знамёна каждое совпадение. Необходимо особо отметить, что такое двойственное восприятие прописано мастерски: отсутствует сатирическое принижение волшебства и причастных к нему персонажей, как, например, в романе «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» Марка Твена. Более того, некоторые совпадения магических действий с изменением ситуации в вымышленной реальности настолько удачны, что заставляют даже скептически настроенного читателя колебаться на тонкой грани: «А может?..»
«Позитивный натурализм» как основа стиля Бернарда Корнуэлла.
В отличие от старых исторических романов, мешавших романтические приключения пополам с реализмом (вспомнить хотя бы «Трёх мушкетёров» Александра Дюма-отца), Бернард Корнуэлл использует натурализм, лишь чуть приправленный романтикой. Натурализм царит во всём, не касаясь лишь чувств и памяти персонажей, той пусть придуманной, но светлой веры в лучшее, которая помогла им выжить тогда и скрашивает старость сейчас. Чтобы не залазить глубоко в дебри терминологии, приведу шаблонный, полученный от вузовского преподавателя пример. Знакомя гостя со своим домом, реалист пригласит его с парадного крыльца и станет водить по комнатам, показывать мебель, картины и вид из окон, а натуралист заведёт с чёрного хода на кухню в чаду готовки, и то только после того, как продемонстрирует на заднем дворе бойню, компостную кучу и выгребную яму. Не собираюсь утверждать, что это пошло или плохо, нет. Непривычно и, возможно, даже ближе к действительности, чем изображение того же 6-го века в «Руси изначальной» Валентина Иванова.
Начало первой книги трилогии («Король Зимы») крепко увязло где-то на задворках пресловутого дома. Если бы не сюжетный ход, начинающий повествование со старого уже героя, ставшего рассказчиком, впечатлительный читатель-эстет мог бы легко бросить неприятное чтение. С места в галоп: «всего лишь» сцена рождения ребёнка. Пронзительные вопли, крики, похныкивания, тяжёлые хрипы и снова крики, стоны и бессильный плач. Мужчина, мечтающий убежать, напиться или убить кого-нибудь. Огонь, дым и крики «помощников», грохот глиняных горшков и ударов копий по щитам. Мочащаяся при всех и прямо на порог комнаты жрица, после разбрызгивающая эту мочу по постели роженицы. Пот, кровь, слизь, солома и амулеты по голому, корчащемуся на шкурах который час подряд телу. Тут же на коленях в углу комнаты христианский епископ истово бормочет молитвы, а его силой выдворенная жена бьётся в истерике за дверью и умоляет Бога простить языческих ведьм… Родили, и ладно. Следом идёт описание жизни сборища безумцев, уродов и калек, собранных Мерлином и поселенных вместе с бездомными детьми, дряхлыми стариками и свиньями… Дальше – визит-инспекция враждебно настроенной группы воинов на двор отсутствующего Мерлина, ужимки и прыжки пришедшего с ними друида, ответный фарс Нимуэ… Весело, одним словом. Читателю предлагается притерпеться и «войти в эпоху», а основному герою, подростку Дерфелю, придётся немало изловчиться, чтобы выжить и вырасти в этих условиях. Он уже решил, что станет воином, как Артур, и будет сражаться под его началом.
Главный герой, Дерфель Кадарн, одновременно и однорукий старик-монах в христианском храме, записывающий молодой королеве Игрейне историю легендарного Артура, и пленный мальчишка-сакс, друг ученицы Мерлина Нимуэ, ставший могучим воином, а после и полководцем. Помните, я упоминал о романтике в изображении чувств и памяти персонажей? История подаётся так, что неясно, было ли многое на самом деле, или только возникло после в пересказе пережившего своё время человека. Это любовь Артура и Гвиневеры, Тристана и Изольды, бескорыстие и идеализм Артура, волшебство Мерлина, Морганы и Нимуэ, подвиги Ланселота и верность Галахада… Вот войны были, были воины, были кровь, грязь, холод и голод. Что там сейчас поют барды, не важно, они уже тогда сочиняли свои песни в угоду гневливым или добрым королям и за их золото. Но песни поют до сих пор, легенды помнят, а жестокостью, нищетой и грязью и сейчас никого не удивишь. Никому не верьте, моя королева, мне верьте. Скучает ещё нерожавшая девочка Игрейна, хочет сказку. Грустит, мёрзнет, грезит и пишет одинокий старик…
Главный герой и сражения.
Трилогия увлекает, хоть далеко и не с самого начала. В дополнение к многочисленным и зачастую излишним натуралистическим подробностям, немного пугает список действующих лиц и мест действия в начале каждой книги. Лично я из-за этого списка заподозрил даже наличие театральности в использовании выразительных средств, как у Джона Бойнтона Пристли в «31 июня», но, к счастью, ошибся. В основном повествование ведётся от первого лица, от имени Дерфеля, ставшего участником, очевидцем и современником описываемых им событий. Непонятно, как один человек, необразованный к тому же, смог столько всего заметить своими собственными глазами и, главное, осознать и свести в единую картину, оценить её, проанализировать и сделать выводы, но об этом во время чтения как-то не задумываешься. После понимаешь, что он – полностью вымышленный персонаж, соединившийся с голосом автора. На протяжении всей «Саги…» Дерфель практически не меняется. Вот он мальчик на побегушках, а вот уже убил своего первого противника и стал мужчиной в войске Артура. Никакого ступенчатого взросления и обучения воинским умениям «в кадре». Выжил – значит, умеет и может достаточно. Вполне соответствует той эпохе. Мыслит он тоже всегда одинаково, возможно, из-за способа подачи повествования от лица себя-старого.
Боевые действия даны на очень высоком уровне. Я не историк-специалист и тем более не реконструктор, но отличия – в лучшую сторону – от многих и многих авторов налицо, хотя временами всё же возникают некоторые вопросы. К чести Бернарда Корнуэлла, в своих послесловиях он самостоятельно озвучивает многие спорные моменты, в том числе проблему совмещения «зрелищности» и «исторического правдоподобия». В описании битв нет никаких «шахмат», никакого соответствия реальных столкновений предварительно составленным «виртуозным» планам. Есть пересечённая местность и почти полное неведение о местоположении и действиях противника. «Чудо-партизаны» отсутствуют. Чувствуются массовость происходящего и размеры поля боя. Регулярно всем сторонам путают карты погода, заразные болезни и даже временное отсутствие провианта. «Стена щитов», которую все здесь регулярно выстраивают, до боли напоминает римский строй, но должны же были «варвары» перенять хоть что-то полезное у римлян? Сначала в ход идёт стрелковое и метательное оружие, после приходит очередь ударов тяжёлыми боевыми копьями через плечи сдерживающих или толкающих противника сцепленными щитами товарищей, вблизи рубят мечами и топорами, а в самой тесноте и свалке орудуют длинными ножами. Тяжёлая конница, по сути, есть только у Артура, и она всегда непобедима. Возможно, сказываются эффект новизны и неумение ей противостоять на острове, но мне это почему-то напоминает зов трубы, крики «Кавалерия! Кавалерия!» и бегство индейцев. Хорошо, что автор не пользуется ею в каждом столкновении и помнит о рельефе местности и ограниченной выносливости лошадей.
Поединки тоже хороши, и это также заметно в сравнении с читаными-перечитанными штампами. Авторов не называю, просто приведу несколько устойчиво кочующих по книгам и узнаваемых типажей. Даже лучшие воины Бернарда Корнуэлла не виртуозные фехтовальщики, не без меры регенерирующие берсерки, не изменяющие ход времени мастера единоборств, не обладатели парочки тайных и всегда действующих приёмов, не силачи и не умники. Их противники – не снопы соломы, не болваны, не трусы, не увальни, не слабаки, не предсказуемые программы и не сумма рычагов, центров тяжести и шарниров. Противники почти равны друг другу. Как у Корнуэлла описываются поединки? Выходят в круг два мужика, встают напротив и начинают ритуальные оскорбления. Один чуть трусит, другой слегка пьян. У первого доспех похуже, у второго вообще нет. У одного меч, у другого топор или копьё. Если первый удар никто не проворонил, начинается собственно схватка. Смог от пары выпадов уклониться или блокировать их – на следующем обязательно схватишь, и долго рану терпеть не сможешь. Смог обмануть сам или угадать финт противника – замечательно. Оружие ошибок не прощает. Одного, а то и обоих, уносят. Занавес.
Римское наследие и борьба за государственность.
Британия «Саги о короле Артуре» – не мифическая земля туманов, друидов и рыцарей, героически противостоящих приплывшим из-за моря дикарям в шкурах и с топорами, а реальная варварская страна, всё ещё не оправившаяся после почти четырёхсотлетней римской оккупации. Множество вяло грызущихся между собой «королей», властителей «независимых» земель невеликого размера и влияния. Пёстрая смесь не дружащих друг с другом культов, от почти истреблённых местных многобожия и друидизма до привозных митраизма и христианства. Циклопические по меркам местного населения фортификационные каменные постройки. Бани, храмы и библиотеки, использующиеся не по назначению и загаженные. Пришедшие в негодность дороги и мосты. Расколотые статуи. Римские украшения, элементы доспехов и оружие, почти возведённые в ранг артефактов великой силы. Римские монеты. Тесный уединённый мирок, утративший цельность, хозяина и самостоятельность. А ещё воинственные пришельцы извне, уже закрепившиеся и начавшие обживаться на окраинных землях саксы и англы. Именно этот расколотый децентрализованный мир пытаются собрать в единое сильное государство Артур, Мерлин и христиане. Артур военной силой и навязанными союзами, Мерлин – возвращением старых богов, а христианство просто прибывает медленно, неотвратимо и безлично, как очередной сезон при смене времён года. Христианству, как новой эпохе, даже герои не нужны. Ему достаточно обыкновенных людей, таких, как Тевдрик, совсем не героических Эмриса и Сэнсама, и безымянных последователей. Оно не торопится. Лебединая песня Мерлина и Артура красива, но останется лишь в преданиях и легендах. Всего лишь сказка, но она родится и будет жить, как ребёнок Игрейны, только благодаря усилиям Мерлина и Артура. Будет жить и помогать жить дальше.
облако тэгов
СПб.: 
