Рецензии на фантастические книги

Айзек Азимов Академия и Земля Издательство: М.: Эксмо, 2014 год, 3000 экз. Формат: 60x90/16, твёрдая обложка + супер, 928 стр. ISBN: 978-5-699-71077-5 Серия: Золотая коллекция фантастики омнибус Комментарий: Два романа, завершающие основной цикл "Академия". Иллюстрация на обложке А. Дубовика.

"Вот только жить в ту эпоху прекрасную уж не придётся ни мне, ни тебе." Н. А. Некрасов

Основой нижеследующего является книга из серии «Золотая коллекция фантастики» «Академия и Земля». Завершающая дилогия цикла. М. Эксмо, 2014.

Роман «Академия и Земля» начинается с предисловия Азимова, названного «История Академии». Заканчивается предисловие так: «...«Академия и Земля»... начинается в тот самый момент, когда кончается «Край Академии». Вы можете освежить свою память, заглянув в неё, но это не обязательно. «Академия и Земля» — самостоятельное произведение.» Более чем неожиданно здесь то, что в книге, где это напечатано, нет романа «Край Академии» (!). А есть в ней роман «Академия на краю гибели». Думаю, что это следствие недобросовестности сотрудников издательства Эксмо. Вторая неожиданность это утверждение Азимова, что второй роман самостоятельное произведение. Ведь читать второй роман, не заглядывая в первый смог бы только человек, обладающий феноменальной памятью. Например, когда Тревайз говорит, что вернётся на Терминус, подаст в отставку из Совета и это должно сильно обрадовать мэра Бранно, то не каждый сумеет вспомнить кое-какие подробности диалога, состоявшегося более 800 страниц назад; в этом разговоре Бранно назвала Тревайза законченным идиотом и набитым дураком да ещё сообщила ему, что вполне могла бы незамедлительно его казнить. Другой пример — это разговор во втором романе между Тревайзом и Пелоратом о выступлениях Селдона в Склепе и упоминание Тревайза о фокуснике, прочитавшем текст сообщения, спрятанного в псевдотессеракт на необитаемом орбитальном спутнике. Тут уж и возврат к первому роману не поможет, но заглядывать всё равно приходится, чтобы проверить, на пропустил ли чего-нибудь. Так что ни о какой самостоятельности второго романа не может быть и речи. О самостоятельности второго романа не говорит даже то, что в нём Джен Пелорат на протяжении первых восемнадцати глав откликается на имя Дженов и только в 24-й главе опять превращается в Джена. А в главе 20 как чёрт из табакерки выскакивает некий Тендцобаль, адепт второго Основания, что отнюдь не добавляет роману самостоятельности, а лишь возвращает читателя к вопросу о добросовестности некоторых товарищей.

Айзек Азимов Мечты роботов Издательство: М.: Эксмо, СПб.: Валери СПД, 2002 год, 10100 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка + супер, 848 стр. ISBN: 978-5-699-00842-1, 5-699-00842-X Серия: Шедевры фантастики Комментарий: В состав тома вошёл авторский сборник рассказов и эссе «Мечты роботов», а также подборка рассказов, посвященных роботам. Иллюстрация на суперобложке С. Юлла, Д. Бёрнсa (в издании не указан).

Необычный для Азимова рассказ. Необычный как для психолога, каковым обязан быть хороший писатель (и Азимов был неплохим психологом, судя по всему его творчеству), так и для робопсихолога, в качестве которого он выступает в своих рассказах под именем Сьюзен Келвин. Необъяснимый с точки зрения психологии поступок матери мог бы стать понятным, если бы несчастный отец её не убил и была бы проведена психиатрическая экспертиза. Без которой её сумасшествие останется в материалах происходящего следствия в качестве рабочей гипотезы (отец погибшего мальчика сидит в тюрьме и рассказывает всю историю офицеру полиции).

Что же до психологии роботов, то здесь всё несколько сложнее. Братишка совершил нечто абсолютно невозможное — нарушил Первый закон роботехники (Робот не может ... своим бездействием допустить...и т. д.). И чем это чревато для «Ю. С. Роботс»? Трудно представить, как эта компания сумеет избежать банкротства. Но обо всем этом в рассказе ни слова. Вот где загадка! Азимов не забыл, разумеется, придуманные им самим три (а к этому времени уже четыре, появился нулевой) закона роботехники (я имею в виду точные формулировки, сами законы в рассказе только упоминаются, чтобы читатель не сомневался в их существовании). Это невозможно даже для семидесятилетнего человека (рассказ датируется 1990-м годом), продолжающего литературную работу. Значит, сделал вид, что забыл? Получилось, что трагическая коллизия рассказа основана на недопустимой предпосылке, на попытке ввести читателя в заблуждение (дважды прочитал отзывы и пришёл к выводу, что попытка удалась), переключив его внимание на нечто как будто бы более существенное. Сравнить трюк, проделанный Автором в этом рассказе, можно с размахиванием перед мордой быка мулетой — бык бросается на кусок материи, а тореро красиво отходит в сторону, провожая быка насмешливым взглядом. Не желая быть быком (а мне их всегда жалко — я отношусь к корриде ровно так же, как "черти" из романа Кларка "Конец детства"), я сначала оценил этот рассказ очень низко.

Но потом начал думать. А что если задача, заданная автором в этом рассказе имеет решение? Попробуем разобраться, но сначала маленькое замечание по поводу веса Братишки. Полутонный, как предполагают некоторые читатели, «ребёнок» мог бы оказаться опасной игрушкой. Надо учитывать, что титановый скелет намного легче обычного, из костей. У братишки «внутре»... нет, не неонка... у него сердце атомное, и оно вместе с «кровеносной» системой охлаждения и защитой как раз и вносит основной вклад в вес конструкции. Электроника и «нервная система» — начинка не особенно тяжёлая. Поэтому вес Братишки с учётом покрытия, наполнителя и одежды вряд ли превышает 80 кг. Отец говорит, что Братишка был намного тяжелее Чарли. Ну, так ему казалось. Конечно, он был потяжелее, чем десяти или одиннадцатилетний мальчик даже и крупный, но едва ли мог весить больше среднего взрослого человека. Всё равно он был тяжеловат для пожилой женщины, которой трудно было подняться с кресла без посторонней помощи.

А теперь я буду опровергать самого себя (т. е. собственную идею насчёт трюка а ля коррида).

Кое-кто додумался до того, что Джози вытащила тяжёлого робота из огня. Как это она справилась?! Неужели так сложно представить, что на самом деле произошло? А всё очень просто. Джози вбегает в горящий дом, натыкается на Братишку, который, естественно, ищет своего брата. Джози приказывает роботу, которому дым и огонь не мешают выполнять свои обязанности, выйти из дома. Если робот нарушит этот приказ, то может быть принесён вред человеку (самой Джози). Брата Чарли робот пока не нашёл и не знает, как тот себя чувствует. Поэтому он выполняет приказ Джози. Не она его, а он её выносит из горящего дома. Но почему он не бросается обратно спасать Чарли? Причина может быть только одна — Джози его обманула, сказав, что Чарли в доме нет. Тут одно из двух — или сама так считала, или действительно тронулась умом, не соображая, что роботу пожар не страшен. Моё первоначальное предположение о нарушении роботом Первого закона, конечно же ошибочно. Такого не могло быть и Азимов не мог этого не понимать.

Таким образом загадки, связанной с психологией роботов, больше не существует. Ну, а что касается психологии человека, да ещё и женщины, то здесь Азимов правильно сделал, убрав Джози со сцены. Эта задача едва ли под силу и самому Господу Богу.

Так что рассказ не очень прост, он требует от читателя того, что я называю активным чтением или, проще говоря, умения поставить себя на место любого из героев произведения.

Айзек Азимов Немезида / Nemesis   [= Эритро] 1989, роман Свой роман «Немезида», который критики сочли не слишком удачным, Айзек Азимов посвятил «Марку Херсту, моему незаменимому редактору, который, как мне кажется, работает над моими рукописями больше, чем я». Речь в книге ведется об еще не изученной звезде, прячущейся за пыльной тучей на полдороги от Солнца до Альфы Центавра. Действие происходит в 2236 году и Земле угрожает гибель. Ученые с околоземной орбиты строят звездолет, способный развивать скорость света. Этот корабль и открывает в системе Немезиды планету Эритро, вполне приспособленной к жизни человека, но пагубно влияющей на его мозг. Лишь дочку главного героя Марлену не затрагивает «эритроническая чума», поскольку, как позднее выяснилось, она с детства владела некими телепатическими способностями....

«Немезида» во многих справочниках называется последним романом Азимова. В принципе, это можно считать верным в том смысле, что более поздние работы были им написаны в основном в соавторстве с Робертом Силвербергом и его женой Джанет. То есть, это последний роман, написанный им в одиночку. Важно это или нет – даже и неясно. Такого рода факты провоцируют к поиску чего-то типа «финального аккорда» или «подведения итогов творческогопути», но очевидно, что в данном случае это не может быть правдой. Помимо всего прочего – Азимов слишком большой жизнелюб, чтобы заморачиваться такого рода материями. Так что не будем этим заморачиваться и мы и посмотрим на книгу как на еще один роман классика НФ-литературы, относящийся, как говорится, к его позднему периоду. Последнее замечание важно как раз в приложении к Азимову – все мы знаем, что зачастую он вполне сознательно стремился устанавливать связи между своими книгами – даже теми, которые выходили за пределы самого известного его цикла.

Кстати, автор это учитывает и в своем небольшом предисловии прямо говорит, что, с одной стороны, эта книга совершенно не связана с остальными его книгами, но с другой допускал, что ему захочется написать еще одну, которая такую связь установит. То есть он видел и понимал, что такая связь как минимум возможна.

Я заметил, что авторские предисловия Азимов начал писать как раз в своем позднем периоде. Интересный момент – получается так, что он почувствовал потребность в прямом обращении к читателю. Сложно сказать, что подвигло его на это. Как правило, в этих коротких обращениях он в основном говорит о своих книгах – их хронологии, направлении развития, отвечает на, вероятно, много кратно звучащие вопросы о, так сказать, сиквелах, приквелах и спин-оффах (и всегда говорит, что напишет их столько, сколько сможет). Но в предисловии к «Немезиде» он вдруг делает признание – говорит о том, что его творческим кредо всегда было писать просто, не пытаться писать, как он сам говорит poetically or symbolically or experimentally – несмотря даже на то, что это, вероятно, самый просто путь к получению Пулитцеровской премии. Писать просто – это значит идти к читателям кратчайшей дорогой, а критики могут думать по этому поводу все, что хотят.

Такое признание дорогого стоит. Согласиться с ним или нет – личное дело каждого. Я сам могу найти аргументы и за и против такой позиции. За – то, что писатель тут совершенно прав и этот путь наиболее прямой и короткий. Против – этот путь зачастую лишает читателя радости открытия, или, если хотите, ощущения сотворчества, когда он приходит к тем или иным выводам сам, когда писатель не учитель, который просто задиктовывает тебе правильный ответ, а скорее спутник, который идет где-то рядом, мягко направляя твои усилия.

Можно долго спорить, что лучше, но не надо забывать, что итог-то оказывается один и тот же, различаются лишь пути. Так что я бы тут сказал так – нужно уметь получать удовольствие от всего, что может его доставить. А не отказываться от чего-то по причинам, мало относящимся к делу.

Но вернемся к книге.

Действие происходит в будущем – в 2220-2236 годах. Земля остается Землей, но вокруг нее растут космические поселения – огромные объекты с искусственной гравитацией, который в основном обеспечивают себя всем необходимым. Основным двигателем сюжета является конфликт между одним из поселений, которое называется Ротором, и Землей. Конфликт скрытый – большинство жителей Ротора терпеть не могут Землю вследствие ее скученности, смешения культур, грязи, постоянной смены погоды и прочего хаоса. То ли дело поселение – всегда одна и та же температура, люди одного типа, строгий порядок во всем. Этот конфликт в той или иной степени существует между Землей и всеми поселениями, но Ротор отличается от прочих. Во-первых, там хорошо развита наука, в частности астрономия и физика, а во-вторых, во главе поселения стоит Янус Питт, который Землю не просто недолюбливает – он ее ненавидит всею силою души. Мечта всей его жизни, чтобы между ним и Землей лежало как можно большее расстояние. А в идеале Землю нужно уничтожить как постоянный источник хаоса.

И вот физики Ротора открывают гиперсодействие – некий способ движения, который позволяет кораблю, даже такому огромному, как космическое поселение лететь со скоростью, близкой к световой. А после запуска экспериментальных зондов астрономы Ротора обнаруживают звезду примерно на полпути между Солнцем и Проксимой Центавра, звезду, надежно скрытую от Земли пылевым облаком.

Обнаружим это, Питт организует побег Ротора к этой звезде, которая получает имя Немезиды. Получает сначала случайно, но потом роторианские астрономы выясняют, что Немезида движется в сторону Земли и, вполне возможно, ее прохождение в относительной близости от нашей планеты может вызвать на ней серию катаклизмов, которые уничтожат на ней как минимум разумную жизнь. Так что имя оказывается глубоко символичным, что откровенно радует Питта.

Но на Земле есть человек, чья паранойя может соперничать с паранойей Януса Питта. Это Каттиморо Танаяма, который на Земле будущего руководит чем-то вроде тамошнего ФБР. В отличие от большинства землян Танаяма весьма сильно недолюбливает поселения и постоянно ждет от них подвоха. Уход Ротора едва не сводит его с ума и он включает все свои ресурсы для того, чтобы разобраться в том куда, как и зачем улетело строптивое поселение.

Углубляться в пересказ сюжета я, естественно, не буду – отмечу лишь, что описанный конфликт красной нитью проходит через творчество Азимова. Это, собственно говоря, очередной перепев конфликта Земли с космонитами из цикла про Бэйли. Можно констатировать, что вопрос «что завоюет Галактику, порядок или хаос» интересовал его всегда. И решал его Азимов в пользу последнего, видя в излишней упорядоченности слабость, а не силу. Причем в «Немезиде» он попробовал копнуть поглубже и определить, за счет чего это происходит. Ответ выглядит примерно так – в максимально упорядоченном обществе отклонение от нормы вызывает инстинктивное желание это отличие немедленно сгладить, в отличие от противоположной стороны, которая на таком отклонении может выстроить стратегию развития.

Этим глобальным конфликтом книга не исчерпывается, ее герои сталкиваются с самыми разными вопросами. Например, ложь – что заставляет людей врать и можно ли избавиться от этой привычки, а также – что произойдет, если будет сделана такая попытка. Другой вопрос – несколько неожиданный – честолюбие и стремление к получению воздаяния за свои свершения, в каких случаях это хорошо, в каких – нет и как можно использовать это чувство в своих собственных — благородных и не очень – целях. Плюс – с немного странной дотошностью показано, как может зародиться и поддерживаться любовь между взрослыми людьми. Интерес Азимова к жизни в самых разных ее проявлениях поистине безграничен.

Отдельно стоит отметить уникальную для автора попытку рассмотреть вопрос контакта с иной жизнью. Попытку нельзя назвать полностью удачной, слишком многое осталось за кадром и слишком многое не объяснено, но книгу это скорее украсило.

Иными словами, идейное и интеллектуальное наполнение книги – на высшем уровне, что, конечно, является для Айзека Азимова нормой. К сожалению, такого нельзя сказать о наполнении событийном – книга почти не содержит каких-то сюжетных поворотов или ярких сцен. Почти вся информация дается в диалогах – порой очень длинных и излишне подробных. Порой они утомляли.

В целом, мне показалось, что «Немезида» должна была иметь какое-то продолжение – слишком многое в ней оставлено «как есть» и просто требует дальнейшего развития. Но увы, о том, в чем оно заключалось мы уже никогда не узнаем.

Отдельно стоит отметить фирменную азимовскую веру в торжество разума и в способность человека решать встающие перед ним задачи. Его вера в человека нисколько не ослабевала с годами и тут можно ему только позавидовать. Ну и попробовать брать с него пример.

Айзек Азимов Мечты роботов Издательство: М.: Эксмо, СПб.: Валери СПД, 2002 год, 10100 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка + супер, 848 стр. ISBN: 978-5-699-00842-1, 5-699-00842-X Серия: Шедевры фантастики Комментарий: В состав тома вошёл авторский сборник рассказов и эссе «Мечты роботов», а также подборка рассказов, посвященных роботам. Иллюстрация на суперобложке С. Юлла, Д. Бёрнсa (в издании не указан).

Айзек Азимов, Роберт Силверберг Позитронный человек Издательство: Киев: Мой Друг Фантастика, 2015 год, 20 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка + супер, 788 стр. ISBN: не указан Серия: ШФ (продолжатели) Комментарий: Три внецикловых романа. В оформлении переплета использованы иллюстрации С. Юлла и Д. Диксона.

Эзоп: «Я хочу свободы. Я выбираю наказание свободных.

Прочь с дороги! Где ваша пропасть для свободных людей?!»

Г. Фигейредо «Лиса и виноград»

«Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей». Верная и блестяще выраженная мысль, но это сказано о человеке, а если ты робот, изготовленный на заводе, т. е. у тебя нет души, и живёшь ты всю жизнь в качестве универсального слуги в одной очень хорошей семье, а ещё у тебя имеются некоторые не очень существенные нарушения позитронных связей в мозгу (ты исключение из правила, брак, случайно пропущенный ОТК), то у тебя может возникнуть непреодолимое желание стать человеком. Мечта стать равным создателю заслуживает уважения, хотя поначалу такая цель может показаться туманным недостижимым идеалом, путь к которому представляется однако же чем-то реальным и проходящим через статус свободного робота. Что не менее туманно, поскольку любой робот в сущности оружие, и если оно попадёт в неправильные руки, это может закончиться непредсказуемым образом. Но даже встреча со шпаной, едва не закончившаяся трагически, не останавливает Эндрю, мозги которого, как сказано выше, устроены не в полном соответствии со стандартами компании-производителя. На суде Эндрю незаметно для читателя (но не для Автора, конечно) нарушает второй закон роботехники, отвечая вопросом на вопрос прокурора. Второй закон предписывает роботу исполнять приказы человека, не противоречащие первому закону, а вопрос должен восприниматься роботом, как приказ отвечать. Но судья тоже не в ладах со здравым смыслом. В чеканной формулировке «нельзя отказывать в свободе тому, кто обладает сознанием, развитым в степени достаточной, чтобы воспринимать понятие свободы и желать её» пропущено слово роботу (правильно было бы в чуть более стилистически грамотной редакции — «... в свободе роботу, обладающему сознанием...»). Пропущено с целью недопущения неудобного прецедента, а в результате придётся выпустить не только всех заключённых из тюрем, но и всех зверей из зоопарков. Ведь понятие свободы воспринимается любым высокоорганизованным сознанием, а физиология в этом случае права голоса не имеет, т. е. неважно, какой частью мозга живое существо воспринимает понятие свободы. Может быть Автор и понимал, что приведённая выше формулировка не совсем удачна, но вот содержащегося в сцене суда очевидного юмора он наверняка не замечал, как не замечает его никто (ни судья, ни прокурор, ни читатели). А стоило бы представить эту картину маслом — на скамье сидит железная фигура с железным же лицом, абсолютно не одетая (Эндрю начал одеваться значительно позже, после смерти Сэра) и говорит голосом чисто человеческого тембра, поразившим судью (и, вероятно, не только его). Чего тут больше — смешного или страшного, определить трудно.

Нарушение второго закона случается в дальнейшем ещё раз. Но иначе невозможно было реализовать главную идею рассказа, к которой я ещё вернусь. А происходит это нарушение в момент визита Эндрю к роботу-хирургу (управляемому из единого центра, общего для всех земных роботов — очень интересный, неожиданный футурологический прогноз). Эндрю уже андроид, способный принимать пищу и избавляться от шлаков абсолютно человеческим способом.* Итак, Эндрю сообщает хирургу, что он тоже робот и приказывает ему сделать операцию, которая вскоре приведёт к его (Эндрю) смерти. Первый закон отключён (оба роботы), но согласно второму робот должен исполнять приказы человека, а приказы другого робота нуждаются в предварительном санкционировании человеком, в противном случае могут произойти неконтролируемые человеком происшествия. Всё решает, как сказано в рассказе, категоричность тона Эндрю и его внешний вид («совсем как человек»), но это настолько неубедительно, что даже не подлежит обсуждению. На роботов подобные, внелогические, факторы действовать категорически не могут.

У Азимова роботы нарушают законы роботехники не только в этом рассказе. Так что приём не новый, но ради хорошей идеи можно и поступиться принципами. Бывший раб Эзоп выбирает свободу и пропасть, бывший робот Эндрю Мартин выбирает свою «пропасть», но добивается исполнения своей мечты — становится человеком де юре. Мне понятен этот, не побоюсь этого слова, подвиг. Но я-то человек и с этой колокольни дело мне представляется не столь бесспорным. Вспоминая очень известную сентенцию, часто звучащую с различных сцен мира на всех языках — люди это порождение крокодилов, — я бы предложил Эндрю Мартину другой путь. У него хватило бы времени, чтобы убедить всех людей (для начала мировое правительство) заменить нейронные органические недолговечные мозги позитронными (фирма возражать не будет — прибыль гигантская), чтобы никто не ощущал свою ущербность по сравнению с Эндрю и чтобы все стали бессмертными. Пусть почти, нельзя же превратиться в богов.

В чём, кроме названия, главное отличие повести (чуть меньше 50 страниц) Азимова от совместного с Сильвербергом романа "Позитронный человек" (чуть больше 220 страниц)? Тут не обойтись без цитирования. Вот что говорит глава научно-технической комиссии Чи Ли-Цинь Эндрю при их первой встрече: "Я сочувствую вашему желанию получить полные человеческие права. История знала времена, когда сегменты населения Земли боролись за полные человеческие права. Однако какие, собственно, права вам требуются сверх тех, которыми вы уже пользуетесь?". А вот та же сцена в романе. Чи Ли Синг (из китаянки эта дама превратилась в индианку?) произносит следующий монолог: "Я сочувствую вашему желанию получить все права человека. Как вам известно, вероятно, в нашей истории существовали периоды, когда значительная часть населения была лишена прав человека, и эти люди яростно сражались, чтобы получить их, и в итоге победили. Но до обретения свободы эти народы страдали под бременем различных деспотий. А вы, со своей стороны, пользуетесь успехом, достигли многих наград и почестей. Полагаю, вам очень многие завидуют. Так, пожалуйста, расскажите мне, каких ещё прав вы ищете, кроме тех, что уже есть у вас?". И так везде. Например, авторское представление мадам Чи в повести занимает пять строк в начале 18 главы, а в романе тринадцать строк в начале 19 главы, причём это представление не кажется излишне многословным, в то время, как оно же в повести кажется неоправданно кратким, ведь эта женщина сыграла огромную роль в судьбе Эндрю. Глава 21 в повести заканчивается фразой: "И к собственному удивлению, Ли-Цинь тихо заплакала." В романе Ли Синг "вдруг тихо заплакала" в конце главы 23. Между этими сценами как в повести, так и в романе проходит много лет, но в романе сцены разделены без малого тридцатью страницами, а в повести страниц между ними всего семь.

Особенно впечатляет сцена суда, полностью переработанная. В повести она целиком в седьмой главе, занимающей полторы страницы. В романе это 14 страниц девятой главы, и это настоящий шедевр, куда, кроме выступления Маленькой Мисс (намного более содержательного) включены отлично написанные речи оратора от региональной Федерации труда и адвоката. Здесь, в романе, гораздо доходчивее объясняется читателю, какой трудный процесс выиграла мисс Чарни.

И последнее многозначительное сравнение — в повести 23 главы (слово "глава" в переводе И. Гуровой отсутствует), а в романе (перевод Б. Клюевой) глав 25, и они названы главами, поскольку они достаточно велики, за исключением главы 25, которая в сущности является эпилогом.

Объяснить более толково, почему совместное произведение двух выдающихся мастеров я ставлю намного выше повести (при формально равной оценке), — задача в пределах одной небольшой статьи нерешаемая. Но "намёк" понятен — роман вовсе не выглядит искусственно затянутым, он хорошо написан (качество переводов романа и повести, на мой взгляд, высокое и позволяет адекватно судить об оригиналах), и читать его мне было интересно, несмотря на недавнее знакомство с повестью Азимова.

Вообще, это очень хорошо, что Азимов согласился на переделку трёх своих лучших т. н. коротких форм (две другие — "Приход ночи" и "Безобразный малыш") в крупные формы. Получились три замечательных романа, в сравнении с которыми первоисточники кажутся их суховатыми краткими изложениями. К сожалению, все три романа издаются мало, а приобретение сборника издательства "МДФ" требует некоторого ухудшения качества питания. Слава богу, не надолго.

*) В его планы входило и органическое протезирование половых органов («В той мере, в какой они отвечают моему плану»). Возможно, Эндрю к моменту последней операции стал уже в общем таким же созданием, каким была симпатичная жена Гэри Селдона андроид Дорс (Азимов «Путь к Академии»), отличавшаяся от обычной женщины разве только силой, скоростью реакции и весом.