Рецензии на фантастические книги

Признаюсь честно, с творчеством «идеологического классика» советской фантастики Александра Казанцева практически не знаком. Доводилось встречать довольно противоречивые отзывы о его произведениях. Но сами по себе для меня эти оценки не играли решающей роли, к тому же в соответсвующей викистатье один из поздних казанцевских циклов охарактеризован как «трилогия коммунистических утопий». Потому было принято решение проштудировать первый роман «Возвращения в грядущее».

Фабула романа «Тайна нуля» поражает своей странностью. Начнем с того что в 2076 году люди не просто научились строить межзвездные звездолеты, они уже способны летать с субсветовой скоростью. Но вот незадача, в теоретическом плане наметился какой-то ложный путь, теория относительности Эйнштейна признана неверной, ее место заняла «теория абсолютности». Согласно этой теории, проклятие космонавта, вернувшегося со звезд к своим далеким потомкам – не более чем псевдонаучная фикция. Уверовав в истинность теории, было решено запустить экипаж к далеким космическим объектам (космонавты же должны вернуться еще при жизни тех, кто их туда посылал). Ожидаемо, что покорители звезд, имея ложные представления о свойствах пространства-времени, терпят аварию. Им на помощь спешит второй экипаж.

Мир романа не тру-коммунистичен, он по-прежнему поделен на «соцлагерь» и «капстраны». Мироустройство вполне укладывается в классические советские представления. Тот, кто ориентируется в творчестве авторов ссср-овской «социалки» 1930-х – 1950-х годов, узнает характерные черты эрзац-коммунизма, представленного в романе. Между двумя супердержавами росла напряженность, потом они договорились, что на Земле должен быть установлен крепкий мир. Обновленный СССР не описывается детально, но достаточно прочитать о новой Москве, чтобы представить себе некую экологическую и энергетическую квазиутопию.

Но наибольшие минусы романа не в области социальных построений. Многочисленные сюжетные противоречия, слабые, неправдоподобные диалоги, архаичная стилистика, шаблонные герои – все это в избытке присутствует в «Тайне нуля». Чтобы не быть голословным, приведу несколько наиболее говорящих примеров:

• Первое, что пришло в голову космонавту, оказавшемуся в открытом космосе после аварии с ограниченным запасом кислорода в баллонах – а как было бы хорошо сейчас сочинить любовный сонет… Стоит ли говорить, что в этой безнадежной ситуации космонавт чудесным образом был спасен, а сонет таки был измыслен;

• В порыве эмоций девушка-дельтапланеристка прыгает на своем «крыле» с московской высотки, не обратив внимания при этом на неподходящие для полётов погодные условия. Еле справившись с ветром, она не приметила, что городская застройка кончилась и перед тем как плюхнуться в какую-то речушку, успела в уме выстроить доказательства ошибочности теории абсолютности. Во время полета была раскрыта «тайна нуля» и «коэффициент любви»;

• Прямо таки перенесенный из 1930-х годов пропагандистский эпизод с американским космонавтом Генри Гри, который оказался… женщиной. А скрывал(а) он(а) свой пол потому, как будучи женщиной, никак не мог(ла) выиграть на выборах пост сенатора. Поскольку Генриэтта возглавляет некий Союз обездоленных, надо чтобы она вернулась из спасательного звездного рейса национальным или даже всепланетным героем. В итоге этот персонаж стает вице-президентом США.

Особо следует отметить попытки автора изобразить романтические чувства или показать внутренний мир женщины на страницах книги. Такое впечатление, что Александр Петрович понятия не имеет, как на самом деле происходит процесс, какие слова говорят в соответствующих ситуациях, а какие нет. Читая все это, иногда ловишь себя на мысли, что, возможно, фантаст хотел рассказать о сложном (в т.ч. и о сфере личного) простым языком, в стиле снисходительный взрослый что-то объясняет детям. Но эти намеренно упрощенные, наивные до искусственности обороты речи, всевозможные старосветские понты очень уж диссонируют с избыточными, перегруженными физическими и математическими данными примечаниями. Хотя в основном тексте этого добра тоже хватает. Потому для меня так и осталось загадкой то, для какой же читательской аудитории Казанцев писал свой роман.

…Хотя «Тайна нуля» написана и издана во второй половине 1980-х, практически ничто на данный факт не указывает. Роман и по духу, и по букве остался где-то во временах, когда жизненно важным для фантастики было чёткое следование линии партии. Если же говорить о литературных параллелях, то во многом он напоминает «Стрелу времени» Олеся Бердника (схожая проблематика, стилистика и даже отдельные сюжетные эпизоды), хотя не дотягивает до нее философским содержанием и богатством идей.

P.S. Редко, но в читательской практике бывают такие случаи, когда мало не вслух возмущаешься уровнем того, что только что пронеслось перед твоими глазами в виде строк текста. Текста, который заставляешь себя дочитать до конца. Потому смущение мыслей, возможно, повлияло на их изложение выше.

Оригинальный образец исторического науч-попа, слегка закамуфлированного в фантастическую форму. Во вступлении к повести (хотя эта вещь является скорее романом, ибо имеет объем более 300 страниц) автор, учитель истории, рассказывает о возникновении своей идеи донесения до учащихся не всегда интересного и не совсем легкого для их восприятия материала в художественной форме. Так появилось художественное произведение, в котором дети путешествуют во времени по различным эпохам, постепенно постигая диалектику изменения одной общественной формации другой. Появление этой повести фактически преследовало цель объяснить ученикам, что такое исторический материализм и как его можно «пощупать» на практике.

Можно ли считать данную повесть собственно научной фантастикой? Очевидно, нет. В произведении отсутствует непременный научно-фантастический элемент – фантастическое допущение. Трое казахстанских старшеклассников путешествуют по историческим эпохам силой воображения, а не, например, с помощью машины времени. Неразлучная троица постоянно оказывается между людьми, которые, казалось бы, должны говорить на разных языках и поэтому, естественно, у них должны возникать трудности в коммуникации. Но вопрос языка вообще не стоит — даже с неандертальцами герои говорят без переводчика (очевидно, по-русски). Но повесть в то же время не является и литературной сказкой – изложение материалистично до предела (есть даже сцены жестокости, люди «в кадре» умирают, как того требуют особенности сюжета), ни о каких коврах-самолетах и прочих чудесах речь не идет.

Чтобы правдиво изобразить особенности каждой эпохи автор обработала гору исторической литературы. Удалась ли в результате такая достоверность? В известной степени — да. В меру интересно, не сухо, динамично; исторический фон разбавляется приключениями юных путешественников во времени. Старшеклассники поочередно попадают в эпоху питекантропов, синантропов, неандертальцев, оказываются в среде трипольцев, скифов, древних египтян и в средневековой Франции. Грубых ляпов нет, хотя исторические фабулы немного шаблонны (кто изучал историю по советским учебникам, сразу узнает знакомый стиль). Однако следует заметить, что трипольцы (которые в повести почему-то носили кожаную одежду) изображены более примитивными, чем это представляется исторической науке сейчас; скифы-пахари полностью отождествлены со славянами (вождь носит имя Мирослав (!)), простые египтяне хоронят своих умерших в общей яме. Наиболее исторически правдиво и художественно убедительно удалось автору путешествие в Лондон второй половины XIX века. Очень хорошо показаны контрасты городской жизни и истории из лондонских трущоб, которые напоминают лицемерный мир викторианской Англии со страниц «Оливера Твиста» Чарльза Диккенса.

Самое слабое место в повести — путешествие в США образца 1952 года. Верно обрисовав противоречия современного либерально-рыночного общества, автор свела всю его критику до уровня карикатуры, примитивной агитки. В американском городке едва ли не все жители жуют жвачку; навязчивая реклама кока-колы преследует буквально отовсюду; на городском стадионе две футбольные команды занимаются не спортивным соревнованием, а настоящими боями без правил, в которые впоследствии вовлекаются болельщики; семьи американских рабочих живут в домах с постоянными прорывами канализации, а крыс там так много, что даже коты брезгуют жить в таких условиях…

Следующий пункт остановки — коммунизм, вернее, то, каким в СССР середины 1950-х он представлялся. Повесть написана в годы межвременья, на это указывает ряд, казалось бы, несущественных мелочей: с одной стороны, в будущем пользовались сталинским планом построения базы коммунизма (который в повести даже цитируется), а на центральной площади города возвышается на постаменте не только традиционная статуя Ленина, но и гранитный Иосиф Виссарионович. Однако, с другой стороны, здесь уже заметны черты хрущевской эпохи: Казахстан превратился буквально на сплошной сад. Из-за поворота течения двух великих сибирских рек, казахские земли опутала сеть каналов, есть упоминания о больших возможностях использования целинных земель. В общем, мир будущего (судя по контексту — прошло несколько десятилетий, имеются в виду, очевидно, 1960-е — 1970-е годы) таки не тру-коммунистический земной шар, а вариация на тему «усовершенствованного» СССР: существуют отдельные республики (следует думать, советские), есть упоминание о КНР, а руководство экономикой по-старому осуществляет правительство, да и люди в будущем почему-то все еще «советские».

Как и ряд других фантастов того времени, Кузнецова просто в восторге от потенциального применения атомной энергии: на атомных двигателях летают космические корабли, атомными же бомбами стреляют в небо ради скопления облаков и образования дождя (!). Технические новшества и общий «коммунистический» достаток, изображен в повести, в целом, не очень впечатляющим по современным меркам. Условная половина из описанных технических новаций наличествует уже сейчас, а некоторые даже успели устареть. О недостатках в изображении космического полета (автор — гуманитарий) и жизни на Марсе (делаем скидку на уровень тогдашних знаний о Красной планете) ради объективности говорить не буду, их можно автору простить.

Вывод. Во многих отношениях повесть устарела, содержит ряд характерных для своей эпохи идеологических штампов и стереотипов. Однако, исходя из ее жанрового своеобразия, и, как бы странно это ни звучало для кое-кого, материалистического понимания истории (к тому же объясненного буквально «на пальцах», хотя и с некоторыми «купюрами») эта вещь представляет определенный интерес.

Наталья Горелышева, Александр Краснянский Будущее есть. Горизонты мечты 2013, антология Немногие фантастические произведения, а тем более сборники, могут нынче похвастаться построением позитивной картины будущего. Антология «Будущее есть. Горизонты мечты» претендует на такую концепцию. Основа сборника – творчество Анны Горелышевой, которой и посвящено само издание. По замыслу составителей, рассказы чередуются в такой последовательности, которая бы отвечала плавному переходу от антиутопических к утопическим сюжетам, от критики настоящего к контурам светлого будущего.

Немногие фантастические произведения, а тем более сборники, могут нынче похвастаться построением позитивной картины будущего. Антология «Будущее есть. Горизонты мечты» претендует на такую концепцию, это заявлено в видеопрезентации и предисловии.

Основа сборника – творчество Анны Горелышевой, которой и посвящено само издание. По замыслу составителей, рассказы чередуются в такой последовательности, которая бы отвечала плавному переходу от антиутопических к утопическим сюжетам, от критики настоящего к контурам светлого будущего.