Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Моя рецензия "Деревянный народ" на роман Андрея Рубанова "Человек из красного дерева" (2021), опубликованная в журнале "Новый мир" (№6, 2021), вышла во второй тур конкурса "Книга года" 2021 "Лаборатории фантастики". Выкладываю полный текст рецензии.
Андрей Рубанов. Человек из красного дерева. – М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2021. – 507 с. – (Проза Андрея Рубанова).
ДЕРЕВЯННЫЙ НАРОД
Мощно заявив о себе в нулевые реалистическими романами «Сажайте и вырастет» (2005), «Великая Мечта» (2007), «Жизнь удалась» (2008), «Готовься к войне!» (2009), Андрей Рубанов неожиданно перешёл к работе над крупной фантастической формой, где тоже показал, что не лыком шит. Достаточно вспомнить любопытное футуристическое полотно Рубанова «Хлорофилия» (2009), за которым последовали его продолжение – антиутопия «Живая земля» (2010) и, годом позже, космический философский роман «Боги богов» (2011). Все эти вещи по-прежнему актуальны, особенно «Боги богов» – книга-размышление о природе и сути власти, которую можно растаскивать на цитаты, открывая на любой странице. Десятилетие назад, отзываясь на этот роман, я удовлетворенно резюмировал, что в России теперь есть кому писать большую, умную фантастику. К великой моей досаде, после выхода романа «Боги богов» Андрей Рубанов от фантастической прозы надолго отошёл и не особенно обещал вернуться… И всё-таки разлуки с использованием необычайного в своём творчестве писатель не выдержал и в 2019 году предъявил читателям вышедшее в «Редакции Елены Шубиной» нестандартное «славянское фэнтези» «Финист – Ясный Сокол», став с этой книгой лауреатом премии «Национальный бестселлер». И вот теперь – снова в «Редакции Елены Шубиной» – остросюжетный фантастический роман «Человек из красного дерева».
Фантастика Рубанова – всегда сочетание, органичный симбиоз нескольких фантастических направлений. Упомянутая выше книга «Боги богов» это – и космический биопанк, и интеллектуальная фантастика, и НФ. А «Человек из красного дерева», если оперировать терминами жанровой литературы, одновременно – и детектив, и авантюрно-исторический роман, и мистическое фэнтези. Основа детективной составляющей книги – расследование обстоятельств смерти искусствоведа-историка Петра Ворошилова, случившейся в провинциальном городке Павлово. Ворошилов, шестидесятипятилетний местный уроженец, специалист по древнерусскому храмовому искусству, завершив учёную карьеру в степени кандидата наук, вернулся из Москвы, построил в Павлово особняк и разместил в нём внушительную коллекцию старых икон и прочих древних редкостей. Здесь и было найдено его тело с признаками обширного инфаркта. Поздним вечером кто-то разбил окно, проник в дом, сработала сигнализация, прибывшие полицейские обнаружили труп историка без следов насилия. При этом из коллекции Ворошилова исчезла деревянная женская голова, когда-то принадлежавшая дубовой статуе славянской святой Параскевы Пятницы, хранительницы семейного счастья и благополучия. Этот уникальный предмет, датируемый примерно XII веком, считали бы за честь принять в дар многие музеи, но выгодно продать украденный артефакт частным образом невозможно, нет в стране таких коллекционеров. Известно, что Параскева Пятница в синкретичных народных верованиях приняла на себя часть функций жены Перуна Мокоши – влиятельнейшего божества восточнославянского языческого пантеона. Но кому могла понадобиться голова дохристианского идола? И какое отношение к событиям имеет Антип Ильин, столяр из деревни Чёрные Столбы, работающий на местной мебельной фабрике? Именно от лица Ильина и ведётся изложение событий.
Автор недолго держит нас в неведении. Здесь следует сделать краткое историческое пояснение. После крещения Руси древнерусские деревянные скульптуры, ведущие своё начало от славянских языческих статуй, какое-то время дозволялось ставить в церквях, позднее православными иерархами было принято решение о недопустимости размещения в христианских храмах объёмных изображений святых. Постановление Святейшего Синода от 21 мая 1722г. запрещало «иметь в церквах иконы резные, или истесанные, издолбленные, изваянные». В петровскую эпоху почти все деревянные фигуры были из церквей вынесены и уничтожены: порублены или сожжены. И всё-таки часть храмовых скульптур, спрятанная фанатичными почитателями, тайно хранящими верность языческим богам, в пору геноцида идолов уцелела, а некоторое число статуй, выполненных из наиболее ценных и твёрдых пород деревьев, сохранилось до наших дней. И вот эти деревянные фигуры – далее отечественную историю пишет Рубанов – присутствуют в сегодняшней действительности не только в виде полусгнивших безжизненных чурбанов. Антип Ильин рассказывает художнице Гере Ворошиловой, пытающейся разобраться в причинах смерти отца, о присутствии в нашем мире вполне живого деревянного народа – истуканов, произошедших от древнерусских храмовых скульптур. Часть статуй триста лет назад ожила самостоятельно, остальным для этого нужна помощь: существует тайный ритуал, проведением которого можно вдохнуть в древние фигуры жизнь, то есть, «поднять» их. Антип, высококлассный мебельщик-краснодеревщик, помимо основной работы как раз и занимается реставрацией тел истуканов, готовит их к обряду «поднятия». В первой части романа Ильин представляется нам старательным, работящим, доброжелательным и почитающим Господа человеком. Ну, почти человеком, ведь Антип не человек. Он – деревянный. Деревянные люди не болеют, отлично видят в темноте, не стареют и не умирают, они могут лишь сгореть или погибнуть от незаживающей трещины. «Мне не нужно ни есть, ни пить, ни спать, живу силой Святого Духа. Мы называем его по-гречески «Невма», – говорит Антип, «поднявшийся» триста лет назад из деревянного святого образа Ильи-пророка (отсюда его фамилия Ильин).
Антип выписывает с острова Цейлон кусок ствола неимоверно дорогого сандалового дерева, бревно весом едва ли не в четверть тонны, вырезает из него тело для головы Параскевы (именно он украл её из дома Ворошилова), искусно соединяя части скульптуры. Остаётся лишь «поднять» отреставрированную статую. Ильин и его давний, тоже деревянный, друг Читарь, хранитель священных книг и мастер ритуала поднятия, приступают к оживлению Параскевы. Закончить обряд им мешает приезд полицейских, подозревающих Антипа в убийстве искусствоведа. Друзья прячутся в специально оборудованном схроне, Ильин сжигает свой дом с секретной мастерской-подвалом. После пожара выясняется, что ожила небольшая модель статуи Параскевы Пятницы, заготовка из красного дерева, «поднявшаяся» в симпатичную девочку-подростка. Антип делал этот макет с большой любовью, и вот результат… Страницы романа, связанные с деревянной девочкой Дуняшкой, нечаянной дочкой Ильина, чрезвычайно занятны, о её дальнейшей судьбе Рубанову следует ещё одну книгу написать. Впоследствии «поднимут» и основную скульптуру, что приведёт к появлению значительных проблем, поскольку статуя возродится не доброй Параскевой, а своенравной и грозной Мокошью. Антип, совсем недавно с заботливым тщанием вырезавший её тело, будет болезненно переживать «разногласия» со своим созданием, соединяя в своей рефлексии хорошо известные нам по литературным памятникам терзания Пигмалиона, Франкенштейна и бен Бецалеля. Читая о «поднятии» храмовых скульптур, которое осуществляли с помощью крови, жира и молитв Антип и Читарь, я вспомнил отдалённую литературную аналогию: пример использования намоленных, священных деревянных предметов для изготовления человекоподобных существ. В конспирологическом и очень постмодернистском романе Тони Барлама «Деревянный ключ» (2010) автор подводит читателя к мысли, что Буратино (Пиноккио) на самом деле был сделан не из обычного полена, а из кедрового обломка Креста Господня. Но у Барлама Буратино – голем, искусственное существо, тогда как у Рубанова Антип и прочая деревянная братия – живые создания, имеющие душу (Невму), хотя само «поднятие» истуканов в романе «Человек из красного дерева» внешне очень похоже на оживление магами-кабаллистами подручного материала с помощью тайных знаний.
Деревянный народ, тайно проникший во все страты российского общества, заботится о собственной численности и процветании: каолиция истуканов, привлекая при необходимости специалистов-людей (таким был искусствовед Ворошилов) разыскивает и реставрирует сохранившихся древние храмовые скульптуры, заряженные за века своего святослужения молитвами церковной паствы, осуществляет их «поднятие» и помогает скорейшей социализации новых членов. О какой-то отдалённой цели сообщества истуканов писатель не сообщает, основная задача деревянных с момента их появления в русской истории – сохраниться и умножиться. Истуканы шифруются, соблюдают конспирацию, минимизируют контакты даже друг с другом. Они сплочены, «все ребята очень надёжные, живут по заповедям, братьям помогают», в их среде есть мудрые и могущественные руководители-наставники, вроде владыки Николая Можайского, ночью восстающего из деревянного резного образа святого Николая. Но есть и раскольники, не стремящиеся подчиняться общим правилам: например, московский знакомый Антипа с говорящей фамилией Отщепенец – йони-массажист и блогер, предпочитающий вести в столице беззаботную жизнь альфонса. Авторский месседж этого большого романа, насыщенного разнообразной информацией (чего стоит только потрясающая история железнодорожных шпал, изготовлением которых когда-то занимался Антип) мне показался несколько туманным, он не заявлен со строгой определённостью. Сам Рубанов пишет: «Автор хотел сказать очень многое. Причем когда он начинал делать книгу, он хотел сказать одно, когда заканчивал – совсем другое. А читатели потом видят нечто совершенно третье». Действительно, присутствие в романе деревянных изделий позволяет интерпретаторам сути романа иронически оперировать аллюзиями хоть на сказку Толстого о Буратино, хоть на повесть Волкова о деревянных солдатах Урфина Джюса, но сам Рубанов обходится практически без шуток и намёков на мрачно сдвигающуюся окружающую деревянность, лишь мельком упоминая в связи с этим супергероев из американских фильмов-комиксов, одиозных телевизионных ведущих и некоторых известных исторических персон.
Но вернёмся к Антипу, к его нетленности и молодости. Ильин выглядит примерно на тридцать пять, неприхотлив, неутомим в труде и сексе. Казалось бы, всё замечательно – живи да радуйся, но Антип почему-то хочет стать человеком. Я давно заметил, что у писателей с вечностью вечные проблемы: их герои почему-то не желают наслаждаться бессмертием, подавай им жизнь человеческую: полную страданий, грешную и конечную. Даже энергичный Остап Бендер в своё время декларировал: «Мне не нужна вечная игла для примуса, я не хочу жить вечно…». Вот и Рубанов так развернул события с участием Антипа, так выстроил его долгое и непростое существование (текст перемежается любопытными главами-воспоминаниями о знаковых событиях в почти трёхсотлетней жизни героя), что Ильину чрезвычайно трудно в предложенных обстоятельствах оставаться бессмертной остранённой деревяшкой, строго соблюдающей христианские заповеди, как того требует его добродетельное прошлое статуи в православном храме. В конце концов, ещё раньше Антип мог быть и языческим идолом на древнеславянском капище… Автор не скупится на сюжетные сюрпризы, часть их связана с появлением на страницах женщин из лучших древесных пород и породистых женщин из плоти, а где женщины – там страсти и любовь. Антипа тянет к Гере Ворошиловой, а он девушку просто пугает. И чем больше герой ощущает себя человеком, тем настойчивее искушают его мирские соблазны, тем сильнее сбивается он с пути истинного, деревянного христианина, совершая цепь грехов: от самых безобидных до страшных, смертных. Не оправдывая и не осуждая своего героя, Рубанов описывает жизнь Ильина: и отягощающее его зло, и возвышающую его любовь. Размышляя вместе с Антипом над сложностями человеческого бытия, автор показывает мучительную дихотомию его духа, настоянного на православных молитвах и глубинном язычестве. И этим всем обосновывает, объясняет отчаянные, но просчитанные действия героя в финале романа…
P.S.
Я не поклонник романных циклов, но в «Человеке из красного дерева» Рубанов развернул настолько захватывающий веер возможностей дальнейшего развития событий, что хотелось бы продолжения. Да и книга кончается словами: «Пока прощайте». Без запятой между ними.
Андрей Рубанов. Человек из красного дерева. – М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2021.
ДЕРЕВЯННЫЙ НАРОД
Мощно заявив о себе в нулевые реалистическими романами «Сажайте и вырастет» (2005), «Великая Мечта» (2007), «Жизнь удалась» (2008), «Готовься к войне!» (2009), Андрей Рубанов неожиданно перешёл к работе над крупной фантастической формой, где тоже показал, что не лыком шит. Достаточно вспомнить любопытное футуристическое полотно Рубанова «Хлорофилия» (2009), за которым последовали его продолжение – антиутопия «Живая земля» (2010) и, годом позже, космический философский роман «Боги богов» (2011). Все эти вещи по-прежнему актуальны, особенно «Боги богов» – книга-размышление о природе и сути власти, которую можно растаскивать на цитаты, открывая на любой странице. Десятилетие назад, отзываясь на этот роман, я удовлетворенно резюмировал, что в России теперь есть кому писать большую, умную фантастику. К великой моей досаде, после выхода романа «Боги богов» Андрей Рубанов от фантастической прозы надолго отошёл и не особенно обещал вернуться… И всё-таки разлуки с использованием необычайного в своём творчестве писатель не выдержал и в 2019 году предъявил читателям вышедшее в «Редакции Елены Шубиной» нестандартное «славянское фэнтези» «Финист – Ясный Сокол», став с этой книгой лауреатом премии «Национальный бестселлер». И вот теперь – снова в «Редакции Елены Шубиной» – остросюжетный фантастический роман «Человек из красного дерева».
Фантастика Рубанова – всегда сочетание, органичный симбиоз нескольких фантастических направлений. Упомянутая выше книга «Боги богов» это – и космический биопанк, и интеллектуальная фантастика, и НФ. А «Человек из красного дерева», если оперировать терминами жанровой литературы, одновременно – и детектив, и авантюрно-исторический роман, и мистическое фэнтези. Основа детективной составляющей книги – расследование обстоятельств смерти искусствоведа-историка Петра Ворошилова, случившейся в провинциальном городке Павлово. Ворошилов, шестидесятипятилетний местный уроженец, специалист по древнерусскому храмовому искусству, завершив учёную карьеру в степени кандидата наук, вернулся из Москвы, построил в Павлово особняк и разместил в нём внушительную коллекцию старых икон и прочих древних редкостей. Здесь и было найдено его тело с признаками обширного инфаркта. Поздним вечером кто-то разбил окно, проник в дом, сработала сигнализация, прибывшие полицейские обнаружили труп историка без следов насилия. При этом из коллекции Ворошилова исчезла деревянная женская голова, когда-то принадлежавшая дубовой статуе славянской святой Параскевы Пятницы, хранительницы семейного счастья и благополучия. Этот уникальный предмет, датируемый примерно XII веком, считали бы за честь принять в дар многие музеи, но выгодно продать украденный артефакт частным образом невозможно, нет в стране таких коллекционеров. Известно, что Параскева Пятница в синкретичных народных верованиях приняла на себя часть функций жены Перуна Мокоши – влиятельнейшего божества восточнославянского языческого пантеона. Но кому могла понадобиться голова дохристианского идола? И какое отношение к событиям имеет Антип Ильин, столяр из деревни Чёрные Столбы, работающий на местной мебельной фабрике? Именно от лица Ильина и ведётся изложение событий.
Привет. Зовут меня Иван, по прозвищу Тейлкиллер. Убийца сказок, по-вашему. Вы в своих землях о таких не слышали, а мы есть и нас много. Что? Может ли сказка умереть? Говорят, «сказ о их деяниях живет в веках». Или злодеяниях. Или глупостях. Ну а всё, что живо, может умереть. А раз может умереть, то и убить можно. Как? Выдумку обычно убивают правдой, а сказку реализмом. Да, я много умных слов знаю, я же тейлкиллер.
Я не стал бы браться за этот текст, поскольку всякий энтузиазм к роману Андрея Рубанова «Финист — ясный сокол» растворился уже по ходу чтения полгода назад, но найденное в телефонных заметках коротенькое введение — пожалуй даже не введение, а зачин — показалось забавным и остроумным, и я подумал, жаль будет, если оно пропадёт. Дело не в том, что книга плохая, она не плохая — она просто скучная и непонятно для какой аудитории написана. Причин на то две.
Первая и главная — язык. Весь немаленький роман — на минутку, без малого 600 страниц — написан монотонным и неторопливым, если не сказать медлительным и посконным слогом, призванным, видимо, стилизовать прозу современного писателя Рубанова под те самые «изустные побывальщины». В начале это работает — отчасти потому что в начале это воспринимается ещё свежо, читатель не устал от подобного, отчасти — потому что первый герой — глумила, т.е. скоморох Иван — соответствует выбранной манере. Но когда дальше два других Ивана — оружейник Ремень и изгнанный из летучего города птицечеловек Соловей — начинают излагать свои истории в том же духе, испытываешь некоторые сомнения. Три человека, пусть зовут их одинаково, но из разных — я дико извиняюсь за такой анахронизм — классов при разных обстоятельствах и разных слушателях изъясняются с минимальными различиями — неторопливо, обстоятельно... нудновато пережевывая одну и ту же мысль по нескольку раз (оружейник, правда, сотоварищей несколько опережает — он самый нудный, потому что с одними и теми же мыслями ещё и ходить по одному месту умудряется, чего в фэнтези делать категорически нельзя).
Вторая — девка Марья, главная героиня. То есть, она в сказке-первоисточнике главная героиня, а здесь бродит на периферии большую часть времени, изредка возникая в поле зрения, когда сюжет нужно продвинуть, а наблюдает читатель за мужиками и от лица мужиков. Идея, в принципе, оригинальная — показать великую женскую любовь, несокрушимое ничем чувство, глазами тех, кто по касательной с ним столкнулся (но зацепить всё равно хватило). Только как это обычно бывает с оригинальными идеями... это не работает. Марья вынесена за рамки текста, любовь её вынесена туда же, , поскольку любовь тут — краеугольный камень всей истории, истории-то и не получается! Нет любви, нет веры в Марью\Марье, нет даже возможности поверить, почему же всё-таки Финист лез сквозь двадцать один нож в окно, а Марья стоптала железные сапоги в поисках. Встретились такие, ага, «на рейве под прикольной ешкой» — суть передаю, но там очень близко — и решили никогда не расставаться? Ну... сомнительно, даже если дух времени в расчёт не брать, а с ним и вовсе — невозможно. Куда больше это напоминает похождение ушлой провинциалки, решившей во чтобы то ни стало обеспечить себе московскую прописку \грин-карту и соответственное улучшение жилищных условий, для того охмурившей с целью дальнейшего охомутания наивного, земной жизни не нюхавшего птицечеловека в третьем поколении. Финал в духе малахова с крушением студии — прилагается, да и манера героев адресовать свою часть-монолог широкой общественности тоже подходит.
Вот и выходит, что для чистокровного фэнтези роман Рубанова скучен, для большой литературы — слишком оторвано-аллегоричен, а как постмодернистское переосмысление знакомого сюжета ничего собственно не переосмысляет, разве что Соловья-разбойника и того, самым краешком и без особой фантазии. Условного же малахова можно получить с меньшими затратами сил из тех же номинантов Нацбеста — и, чего греха таить, он будет куда забористей. Такие дела.
Дождевые черви живут вместе с людьми.
Если выкопать яму – они будут ползать по нашим ногам.
У них нет ни глаз, ни ушей, они ничего про нас не знают, в мире червей человека не существует.
Иногда люди являются в мир червей, чтобы раздавить одного, а другого разорвать на две части и посмотреть, что будет.
Так же и в ином мире – вокруг нас живут те, для кого мы так же понятны и забавны, как для нас понятны и забавны дождевые червяки.
Для мира деревьев люди – всё равно что боги.
Дерево никак не способно защититься от человека: когда он хочет, он срубает берёзу. Когда хочет – выращивает яблоню.
Но при этом, признавая власть человека, дерево живёт своим отдельным древесным бытованием: пьёт воду, растёт, укореняется, цветёт, даёт плоды – очень сложно, насыщенно живёт дерево, и если человек (его бог) ни разу не придёт и не явит свою власть – дерево так и проживёт свои столетия, ничего не зная о людях.
Точно так же и живут на свете существа, для которых мы – деревья, неподвижные и немые, зеленеющие по весне, плодоносящие осенью и голые зимой.
Один из нас может быть дубом, выросшим в дремучей чаще и никогда не слышавшим человеческого голоса.
Другой может быть вишнёвым деревом, которое заботливо высадили на солнечном склоне холма и поливали каждый день тёплой водой.
Мы не понимаем сущности тех, кто высаживает нас и взращивает, рубит и сжигает. Так же, как дерево не понимает сущности человека.
Андрей Рубанов. Финист – ясный сокол. – М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2019.
Бывает, тоненькую книжку мучаешь неделю, и дочитывать не хочется, а этот увесистый том я прочёл очень быстро. Пусть автор многословен, зато роман многослоен. Мощное животворное влияние Андрея Рубанова – я даже афоризмами заговорил.
«Финист – ясный сокол» – книга о любви и жизни, наполненная размышлениями о жизни и любви. Три Ивана в романе любят Марью, а она – верна Финисту, птицечеловеку из небесного Вертограда. Писатель не так уж и много рассказал нам о Марье, но рассказал так, что я немедленно поверил в неиссякаемую внутреннюю силу этой девчонки. Я поверил в «малую девку» Марью так же, как поверили в неё три Ивана, покорённые её правдой и отчаянным напором, наступившие на горло собственной любви, самоотверженно, но не всегда бескорыстно помогающие Марье искать суженого. Догадываюсь, что умение Андрея Рубанова ярко и убедительно показать исключительное упорство влюблённой женщины не есть результат отрешённой и холодной игры его рассудка. Наверняка это умение выросло не на пустом месте, а на практическом знании о том, что неимоверно упрямые влюблённые женщины существуют. Да я и сам таких встречал. К тому же, «если в рассказе нет молодой девки – это и не рассказ вовсе».
А ещё Рубанов ухитрился влезть в шкуру, голову и сердце поочерёдно каждого из трёх безответно влюблённых в Марью её соратников-обожателей и оттуда, изнутри, описать самым подробнейшим образом простой, но волшебный мир, их окружающий. Рассказать, как этот мир устроен, поведать о его проблемах – прошлых, настоящих и даже будущих. По роду занятий неожиданных помощников малой девки названы части (сказы) романа. Первый Иван («Глумила») – скоморох, скоробрех, шут с бубном; второй («Кожедуб») – воин, мастер изготовления кожаных доспехов; а третий («Разбойник») – соплеменник Финиста, изгнанный из летающего города за кражу. Реальность вокруг каждого из них – своя, уникальная, обитают они в разных локациях и появляются в книге последовательно, друг за другом, чтобы рассказать о событиях, во времени разнесённых, но с Марьиными поисками Финиста тесно связанных.
Благодаря своему незаурядному воображению и «многоуровневой работе со славянской мифологией» Рубанов сумел создать на основе известной сказки оригинальную и достоверную фантастическую вселенную. Но главное, я уверен, не в том, что автор придумал, населил и философски (а одновременно – захватывающе) описал целый мир. Важно то, что мучительные размышления персонажей и случившиеся в этом вымышленном мире события помогают нам лучше понять противоречивый донельзя мир сегодняшний и оценить наши в нём перспективы.
Много лет назад меня чрезвычайно впечатлил основополагающий момент из романа замечательного фантаста Владимира Михайлова «Сторож брату моему». Наши потомки собираются предотвратить взрыв сверхновой, угрожающий Земле, и посылают к опасной звезде Даль соответствующим образом оснащённую космическую экспедицию. В системе Дали есть планета, давно заселённая земными переселенцами, которые почему-то совсем не боятся сгореть в звёздном пламени, и не желают эвакуироваться. Выясняется, что все колонисты в определённое время «смотрят» на своё нестабильное солнце и сообща «успокаивают» его. Примерно так же подействовал на меня и эпизод из книги «Финист – ясный сокол», где Вертоград, поддерживаемый в небе общей «летательной» силой его жителей, вдруг начинает терять высоту и падать из-за их непримиримых разногласий. Есть о чём задуматься... И таких эпизодов-притч в романе Рубанова хватает. Да и вообще его книги, как я без стеснения уже говорил о романе «Боги богов», «можно растаскивать на цитаты, открывая на любой странице».
Андрей Рубанов. Боги богов. – М. : АСТ: Астрель, 2011. – 444 с.
«Боги богов» я написал для сына.
Из интервью Андрея Рубанова.
Были «Люди как боги» Герберта Уэллса, «Люди как боги» Сергея Снегова, «Сами боги» Айзека Азимова, «Американские боги» Нила Геймана, «Трудно быть богом» Аркадия и Бориса Стругацких… Теперь есть «Боги богов» Андрея Рубанова. Книга-размышление о природе и сути власти, которую можно растаскивать на цитаты, открывая на любой странице. Рубанов мыслит афористично, а формулирует предельно чётко: «Власть – это прежде всего паранойя». Его предыдущие романы («Сажайте, и вырастет», «Великая мечта», «Йод», «Психодел», «Хлорофилия», «Живая земля» и др.) тоже набиты подобными чеканными формулировками.
Рубанов часто говорит, что любит вещи братьев Стругацких. И действительно, он – достойный продолжатель традиций АБС, которые, помимо прочего, любили встроить в свои сюжеты нечто таинственное, необъяснённое до конца. У Стругацких – Золотой Шар, машина, исполняющая сокровенные желания, у Рубанова – Золотая Планета с загадочным артефактом, неиссякаемым источником жизненной энергии под названием Разъём; у Стругацких где-то за кадром – могущественные Странники, у Рубанова на периферии романа – не менее могущественная Дальняя Родня; у Стругацких – живые машины, киборги и репликанты, и у Рубанова они есть. Но я не собираюсь обвинять писателя в идейном плагиате и заимствовании отдельных фантастических элементов. Это было бы просто смешно. Своим романом «Хлорофилия» Андрей Рубанов убедительно доказал, что не лыком шит по части воображения. Многие фантасты применяют идею гиперперехода, но мы же не возмущаемся, не ищем её первооткрывателя и обладателя прав на использование гиперскачков в их текстах. Самое главное – для чего и как писатель использует общепринятые фантастические допущения в СВОЁМ эксклюзивном авторском мире. Допускаю, что в книгах других фантастов найдётся и ограничение, введённое Рубановым – прыжок через подпространство, переход в гиперстатус в его мире могут совершать только живые тела, плюс газы и жидкости. Кстати, именно поэтому человечество будущего в романе «Боги богов» использует биомы – живые космические корабли, наделённые способностью чувствовать и мыслить. Мыслят они, правда, несколько ограниченно и, словно собаки, бесконечно преданы своему хозяину-пилоту. Так вот, живые механизмы есть во многих фантастических произведениях, но я что-то не припомню, где ещё настолько ярко и точно была описана и обоснована сама суть единения машины и пилота. На протяжении романа автор неоднократно возвращается к этой теме, и неоднократно объясняет-доказывает – биома надо искренне любить. Только в этом случае можно добиться стопроцентной уверенности в том, что машина не подведёт. Конечно, управление живым межзвёздным кораблём – дело непростое, именно поэтому будущих пилотов сызмальства тщательно отбирают по генетическому предрасположению к подобной деятельности, а потом долго учат-воспитывают в Пилотской академии.
Подробно описывая эмоциональные высоты связи биома и человека Рубанов противопоставляет ей традиционное взаимное непонимание людей. Например, в обычной жизни пилоты испытывают определённую психологическую неудовлетворённость в отношениях с женщинами, поскольку не могут достичь с ними полного душевного слияния. Но эта мысль высказывается лишь мельком. Главное в книге – проблемы взаимопонимания человека и мира в целом. Человек – это бывший пилот Марат, юный угонщик биокораблей, сбежавший из космической тюрьмы (попросту угнавший её вместе с заключёнными), являющийся одним из лучших во Вселенной специалистов по управлению биомами. А мир – удивительная Золотая планета, где оказываются герои: странное место, населённое дикарями, застрявшими в матриархате, пахнущее ванилью и шоколадом, здесь даже соль – сладкая... Марата сопровождает Жилец, матёрый, прожжённый уголовник-рецидивист, почти полностью подчинивший себе волю юноши, фактически ставший его «пилотом» (способ управления – ненависть и запугивание), заставляющий растерявшегося в столкновении с непонятной действительностью молодого человека совершать бесконечные преступления. Писателя давно интересует тема тотального личностного доминирования, Рубанов исследует её во многих своих крупных произведениях, а роман «Психодел» посвятил ей практически полностью. «Боги богов» – книга том, как «хороший» человек Марат, умевший любить биомов и жизнь, под давлением Жильца и обстоятельств превращается в жестокого владыку и безжалостного убийцу, о том, что делает безграничная власть с людьми. Разумеется, это лишь достаточно примитивное толкование месседжа романа, под завязку насыщенного размышлениями и вопросами.
Машину, чтобы она сделала то, что тебе нужно, требуется любить, а человека — приходится принуждать. По ходу для этого нужны боги. Кто они? Даже при поверхностном размышлении – это Марат и Жилец (Хозяин Огня и Великий Отец Хозяина Огня), на крови создающие цивилизацию Золотой планеты, при этом грубо нарушающие человеческие законы, запрещающие вмешиваться в ход развития чужой истории (ещё одна отсылка к АБС). А вот кто боги этих богов? Дальняя Родня? Кровь Космоса, мистическая астропрана, обожествляемая Маратом? Служба контроля за экспансией разума (КЭР), прибывшая на Золотую планету для проведения зачистки? Умеющие существовать в Пустоте монахи-космиты из обители внутри астероида? Таинственный Разъём? Мать Матерей, которой поклоняются кланы аборигенов? Девочка, подбрасывающая дровишки в звёздный костёр Небесного Огня? А, может, это мы – читатели?
P.S.
Испытал ощущения, редко возникающее у меня нынче при чтении: хотелось, чтобы роман как можно дольше не кончался, одновременно присутствовало сильное желание быстрее его дочитать, чтобы узнать, чем всё кончится. Я ждал новую фантастическую книгу Рубанова с определёнными опасениями, но теперь могу быть спокоен – у нас есть, кому писать хорошую фантастику. Рубанов делает это внятно, умно и основательно. Я мог бы, не мудрствуя лукаво, назвать «Боги богов» космическим биопанком, но при некотором желании и даже самом скудном воображении в романе очень легко отыскать аллюзии на нынешнюю российскую действительность и классифицировать его как острую политическую фантастику.
облако тэгов
