Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
«Шаровая молния» Лю Цысиня способна возбудить любопытство уже знакомого с его творчеством читателя, но сначала не более чем по инерции. Эта книга в качестве научно-фантастического произведения заметно уступает остальным из цикла «В память о прошлом Земли» по многим (если не всем) параметрам. В ней нет ни «глобальной всеохватности» описываемых времени и пространства, ни контакта с инопланетным разумом, ни меняющихся в зависимости от ситуации земного общества и его этических принципов. Здесь много чего не хватает для того, чтобы присоединение этого отдельного и вполне самостоятельного произведения к законченной и цельной трилогии не выглядело настолько искусственным и противоестественным, не вызывало разочарование при чтении. Само определение «роман» может соответствовать лишь западной классификации, да и то чисто формально. В терминологии Лю Цысиня «Шаровую молнию» можно назвать «макрорассказом», поскольку значимого текста, действия и смысла тут и на добротную повесть в русской традиции не наберётся. Но так ли с ней всё просто, как кажется? Помогает ли её восприятию «инерция» монументальной «В память о прошлом Земли» или, напротив, мешает? Как они связаны между собой? Для чего они объединены в один цикл? Предлагаю обратить внимание на несколько выделенных мной моментов и для начала сделать выводы самостоятельно.
*** Замеченные особенности
Схема «Про что» проста и незамысловата. Есть мальчик, родителей которого на его глазах убило шаровой молнией. Он половину жизни положил на то, чтобы познать и объяснить это явление. Есть девочка, мама которой погибла на войне за Родину, попав под воздействие экспериментального оружия. Теперь эта девочка – военный специалист, готовый нарушить прямой приказ и пожертвовать собой, чем и кем угодно ради возможности создания образцов новейшего вооружения. Мальчик и девочка встретились и некоторое время летели рядом по жизни, как две стрелы, выпущенные в солнце. Мальчик устрашился последствий своих поступков, утратил сосредоточенность на цели, и единое светило тут же распалось перед его глазами на множество золотых трёхногих воронов, угроз, которые он постарался сбить с небосвода ради защиты человечества, подобно мифическому стрелку И, а девочка, не знавшая страха и сомнений, полетела дальше и… нет, не сгорела в солнечном пламени, а исчезла во вспышке. Некоторые люди говорят, что иногда замечают её тень на луне.
Стиль «макрорассказа» можно условно определить как литературную и научно-популяризаторскую «дзен-стрельбу» из лука. Это у нас, европейцев, всегда есть реальные цели: дерево, веточка или листочек, белка или её глаз. Азиатский мастер, обучая ученика, заставит его целиться не во что-то конкретное, а в солнце. Так и тут: один пробует объяснить необъяснимое, другая пытается применить полученные им знания на практике, сам же автор стоит Учителем в сторонке и загадочно улыбается. Мальчик доктор Чэнь и девочка майор Линь уже давно превзошли всех возможных наставников, они стали первыми в своём мастерстве, но сознают, что всё так же далеки от конца избранного ими пути, как и в самом начале. Оба встречают «по дороге» нескольких собственных «двойников», севших на камень у обочины и разуверившихся по той или иной причине, отказавшихся идти дальше, и вступают в диалог с ними. Оба встречают «двойников» друг друга и заводят с ними близкие отношения. Такое ведение сюжета красиво и символично, помогает автору не перегружать двух главных героев, но интересно ли подобное западному читателю, привыкшему к совершенно иной, деятельной и активной, манере повествования? Кроме того, множество вводных сюжетов рвут и без того рыхлое тело «макрорассказа» на части, мешают следить за основным действием.
Структура «Как» выглядит статичной, перегруженной и тяжеловесной. Описаний, рассуждений и воспоминаний в тексте кратно больше, чем динамичных сцен, а модного ныне «экшена» вовсе нет. Казалось бы, даются личные трагедии, война, полевые испытания, вышедшие из-под контроля эксперименты, но преподносится всё это как инсталляция или произведение живописи со множеством мелких деталей. Автор пытается оживить происходящее, привнеся злободневный захват группы младшеклассников террористами, но снова уходит в карамазовскую моральную дилемму «слезинки ребёнка» и малопонятную западной публике «средневековую китайскую живопись». Автор традиционно намекает на любовь мальчика и девочки, усложняет её «треугольниками» в нескольких вариантах, но после отказывается от продолжения любовной линии совсем, понимая её несоответствие формату и масштабу выбранных им героев. Персонажи, действие, интрига – всё здесь получается излишне описательным и, как это ни странно при таком количестве деталей, блёклым. Возможно, в этот раз Лю Цысиню не удалось подстроиться под вкусы и предпочтения европейцев? Или же такой задачи у него вовсе не было, и в этом произведении он ориентировался преимущественно на азиатского читателя, с детства знакомого (помимо всего прочего) с подвигами и судьбой Хоу И, «китайского Геракла», спасшего мир от десяти солнц-воронов, угрожавших сжечь мир, и других чудовищ, но преданного и покинутого собственной женой?
Как и в случае с циклом «В память о прошлом Земли», поражает преемственность Лю Цысиня по отношению к фантастике и научно-популярной литературе СССР и США того же и более позднего периода. Теперь в ход идут климатическое и биологическое оружие, защитные энергетические поля и активная защита, «умная» бронетехника, боевые дельфины, жидкие бомбы и многое другое. Гимн милитаризму доходит почти до восхваления Великой Китайской Армии, но вовремя обрывается самим автором, показавшим также итоги войны и силу других государств. Относительно шаровой молнии использовано всё то немногое, до чего можно было дотянуться по вопросу её существования и объяснения, от галлюцинаций до энергетической формы жизни. Реальные гипотезы, фантазии, мистификации, «жёлтая» пресса, кинематограф… Нет, кажется, лишь прямых литературных заимствований и сенсационных подтверждений мифологических и фэнтезийных вариантов. С одной стороны, есть смелые, истинно научно-фантастические и философские предположения об истинной природе шаровых молний. С другой, всё это, сваленное в одну кучу, выглядит сорочьей коллекцией обрывков и слухов, ловлей мух, молний и духов в одну «коробочку», как в фильме «Охотники за привидениями». После эпизодических появлений родителей Чэня и активного участия Чжэн Минь в сюжете, после двух таинственных фотографий вообще пропадает уверенность в том, что жанр произведения – именно научная фантастика, а не что-то иное, созвучное сюите «Шехерезада» Римского-Корсакова и приключениям арабского Синдбада-морехода.
Настораживает подобное утончённому издевательству почтение, которое вдруг стал оказывать Лю Цысинь Советскому Союзу и которого, заметьте, у него не было в более ранней трилогии. Его послушать, так СССР – это Атлантида, мифическое государство штурмующих небо титанов. Горами ворочали, реки поворачивали, молнии метали, циклопические сооружения возводили, живых существ создавали. До сих пор водку пьют стаканами, а следом садятся за штурвал самолёта и летят в зимнюю тайгу. Почти всё, до чего додумались Чэнь и Линь, уже якобы было открыто советскими учёными в секретных лабораториях и воплощено в масштабе, недоступном «современному» Китаю. Для чего это могло понадобиться самому автору? Что за мифологизация истории Новейшего времени? В тексте прямо говорится о том, что в СССР действовали слишком прямолинейно, грубо и с большим, чем требуется, приложением сил, и потому потерпели неудачу. Эпоха титанов и век героев давно прошли, наступило время обычных людей и кропотливой работы, долгосрочного прогнозирования и непреложной ответственности, интуитивного «восточного метода», простых и дешёвых решений. В сравнении с воплощением той же самой идеи, того же противопоставления Востока и Запада в основных книгах «В память о прошлом Земли», «Шаровая молния» даёт гораздо более упрощённый и местами даже пошлый их вариант.
«Шаровая молния» считается приквелом основной трилогии, но насколько это заявление соответствует действительности? «Точечные» совпадения действительно есть, но без них вполне можно обойтись, и сюжет от этого ничего не потеряет. Избалованная генеральская дочка Линь носит на шее вместо броши инновационный кинжал с «молекулярным» лезвием. Линь и Чэнь пытаются использовать в своих интересах ресурсы зарождающейся программы SETI@home, объединяющей множество личных компьютеров для поиска внеземного разума, но получают решительный отказ от её директора, Нортона Паркера. Есть Динг Йи, но он легко может быть заменён кем угодно, хоть тем же Чэнем, одним из «двойников» которого он и является. Связь софонов и понимания «настоящей» природы шаровых молний примерно того же порядка, что у современных компьютеров и чёток. Лёгкий намёк на присутствие инопланетного наблюдателя при проведении экспериментов не получил развития, по крайней мере в этой книге. Может быть, автор планирует ещё несколько книг, в которых будет сделана более конкретная привязка к «Памяти о прошлом Земли»? Вполне возможно и коммерчески обоснованно. К примеру, будет показано, что лишь вмешательство трисоляриан не позволило земной науке воспользоваться «восточным методом» и совершить очередной качественный скачок в развитии. Судьбы Линь Юнь и её ближайшего «двойника» Чжэн Минь внешне напоминают переход в иное измерение и общий финал трилогии своей метафизичностью, но им опять же недостаёт ни масштаба, ни глубины (если не вспоминать о Чан Э, жене Хоу И, обречённой вечно жить на луне практически в полном одиночестве). Нельзя назвать «Шаровую молнию» и каплей, отражающей океан, поскольку её финальный посыл откровенно романтичен, почти сентиментален: в нём для мальчика Чэня сливаются воедино одинаково прекрасные, смертельно опасные и недостижимые девочка Линь и шаровая молния. Вместо оставленного Чэн Синь зерна для нового цикла бытия – микромира в микровселенной – здесь есть лишь аромат синей розы, которой на самом деле нет, и неизбывная тоска по несбывшейся любви и утраченным возможностям.
*** Предположительные ответы
Как видите, сам факт присоединения «Шаровой молнии» к циклу «В память о прошлом Земли» способен вызвать если не недоумение, то, по крайней мере, целый ряд вопросов. В сравнении с основной трилогией и как часть её эта книга вроде бы проигрывает. Взятая сама по себе, казалось бы, и вовсе сравнению не подлежит. Что задумал сам Лю Цысинь, написав настолько отличающийся по формату и жанру, но одновременно близкий по стилю и духу приквел, остаётся только гадать. Книги трилогии тоже значительно различались между собой, двигаясь от остросюжетного детектива через космооперу к социальной и философской фантастике, но «Шаровая молния» вообще стоит наособицу, обращаясь, пусть ненавязчиво и, я бы сказал, «замаскированно», к мистике вообще и мифологии Китая в частности. Явления Чжэн Минь, родителей Чэня и Линь Юнь наукообразно объясняются, но отношение к ним персонажей остаётся таким же, как к призракам близких и возлюбленных в произведениях готики и романтизма. Внешне, в самом тексте, всякая связь с мифами прямо отрицается, как, например, сходство видимого невооружённым глазом ядра макроатома с китайским драконом. При этом мифологизацию Советского Союза нельзя не заметить, а от внутреннего созвучия пары главных героев «Шаровой молнии» с Чан Э и Хоу И отмахнуться будет так же сложно, как от присутствия философии Лао-цзы в основной трилогии. Рискну предположить, что Лю Цысинь написал приквел в качестве запоздавшего эпиграфа ко всему циклу «В память о прошлом Земли», подводя читателя к его основной идее, к осознанию главных мифов Новейшего времени: истории и науке. При использовании такого ключа все четыре книги выстраиваются в единую систему и становятся чуть более понятными. К примеру, возникает параллелизм мира Трисоляриса и появления на небе десяти солнц в китайском мифе о Хоу И, образов доктора Чэня и Ло Цзи, Линь Юнь и Е Вэньцзе, даётся ещё несколько вариантов «деяния» и «недеяния», а также их последствий.
Несмотря на то, что на обложке «Благих знамений» указаны Терри Пратчетт и Нил Гейман, роман является в большей степени «пратчеттовским», нежели «геймановским». Творчество Терри Пратчетта отличается огромным числом разнообразных шуток на единицу текста. Его книги можно сравнить с тортиками, где сюжет — это коржи, а все остальное, типа крема, ягод, суфле и тому подобного, — это юмор, аллюзии, пародии и так далее. Нил Гейман пишет иначе. Его творчество наполнено мистикой и странностями, его сюжеты трогают душу и они чаще печальны, нежели веселы. И в итоге «Благие знамения» — это скорее тортик Терри Пратчетта, с отчетливым привкусом влияния Нила Геймана, нежели что-либо еще.
И прежде, чем говорить о сюжете, необходимо сказать, что у авторов получился очень британский роман с ярко выраженным национальным колоритом: цитаты Шекспира, младенцы, похожие на Уинстона Черчилля, регулярные чаепития, группа «Queen»! Ее песни настолько шикарны, что все кассеты демона Кроули, пролежавшие в бардачке его машины две недели, автоматически превращаются в «The Best of Queen». А дьявольская лондонская окружная трасса М25? Только британец способен осознать все ее ужасы в полной мере.
Апокалипсис вот-вот наступит. Подготовка к нему велась долгие годы, и наконец время пришло. Орды демонов готовы схлестнуться с армией ангелов в Последней Битве, не хватает только Всадников Апокалипсиса и непосредственно Антихриста. Ад отправляет демона по имени Кроули, одного из своих агентов на Земле, на ответственное задание: подбросить сына Сатаны в нужную семью и проследить, чтобы все пошло как надо. Конечно же, все идет как не надо. И когда до конца света остаются считанные дни (а дедлайн четко обозначен), на Земле, а точнее в Великобритании, а еще точнее, в Лондоне и его пригороде, в большой суматохе бегают ангел, демон, ведьма, целая армия ведьмоловов, состоящая из двух человек, маленький Антихрист и его друзья, инопланетяне и многие другие.
В основе «Благих знамений» лежит пародия на фильм «Омен», книжную адаптацию его сценария «Знамение» и их продолжения. И, конечно, этим дело не ограничивается. Терри Пратчетт и Нил Гейман успевают обыграть и библейские сюжеты, в основном, — Откровения Иоанна Богослова, и современное общество потребления, и капитализм с его «холодными» звонками, и веру людей в сверхъестественное, и много чего еще. При этом «Благие знамения» постоянно балансируют на грани и окончательно в пародийность не впадают. За всей местной сатирой и шутками поднимается множество интересных моральных вопросов, а сюжет иногда преподносит такие трогательные моменты, какие в полноценной пародии вряд ли встретишь.
Из недостатков стоит отметить небольшое количество логических нестыковок. Например, в начале главы “Четверг” сказано, что дети часто меняли название своей банды, их наименование зависело от того, что Адам прочитал или посмотрел накануне. Среди перечисленных названий есть «Тадфилдская Лига Справедливости» (в оригинале «The Justice Society of Tadfield», то есть, точнее будет «Общество Справедливости Тадфилда», так как это явная отсылка на команду супергероев из комиксов «Общество Справедливости Америки» («The Justice Society of America»)). Но уже в начале “Пятницы” указывается, что Адам вообще не читал комиксов. Помимо нестыковок, внимательный читатель увидит, что большая часть персонажей не особо важны для сюжета. Они придают истории выпуклость и размах, привносят собой множество интересных и смешных моментов, но их присутствие в кульминации не оказывает никакого влияния на сюжет. Последний недостаток увидят лишь самые начитанные читатели: в «Благих знамениях» нет особой интриги.
Отдельного упоминания заслуживает экранизация романа. Нил Гейман тащил этот проект несколько лет, и у него получился действительно хороший сериал, переносящий сюжет на экран настолько близко к тексту, насколько это вообще возможно в данном случае. Да, роль некоторых персонажей урезали, роль других наоборот расширили, но Гейман еще и добавил некоторые наработки для так и не вышедшего продолжения книги, и все его нововведения и изменения не только не противоречат духу первоисточника, но и помогают передать его правильно. Ну и сильный актерский состав, который подобрали на редкость удачно: Майкл Шин (ангел Азирафаэль), Дэвид Теннант (демон Кроули), Джон Хэмм (архангел Гавриил), Майкл Маккин (ведьмолов Шедвелл), Миранда Ричардсон (мадам Трейси), Бенедикт Камбербетч (голос Сатаны), Брайан Нокс (голос Смерти), перечислять можно еще долго.
Книга рекомендуется всем ценителям хорошего юмора, только читайте не спеша: и удовольствия больше получите, и гораздо больше интересных, но малозаметных деталей увидите. В данном романе главное вкус и послевкусие, а не ощущение сытости.
«Каждая мертвая мечта» — это своеобразное подведение итогов цикла. Роберт Вегнер в пятом томе «Сказаний Меекханского пограничья» не только провел черту под событиями всех предыдущих томов, но и продвинул вперед почти все сюжетные линии. За бортом авторского внимания оказались только Йатех с Малышкой Канной, которым лишь в самом конце дается пара страниц «экранного времени». Нельзя не признать, что у Вегнера действительно получилось связать все события в единое полотно эпических масштабов, причем так, что о сюжете шестого тома можно только гадать, настолько неясно, в какую сторону история повернет дальше.
В романе шесть основных сюжетных линий, плюс несколько второстепенных для полноты картины. В начале романа центральное место занимают Император, главная тройка Крыс и Первая Гончая, а все повествование строится через их совещания. Наконец-то читателю дают возможность взглянуть поближе на большую политику Меекхана и познакомиться с ее ключевыми игроками. Время от времени Император со своими приближенными вспоминают о прочих персонажах цикла и читателю дают взглянуть на положение дел за пределами императорского двора.
Например, лейтенант Кеннет-лив-Даравит и его славная рота Горной Стражи отправляется на север, где натыкается на ряд проблем в виде околобожественных сущностей. Следить за их приключениями интересно, а уж когда их сюжетная линия приобретает триллерные и даже почти хоррорные очертания, становится еще интереснее. В это время Альтсин, бедолага вор, объявший своей душой кусок сущности Владыки Битв, мотается по свету, чтобы узнать, что же или кто же баламутит воду по округе, и в итоге тоже оказывается на севере. Альтсин тут раскрывается во всей красе, показывая отличный внутренний рост и способность нетривиально мыслить.
А на противоположном краю Меекхана Деана встает во главе Белого Коноверина, и поначалу может показаться, что она решит поиграть в Дейенерис Бурерожденную. Но Вегнер очень грамотно проводит девушку по сюжету, так и не лишая ее индивидуальности. Там же на юге действует генерал Ласкольник и лучшая часть его чаардана. Именно через них Вегнер дает больше всего иронии, простого, но добротного армейского юмора, а также неоднозначности. Благодаря Ласкольнику читатель может видеть, что у каждой стороны в этой войне есть своя правда, и всецело переживать за кого-то одного просто не получается.
А где-то за краем мира Кей’ла, девочка, чуть не ставшая ана’богом в «Небе цвета стали», активно путешествует сквозь Мрак, и ее линия одна из самых трогательных и одновременно — одна из самых важных для понимания глобального сюжета.
Роман «Каждая мертвая мечта» получился очень сбалансированным, в нем хорошо виден рост Вегнера как писателя. Взять все сюжетные линии, грамотно их увязать между собой, причем не только событиями, но и проблематикой, не забыть выстрелить из большинства ружей, развешанных в предыдущих книгах и подать все это с таким размахом — это надо очень сильно постараться. В предыдущих книгах цикла Вегнер не ставил перед собой задачу таких масштабов, увеличивая сложность произведения от книги к книге. При этом в романе нет крена в какую-то одну сторону, это по-прежнему эпическое фэнтези, где достаточно много внимания уделено и политике, и военным действиям, и схваткам, и приключениям, и триллеру, и даже грандиозным космогоническим идеям, от которых просто голова идет кругом. А еще в книге есть неожиданные повороты. Много неожиданных поворотов.
Перед нами пример серии, которая том от тома все хорошеет и хорошеет. И если вам понравились предыдущие четыре тома, то мимо пятого проходить определенно не стоит.
Спартак на Дальнем Юге, или Путешествие и приключения капитана Кеннета/Кровавое «чудо» рождения
Отгремело сражение на Литеранской возвышенности, изменившее расклад сил на Востоке. Бурлит восстание рабов на Дальнем Юге. В Понкее-Лаа получили щелчок по носу верные Реагвира, стремящиеся развязать религиозную войну. А в Меекхане пробуждаются Урочища, и продолжается изощренное соперничество разведок.
Но все это, сдается, лишь очередные ходы в великой игре, направленной против Меекханской Империи. А возможно, и против Той, кто считается ее главной покровительницей.
Но что если все еще сложнее?
Меекхан Вегнера стал одной из первых ласточек, заново открывших для нас польскую фантастику, и показавших, что список гордых шляхтичей-миротворцев не ограничивается панами Лемом и Сапковским.
Пятую часть этого приятного эпического фентези ждали с нетерпением. Завязка завершилась, фигуры расставлены, герои встретились, пора было переходить к сути.
В целом ожидание оправдалось, хотя без нюансов дело не обошлось.
В пятом томе Вегнер развивает заявленные раньше темы. Еще больше расширяет свой мир, показывая новые страны, продолжая путешествия по уже виденным, выводя на авансцену новых интересных игроков. Не забывая о старых. В общем, идет подведение итогов первых четырех томов, объяснения части раскладов, приоткрытие некоторых загадок и разоблачение отдельных тайн. А главное – серьезное развитие мифологии и космогонии его вселенной.
Действие прыгает с пылающих зноем улиц городов Дальнего Юга на промерзшие насквозь берега крайнего Севера. Из великих градов Империи в небольшие деревеньки. С безжизненных равнин Мрака на плодородные равнины степей и в дождливые джунгли.
В общем, покидает нас с вами по миру «Сказаний» преизрядно. Читатель узнает о тяжелых судьбах рабов Белого Коноверина. Постучит зубами в северных льдах. Погреет косточки под солнцем Дальнего Юга. Наконец-то побывает в Граде Городов, Сердце Империи – ее столице. Плотно познакомится с Императором и главами разведок. Поучаствует в стратегических беседах об экономике империи, интригах и политических ходах властей одного из мощнейших государств этого мира.
Впрочем, долгих, тщательных рассказов о каждой линии ожидать не стоит, слишком уж многие места надо посетить. Перед нами скорее газетные заметки, эдакая телеграфная лента, дайджест событий, конференц-зал с мониторами.
От любимого географического деления в пятой книге Вегнер не отказывается. Основная ноша оказывается на плечах героев Севера и Востока. Запад появляется лишь в интерлюдиях. А изначального Юга нету вовсе.
Любопытна структура романа. Изрядное время мы посидим за одним столом вместе с императором Креган-бер-Арленсом (даже узнаем некоторые его интимные секреты) и главами разведок империи, участвующих в совещании с повелителем Меекхана. Эти подглавки перебиваются «репортерскими включениями» с мест событий, о которых идет речь в разговоре могущественнейших людей империи. Смотрится неординарно.
Да, то что императору приходится на пальцах объяснять самым циничным людям Меекхана некоторые элементарные вещи о психологии, экономике, Великом Кодексе, выглядит нелепо. Но мы же прекрасно понимаем, кому именно Креган-бер-Арленс растолковывает определенные аспекты действий смертных и бессмертных.
При том, что ни Йатеха, ни малышки Каны с нами нет, без южной линии читатель не останется. Скорее наоборот. Времени на Дальнем Юге, где в разгаре восстание Спар…, пардон, обездоленных меекханских пленников, проданных сюда еще во времена Великой войны, мы проведем как бы ни больше всего.
Как вы уже догадались, рабская армия навевает четкие ассоциации с войском незабвенного Спартака (который не футбольный клуб). Правда, у Кровавого Кахелле есть то, чего не было у неистового фракийца: масса ветеранов (а также их наследников) профессиональной армии, у которых вдобавок одна цель (хотя без небольшого раскола в войске восставших не обошлось). Армии империи, списанной Вегнером как раз с гордых квиритов. Это как если бы у Спартака процентов 50-70 наличного состава составляли римские легионеры и их дети, обученные папанями. Причем такие, что несколько месяцев готовились к отработке и слаживанию новых подразделений. Также автор подыграл «спартаковцам», устроив смену династии и общую замятню в Коноверине. Дальний Юг и без этого не мог похвастать особой сплоченностью. А после событий «Памяти всех слов» в провинциях Коноверина и вовсе полный бардак. Что изрядно облегчает задачу Кахелле.
Х-м, тенденция Вегнера периодически «подыгрывать» хорошим героям (вспомним хотя бы один-единственный лагерь верданно, разбивший самого Йавенира, до этого не только разносившего фургонщиков в хвост и гриву, но и чуть не уничтожившего империю) начинает настораживать. Роберт явно любит подсобить малым силам (даже превосходящим численно), встающим против больших.
Бессмертные тоже ведут свою игру. Хотя акцент на ней поменьше, чем в «Памяти всех слов». Вместо откровенных божественных шахмат из четвертой книги мы слышим лишь отголоски возни за горизонтом. Ведь: «порядок, на страже которого стоят Бессмертные — ломается». Вдобавок на доске появляются навсегда, казалось, убранные с нее фигуры. Фигуры, способные крепко-накрепко озадачить вседержителей этого мира.
Некоторое время посвящено Мраку, а также его обитателям — четырехруким великанам-вайхирам. Созданным для служения и убийства людей, как оружие и инструменты, наделенные речью, но случайно получившим душу. Узнаем мы побольше о Добрых Господах и их Матери.
Обеспечит нас автор глобальной битвой, оказавшей влияние на весь мир. Причем в отличие от «Неба цвета стали», фаворита зрительских симпатий в этом сражении отыскать сложнее. С одной стороны — стремящиеся к свободе невольники. С другой – один из интереснейших персонажей южной части цикла.
Без полюбившихся героев Вегнер, понятное дело, читателей не оставит.
Основная нагрузка в пятом томе ляжет на плечи Кайлеан, и прочих из чаардана Ласкольника, включая самого генерала. Их заносит в самую гущу восстания, где они, конечно же, окажут немало влияния на происходящие события.
Не позабыт лейтенант Кеннет с его Шестой ротой Горной Стражи, по-прежнему дергающий Крыс за усы. А также первым познакомившийся с теми самыми новыми фигурами, точнее фигурой, появившейся на доске.
Как и Деанна д'Кллеан, прозванная Пламенем Агара, попавшая в интересное положение. Как в прямом, так и в переносном смысле. Ведь именно на ней лежат надежды тысяч жителей Белого Коноверина.
А вот изначальным протагонистам Юга и Запада внимания досталось гораздо меньше.
Альтсин достиг определенной гармонии со своим «соседом», получив взамен магические способности, позволяющие сокращать путь и всячески облегчать жизнь. Экс-вор в основном занят выполнением поручения энтоподобного Оума, совершая длинное путешествие-паломничество в неизвестность.
Йатеху, как я уже сказал, в этом томе посвящено 2 с половиной страницы. Зато прилично времени отведено Кей'ле Калевенх – «Избранной Лааль», которая, по мнению некоторых коронованных особ, может оказаться важнейшей персоной столетия.
Сверхоригинальными свежих персонажей и сюжетные хода не назовешь, но Вегнер и не претендовал, по-моему, на новое слово в эпическом фентези, не стесняясь использовать и компилировать различные исторические и фантастические элементы.
Зато создать увлекательную историю, с каждым томом захватывающую все больше, у поляка получается «на ура». Жаль магистральный сюжет в пятом томе не сильно продвинулся. Нет, мы в принципе не против, чтобы в «Сказаниях Меекханского пограничья» было хоть 20 томов, и время по идее, у Роберта есть: Вегнер помоложе, что Мартина, что Джордана. Но все равно как-то волнительно.
Эрго. Пятая часть Меекхана прилично раскрывает мифологическо-космогоническое строение мира, дарит нам одну важнейшую битву, возвращает некоторых старых героев и знакомит с новыми, погружает в перипетии рабского восстания и арктического путешествия. А вот магистральный сюжет двигает слабо, заставляя с еще большим нетерпением ожидать следующие тома.
облако тэгов
