Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
В жизни героев не должно быть ничего хорошего, кроме финала...
Итак, Россия через три-четыре десятилетия после современных событий.
Территория фактически продана Китаю — на орбите висят спутники, которые ускоряют вегетацию растений, облучают леса. Древесина вырубается, из неё делается топливо бризол. Бензак бризол гонится в Китай.
Есть особые деревья — вожаки — из древесины которых можно делать особо мощную взрывчатку или электронику. Их вырубают бригады — очень много ассоциация с золотоискателями — и гонят уже в Европу, для той же электроники. Но в лесу опознать эти деревья могут только облученные люди, Бродяги, которые постепенно срастаются с лесом. В лесу бродит дичающая китайская техника: покрытые плесенью приборы грузовиков и харверов начинают жизнь своей жизнью, машины гоняются за людьми и жадно сосут бризол.
При том все повторяют друг другу, что война не закончилась, что лес — это последствия радиации от американских бомбардировок. Города и даже отдельные трактора — под интерференционными решетками, и даже среднего образования хватает, чтобы понять, что вокруг совсем не радиация.
Соответственно, в малых уральских городках и на станциях — одни настроения. Смерть Западу, вот накопим взрывчатки побольше, и ахнем (хотя бригадиры вполне открыто гонят ту же древесину "вожаков" на экспорт).
В крупных городах — совсем другие. С Европой надо дружить, технику развивать. А лесовозы, которые обеспечивают экспорт бризола в Китай — вообще взрывать надо.
Между городом и селом завтрашняя гражданская война, сегодня просто еще не успели начать.
Автор не жалеет черных красок и фекальных масс, чтобы изобразить персонажей будущей страны как можно более мерзкими.
Люди матом не ругаются, они им разговаривают.
Мать спокойно говорит, сыну, что его близнеца она оставила в роддоме.
Другой сын бросает мать в смертельной опасности, думая, что не впервой ей.
"Городские" и "сельские" при первой возможности насилуют женщин из стана своих оппонентов.
Да и сами женщины показаны беспринципными тварями, которые просто идеально соответствуют образам украинок, из похабных историй про заработки в Европе. Мужчины не отстают. Образ поведения скорее характерен для негров, которые на африканском побережье продают других негров белым покупателям за денежку невеликую. Этика описывается прямо: не держать своего слова и брать всё сразу, ничего не оставляя на завтра.
Если у одной бригады здесь и сейчас преимущество, то хоть в малости, она ограбит другую. Пусть не целиком, не все отберет, но что-то взять надо.
И даже если кто-то приходит к успеху — есть дом в Португалии — он все равно будет бегать по тайге, разводить, унижать, убивать людей из своей бригады и всех, кого только сможет. Потому что вокруг поле дикой охоты, а он волк рыскающий. И на смену ему придут точно такие же. И так будет всегда.
Самое удивительное, что визуализация этих героев уже давно исполнена Василием Шульженко.
Вот эти люди.
Но они лишь фон, на которым автор произносит Главные Слова:
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Егор Лексеич возмущённо фыркнул — как фыркала Маринка:
— Война, Митрий, это способ всем пожертвовать. А они жопу рвут — ищут способ избавиться со всего. И война им за самый раз. Неважно, настоящая или нет. Побеждают они, или их бьют. Главное — скинуть, что невмоготу тащить. Волю свою, соображенье, удобства там всякие… ***** оно им надо.
— Да они заработать пытаются, потому что бедные!
— Зашибать бабло — то же самое, что война. Ради бабла тоже можно всем пожертвовать. Получил ты бабло или нет — *****. Лишь бы всё свалить с себя. ******* этот груз волочить. Так устроен человек, Митрий. Дотянешь до моих лет — согласишься, что верно говорил дядя Егор.
— Не вы первый заявляете, что мечта человека — подчиниться энтропии. Так утверждают все, кому выгодно, чтобы люди деградировали!
— Ежели мне с того польза, так оно не значит, что я не прав.
Ну, и финал: почти уже потерявшие надежду парень с девушкой, которые до того другу друга и предали, и унизили, но понимают, что лучше в этой жизни пару они не найдут, и спасаются бегством — они получают убежище на базе Гринписа. Тамошние бессребреники и чистые духом люди готовы их принять.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
"Они будто бы очутились в другом мире: яркий белый свет, окрашенные стены, мониторы… Контраст ошеломлял. Всё казалось нереальным. Там, за дверью, темнота, там стреляют на поражение, там сумасшедший лес, бригады, радиация, чумоходы, мутанты, призраки… А здесь и правда другой мир… И другое человечество… Серёга смотрел на стоящих перед ним учёных. Их было с десяток. Все в чистых голубых комбинезонах с «пацификами»… И все какие-то… прямые, что ли?.. Какие-то… невозможные! Да, встревоженные, да, насторожённые — и в то же время с глубинным спокойствием, будто за ними такая сила, что ни бригадам, ни чумоходам их не победить. В основном — молодые, почти мальчишки и почти девчонки… И начальник — низенький строгий дедок с седой бородкой… А Серёга с Маринкой — точно черти из преисподней: измученные, грязные, оборванные, перепачканные кровью…"
Думаю, всем читающим рецензию уже ясно, что Иванов написал вещь предельно политизированную. Да, есть всегдашние его описание леса (только эволюционирующего), есть технические косяки (перенос психики человека в грибницу оформлен в стиле простеньких компьютерных игр), есть география Урала.
Это все выглядит как торопливая декорация, и только оживающие машины-чумоходы кажутся действительно написанными от души.
Конечно, можно сказать, что автор действует в стиле создателей "Безумного Макса": чтобы люди боялись войны, надо напугать их грядущей варваризацией, всеобщим одичанием и отупением. Потому все это проповедь мира.
Но тут есть маленькая проблема, которая болтается, как камешек в сандалии: принятие ценностей "метрополии" не означает выхода из состояния "дикой колонии". Берег Слоновой Кости — или уральская Страна Ценного Дерева — все ведь одно и то же. А хотят местные воевать или все стали добрые и пушистые — скупщикам сырья наплевать.
Словом, пусть каждый сам решает, во что целится автор, и во что он стреляет...
Опыт нового прочтения отечественной фантастической классики.
Невыносимо, как в раю, добро просеивать сквозь сито,
слова процеживать сквозь зубы, сквозь недоверие – любовь…
Фортуну верткую свою воспитываю жить открыто,
надежду – не терять надежды, доверие – проснуться вновь.
Булат Окуджава. Путешествие по ночной Варшаве в дрожках
Отзывы
— «Главный полдень» Александра МИРЕРА. И опять эффект слияния текста и ландшафта. Провинциальный городок, ЛЭП, много солнца, лесные дороги, локаторы в лесу, ну и вообще, «это красивая местность». После прочтения смастерил бластер из обрезка штакетника, велосипедного насоса и разноцветных резисторов.
Эдуард Веркин. Мои первые книжки
— Не обещаю, что фантастический (вери-) янг-эдалт МИРЕРА понравится лично вам. Моя бездонная любовь к этой книге (особенно к первой ее части — она называется «Главный полдень») — это наглядный урок важности репрезентации в литературе. Коварный инопланетный десант у МИРЕРА садится не куда-нибудь, а в маленький советский городок, населенный относительно правдоподобными советскими пацанами, военруками, врачами, ментами. «Дом скитальцев» попал мне в руки в 10 лет и снес мне крышу тем, что был фантастикой про мою реальность. Я переписывал его
от руки (книга была не моя), переснимал «Зенитом» и печатал на фотобумаге.
Константин Зарубин, автор книги «Повести л-ских писателей».
Главный полдень
Повесть Александра МИРЕРА «Главный полдень» была впервые опубликована в 1969 году в альманахе «Мир приключений». Вторым изданием вышла – уже сокращенной – в 1976 году вместе с продолжением в авторском сборнике «Дом скитальцев». Если в первоначальном варианте события происходили в поселке городского типа Щекине, то, начиная с 1976 года, этот ПГТ уже именовался во всех изданиях Тугарино.
Главные герои – 13-летние школьники Алеша Соколов и Степа Сизов. Если бы не их внимательность и настырность – пришельцы бы захватили Землю на раз-два. Никто бы даже и не заметил как.
В 1998 году Роберт Родригес снял фильм «Факультет» с очень похожим механизмом вторжения: инопланетяне берут под контроль разумы людей, сохраняющих при этом свои память и характер. Аналогичным образом и пополняют свои ряды, приглашая по одному самых влиятельных и обращая. И так же стоит вопрос: а почему, собственно, в провинции? На что один из 15-16-летних героев, учеников колледжа, отвечает: «Если бы ты намеревался захватить мир, то взорвал бы Белый дом, как в фильме «День независимости», или бы проскользнул через черный ход?»
Хотя в «Факультете» прямо проговариваются литературные предшественники — «Похитители тел» (1954) Джека Финнея и «Кукловоды» (1951) Роберта Хайнлайна, фильм действительно гораздо больше похож на «Главный полдень», который сценаристы вряд ли видели в глаза.
У советских школьников были свои литературные и кино-ассоциации. Алексей и Степан, продукты эпохи, долго и упорно принимали пришельцев за шпионов, а то, как они людей обращали в себе подобных, – считали гипнозом. Но фантастику они тоже читали и поэтому оба сразу же определили оружие инопланетян как «бластер». И сделали это так уверенно, что и взрослые согласились с этим названием, и даже инопланетяне попробовали его «на вкус».
Действие «Главного полдня» проистекает в течение одного длинного дня в мае 1968 года – по-летнему жарко, хотя школьные каникулы еще не наступили, а в клубе показывают 3 серию «Войны и мира».
Вторжений в СССР в советской фантастике до МИРЕРА еще не случалось. Тем более, таких. Если бы появились треножники с чудовищами, ребятишки бы сразу сориентировались на «Войну миров» Уэллса, но чтобы врагами оказались соседи и знакомые (продавщица в магазине, работники почты, милиционеры)... К этому времени на Западе уже давно разрабатывали тему хтони маленьких провинциальных городков, где все друг друга знают. Позже в этом направлении особенно преуспел Стивен Кинг. В России уже в наше время углубился в тему Эдуард Веркин.
На памяти, правда, было уже одно вторжение. Сур, капитан Рубченко, доктор Анна Егоровна – фронтовики. Самое оскорбительное обвинение в устах Алеши и Степы – фашист, предатель. Любопытнейшая деталь — случайный попутчик, встреченный Анной Егоровной и Алексеем, когда они попытались покинуть город:
— Я мальчуганом оставался в оккупации, под фрицами... Вы того страха не знаете. Словно бы воздух провонял – отовсюду страшно. От приказов страшно, от всего… И сейчас завоняло. Кто же тут виноват? – Он испуганно смотрел на Анну Егоровну. – Авария – это действительно. Сорвало мост, конечно, столбы повалило… И телефон порван. Доктор! – вскрикнул он. – Я вам точно говорю. Точно! Фактов нет, только воняет. Туда нельзя, сюда…
Сокращения
Из издания 1976 года было исключено предуведомление от имени Алеши Соколова «Зачем это написано» и существенно сокращены подробности в последних главах «Ушли!» и «Что мы еще узнали» (эта глава была сокращена раза в четыре и названа «Вячеслав Борисович»). Небольшая часть убранного использована в прологе второй повести-продолжения, остальное ушло в никуда.
В результате и без того короткая повесть стала энергичнее и прозрачнее.
Вариант 1969 года с Щекиным был опубликован еще один раз в 1985 году в «Сборнике научной фантастики. Выпуск 30», посвященном теме детства.
Подчеркну: не детским произведениям, а детству. Казалось бы, какое отношение к теме имеет «Главный полдень»? Но один из самых проницательных отзывов о повести дала коллега из «Фантлаба» под ником «primorec»:
— Так вот, о чем «Главный полдень» с моей точки зрения, взрослого человека, для которого личный полдень уже миновал? Он о самом большом страхе ребенка: о том, что мир, уютный, ласковый, добрый, изменится безвозвратно. И о том, что, не смотря на страх, мир все же изменится безвозвратно, и это называется взрослением...
Изменится все — чувства, мысли, предметы, даже пространство и время. Но самое ужасное — люди. Родители из непобедимых героев станут обычными, усталыми от забот людьми, добрая продавщица конфет в магазине — злобной мегерой, продающей из-под полы сигареты и водку подросткам, всегда готовый помочь сосед Дядя Вася — запойным алкоголиком.
А в повести этот тайный страх воплощается в реальность: люди меняются, друзья и знакомые становятся чужаками, добрые — злыми, друзья — предателями. И никто не поможет, никто не спасет. И кульминация в романе — не бегство пришельцев. Кульминация — моменты взросления героев... Помните, как Алеша лежит у корабля пришельцев, свернувшись калачиком, крепко зажмурив глаза. Он думает: почему я? я ведь ребенок! на свете миллионы взрослых. Пусть они решают и делают! А потом — открывает глаза и приступает к действию. Закрывал глаза мальчик, открыл – мужчина, пусть еще и не совсем выросший.
Окуджава
Практически никто из полусотни, примерно, писавших отзывы – профессиональные и не очень – на повесть Александра МИРЕРА не задался вопросом об ее названии. Подразумевалось, наверное, что это само собой разумеется: оселок, тот самый главный поступок в жизни человека, где он проверяется на излом. Акмэ, так сказать.
Вроде бы так и сказано в повести: «Степан понял: наступает его главный полдень, о котором говорилось в любимых стихах Сура: «Неправда, будто он прожит – наш главный полдень на земле!..»
Это цитата из «Путешествия по ночной Варшаве в дрожках» Булата Окуджавы. Того самого стихотворения, которое более всего известно другими своими строками:
— Забытый Богом и людьми, спит офицер в конфедератке.
Над ним шумят леса чужие, чужая плещется река.
Пройдут недолгие века – напишут школьники в тетрадке
Про все, что нам не позволяет писать дрожащая рука.
И практически сразу после цитаты в повести упоминается одноклассница Степана полька Малгося Будзинская.
Скорее всего, Александр МИРЕР в конце 1960-х и не знал иной трактовки катынских событий, кроме официальной. И данный подтекст был дан в продолжение линии, что сопоставляет данное вторжение с тем самым.
Дом скитальцев
В интервью Дмитрию Володихину 1 ноября 1999 года в «Книжном обозрении» Александр МИРЕР заявил:
— Лучшим [своим] я считаю первую часть романа «Дом скитальцев» — «Главный полдень». И еще нефантастическую книгу – «Евангелие Михаила Булгакова». Может быть, начальные главы романа «Мост Верразано».
Как видите, и сам автор по-разному оценивает две части романа «Дом скитальцев».
Вторая повесть, которая называется так же, как и роман в целом, — в два с лишним раза толще. И главные герои другие: Сева и Маша. Они постарше. Две трети повести занимают события на планете инопланетян, откуда они собираются направить эскадру к Земле – и эта часть куда менее интересна, чем главы земные, из которых становится ясно, что проникновение – уже менее явное — продолжается.
В голове у автора все последующие годы занозой сидела проблема обоснования одной натяжки в «Главном полдне»: армия развернулась и окружила городок слишком уж оперативно. То есть там наверху быстро поверили возрастной врачихе Анне Егоровне и радиозаявлению открытым текстом научного сотрудника Вячеслава Портнова из местного радиотелескопа о том, что Тугарино захватили пришельцы. Ну, явный абсурд: мало ли сумасшедших... Даже в «Кукловодах» при том, что пришельцев обнаружила близкая президенту страны спецслужба, убедить его удалось с большим трудом. В 1990-х вышла новая редакция «Дома скитальцев», где оперативность объясняется, как нынче говорят, подковерной борьбой башен Кремля: секретарь ЦК решил таким образом подставить министра обороны, а тот посчитал, что инициатор сам попадет в расставленную им же аппаратную ловушку, а в ходе интриг выяснилось, что пришельцы существуют на самом деле. Слава богу, что автор все это засунул не в стремительный «Главный полдень», а в пролог и без того вязкой второй повести.
Посредник
В 1990 году молодой режиссер Владимир Потапов снял трехсерийный фильм «Посредник» по «Главному полдню». Автором сценария указан Александр МИРЕР, который в интервью, опубликованном в 4-м номере журнала «Знание – сила» за 1991 год заявил:
— Наверное, мне надо было снять свою фамилию с титров. Владимир Потапов – хороший режиссер. Но то, что он снял, имеет весьма отдаленное отношение к моей повести. Это классический случай, когда режиссер не может устоять перед искусом «своего видения» и строит картину вопреки логике исходного текста. Вот, например, одна деталь. Важным сюжетообразующим моментом в повести было то, что пришельцам органически претит убийство. Это для них все равно, что себя прикончить. Каждое тело на счету! Ну а режиссер вручает им огнестрельное оружие, и, натурально, начинается пальба.
Александр Исакович изрядно преувеличивает. В «Главном полдне» не только Пятиугольник двести – он же капитан Рубченко — ситуативно стреляет из бластера в голову взрослого Сура, но и Угол одиннадцатый – он же Вячеслав Портнов — прицеливается в переносицу подростку Степе и хладнокровно спускает курок пистолета Макарова, но тот лишь случайно оказался незаряженным.
Фильм неплох, хотя недоброжелатели и обзывают его «тарковщиной». "Посредник", конечно, не похож на энергичную жесткую и ясную повесть, он, наоборот, — медленный странный и очень атмосферный. В какой-то мере, идет в фарватере не Тарковского даже, а «Дней затмения» Александра Сокурова 1988 года.
Целое лето
В 2018 году в сети появилась публикация «Литературная основа сериала «Посредник», сезон первый» Андрея Лазарчука под названием «Целое лето». Это прямое продолжение романа «Дом скитальцев».
На первой же странице мы читаем:
— Меня зовут Алексей Евгеньевич Соколов, я доцент, старший научный сотрудник НИИ экстремальной психиатрии им. Академика Плотника РАЕН — на самом деле это такая ширма одного из подразделений ГУ ГШРФ (бывшего ГРУ), занимающегося предотвращением инопланетного вторжения. Мне пятьдесят восемь лет. Разведён, детей нет. Уже нет…
Это тот самый 13-летний Алеша Соколов, от лица которого был написан «Главный полдень». Чуть позже в повествовании появляются и изрядно потрепанный жизнью Степан, и Севка с Машей и остальные персонажи «Дома...». Разве что мы узнаем, что «Сур застрелился в семьдесят третьем, осенью. У него нашли запущенный рак лёгких».
Лазарчук основательно прошерстил варианты «Полдня...» и «Дома...» и использовал в повествовании чуть ли не все все шероховатости оригинала, внося свои объяснения каждой. Даже, нашел планету, откуда начался Путь. Вы ее тоже знаете.
P.S. Проиллюстрировано рисунками Арсения Шульца из авторского сборника Александра МИРЕРА «Дом скитальцев» (М.: «Детская литература», 1976).
Что будет, если попаданка — уже научившаяся жить в мире "как бы XVI-го века" — начинает крестьянскую войну?
Крестьянская война, как таковая — штука разрушительная. Сектанты хотят, чтобы все завернулись в простыни и поползли в сторону кладбища, а радикалы, которые не знают, как лучше подготовиться к концу света, отправляют толпы людей на встречу к праотцам, в спешке деля их имущество. И хотя большинство понимает, что новая жизнь получается не очень, "вернуть всё в зад" маловато желающих, потому как у такой войны обычно бывают серьезные предпосылки.
Однако у попаданки есть концепция имперского абсолютизма, тысяча изобретений и юный претендент на престол.
Потому как лучше нормальная централизованная власть, чем полный политический разврат из десятков субъектов управления, юрисдикций, вороха прецедентов и вполне открытого права силы.
И, да, еще было несколько плохоньких урожаев подряд. Ждут очередной недород.
Временной период, который охватывает действие книги — что-то около двух недель. Есть две основные сюжетные линии.
Елена сотоварищи, "маленькая армия", которые переживают вариацию классического фильма "Семь самураев". Первые боевые действия, в которых коллектив принимает участие, как единая сила.
Имперский двор, столица. "Ужасная четверка" готовится к новой войне и одновременно пытается нащупать выход из потенциального кризиса. Хоть какой-то. Пока власть императора укрепляется, армия комплектуется, лозунги выдвигаются, но будут проблемы.
Книга в цикле далеко не первая и, я надеюсь, не последняя.
Не смотря на краткость описываемого периода, удалось показать:
— разногласия в команде весьма достойных управленцев, которые окружают правящего императора. Особенно удались индивидуальные цели каждого. Тут и венец карьеры старого герцога — посадить дочь на один из четырех королевских престолов. Попытка старой аристократии соблазнить Шотана вхождением в их ряды. Попытка Курцио сыграть в "эффективного либерала";
— в команде юного претендента начато обсуждения концепции о равенстве людей перед законом. Планы там, понятно, еще очень скромные. Так что автор делает упор на психологические кризисы;
— отлично показано непрямое взаимодействие этих команд. Культурное влияние попаданки уже огромно, и его не получается свести к действию монашеского ордена просветителей — тут и одежда, и знаки препинания в текстах и новые формы театра. А Елене придется снова и снова учить местные законы, религию и тому подобные базисные вещи, которые в имперской столице давно стали самой сутью управления.
— есть аромат эпохи, как сельской местности, которая соскальзывает в кромешное беззаконие, так и столицы, в которой знать делает осознанный выбор "Пусть будет война!"
Да, магии по сравнению с предыдущими книгами стало куда как меньше.
"Недороды и произвол? Идеалы старины на знаменах?" — вопиит текст, — "Нас это устраивает. Мы покажем вам настоящее прогрессорство!"
На мой взгляд, присутствует стилистический изъян: анонсов будущих катастроф уже несколько многовато. Есть обширные цитаты из мемуаров поэта, который стариком вспоминает, как Хель зажигала. Рефреном — все плохо закончилось. В качестве больших эпиграфов и длинных комментариев — выдержки из документации и публицистики археологов будущего: кто же такая эта Хель и чего такого она затеяла, и как все скоро рухнет в голод и крестьянскую войну. Есть описание климатической катастрофы через призму восприятия современников (кислотные дожди, цунами и недород), которую легко считывают читатели. Проскальзывает очередное видение самой Елены (уже второй намек на морскую баталию). Причем мемуары поэта и видения Елены — фигурировали в предыдущих книгах. Да, эти анонсы играют свою роль: становится ясно, как меняется Витора. Очень неплохо строчки из будущего позволяют пересказать план Курцио без приведения длинного протокола дискуссии по поводу этого плана. Но рефрен "будет плохо" повторяется с перебором, и к последней трети книги я начал уставать от обещаний большого шухера.
Итого: хороших попаданческих текстов довольно мало. И тут автор — который стал крепким ремесленником от литературы — посвящает несколько лет тому, чтобы написать хорошо. Он ведет проект: мир, несколько героев, тексты — и медленная эволюция от полуэротических приключений а ля темное фэнтези, к реалистичной картине реформ эпохи "становления национального государства". И все это в период катастрофы. Продолжение будет не раньше, чем через полгода и не позже, чем через полтора. А до завершения цикла никак не меньше пяти-шести книг.
В гостях у кельтов, или Ответ на загадку: «Ни дитя, ни мужчина, ни жив, ни мертв»
Примерно 6 век до нашей эры. Места, которые через множество лет будут известны как Западная Европа. Пока здесь никто не слыхал о гордых квиритах, бал правят разнообразные кельтские племена.
Белловез, племянник Верховного короля битуригов был одним из многих знатных кельтских юношей. Сын потерпевшего поражение короля, изгнанник, живущий лишь милостью коварного дядюшки. Обычный отрок, еще даже не постриженный в мужи.
До той поры, пока во время первого же для юнца настоящего боя, Белловез получает смертельную рану. Несмотря на это, напрочь отказываясь умирать. Ситуация, вызвавшая натуральный скандал в суеверном кельтском обществе.
Чтобы понять, как поступить с дерзким феноменом, Верховный друид решает подвергнуть Белловеза испытанию. Требуя совершить невозможное. Отправиться на остров Старух, где обитают девять бессмертных пророчиц, и переговорить с ними. Остров, на который не должна ступать нога человека. А тех, кто нарушает запрет, ждет неминуемая смерть.
Но что если судьба хранит Белловеза для других свершений?
«Неумерший» по подаче материала совершает явный оммаж Ветру и вышел почти столь же завораживающе-атмосферным. Завязка, как и у Квоута, ретроспективна. Старик, проживший до ежиков насыщенную жизнь, готовясь через три зимы уйти к предкам (стратегическое планирование — великая вещь), рассказывает о себе иноземному ионийскому купцу. Изложение нелинейное, идет в обратно-хронологическом порядке с вариациями. Сперва вступление в настоящем – велеречивое, полное размышлений, философствований. Затем нас переносят в юность героя, его путешествие на таинственный остров. После – поведают о роковом походе Белловеза. Следом – более глубокое погружение в бездну времени: окунут читателя в детство протагониста, занимающее добрую половину романа. А вот и время после общения с пророчицами. Добавляют перчику смешение хронологических потоков во время галлюцинаций и видений героя. О комментариях из настоящего автор не забывает.
Прием с рассказом о жизни, как я уже неоднократно писал (Сайкс, Райан , Лайонс ) двойственный. С одной стороны отлично поддерживает любопытство, вставки из настоящего объединяют куски былого в единое роскошное полотно. С другой – изрядно снижается сопереживание и волнение а ГГ, если уж он лично рассказывает о прожитом, все перипетии прошлого уж как-нибудь да преодолеет. Правда, могут ждать сюрпризы в сегодняшнем дне.
Повествование неторопливое, обстоятельное, с отступлениями, подробностями быта, внутреннего мира протагониста. Добавляет погружения изложение от первого лица главгероя. Будто в голове у него побывал. Что самое приятное, мастерства автора хватает, чтобы держать читательское внимание даже при таком при неспешном рассказе с кучей подробностей, не увлекаясь излишним экшеном.
Роман вышел чертовски атмосферным. Мы с головой заныриваем в быт кельтских племен «до нашей эры». Нас проведут практически от рождения и до могилы этих бравых парней. Детство сорванцов, принадлежащих к знатному роду, но лишенных привилегий. Отношение с челядью и редкими гостями. Проказы и забавы, помощь по хозяйству. Обучение воинскому искусству. Приобщение к мистическому миру большого леса. Опасное знакомство с лесными «хранителями» (и неважно насколько добрые у тебя намерения, доказано Уйдгу). Появление в большом мире. Служба пажами (да, некоторые переводческие решения откровенно режут слух) у известных воинов. Непременные торквесы. Подготовка к войне. Большой пир перед ее началом с пьянками, бахвальством, поединками. Врастание в воинское братство. Особенности похода воинов, откликнувшихся на соседский призыв к оружию: последнему, добравшемуся до места сбора – несдобровать. Курс «молодого бойца». Первая стычка в кругу. Татуировки. Жидкое мыло, придающее волосам огненное сияние (о роли мочи промолчим). Головы врагов, тщательно сберегаемые в виде трофеев.
Масса кельтских топонимов, имен богов и земель. Манера подходить к незнакомцам выставляя правый бок в знак мира. Трепетное отношение к богам и духам: лучшее оружие в дар, обращение к силам реки при переправе. «Кусок героя», за который порой разражалось соперничество вплоть до смертоубийства. Отсутствие боязни смерти. Поединки богатырей, с обильным поношением друг друга, перечислением подвигов и убитых врагов. Постоянные войны меж племенами («Покорить мир? что за выдумки, кельты слишком заняты разрывая друг друга в междуусобицах»). Зацикленность кельтов на собственных делах (космополитизм явно не их конек, при том, что они знают о наличии и особенностях окружающих их народов, чужаки кельтов практически не интересуют). Галлы 6-го века выходят у автора натуральными домоседами. Информации о том времени минимум миниморум, может так оно и было, а вот к 4-му столетию кельты с удовольствием «ходили в гости» и в Страну Телят, и не только.
Влияние пресловутых друидов. Особенно роль бардов – весьма уважаемых товарищей, считающихся у кельтов священными. Служащих не только источником развлечения и фельдъегерями, переносящими сообщения. Но обладающих заклинаниями, способными при сложении «сатиры» на человека принести тому неисчислимые беды и сделать реальным изгоем. А восхвалением, напротив, преумножить достаток и благоденствие. Обширные элементы мифа и сказки (для нас сказки, а для них обыденности), живущие рядом с людьми в те былинные времена: ведьмы, волшбари, лесные чудища, великан.
Весьма круто заверчена интрига: как именно сложиться судьба Белловеза, с помощью чего ГГ станет крутым вождем.
Активного действия не густо: операция «ниндзя» во время штурма крепости, да пара поединков.
А вот напряженных сцен поболе, вспомним хотя бы почти любое пересечение с мистическими персонажами, или выматывающую гонку к месту сбора.
Язык на уровне: чуток не дотягивает по завораживающей завлекательтности до Ротфусса, но уступает ненамного.
Но главным все же становится погружение в легендарную историю, позволяющее прожить с далекими европейскими предками несколько захватывающих часов. Ощутить особенности той
эпохи. Познать мифологичность далекого прошлого. Вырасти вместе с героем. Превратиться из мальца в мужа…
И ждать перевода продолжения (в оригинале оно вроде как имеется, неясно правда, до конца ли дописан цикл). С надеждой, что возьмем его в руки пораньше, чем третьего Ротфусса.
Эрго. Отличное погружение в легендарное прошлое, созданное в духе «Имени ветра».
Опыт нового прочтения отечественной фантастической классики.
— Гойда, гойда! — говори, говори,
Говори, приговаривай,
Говори, да приговаривай,
Топорами приколачивай!
Роман Владимира ПОКРОВСКОГО «Танцы мужчин» опубликован в сокращении в 1989 году в четырех номерах журнала «Химия и жизнь» и в полном виде – в 1991 году в «Сборнике научной фантастики. Выпуск 35» издательства «Знание». Составитель этого сборника Евгений Войскунский вспомнил в предисловии:
— Осенью 1982 года в подмосковном Доме творчества им. А. С. Серафимовича, чаще именуемом Малеевкой, собрался 1-й всесоюзный семинар литераторов-фантастов и «приключенцев». Еще был жив мой друг и товарищ по руководству семинаром Дмитрий Александрович Биленкин. Мы разделили молодых фантастов, приехавших со всех концов страны, на две группы, у каждого из нас оказалось по тринадцать «семинаристов». Представляете, сколько было срочного чтения? На моем столе громоздились папки, наполненные космическими полетами, изобретателями жуткого оружия, добрыми пришельцами, странными событиями в жизни людей. Семинар по литературному уровню был сильный. Пожалуй, самый сильный в последовавшей череде ежегодных семинаров в Малеевке и Дубултах. И он уже подходил к концу, когда — Биленкин попросил меня прочесть повесть В. Покровского. Я еле поспевал читать прозу своих подопечных, а тут чужая рукопись да к тому же и толстая, семь авторских листов. «Прочти, не пожалеешь», — настаивал Биленкин. Ладно, я, как мог, уплотнил и без того плотное семинарское время и пробежал повесть москвича Владимира Покровского. Это были «Танцы мужчин».
ПОКРОВСКИЙ
Владимир ПОКРОВСКИЙ пишет мало, печатается еще меньше. В чтении труден. Ряд его повестей до сих пор существует только в самиздате. Удивительно еще, как АСТ решился издать в 2024 году роман «Персональный детектив», впервые опубликованный в 2013-м в Липецке тиражом 40 экземпляров.
В интервью 2011 года Виктории и Патрису Лажуа во франкоязычном
журнале «Galaxies», он пошутил, сравнивая свою издательскую судьбу в советский и постсоветский период:
— Что касается моей литературной жизни, то она похожа на переход из одной пустыни в другую через оазис. Я был никому не нужен и мало писал. Потом я вдруг стал нужен и начал писать больше. Но снова стал не нужен и пишу меньше. Так что все изменилось, но ничего не изменилось.
Творчество Владимира Валерьевича не укладывается в привычные шаблоны. Авторы аннотаций, не находя других определений, обычно относят его к «психологической фантастике».
Впрочем, в одну когорту его причислили давно и надолго: четвертая волна. Так прозвали выходцов из Малеевки-1982: Эдуард Геворкян, Андрей Столяров, Виталий Бабенко, Любовь и Евгений Лукины, Вячеслав Рыбаков, Борис Штерн и другие.
Именно он является автором термина «турбореализм» — жанр, который определил для своего творчества 1980-х – 1990-х еще один малеевец Андрей ЛАЗАРЧУК. Вот как Владимир ПОКРОВСКИЙ рассказал об этом в интервью 2013 года на сайте онлайн-журнала «Питерbook» Василию Владимирскому:
— Термин «турбореализм» случайно придумал я. Это было на одном из ранних «Интерпрессконов» — на втором, кажется. Однажды Андрей Столяров с гордостью рассказывал о своем приобретении — по-моему, об эйтишке, тогда очень продвинутой и популярной в нашей стране машине. Особенно Андрей гордился кнопкой «турбо», которая позволяла удвоить скорость компьютера. Я и тогда не понимал, да и сейчас не понимаю, в чем был смысл этой кнопки — мне казалось идиотизмом работать с отключенной турбо-кнопкой, чтобы иметь в два раза более медленный компьютер. Смысл-то, может быть, и был, какой-нибудь глубоко технический, наподобие перегрева процессора, но я его не видел и сказал что-то в этом духе.
Компьютерная тема была быстро исчерпана, и мы перешли к литературному трепу. Столяров заявил, что фантастика должна быть реалистичной. Пусть Андрей меня извинит, если я перевираю его слова, но он что-то в этом роде сказал и, более того, подчеркнул, что фантастика должна быть реальней самой реальности.
Я вспомнил идиотскую кнопку «турбо», и заявил, что фантастика должна быть турбореализмом. Я так понял Андрея и, поскольку свято верю в польскую поговорку «цо занадто, то нэ здрово», решил пошутить над реализмом, который реальней самой реальности. Шутку приняли, но, по-моему, не поняли, и случайно сказанное слово быстро пошло в ход.
Интерпретации
Попыток литературного анализа романа ПОКРОВСКОГО за прошедшие 30 с лишним лет оказалось не так уж много.
Как считает Мария Галина в статье «Царица грозная» («Новый мир», 2020, №12):
— Вряд ли можно считать оптимистической повесть Владимира ПОКРОВСКОГО «Танцы мужчин» (1989), где созданный ученым вирус должен был наделить человечество суперсвойствами, но, вырвавшись на волю, вызвал эпидемию импато — импаты и правда обладают самыми разнообразными суперспособностями, но в последней фазе болезни эмоционально нестабильны и, как следствие, благодаря этим суперспособностям — опасны. Импатов (а также тех, кто с ними контактировал, — вирус высококонтагиозен) безжалостно уничтожают, и всей современной цивилизации приходится менять свои приоритеты и учиться жить в мире легализованных убийств и отрядов специального назначения «скафов» — суровых мужчин с правом на убийство.
Аналогичным образом расценивает роман и писатель Шамиль Идиатуллин:
— Недалекое постиндустриальное будущее, мегаполис – развитой, обеспеченный и наглухо упакованный в намордник. Человечество накрыла эпидемия импато – рукотворного вируса, в короткое время превращающего человека в суперособь, которая умеет видеть будущее, менять внешность, проламывать стены, раздваиваться, летать – но быстро теряет сходство с человеком, впадает в спазмы безудержной ярости и убивает всех вокруг. Импатов отслеживают, отлавливают для исследований, но в основном отстреливают скафы – спецподразделение одиноких ранимых убийц, утомленных высокой смертностью, всеобщей ненавистью, внутренними интригами и абсолютным запретом на личную жизнь. Естественно, запрет устоять не способен – что и спускает пружину трагедии.
У составителя «Сборника научной фантастики. Выпуск 35» 1991 года Евгения Войскунского иное мнение:
— Что же до болезни импато, то это, собственно, и не болезнь, а резкое выделение личности из бесцветной массы. Вместо долгой, тусклой, униженной жизни, принятой за норму, яркий всплеск таланта, созидательной активности, физической силы, даже внезапная способность к левитации. Трагический контрапункт: в момент полного развития способностей ты обречен, ты объявлен угрозой для общества и подлежишь безжалостному уничтожению. Ибо ты — нарушитель гармонии. Ясно, о какой гармонии идет речь: о ровно подстриженном поле тоталитаризма. И уже сами защитники этой гармонии не выдерживают, «Мы не люди. Ужас, что мы делаем», — восклицает скаф Дайра, а сущности, погубивший собственного сына. «Все нужно наоборот!» — это позднее прозрение скафа Сентаури, убившего друга…
Болезнь
В «Танцах мужчин» нет никаких вирусов. И «болезнь», и «заражение» не имеют вирусной природы. Преследуемый скафами на протяжении романа импат, достигший опасной предсудорожной третьей степени, заражает других, просто заглядывая им в глаза. Единственное общепризнанное средство защиты — полупрозрачная вуаль, закрывающая верхнюю часть лица:
— Сложное, почти хаотически модулированное излучение, идущее от импата, очень трудно зарегистрировать: уже в пятнадцати метрах оно растворяется в радиошумах. Средством, позволяющим зафиксировать импата, был тогда детектор Волмера, но и он отличался малой надежностью.
Детектор бывает двух типов: портативный и в виде «столбика-гвоздя», вырастающего рядом с импатом чуть ли не в рост человека, вспыхивая красным и визжа сиреной.
Излучают даже импаты с нулевой степенью, считающиеся пока не опасными.
Болезнь рукотворна. Когда-то ученый Элдон «хотел, чтобы все сверхлюдьми стали, он счастья хотел для всех. Он и представить себе не мог, что именно у людей проявится резонанс, никто не мог такого предугадать. Вы ведь проходили, там такой пакет волн СВЧ. На собаках, на обезьянах испытывали, а у людей вдруг резонанс!»
В итоге Элдон то ли сам застрелился, то ли его убили – болтают всякое. Потом настали времена Карантина, «те страшные времена, когда импаты летали по улицам, заглядывали в окна, устраивали оргии на площадях».
При этом тела их на второй-третьей стадии уродливо меняются, вспыхивают немотивированные приступы агрессии и вспышки ярости, речь порою невнятна, они — телепаты и абсолютно равнодушны к элементарным человеческим установлениям – одежде, бритью, санитарии и прочему.
Если учесть и суицидальные порывы на первой стадии — ну, прямо «Дикие карты», собранные Дж.Мартиным на пять лет позже – в 1987-м.
А еще импаты заразны.
Исходя из вышеизложенного позиция Евгения Войскунского о ярком всплеске таланта и обреченности в момент полного развития способностей: «ты объявлен угрозой для общества и подлежишь безжалостному уничтожению, ибо ты — нарушитель гармонии» — слишком уж перестроечно-романтична.
Но не скажу, что категорически неверна.
Простые решения
«Танцы мужчин» написаны очень вязко и вычленить из их словесных переплетений классические идею, второй план и прочие элементы непросто. Как и определить творчество тех, от кого автор отталкивался. Владимир ПОКРОВСКИЙ имеет привычку основательно переваривать съеденную им духовную пищу.
Но кое-что можно вычитать. Так, в какой-то момент автоматы, которыми вооружены скафы, начинают именоваться «оккамами»: пуля, как самое простое решение, явно не умножает сущности.
А вот еще:
— Пауком патрульную машину прозвали давно, когда импатов еще только учились искать, то есть лет пятьдесят назад, и Лига Святых состояла тогда из хорошо подобранных молодцов, а может, они и в самом деле были тогда святыми. Трудно понять то время. Патрульные машины делали тогда особыми, заметными, на вид жутковатыми, как автомобили для перевозки радиоактивных отходов. На капоте, на дверцах и даже на брюхе было намалевано по багровому кресту (клеймо Лиги Святых).
Так что идея скафов явно родилась из охотников на вампиров. Плюс пожарные из «451° по Фаренгейту», и выросшее из них подразделение Боевой Гвардии во главе с ротмистром Чачу.
Но Брэдбери и Стругацким было попроще. У них эти подразделения занимаются неправым делом: сжигают книги, уничтожают интеллигентов, сомневающихся в режиме. Импаты – не идейные борцы. Они, как вампиры (и это, пожалуй, более точная аналогия, чем мутанты), увеличивают количество себе подобных без какой-либо позитивной или негативной повестки. Может быть, там, в перспективе, принадлежащий полностью им новый мир был бы и хорош (вечная молодость, умение летать, мгновенно перемещаться и прочее, да и с кровью как-то решилось б), но это был бы мир не людей.
Скафы действительно охраняют город от кошмара и смертей. Их команда могла состоять из брандмейстера Битти со Стоунменом и Блэком или из ротмистра Чачу с Панди, Зойзе, Димбой и капралом Гаем Гаалом. Они бы так же профессионально делали свое дело по поимке или уничтожению импатов. Возможно, Владимир ПОКРОВСКИЙ предпринял свой поход вглубь условной Островной Империи задолго до того, как Борис Стругацкий в предисловии ко «Времени учеников» озвучил эту задумку, развивающую ранее высказанную мысль «...потому что больше его не из чего делать».
Император
Вторым планом (но не вторым дном) по роману идет сумасшествие Ниордана, нисколько не мешающее его работе скафа. Но как изменилось время! В первой же главе оставшийся один в «пауке» Ниордан, проводив взглядом коллег, надевает мантию и корону, и рядом с ним на сиденье появляется Френеми:
— Мне трудно, Френеми.
— Ты ненавидишь их, император.
— Они уже не бойцы. Каждый из них отравлен собой. Или, что еще хуже, другим человеком.
— Одно твое слово, и мы заставим их…
— Нет!.. Скажи, как дела в государстве?
— Плохо, император. Без тебя трудно. Заговорщики стали чаще собираться в доме на площади.
— Проберись к ним. Сделай их добрыми. Отними у них силу.
То есть параллельно событиям романа Ниордан погружен в иной мир, где является императором. «Банально, — скажут мне, — и описано во множестве произведений. В короне – контакты компьютера: надеваешь и оказываешься в виртуальном мире. Возможно даже, одновременно пребывать в обоих мирах». Но в 1982 году отцы-основатели киберпанка на Западе только-только начинали описывать подобные вещи. В «Танцах мужчин» хотя уже и существует интеллектор, корона у Ниордана самая натуральная, как и шизофрения. Но его искаженные видения вполне соотносятся с основными реалиями романа:
— Заговорщики говорят, ваше величество, что народ соскучился по насилию, что он устал от собственной мудрости. Для того чтобы привести его в чувство, утверждают они, нужно уничтожить до девяноста процентов подданных. Тогда, может быть, наступит мир.
Будущее
Впрочем, кто может оставаться нормальным, работая скафом? Особенно после того, как отдал приказ уничтожить самолет с 250 пассажирами, где должен был находиться и твой сын, потому что в салоне – импат. Отдавший приказ Дайра всю последующие годы находится в положении Фриды, которой каждое утро подают платок.
— Никто из знакомых Дайры никогда не грешил, и не будет грешить пристрастием к букетам, анонимно переданным в больницу, где уже к старости Дайра будет менять вдруг ставшие хрупкими кости, иногда в совсем уже мелочи, в слове, оброненном невпопад, — везде будет усматривать он присутствие сына.
События романа описываются с позиции некоего осведомленного будущего:
— Впоследствии операция выставления кордона была отнесена к числу самых четких и самых красивых полицейских массовых операций за последние пятнадцать лет, но именно с нее начался новый расцвет СКАФа, расширение его функций, усиление власти и последующее обособление в самостоятельное подгосударство.
Умертвия
Что же касается пресловутых танцев, случились они уже в самом конце этого длинного дня:
— после того, как Дайра отдал приказ сбить самолет и заявил, что, по сути, — он (Дайра) теперь мертв;
— после того, как Сентаури только что убил из оккама своего друга-скафа Хаяни, оказавшегося «прекрасным утенком», обладающим иммунитетом;
— после того, как грандкапитан гвардии СКАФ Мальбейер рассказал о планах не сбивать самолет, а посадить его в аэропорт, дабы сотни предсудорожных импатов разбрелись по миру, «погибло бы множество народу, и СКАФ значительно укрепил бы свои позиции»;
— после того, как Ниордан узнал, что Френеми предатель и приказал расстрелять его: «А я умер давно. Моя корона, моя мантия – это теперь игрушки... я остался один. Только вы».
«Их танец лишен был даже намека на радость, на хотя бы самое мрачное удовлетворение, их танец был тяжелой работой, приносящий тоску, убивающей самые смутные надежды».
Может, это и был турбореализм?
P.S. Помимо обложки НФ-35, иллюстрировано работами Вадима МЕДЖИБОВСКОГО к публикации «Танцев мужчин» в журнале «Химия и жизнь».
облако тэгов
