"Если ваша почти взрослая дочь каждую ночь просыпается в аду, сражаясь за свою жизнь со всевозможными чудовищами, у неё могут появиться новые привычки, а так же знакомые. Она может вдруг "найти на улице" крупную сумму в золотых монетах, или под кроватью у неё обнаружится труп киллера. Не удивляйтесь. Поговорите с ней об этом, сохраняя позитивный настрой и доброжелательное выражение лица..."
Приблизительно такие инструкции для родителей можно сочинять после прочтения young adult трилогии автора.
Составляющие этой трилогии довольно сильно разнятся по своему качеству. Попробуем оценить их:
— впечатляющий образ мистического пограничья, расположенного рядом с царством мертвых. Ужас. Отвращение. Чувство постоянной опасности. В земле, в воздухе, в тумане и за каждым углом. Можно сойти с ума или трансформироваться телесно: физиологичность иного пространства проявляется с первых минут. Да, много взято из игр, что-то из кино — немедленно вспоминается "Сайлент хилл", есть очень размытые мотивы сталкерской "зоны", а при желании можно даже откопать намеки на "Золотого жука" Э.А. По. Но компиляция получилась яркой и очень убедительной;
— отлично передано чисто подростковое ощущение, с которым сталкивается героиня. С одной стороны мир взрослых вроде бы как ей уже понятен: сила денег, что-то из психологии, представление о сексе, возможностях государства. Девочка, у которой мать после аварии лежит в коме, а инвалид-отец урабатывается в хлам, чтобы отдать долги, обеспечить сиделку и лекарства, — может посмотреть в зеркало и подумать: "Я уже взрослая". Потому что постоянно думает, как экономить, спланировать день, выкроить чуть свободного времени, не забыть про спорт, заботиться о младших братьях. С другой, есть множество неписанных правил или вполне законных норм, о которых она не знает и они проявляются в самый неподходящий момент. Что в мистическом пограничье, что в реальности. Из-за чего люди постоянно оказываются со вторым-третьим дном. И девочка чувствует, что видит только часть мозаики... Собственно, взросление героини, это несколько ситуаций, которые чуть не стоили ей жизни и после которых она учится видеть и понимать людей;
— мистическое пограничье, через неоднозначных персонажей и общее устройство показывает часть собственной истории. Перед Светой и читателями раскрывается, что люди там могут существовать столетиями, мелькают буквально наслоения интриг;
— вполне убедительный триллер, продумана детективная линия, хотя местами она кажется подчеркнуто вторичной, сделанной "под кино";
— но вопрос, который уже оставил скорее промежуточное впечатление: а сколько лет девочке? Получается эффект Джима Хокинса из "Острова сокровищ" — у английского подростка возраст менялся от как бы десяти до как бы четырнадцати-пятнадцати. Так и у девочки: попадает в "пограничье" ребенок, которого психологически определяешь в двенадцать-тринадцать лет, потом выясняется, что это школа, выпускные классы, а потом она ведет себя уже на "восемнадцать +", но не в сексуальном плане, а в смысле решения проблем с бандитами. Нет, эмоциональное взросление вполне возможно: девочка распрямляется как пружина, она как бы затормозила в эмоциональном развитии из-за комы матери и резких перемен в жизни, а теперь взяла своё. Но не оставляет ощущение нарочитости, слишком откровенной сконструированной ситуации, тем более, что автор щедро увеличивает физические возможности Светы;
— так же автор грубовато эксплуатирует национальную тему. У него был выбор между попытками сбалансированного подхода и яркими образами-ярлыками. Он выбрал второй подход, и национальные типажи привязываются к различным злодейским типажам. Но автор очень хорошо подстраховался: самые профессиональные киллеры, которые прибыли убивать девочку, они с Украины, и описаны как фашиствующие боевики (трилогия закончена летом 2022);
— не слишком убедительная картина сил небесного правопорядка, вообще небесной иерархии. Есть Сущее, как высшая сила, и практически сразу ясно, что это вполне библейский "Сущий". Ему подчиняется некая "богиня", скорее похожая на языческую, в подвалах у которой держат титанов. Допустим. Но дальше выясняется, что в мистическом пограничье действуют почти исключительно всякие сволочи. Как если бы грабителя банка ловили только осведомители из полицейской картотеки и нанятые по случаю убийцы, а сами работники полиции только писали отчеты и получали нагоняи от начальства. Где же ангелы с огненными мечами или хотя бы ОМОН? Недоработочка;
— устройство вселенной приближается к некоему социал-дарвинизму: кто сильнее, тот и прав. Хочешь обрести правоту? Стань сильнее. Бог у Конофальского слишком ветхозаветный;
— и, увы, самым слабым, откровенно педагогическим и нарочитым, выглядит финальный диалог Люцифера. Автору надо показать, что зло — плохое, трусливое, эгоистичное, жестокое. Фу таким быть. Потому Люцифер из чрезвычайно долгоживущего, опытного, хитрого существа вдруг превращается в истерящего злодея-труса, персонажа голливудских фильмов категории "Б". "Не верю" (с).
Итого: "young adult" может быть очень разным, от вхождения ребенка в подростковый возраст и понимания, что мир неоднозначен, до практически взрослых приключений, в которых есть "пережитки" детства. Трилогия находится у верхней границы. С минимальной редактурой вполне подходит для экранизации. "Дорогой снов" несомненный жанровый успех автора. Всем любителям оптимистических ужастиков и триллеров — рекомендую.
Если к делу, то показаны некие анклавы "Агентства" где царит произвол разной степени жесткости и ситуация вообще-то "не бьется", то есть концы не сходятся.
Как можно было бы исправить модель социума в Филадельфии, с которой всё начинается?
— Желязны и Уиндем хорошо показали, что в случае глобальной, но не окончательной катастрофы (ядерная война, мутанты, триффиды, зомби и т.п.) цивилизация переезжает на острова. Небольшие участки суши, которые можно хорошо контролировать, при том они не слишком близко от побережья, но и не слишком далеко. Триффид не дойдет, грибной зомби не доплывет. Зато возможны рыбалка и сельское хозяйство;
— на островах будет критически недоставать запасных частей, расходных материалов, удобрений. То, что можно было взять с воды, разграбили в первые несколько лет;
— значит, нужен форпост, в котором живут "сталкеры". Они ходят в "грибные места", привозят токарные станки и мешки с селитрой;
— но если на островах организуется какая-то власть, то ей меньше всего хочется, чтобы какие-то там сталкеры организовали свою отдельную республику. Кроме того, для любого карантина нужна охрана, которая будет сильнее этих сталкеров;
— получается образ: в Филадельфии перенаселенный (до сил пор) лагерь беженцев он же карантинная зона. Населения, условно, 20 тысяч, охраны, условно, 2 тысячи. С островов привозят свежую еду, какие-то лекарства проверенные, на острова отправляют львиную часть детей и туда же "на пенсию" рассчитывают перебраться как охранники, так и кто-то из сталкеров. Но вообще-то острова дают свежую еду тысяч на десять населения лагеря;
— а дальше возникает типичный конфликт: охранники быстро организуют свою мафию. Люди в бригадах сталкеров больше года-двух очень редко живут, потому что работа опасная. Но то, что привозят, охрана "делит по-честному", то есть тупо отбирает большую часть рубильников и процессоров. Причем охрана не заинтересована в "истории успеха", потому большая часть сталкеров работает в самодельных хреновых комбинезонах, а у охраны относительно нормальные "скафандры";
— периодически кто-то хочет отделиться. Успешная бригада собирает 10-15-20 человек и они уезжают в какой-то из небольших, изолированных городков (речные острова и т.п.). Но это меньше всего устраивает охранников. У них сохранилось несколько легких самолетиков — регулярно летают ночами с тепловизорами, высматривают такие самопальные поселения. И если находят, на штурм не идут, а приезжают серьезной группой на дюжине грузовиков и выносят такое поселения артиллерией с нескольких километров. Чтобы не умничали. То есть в радиусе ста километров вообще все плохо. Только одиночки-выживальщики изредка встречаются;
— и так будет продолжаться, пока населения лагеря не уменьшится тысяч до пяти, охранники сами не начнут серьезно ходить именно на промысел, "за хабаром";
— то есть сцену повешения в первой серии "The Last of Us" можно легко переделать: с помоста кричат, что человека вешают за нарушения карантина, а толпа недовольно свистит и люди говорят, что охранники у имярека просто отжали грузовик с электродами.
Биография попаданца, долиной в семьдесят лет. От рождения в теле будущего императора Николая Павловича до смерти (и пара намеков на то, что будет на Земле дальше). Автор попытался целостно отыграть жизнь человека, более или менее равномерно показывая действия персонажа.
Не нужно искать в этом цикле красоту слога или какие-то стилистически изыски. Канцелярит и публицистика с редкими намеками на лирику, вот его суть. Было бы бы куда лучше, откажись автор от художественного оформления вообще. Но тогда бы это десятикнижье не появилось: чтобы продавать альтернативную историю в обертке настоящей, надо быть Галковским, а хорошие "стратегические игры" получаются у Переслегина. Рядовым фантастам приходиться писать книги, в которых легко увидеть все признаки скороспелых текстов, когда проду к четвергу надо выложить любой ценой.
Но как бы не хромала форма, о содержании этой серии можно сказать много хорошего:
— автор в позитивном ключе переигрывает известнейшие проблемы в российской политике последних столетий: а) политические союзы должны быть финансово выгодны, и они будут выгодны, за исключением тех, в которых союзники будут платить кровью; б) враги должны поссориться между собой, их различия должны быть важнее, чем неприязнь к России, для чего создается мощная разведка; в) своё развитие ставится во главу угла и прагматично проводится, не смотря ни на какие обещания или правовые конструкции; в) везде утверждается русский язык, причем как в отдельных терминах — не "фотография", а "светопись" — так и на уровне политических договоров (для союзников);
— например, лучший ход всей серии — это решение проблем с Наполеоном. В 1812-м даже удалось окружить отступающие войска, но никакого уничтожения не последовало. В итоге Бонапарта с армией отпускают (пусть и за большие деньги). Реализуется идея Кутузова: французский император сохраняет положение пугала Европы, с ним продолжает драться Британия. Россия может заниматься своими делами. / Альтернативная линия с тем, как Бонапарт сохранил Францию тоже хороша и фактически воевал до своей естественной смерти от рака, тоже хороша /.
— попаданец планирует на десятилетия вперед. Сделано все, чтобы не объединилась Германия, причем немецкие княжества по Рейну сознательно отданы в орбиту Франции, а в Пруссии педалируются её культурные отличия от прочих немецких земель. Длительное противостояние с Британией "по глобусу". Три конфликта XIX-го века: восстание тайпинов, гражданская война в США и Парагвайская война — заранее "окучены". Признан император тайпинов, что позволило развалить Китай и взять Монголию с Манчжурией. В США ставка сделана на Юг, причем инвестиции в вооружение южан и в создание тамошней сепаратистской партии шли десятилетиями. Это позволило в итоге не допустить объединения США. Ну, а в драке "Аргентина + Бразилия" против Парагвая, ставка сделана именно на Парагвай, чтобы в дальнем углу планеты появился еще один промышленный кластер (где монархом станет один из сыновей императора);
— методичное прогрессорство в технологиях и политике приводит к ускорению событий — попаданец минимум один раз проморгал атаку. Большая война — аналог Крымской — начинается в 1836 с подрыва поезда, где он ехал со старшим братом Александром (к тому времени несколько лет как отрекшимся), с попытки убийства польскими террористами его сына и вообще семьи (погибла жена). То есть развалить Османскую империю удалось как бы под маркой небольшого конфликта, а тут раз, и началась совсем другая игра;
— под конец царствования Николай ясно осознает, что настроил против себе громадное количество народов и стран: постоянные разводки, стравливание врагов, невозможность им заключить между собой мир и т.п. создает России репутацию, весьма похожую на репутацию США. Но у него есть железный моральный обоснуй: сам перенос сознания человека из будущего в младенца Николая — вызван катастрофой с падением астероида на Землю и гибелью цивилизации. То есть все это не для власти самой по себе, а для ускорения прогресса, чтобы потом спасти Землю.
— и если бы Николай завоевал планету — это затормозило бы развитие цивилизации. Автор это понимает, потому даже Великая война, начавшаяся после смерти императора (аналог Первой мировой) не привела к уничтожению Британии. Только Францию сокрушили и Британию подвинули;
— последовательность технологических новаций, причем нет желания стразу делать пулемет или автомобиль. Все идет сравнительно медленно. Железные дороги, паровые машины и т.п. Институт это всегда лучше одиночки, а институт надо создать;
— некоторые политические новации: вводится и ограничения рабочего дня, и часть социальных норм. Земская реформа. Что принесено из современности: последовательно разнесение важных государственных структур по разным городам. Потому Питер по итогам царствования самый большой порт и важнейший экономический центр, но уже не столица. Москва — духовный центр и резиденция патриарха. Смоленск — первый наукоград. А резиденция императора находится в построенном с нуля городе со старым названием — Николаеве;
— переписаны биографии части исторических личностей. Например, Пушкина куда больше привлекали к государственному управлению;
— выдержан относительный баланс между крупными мазками и деталями.
То есть автор задался целью показать длительную игру на нескольких досках, и ему во многом это удалось.
Все было бы вообще здорово, если бы он выдерживал качество текста. А с этим порой эпические проблемы:
— военные понты, победунство на поле боя. Регулярно надо показывать, что раз, и тремя батальонами дивизию подвинули. Выиграли почти безнадежное сражение. Враг собрал армию, но "по ряду причин" это ему не помогло. Походя убили молодого военного (Мольтке), который в будущем мог выпить много крови. Автор осознает, что если постоянно жать на эмоциональную кнопку, то качество текста упадет катастрофически, поэтому регулярно одергивает себя. Парой строчек записывает, что то не получилось, того не смогли. Но, увы, этот прием — выпячивание побед и ужимание поражений — используется прямолинейно и даже топорно. А потом надо снова жать на эмоциональную кнопочку "мы еще и вот тут победили";
— не меньшие фокусы с социальными действиями. Поляков нафиг: кто хочет быть католиком тот едет в Сибирь, остальным принять православие. И проблема снята. Евреев — ох, раз, и отделили от общины. Проблему сняли. Через пару книг сам себе сказал, что не совсем сняли, но это как с "пробиркой белого порошка", эффектная комбинация разыграна, кнопочка "успех" нажата. Особенно круто подобное выглядит с марксизмом: самих Маркса с Энгельсом не убили, просто десяток статей в прессе и "в этой реальности марксизм проблемой не стал". Ну и финал просто прекрасен: Великая война закончена как бы стратегической ничьей на море, но Британия, после падения Франции, открыла доступ к торговле в своих колониях. "А тaк было подписaно соглaшение о свободной торговле во Фрaнцузских и Бритaнских колониях, и этого было в принципе достaточно, чтобы освaивaть их экономически, не вклaдывaя ни копейки в содержaние". Автор немножко забыл, что в 1940-м году Британия пошла на такое, открывая двери военному союзнику, США, а не противнику. То есть тут надо писать о тотальном поражении Британии. Однако разгром кажется перебором. А кнопочку нажать надо (лайки и донаты, просмотры и награды...).
Александр II после победы вынужден создать парламент, но "При этом политические пaртии все тaк же были зaпрещены, кaк говорил предыдущий имперaтор, пaрлaмент нужен, чтобы предстaвлять интересы нaселения, a не бaнкиров и политических групп. Поэтому избирaлись в Земской Собор зaчaстую совершенно случaйные несистемные люди с рaзным убеждениями и взглядaми, a если добaвить к этому еще сложную систему голосовaния при которой у одного человекa могло быть срaзу несколько голосов и норму о десяти предстaвителях нa кaждый миллион поддaных империи — что в итоге дaвaло колоссaльные 1830 человек в состaве пaрлaментa, то реaльно соорудить из них удобовaримую силу, способную влиять нa политический курс империи, было объективно прaктически невозможно. Зaто никто не смог бы упрекнуть влaсть в отсутствии нaродного предстaвительствa, кушaйте, кaк говорится, не обляпaйтесь". Я представляю себе, что это будет...
— длительные периоды явного стратегического спокойствия, во что не очень верится. Между войной 1830-х и Великой войной после смерти Николая — десятилетия политического спокойствия и одновременно бешеного развития. Это привело к тому, что пару-тройку книг подряд герой дает стратегические указания, а их организованно исполняют. Только иногда шпиона надо выявить. Красота, но в реальности так не бывает: развитие порождает напряжения, которые здесь и сейчас кажутся современникам самыми острыми;
— то, что враги грызутся в самые неподходящие для них моменты, это понятно. Но порой с этим тоже перебор. Откровенный. Например, в войне Севера и Юга Британия поддерживала Север, а Франция "просто на зло", стала поддерживать юг. При том, что выгоды от этого фактически не имела, и необходимость в союзе с Британией ясно осознавалась. Или при российском вмешательстве в Парагвайскую войну Франция с Британией куда-то делись...
Вывод простой — это льстивая методичка по стратегированию. Автор показал, как попаденец может реализовать свое преимущество на дистанции нескольких десятилетий, однако же принес стилистику в жертву скорости и не удержался от эмоциональной прикормки аудитории.
Шестнадцатый век, Германия, вернее, Священная Римская Империя германской нации.
Уже не первое десятилетие идут религиозные войны, продолжается смута. Единство страны воплощается в фигуре императора и пирамиде курфюршеств, но на земле целостность Империи скорее утрачена, чем сохранена. Часть территорий откровенно еретическая протестантская. Иногда прибавляется этнический фактор, и кантоны будущей Швейцарии становятся источником серьезных набегов. Плюс лоскуты феодальной раздробленности, куча внутренних границ, таможен и просто сволочей, которые грабят проезжих.
И еще там есть нечистая сила. Вампиры. Ведьмы. Мелькнул горный тролль.
Автор развертывает историю карьеры наемника, который от рождения именовался Ярославом Волковым, но теперь он Иероним Фолькоф.
И очень хорошо, что история эта поделена на несколько карьерных ступеней либо же этапов саморазвития. Как кому нравится.
Первая книга — "Нечто из Рютте" — очень хороший пример феодально-детективного сюжета с мистическим колоритом. Целостная история о том, как опытный и поживший наёмник получает Шанс. Становится управляющим в поместье, ведет следствие по поводу странных убийств и очень желает войти в семью местного синьора. Хотя и семья так себе, и хозяин местных земель не очень, и сынок у него — просто вампир. Ярослав начинает собирать команду мечты, правда, на первом этапе получает бывшего топтуна-сыскаря, малолетнюю ведьму и кабацкую девку. Ах да, местный крестьянин в качестве слуги. Завершается все крахом надежд наёмника. Влиться с ряды дворянства не получается. Но теперь он уже не просто наемник, он — бывший управляющий. И некое духовное лицо зовет его провернуть серьезное дело.
Аналогий с другими книгами пруд пруди. "Дети Гамельна" М. Рагимова, И. Николаева, "Ловец человеков" Н. Поповой, "Башня шутов" А. Сапковского, "Пламя и крест" Я. Пекары
Вторая-третья книги: скачок от управленца-разнорабочего к лидеру отряда наемников и, заодно, признанному борцу с нечистью. /хотя юная ведьма у Иеронима в обозе вполне себе живет, консультирует/ Герой вкладывает некую сумму денег в стартап — начинают делать мушкеты. Но приходиться много путешествовать и перспективы туманные.
Книга четвертая-десятая (автор пишет все детальнее и неторопливее) — становление героя в качества барона и полководца. В начале четвертой книги находится владетельный феодал, герцог Ребенрее, который дает протагонисту внушительный участок земли рядом со швейцарской границей. Только земля пуста — горцы регулярно устраивают набеги. А герцог требует мира, потому как швейцарская пехота в то время известна куда лучше швейцарских банков. Но Иероним имеет фактически двух господ: кроме чисто светского у него еще и духовный покровитель, епископ, причем ярый католик из могущественной семьи. И жить на доходы от удела совершенно невозможно. Словом, приходиться начинать свару с кантонами, потом участвовать в войне с "башмаками" (восставшими крестьянами), потом снова рубиться с кантонами. Попутно врастать в местное феодальное общество. Тут и брак по расчету с откровенно не любящей Иеронима женщиной, и убийство любовника жены на дуэли и даже кабацкую девку пришлось аккуратно выдать за свою сестру, а потом выдать замуж. У Иеронима ощутимо проседает здоровье, но к финалу заварухи он собирает приличную сумму денег, получает патент генерала (похожий на настоящий) и мирится с герцогом.
Книги 11-14 (а впереди маячит и 15-я). Проходит несколько лет. Постройка замка съедает все деньги и вгоняет Иеронима в долги. С севера наступают еретики протестанты. Словом, приходиться ему встраиваться не только в систему дворянства, но целиком забыть свой статус барона-разбойника и стать кем-то средним между полковником и генералом, между придворным и военспецом широкого профиля: может вывести в поле несколько воинских подразделений, при случае берет на себя командование битвой, но суверенной политической фигурой не становится. Его начальник — герцог. Случается Иерониму организовать свару в городе, натравить протестантов и католиков друг на друга. Другой город просит дать укорот сынку знатного семейства, который тоже начинает разбойничать. И вот — поручение, которое может вывести его на орбиту уже имперской политики. Какие-то самозванные графья-колдуны похитили принцессу (настоящую). В процессе освобождения магия, наконец-то, превращается из подпольно-конспирологической практики во что-то серьезное, имеющее политическое и военное значение.
Автор хорошо владеет материалом эпохи. Да, иногда мушкеты заряжаются слишком быстро или в словах персонажей проскальзывают поговорки вроде "Не по Сеньке шапка". Некоторая альтернативность позволяет описать то чудесное время, когда кофе в Европе уже есть, а эпидемии сифилиса еще нет. Но создан целостный образ истерзанной войной страны, в которой религиозная распря очень многим уже надоела, сословные противоречия весьма остры, еще в помине не сложилось представление о гражданстве Германии, а людей обуревают страсти, типичные для XVI-го века.
Иероним Фолькоф — подлинный сын своего времени.
"Хочу земельный надел" — это сделает меня Человеком. И? Что теперь делать с пустошью? Чтобы поднять хозяйство нужны деньги, а без войны где их взять? Только в сундуке заветном, а он не бездонный.
"Хочу замок, чтобы при случае отсидеться в осаде". И? Фактически заработок всей его жизни превращается в шверпункт, где могут отсидеться человек триста. Но в поместье уже живет почти три тысячи человек. То есть кого-то он сохранит, но удел в случае войны снова станет полупустой территорией.
А Фолькоф разрывается между статусом феодала и работой военного специалиста высшего класса. Не замок ему надо строить, а помирившись с герцогом, открыть, например, стрелковую школу мушкетеров и школу артиллеристов. В кирпичную мануфактуру денежки вложить, дорогу к городу построить. И укреплять поселение, которое возникает в поместье. Но это были бы мысли скорее попаданца, который знает, что такое промышленная революция.
Хорошо описаны военные действия. Вот мушкеты начинают вытеснять доспехи, но люди в большинстве своем этого еще не понимают. Фолькоф, в солдатах и на всевозможных околоштабных должностях, много чего увидел. Он представляет, как надо вести кампании. Но не всегда у него есть необходимая информация, иногда он задним умом понимает, что не точно спланировал поход. Быстрота, натиск, решимость сесть в осаду, умение дожать противника в осаде, а в ответственные недели не обращать внимания на здоровье и работать по двадцать часов в день — это его фирменные приемы. И еще откровенная безжалостность к проигрывающим. Никаких договоров о гуманном обращении с пленными Фолькоф не подписывал. Крестьяне же просто скот. Любой крестьянин это источник информации, которого надо принудить к сотрудничеству: побои, угрозы немедленной смерти, поиск любых распрей и враждебностей, которые помогут здесь и сейчас выдавить из человека показания на его соседа. А любой пленный солдат это заложник, смертью которого можно угрожать противной стороне. Поэтому когда Длань Господня с полуротой солдат проводит экспресс-дознание в подозрительной деревне, пара домов сжигается, сколько-то женщин насилуется и, заодно, идет грабеж местных жителей. Еретики и душегубы, чего их жалеть.
В первые часы и дни это ошеломляет. Барону надо выторговать себе максимально выгодные условия, выбить контрибуцию и скорее уйти. А там, где приходиться задерживаться, возникает недовольство, намеки на бунты и "партизанен". Потому, когда барон-разбойник выводит гарнизон из швейцарского городка, ему приходится быть максимально осторожным. Одновременно Фолькоф прекрасно понимает, что простой грабеж приведет его в тупик. Нужны покровители, союзники, заказчики. Надо договариваться и выступать "от имени и по поручению", пусть играя на нескольких досках сразу.
Хотя Волков пробивался с самых низов, его детство давно в прошлом. Он принял для себя корпоративную мораль — сначала в среде наемников, а потом пообтерся в дворянском обществе. Потому книги с десятой начинаешь ждать, а когда к нему самому применят похожие методы? В конце четырнадцатой что-то такое и происходит, однако барон уже слишком похож на терминатора и привык побеждать :)
Немного сомнительно и затянуто, но не без внятных резонов показана личная жизнь. Семья официальная и неофициальная. Он торопится вознаградить себя за годы бедности. Старая любовница, новая сожительница, приключения на стороне. Все это не только приятно, но еще дорого и чрезвычайно нервно. Законная жена родила второго ребенка, и пусть женщина невеликого ума, но хотя бы перестала портить кровь. Кабацкая девка овдовела, побывала фавориткой герцога, но каждое второе её решение кажется Фолькофу идиотским. А девочка-ведьма — неизвестный по уровню своей опасности фактор — давно уже стала первой красавицей в ближайшем городе и этой "племяннице" надо давать согласие на брак.
Что сказать по итогу? Автор пишет достаточно сильный цикл коммерческой литературы, которая постепенно становится все более коммерческой. Планка несколько проседает. Но стилистика наработана, история продумана, есть яркий герой и его последовательные изменения.
Да, в цикле нет серьезного новаторства, автор в очередной раз складывает мозаику той эпохи, не претендуя на глубинные рассуждения. Зато интересно.
Возможно, в следующий раз автор напишет что-то совершенно оригинальное :)
облако тэгов
