Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Могучий странник по имени Лом появляется у ворот Великого Крааля Кумбу накануне знаменательного события: на руку дочери царя претендует правитель Горной страны. Грядёт поединок между лучшими воинами с обеих сторон! От горцев на арену выйдет прославленный, непобедимый и ужасный Хубеб. А у бойца Кумбу возникают непредвиденные проблемы со здоровьем... Но причём здесь чужак? И почему у него белоснежная, как у мифических арьянов, кожа?
***
«Свадебный переполох в Великом Краале Кумбу» – это провокация эпических масштабов. Одним богатырским взмахом алебарды (плашмя) дать пощёчину полчищу «-измов» на политической, социальной, национальной, религиозной, половой, литературной и эстетической основе! Да-а, такое раньше только в мультиках бывало: «Тяжёлый металл 2000» и «Ронал-варвар». Однако автор утверждает, что все случайные совпадения случайны. Хорошо, поверим, ведь причины понятны. Кто выскочит с обидами – как раз и попадёт на алебарду.
Повесть стилизована под устный народный эпос – и спасибо, что не в стихах. Первый его признак – длиннейшие сравнительно-описательные конструкции, посвящённые основным персонажам и событиям. Они встречают читателя, они же – дословно повторённые – его и провожают. Они гиперболизированы до эпичности, но далеко не каждая птица долетит до середины Днепра! Если выкинуть или заменить эти конструкции на современные, то текст сократится процентов на двадцать, но авторский гротеск потеряет противовес и маскировку.
Главный герой – второй признак эпоса. Белая ворона в чёрной стае, правильный в доску непобедимый богатырь и даже в "шахматы" играет. От протагониста героического фэнтези его отличает кристаллическая цельность. Никакой арки – только олдскульный хардкор. Прямой и понятный, без сомнений идущий навстречу судьбе. Единственное, что немного очеловечивает героя – тренировки, устроенные перед основным поединком. Возможно, сделано это как раз для того, чтобы подчеркнуть, что даже он не бог, а смертное существо.
«Африканская» экзотика при ближайшем рассмотрении оказывается типичной для Алебардиста условностью. Никакие национальные мифы или предания Чёрного континента здесь не пострадали. Есть странствующий герой необычного происхождения и город-государство, имеющий нужду в герое. Есть событие, выделяющее героя из числа обыкновенных людей, есть подвиг, свадебное испытание и свадьба. Следом снова дорога и новые приключения. Не зря же повесть заявлена первой в ненаписанном цикле «Мир говна и палок».
Третий признак эпоса – нарратив. Странное сочетание с гротеском, но светлолюд пришёл к чернолюдам ради ритуального испытания, а не прославиться, разбогатеть и сесть на трон. Герой – последыш полумифического народа арьянов, местных атлантов. Могущество белой расы рухнуло из-за пороков, от сладости которых она так и не смогла отказаться. В религии пришедших на смену чернолюдов эти пороки стали демонами безумия: Золотой Телец, Кабан Кайфожор и Радужный Петух. Всё более чем прозрачно.
Помимо «африканской» экзотики, гротеска и «эпических» конструкций сложность восприятия нарратива обусловлена ещё и способом подачи поучения. Герой здесь не пророк и не проповедник, а пример для подражания. Образец кажется примитивным, как мбонго, и весьма походит на бойца супертяжёлого веса смешанного стиля единоборств. Конечно же, здесь он способен выигрывать интеллектуальные состязания и оплодотворять за ночь десяток-другой женщин, но это дань жанру. Тренировки выдают его с головой.
Однако «заповеди» арьяна не столь просты и напоминают заветы ариев. Приведу их полностью: не убивать без веской причины, не есть человеческого мяса, не красть, не лгать, устанавливать справедливость везде, где это требуется, не отказываться от состязания и близости с женщиной, не вступать в противоестественные сношения, не отказывать в помощи нуждающимся, соблюдать обещания, не иметь имущества кроме того, что можно унести на себе, не прикасаться к деньгам, не чревоугодничать и не опьянять себя.
Обратите внимание, что в произведении законы арьянов даны лишь в самом конце. Выходит, что все действия героя суть утверждение этих сакральных для него принципов, а сюжет не так прост, как показался вначале. Состязание проведено, помощь оказана, справедливость восстановлена. Сошлось всё, вплоть до женщин и имущества. Учить и доказывать правоту всегда лучше не словом, а делом. Даже в пределах вымышленного мира. Задел на будущее – невысокая фигурка, прошмыгнувшая в городские ворота следом за уходящим героем. И это явно не принцесса!
Цикл «Ведьмин век» Марины и Сергея Дяченко по сути не является трилогией. Это дилогия, последняя книга которой разбита на два тома из-за большого объёма. Было бы чудом снова увидеть прежний стиль спустя более десяти лет, но всё равно обидно. Разница налицо: литература психологически осложнённого магического реализма сменилась натуралистическим комиксом. Причина видится в попытке соответствовать вкусам поколения, молодого сейчас. Тот факт, что прежним читателям продолжение кажется сценарием клишированного американского фильма, особой роли для авторов и молодёжи не играет.
*** Вихрь
Разделение "дилогии" оформлено мастерски: в мире произведения прошло тридцать лет, и всё встало с ног на голову. Ведьмы заняли место привилегированного меньшинства с особенностями, а инквизиторы – соцработников. Фокус в том, что в народе это не поняли, а контролировать всё и вся невозможно. В центре внимания инквизитор Мартин Старж. Бывшие активными участниками основного действия Ивга и Клавдий стали родителями, стремящимися во всём контролировать отпрыска. Старые проблемы, решения и герои ещё не сошли со сцены, но уже выполняют функции общего фона и бога из машины.
Поколения в книгах 2020 года не противостоят друг другу, но разница показана по тексту множество раз. Общая тенденция в том, что родители самостоятельны с детства и основательны во всём, а детям приходится расти в тени их величия и искать свои пути. Так, Клавдий в оперативном режиме – ходячая крепость, тогда как Мартин лишь что-то хищное и бронированное. Руфус, один из возрастных кураторов, часто разражается тирадами о том, что Мартин – не знающий нужды и боли золотой мальчик. Наблюдая выходки Мартина, сложно разглядеть в нём ещё и талант, отличный от отцовского.
Женская половина героя представлена Эгле Север – ведьмой, влюбившейся в Мартина. Ивга осталась лисой, а Эгле сравнивается с волчицей. Дело тут не в размере и силе «тотемов», а, скорее, в разнице реакций на раздражители. Первая думает и хитрит, несмотря на бездну вместо «колодца», а вторая, имея неполные семьдесят единиц, лезет на рожон и рвёт зубами. Ивга прошла стадии девочки, женщины и матери, став чем-то большим. Эгле целиком укладывается в модный шаблон обжёгшейся на любви офисной стервы. Появление суперспособностей не делает её образ ни сложнее, ни человечней.
Секс, насилие и сценически отрисованные поединки традиционно для супругов Дяченко поданы на честные 16+. Достаточно вспомнить гуарда Солля, немага Руала, отступника Игара, школьника Дениса и других. Старая и современная части «Ведьминого века» сходны здесь с ними и между собой. Разница в том, что комплекс «хорошего» и «плохого» вместо точно настроенной оригинальной подборки оказался стандартизирован в продолжении под западные литературу и кинематограф. Надоевшие клише совсем не то, что ожидаешь от М. и С. Дяченко. Вряд ли такому обрадуются и все молодые читатели поголовно.
Конфликты и их решения упали ниже отметки 12+, они будто взяты из женской литературы. С проблемами «Мама меня больше не любит» и «Папу вообще боюсь» нормальный мальчик сталкивается в младшем подростковом возрасте. Предположим, на детях гениев природа отдыхает. Но в современном двухтомнике всё неразрешимое разруливает муж и отец Клавдий; причём, судя по тексту, совершенно волшебным образом. Там, где детали действительно важны, включается инфантилизм и скрипит Deus ex machina. Показательно, что финал с эпилогом скомканы подобным же образом. Неужели ещё не конец?
*** Лебеди
М. и С. Дяченко – авторы, меняющие стиль сообразно запросам актуальной аудитории, и это лишь доказывает их редакция старого романа в 2020 году. Мастерство никуда не делось. Новые книги по-прежнему сильны интригой, всё так же делают петли и неожиданные ходы. Сюжет их повторяет моменты «Ведьминого века», но предугадать, чем это кончится и чем обернётся в перспективе, невозможно. Подобное уже было: достаточно вспомнить цикл «Скитальцы». Вопрос, для чего нужны повторения, каждый раз получает свой ответ. Нюансов множество, но узнать их лучше самостоятельно.
К примеру, для чего важны чугайстеры и нави, проведённые по всему циклу? Начальная легенда о муже, заступившемся за ту, в ком он видел жену, и финальная о ведьме, проклявшей селение, люди которого поступили с ней не по совести? Мне кажется, что ведьмы и нави – порождение одного и того же греха, а инквизиторы с чугайстерами одинаково не лечат болезнь, а борются с симптомами. Первые прекрасны и романтичны, а вторые отвратительно натуралистичны. Различие между ними чисто стилистическое – но супруги Дяченко как раз и славятся стилевой эквилибристикой.
Что даёт связка гуси-Мартин? Клавдий иррационально боится гусей, а у Мартина Турского отношение к ним меняется от покровительства до зарезать и зажарить, чтобы не шумели. Параллелизм младшего Старжа и святого вроде бы понятен. Тот тоже сражался лишь с преступниками, а к врагам выходил с крестом и уговорами. Но у колдуньи Ящерицы в «Привратнике» был обычный муж Март, не испугавшийся магов. А ещё в цикле есть вредное кормление уже не диких лебедей и ведьмы, пытающиеся быть балеринами. Лиса и Старж рождают Мартина; и тут же шумные стражники-гуси, спасшие Рим и мир. Намёк на творчество вообще?
Перевёрнутый, увенчанный троном вихрь в продолжении обернулся зелёным холмом, над которым вскоре закружился уже нормальный вихрь. Помимо отсылок к влюблённым дантовского ада, есть ещё и собственно дяченковские. В финале «Привратника» схожим образом проявила себя Третья Сила, грозящая миру апокалипсисом: бешено вращающаяся серая воронка, вдруг вывернувшаяся в конус горы. Здесь Мартину и Эгле постоянно приходится искать третий путь меж двумя равно неприемлемыми. Являются ли они проводниками той Силы? Если и да, то освещение её сменилось с негативного на позитивное. Почему?
*** Время
Законченным назвать цикл по-прежнему нельзя. Таким он и останется. Любое новое произведение Дяченко без мужской половины будет неполным. «Ведьмин зов» и «Ведьмин род» достойны своего предшественника, хотя большинству старых читателей они покажутся примитивными. Увы, новые книги пишутся для новой аудитории. Динамичнее, проще, красочнее, наивно в целом и натуралистично в частностях. Быть может, «ведьмин век» имеет значение эпохи, «зов» становится запросом, а «род» – ответом? И встаёт над миром силуэт песочных часов – соединённые тонкой частью гора и вихрь – само Время?
Всем хорош пир ухтомского волостеля… вот только с чего гусельник играет, словно на поминках? Ивану Микуличу, тридцать пять лет отслужившему великим князьям Московским, и жалиться не надо – сам чужую беду чует. Не лесные людишки и даже не шильники новгородские в кручине той повинны оказались. Водяной утащил дочь волостеля, красавицу Олисаву. А у воеводы московского на той же реке в тумане человек сгинул – Гришка Хабар, молодой охальник, коего в монастырь вологодский для покаяния везли. Ох и распустил нечисть хозяин ласковый! Решил старый Иван Микулич погостить ещё немного – показать чертям речным, за что его Палицей прозывают.
***
«Чудское городище» Натальи Иртениной усложнено много больше, чем хочется видеть среднестатистическому читателю на пятидесяти пяти страницах. Трудно одновременно усваивать новую информацию, систематизировать её, следить за хитросплетениями сюжета и наслаждаться чтением. Проще говоря, форма и ритм текста кажутся несоответствующими содержанию и темпу сразу по нескольким пунктам. Это единственный недостаток повести, но он критический.
Во-первых, в произведении использовано много устаревшей лексики, часто поданной в диалектном произношении. Экзотика хороша отнюдь не по нескольку историзмов и архаизмов на абзац. Даже если добавить поясняющие сноски на каждой странице, это не поможет – массив сопроводительной информации попросту заслонит художественный текст. Так или иначе, но смысл ускользает, не рождая визуальные образы, а задушенный лавиной «абракадабры» ритм замедляется и сбоит.
Во-вторых, персонажи, время и место действия сопротивляются опознанию и систематизации. До упоминания давно прошедшего Куликова поля и недавно завоёванного Витовтом литовским Смоленска все действующие -ичи родом будто из сказки. Да и после – если читатель не историк, держащий в уме генеалогические таблицы бояр и князей Руси конца 14-го – начала 15-го веков. Используемые автором топонимы также нельзя назвать ни современными, ни общеизвестными.
В-третьих, линейный сюжет повести избыточно разветвлён, а это прерывает темп. Одновременно ведутся два героя – он параллельный. Но посвящённое им время хаотично разорвано и кусками выпадает из поля зрения – ещё и дискретный. Имеется рамочная композиция, чтобы основное событие в жизни одного казалось лишь незначительным эпизодом для другого. А ведь перед нами не часть цикла, а самостоятельное произведение. Мало? Есть ещё экскурсы в прошлое и вставные микросюжеты.
***
«Чудское городище» совмещает в себе три узнаваемые фольклорные традиции: предание о боярине-богатыре на службе великих князей Московских, бывальщину о нечистом месте и легенду об основании монастыря. Мне неизвестно, существует ли в реальности, предположим, Чудской монастырь на реке Согоже, нашла ли и переработала Н. Иртенина истории о нём – или же создала всё по схеме указанных жанров самостоятельно. Для этого нужен более компетентный специалист.
Богатырь и первый герой здесь – Иван Микулич, за любимое своё оружие прозванный Палица. После верной тридцатипятилетней службы получил позволение соорудить крепостицу для охраны солеварен, чтобы осесть в ней. Силой и нравом похож на Илью Муромца – мужик в летах, не гордый и простой. По пути, как водится, остановился на пиру и узнал о нечисти, разбойничках и пропавшей девице. Конечно же, весьма заинтересовался и решил помочь. Увы, действует лишь в начале и конце истории.
Нечистое место – Чудское городище, развалины поселения чуди на холме посреди леса, что у реки Согожи. Объединяет несколько бывальщин: о духах природы, привидениях, кладе, нечистой силе и колдунах. Почти всё обыграно стандартно, кое-что фрагментарно или даже оборвано. Исключение составляет лишь колдун, совмещающий бывальщину с историческим преданием. Противостояние его со вторым героем – буйным дураком Гришкой Хабаром – составляет основную часть повествования.
Легенда об основании монастыря также поликомпонентна: на том нечистом месте уже пытались поселиться монахи, да не преуспели; и по итогу выходит, что монастырю всё же быть. Ради этого вводятся чуть не ставший третьим героем монашек Андроник, чудеса от невинноубиенных, крест и молитва супротив нечистой силы. К сожалению, и здесь столь редкая в традиционной трактовке христианская мистика осталась едва намеченной. Создаётся впечатление, что её добавляли в уже готовый текст.
***
В целом о «Чудском городище» можно сказать одно: ему не хватает объёма. В произведение заложено многое, оно интересно, умно, экзотично на русской основе, познавательно и по-современному лихо закручено… но его будто резали по живому, безжалостно сокращая и комкая для соответствия строго определённому количеству знаков. Конкретно эта повесть из тех, что способна без «воды», «мыла», шутовства и разговоров ни о чём развернуться в полноценный роман.
О чём мог бы быть этот роман? О трёх путях, временно соединивших трёх очень разных героев. Служилого богатыря, несдержанного дурака-правдолюба боярских кровей и никому не известного чернеца. Государственное, мирское и духовное. О том, что лишь вместе можно победить зло, возросшее из… чего? Корни его тянутся к самому Куликову полю, и авторский посыл лишь только начинает угадываться, когда повествование обрывается. Очень, очень жаль.
Подданные лесного королевства Мирисгаэ в панике. Их ужасающий и обожаемый правитель Тамлин Наэндир пытается покончить жизнь самоубийством. Как ещё можно назвать его одиночные вылазки за границу внешней защитной Сферы, к Большому кольцу аномалии? Конечно, за века таких попыток он стал непревзойдённым воином, но всё же, всё же! После гибели возлюбленной он до сих пор и слышать ничего не хочет о брачном союзе! Его геном бесценен и уникален – а он гоняется в чаще за призраком белой лани с серебряными копытцами! Именно тогда, когда наступает время Багровых сумерек, а Говорящие с Бездной выдали очередное пророчество о конце света!..
***
«Три Солнца Аэд» от Demacawr – научно-фантастическое философское фэнтези с поминутно интригующим сюжетом, полным безумной любви и сарказма. Оригинальный мир с историей в десятки тысяч лет, населённый полнокровно живущими здесь и сейчас, но не забывающими о прошлом и устремлёнными в будущее персонажами. До мелочей отлаженный, но вынужденный постоянно подстраиваться под катастрофически изменчивую реальность процесс экстремального выживания на видовом уровне, зависимый от полной отдачи каждого индивида. Ежедневная борьба за существование высокотехнологичной цивилизации – и воплощённое в древних, забытых символах пророчество о надвигающемся конце света. Пока – первый том ненаписанного цикла.
Прямого подобия нет, но общая схема мироустройства и эмоциональный фон романа напоминают «Сагу об Эрикёзе» Майкла Муркока. Обитаемая часть Аэд – лишь маленький пузырёк Порядка и гармонии в океане Хаоса. Народ элле-сейде подобен и людям, и эльфам, а на гипотетическом Колесе Времени может как предшествовать, так и наследовать реальному человечеству. Тамлин Наэндир – раздираемый на части сонмом противоречий герой-чудовище, ненавидящий всех и вся коронованный хранитель и альтруист, способный стать предателем своей расы. Подражания М. Муркоку нет и быть не может, поскольку у Demacawr основа глубже, а исполнение красочнее и детальней. Быть может, есть доля полемики – на новом уровне?
Автор виртуозно срастила фольклорные представления об эльфах и наработанные не одним поколением фантастов технологии будущего, безжалостно отсеяв устаревшие элементы. Мономолекулярные ножи и световые мечи в её романе не водятся, зато в лабораториях кипит непрекращающаяся работа по улучшению сплавов, освоению доставшихся от пришельцев трофеев и проведению генных и пси экспериментов. Добавив, что элле-сейде прибыли с другой планеты, а также состоят в сложнейших, если не симбиотических взаимоотношениях с действительными обитателями Аэд – Истоками, получаем глубину «Князя Света» Роджера Желязны. Увы, не в масштабе индийских мифов! Сама Demacawr скромничает, называя своё произведение версией сказки о Царевне-лягушке.
«Элле» – одно из малоизвестных датских именований существ, занимающих нишу эльфов, «сиды» – ирландское словечко, а на светлых-верхних и тёмных-нижних они разделены уже в скандинавских «Эддах». Но никак нельзя утверждать, что роман перепевает сюжет какого-либо конкретного мифа или легенды. Автор сознательно вводит в заблуждение, дразнит – и одновременно искренне говорит с читателем на языке общекультурных символов. Накрытый защитным куполом волшебный дворец, прекрасные воины в плащах, мечи и луки, непрекращающиеся схватки с монстрами на границе. Веками страдающий от несчастной, утраченной любви король и призрак белой лани в чаще, уводящий его за собой всё дальше и дальше… Вот только куда и зачем: в будущее или прошлое, спасти или уничтожить?
Предки элле-сейде прибыли на Аэд с умирающей планеты около пятидесяти тысяч лет назад. Вокруг первого поселения тут же образовалась пространственно-временная аномалия, регулярно выплёскивающая существ из иных миров. Выжившие разделились на приспосабливающихся к окружающей среде элле и меняющих среду под себя сейде. Поселение элле – живое строение, город-дворец, окружённый двумя полупроницаемыми сферами из плазмы. Поселение сейде – искусственные, автономные и замкнутые экосистемы с замком-крепостью в центре, внутри которого заключён Исток. На момент происходящих в романе событий существуют три города-королевства сейде и три – элле, окружённые расширившимся Большим кольцом аномалии. Главный герой, Тамлин Наэндир – правитель лесного королевства элле Мирисгаэ.
Социальную структуру элле можно назвать кастовой, хотя она заметно модернизирована. Хранители отвечают за защитные Сферы, выведение, генные модификации и развитие общего потомства элле. Воины охотятся, обеспечивают физическую защиту и сопровождение в условиях соприкосновения с аномалией. Ремесленники обустраивают быт поселения, занимаются ремёслами и торговлей. Повелители стихий – учёные, контролирующие дворец и экспериментирующие над живой и неживой природой. Организация сейде в первом романе лишь чуть приоткрыта: есть бесполые «рабочие особи» и полноценная «аристократия». Они различаются, как два вида, но посредством некой трансформации каждый из «низших» может при желании подняться на «высшую» ступень. Роль Истоков в жизни сейде доподлинно не ясна.
«Три Солнца Аэд» – произведение с чётко прослеживающимся и дополнительно выделенным стилистически и композиционно философским пластом. Всего полнее о философии расскажет сам роман – однако, утрируя, можно свести её к теориям симбиогенеза и кооперации. Поселения элле и сейде, растущие внутри Аномалии, напоминают отдельную живую клетку, её развитие и деление в среде наподобие первичного океана. Касты и значимые персонажи сравнимы с органеллами. Система коллизий, конфликтов и выхода из них (как в случае решения, так и его невозможности) показывает сложнейшую взаимозависимость находящихся внутри ситуации участников и их целей, а также взаимодействие соперников взамен уничижения или уничтожения. Достаточно спорно – но в эпоху, морально изнасилованную «Игрой престолов», необычно и жизненно необходимо.
Противовесом посылу немодной философии романа служит сарказм Тамлина Наэндира. Его многочисленные сентенции резки, искромётны и – о чудо! – не всегда известны читателю из других источников. Герой не просто их изрекает: кажется, будто он живёт ими, как Пёс-призрак директивами Пути самурая. Учитывая, что автор – женщина, хочется рукоплескать ей стоя. Однако внутренняя пустота Тамлина не равна безмятежному спокойствию, столь необходимому средневековому японскому воителю; его душевная пустота – это выжженная пустошь, личная опустошённость и верность долгу, не дающая возможности покончить с собой. Циник – бывший романтик… нет, не то. Словами С. А. Есенина будет лучше: «Но коль черти в душе гнездились – значит, ангелы жили в ней». Была у Тамлина роза белая, повстречает он и свою чёрную жабу!
Композиционно роман тяжеловесен. Миллион и его пятая часть знаков на первый том оформлены как три части по две длиннейших главы и два микромеждуглавия в каждой. Вероятно, задумывалось нечто логически изящное, причём гораздо меньшего размера – но кризис первоначального плана выразился уже в том, что во второй части одна из глав разбита на два куска, а в третьей эта участь постигла сразу обе. Агглютинативные эксперименты с языком элле восхитительны – но мало кому из читателей удастся по полному имени персонажа определить все его генно-модифицированные скиллы и перки. Без внешнего глоссария точно. Диалоги ведут по три-четыре участника одновременно, и впечатление от виртуозного жонглирования «ножами», «мячами», «факелами» и «утюгами» разом лишь чуть портит склонность автора вульгаризировать речь второстепенных персонажей.
Бегство из гибнущей системы тройной звезды в мир с двумя солнцами, разумными негуманами несопоставимых масштабов и пространственно-временной аномалией. Вселенские категории Порядка и Хаоса. Человекоподобная раса, взявшая под контроль собственную эволюцию. Наука, что сродни магии. Схватки с пришельцами непредсказуемых форм, размеров и качеств. Фольклорные и культурные аллюзии. Прихотливо сплетённые романтика, фантастика и чёрный юмор. Практически детективные расследования, от пропажи вина в кладовой до истинного смысла Пророчества о Трёх Солнцах Аэд, что приходится вести персонажам. Всё это само по себе ужасно интересно. Но главное достоинство книги я вижу в манере дозированной подачи информации, что и сама по себе создаёт интригу. Книга лишь первая в будущем цикле, но задел на будущее у неё огромный.
Джон Р. Р. Толкин был велик и хорош всем. Но тогда, в девяностые, его книги, как и прочие сказки о счастливом будущем, кончились слишком быстро. Мы фактически остались без родителей, один на один с внезапно изменившейся реальностью. Врата чудесного мира захлопнулись перед нами навсегда. Именно тогда, в полной тишине, и возник Зов. Некто Ник Перумов показал, что сталось со Средиземьем триста лет спустя. Оно изменилось; стало жёстче, но ближе и понятнее.
Новый автор и сам был молод, лих и ликом странен. Фотографировался с чудным мечом, в интервью утверждал, что способен управлять эротическими снами, а его гномы, эльфы и хоббиты в пересчёте на сантиметры и килограммы поначалу выглядели здоровее героев американских боевиков. Но это оказался наш, русский автор, и он сделал огонь Профессора земным. Мы встали под его знамя, умудряясь доставать деньги на каждую новую книгу в свои десять-пятнадцать лет самостоятельно.
И отделил Он Добро от Света, а Зло от Тьмы
Детьми девяностых биполярная чёрно-белая расстановка сил у Профессора воспринималась абсолютом, недостижимым идеалом, подобным Заветам непонятного бабушкина Христа. В благой свет истины Амана на Заокраинном Западе полагалось верить не думая, стремиться к нему вечно и безропотно; он утешал праведных и помогал малым. Увы, расовые ограничения не давали и шанса тем, кто родился на Востоке, Севере или Юге и при всём желании не походил на светлого эльфа.
Ник Перумов дал шанс каждому: человеку, полурослику, урукхаю, гоблину, гному, эльфу, орку, троллю и даже мёртвым. Раса и вероисповедание из сакральной касты стали тем, с чем можно бороться и что можно превозмочь. Ведь Пламень Неучтожимого, его божественная искра горит в каждом. Даже в тех, кто лишён души. Добро оказалось не генетически обусловленной данностью, а тем, что необходимо добывать и поддерживать, как огонь в каменном веке. А Злу достаточно и бездействия хороших людей.
И показал, что нет пределов духу человеческому
Вместо блаженного вечного ребёнка-хоббита и последышей "чистых" рас Ник Перумов дал подросткам другие примеры для подражания. Бунтарей, раз за разом поднимающихся из бездны, откуда обычно не возвращаются. Мужчин и женщин, наперекор всему выросших в трущобах и подворотнях, на развалинах некогда могучего государства. Побеждённой поборниками Света и вольностей строгой Империи Тьмы, так созвучной данному на Западе прозванию СССР.
Показал людей, что грешат, чтобы Зло не восторжествовало окончательно, а после не вымаливают прощение, не терпят кармические воплощения лягушкой или гусеницей, а сами исправляют свои ошибки. Особенно мучительный в детстве разлад из-за того, что в реальной действительности хорошее ещё вчера сегодня объявили плохим, был доходчиво объяснён. Более того, вчерашним детям дали образ действия: учиться, соответствовать не моде, а велениям совести, и отстаивать собственные убеждения, даже если весь мир клеймит тебя Тёмным.
Так первые стали Верными
Дети росли, и постепенно всех арьят и фессов им затмил Хедин. Спокойный и рассудительный аналитик в итоге всегда оказывался способным преодолеть то, обо что с наскока разбивались и герои новомодного аниме, и традиционные варвары. Стиль автора, ставшего Мэтром, будто бы засбоил или раздвоился. Понятно, почему: к нему снова пришли молодые читатели. Вторые, а следом и третьи – дети последующих Поколений.
Увы, первые слабо понимают проблемы подрастающей молодёжи, а та воспринимает тёмные расы вне культурно-исторического контекста недавнего, но книжного для них прошлого. Гоблины-дворники, умеющие только воевать орки и обманчиво спокойные тролли значат для одних не больше Проклятия Эльфрана, хаоса в крови и белой прядки в причёске для других. А цикл всё продолжался и продолжался.
Но душа их искала и желала большего
Сиквелы и приквелы плодились, как пустые миры, творимые для сдерживания Неназываемого. Спорное решение и вынужденная мера, которые отвратили многих и многих. Повторения одного и того же были приняты Верными ещё хуже. Однотипные ситуации, герои-типажи, выхолощенный до кочующих описаний экшен. Как привлечь Новых читателей, удержав Молодых и не потеряв Старых? Кто важнее в храме – священник, Бог, король или паства? А на книжном рынке?
Нерешаемое уравнение Бога довольно шаблонно в литературе и массовой культуре. После сольфеджио из наиболее распространённых мифологических систем, религий, философских и научных теорий остаются фантасмагорические путешествия-квесты в стиле Юрия Петухова и Василия Головачёва. Плюс эзотерическое утверждение, что мёртвых больше, чем живых, наложенное на закон сохранения энергии. Осталось добавить хранителей, злодея, любовь и политику.
Тогда рассыпался Он мириадом знаков огненных
Средиземье Толкина фантазией Перумова было разрушено, и спаслись лишь немногие избранные. Это выглядело трагедией эпического масштаба, но тут же предложенные взамен миры мультивселенной Упорядоченного оказались ничуть не хуже. К сожалению, конец света вошёл в многосерийное крутое пике. Армагеддец поточного производства стал потряхивать книгу за книгой, и лишь немногие из оставшихся Верных обманывали себя, ожидая чего-то иного от цикла в целом. Увы.
Легко было увлечь брошенных на тропах Междумирья детей девяностых, но нам уже исполнилось сорок. Сложно расти вместе с читателями и невозможно писать для трёх Поколений сразу, удовлетворяя запросы всех и каждого. Рано или поздно приходится прощаться с теми, кто пришёл первым. Трудный выбор, требующий немало воли и мужества. Ник Перумов сделал его и всё-таки закончил основной цикл. Теперь я могу сказать только одно: спасибо, Мэтр-р-р!
И поймал каждый, сколько сумел, горстью, и пошёл своим путём
облако тэгов
