Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Влечение к предельному Включению, или Нам есть куда стремиться!/Лестница от животного к Богу
29 век. Постлюди. Инклюзии. Инопланетяне. Невообразимые технологии и далеко зашедшая эволюция человеческого рода.
Конкуренция. Интриги. Кланы. Покушения. Убийства.
И в центре этого всего праздника жизни — воскрешенный космонавт из прошлого.
Согласно прогнозу — возможная причина войны.
А может и тот, кто способен перевернуть устоявшееся мироздание?
Яцек Дукай, автор шикарных «Иных песен» считается лидером современной польской фантастики. Посему Perfekcyjna niedoskonałość, написанное еще в 2004, и лишь в прошлом году добравшееся до наших пенатов, ожидалось с огромным интересом.
Дукай не подвел. Роман интересный, и как всегда у Яцека, не самый простой для восприятия.
Перед нами будущее «900 лет спустя». За это время на Земле и вокруг многое изменилось (а многое осталось прежним).
Человечество совершило таки долгожданный рывок, выйдя за границы обычных хомо сапиенсов. Правда, далеко не все, а лишь ничтожная его часть. 99 процентов людей напрочь отказываются играть в игры с восхождением по кривой прогресса HS, удовлетворяясь нехитрыми развлечениями и не являясь гражданами Цивилизации человеков.
Серди остальных, кроме собственно стахсов (Standard Homo Sapiens), имеются постлюди (Post-Human Being), внекосмические компьютеры, слабопостижимые, многогранные инклюзии и еще некоторое количество забавной выхухоли. Это не считая самых натуральных алиенов нескольких рас.
Большинство из них существуют на нескольких уровнях реальности, причем порой одновременно: в материальном мире и в виртуале, могут пользоваться разными комплектами чувств, управляя десятками манифестаций себя любимого, находиться в куче разных мест одновременно. Что уж говорить о такой мелочи, как моментальная смена вкусовых предпочтений: от тошноты до искренней любви к определенному блюду.
Кривая прогресса хомяков разумных (и не только) ведущая от стахсов к инклюзиям неплохо продумана и обоснована.
Жаль, особых психологических отличий людей будущего от наших современников, мы не увидим. Те же интриги, те же попытки стать самой большой жабой в болоте, те же убийства и гордыня.
Зато наблюдать за постлюдми, с их неординарным отношением к полу, способом существования — одно удовольствие. Особенно крышесрывным становится начало романа, наполненное терминологией будущего, нестандартными словесными, языковыми конструкциями, полностью отрицающими привычные гендерные подходы, сперва дико похожими на опечатки («Максимилиан следилу за ними сквозь вино, сквозь дракона, сквозь хрусталь. Сейчас ону сгустилусь на Плато едва ли не точечно, оставив прочие свои манифестации», «Я былу приглашену на свадьбу – и прибылу»), резкими многоуровневыми сменами планов и пластов от лица фоэбе. Использованием знаков препинания для передачи разных уровней общения и восприятия постлюдей. Натуральный срыв башки. К которому, по счастью, довольно быстро привыкаешь.
Но и без обычных (почти обычных) людей Дукай нас не оставит. Те самые стахсы, достигшие нехилого долголетия (с помощью архивации воспоминаний, личности и подселения их в случае смерти в другое тело), вовсю пользующиеся ископаемой стайностью/клановостью, чувствуют себя в мире будущего весьма неплохо.
Локация романа многообразная и богатейшая. Отслеживать нюансы будущего Дукая становится одним из интереснейших занятий во время чтения. Яцек познакомит читателя с метафизикой, по законам которой живет его мир, и прочими научными достижениями 29 века. В частности, внушает идея Сол-Порта – недетские забавы с пространством-временем. Концепция Плато. Да и использование нескольких времен порадовало. Как и фантасмагоричные приключения протагонистов в Мешке.
Ведь перед нами крепкая научная фантастика со смелыми идеями, любопытными мыслями и предположениями.
Не оставит автор читателя без местной бурной политической жизни. Конфликты, разборки и дуэли (!) меж кланами, стахсами, горизонталистами, вертикалистами, фоэбе, инклюзиями, деформантами. Жизнь кипит!
Качественными получились и ведущие персонажи.
Анжелика Мария Макферсон — младшая дочка стахса Макферсона, семнадцатое его дитя согласно Старой Традиции. 19 летняя девушка, воспитанная в африканском монастыре иезуитов. Дитя Африки, которому папаня поручил шефство над его собственностью.
Адамом Замойским. Астронавтом из далекого прошлого, восстановленным из останков на борту старого космического корабля. Человеком, которым не должно было быть на этом звездолете. Лишенным памяти гостем из прошлого, пытающимся постигнуть напрочь изменившийся мир будущего. Загадочным субъектом, хранящим в глубине немало тайн, ставшим причиной судьбоносных событий. Нашим проводником, своеобразным воплощением ошарашенного читателя во вселенной Дукая. Радует Адам серьезным развитием, потихоньку превращаясь из первобытного человека в полноправного участника событий.
Наблюдать за отношениями этой парочки, их трансформацией, интересно, и интересно весьма.
Как вишенки на торте – виртуальность, которая гораздо больше чем виртуальность. Разговорчивые кони-генималы. Чрезмерно могущественные и не очень эффективные Войны. Вопросы воспитания, взросления. Размышления о сути человечности, самотождественности, идентификации себя. И, конечно, любовное описание Черного континента («Африка – это мужчина, его гнев и наслаждение никогда не длятся слишком долго»), наполненное путешествиями по саванне, охотой, ночами под бескрайним небом, уважительно–убийственным отношениям к слонам.
Стоит отметить частое использование оборванных фраз в диалогах. Жизненный прием – как часто во время разговора собеседник дает вам высказаться до конца? Или вступает в полемику, не дослушав ваших аргументов? Так отож.
Да, финал, при желании легко назвать «открытым» (ходили слухи, что Дукай планировал продолжение, однако, по-видимому, оно в планах и осталось), но, в принципе, историю пана Замойского можно счесть завершенной.
Эрго. Непростое для восприятия (особенно в начале, пока не привыкнешь в авторскому стилю), но поразительно атмосферное путешествие в будущее по Дукаю. Масса размышлений о пути развития разума, человечности, завораживающая картина грядущего. Вещь сложная, но достойная.
В конце XXI века Земля отправляет к странной астрофизической аномалии исследовательскую экспедицию, но, не добравшись до цели, корабль исчезает. Его находят спустя несколько столетий, в XXIX веке, и на борту погибшего судна оказывается лишь один астронавт, Адам Замойский. Он не помнит, что произошло, не понимает, как выжил, и к тому же не значится в списке экипажа, но не это тревожит его в первую очередь. Адам попал в мир, где изменилось само значение слова «человек», где модифицировался язык, где реальность воссоздается, где она изменяема, а само понятие личности трансформировалось до неузнаваемости. Здесь конкуренция является двигателем эволюции, и побеждает тот, кто лучше контролирует ресурсы планеты и сами законы физики. Здесь идет сложная борьба за власть между людьми, инопланетными цивилизациями и постчеловеческими созданиями. Это мир, которому грозит непредставимая опасность, и, как не парадоксально, какое-то отношение к ней имеет таинственный и примитивный пришелец из прошлого, оказавшийся ключевой фигурой игры, ставки в которой он не может даже представить.
Впервые на книжные прилавки к отечественному читателю Яцек Дукай попал в антологии польских авторов с рассказом "Мухобой" еще в 2002 году. Но лишь спустя двенадцать лет был переведен и издан его роман "Иные песни", снискавший престижные награды на родине и множество лестных отзывов от критиков, высоко оценивших философский подтекст и интеллектуальную игру с читателем. Теперь же пришел черед и не менее впечатляющего романа "Идеальное несовершенство", в котором Дукай смоделировал далекое будущее человеческой и не только цивилизаций. Их развитие прошло столь длинный путь, что оказавшемуся в 29 веке после исчезновения его космического корабля Адаму Замойскому, астронавту из нашего столетия, лишь с огромным трудом удается понять и принять новые реалии. Но лишнего времени на панику или терзания у него нет. Ведь неизвестные силы уже начали охоту на гостя из прошлого, по-видимому, полагая его ни много ни мало — угрозой для вселенной. Или же не угрозой, а ценным призом?
Прогресс является одной из ключевых тем в книге. В смоделированном Дукаем мире он означает не только движение вперед и развитие, но также совокупность уже пройденного цивилизациями данного вида пути по Кривой Реми. Каждому виду — людям, антари, рахабам и уша — соответствует свой Прогресс, поднимающийся по идентичной для всех Кривой вверх, к совершенству. Чтобы отразить всю многогранность, сложность и красоту постсингулярного будущего, Дукай не только придумал филологическую особенность для речи и обозначений постчеловеческих сущностей, которые находятся уже вне гендерного деления, но также разработал собственную терминологическую систему, полноценный понятийный аппарат для всего этого уникального мультиверсума. Впрочем, в этом плане Дукай гораздо милосерднее к читателям, чем Ханну Райаниеми с его "Квантовым вором". Какие-то из терминов поясняются в диалогах и описаниях, какие-то получают определение в предваряющих главы справках. И лишь немногие придется все же расшифровывать самому, опираясь на текст.
Что же из себя представляет дивное новое будущее? Если в "Иных песнях" лидеры-кратистосы вплавляли свою волю в окружающий мир, меняя, морфируя ландшафт и людей, то в "Идеальном несовершенстве" Цивилизации уже переступили на Кривой прогресса второй Порог — Мета-физики — научившись сворачивать, кроить и сшивать ткань пространства-времени. Жесткими протоколами они определили действия и возможности программ — у крафтвара, нановара, биовара. Органика, нанотехнологии, даже само пространство и время — все они становятся лишь инструментами, обыденными и надежными в руках стахсов, фоэбы, оскэ — существ, стоящих на разных ступенях Прогресса. Поэтому первое время Адам Замойский будет жадно впитывать информацию, пытаясь понять, каково его место в этом мире. Вещь во владениях Джудаса Макферсона, главы могущественнейшей в Цивилизации людей корпорации "Гнозис"? Занятная игрушка, странный осколок прошлого или дорогой товар, если верить обрывкам предсказаний из Колодцев Времени?
Фактически, в "Идеальном несовершенстве" антураж оказывается частью сюжета, его философской подоплекой, предоставляя логические детали для итогового уравнения и выводов. Заставив читателя пробиваться через многослойную головоломную модель постсингулярных цивилизаций, Дукай неспешно принимается за препарацию таких понятий, как "человечность", "самотождественность", "смысл жизни". В мире, где тела легко создаются — хоть из инфа, хоть на основе органики. Где сознания стахсов регулярно архивируются на полях Плато, а фоэбэ и инклюзии уже вообще полностью обитают именно там. Где сошедшие с Кривой прогресса Деформанты представляют собой невообразимый калейдоскоп мышления — во всем этом многообразии уже крайне трудно провести грань, ограничивающую "се человек". Но если тело — это лишь пустышка, а не ты сам. Если можно кроить свой разум, перепрограммировать его — привет Грегу Игану с "Городом Перестановок", то до какого момента ты останешься собой? Ведь каждый шаг выверялся и определялся тобою, но тобою "прежним". И Дукай говорит уже не о точке "я", но о линии самотождественности, которая соединяет промежуточные этапы изменения личности.
При желании Дукай легко мог бы превратить книгу в закрученный детективный технотриллер, если бы его интересовала в первую очередь эффектность и доступность истории для читателей. Тем не менее, несмотря на титанический размер информационного слоя, философских и логических выкладок, в романе есть и активно движущийся сюжет. Будто ДНК свиваются две линии, судьбы Анжелики Макферсон, одной из детей Джудаса Макферсона, и Адама Замойского, астронавта из потерявшейся шесть веков назад в космосе экспедиции. Вместе им суждено столкнуться с покушениями и похищениями, пережить блокаду выпущенных на свободу Войн, искать шаткий мостик взаимопонимания и обжигаться о костры недоверия. Искать и обжигаться в странном мире, где культура опирается на многоуровневое притворство и имитации, где правда — самое ценное и обоюдоострое оружие, где разумом жонглируют, а пространством-временем манипулируют, как пожелают. И при этом разрываются между двумя пламенными желаниями. Страхом перед неизвестностью прогресса, заставляющим цепляться за огромный свод регламентирующих каждый шаг и слово правил — Традиции. И между страстью к переменам, к росту, к бегу навстречу совершенству, предельной инклюзии UI, которая откроет сознанию максимум эффективности, божественную власть, объемлющую всю достижимую вселенную.
Итог:постсингулярная НФ, синтезированная на стыке философии, космологии и психологии.
Господин Иероним Бербелек — бывший стратегос, нынче — один из совладельцев торговой фирмы. Человек, предпочитающий сон активному времяпровождению, подчинение — властвованию. Но во вселенной, в которой мысль первична и в буквальном смысле слова организует материю, есть люди, заинтересованные в возвращении именно стратегоса, не купца...
За тысячи лет истории человеческой цивилизации кладезь ее мудрости неоднократно наполнялся водами всевозможных философских, религиозных и научных течений. По мере взросления науки и общества, часть теорий каменела в мифологии и преданиях, другие осыпались песком, не выдерживая гнета времени и напора конкурентов. Лишь некоторые сохранились до наших дней, многократно опровергнутые и ставшие напоминанием, путевыми вехами истории человечества. Одним из таких памятников стала античная культура, подарившая миру множество смелых теорий и знаменитых мыслителей. Аристотель, Платон, Демокрит, Зенон и Пифагор, список можно длить без конца. Однако научная фантастика чаще обращается к их наследию за политическими и социальными идеями, забывая о иных, не менее любопытных вещах.
Созданный Яцеком Дукаем мир "Иных песен" — это попытка изобразить весьма странное и зыбкое пространство, где ничто не постоянно. Здесь действует диктат Формы над Материей, духа над телом, воли над обстоятельствами, а ментальности над традициями. Лидеры — кратистосы — влияют и на людей, и на ландшафт, и на природу. Морфируется все, растения и звери — чтобы создать невиданные сады, диковинных созданий. Отпечаток личности ложится на людей и местность, сохраняясь годами, а то и веками. Вторая же сторона вселенной Дукая — это стройное здание мира, возведенное из пяти первоэлементов. Из кирпичиков земли, воды, воздуха, пламени и эфира можно складывать машины и дворцы, звездные ладьи и замысловатые инструменты. Даже вечный двигатель свершает оборот за оборотом в этом причудливом мире.
Однако на деле все гораздо сложнее. Как замечает и сам Дукай, многие любители фантастики сочтут его роман малопригодным для чтения, разве что представители элиты уловят смысл в хитросплетениях авторских мыслей, нарочито изложенных так, чтобы еще больше затруднить понимание. "Иные песни" построены как интеллектуальная игра, пестрое смешение исторических фактов, где за каждым словом может скрываться целая история или неординарная идея, понятная лишь знатокам древних культур. Учитывая, что автор щедро рассыпал по страницам неологизмы, архаизмы и морфированные понятия, которые, к слову, открыто объясняются поздно, вскользь и с явной неохотой, то полное понимание и вовсе становится недосягаемой звездой. А ведь еще Дукай вволю поиграл с построением предложений и лексической поэтикой.
Но роман невозможен без героя, судьба которого должна связать главы и части. И так получилось, что шестерни антуража — декораций альтернативной квазиантичности — и идей — рассуждений на тему Формы, ее свойств и влияния на мир — безжалостно измочалили сюжет, надорвав отдельные нити. Поверхностный слой — восхождение великого стратегоса Иеронима Бербелека — прописан детально, но если смотреть на изнанку, то она распадается на фрагменты. Автор то увлекается психологическими этюдами, то вспоминает о пейзажных зарисовсках, то и вовсе обращается к полузабытому жанру дорожных заметок, что особенно бросается в глаза во время путешествия на Луну. Ритм и поэтика слов помогают лучше ощутить душевное состояние Бербелека, понять мысли, уловить чувства. Порой они обрисованы кратко, но все же.
Усугубляет трудность восприятия неоднородная композиция, когда в начале имеем психологическую камерность, наибольшая насыщенность разгадками и сведениями достигается в середине, а в концовке преобладает эпический масштаб и космический экшен. Открытый финал подобен пропасти, разверзшейся перед бегуном. Он обрывает сюжет на пике взлета, заставляя перечитывать роман повторно и обнаруживать кольцевые отсылки и разбросанные по всему тексту подсказки. Столкновение Человеческой и Иной Форм, сложная керосополитика кратистосов, поиск и восстановление собственной морфы из обломков прежней личности, искалеченной Чернокнижником, — вот лишь основные мотивы песен. Увы, Дукай не удержался, чтобы не пнуть восточного соседа, изобразив москово-уральского Чернокнижника похожим на Иоанна Грозного.
Вы спросите, каков вердикт? Однако ответ зависит от спрашивающего. "Иные песни" — во многом близки пост-сингулярной научной фантастике, с той лишь разницей, что здесь автор играет с античной системой понятий, с идеями Формы, а не квантовыми теориями. Подлинная оценка романа возможна лишь после повторного прочтения, когда можно быть уверенным, что различил значительное количество скрытых смыслов и уловил большую часть мотивов. Тем более что каждый слышит их по-своему.
Итог:интеллектуальная головоломка, синтезированная из теорий античности и идей современности.
облако тэгов
