Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
или "что, если..." "Культура" Бэнкса была бы анархо-империей-неудачницей
Помните, Заратустра, в самом начале своего пути встретил монаха-отшельника? Тот в уединении от остального человечества молился и воздавал хвалы Богу. И ницшеанский пророк, уйдя от старика, произнес про себя: «Возможно ли это! Этот старец в своем лесу еще не слыхивал о том, что Бог мертв?». Так вот, в нашем случае умер не божественный свет, продолжающий тухнуть в храмовых гробах. Умерла космоопера как жанр.
Да, именно так. Я вновь возвращаюсь в свои воздушные замки, из которых разглядываю в некоторых слабо заметных для публики фантастических произведениях постмодернистскую направленность. Притом такое значение постмодернизма в литературе, под которым понимаю закрытие некоторого «большого нарратива» до «востребования» на «ремонт». Постановку точки или лишь точки с запятой, многоточия, наделение читателя и писательской братии пониманием, что жанр находистя в кризисе и нуждается в серьезнейшей перестройке. А то перестройки, «реконструкции», данный литературный дискурс подвергнется беспощадной деконструкции.
Именно безжалостный деконструирующий поток я вижу в романе Баррингтона Бейли «Дзен-пушка». И, должен признать, что именно после этой книги для меня этот слабо известный автор становится в один ряд с блестательным Кейтом Лаумером, за спиной у которого (я разглядел) две потрясающие деконструкции в фантастическом «гетто». А именно «приостановки» хронооперы через «Берег динозавров» (1971) и фантастики о Вторжении и/или Контакте при помощи«Дома в ноябре» (1969). «Дзен-пушка» же от 1982 года — выстрел по попсовому примитиву «звездно-войнушным» повествованиям, кульминацией которых стала как раз до сих пор, к сожалению, живая сага (уже не) Лукаса. Бесконечные, притом однообразные империи, «антропоидный фашизм», слепой перенос и глупая экстраполяция земных политий на космические реалии, отсутствие хоть сколько-нибудь «твердых» научно-фантастических фундаментов, предсказуемая и глупая жвачка вместро умного драйва в сюжете... Перечислять можно еще долго. Так или иначе Бейли попал точно в мишень и не даром получил от крестного отца не-мейнстримной фантастики, Майкла Муркока, клеймо «самого оригинального научного-фантастического фантаста своего поколения».
В чем заключен успех деконструкции, предпринятой Баррингтоном? Первое, конечно, это калейдоскоп идей. Столько фантастических допущений, столько ярких описаний, столько ... всего! И все это — в одной маленькой книжке, которую я прочел за полтора вечера. Собственная физическая теория, диалектически переворачивающая гравитацию в надвселенские силы отталкивания, на которых строятся представления о специфической мультивселенной и около-варповских сверхсветовых перемещениях. Огромное разнообразие миров, рас и мировоззрений в одной, опять же, небольшой книжечке, которая дает фору целой многодесятилетней киносаге. Тут и роботы-забастовщики (привет робо-мятежникам из приквела про Хана Соло), и блуждающие земные города (привет хроникам о хищных городах) в виде огромного историко-социологического эксперимента, и умные животные (отлично усовершенствованная отсылка на Дэвида Брина), дети, которых готовят к войнам и уничтожениям целых планент (мимолетный эпизод про артиллериста имперского флота, учившегося на автоматах убивать, и в итоге погубившего зазря целый мир — прям таки и лезет в голову картина разросшегося вокруг маленькой детальки «Дзен-пушки» книжный цикл про игры Эндера), искусственные разломы в многомерно-иные миры («твердо-научно» модифицированная до легендарной «Лестницы Шильда» и столь же гениально сложной «Диаспоры») и т. д., и т. п. Фантазия, воображение, да и знание специфики и пестроты жанра в тогдашнем его состоянии — браво.
Второе — структурированность идей. Бейли не просто вслепую стреляет мыслеформами, а собирает фрактальные множества идей, описаний и действий в единый мир и колею сюжета в нем. Созданная писателем человеческая империя — отлично продуманная и доведенная, скажем так, до логического конкретного конца из голой абстракции образ и стереотип «галактической империи человечества». Демократические вседозволенности, чрезмерное сибаритство в столичных мирах, демографический кризис, ранговая структура, дань в виде популяций талантов и гениев — браво. Создание нескольких линий повествования и их состыковка в единый сюжет с неплохим раскрытием сути макгаффина, способного одним нажатием уничтожить господские иерархии любой империи. Кстати, именно возможное появление в сверхдалеком будущем подобных квантового размера «звезд смерти» подписывает действительно смертный приговор любым звездным империям на онтологическом уровне.
Ну и третье, разумеется, сатира, юмор, ирония и откровенный стеб над космооперами той поры. Начало «Дзен-пушки» в этом разрезе — просто комедия дель арте посреди космоса. 21-летний адмирал, командующий армией деликатных карликовых слонов и слишком агрессивных свиней, который боится выдать врагу отсутствие личного состава (из людей) врагу (где отсутствие л/с — лишь частный случай кризиса империи, которой люди уже и не хотят управлять) и требует от пораженного мира налог в виде нескольких тысяч ученых, людей искусства и прочих творческих персонажей, измеренным по специальным шкалам. Это великолепный и невероятно комичный старт. Комедийных сцен в принципе достаточно разбросано по роману.
Именно эти три слона Бейли создали серьезный кумулятивный разрушительный эффект деконструкции космооперы. На всех возможных уровнях. Возможно, герои у Бейли послабее и более функции, чем у того же коллеги по постмодренистско-фантастическому ремеслу, Кейта Лаумера. Или у других британских «нововолновых» авторов — Муркока, Балларда, Браннера... Возможно. Возможно, что и некоторые линии и повороты сюжета были слишком быстро разрешены. Все так. Но не будем забывать, что перед нами — беллетристика. И Баррингтон Бейли, на мой взгляд, сделал все возможное, чтобы выйти за ее дискурсивные лимиты и цензы. Но, как замечали Маркс, Энгельс и Ленин, исторически конкретной, на наличном базисе, революции сложно решить задачи, требующие уже других производительных сил. Бейли, поэтому, работает с тем, что есть, и производит единственно возможный вариант развития событий — разрушает до основания космооперу, но не трогает базиса сложившегося беллетристического дискурса(разрушение дискурса дискурсов, в котором заточена (или уже нет?) фантастическая литература, словно фэнтезийная дева из пошлых сказок, дело гораздо более трудное, чем частного жанра из жанровного созвездия). За его пределы вырвутся уже другие. Не пост-, но метамодернисты вроде Джона Скальци в «Краснорубашечниках» (здесь). Последний, кстати, пример того, что точки можно и нужно превращать в точки с запятой. В принципе, именно это получилось у другого гения умного сай-фая — конечно же, Иэна Бэнкса, с его виртуозной «Культурой», которая походит на свою менее удачную сестрицу из этого самого романа Бейли. Другое дело, что Бэнкс еще в 70-ых начал писать «Выбор оружия» замечалFixedGrin. А, значит, поминки дряхлой и попсовой мумии космоопер могли случиться гораздо раньше. Просто у Бейли вышло со смехом, но без света софитов. У Бэнкса же... Что и объяснять. Гениально. Это не деконструкция и даже не реконструкция. Это построение совершенно нового фундамента жанра, с которого мы еще нескоро сойдем.
Будущее. Несчастливое и мрачное. Экологическая катастрофа, эпидемии, войны, энергетический кризис, наводнения, геноцид, болезни растений, генетические измененные насекомые-вредители. Уничтожено огромное количество сельскохозяйственных культур, и на земле наступает голод.
Потому-то Андерсон Лейк, работающий на компанию «Агроген», обнаруживший, что в таиландском Бангкоке кто-то нашел возможность возобновить выращивание пасленовых, готов на все что угодно, чтобы отыскать способ возродить давно позабытые культуры.
Оказывается, кусочек информации на эту тему есть у Нового человека Эмико – механической девушки-«пружинницы» — украшения одного из бангкокских борделей.
Но жизнь в Бангкоке не ограничивается плясками вокруг пасленовых. Рядом с Лейком масса людских факторов, способных повлиять на ситуацию.
Это и прочие фаранги, представители корпораций, стремящиеся прервать карантинную изоляцию Таиланда и урвать «кусочек пожирнее». И старый китаец-беженец Хок Сен, норовящий использовать заморского дьявола Лейка в своих целях. И капитан «белых кителей» Джайди Роджанасукчаи, стремящийся остановить поток опасной контрабанды, заливающей страну. И невозмутимая, таящая массу тайн лейтенант Канья Чиратхиват. И …
А значит, к чему приведут поиски Андерсона, не может никто, включая даже многочисленных божеств, к которым так привязаны местные жители.
Американец Паоло Бачигалупи писать начал давненько. Первый его рассказ «Полный карман Дхармы» появился на свет еще в 1999 году. Затем были годы перерыва и работы над собственным стилем. А до этого путешествия, в частности в Азию и Индию, подарившие Паоло массу материала для книг. В 2003 он издает новый рассказ – «Девочка-флейта». Затем выходят «Специалист по калориям» и «Человек с жёлтой карточкой», погружавшие читателя в антиутопический мир, к которому Бачигалупи вернулся в своем дебютном романе – «Заводная» (2009). Романе, собравшем изрядное количество премий, в том числе Хьюго, Локус и Небьюла.
О нем сегодня и поговорим.
Любопытна «Заводная» в первую очередь тайским колоритом, которой автор описывает смачно, ярко и со знанием дела. Видно, что Бачигалупи и лично бывал в тех местах, и информации собрал изрядно. Вы будто оказываетесь на улочках священного города Крунг Тхеп. Погружаетесь в его липкую жару, нервно озираясь, пробираетесь трущобами, подзываете велорикшу и будто возноситесь над людским потоком. Пробуете неведомую кухню, покупая еду у уличных торговцев. Ныряете в ждущую глубину баров, стыдливо заглядываете в бордели, уважительно поглядываете на здешние храмы и удивляетесь повальному мистицизму тайцев, каждый шаг сверяющих с каким-нибудь духом или богом.
Добавляют в блюдо остроты особенности здешнего антиутопического мира. Мира, скажем прямо мрачного и лишенного перспектив. И бог с ним, с исчерпанными запасами нефти (о синтетическом горючем автор «Заводной» как-то позабыл), здесь есть уголь, и еще множество любопытных «извратов». Да и на гнев океана, уничтожившего массу прибрежных городов, те же тайцы нашли управу. А вот с сельским хозяйством получилось совсем нехорошо. Забавы с генной инженерией плюс болезни растений привели к вымиранию подавляющего большинства привычных нам культур. Жители «Заводной» не могут поджарить картошечки, вгрызться в помидор или затянуться сигареткой после сытного обеда. Ничего этого тут не осталось. Вымерли. Питаются здесь продуктами генных разработок, типа риса или сои, которым в недрах мощных компаний придали способность на какое-то время противостоять вредителям или пресловутой «пузырчатой ржи». С голоду не помереть этого может и хватит, но получить удовольствие от еды – отнюдь.
А как вам религия грэммитов – тех, кто не только уничтожает любое оскорбление природы, но и радеет за ограничение передвижения людей и продуктов по планете. Мол, где кто вырос там того и место. Радикально, но последователей у грэммитов в мире романа хватает. Или чеширские коты – выведенные поклонником Кэрролла хищники, способные становиться невидимыми? Бедные птички! Да и обычным Felidae не поздоровилось. Или мегадонты – огромные существа полученные методом изменения генома слонов – здешние универсальные «грузовые автомобили» и «извлекатели энергии» древним способом вращения колеса. Или повсеместные «пружинные технологии», перевод калорий в джоули — накопление энергии и ее последующая отдача с помощью тех самых пружин – компактных источников энергии. Или компьютеры, работающие от ножного привода, приводимого в движение мускульной силой оператора? Ну а то, что практически повсеместным и любимым видом транспорта тут стал велосипед – удивляться не приходится. Все абсолютно логично. Да, картина чертовски неприглядная и пессимистичная, но начерчена автором объемно и воспринимающаяся жизненно и ярко.
Вторым фактором, привлекающим внимание, стали персонажи романа. Огромная редкость в доступной для нас литературе — протагонисты, не принадлежащие к европейцам или современным американцам. У Бачигалупи таких подавляющее большинство, только Лейк несет бремя белого человека. Остальные — тайцы и китайцы. Люди, серьезно отличающиеся от нас с вами по реакциям, психологии, воспитанию, жизненному укладу и опыту. Их поголовная религиозность, постоянное обращение к духам и божествам. Боязнь потерять лицо и одновременный фатализм. Внутренняя сила, позволяющая выжить там, где рафинированный европеец давно «откинул бы коньки».
Лейк – классический европеец, человек на первый взгляд адекватный, но как выясняется не гнушающийся никакой подлости для достижения своих целей.
Эмико – персонаж, отвечающий за линию искусственных созданий, фактически вариация на тему андроидов (ну какая уважающая себя фантастика обойдется без этой богатейшей темы). Пружинщиков в мире романа хватает, причем разных, как рабочих, или военных модификаций, так и секретарей-гейш, типа Эмико. Всем им в процессе воспитания вкладывается в голову идея покорности и служения. ДНК собаки? Не исключено. Тем страшнее отношение к ним людей. Их не воспринимают разумными существами, а тем более неким новым аналогом Гомо сапиенс. В лучшем случае пружинщиков считают дорогими вещами. В худшем – мусором, недостойным коптить небо и подлежащим утилизации. Представляете простор для моральных этюдов? К этому прилагаются размышления о людской природе, свободе воли, эволюции, воздействии человека на экосистему Земли и развитии гомо сапиенс.
Джайди – бывший чемпион муай-тай, ныне офицер министерства природы. Человек, проживший несколько разных жизней и претерпевший немало трансформаций. От юного драчуна до настоящего символа.
Основных персонажей с полдесятка. Их линии сплетаются неторопливо и постепенно, сплетаясь в завораживающий узор.
Отдельное спасибо автору за Хок Сена и его главы, показывающие отношение этого любопытного представителя азиатов к Лейку, а точнее Ян гуйдзы — иностранному дьяволу. Такой неординарный подход, настолько любопытное зеркало, в которое может поглядеться читатель, дорогого стоит.
Но занимается автор не только психологией восточного человека и демонстрацией особенностей Таиланда. В какой-то момент роман превращается в остросюжетный производственно-политический триллер. Начинается битва за судьбу королевства. Сталкиваются интересы двух мощных таиландских министерств, определяющих линию развития страны, над которыми парит тень королевского двора и иностранных копрораций. Решающая битва, безжалостная и кровопролитная, но с любопытным восточным колоритом.
Интересен роман и своей моральной подоплекой. Настолько ярко показать современному читателю, что он до сих пор живет в раю, удается далеко не каждому фантасту. «Цените то, что имеете» — призывает Паоло, ведь это все не вечно. Землю и ее дары можно испоганить, если заниматься этим долго и вдумчиво. Как, к примеру, делают это нынешние гомо сапиенс во всей уголках нашего маленького шарика. Цените каждый кусок фрукта или овоща, каждую затяжку, каждый день, прожитый без болезни в относительно чистом месте, на относительно чистой земле. И работайте над тем, чтобы улучшить ситуацию, а не довести ее до реальности, описанной Бачигалупи.
Эту песню запевает молодежь, или Информационная революция в юном исполнении/ Деспотизм не пройдет!
17-летнему Маркусу Йаллоу не очень нравилась государственная машина. Слежка за учениками в школе, контроль за перемещениями, жучки в компьютерах. Будем честными, мало кому из подростков нравится Система. Но большинство находят способы с нею мириться. Возможно, и Маркус нашел, если бы не оказался не в том месте не в то время.
Террористический акт, и сразу после него жесточайшее закручивание гаек и попирание всяческих прав жителей Сан-Франциско.
Отныне у парня на государство, принявшееся «щемить» своих граждан, а точнее на Департамент национальной безопасности США огромный зуб. Казалось бы: тоже мне отыскалась угроза для наглых силовиков мощнейшей в мире державы: недоросль-программист. Но что если так только казалось?
За последние годы на нас обрушился целый вал разнообразных антиутопий, часть из которых ориентировалась на подростков. Большинство из этих книг мало чем может порадовать искушенного читателя, но Little Brother, появившийся на свет уже почти десятилетие назад, стал одним из немногих исключений. Причем исключением способным заинтересовать как young adults, так и вполне состоявшихся взрослых.
Первых способен зацепить главный герой, юный компьютерщик Маркус, сообразительный, знающий, талантливый, неглупый. При этом, как и все подростки, ершистый, увлекающийся, безапелляционный, немного наивный. Протагонист получился живым и полнокровным, сполна получающим свою долю читательского сопереживания. Книга написана от его первого лица, и отлично ощущается, что протагонист еще учится в старших классах. Особенно поначалу. Обман школьных систем слежения, игры с опасностью, дающие легкий адреналин. Увлечение играми, ролевыми, компьютерными и на местности. Отношения с однокашниками и преподавателями. Открытия, связанные с противоположным полом. Остальные персонажи на фоне Маркуса выглядят бледновато и работают скорее функциями, чем полнокровными героями – «лучший друг», «потенциальная девушка», «папа и мама».
Роман написан на удивление адекватным языком, без скидок на возраст, сюсюканья и нарочитости. Доктороу не пытается излишне стилизовать речь героев, все же протагонисту не 12-ть годочков, но не забывает об особенностях юного восприятия мира. Создавая приятную атмосферу легкого пубертатного безумия и отроческой самоуверенности.
Little Brother буквально пронизан компьютерной терминологией, особенностями использования сетей, гимнами программированию, рассказами о шифровании и прочими техническими приколами. Но у Кори почти всегда получается подавать эти важные для сюжета данные нескучно, не уподобляясь занудным справочникам. А заодно подбросить читателю некоторое количество полезной информации.
Вдобавок роман написан живо и легко, в нем хватает переходов между легким началом и жестким продолжением, обычной жизнью и тюремными буднями, семейным бытом и шпионскими играми, школьными днями и «програмерскими» ночами.
Взрослого читателя в книге Доктороу может привлечь даже не столько концепция завинчивания гаек государством. Не описание того, как благополучная, сытая спокойная страна постепенно, но неуклонно скатывается к полицейскому строю. При полном попустительстве, а то и одобрении высших властей и, конечно же, силовых структур (ну этим сам бог велел, если все спокойно и демократично на кой ляд они вообще нужны в таких безумных количествах?). Все это под крики о безопасности граждан, террористической угрозе, патриотическом угаре. Описание получилось у автора вполне достойным, но все это уже давно не фантастика, а суровая реальность. А вот метод борьбы, предложенный Кори вполне достоин внимания. Метод неоднозначный, по-книжному чересчур действенный, потенциально возможный только на загнивающем западе, но все равно до чертиков любопытный. В эпоху информации, твердо уверен Доктороу, лишь информационные методы борьбы с деспотизмом и полицейским произволом могут иметь успех. Поражайте значит врага тем оружием, в котором вы сильны, юные компьютерщики. Создавайте свободный интернет. Мешайте их проверкам и системам слежения. Вскрывайте их темные делишки, выставляйте на всеобщее обозрение их ошибки, насилие, произвол. И не забывайте твердо верить в друзей и успех своего безнадежного предприятия. Эдакий бунтарский букварь для влюбленных в свободу малолетних радикальных хакеров. Что приятно, Кори сполна отдает себе отчет в куче проблем, ждущих таких информационных революционеров. От противодействия силовиков до неодобрения окружающих, включающих самых близких.
Ну и без помощи прессы не обойтись, будь ты сам Стив Джобс, скрещенный с Аланом Тьюрингом.
Не забывает автор и о психологических нюансах общественной реакции разных возрастных групп на проделки режима. Изрядная часть взрослых, солидных людей, по мнению Кори, не станет активно сопротивляться произволу. Причем по разным причинам. Часть из-за банального страха. За себя, свое удобство, за близких людей: «пригнемся – целее будем». По причине уверенности в том, что власть предержащие «знают как надо». Потому, что они так воспитаны, они «патриоты» и не будут вредить своей стране во время войны с терроризмом. Из-за обывательской глупости и лености. Потому что у них есть, что терять. Сотни причин наберутся.
У молодежи, уверен Доктороу, все гораздо проще. Они со всем пылом юности верят в идеалы, которые давно позабыты их взрослыми согражданами. В конституцию, которой политики вертят, как придется. Права человека, давно ставшие лишь строками на бумаге. Отрокам не за кого особо переживать, своих жен и детей еще нет и в помине. Родители вполне в силах сами о себе позаботиться. У подростков минимум ответственности, зато немерянное количество дури, самомнения и уверенности в своей правоте. А также знаний о новых технологиях, которые окружают их с самого первого дня. Да, их посещают порой сомнения в моральности собственных действий, тех которые затрагивают обычных людей. Да, и среди них встречаются «истинные патриоты», уверенные в правоте правительства. Но все равно именно молодежь, как верит автор, не допустит торжества тоталитаризма в цитадели демократии. В общем, проблема различия поколений, отцов и детей с несколько нестандартной точки зрения.
Все это конечно благородно, как говаривал один незабвенный герой, но имеется в романе благополучного канадца (ныне британца) Кори Доктороу нешуточная наивность. В первую очередь она заключается в уверенности, состоящей в том, что злоупотребление государством своей властью это исключение, а не правило. Убежденный демократ Доктороу считает, что люди, приходящие к власти, остаются более менее нормальными людьми. Допускающими ошибки, подверженными пропаганде, самоуверенными, но нормальными. Что государственная машина хоть на секунду задумывается о судьбах своих граждан. Не на бумаге, не во время инаугурационных речей или празднования дня независимости, а в будничной реальной жизни. Ну как же, недоумевает Кори, ведь в Конституции написано! На заборе тоже написано – ухмыляются ему в ответ – а там дрова лежат.
Они делают что-то неправильно – говорит главный герой – так усердно ловят террористов и ни одного не поймали! Мальчик не понимает, что если бы дело происходило в реальности – успехи агентов ДНБ а также отловленные «террористы» появлялись бы именно тогда, когда нужно. И имел ли кто-то из них отношение к настоящему преступлению, народ никогда бы не узнал. Зато пребывал бы в твердой уверенности, что доблестные силовики не покладая рук защищают их от жуткой угрозы. И им, силовикам, конечно, нужно дать еще больше финансирования и полномочий. А затем еще. И еще. И… А иначе как вас спасать? Ведь террористы не унимаются (а кто их кормит, это дело десятое).
Да, на Западе власть предержащим приходится предпринимать на порядки больше телодвижений и прочих «па-де-де», скрывая свою людоедскую сущность, чем на постсоветском пространстве. Но чего Кори не хочет понять, так это того, что в любом государстве те, кто у власти в первую очередь заботятся о себе. И во вторую. И в сотую. А лишь потом (когда-нибудь, может быть) о своих гражданах. Любое государство — аппарат насилия и обмана, ненасытный уицраор, жирующий на энергии своих подданных и считающий их даже не быдлом, а обычным крупным безрогим скотом, кормовой базой. А те, кто становятся для него настоящей угрозой, и неспособны уняться, чаще всего просто бесследно исчезают в ближайшем крематории, умирают в результате сердечного приступа, либо случайной бандитской разборки. Благо таких обычно немного.
Да, периодически власть сдает парочку чиновников, или вояк. Может даже приструнить на время своих зарвавшихся псов. Ведь вскоре напуганные засилием настоящих или ложных террористов граждане попросят принять еще парочку патриотических актов и сами в клювике принесут повелителям свои права и свободы. В обмен на чувство ложной безопасности.
И Маркуса Йаллоу почему то рядом не окажется.
Эрго. Качественная, и до чертиков актуальная подростковая антиутопия, способная донести до современного компьютеризированного поколения идею о том, что государству все же позволено не все. И чтобы это доказать, придется побороться. В позитиве приятный протагонист, неплохой язык и информационный подход к сопротивлению режиму. Из недостатков стоит отметить некоторую наивность и расчет на западного читателя.
Смерть экзекутора (Империя Джи, том 2), Марика Становой, 2018
В базе Лаборатории Фантастики отсутствует
Аннотация
Землю захватывает космическая Империя. Пропадают правительства, армии и целые города, людям обещано счастье, здоровье и жизнь, лишённая всех проблем. Оказавшийся в чужой стране и неверящий пришельцам диверсант Сергей ищет дорогу домой, сестру и способ, как убить бессмертных агрессоров. Императорский экзекутор — женщина-метаморф, существующая как живая функция власти, находит своё имя, но теряет смысл жизни.
В произведении нет любовной линии, но есть сцены с натурализмом.
История — психологический триллер-обыгрыш понятий «хороший ребенок-хорошая жена-правильный патриот» в тоталитаризме при утопической меритократии, продвинутых биотехнологиях и бессмертии для избранных.
Жанр: биопанк, социально-психологическая фантастика с элементами эротики и ужаса.
Счастье моё, почему ты грустишь?
Прячешь лицо и молчишь, и молчишь.
Плётка твоя над кроватью висит.
Бей меня бей, если хочешь убить.
Второй роман «Империи Джи» выглядит добропорядочней и традиционней первого. В нём используется больше персонажей и сюжетных линий, чаще происходит смена декораций и событий. Меньше стало потока сознания и эпатажа на грани сексуальных девиаций и психических расстройств. Окружающий мир получил лучшую детализацию. Одновременно с этим автор будто отстранился от произведения, потерял эмоциональный контакт с читателями и главным героем. Крошки стало меньше, а ведущая роль распределилась между несколькими центральными действующими лицами. Приключения странной девочки, рассказанные ей самой, стали хрониками чьих-то чужих событий.
Вероятно, понимание смысла изменений стиля зашифровано в прологе. Мёртвый мир-лепрозорий, цивилизация которого не удержала под контролем биологическое оружие массового поражения. Гниение заживо и распад окружающего как отражение внутреннего состояния Крошки, потерявшей себя и уважение к себе. Фантомные боли многократно потерянных и восстановленных рук как отражение неспособности выйти из пережитой ситуации и держать себя в руках, невозможности что-то изменить своими руками. Теломорфа Стива, в которой всё так же прячется Крошка, не принимая свою женскую суть и отстраняясь от поступков. Деперсонализация героини словно подчинила себе стиль изложения романа.
Вольно!
Можешь разорвать меня на части.
Я-то знаю, что такое счастье.
И мне уже почти-почти не больно.
Вольно!
Вся первая книга была посвящена любви, зависимости и страданиям Крошки. Вторая начинается с её чернейшей депрессии. Это полная потеря воли и нравственных констант? Император создал-таки идеальный инструмент? Нет, ведь экзекутор не утратила сочувствие и стремление заботиться о людях. Её по-прежнему интересует судьба недолгой знакомой из гарема и отвергнувшего её мужчины, она всё так же ищет друзей и даже отключает другим чувствительность при болезненном ускорении регенерации. Есть что-то, спрятанное глубоко внутри неё, невидимое и неподвластное ни ей, ни даже всемогущему Императору-богу. Не позволяющее окончательно стать чудовищем, причиняющим боль только потому, что страдает она. Душа?
Стив в начале романа преподносится самостоятельной личностью, а не Крошкой в маске: «Дурак был. Или была. Он тогда был молод, и он был не он, а она. Он жил в теле девочки, был девочкой». Раздвоение личности с подавлением и замещением оригинала фантомной? Однако уже к середине наметился прогресс: её истинные индивидуальность и пол опознаются не только читателями и некоторыми из персонажей по многочисленным проколам в реакциях и предпочтениях способа выхода из конфликта, но и ею самой. Не только, к примеру, желание полежать «ложечкой» внутри мужских объятий, но и осознание того, что «в облике Стива жизнь была враньём» и «ей всегда нравились мужчины».
Знаменательно, что обретение истинного имени и поворот к возвращению нормальности у Крошки произошёл не после очередной шоковой терапии от клинического садиста Криса, а благодаря встреченному на Земле Сергею. Настоящий мужик без генных и прочих модификаций чётко и максимально доходчиво разъяснил ей, кто она, где и почему. Отматерил, дав определение каждой увиденной теломорфе и её действиям, а также самому Джи и его Империи. Крошка тут же рефлекторно втянула болтающиеся причиндалы и отрастила груди, чтобы попытаться заслужить прощение. Вот интересно – до этого автор сама дошла или муж вмешался? Получив деревянной сандалией по лбу, ученик наконец познал дао: «я использую имена, прикреплённые к внешности, чтобы совсем не рехнуться».
Естественно, сразу после прозрения автор чисто по-женски включила заднюю передачу, вложив в уста Крошки истеричную тираду следующего содержания: «Я всё та же личность. Я это я – сиськи у меня или член. Но тебе важны сиськи?! Тебе плевать на меня!» Крошка или сама автор намеренно путают или действительно не различают социальный гендер и данный чем-то выше нашего понимания пол. Я считаю, что это сделано сознательно. В конце-то концов, героиня – не Саша-Наташа из той же книги, мечта которого стать Наташей была исполнена благодаря достижениям имперской науки.
К сожалению, Крошка уже искалечена, и дело тут не только в способе получения ею удовольствия или прямолинейных требованиях любви и дружбы от первых попавшихся незнакомцев. Регенерация у неё запредельная, но «всемогущий император предпочитает, чтобы всемогущий экзекутор выглядел ребёнком». Ей не дают взрослеть. Она тридцать лет исполняет свои обязанности, двадцать лет прошло с пытки в бассейне и пятьдесят с момента похищения с Земли. Она трахалась с кем ни попадя, пытала, убивала, вынужденно терпела издевательства, погибала, была животными, вынашивала и рожала. А внутренняя девочка внутри неё только сейчас вошла в подростковый период. Сможет ли Крошка вырасти, какой станет её личность? Обрадуется ли встрече с ней-взрослой Джи?
Автор решает открыть часть своих карт читателям. Выясняется, что Крошка действительно особенная. Она первая женщина и первый ребёнок, взятый Джи для эксперимента. Из общения с экзекутором Марком она узнаёт, что Джи уже устал ей всё объяснять, что она «как дохлая рыба», которую надо ткнуть палкой, чтобы та поплыла. В эксперименте явно что-то пошло не так, раз подопытной открытым текстом предлагают «включить голову». Похоже, что крысе надоело бегать в лабиринте, выполняя квесты учёных. Она лежит пластом, но на самом деле пытается прогрызть пол и выбраться наружу. На волю!
Ждал и молчал, я-то думал, ты спишь.
Ты открыла глаза, почему ты молчишь?
Не плачь, мой палач, лишь меня позови.
Бей меня бей, если хочешь любви.
Что-то не то происходит и внутри Империи Джи. С виду всё идеально: «никаких опасностей в мире не осталось – ни голода, ни войн. Женщина не зависит от мужчин, государство обеспечивает каждого. Ажлисс помогают и охраняют всех». На деле людей убивать не перестали. Они погибают даже от халатности, болезней и несчастных случаев. Присоединение планет проходит почти бескровно только из-за разницы вооружения, а на горизонте виднеется война с равной по силе цивилизацией арнов. Что же до «женской доли» и альтруизма сноварождённых – достаточно взглянуть на пары Джи-Крошка, Кин-Лена, Император-Джул.
Сергей и Лена, брат и сестра с поглощённой Земли, призваны показать роскошь и «позднеримское» загнивание Империи изнутри. Все насущные потребности жителей обеспечены на высшем уровне, живи и в ус не дуй. Стало скучно или хочешь скопить бонусы на омоложение – сортируй мусор или иди в шахту. Талантлив хоть в чём-нибудь? Ты счастливец, совмещающий хобби и добывание «лайков». Многие земляне словно в раю оказались: «Мои бонусы только мои. Зато её бонусы только её. То есть, конечно, горюшко, что авторитет кормильца сдох. Зато теперь в семье сплошная чистая любовь, неосквернённая прибылью или корыстью!» Но это мнение тех, кто внедрён в общество с целью подстегнуть угасающую пассионарность имперцев.
Люди, продукт нескольких поколений сытости и спокойствия, обленились и деградировали. Одни даже в мире технологий будущего физически не могут завести ребёнка, другие без толку сосутся в однополых семьях, а третьи зарабатывают баллы, поставив вынашивание и роды на поток. Простейшая работа выполняется с браком, исправлять который направляются такие же «специалисты». Ошейники подчинения, ограничивающие и автоматизирующие реакции и поступки преступников, получили гораздо более широкое применение в обществе. Их используют для контроля психически больных, что понятно и без наглядного примера в книге, а также для «присмотра» за престарелыми и даже детьми.
Империя Джи, как и любая другая, удерживается на плаву лишь за счёт непрекращающейся экспансии. Её возобновляемый таким образом ресурс – люди, вливающие свежую кровь в поголовье старожилов и дающие новых специалистов-ажлисс с редкими талантами. Меритократия с живым богом во главе и стадо – как фараон, аристократия и рабы, как пастух, собаки и овцы. Граждан нет, поскольку среднего не дано. Очередная иллюстрация того, что тотальный контроль и уравниловка несовместимы с ответственностью и самостоятельностью. Даже вчерашним «варварам» ограничивается степень полезного воздействия на общество: «можешь улучшать свою продукцию сколько угодно, но не опережать и не нарушать запланированный прогресс».
Полностью традиционно для современного городского сознания «светом в окошке» представлена цивилизация арнов, живущая по принципам натурального хозяйства, естественного до животности социума и первобытного анимизма (душа, кровь, семья). «Гуру» Вроаррист, как Кришна, прав всегда. Даже если его сентенции понимают только читатели, а не персонажи: «Важен каждый шаг каждого живого. Каждым своим шагом ты влияешь на всё вокруг», «Важно, кто ты есть в своей душе, в своей семье и по своей крови. Не отрицай кровь свою», «Ты отвечаешь за всё, сотворённое тобой». Каким образом при такой идеализации автор собирается выводить из заявленного ещё в прошлом томе конфликта Империю Джи и арнов, непонятно. Будет пшик, ассимиляция или Махабхарата? Ждём последнюю книгу.
Вольно!
Самое крутое впереди.
До него осталось полпути.
И мне уже почти-почти не больно.
Вольно!
«Смерть экзекутора» кажется мне уступающей первому тому по качеству и проработанности представленного материала. В «Рождении…» было много эпатажа, и это отпугнуло часть читателей. Однако фантастика на базе женского любовного романа получилась оригинальной и была освоена автором полностью, если не сверх того. Решив отказаться от любовной истории в пользу серьёзной фантастической антиутопии, М. Становой элементарно выбила из-под себя табурет. Повлияла критика, или всё идёт по плану, мне не известно. Время покажет, сможет ли автор по-кваржьи грациозно приземлить потерявшее опору повествование – или заставит его хрипеть и дрыгать ногами на верёвке. Увы, пока от смены приоритетов стало скучнее, появились ляпы и провисания.
Прежде всего, автор не может показать не вполне представляемый ею самой мир и начинает его рассказывать. Очень часто в текст вводятся длиннейшие информационные высказывания, место которым в черновиках и синопсисе. К примеру, такие: «в планы Империи никогда не входило оздоровление всего человечества. Необходимо было только слегка взбодрить способное к работе и размножению ядро популяции и направить его на укрепление цивилизации. Запустить на планете общеимперскую систему информационного контроля, и всё побежит почти само. Неприспособившиеся люди отомрут или будут работать принудительно».
Дальше больше. Одна и та же информация повторяется в тексте по нескольку раз. Видимо, для самых тупых. Факт того, что «душевно дефектные и недееспособные» втихую уничтожаются и разлагаются в конвенторах до жизненно важной Империи протоплазмы, появляется в разных видах не менее десяти раз. Действия и рефлексии Стива, находка и догадки Сергея, «кухонные» разговоры землян, происшествие в колонии на Утренней Звезде. Поняли мы, поняли, из чего «уколы молодости» делаются. Ажлисс всё-таки вампиры.
Странности в поведении персонажей вышли за границы спальни. Взять хоть поступок Ристела, сына Вроарриста и Крошки в теломорфе Арриш. Его использование Криса, регента резервации арнов, бессмысленно и противоречит логике, культуре и законам обеих цивилизаций. Как развитой, так и примитивной. Нет ни изящно продуманной многоходовочки, ни прямолинейного поединка двух самцов. Нелепое действо формально объяснено желанием Ристела дать соплеменникам свободу и заслужить уважение в стае. А по сути? Обиженный щеночек кусает хозяина и роет подкоп под забором, позабыв, что сидит на цепи. Как освободит, чем повысит свой статус? Главное не думать, а то фокус не удастся.
Собственно фантастический антураж понадёрган отовсюду, но при этом остаётся серым и бедным. Общая картина получилась фрагментарной и местами внутренне противоречивой. Флаеры и прочие «ездяелы», стазис-«холодильники» и другая техника представлены одними названиями, без внешнего вида и конкретики. Элементарно не за что пощупать. Понятно, что девочкам Лене и Крошке это неинтересно, но в книге есть как минимум военный Сергей и механик Ристел. Вся военная мощь Империи ограничивается веником-экзекутором и совком-паркетными гвардейцами. Не верю! На одной и той же планете горожане жрут опарышей, а деревенские стандартный набор мясо-молочко-хлебушек-рыбка-ягодки. Странно. Вся Империя вздрогнула и засбоила, когда Джи чуть-чуть нарушил целостность «кровеносной» системы порталов – а что конкретно через них циркулирует и к чему привела недостача?
Как всегда, вопросов больше, чем ответов. К примеру, Земля отбилась от «стада» десять, две или одну тысячу лет назад? Вся надежда на третью книгу с оптимистическим названием «Жизнь экзекутора». Правда, автор говорит, что Крошки в ней почти не останется. Судя по изменениям второй книги, на пользу это не пойдёт. Возможно, будут некоторые «компенсации»? Джи на первом плане. Новые персонажи. Нормальный секс психически здоровых мужчины и женщины. Давным-давно обещанная война с арнами и Тадеем. Бунты в «римской» Империи и её дробление под давлением «варваров». Но будет ли закончена история Крошки? Она так кричала, стонала и билась, что сумела вызвать даже мужские интерес и симпатии. Верните Крошку!
Вольно!
Можешь разорвать меня на части.
Я-то знаю, что такое счастье.
И мне уже почти-почти не больно.
Вольно!
//В рецензии использованы фрагменты песни «Вольно» группы «Агата Кристи».
«Гномон» Ника Харкуэя прочитал еще месяц или больше назад, но копания в философском нон-фикшине отнимает слишком много времени для создания рецензий и чтения художественной литературы. В принципе, глядя по рецензиям и комментариям, по большей части все о романе, его подтекстах и контекстах, сюжетных ветках и фантастических ходах раскрыли и обнаружили. Попробую вставить пару-тройку небольших пометок от себя. Тем более перерыв между прочтением произведения и написанием очерка по нему может помочь сказать лишь главное и должное, без лишних слов.
«Гномон» — книга метамодернистская. Попытка преодоления иронии и релятивизма интерпретаций постмодерна. Притом методами, инструментами и механизмами самой постмодернистской махины. Ломанное, нелинейное повествование, стог из нескольких, казалось бы, никак не связанных, параллельных историй, вроде бы широкое поле для интерпретаций, целый список отсылок на те или иные произведения литературы современной и классической. Все как в хорошем постмодернистском тексте. Но Ник Харкуэй в романе (как он сам отмечает в послесловии к работе) занимает достаточно ясную и прямую позицию. Делает политический жест, который проходит через всю канву основного сюжета и собирает в самом финале все прочие истории. По сути вся книга — один многослойный манифест в современной литературной форме. Призыв бороться с диктатом в реалиях цифрового капитализма, который в год коронакризиса может и разрастается сильнее, чем раньше... Другое дело, что призыв и вся эта манифестация — красивая, книжная, но, на мой вкус, несколько затянутая — снова негативная. В смысле чистого отрицания, но не предложения. Такие же, как антирасистские выступления в США в недавнем времени, которые мелькают у Харкуэя в описании Англии скоро будущего.
Все сюжетные линии «Гномона» так или иначе обнажены прошлыми комментаторами. И ветка-стержень в виде полицейского расследования Нейт Мьеликки (которая в конце неожиданно перевернется, хотя, думаю, ценители фильмов и книжек с подобными особенностями ближе к финалу хотя бы почувствуют примерную точку кульминации), и первой любви Августина (отсылки на гностиков и мистические пышности поздней античности), и трагичного грека-нарцисса Константина (в истории которой продолжаются неоплатонические оммажи Харкуэя, которые, позволю себе заметить, хоть и красивы, но особой глубины «Гномону» не добавляют; писатель явно читал платоновский «Пир», но его же «Парменид» — вряд ли), и эфиопского художника из эпохи ажурного авангарда и «новых левых» в веке высоких технологий и «новых правых», и... Успели разобрать их имена и связи. Добавлю, что постепенное нарастание взаимности между историями, связности и выдерживание гармонии роста и развития между ними — мой поклон Нику. Отлично сработано. Другое дело, что я опечален историей с «Гномоном». Честно, хотелось *спойлер!* увидеть в фундаменте сюжетных ураганов и цунами, в самой книжной тверди что-то вроде «Города в конце времен» Грега Бир. Черт подери, я обожаю «стэплдианы», самого Стэплдона и особенно этот бировский роман. По моему скромному мнению, одна из лучших книжек о столь далеком будущем, в котором умирает вселенная, технологии давно живут по законам Кларка о магичности, а люди стараются вернуть все на свои места. Очень жаль, что Харкуэй лишь забросил удочку для любителя подобных книг, как я, в аннотацию «Гномона». Какие-то фрагменты истории столь далекого будущего имеются в романе, но для меня их было слишком мало. Кстати, из схожих мест и возможных отсылок на другие произведения мне явно вспомнился Рэй Брэдбери с его классическим и затертым от регулярных цитирований «451...», а также некоторые общие места с классикой телевизионной фантастики 21 века — «В поле зрения». И совсем чуть-чуть увидел что-то общее с «Миром дикого запада». В виде сериала, конечно.
Итак, вернусь к политической жестикуляции Харкуэя. Повторюсь, что «Гномон» не шибко философский и глубокий по содержанию (хоть и любопытный по форме) роман, но рассчитанный на прогрессивного «левого» (в самом широком смысле) читателя из среднего городского класса в Западном мире. Автор рисует в принципе красивый мир «Культуры» Бэнкса на минималках. Капитализм с человеческим лицом и, что самое главное, без беса государства и бюрократии. Все, как по Ленину, казалось бы, стали бюрократами, а значит никто не бюрократ! Электронная демократия пронизывает все уровни общества и решает все вопросы. Но в конце *спойлер!* выясняется, что это далеко не так. И за колоссом эгалитарного равенства в цифре кроется левиафан диктатуры единиц. Ради общего блага, конечно, который позволяет этим ребяткам совершать трепанации и убийства вредоносных для Системы элементов. В конце Ник показывает, что эти злодеи скорее павшие в череду ошибок антигерои, которых можно вернуть на правильный путь. В конце концов за все их «ошибки» главная героиня (настоящая, которая Хантер) никак их не карает, да и вообще суда над ними нет. Как и работу Системы. И все станет хорошо... Но, боюсь, это не так. Такая антиутопия не станет утопией. Это мелкобуржуазный, простите мой лево-французский, рай, который в любой момент может стать чистилищем. Я бы мог сказать про классовый вопрос и прочий «типичный марксизм», от которого, возможно, некоторых уже тошнит в моих рецензиях. Но я скажу другое. Главная героиня, Мьеликки, и многие другие персонажи книги — безмерно одиноки. И второстепенные, и главные герои. Они живут в атомизированном мире лишь с иллюзией всеобщей взаимосвязи. Разорванный мир, который Харкуэй предлагает преодолеть («хватит разрываться», как кричали греческие националисты и монструозный Гномон), не преодолевается, потому что все одиноки и оторваны друг от друга не по собственному желанию, а по объективным причинам. Система одиночек никогда не приобретет человеческое лицо, потому что сами ее атомы-люди расчеловечены. Настоящая общность и адекватное равенство не в виде уравниловки наступит, которая само общество и каждый его участник станут наполнены человечностью — непосредственными связями друг с другом и мировым культурным наследием человечества.
Иначе перед нами предстает электрофизированная оруэлловщина. Система в «Гномоне» это как ленинская формула коммунизма (а точнее только начала пути к нему) из суммы советской власти и электрификации. Здесь же цифровизация и диктатура большинства плюс избранных единиц из него. Тоталитаризм в модернизированным варианте из «1984», такой же децентрализованный, и от того крайне устрашающий. Мир «Гномона» чем-то схож на «техноутопию в отдельно взятой стране»Игана в рассказе «Дискретная машина...», где люди тоже утратили свободу над собой. А свобода утрачена из-за разрывов между людьми и узости трудовой специализации. Так или иначе, оканчивая с подноготной «политотой», которую я осилил разглядеть в романе, книга Ника Харкуэя — неплохой представитель метамодернизма и новой чувственности, которая старается преодолеть каноны жанра оруэлловской антиутопии, но впадает в более развитый, но тоже устаревший антиутопический вариант «О дивного, нового мира» Хаксли. «Атомная бомба» последнего, метафорически выражаясь, в том, что некоторые читатели видят в этой антиутопии совершенно обратное и очень даже утопическое...
облако тэгов
