Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Крис Вудинг "Ускользающая тень"В мире двух горячих солнц, существует планета, огромный газовый гигант, вокруг которого вращается небольшой по сравнению с ним спутник Каллеспа. Испепеляющий жар, поднимающийся с рассветом слепящими всполохами, невидимые потоки радиации, уничтожающие все живое, ураганы, сметающие все на своем пути. И, тем е менее, на этой планете существует жизнь. На поверхности — жмущаяся к глубоким ущельям и теням и свободная, защищенная мощной броней. И другая жизнь — ушедшая в глубины пещер, живущая среди переплетения подземных коридоров, под "ливнем" из гигантских сосулек сталактитов, в лесах из гигантских грибов. И еще более удивительно, что среди множества странных обитателей этого мира есть множество разумных созданий. И это не просто дикари, выживающие в сложных условиях, а настоящая цивилизация, с развитой наукой, техникой и, к сожалению, продвинутой наукой убивать себе подобных самыми разными и изощренными способами.
Вот в таком ярком, необычном и контрастном мире живет наша героиня Орна. Героиня для Вудинга с одной стороны типичная: не ангел и не образец для подражания, поскольку ее профессией является шпионаж и убийство. Фактически Орна — добровольная рабыня, отрабатывающая пожизненный "долг" перед могущественным Кланом Каракасса, выполняя для него самые деликатные и опасные поручения, не брезгуя при этом пытками, воровством и убийствами невинных. С другой стороны, персонаж необычный: после череды молодых и отчаянных главных героинь, перед нами пожившая, опытная и побитая жизнью женщина, с которой мы знакомимся в самый трагический для нее момент: любимый муж погиб на войне, сын неизвестно где, а саму героиню ждут боль и унижение вражеского плена.
О своей истории героиня поведает нам сама: рассказ ведется от первого лица. Он скуп на эмоции, красочные описания и размышления. С моей точки зрения, подобная лаконичность оправдана, укладывается в характер героини и не вызывает раздражения: мы имеем дело с человеком действия, привыкшим более выполнять чужие приказы, чем размышлять и раздумывать над причинами и последствиями событий. Перед нашей героиней стоят простые и ясные цели: вырваться из плена, вернуться в родной клан, выполнить задание, найти сына, покарать виновных. И к этим целям она идет, сметая все на своем пути, хотя, если бы остановилась и задумалась на минуту, то без труда заметила бы в своем настоящем и прошлом тревожащие факты, встречи, события, которые позволили бы быстро и без особого напряжения найти ответы на все мучающие ее вопросы.
Т.е в этом Вудинг верен себе. А, может, сказывается долгий период написания книг для подростков, но кусочки мозаики и подсказки разбросаны по тексту настолько явно, что где-то к середине книги становится ясно и кто главный злодей, и чего он добивается от нашей героини. Согласитесь, если чуть ли не в начале книги прозвучала фраза: "Тенями мы называем тех, кого используем, чтобы подобраться к тому, кто нам нужен на самом деле. Это наш профессиональный жаргон. Иногда теней подкупают, иногда шантажируют, иногда убивают. А случается, они и вовсе не замечают, что их кто-то использовал. Но, в конце концов, тень — просто ступенька на пути к главной цели, ничего не значащая марионетка", а сама книга называется "Ускользающая тень", то очень-очень трудно делать вид, что это никак не относится к нашей героине.
Но это не слишком портит впечатление от чтения, поскольку постоянное действие, быстро меняющиеся декорации, смешение настоящего и воспоминаний из близкого и далекого прошлого, настолько захватывают, что не дают времени скучать. Бог с ними, с явными намеками. Ведь интересно, как героиня сможет выбраться из тюрьмы, пройти по обжигающей поверхности под смертоносными лучами, найдет ли сына и останется ли в живых. И опять на крае сознания маячит узнавание: где-то я подобные картины видел или читал нечто похожее. Может эти блуждания по грибным лесам, эти подземные моря, освещенные призрачным светом были у Жюля Верна? А этими городами под разноцветными сталактитами мы любовались вместе с темным эльфом Дзиртом? Строили планы в "Побеге"? Бежали от огненного рассвета на планете Крематория?
Но вот, что подпортило впечатление. Часть "ружей", хорошо "заряженных", любовно размещенных по ходу действия, обещавших кое- что неожиданное, так и "не выстрелили". Как данная кратко история народов Каллеспа с намеком:"а потом произошло нечто", превратившее уютную планету и пылающий ад. Что же было это НЕЧТО, что раскололо и чуть не уничтожило цивилизацию? Или по ходу действия я все мучилась вопросом: почему вся живность на планете описана, как многоногая, а разумные обитатели все сплошь двуногие-двурукие? Откуда такие странности эволюции? А кто такие заклинатели Камня? Подробно описанные, но так ни разу и не использованные со своим провозглашенным могуществом.
Кстати, я так и не смогла четко классифицировать этот роман как "фантастику" или "фэнтези". С одной стороны, здесь есть какой-то намек на использование "магии", которая, возможно, выглядит такой только с точки зрения нашей не слишком образованной героини, а при ближайшем рассмотрении может оказаться и разновидностью науки. С другой, мы имеем вполне явное и объяснимое использование механизмов, подробно разработанную социально-экономическую структуру общества, пережившего катастрофу. Определю роман, как вполне удачное смешение жанров, где фантастического и фэнтезийного примерно в равной мере, и они уживаются под одной обложкой вполне мирно.
Владимир Аренев. Мастер дороги. — М.: Фантаверсум, 2013
Если допустить, что у серьезного писателя всякая книга – автопортрет, то сразу напрашивается несколько аналогий. Скажем, роман – это монументальная скульптура или изображение в полный рост; масштабное, но грубое, набросанное щедрыми импрессионистскими мазками. Стихотворение – эскиз перед зеркалом (иногда и полноценный рисунок, но это у избранных). А вот сборник малой прозы – детальный портрет, прописанный до последней черточки. Это особенно верно, когда тексты в книге разделяют годы и десятилетия; тогда портрет обретает объем не только в пространстве, но и в четвертом измерении – времени.
«Мастер дороги» как раз из таких полотен, так что присмотримся повнимательней к творческому лицу Владимира Аренева (хотя это и псевдоним, называть его личиной или маской не хочется: пока что автор не давал ни единого повода для сомнений и поразительно похож сам на себя).
Во-первых, это доброе лицо. Персонажи Аренева могут быть смелыми и робкими, трудолюбивыми и праздными, вредными и понимающими – но злых среди них не найдется. Кто-то скажет, что это эскапизм и благодушие – да полно вам! Переберите в уме своих знакомых. Много ли среди них душегубов? Мошенников? Воров? Если да, то вам крупно не повезло – но статистика все же против вас.
Отказываясь от темных оттенков, автор отнюдь не заваливает читателей сладкой ватой. Даже в самых ироничных текстах героев ожидают испытания – и для каждого припасена своя мера ответственности. Выдержат этот груз не все, а некоторые не станут даже и пытаться – но лучшие вещи в сборнике не о них.
Во-вторых, это умное лицо. Аренев, словно любознательный турист, разгуливает по разным мирам и эпохам. Где-то он явно успел обжиться и стал своим, где-то ограничился видом из окна и кратким отзывом о гостинице и сервисе. Проще говоря, однообразию в этой книжке места не отыскалось. А вот досадный схематизм временами проглядывает. Особенно это заметно в заглавной повести, построенной на концепциях Джозефа Кэмпбелла – столпа сравнительной мифологии. «Мастер дороги» представляет собой пространную философскую сказку-притчу, персонажи которой вызывают не больше симпатии, чем олицетворения добродетелей и пороков в средневековых аллегориях. Сложность замысла сыграла с автором злую шутку: увлекшись широкими метафорами и играми со структурой, он забыл привнести в свою вселенную хотя бы толику тепла – и от бледных фигур, обитающих на страницах повести, веет искусственностью. В «Оси мира» Святослава Логинова (чье влияние Аренев охотно признает) схожие мотивы обыграны естественнее и удачней.
С другой стороны, рядом мы видим рассказ «В ожидании К.», в котором идеи того же Кэмпбелла воплощены изящно и органично, более того – незаметно для глаза (со смысловой подкладкой так и надо: не годится, чтобы костяк выпирал из-под кожи, такие подробности не для публики). Ареневу удается то, что пытались вслед за Нилом Гейманом сделать многие: взять образы, отложившиеся у каждого из нас в подкорке (мифические или сказочные), и вывести их в реальность. Пытались многие, преуспели единицы – и Аренев среди них. Это тем удивительнее, что основа у рассказа довольно неожиданная – произведения Корнея Чуковского. Персонажи и мотивы «Крокодила», «Краденого солнца», «Тараканища» и других классических историй изящно переплетаются на фоне современного (альтернативного) Петербурга, образуя причудливые порой, но крепкие сочетания. При этом «В ожидании К.» – один из самых актуальных текстов в сборнике, пропитанный невыдуманными эмоциями и небанальными страстями.
Кстати об эмоциях. Если вы еще не догадались, Владимир Аренев – человек неравнодушный. Среди ранних рассказов еще можно встретить незамысловатые истории, по сути – анекдоты, затеянные ради остроумной развязки («Первое правило свинопаса», «Каморка под лестницей», более поздний «Зачет для избранного»). Но чем ближе мы подбираемся к Ареневу сегодняшнему, тем острее становятся конфликты, живее – человеческие чувства, труднее – нравственный выбор, встающий перед героями. Так, в «Деле о детском вопросе» нетипично переосмысленная биография Шерлока Холмса (хотя место ли ей в такой вот антологии – большой вопрос) служит лишь ключиком к другой загадке, несравнимо более сложной – взаимоотношениям отца и сына. И смесь оказывается действенной, разве что небезупречной в пропорциях. А вот к повести «Душница» никакие «разве» не применимы. Такой стройности, такой обманчивой простоте позавидовали бы и некоторые классики. И, кажется, никто еще не писал так о вечной проблеме живых и мертвых. Этот мир очень похож на наш, только существование души в нем – непреложный факт. После смерти человека душа помещается в специальный шар наподобие воздушного и хранится сперва у родных усопшего, затем — в специальном сооружении-некрополе, той самой душнице. Сколько в этих мертвецах от людей, которыми они когда-то были?.. Красивая фантастическая метафора становится поводом поговорить о памяти и помнящих – и рассказать об одном обыкновенном мальчишке, которому пришлось совершить нечто необыкновенное… и повзрослеть. Повесть еще только начала собирать урожай заслуженных премий, но их все равно будет недостаточно; под заголовком «Душница» вполне уместно смотрелись бы слова «Хьюго», «Небьюла» и «Локус».
Тема посмертия притягивает Аренева издавна: рассказ «Единственная дорога» (первый в его карьере), также включенный в сборник, мог бы служить приложением к «Душнице» – как взгляд «с той стороны». Простота сюжета и его воплощения вполне компенсируется искренностью автора. Иное дело «Нарисуйте мне рай» – вещица тоже из ранних, но исполненная с цельностью и надрывом поздних. Загробная жизнь оказывается неотличимой от жизни обычной – и если кто-то вырастил бы из этой мысли социальную сатиру, то у Аренева получилась маленькая драма, в которой поднимаются очень серьезные вопросы, а ответ зависит лишь от читателя.
Впрочем, помимо философского серого в палитре Аренева имеются и другие цвета. К примеру, «Часы с боем» представляют собой увлекательный мистический почти-что-триллер, круто замешанный на вудуизме и перипетиях эмигрантской жизни. «Вкус к знаниям» – забавная экскурсия в эпоху победившего ктулхианства, хотя Лавкрафта в ней заметно меньше, чем затейливо преломленного университетского быта (не будем забывать, мы имеем дело с преподавателем).
Разглагольствуя о темах и цветах, мы чуть было не упустили главную черту портрета – а она-то и бросается в глаза первой: Владимир Аренев из тех писателей, что постоянно растут, опровергая аксиому о прыжках выше головы. А значит, следующие портреты будут еще лучше, без клякс и ломаных линий – но и сейчас не возникает сомнений, что кисть попала в правильные руки.
Анечкин, М. Точка отсчета. – М.: Грифон, 2012. – 256 с.1100 экз. (обл). ISBN 978-5-988-103-4
Михаил Анечкин. Точка отсчета. Грифон
Тема Зоны для отечественных авторов – одна из самых популярных, но, к счастью, и многовариантна. Оказывается, помимо чисто игровых текстов («бродилок» и «стрелялок») — как на основе известной компьютерной игры, так и вне её, появляются книги с элементами психологического повествования.
Итак, начало романа вроде бы вполне себе «каноническое» – прошло двадцать лет с момента Чернобыльской катастрофы, произошел новый мощный взрыв, после которого территория Зоны обнесена колючей проволокой и началось патрулирование ее периметра. Но в Зоне есть артефакты, и, значит, за ними хотят на запретную территорию сталкеры. Поскольку правительства двух сверхдержав, России и Америки, жаждут получить артефакты для развития военной науки и прочего, то
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
многие сталкеры работают под крышей компетентных органов.
К тому же имеется суперцель – в центре Зоны загадочный Монолит – неведомое образование, защищающее себя ментальным полем. Но, как гласят легенды, те счастливцы, которые могут дойти к нему, получат исполнение своего заветного желания. Привет братьям Стругацким и Золотому Шару, конечно же.
Для этого, как оно и заведено испокон веков, команда героев (в том числе – потенциальных) должна отправиться в странствия, повстречать и истребить по дороге разнообразных монстров и, чудом избегнув смертельных ловушек, побратавшись, дойти до цели…
У Анечкина не всё так просто.
В данном случае волей обстоятельств до центра Зоны добрались пятеро. В состав этой пятерки входят два американских морских пехотинца (отец одного из них – суровый и влиятельный конгрессмен, воевавший во Вьетнаме); наш боец СОБРа, прошедший Чечню; местный охотинспектор, раньше тихо зарабатывавший свою денежку, но зарплата, увы, не ахти; и молодой сталкер, решивший, что в Зоне можно всё начать заново.
Вот тут-то и начинает проявляться своеобразие романа, отличающее его в выгодную сторону от обычного сталкерского «мочилова», бессмысленного и беспощадного. Экстремальные ситуации позволяют автору произвести психологическое тестирование персонажей, превращающее смертельно опасный, но традиционный квест в полноценный роман с живыми героями, иначе говоря – с людьми со слабостями. Вот раненый морпех, из-за которого остальные готовы рискнуть своей жизнью — по сути самый «нелюбимый» член пятерки, этакий американский всезнайка, который не раз пытается поставить на место не только русских, но своего товарища, что вполне понятно – ведь тот обычный негр из бедной семьи.
И этого сноба, оправившегося на службу, чтобы доказать папе, себе и миру собственную крутизну, меняет вовсе не Зона с ее чудесами, а любовь к русской медсестре, которая спасла ему жизнь. Так начинается и любовная линия: эдакое Love Story в стиле «Ромео и Джульетты XXI века». Ведь его папа – ненавидит русских, считая их потенциальными врагами. А ее отец – охотинспектор, очень недолюбливает американцев. Чем не Монтекки и Капулетти?
Повествование поочередно ведется «от первого лица» каждого из пятерки. Этот приём тоже не характерен для прямолинейных боевиков, поскольку требует от читателя большей концентрации не на событийной канве, а на внутреннем мире героев. А они каждый по-своему реагируют не только на опасности Зоны, но и на поступки и поведение остальных участников «команды».
В конце концов, именно это приключение становится для каждого из них точкой отсчета новой жизни. Но вовсе не потому, что получили они какие-то сверхспособности или магические артефакты, а потому, что пережитое заставило их и на обычную жизнь взглянуть по-другому, и уже, как следствие этого, поменять род занятий…
Другим достоинством романа является отчасти непредсказуемое завершение истории с тем самым Монолитом – героям приходится отбросить установки, «данные партией и правительством», и решать – а стоит ли передавать его, если да — то кому, и к чему это вообще может привести.
Я думаю, каждый из авторов «Классициума», приступая к написанию, понимал, что он в тени гета своего прославленного мастера, и всё же как хорошо, что благодаря безумству храбрых эта книга написана и издана.
Тем не менее, не все мои ожидания оправдались. Так, я не люблю Бабеля, равнодушна к Бродскому, и мне абсолютно безразличен Довлатов. Стало быть, оценивать их произведения в «Классициуме» я не могу даже приблизительно. Подвёл меня мой дорогой Владим Владимыч (Маяковский), начал за здравие, а потом увёл, Сусанин, не в ту степь… Жаль. Не могу удержаться от стенаний в адрес аглицкого Набокова. Бешеная энергетика, местами блестяще, но — напрасно я надеялась на оригинальный сюжет, на Набокова, «которого мы ещё не читали». Впрочем, не сомневаюсь, что и альтернативную «Ло-Литу» многие прочтут с интересом, оно того стоит. Случились личные какие-то «несогласия», как, например, с рассказом «Летуны и летуньи» – сделано мастерски, ярко, но ум за разум заходит, когда пытаешься представить себе мир победившего феминизма. И эта борьба внутри мозга напрочь лишает меня удовольствия от чтения. Встретились рассказы, которые написаны хорошо, но меня лично не зацепили. Ну, и был один редкий случай, когда мне показалось, что творческий эксперимент не удался вовсе.
А сейчас о том, что по-настоящему порадовало.
«И ракета взлетит!» С этим рассказом такая странность: его нельзя назвать идеальным, но у меня полное ощущение, что сам Хэм заглядывал автору через плечо. Здорово, просто здорово.
Сетон-Томпсон тоже хорош. «Мисо» — непритязательная, но милая история об инопланетных лисах, с хорошим концом. Всё в рассказе так… гармонично, даже придраться не к чему. Ийяуть-ть! Ийяуть-ть! (с) :)
«Черный бок Япета». Я люблю Джека Лондона. Этот рассказ ему определённо удался. И антураж хорош, и сюжет.
Неожиданно понравилась «Охота на птеродактиля» Вампилова. Правда, для пьесы коротковато.
Гумилёв – восторг и десять баллов. Восхитительная, именно что творческая, перелицовка –окосмиченность. И тоже одна претензия: всего три стихотворения… Маловато будет!
И как я тебе опишу экзотический Марс,
Где в древних руинах вздыхает веков маета?
Ты плачешь? Послушай… далёко в песчаных холмах,
Изысканный бродит мутант. (с)
И ещё один понравившийся рассказ – «Колокол ничтожных» Максима Горького. Я даже как-то сама себе подозрительна, потому что кто прочёл от корки до корки всего Клима Самгина, подневольно, к экзамену, тот в цирке точно не смеётся. А тут отличная проза, хорошо движимый — при всей его затейливости и хитросплетениях — сюжет. Такой, в общем-то, непростой, вязкий, типично горьковский стиль, и надо же – совсем не утомляет. Отдельное спасибо за воскрешённого Максима Савватьевича.
Не знаю, кто писал биографии писателей – составители или сами авторы, но они чудесны, чудесны! Читаются как самостоятельные рассказы. Сидишь и вздыхаешь. И удивляешься: «Да неужели ж??? Вон оно как всё было-то…»
В целом же, хороший получился сборник, затягивающий, поражающий воображение. После такого невольно ждёшь из телевизора новостей с Марса и Венеры, из злых Маринера щелей, что означает только одно — полный снос башки. В хорошем смысле, естественно!
Славься, Марс, в тебя мы верим,
За тебя мы постоим,
И Урану, и Венере
Твой привет передадим! (с)
Спасибо авторам и составителям за это увлекательное литературно-космическое путешествие в приятной компании, которое я буду помнить всю жизнь. Мы летели в разных каютах, но в одном направлении :) К звёздам!
Странная история произошла с издательским проектом «Классициум». Инициаторы явно не ждали такого эффекта. Проект, задуманный как литературная игра, сделал то, что иногда случается с талантливыми мальчишками: пробил головой потолок и вышел на иной уровень.
Перед ним лежала широкая и нахоженная дорога литературного стеба. Чего уж смешнее – изобразить полет на Марс в духе и стиле Льва Толстого, с участием Анны Карениной и межпланетного паровоза? Примерно так ведь и была сформулирована задача: вот вам, господа писатели, вводная – альтернативная история завоевания космоса, которое началось чуть ли не на полвека раньше реального, вот вам хронологическая таблица с полетами на Марс и Венеру, чтобы вы друг дружке не слишком противоречили, вот вам позволение влезть в шкуру любого почившего классика того времени, действуйте!
Но имелось одно маленькое условие – строжайшая секретность. Никто из авторов не должен был хвастаться своим текстом, пока издатель не раскроет эту коммерческую тайну.
Привлеченные к затее писатели взялись за работу. У каждого из них были свои любимцы в литературе, чей стиль и сюжеты хотелось бы вспомнить и насколько возможно – повторить. Писатели сняли с полок старые добрые книжки – «Жизнь взаймы» Ремарка», «Аэлиту» Толстого, а кто-то – Довлатова, а кто-то – Горького, а кто-то – Уэллса…
Помните анекдот про чукчу, который не читатель, а писатель? Помните, уж больно в точку бьет. Те, кто лидирует в рейтингах НФ и фэнтези, тоже уже почти не читатели – и быт заедает, и в первую очередь нужно освоить по диагонали творение собрата по жанру, а то обидится, и еще такая беда, как страх – возьмешься перечитывать Набокова, которого лет пять не открывал, и разочаруешься…
А тут главным условием игры было – войти в хороший, профессионально сделанный, сильный текст.
В текст того полузабытого времени, когда литературу называли «человековедением».
Каждый в одиночку, ни с кем не делясь открытиями и проблемами, входил в литературное пространство, которое сильно отличается от пространства НФ и проектных книжек. И это было – как если бы городскому жителю, много лет дышавшему выхлопными газами, дали хорошего пинка – и он вылетел в лес, где кислород и дивные ароматы.
Я не знаю, как кто работал. И спрашивать не стану – не расскажут. Такая работа – чересчур интимный процесс. Слиться с другим человеком, заговорить его языком, привить к своей душе его симпатии и антипатии, его способ выбора героев… Если проделывать все это всерьез, то все прочие дела придется временно отложить.
Называть ли чудом то, что совершилось? Ну да, маленькое чудо каждый сам для себя сотворил – написал вещь, которую можно читать неторопливо, наслаждаясь стилем, литературными ассоциациями, узнаванием, оттенками, интонациями. Получился тот самый «неформат», который ни к чему издателям – слишком медленно и старомодно течет текст, слишком мало «экшена», слишком много власти забрали стиль и ритм… читатель не поймет, читатель требует другого…
А все эти рассказы и повести, вместе взятые, составили особенный пласт фантастической литературы, которого раньше не было. Высокое качество текста, которое волей-неволей навязали Набоков, Толстой, Вампилов, Хэмингуэй, повело, потащило за собой!
Общий прорыв в иное литературное пространство состоялся. Игра? Ну и прекрасно, побольше бы такой игры.
Писатели, которых давно нет на этом свете, протянули через смертную грань руку помощи. Нам, заблудшим, было необходимо напомнить, какая она такая бывает – литература. Они напомнили, мы – поняли.
Затейливый проект сыграл в истории фантастики неожиданно серьезную роль. Он вернул литературные ориентиры. Именно литературные. Необходимые даже тем, кто исповедует «фантастику идей» или «миротворчество», не к ночи будь помянуто. Слишком долго фантасты жили без них – и вот оказалось, что именно они в мутном потоке одноразового чтива стали необходимы. Другое дело – что вошедшие в антологию повести и рассказы обречены на одну-единственную публикацию, больше они нигде не пригодятся. Но ради того, чтобы выплыть всему жанру, стоило потрудиться.
Вот те, кто совершил прорыв, в алфавитном порядке:
Ника Батхен, Дмитрий Володихин, Мария Гинзбург, Владимир Данихнов, Яна Дубинянская, Эдуард Иванов, Николай Калиниченко, Леонид Кудрявцев, Юлиана Лебединская, Иван Наумов, Генри Лайон Олди, Антон Первушин, Геннадий Прашкевич, Ирина Скидневская, Далия Трускиновская, Дмитрий Федотов, Андрей Щербак-Жуков, Юстина Южная.
Что-то удалось больше, что-то меньше. Ремарк – как живой, Набоков, слившийся в причудливом экстазе с Толстым, — убеждает, Грин лишился своего изумительного языка, зато Эдгар По опять блеснул непредсказуемым финалом…
Но дырка в потолке, который сами же фантасты, с небескорыстной помощью издателей, над собой возвели, — пробита!
Комменарий издателя/составителя (то есть, меня): автор рецензии не совсем прав, когда утверждает, что: "лежала широкая и нахоженная дорога литературного стеба. Чего уж смешнее – изобразить полет на Марс в духе и стиле Льва Толстого, с участием Анны Карениной и межпланетного паровоза? Примерно так ведь и была сформулирована задача".
Задача была сформулирована несколько иначе, и именно литературная игра, а не литературный стёб (думаю, не следует разъяснять различия между этими понятиями), была поставлена во главу угла.
Кроме того, рецензент упускает один, на взгляд составителей, существенный момент. Сеттинг мира был задан весьма жёстко и был задан... в "альтернативных биографиях классиков". То есть, каждый автор, помимо собственно текста, должен был сочинить соответствующую биографию, и вот тут мы с Игорем Минаковым координировали жёстко. Таким образом, биографии писателей — сами по себе "повесть внутри сборника", дающая представление, как устроен мир, в котором творили "классики".
Во всяком случае, такова задумка. О реализации судить тебе, читатель!
Также надеюсь, что читателям ФантЛаба будет небезынтересна подобная подача рецензий — сопровождаемая комментарием издателя/составителя.
облако тэгов
Серия: Антологии