Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Роман-эксперимент, роман-разочарование — так я бы, наверное, охарактеризовал эту книгу достойного в целом писателя. Попытка автора дать панораму развития цивилизаций Азии и Америки (при условии, что население Европы полностью уничтожено чумой) на протяжении шести веков через судьбы двух десятков персонажей, живших в разное время и в разных странах, — эта попытка так и осталась набором эпизодов, не складывающихся в нечто единое. Слишком быстро приедается наблюдать за их делами и словами, заранее зная, что сейчас они будут «топить» за науку, мир, равноправие, феминизм — где бы ни находились и кем бы ни были.
Несомненно, понимая это, автор ввел в повествование довольно радикальный и неожиданный прием — все его основные герои являются реинкарнациями одних и тех же душ, проходящих через нечто, напоминающее буддийское бардо, и возвращающихся на землю, забыв прежние жизни — но все же иногда ощущая некую необъяснимую связь друг с другом (и даже целиком догадываясь, что с ними происходит). И вот этот прием, сам по себе интересный, наносит книге окончательный удар, буквально разрывая ее пополам.
Ведь каковы интенции Робинсона? Показать, что научно-технический прогресс не является исключительно европейским феноменом, что не создай европейцы науку по каким-то причинам раньше прочих (по каким, Робинсон не рефлектирует), и на материалистически-научный путь развития встали бы остальные культуры: и Китай, и Индия, и ислам, и даже ходеносауни (ирокезы). Сразу отметим, что это очень спорный тезис. И его стоит разобрать поподробнее.
Возьмем для примера Индию и Китай. Почему рафинированные индусы, рациональные китайцы, сделав множество технических изобретений, в совершенстве владея логикой как искусством рассуждения, за сотни лет цивилизационного процветания так и не сформировали ничего похожего на западную науку как социальный институт и мировоззренческую основу? По той же причине, почему это не сделали древние греки, оставшись на уровне индивидуальных гениев типа Эратосфена или Архимеда. Все дело в христианстве и его новаторской теории трансцендентного Бога.
Для христианина, особенно протестанта (иудаизм оставляем в стороне — это слишком этноконфессиональная религия), Бог не в мире, а вне его. Соответственно, мир (за исключением особых сакральных участков типа храма) и мирская жизнь в нем (за исключением молитвы) лишены какого-либо божественного присутствия, десакрализованы, подчиняются естественным законам, в том числе тем, что волен установить сам человек. Отсюда совершенно не противоречащее религиозным канонам желание эти естественные законы познавать и устанавливать.
Напротив, индусы и китайцы (как и греки) мировоззренчески пантеисты — природа сакральна, в ней прежде всего проявляет себя божественное, человек не вознесен над миром, чтобы владеть им, но встроен в него и озабочен поиском гармонии с ним. При таком раскладе, конечно, отдельными личностями могут быть сделаны те или иные научные открытия (как это происходит и у Робинсона), но невозможен немотивированный, невесть откуда возникающий переход всей цивилизации на совершенно иное отношение к действительности и к совершенно иному способу активности. И в Европе никогда бы не победило научное мировоззрение, если бы оно уже не было подготовлено христианской десакрализацией мира. Науке оставалось лишь продолжить эту тенденцию и десакрализовать, исключить из рассмотрения теперь уже самого Бога.
Правда, остается ислам с его еще большей десакрализацией мира, и в его «энтээризацию» веришь больше, но здесь, видимо, местными интеллектуалами были осознаны те опасности, которые ведут к подрыву авторитета Бога, и положен им строгий запрет. В любом случае Робинсон имел куда больше оснований пофантазировать на тему научного развития дар-аль-ислама, но тогда бы ему пришлось сделать его аналогом Европы в нашем мире и отдать безусловную пальму первенства, что Робинсон меньше всего желал делать в силу своих антимусульманских и эгалитарных настроений. Так что в его мире ислам, даже вставший на научно-технический путь, проиграл гонку за первенство.
Проблема Робинсона, что он совершенно игнорирует эти мировозренческие аспекты и различия. У него научный гений может появиться где угодно, сделать кучу фундаментальных открытий, а потом вдобавок не сгинуть, как у греков, а еще и породить каким-то образом даже не школу, а целую научную революцию, которая радикально перестраивает все общество! Но так не бывает. В нормальном обществе нет запроса на радикально новое мировоззрение, напротив, оно всячески сопротивляется каким бы то ни было попыткам себя поменять и может сдаться только под напором превосходящих сил извне, как это случалось с теми обществами, что в разное время подвергались модернизации под влиянием Запада. Однако здесь-то у нас Запада нет и нет даже того, кто бы занял его место.
Но это еще полбеды. Настоящая беда этой книги появляется тогда, когда мы узнаем, что вдобавок к доминирующему научному мировоззрению, на рельсы которого успешно встают все цивилизации, существует еще совершенно иррациональное, мифологическое бардо, через которое проходят реинкарнирующие души! Тут возникает сразу ворох вопросов. Во-первых, поскольку бардо — идея буддийская, получается, что автор убеждает нас в истинности буддийской метафизики? Не мусульманской, не христианской, не индуистской, не, наконец, индейской — а именно буддийской? И как быть с научным мировоззрением, в эмпирических рамках которого никаких субстанциональных душ, никаких перевоплощений, никаких особых реальностей типа посмертного бардо не предусматривается? Да это же все меняет! Такая мощная духовная истина, к тому же прозреваемая многими людьми на собственном опыте, должна была способствовать тотальному преобразованию всех прочих, «неистинных», религий и традиций — в первую очередь того же ислама! А насколько бы она изменила науку — ее цели, задачи, подходы, методы? Вот подлинная сила, что воздействовала бы на этот мир не хуже европейской модернизации — но Робинсон этот вопрос совершенно обходит, оставляя его в частной сфере своих героев. Неужто они такие уникальные, а остальные миллиарды людей — ни сном ни духом? Но тогда остается непонятной и необъясненной их уникальность. Равно как и неправдоподобно то, что наши герои, осознавая свою духовную сущность как реинкарнирующих душ, не пытаются узнать об этом больше, не ищут среди духовных учителей и книг, не строят научные догадки, а продолжают обычную жизнь — экая, право, мелочь — мало ли что приснится. А если «приснилось», зачем нас, читателей, за нос водить?
Резюмирую. Большой роман, который так и не стал эпосом, оставшись собранием разрозненных и монотонных осколков. Игра в альтернативную реальность, которая по-настоящему не предложила ничего интересного, как будто автору не хватило воображения или желания играть (всего один пример: Робинсон изображает небывалый расцвет Китая, во время которого был даже открыт Новый Свет, однако в его версии маньчжурская династия Цин все равно «в назначенный срок» сменяет Мин, хотя в нашей истории это случилось во-многом благодаря финансовому кризису, вызванному дефицитом серебра, в том числе из-за действий европейцев, и последовавшей за этим крестьянской войне — нелепо предполагать такие события там, где китайцы вдруг «в одно лицо» осваивают несметные богатства обеих Америк). Полное игнорирование цивилизационных и мировоззренческих различий, что сделало мир Робинсона серым и одномерным. И главное: фундаментальное противоречие между замыслом автора (научно-материалистичный путь развития для всех цивилизаций) и повествовательным приемом (реинкарнация героев и прохождение их через буддийское бардо), что обессмысливает и то и другое.
Помните Робинзона Крузо, Сайруса Смита и подобных им героев?
Эти мужики придерживаются созидательно взгляда на мир. Лучше строить, чем разрушать, и лучше отгадывать загадки, чем мешать людям разобраться в этом мире. Сложные моральные проблемы обходят их стороной. Врагов надо убить, но если можно договориться, то надо договариваться. А если разойтись никак нельзя — то лучше разойтись с женой. Это — максимум.
Таким людям недостает для счастья лишь подходящего поля деятельности. Чтобы размах и масштабы...
Словом, просыпается такой человек в 22-м столетии. Уже в статусе компьютерной программы.
Он документики подписал на заморозку головы и таки да, выиграл билет. То есть его машина задавила на конвенте фантастов.
Но вокруг ситуация на лучшая. В США — религиозная диктатура. В Бразилии — агрессивная империя. Евразия тоже не подарочек.
А его самого хотят быстренько доучить, засунуть в корабль и отправить к ближайшей звезде — искать планеты.
Что плохо — его же хотят взорвать всякие религиозные фанатики. И другие страны тоже запускают свои проекты межзвездных кораблей с электронными мозгами, куда копируют личности добровольцев.
Словом, с Земли он практически бежит — будучи звездолётом — а позади уже начинается войнушка, вполне себе ядерная.
Причем он может воспроизводить себя, копировать. Как сказали бы в 18-м веке — "создавать новые фортепиано". И может строить неплохие фабрили в открытых системах.
А дальше...
Берем самое мрачное, что есть у Питера Уоттса, у Хайну Райяниеми — и делаем светлым.
Он не хочет драться с людьми, порабощать людей, унижать людей. А со своими копиями всегда можно договориться.
Технологическая сингулярность произошла — он совершает открытия таким темпом, что Эйнштейн с Йоффе умрут от зависти. Ну и что? Он может уничтожить человечество? Что за глупость.
И жизнь его становится как похождения бойскаута космических масштабов.
Контакт с примитивными разумными? Будет.
Следы злобной цивилизации? Найдутся.
Подвиги и самопожертвование? Придётся совершать.
Встреча с дальними родственниками? Ну как без неё?
И будет много чего еще, включая широкие перспективы...
Читается без напряжения, потому как вера в решение любой проблемы изобретением, старанием и разумным компромиссом не оставляет автора и его главного героя. Темп развития событий — динамичный. Язык повествования — легкий.
Ребята молодцы :)
Хочется им поаплодировать и даже вручить медаль.
Это своего рода утопия, но только не политическая, а прогрессистская. Это извод "эдисонианы". Все будто в традиции Жюля нашего Верна.
Уровень наукообразия достаточен для того, чтобы считать текст твердой научной фантастикой. Азимов и Гаррисон где-то рядом. И тут нет ни намека на фэнтези.
Звездолёты, звездолёты, звездолёты, ну а девушки? А девушки потом.
Но если у вас возникнут вопросы "Почему?" и "Зачем?" — вы не найдете тут ответов. Никаких. Если в следующих книгах цикла автор не поставит их, то всё станет очень скучно...
Итого: если вам хочется почитать книгу в стиле производственно-батальной фантастики середины 20-го века — вот она. Все свои — рациональные. Все враги — догматики и фанатики. Или просто у них нет мозгов.
В своем новом романе Виктор Пелевин продолжает состязаться с Владимиром Сорокиным в искусстве придумывать для нашей страны такое цифровое будущее, от которого делается тошно.
Достигнув самого дна янг-эдалта и нью-эйджа в предыдущем романе, Виктор Пелевин (не путать с Александром), подобно своему новому герою Атону Гольденштерну, одумался, осознал, извлек и воспарил ввысь. Началу восхождения способствовали несколько обстоятельств. «Transhumanism Inc.» — столь же толстый, что и «Непобедимое солнце», — оказался сборником рассказов и коротких повестей, что явно пошло ему на пользу. Малый Пелевин не так утомителен, как большой. Позаимствованы были и некоторые более-менее удачные идеи из прошлого творчества: мир недалекого будущего из «iPhuck 10», духовные вампиры из «Empire V», сатира на феминизм из «Тайных видов Фудзи». Но главный интерес к очередной книге подогревает заочная дуэль с Владимиром Сорокиным, которая превращается в самостоятельное явление русской литературы. Два классика сходятся в битве за «прекрасную Россию будущего» — что может быть увлекательнее?
Пелевин и Сорокин и раньше обменивались выпадами в сторону друг друга, теперь же можно говорить о наступлении по всем фронтам. Сорокин уже давно, как минимум с «Дня опричника» (2006), рисует в своих произведениях общий мир псевдосредневековой архаики, в котором живут в избах, ездят на гужевом транспорте, возрождено дворянство и прочие сословия, коммунизм окончательно сросся с православием, Европу частично захватили ваххабиты, а где-то в Средней Азии, как на старинных картах, расположено государство Тартария. Каким-то образом в этих реалиях продолжают совершенствоваться технологии: люди повсеместно пользуются аналогами смартфонов — умницами, созданы биороботы «с неизменными улыбками» — маяковские, которых можно кормить отбросами, а желанной добычей каждого стал теллур — наркотик, «дарующий целый мир».
Есть книги, которые надо читать строго под настроение.
Когда есть совпадение — будет резонанс. Захлестнет ощущение мерзкого ужаса, с которым, однако, можно как-то бороться. Когда за спиной кто-то постоянно водит ножом по стеклу, но ни окна, ни человека, ни ножа за спиной нет, а есть только вот прорубленный оконный проем, которому почему-то уже сотня лет...
Когда совпадения нет — теряется смысл, содержание, перед глазами не ожившее чучело, а груда обрывков.
.
Есть книги, которые надо читать два раза.
Автор постоянно играет с переменой оптики, со смыслов действий персонажей, но, что самое сюрреалистическое, он постоянно ломает логику диалогов и сцен. Тот самый скрип по стеклу — это дыра в головах людей, которая видна читателю, но которую совершенно не хотят замечать марионетки в шизофреническом спектакле.
Нет, автор не ударяется в полный абсурд. Причины и следствия не пропадают не последних клетках шахматной доски. Логика присутствует. Но вместо того, чтобы стрелять в голову врага — частенько стреляют в часы с кукушкой, которые висят за его левым плечом — чисто для поправки собственного психиатрического диагноза.
Люди с нечистью говорят о самом важном для них, а не о том, что читателю хочется узнать, чтобы понять данную вот конкретную сцену. Люди постоянно пытаются нарушить ритуалы, суть которых автор пояснит позднее, а пока возмутители церемоний и апологеты тьмы пытаются сказать что-то или сделать, напрягая последние силы. И наоборот, относительно здравомыслящие люди вдруг оказываются в хороводе подобного ритуала, который может начаться прямо во время беседы о продажи недвижимости. Как раз когда читатель пытается что-то понять...
.
Есть книги, которые построены на чужом культурном фундаменте, но привязаны к русскому языку любовью автора к неожиданным метафорам.
Американский городок. Но называется он совсем не "Стивен Кинг", хотя при желании сходство найти можно.
Дом, который все никак не могут продать, и в окне которого можно увидеть женский силуэт. Но привидения в этой истории занимают не весь представленный им объем, и даже не всю площадь. Их постоянно отодвигают в сторону.
Череп со щупальцами, мини-ктулху. Кровавый цветок, которому надо приносить жертвы. Подобие вампиров с крючками во рту. Бродячий цирк, работники которого воруют детей. Но страшилки разных эпох — живут своей жизнью.
Психиатрическая клиника, в которой растут дети. Проклятье, которое отыгрывается на потомках продавших свою душу. Детектив из полиции, которому самое место в нуарных фильмах.
Доплер, Ньютон и Тангейзер, положительный персонаж Лайт, циркач Макабр — временами рассуждают как положить им болт на проблемы, чужие разборки им по пояс снизу и вообще... Автор отплясывает джигу на культурных мостиках, связывающих русскую и европейско-американскую традицию, а когда его начинает скрывать слой тараканов, джига превращается в тарантеллу.
Киллдозер без бронирования, потому его водителям можно застрелить из револьвера — и он тут есть, и впрямую бороться со злом не получается, позже к тому же домику придут с канистрами и взрывчаткой.
Это мозаика. Плетеная корзинка для сюжета, причем прутья этой корзины, как сюжетные линии книги, пересекаются, но не становятся единым целым. Если подумать, то истории ведь не самые сложные. Вот знатный юноша, который думал, что получит большое наследство, а родители оказались банкротами и единственным его достоянием стал великолепный голос. Вот девушка, которая увлекается поиском могилы первого мэра города, но более того увлекается странным молодым человеком, который ошивается около кладбища. Какая-то предстказуемость в сюжетах есть, и может показаться, что всё скучно.
Но персонажи, которых автор какое-то время рисует привычными позитивными романтиками — через пару страниц рвут жилы, ломают ногти и расстаются с пальцами, чтобы сделать хоть что-то. И условно злым персонажам приходиться не лучше. Потому что привычный порядок вещей вдруг идет под откос, даже если это дурдом. И лишь те, кто приноровился к своему искалеченному состоянию, могут хоть как-то играть со злом в магические шахматы, где правила свихнулись первыми... Образ поломанных кукол автор выжимает, как под гидравлическим прессом.
И счастливого конца истории не гарантируют. Тем более не гарантируют финала, потому как книга эта лишь первая часть трилогии, а "Осень призраков" и "Корни осени" когда-нибудь воспоследуют... Так что добру лучше пристегнуть ремни и принять болеутоляющее.
.
Книга, которую можно бы записать в подростковую категорию, но жесть постепенно становится настолько жестяной, с рваными краями, что ясно — викторианские штампы про дом с привидениями или лаврафтовские намеки, это были только болотные огоньки, а там земля расступается под ногами...
.
Вывод: книга, четко нацеленная на целевую аудиторию. Как подкалиберный снаряд. Это хоррор. Вполне добротный, местами новаторский, местами более чем традиционный. Если вам нравятся сюрреалистические истории про нечисть с европейским акцентом — вы можете считать себя мишенью. Или потребителем :)
Если нет — удар придется на метр левее, а вы ничего не поувствуете. Как не-шахматисты, спокойно проходящие мимо партии за мировую шахматную корону...
Иногда надо внимательно читать тексты, которые в другое время и просматривать бы не стал.
Хотя бы потому, что они могут оказаться лучше предыдущих произведений того же автора :)
Михаил Ланцов весьма опытен в попаданческом жанре — на Автортудее у него почти сорок книг, и тормозить он явно не собирается. Но вот решил автор не посылать Сталина в Маньчжурию 1905-го года, не подселять персонажа в хмурого Николая ІІ, а отряхнул с ног своих жажду тотальных побед, собрался, преисполнился скромности, и вот можно оценить первые четыре книги цикла.
Плюсы:
— герой не совсем попаданец, а скорее путешественник во времени — переселение в тело далекого предка дает шанс спастись от смертельного недуга, причем есть пара лет на вдумчивую подготовку. Можно и язык выучить, и технологии, и подробности эпохи во всех деталях запомнить. В этом смысле герой на "ты" с получением краски, с ковкой, с конной ездой. А кроме технических новинок можно ведь и стихи повспоминать и даже поговорки;
— герой попадает не в царя-короля, не в генсека какого, а буквально в сироту — только что, при осаде Тулы, татары убили отца. Начинать придется не из крестьян, но вот буквально из не-воинов. Чтобы полноценным дворянином стать, юнцу надо поверстаться — в доспехах на смотр выехать. А купить их не на что.
— автор выключил опцию "легкая и быстрая победа в любой ситуации", а так же опцию "всеведение героя". Значительная часть событий, даже тех, в которых участвует Андрей, идет без его полного понимания ситуации, да еще и с периодическими "минусами" для протагониста. В этом смысле тульские воевода из первого тома "Помещика" — просто великолепен. Многорукий коррупционер, причем с казной-то он аккуратно, даже нежно, а людей вокруг разводит — только так.
— получилось показать не просто изменение статуса самого попаданца, но и то, как менялось его восприятие современниками. От "что-то ты странным стал" до идеи воскресшего Всеслава Брячеславича, и попыток как-то совместить этот образ с христианскими догматами. Находка автора: идея того, что Игнатий Лойола поддержит идею воскрешения, потому что "столь неоднозначная персона" не может быть возвращена из рая или поднят из ада, а лишь из чистилища. Каковое отсутствует в православии, а значит это воскрешение возможно использовать в пропаганде католичества :)
— автор добросовестно прочитал кучу исторических материалов по периоду Ивана Грозного, начиная от бытовых и завершая глобально-политическими. И лучше всего это проявилось в его понимании Судьбищенской битвы, как относительно периферийной, когда под рукой Шереметьева не набралось и трех тысяч человек. В то время как википедическая статья дает какие-то адские цифры :) Кроме того, герой добросовестно реализует попаданческо-прогрессорскую программу, и тут же выясняется, что не все надо брать из будущего. В прошлом ведь куча позабытых технологий. который можно реализовать здесь и сейчас, в тульских лесах, буквально силами дюжины человек
— соблюдается правило "одна книга — один год". Это позволяет автору не тонуть в победных сводках, которые ведь можно за одну книгу на двадцать лет вперед рассказать, а как-то добавлять в текст и личной жизни героя, и хозяйственных проблем его поместья.
— динамизм, динамизм и еще раз динамизм повествования.
Минусы:
— опции "лютая пруха" и "легкая развеска лапши на уши" отключены так и не были. Герою везет. Да, периодически его обирают, ему серьезно достается, но удача всегда при нём. И еще он легко и изящно умеет задурить людям головы, произвести впечатление и развести, индокринировать и вдохновить.
— любовь к высокому общественному положению своего персонажа не отпускает автора. Потому в конце четвертой книги не только сам Иван Грозный, но и некоторая часть рюриковичей признает его ровней. И это при том, что автор показал, что царь отлично понимал всю опасность такого действия... Да, автор периодически берет себя в руки, оттягивает героя за фалды невидимого фрака, потому о его родственном статусе не объявлено (была закрытая попойка, где его признали своим, просто в чужом теле), но вот пруха — и герой становится князем Священноримской империи. Как? Император Карл из дипломатических соображений заочной торговли с Грозным присваивает ему титул графа Триполи. Таким образом подпольная кликуха "князь" получает законное оформление. "Капитан" Алатристе нервно курит в углу...
— автор гонит текст. Каждые несколько дней продолжение, продолжение, снова продолжение. Из-за этого процент очепятных косяков иногда подскакивает до слишком больших значений. Иногда — автор слишком увлекается историческими справками и читатели в комментариях пишут, что это похоже на википедические статьи. То есть черновик сюжета явно продуман заранее, но необходимость сегодня и сейчас дать текст — она видна даже слепому :(((
— наконец, сам объем очередной книги. Автор уже не первый цикл строго держится правила: три части по десять глав в каждой с прологом и эпилогом. Главы не самые большие. В результате не происходит усложнения интриги, не растет сложность сюжетных сплетений. К чему приводит "стандарт толщины"? Возьмем вотчину героя. В четвертой книге там уже человек триста жило. А разборки внутренние никак не отражены. Герой просто озаботился каким-то количеством управленцев среднего звена и типа их подготовил :( Но кадровое устройство вотчины штука важнейшая, и даже если в его отсутствие делами ведает жена, которой можно доверять – нужна система негласного контроля, стукачества или как её назвать... Словом, не зря у Роулинг каждый следующий роман о Гарри Поттере был больше предыдущего, ой не зря...
Имхо, в идеальном попаданческом тексте одновременно разворачиваются три процесса: а) герой реализует тот потенциал, что дала ему разница эпох, б) герой сам развивается, как личность, в чем-то пересматривает свои взгляды на жизнь, в) остальной мир притирается, приспосабливается к герою.
В этих книгах отлично реализован первый пункт, с долей остроумия, хотя не без проблем — третий. А второй не виден даже под микроскопом. В авторском тексте герой как именовался в третьем лице "парень", так и продолжает именоваться.
Это один из признаков того, что к четвертой книге цикл серьезно проседает по качеству.
Итого: с одной стороны, это типичнейший образчик попаданчества, когда ощущение победы – важнейшее из всех прочих ощущений. Герой обречен побеждать и превозмогать, а обоснования очередной виктории автор напишет в паре абзацев. С другой – есть и неожиданные сюжетные повороты, и сложные персонажи, и в конце четвертой книги у героя, который стал тульским воеводой, еще довольно много дел. Я бы даже сказал – ему Белгородскую засечную черту надо строить, хотя сил и средств на это недостает категорически…
Словом, виден прогресс автора и развитие жанра, но маленькие это шажки и временами совсем не в ту сторону...
облако тэгов
