Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Настоящая повесть написана в почтенном жанре антиутопии, притом – антиутопии орвеллианского типа: дело здесь, сколько можно судить (маркеры реальности тут все фрагментированы и разбросаны по тексту так, что по ним цельной картины составить невозможно), происходит в России недалекого будущего, в которой, после некоторой Войны с остальным миром (в результате которой мир то ли наполовину стерт с лица земли, то ли нет) победили реакционные силы, она управляется неким Старостатом, то есть, советом, который возглавляет Староста, и проводит политику, связанную по большей части с показухой, ложью и поиском внешних и внутренних врагов.
Повесть в меру злободневна, в ней имеется прямое упоминание Крыма, которого в мире, описанном здесь, больше нет (что бы это ни значило), и завуалированное – Украины: «Рукой он показывал в сторону корабля под странным флагом неизвестного Герману государства: флаг был наполовину синий, наполовину белый или желтый, теперь уже не определить». В полном согласии с орвеллианской эстетикой мир победившего патриотизма – место безрадостное: машины еле ездят, ощущается настоятельная нехватка всех ресурсов, в домах героев царит разруха, с технологиями тоже все кое-как, люди щелкают какие-то тумблеры и пользуются хрипящими радиоприемниками. Среди обладающих идеологической и политической властью социальных групп здесь упоминаются какие-то родноверы, казаки, ветераны, общественные организации, также имеется проспект Матерей, — словом, налицо весь набор «победившей национальной духовности», такой же неизбежный, как и выражения лиц матрешек, форма балалайки и прочий облик анекдотических маркеров российской самобытности.
Есть тут, правда, сюжет, которого я не понял, возможно, в силу своего незнакомства с более подробным контекстом создания данной вещи: в мире наряду с людьми обитают какие-то говорящие зверюшки и, в первую очередь, медведи, которые здесь низведены на роль колониального пролетариата, работают на стройках и в порту (за вычетом ренегатов, которые подвизаются в СМИ и копят ресентимент) и вдобавок постоянно подвергаются патриотическим наскокам со стороны людей. Толку от этих медведей для наличного сюжета ноль, откуда они взялись (как в тексте, так и вне его) – я не понял, так что записал их в разряд необъясненных курьезов.
Повесть так или иначе вращается вокруг людей, связанных со средствами массовой информации, среди которых один мужчина и две женщины; мужчина – слабохарактерный рохля, женщины – невротизированные окружающим цинизмом дамы, словом, готовый набор для советского фильма про интеллигенцию; одна из женщин описывает свой идеал мужчины как человека с ямочкой на подбородке, так что я бы по части гендерной психологии автору не очень верил. Все они по работе транслируют, как нетрудно догадаться, точку зрения официоза, то есть, наглую ложь бочками, и почти все так или иначе ненавидят себя за это. Пружину сюжета (очень слабую, если честно) составляет упоминание о наличии какого-то оппозиционного подпольного радио, которое вещает Правду и которое надо слушать, укрывшись от посторонних глаз; естественно, спустя пару сюжетных ходов выясняется, что радио это слушают все в стране, а еще чуть спустя – и то, что радио это финансируется властями, а циничные подонки, работающие на нем, глумливо называют себя «либеральной гидрой».
Собственно, здесь можно было бы рецензию и закончить, так как диспозиция всем, кто интересуется нашей идеологической жизнью, и так ясна, но я все же добавлю несколько соображений.
Если бы на эту повесть нужно было наложить какую-либо идеологическую резолюцию (а в последние три года с нашей фантастикой произошло такое, что без подобной резолюции мало какая наша фантастическая книга имеет смысл), то я бы поставил резолюцию «Идеологически выдержанная».
Смысл тут в том, что у нас есть, разумеется, целый спектр фантастических произведений, так или иначе представляющих «патриотическую» линию: от мутного вала романов про попаданцев, которые вместе с Иисусом и Лаврентием Палычем Берией дают поджопник мировому капиталу и либерастии, до какой-то более-менее авторской продукции, которую я тут перечислять не буду – все, кому интересно, ее и так знают. Но это инструмент очень грубый: романы про попаданцев являются постоянным предметом зубоскальства в сети, они не работают в случае с человеком, имеющим хотя бы какой-то доступ к информации. Для последних нашей идеологией придумано нечто более изощренное: а именно тот сорт политического релятивизма, за который в Британии регулярно пытаются прикрыть RT и который недавно в полном объеме обнаружил себя при истории с допинговым скандалом. Эта та форма рассуждения, в рамках которой утверждается, что допинг используют все, а ловят только тех, кого надо вашингтонскому обкому; что мир, в целом – порядочная клоака, и в нем уважающее себя государство должно вести себя соответственно (блогеры именно на этом месте обычно пишут слово realpolitik); что идеалов нет, все замазаны, и правда – она только у того, кто ловчее и кто крепче держится за свою ложь.
Так вот, повесть, о которой тут идет речь, негативно воспроизводит подобную форму суждения.
В ней сказано о том, что мир дрянь, катится в ад, сопротивление в нем возможно только в виде мимесиса под реальность, желательно при этом – на деньги власти. Опереточность власти, выведенная здесь, ее почти анекдотическая русопятость, — работает ровно на это представление: смотрите, как бы говорится тут, даже такая водевильная власть способна держать вас в узде, потому что это не она – это вы сами держите себя в узде. Народ оболванили журналисты, верно, — но сами журналисты такие же болваны, как народ, они могут только пить и бояться. Сопротивление невозможно, ибо вы сопротивляетесь себе, своему низкому, гадкому, конформному нутру. Смиритесь, вы сами этого хотели.
И это именно то, что транслирует сейчас в массы власть – посредством опереточных телеведущих, опереточных писателей, опереточных сенаторов, опереточной оппозиции, которая исправно играет надетую на нее роль либерастов и регулярно оказывается финансируемой властными структурами.
И вот именно этот тотальный нигилизм, превращенный в статус кво, находит свое отражение в данной повести.
Я не знаю, какими мотивами руководствовался ее автор. Может быть, он искренний пессимист и не верит в возможность каких бы то ни было положительных социальных сдвигов. Возможно, он хотел, «как Оруэлл», показать, что наш социум обречен. Но тут есть разница: роман Оруэлла – это история о том, как носитель гуманистической морали столкнулся с Левиафаном и проиграл, в общем, в довольно тяжелой борьбе. Наличие в нем Уинстона Смита – это, собственно, основной оптимистический его посыл: там, где есть место Смиту, есть место и другим, как бы ни была незавидна их судьба; Смит в этом смысле представляет собой траву, которая всегда растет через бетон, он – часть онтологии мира, и только поэтому герой, а не оттого, что он попытался как-то нагадить Большому Брату.
В настоящей повести единственный человек, который отваживается на какой-то бунт, – настолько раздавленная, настолько нелепая, настолько мотивированная своими предыдущими обидами фигура, что записать ее в носители гуманистического идеала нет никаких возможностей: то, что вместо бунта этот человек устроит какой-то балаган с бухлом и истерикой – очевидно с самого начала. У Оруэлла был конфликт мировоззрений: здесь лишь конфликт неврозов. Невротична власть, которой для поддержания порядка необходимо прибегать к нелепейшим символам и ритуалам, и невротичен противостоящий ей персонаж. Дуб дерево, роза – цветок, либерасты продажны, реакция непобедима. Всех жаль, всем спасибо.
Люди на зарплате аплодируют стоя – вне зависимости от того, на чьей стороне автор.
Увлекательный детективный квест про зарождение Матрицы.
В недалёком будущем книги списали в утиль, телевизоры остались только у пенсионеров. Население получает информацию и развлекается при помощи «морфоскриптов» — роликов с эффектом присутствия, позволяющих побывать свидетелем/участником событий и персонажем выдуманных историй. Мелкие детали в скриптах прописаны не слишком тщательно, отличить их от реальности можно, особенно если ты профессионал. Такой, как главный герой — талантливый морфоскриптор, в настоящее время зарабатывающий тестированием чужой продукции. И вот однажды ему попадается скрипт, настольно качественно сделанный, что он путает его с действительностью. А после обнаруживает, что кое-какие элементы того обманного скрипта начинают появляться в собственной настоящей жизни. Тогда как сам он давно одержим идеей программы, которая моделировала бы наш мир полностью.
Признаюсь, что не люблю истории с виртуальной реальностью. В сущности, это такой же обман, как истории с галлюцинациями или последующим пробуждением. Это слишком лёгкий ход для сочинителя, он обесценивает всё придуманное. Но роман Прошкина сделан так, что проглатывается разом и не даёт заскучать. При том не сказать, что он прекрасно написан. Работа профессиональная, но не совсем ровная. Местами очень хорошо, в основном хорошо достаточно, а кое-где сляпано на скорую руку. (К тому же маловато убедительного экшна и секс какой-то поверхностный, для 6+). Но всё ясно-зримо-понятно (что, в сущности, главное требование к беллетристике), а сюжет и темп его подачи таковы, что отрываться не хочется. При том роман с идеями — может быть не оригинальными, но скомбинированными в малопредсказуемую конструкцию. Возможно, финал мог быть более ударным. Ближе к развязке там начинают мерещиться всякие глобальные повороты, вроде пролога к фильму Матрица, однако кончается всё благостно, с призами победителю, а становление власти машин, выходит, ещё впереди.
О «Драйвере Заката» можно сказать ровно то же самое, что и про «Розу и червя» Ибатуллина. Это редкий сейчас настоящий научно-фантастический роман хорошего качества. Вполне традиционный, без прорывов и революций. По большому счёту, роман рядовой. Но на тусклом фоне нынешней жанровой литературы он блистает... и т.д., и т.п.
С лучшими зарубежными образцами сравнивать не буду, поскольку не знаком с ними. Филип Дик, мне кажется, от такой вещи не отказался бы. Высокий класс работы виден здесь в конструировании сюжета, в большинстве диалогов, в грамотно выстроенном внутреннем монологе героя, в умении заставить играть все детали... Короче, прочим сочинителям и сценаристам стоит учиться. Художественной прозой это не назовёшь – что да, то да. Но чистота жанра дорого стоит.
Проза Галиной – известный механизм системы «коготок увяз – всей птичке пропасть». Чудесный, плотный, волшебный в самом простом и чистом смысле этого слова мир ее романов – это такая западня, выбраться из которой читателю решительно невозможно, при этом о чем конкретно идет речь – не так уж важно. И хотя в конце некоторое разочарование неизбежно (неоднозначность развязки – такая же фирменная черта галинских текстов, как и их затягивающая магия), его охотно прощаешь — тем более, что возникает повод немедленно перечитать. На мой вкус, «Автохтоны» — один из лучших романов прошлого года и вообще редкий случай совершеннейшего must read, столь редкого в современной отечественной фантастике.
Константин Мильчин
В этой книге все хорошо — и то как написано, и сюжет, и диалоги не надуманные, и проблематика человеческая, и герои как родные, и то, что она очень автохтонная. Галина пишет свою собственную прозу, где фантастичное и реалистичное смешаны в правильной пропорции. Ради поощрения таких книг и созданы литературные премии.
Начинается роман социально-актуально; у меня даже возникли Большие Ожидания. Один только ПОРБ чего стоит: это такое государственное учреждение, сочетающее в себе функции министерства образования, министерства культуры и государственной безопасности. ПОРБ также контролирует использование гражданами «правильного» русского языка. Но дальше автор охладел к социальной составляющей, и увлекся «мистикой». В конце совсем разочарование.
Валерия Пустовая:
Живая подростковая повесть – впрочем, для подростков продвинутых, готовых взять на себя ответственность не только за ход апокалипсиса, но и за внезапную беременность подружки. Живые диалоги, интересные характеры, сочетание психологической и социальной драмы – все это вроде бы привлекает. Однако портит впечатление отчетливый сорокинский след в самом устройстве этого мира – России будущего, разделенной на условные Москву и Подмоскву, пересевшей на патриотичные рельсы и шишковский язык (автор прилагает к повести маленький опричный словарик), отравленной опиумом показной религиозности. Эта славянская антиутопия становится таким уже общим местом, что, кажется, сами фантасты совокупными грезами ее и накличут.
Главный же страх и ужас повести трудно переводится на язык воображения – как ни странно, потому, что он очень буквально прописан, слишком рассудочно объяснен. Это машинерия, а не мистика – хотя автор и пытается выйти к отображению материй неощутимых. Машинность, механическая объяснимость фантастического источника в повести кажется несколько старообразной и правда немного детской. Как будто автор говорит о свете и тьме при помощи кукол на пальчиках.
Еще мне показалось, что несколько пережата социальная мотивация в поступках одной из героинь – Кати. Тут тоже срабатывает какой-то машинный движок: автор слишком рассудочно, слишком показательно объясняет ее поступки.
В общем, мне не хватает в повести какого-то отрыва, безуминки, тайны.
Депрессивный роман о будущем России, неожиданно хорошо написанный.
Группа подростков получает сверхспособности после экскурсии в лабораторию безумных учёных. Не смешно ли?
Россия близкого будущего отгородилась от мира, выгнала национал-предателей и законодательным порядком заменила все иноязычные слова на исконно родные. За нерушимость скреп отвечает грозный Приказ общественного развития и благоустроения. Опора русской власти – кавказские добровольческие дружины. Тоже, наверное, смешно?
На самом деле, ничего смешного. Это грустный, неторопливый, красивый, мастерский роман. Его действие разворачивается в Суджуке – крупном портовом городе Краснодарского края. Не знаю, насколько Суджук совпадает с реальным Новороссийском, но город прописан тщательно, зримо. У Олейникова вообще всё на уровне – пейзажи, портреты, характеры, речь. Рассказчик он редкий, от бога.
В романе две линии. В основной мы наблюдаем за несколькими старшеклассниками из привилегированной «гимнасии номер один». Некоторые из этих юношей и девушек – мажоры разной степени порядочности, другие – дольщики, то есть взяты из бедных семей по разнарядке. Система образования справедливая: не сдал очередные испытания – и вылетишь, не взирая на важность родителей. Понятное дело, отношения между молодыми людьми сложные, тут и социальный статус, и личный, и чувства-симпатии-антипатии. Психология дана на уровне лучших советских писателей «про школу» (я, правда, никого, кроме Алексина, не читал, но полагаю, они есть, а интуиция подсказывает, что Олейников их не сильно хуже). Речь персонажей очень живая, характерная.
В другой линии действие происходит на секретном научном испытательном комплексе (где работает отец одного из подростков). Тут мы окунаемся в советский же производственный роман: гениальные учёные-разгильдяи, суровые администраторы, ответственный персонал на грани нервного срыва. Говорят они тоже очень интересно: темы и термины, понятное дело, выдуманные, но звучит убедительно, всё как в жизни (или в хорошем старом кино).
Экскурсию на режимный объект школьникам устроили не случайно. Дело в том, что здесь испытывается мощнейший генератор н-поля. (Н – это, наверное, от «ноосферы». Ну, русский космизм, Вернадский, Рерих, Гумилёв, всё своё, сами понимаете, родное.) Это н-поле, в природе которого учёные только ещё разбираются, порождает психоформы, которые в перспективе могут быть использованы как оружие, инструмент управления людьми, прорыв в будущее. А генератору нужны способные операторы, с целью выявления которых, в частности, финансируется «гимнасия номер один». Так что экскурсия – это тестирование отобранной молодёжи. И тут, внезапно, начинается непонятное. После ухода экскурсантов установка идёт вразнос, а детки спустя несколько дней учатся гнуть мир под себя.
Боевик со спец эффектами будет, но начнётся он ближе к финалу. Почти весь роман – задумчивое, не упускающее деталей повествование, в котором самое интересное оставлено на последнюю треть. Признаюсь, что сам до поры не слишком был увлечён. Отдавал книге должное, получал удовольствие помаленьку, но не так уж рвался продолжить чтение, почитывал. Но в последней трети, как положено у Стивена Кинга, действие начало разгоняться с уверенностью тронувшегося состава. Ну и происходить в нём стал форменный Стивен Кинг. Армагеддон и разверзшийся ад под конец. Я уж не буду в подробностях.
Короче. В сущности, роман Олейникова – банальная сказка о вызванных духах-помощниках и о плате за их услуги – пусть и в незаурядном сай-фай антураже. В исполнении опять же ничего выдающегося – работа профессионала-ремесленника, отличная, но без открытий. Это в теории. На практике ничего подобного в Отечестве не припомню. Кажется, «Левая рука Бога» (неважное название, кстати) – лучшее, что случилось в этом сезоне премии.
облако тэгов
