Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
«Реликт» Василия Головачёва – роман-эпопея в шести книгах, изданных с 1979-го по 1995-й годы. Есть ещё два романа: «Абсолютный игрок» 1999-го и «Мегаморф, или Возвращение Реликта» 2009-го годов, а также тематическая антология «Реликт 0,999» по итогам конкурса «Мир Хроник Реликта» для молодых авторов, вышедшая в 2010-м году. Здесь эти два романа и антология учитываться не будут, поскольку действие первых начинается спустя тысячу лет после окончания сюжета основного романа-эпопеи, а вторая написана не В. Головачёвым. Для освещения моей концепции достаточно первых шести книг.
Если сопоставить эти шесть книг с реальной отечественной историей, а именно с перестройкой, станет чётко видно деление на три эпохально значимых блока:
1) «Непредвиденные встречи» 1979-го и «Пришествие» 1982-го – СССР;
2) «Возвращение блудного конструктора» и «Дети вечности» 1991-го – перестройка;
3) «Контрразведка» и «Закон перемен» 1995-го – постперестроечная Россия.
Разумеется, создавались произведения раньше, чем были изданы, но даже при допущении в два-три года сходится и по датам, и по отражённой действительности.
Для романа «Реликт» эти три блока показательны, соответствуя автору советскому (Головачёв-1), переходному (Головачёв-1.2) и российскому (Головачёв-2). Далее на примере «Реликта» я кратко опишу характерные черты и основные особенности каждого из периодов. Рискну предположить, что они применимы также и ко всему творчеству В. Головачёва. В конце я выделю некий общий мотив и выдвину предположение относительно того, что автор желает донести до читателя в своём постперестроечном творчестве.
Головачёв-1
Мы честно не веруем в бога —
Откуда берется тревога?
Друзья, почему вы скорбите
На звонкой планете своей?..
Мы плавно летим по орбите,
Одни мы над миром владыки, —
Нам зверь подчиняется дикий
И травы зеленых полей.
//Тарловский М. А., «Огонь».
В художественной реальности «Реликта» Головачёва-1 хочется жить. Я, человек 1982-го года рождения, читаю её, как волшебную сказку. Стабильное, благополучное, всесторонне развитое будущее. Вместо армии и внутренней службы – спасатели и безопасники. Благоденствующее в ладу с Землёй и совестью человечество вышло во главе с гениальными учёными и отважными первопроходцами в далёкий космос. Каждый начальник беспокоится и заботится о подчинённых, чувствует вину и добровольно несёт ответственность. Текст изобилует сращённой с высшей математикой теоретической физикой, но благодаря ясности слога автор добивается иллюзии понимания самых сложных вещей даже у полных профанов и гуманитариев.
Однако на общем позитивном и жизнеутверждающем фоне уже у Головачёва-1 заметна характерная особенность: автора можно назвать агностиком. Мир для него принципиально непознаваем. Любой опыт субъективен и ограничен возможностями субъекта, и потому познание объективной реальности, её законов, пределов и абсолютов невозможно. Наука в романе развивается не по дням, а по часам, скачкообразно продвигается гениальными прозрениями теоретиков и героическими прорывами практиков, но это всего лишь представления человечества. Наивные попытки одной из основанных на углероде и не так давно осознавшей своё существование форм жизни объять необъятное.
Применительно к роману – произошло случайное открытие планеты Тартар с её обитателями, случился контакт с Серыми Призраками, а следом была обнаружена и доставлена для изучения на Марс спора Конструктора. Все три встречи показали примеры разума негуманоидного типа. Если коротко по сюжету, то не лезьте корявыми руками и с дурной головой туда, куда не просят и чего не понимаете. И себе хуже сделаете, и другим. Идеализированное общество советского будущего оказалось не титаном и даже не карликом у него на плечах. Слабый невнятный писк и возню человечества только-только начали замечать старшие братья по разуму. Да и родственники ли они нам и друг другу вообще? Как ни странно, комплекс неполноценности и депрессию такая концепция в исполнении В. Головачёва не вызывает. Наоборот, появляется уверенность в том, что всем нам есть куда стремиться.
Головачёв-1.2
Ясна и поныне дорога —
Откуда же наша тревога?
Друзья, почему вы скорбите,
О чем сожалеете вы?…
Ах, понял: о тягостном быте,
Где люди — рабы иль торговцы,
Где мелкие особи — овцы,
А крупные хищники — львы!..
Я знаю — наступит минута,
Когда остановится смута,
Когда, как покорные звери,
Мы сядем у дома того,
Кто в новой поднимется вере,
Кто, в знак небывалой затеи,
Пылающий факел идеи
Над голой взовьет мостовой.
//Тарловский М. А., «Огонь».
В мире Головачёва-1.2 жить уже опасно, но всё ещё можно. Появляются ощущение внешнего, неотвратимо приближающегося агрессора и уверенность в том, что во власти и руководстве есть оборотни и предатели. Частный, почти мещанский быт обретает значимость и обрастает рюшечками. В некогда монолитном коллективе общества появляются индивидуализм и эгоизм. Одновременно с этим возрождаются оккультное мракобесие и религиозная истерия как следствие коллективного стресса. Оказалось, что далеко не каждая личность способна принять непознаваемость вселенной в качестве стимула к постоянному развитию и самосовершенствованию.
В романе появляется существо, обладающее божественными возможностями, но Богом не являющееся. Вылупившийся из споры и ушедший без спросу Конструктор вернулся – точнее, возвращается – но какой-то странный. Никому не отвечает и ничего не просит, но само его приближение подобно вселенскому апокалипсису. Одной только своей массой он уничтожает звёзды. На что окажутся способны его желание, волеизъявление и деяние? Одновременно из среды людей выделяется особая, ставящая себя выше всех каста имморалистов, назвавшаяся предвестниками Конструктора – К-мигранты. Слишком похожая на средневековое духовенство и «предвестников» перестройки группа вредителей, активно разделяющая деятелей и производителей, истинных вождей в любой из сфер деятельности и простых исполнителей.
Здесь фишка В. Головачёва – высокоморальное поведение и непротивление злу злом. По утверждению комиссара Службы безопасности Аристарха Железовского, этот момент нужен и жизненно важен именно нам, представителям добра. Однако все персонажи, кого ни возьми, мастера боя, паранормы и сверхчеловеки. Поэтому, с точки зрения банальной логики, здравого смысла и опыта, экшен третьей и четвёртой книги романа выглядит фантастическим мультсериалом для младшего школьного возраста. Безопасники ловят диверсантов и чуть-чуть мутузят, а после воспитывают, грозя пальцем, и отпускают. На деле научный агностицизм Головачёва-1 сменяется агностицизмом теологическим Головачёва-1.2. Веры нет, любая религия высмеивается как мистика, но без её культурно-этической составляющей, оказывается, жить невозможно. Даже гипотетического Бога просто так убивать нельзя: «Наука, как известно, безразлична к морали. Но только до тех пор, пока ее объектом не становится разум…» //А. и Б. Стругацкие, «Беспокойство».
В целом наблюдается странное объединение противоположностей: частной наивной простоты и глобальных квазинаучных откровений. Если утрировать, то могучие герои комиксов Marvel пытаются спасти мир советского будущего от антигероев Marvel, шкодливых адептов грозно молчащего Бога. Теоретическая физика здесь едет уже не на высшей математике, а на непризнанных большинством учёных гипотезах и чуть обновлённых эзотерических учениях. Кажущаяся простота и ясность слога теряются. В тексте появляются славянские имена собственные и нарицательные, а в сюжете – криптоисторические и религиозно-мистические видения. До того где-то там занимающиеся своими странными делами инопланетяне-негуманы проявляют себя в ближнем космосе и творят что-то непонятное и невероятное, но, кажется, прямо не вредят человечеству. Люди, за исключением К-мигрантов и перекованных ими товарищей, несмотря на осознанную разность всё ещё действуют сообща, а силы и ресурсы Земли кажутся неисчерпаемыми.
Головачёв-2
Спасите наши души!
Мы бредим от удушья.
Спасите наши души,
Спешите к нам!
Услышьте нас на суше –
Наш SOS всё глуше, глуше,
И ужас режет души
Напополам!
И рвутся аорты,
Но наверх – не сметь!
Там слева по борту,
Там справа по борту,
Там прямо по ходу
Мешает проходу
Рогатая смерть!
//В. Высоцкий, «Спасите наши души».
Вымышленный мир Головачёва-2 изощрён, смертельно опасен и страшен, как тайны мадридского двора. Описывается ещё более далёкое и технически развитое будущее, буйно расцветшее новыми формами свободы и самовыражения. Дикарское телоукрашательство, прилюдное обнажение, свободный секс и уйма без толку уходящего личного времени для каждого отдельно взятого индивида. Традиции семьи и брака поддерживаются в основном лишь "аристократией" — реликтами прошлого, лично заставшими ещё открытие Тартара, и их потомками. В обществе стали нормой индивидуализм, эгоизм, имморализм, чётко обозначилась и постепенно накаляется дифференциация по всем возможным признакам. Народ и лидеры окончательно разобщены, тотальное недоверие власти и её представителям. Марионеточное правительство управляется извне и занимается геноцидом собственного народа. Человечество разделено на условно-национальные эгрегоры, причём исламский и азиатский объединились против славянского.
Действие последнего блока романа подано в виде хитросплетений игры на выбывание на земном и вселенском планах бытия. Пока земляне путаются в собственных спецслужбах, вычисляя и пытаясь обезвредить многоходовые действия двойных и тройных агентов, в космосе и социуме также творится что-то странное. Повсюду, от межпланетного вакуума до полянки брянского леса, появляются и разрастаются таинственные кристаллы – нагуали. Не пойми что, но не из нашего мира, и действуют на нашу вселенную разрушительно. Меняется всё, от коллективной психики и здоровья детей до фундаментальных физических постоянных. Реальное жизненное пространство постоянно изменяется и неуклонно сокращается, зато в обществе возникает увлечение свёрнутыми пространствами и прочей подменной виртуальной реальностью, Майей.
Научный и теологический агностицизм первых двух периодов сменяется у Головачёва-2 чем-то похожим на смесь буддизма, даосизма и конфуцианства на псевдославянской закваске. Появляются волхвы, просветлённые, урождённые ратные мастера и память предков. Им противостоят исламские террористы, низведённое до уровня агрессивного быдла общество, а также инопланетяне – теперь человекообразные – рептилоиды и даже один крабоид. Многострадальная теоретическая физика на этот раз переплетается с микробиологией. Оказывается, в нашу вселенную-клетку проникла вирусная инфекция, или мейоз с митозом намечаются, или рак. Одновременно некие непредставимо могущественные существа из нашей и соседней вселенных взялись играть мирами во что-то, чего не понять даже китайскому трёхмерному шахматисту и создателю Книги Перемен. Текст откровенно перегружен наукообразными новообразованиями. В сюжете сама реальность становится ирреальной, и ясно только то, что ничего не ясно, и что человечество хочет наперекор всему выжить, хотя и само не понимает, зачем и кому это надо.
Не послать ли нам… гонца?
Лейтмотивом романа-эпопеи «Реликт» я хочу выделить посланника. Не берусь утверждать, что это мотив всего творчества В. Головачёва, но он точно есть в циклах «Евангелие от Зверя», «Регулюм» и «Смутное время». Когда вокруг всё плохо и в перспективе только хуже, человечеству требуется донести весть до Высших. Трактовать мотив посланника можно по-разному.
Во-первых, это перекладывание ответственности на других. Во-вторых, признание собственной несостоятельности. Одно может дополнять другое, и оба варианта выглядят достаточно мерзко вместе и по отдельности. Всё равно что маме нажаловаться. Вкупе с частыми у автора открытыми финалами романов и циклов такое бытовое понимание может вызвать у читателя неприятие вплоть до полного отторжения. К слову сказать, обычно и вызывает.
Мне не хочется верить настолько примитивной трактовке мотива в духе современной прикладной психологии. В. Головачёв – агностик, а ещё его причисляют к неоязычникам. В язычестве же любого толка человеческая жертва изначально рассматривалась именно как добровольный посланник от верующих божеству, призванный донести и передать некую просьбу. Вспомните славянское ПравоСлавие от Головачёва и жертвенность его героев. Вспомните прописанные в фольклоре всех славянских народов и русской литературной традиции хождения к царю и Богу за правдой. Вспомните, наконец, фильм Валерия Чикова «Не послать ли нам… гонца?» 1998-го года.
Именно внутри недогматической религии с неперсонифицированным божеством кажущийся разброд творчества Головачёва-2 получает системную организацию. Но проблема в том, что автора, похоже, не устраивает полностью ни одна из существующих конфессий. Вероятно, он занимается конструированием собственного «вероисповедания», объединяющего науку, философию, культурно-этические принципы, боевые и духовные практики на базе славянской криптоистории.
Василия Головачёва не заметить нельзя. Слишком уж длинный у него послужной список! Боевик, темпоральная фантастика, ксенофантастика, неоязычество, криптоистория, панславизм. Прочёл далеко не всё, потому элементарно мог что-то пропустить. Но уже сейчас могу заявить, что он, мягко говоря, полемичный автор. Во многом – из-за использования остросоциальной российской фактологии, «кухонных разговоров» и не принятой большинством учёных научной базы. А ещё он пытается объяснить мифологию, религию, боевые искусства и волшебство технологиями, не доступными на данном уровне и сегодняшней специфике развития человечества, но это уже другая история.
Трилогия «Евангелие от Зверя» интересна прежде всего обращением к славянским истории и мифологии, а также русскому фольклору. Первые две освещены в духе мифотворчества А. И. Асова, серии «Славянский мир» Н. И. Кикешева и «Новой хронологии» А. Т. Фоменко. Третий использован калькированием тематики, проблематики, героев и общей схемы разрешения коллизий и конфликтов. Идеи будто бы взяты из критики Н. Я. Данилевским цивилизации Запада, его провидения будущего за качественно новым славянским культурно-историческим типом (цивилизацией). Отмечу особо: в расизм и прочие «-измы» В. Головачёв читателей не уводит.
Про что цикл? Если коротенько, то два русских мужика с военным прошлым неожиданно обнаруживают, что Россия – арена тайной борьбы Чернобога и Белобога. Они сначала по личной инициативе, а после уже в качестве витязей начального уровня посвящения вступают в бой за Родину и получают на свою голову всё, чем только могут отомстить тёмные жрецы. Возможности адептов Тьмы не ограничиваются только колдовством и естеством, поскольку они давно и прочно заняли ключевые посты в правительстве и властных органах. Как обычно, больше всего «люлей» достаётся любимым женщинам героев. Досталось бы и их детям, да не тот здесь жанр. Выбор есть: переметнуться и перекраситься или отправиться в Навь и просто «чисто поговорить» с Чернобогом с глазу на глаз. Финал можно назвать открытым.
Загадка истории решена необычайно просто: на самом деле нас всех обманывают, причём давно и возмутительно наглым образом. Аналог Руси существовал задолго до Крещения и самого Христа, и тысячелетиями занимал чуть ли не всю Евразию. Индия, Иран, Степь и Китай были её частью, а Гиперборея с Атлантидой – предшественниками. Чем являлись Египет, Древняя Греция и Римская Империя, из текста не ясно, но в Тибете точно окопались некие тёмные маги. Доподлинно известно, что адепты Чернобога неустанно саботируют русскую государственность и занимаются геноцидом истинной русской культуры, и что христианизация страшнее развала СССР. Волхвы Белобога партизанят, хранят древние знания и обучают витязей, которые берут на себя грех силового воздействия. И белые, и чёрные воспитывают молодёжь, по-своему направляя все четыре основы цивилизации в понимании Н. Я. Данилевского: религию, духовную и материальную культуру, политику и общественно-экономический уклад. Почему с каждым веком становится всё хуже и хуже, неизвестно. Но очень хочется понять, хотя бы применительно к данному конкретному произведению.
Мифологию можно назвать славянской лишь условно, и то в основном по одному только звучанию имён. Слишком многое предлагается принять на веру и вразрез полученным ранее знаниям. К примеру, пересечения с трудами Б. А. Рыбакова, А. Н. Афанасьева и В. Н. Топорова стремятся к нулю. Есть высшее божество, оно распадается на Белобога и Чернобога по принципу Инь и Ян. Это чёрно-белое единство противоположностей дробится ещё и ещё, и результат сего процесса слишком напоминает пантеон Индии. На низшем уровне – знакомые всем по сказкам, быличкам и бывальщинам бесы, черти, домовые, овинники, полуденницы и болотницы. При этом существует понятие Равновесия, но обеспечивает его только светлая сторона Силы – потому, что добрая, умная и ответственная. Тёмная сторона пользуется этим к своей выгоде: ломит нахрапом, жжёт мосты и раскачивает лодку.
Если отвлечься от многочисленных штампов известной В. Головачёву художественной литературы и его тонких намёков на толстые лица, можно заметить одну интереснейшую аналогию. Его персонажи, не выходя за олицетворение функций и исполняя роль рупора идей автора, одновременно вписаны в традиции русских волшебных сказок и былин. Едва оживлённые гиперболизированными биографиями переживших перестройку людей типажи оказываются продолжателями вековой культурной традиции. Каким образом? Для начала общий фон: всё очень плохо, а в перспективе станет ещё хуже. Прискакала Орда, девок гуртом в полон и пользовать, царь лишь вешалка для короны, бояре силу взяли, сынки боярские по трактирам бесчинствуют, пахари страдают под гнётом. И тут появляется герой и други его, и начинают вражью силу бить – будто травушку косить. Могучие, смелые и правильные в доску. До смерти не убивать, лежачего не бить, старого уважать, от злой бабы пинки по яйцам терпеть и вежливо со всеми разговаривать. Сплошное сказочное вежество, каждый раз больно, обидно и жестоко наказываемое.
Поведение новых богатырей земли русской воспринимается настолько неадекватным в столкновении с реальной действительностью, что выглядит нарочитым. Напоминаю, что в то же самое время адепты Чернобога ни в чём себе не отказывают: девок хитят и сильничают со всей современной изощрённостью прямо до смерти, народ зорят, Отечество рушат, о закон и покон ноги вытирают, несогласных без вины в темницы садят. Более того, жён самих богатырей полонят, боем бьют, подол задирают, а малых детушек так и вовсе убить обещают. Что делают добры молодцы, когда недобитый враг отпущен перегруппироваться, а в быту у них что-то не получается? Правильно, уходят из семьи, пьют горькую месяцами и жалеют себя где-то на днище жизни. Читая не сказку, не былину, а текст с реальными приметами знакомого времени, хочется выть, скрежетать зубами и биться головой о стену. Или перестать терпеть и начать менять окружающее. Уж не на это ли авторский расчёт?
Прямое проговаривание правильной идеологии в многочисленных монологах и диалогах частично уравновешено боевыми сценами. Сделано это на уровне серии «Дестроер» Уоррена Мерфи и Ричарда Сэпира. Американского каратешного приключенческого боевика родом из 70-х годов 20-го века. Увы, но подобие нарушается лишь отсутствием желтолицего наставника, современным вооружением и намёками на то, что удары «Коготь орла» и «Лапа тигра» у славян назывались как-то иначе. Хотелось бы знать, как именно! К сожалению, техническая сторона вооружённых и рукопашных столкновений прописана больше эмоционально, чем тактически верно. Даётся взгляд наблюдателя, а не участника.
«Дестроер» увлекал восточной экзотикой и единоборствами. Ветеран Вьетнама и хороший коп Римо Вильямс много страдал и тренировался, но побеждал в конце каждой книги, с честью стоя на страже Отечества на полном его обеспечении. Майор ВДВ Станислав Сварог, преданный родной державой, сыграл в Джона Картера и обрёл новую жизнь. Герои Головачёва остались верными Родине вопреки противодействию государственных структур. Антон был обижен и чуть не сломался, Илья смог добиться достойного положения даже в постперестроечной России. Они вместе прошли по Калинову мосту в Навь: один почти утонул, но оттолкнулся от дна реки жизни, куда его затянул тёмный водоворот, другой бросил всё нажитое и достигнутое, не жалея.
Лишь последняя, третья книга приоткрывает философию цикла: свет и тьма одинаково важны для миропорядка, Белобог и Чернобог сливаются в единое высшее божество и суть одно. Действительно, при таком мировидении «благую весть» (буквальное значение Евангелия) можно получить даже от Зверя. Головачёв рисует гексаграмму, но наделяет древний символ, помимо известных, и другими смыслами. Тьма активна и ненасытна, Свет пассивен и охранителен. Адепты Чернобога строят общество пирамидой, в которой горстка властьимущих эксплуатирует народ. Дети Белобога, они же части его, ждут очередного движения вселенского маятника, чтобы возродить из пепла старую Русь. Державу Света, правители, мудрецы и герои которой способны приносить себя в жертву ради того, чтобы все в ней жили долго и счастливо. Вот они, славянское ПравоСлавие и истинная сакральная жертва мучеников за Веру, людей и Отечество.
В цикле «Корабль во фьорде» Елизаветы Дворецкой к настоящему времени вышло девятнадцать томов. Сколько их будет написано всего, может предполагать только сама автор. Повествование скомпоновано преимущественно по два тома в самостоятельные книги с законченным приключением. Каждая такая книга имеет своё название и место в хронологии общего сюжета, объединяется вокруг отдельной группы персонажей, действующих в ограниченном наборе локаций. Герои из разных книг могут слышать друг о друге слухи или предания, жить в разное время, находиться по разные стороны баррикад, посещать одни и те же места, но личные встречи между ними достаточно редки. Такой подход облегчает чтение, разделяя одну эпическую сагу на последовательную цепочку частных, а также позволяет оценить одни и те же события сериала с разных сторон.
Мир цикла вымышленный, основанный на географии и климате Северной Европы. Возможно, помимо условной Скандинавии сюда входят и соседние регионы, аналогичные Прибалтике, Исландии и Британским островам. В любом случае люди здесь знают о существовании далёких земель и народов разного цвета кожи. Мир сериала – гористые и поросшие лесом морские острова и полуострова, зима в которых длинна, а лето коротко. Пространство кажется огромным: ни у персонажей, ни у читателя не возникает ощущения тесноты, запертости на скудном клочке земли посреди ограниченно судоходного северного моря. Даже если местные конунги, ярлы и бонды ссорятся из-за границ и нехватки владений, всегда остаётся место для дикого леса, куда и заходить-то опасно.
Население похоже на древних скандинавов начала восьмого века, когда заряд пассионарности ещё только подводил их к началу Эпохи викингов. В цикле также есть указания на то, что набеги на отдалённые страны некоторыми ярлами уже проводились. Одновременно с этим существует множество примет более раннего – Вендельского периода – шведской Скандинавии: курганные захоронения, священные леса и горы, развитые торговые отношения с государствами Центральной Европы. Отсутствует ставший привычным до оскомины пафос «героического бандитизма» викингов: описываются нормальные люди, живущие по далеко разнесённым хуторам, охотящиеся, обрабатывающие землю и вольно торгующие друг с другом.
Мифология однозначно скандинавская, с Одином во главе. Но пантеон богов, героев и валькирий где-то высоко на небе, тогда как на земле вместе с людьми доживают свой век останцы троллей и великанов. Получается та же ситуация, что и в реальном мире с народным христианством. Есть каноническая государственная религия, покровительствующая высокородным, но все больше доверяют апокрифическим сказаниям и спокойно уживаются с местной нечистью. Вот на ветках куста сидят и болтают ногами мелкие Ореховые тролли – орешки щёлкают – заметили тебя и сами попрятались. А вон та осинка с грустными глазами на самом деле дева троллиного племени, которая замуж хочет, да не за кого бедняжке. А ещё бывает так, что тарелки и ложки на кухне вдруг оживут и начнут ползать с места на место и даже кидаться на перепуганных хозяев – так то духи шалят!
На общем скандинавском фоне выделяются некоторые моменты. К примеру, Вигмар Лисица. Странный персонаж, будто бы позаимствованный из анимэ: предпочитает древковое оружие, а в покровителях у него огненная лисица-великанша со множеством хвостов. Я не знаю, как родился образ Вигмара, но он удался. Почему? Рубящие копья и боевые косы не являются достоянием исключительно Китая и Японии. Сам рыжий Вигмар – воин, скальд, зубоскал и нарушитель запретов – сплавляет воедино скандинавского Локи и кельтского Финна Маккула, обладателя волшебного копья. Многохвостость лисицы говорит сама за себя, но Дворецкая органично совместила её с «нашей» мифологией, к примеру, с Огневушкой-поскакушкой. В итоге появилось гибридное, экзотическое, но при этом неуловимо родное волшебное существо. Такое же, как и духи-хранители Квиттинга по частям света.
Магия у Дворецкой суть часть и следствие мифологии её художественного мира. Принеси богу, великану или троллю жертву – и он будет обязан отблагодарить тебя, даровав волшебное оружие, покровительство или совет. Однако мёд поэзии не напрасно пролился на землю, и его можно использовать не только для восхваления конунгов на пирах. Скальды здесь отточенной висой способны менять реальность почти так, как земноморские маги Урсулы Ле Гуин Истинными Именами. Запрета и гонений на женскую магию нет. Как мужчина может убивать, защищать и мастерить с помощью поэзии, так и женщина исцеляет, проклинает и провидит будущее. Но всё-таки диких лесных ведьм и колдунов-отшельников здесь не любят и побаиваются. На всякий случай. Вдруг они в родстве не с богами, а с троллями или великанами? Вдруг они уже перестали быть людьми?
Основными движителями сюжета можно назвать три классические темы: войну, любовь и стремление к миру. Объединены они необычно для эпического фэнтези. Никакого Тёмного Властелина, Пророчества, Избранного и Конца Дней здесь нет. Тут вообще прописные буквы встречаются не чаще положенного. Всё проще, и благодаря этому эпичней: великое начинается с пустяков. Подумаешь, какая-то ершистая девка обхамила гребцов на проплывающем мимо корабле из-за того, что увидела там слишком красивого для себя ярла! Она же на высоком берегу сидит, а слова просто сотрясают воздух. Парни так всегда и везде подначивают один другого на слабо, понуждая залезть куда-нибудь, куда нельзя и не надо. Особенно если пьётся пиво, а со стороны за ними наблюдает пара-другая прекрасных девичьих глаз.
Война детально не расписывается. Читателю сообщают, что конунг пошёл на конунга, и того довольно. «Чёрного Отряда» Глена Кука и «Первого Закона» Джо Аберкромби здесь близко нет. Есть психологическая накачка «мы сделаем это», «кто не с нами, тот против нас» и добровольно-обязательный сбор недовольного ополчения в обоих королевствах. Есть сирые голодные беженцы с фронта и тыловые «понаехали тут, на всех не напасёшься». Есть попытки заключения союзов с третьими сторонами. Есть поиск стратегически важного ресурса – железа. Есть много всего, но только не баталий. В описаниях схваток один на один Дворецкая заметно уступает Марии Семёновой в правдоподобии и грамотной детализации. Было бы откровенно скучно, если бы не внешние блокбастерные эффекты «викинг-анимэ». Например, в массовые сражения могут вмешаться мифологические существа и волшебные силы, а чинный поединок в круге вдруг закончится перегрызенным горлом.
Любовь прописана от и до, недовольными останутся лишь любители «клубнички». Первая влюблённость, ухаживания, настоящее чувство, брак по расчёту, любовь-ненависть, любовь-дружба, детская любовь, любовь с первого взгляда, любовь как средство социальной мобильности… Женщина-автор описывает нюансы и полутона, которые мужчинам и не снились, но женской романтикой и сентиментализмом это назвать никак нельзя. Потому, что отношения показаны реалистично и – более того – приведены в соответствие с изображаемой эпохой и её укладом жизни. Проще говоря, безумная любовь – удел героев, а все прочие мыслят иными категориями, причём в зависимости от своей классовой принадлежности.
Спокойно и мирно жить у себя дома хотят все, даже суровые викинги. Но почему-то никак не получается. То за столом обнесли, то у чужой жены украшений больше, то единственную на всю округу красавицу выдают за другого. И рады бы стерпеть, да честь не позволяет, а это святое. И льётся кровь на пиру, и полыхают крыши, и погибают целые рода… Всё это знакомо. Непривычно и рановато для викингов появление скрытой оппозиции милитократии конунгов в среде бондов-землевладельцев и даже ярлов. Здесь имеется в виду и открыто высказываемое аргументированное недовольство политикой конунгов, и заключаемые за их спиной союзы и договорённости. Странно, конечно, но добавляет сюжету очередную надстройку.
Все герои живые – за исключением совсем уж эпизодических персонажей. Показаны со всех сторон, внутренне противоречивы, по-разному реагируют на раздражители окружающей среды и могут кардинально меняться со временем. Женщины тут весьма активные и деятельные, что неудивительно при поле автора. Удивляет как раз отсутствие амазонок в бронебикини. Активность проявляется сугубо женская, и при этом она намертво вписана в описываемый социум. Даже выдающимся личностям практически невозможно выйти за ограничивающие их рамки традиций. Мужские образы собраны проще. Дворецкая не стала глубоко залазить им в душу, а показала их внешность, статус и дала «одну, но пламенную страсть» и несколько стремлений помельче. Получилось неполное, внешнее, но всё-таки достаточно жизнеподобное изображение. Не типаж по принципу этот берсерк, а вот этот любовник, а именно взгляд со стороны. Мужские персонажи Дворецкой не вечные дети, не жалкие подкаблучники и не опасные животные — и спасибо ей за это.
Бытовая, материальная культура вписана в текст сериала ненавязчиво и всесторонне. Вместо грузовозов кратких энциклопедических статей на каждый чих или пространных лекций, посвящённых, к примеру, производству, ТТХ и стоимости в шкурках соболя воронёной кольчуги, – «всего лишь» повседневная жизнь и взаимодействие с этим самым загадочным «бытом». Одна одежда носится в будни, другая только по праздникам. Ткани щупаются, восхищённо и завистливо обсуждаются. Украшения из самых разных материалов одинаково бережно хранятся по сундукам и передаются по наследству. Едят не с ножа и не только мясо вепря. Из раззолоченных рогов животных пить неудобно. Пиво может получиться плохим и вовсе кончиться. Ходят до ветру не «в кустики» или «отхожее место», а в конкретный сортир. Моются, причём даже зимой! Аплодирую стоя.
Цикл «Корабль во фьорде» производит впечатление качественного и многоуровневого произведения эпического фэнтези. Это действительно эпос раннего Средневековья, внешне подобный «Махабхарате», но сделанный на базе скандинавской, кельтской и славянской мифологий с включениями из индийских, китайских и даже японских мифов. Конечно, здесь нет философских и религиозных постулатов местного аналога Кришны, но лично я не возьмусь перечислять все использованные Елизаветой Дворецкой первоисточники. Я просто желаю ей достойно закончить этот сериал, не теряя достигнутый уровень.
Несколько человек самых-самых разных оказываются в неизвестном месте. Вокруг них город, машины, дома… но нигде нет других людей. Мертвый город. Вырваться и уйти невозможно.
Внезапно все понимают, что являются участниками странного эксперимента, цель которого определить также невозможно. Те, кто попытался уйти – погибли.
Что это за место? Почему они здесь? Кто станет их лидером, что выведет всех из дьявольского замкнутого круга?
Последнее, что помнит каждый из них, это контакт с таинственными «Ведущими» и то, что это место, где не действуют привычные законы физики, называется «Психокуб».
***
Цикл «Проект ''Психокуб''» Льва Вишни подкупает необычностью названия. Чей проект? Что есть Куб? Почему «психо»? Вкупе с указанными жанровыми характеристиками научной фантастики, триллера и попаданцев выглядит кубиком Рубика. Хорошо, вызов принят – будем крутить. Читать в смысле.
Прочитан первый том. Первое, о чём стоит знать потенциальному читателю – цикл, похоже, рассматривается автором как цельное произведение. Прямо говоря, здесь от него только введение в курс дела и завязка. Связующее действие конкретно в этом фрагменте есть, но в процентном соотношении с экспозицией многотомного романа оно теряется. Выглядит, как стена из многотонных бетонных блоков, слегка оживлённая граффити.
Второй предваряющий момент: жанр. Классическая сай-фай отсутствует в первом томе и весьма сомнительна в цикле. Зато психологический аспект «эксперимента на бумаге» используется в полной мере. Фантастика здесь есть, но гуманитарная. Психомоделирование реакций в неизвестных и непредставимо меняющихся условиях на высоте: как поведут себя в группе незнакомые и очень разные личности, попавшие невесть куда и с нависшей над ними угрозой скорой гибели? До скромно подсказанного автором «квантового пространства Филипа Дика» далеко, но это действительно фантастика, триллер и попаданцы.
Что есть Куб? Пока остаётся загадкой. Предлагаются варианты матрицы мегакомпьютера, пространственно-временного кармана и даже чистилища. Заявлены два вектора: инопланетная инвазия и библейско-лавкрафтианский пафос. Фантдоп подан иронично, в духе Роберта Шекли: есть Заказчик, Исполнитель и Дело. После Сотворения Исполнитель вербует трёх помощников из аборигенов и удаляется почивать на лаврах. Помощники, получив сверхспособности и приступив к наполнению Куба подопытными, начинают изгаляться в стиле свиты Воланда и космических пиратов Кира Булычёва.
Сюжет подаётся блоками: процесс захвата персонажей, недоумение российских спецслужб и знакомых относительно пропавших, знакомство с прошлым героев, герои во взаимодействии друг с другом и реальностью Психокуба. Не обязательно в указанном порядке, но видно, что чередование запрограммировано композиционно. Пока взаимодействие персонажей и описания локаций Психокуба в меньшинстве. Помним, что это только начало многотомного произведения, не расстраиваемся и стараемся запомнить информацию. Она ещё пригодится!
Информации даётся действительно много. Она въезжает грузовыми железнодорожными составами в само произведение, цепляется сносками-ковбоями-индейцами со всех сторон и тащится на дрезине сзади целым «Глоссарием Психокуба». Это мини-статьи энциклопедического типа по истории, мировой и поп-культуре, науке, биографиям, промышленности, ремёслам, ТТХ и проч. из реального и вымышленного мира. Ритм сюжета из-за этого сбоит, у предпочитающего экшен читателя вообще может случиться дисфункция.
Качественно и многогранно собранные персонажи во многом уравновешивают громоздкость стиля. Пожалуй, роман стоит читать даже из-за них одних. Помимо того, что доставил золотовоз, достаточно правдоподобно (по учебникам психологии и психиатрии) и подробно прописаны их поведение и реакции. Герои меняются, имеют спады и пики активности и самочувствия. Совершают неожиданные для их амплуа поступки. Меняют стиль поведения и (частично) лексику общения. Одним словом, герои живые.
Команда в Психокубе уже сейчас подобралась разношёрстная: бандит, проститутка, студент, директор, инженер и писатель. Определения утрированы, но максимально точно передают суть. Помним о живости персонажей и энциклопедии из грузовоза. Каждый не так прост, как кажется, и способен стать не тем, чем является сейчас. Интриги, истерики, альянсы и возможность отбора самих экспериментаторов тоже никто не отменял. Авторская установка на то, что гибкость и реактивность психики, общая эрудиция личности важнее узкоспециальных навыков, прямолинейных и – особенно – силовых методов.
Уже в первом томе наблюдается задел на будущее, конкретно здесь приобретающий статус загадок. Ожившая статуэтка пантеры: на бред и хоррор не похоже, поскольку явно чего-то хочет. Возможно, что она является скрытым персонажем. Психолог из первой главы, следователь и девушка одного из пропавших логически напрашиваются в их тесную компанию. Открытый вызов помощников Психокуба спецслужбам России – для чего? Гипертрофированная клоунада этих помощников – остатки человечности плюс «вольствие» бывшего раба или попытка автора оживить повествование? Индивидуальный подход и свой стиль похищения для каждого конкретного персонажа – игра или необходимость? Для чего «сквозной мотив» текилы и виски со льдом? Чем так важно количество оставшихся патронов в обойме внутри – мы помним – квазиреального мира?
Встречаются проколы логики и падения ружей со стены.
Пример 1: инструкция к Психокубу есть у каждого похищенного (и даже служит порталом) а читатель узнаёт её содержание лишь в дополнениях.
Пример 2: индивидуальные задания даются каждому похищенному, но само их выполнение в сюжете отсутствует почти полностью.
Пример 3: обилие сравнений с франшизой «Куб» вынуждает заподозрить автора в споре с кем-то из реального мира.
Пример 4: почему люди действительно пропадают при фантдопе глобального копирования и управляемого быстрого сна?
Акцентировать внимание на всём этом не хочется, поскольку первый том лишь вводная часть составного произведения. Вероятно, большинство так называемых «недочётов» станут понятны при дальнейшем развитии сюжета.
Итого. Первый том цикла поначалу выглядит статичным, циклично повторяющимся и перегруженным лишней информацией, но в масштабах единого многотомного романа подобный подход полностью оправдан. Лично я во время чтения представлял себе запуск ракеты-носителя с космодрома Байконур. В сюжете из персонажей комплектуется «кучка могучих», а мне слышится: «первый двигатель функционирует нормально», «второй…», «третий…» и, наконец, финальное «пошёл!» Земное притяжение преодолено, герои вышли в «космос». Заинтересованные читатели прилипли к экранам слежения, суслики в степи сначала испугались и попрятались, а сейчас забыли страшный шум и занялись своими суслячьими делами. Каждому своё!
Цикл «Игрок» Александры Лисиной разделён на девять романов и чуть более томов, но бояться тут нечего. По существу, это одно произведение. Основная часть вышла единым духом в 2012-м году, чуть позже вступление и послесловие: «Игрок» 2013-го и «Шестой Знак» 2014-го. Скорее всего, сначала появилась общая идея, а после потребовалось ввести героя в мир и захотелось попрощаться (и зятя заодно воспитать). Сколько времени потрачено на написание цикла, мне не известно.
Основная часть – с «Фантома» по «Третью силу» – читаются легко и весело. Как в RPG по сети играешь: обучающая миссия, путь-дорога, вступление в гильдию и прокачка персонажа, выход на глобальную карту и захват флагов-территорий. Через вступление приходится продираться, и сложнее всего будет читателям мужского пола (из-за специфики образов и ассоциаций). Послесловие похоже на фильм, снятый с тремя актёрами в замкнутом помещении.
Стиль разговорный. Воспринимается так, словно не читаешь, а слушаешь историю в личном общении с автором. Почему бы и нет, если собеседник попался интересный? Лисина не скрывает того, что она женщина, не пытается вести себя по-мужски и не стремится прижать «этих мужиков» к ногтю. Она хитро прищурится и выдаст такое, что застесняется уже мужчина – а после хлопнет его по плечу и заставит искренне рассмеяться.
Действия и перемещения даны в форме пересказа. Будто игру поставили на паузу и принялись делиться впечатлениями от ситуации и проговаривать пути выхода из неё. Динамику сюжета это не убивает потому, что «Игрок» объединяет RPG не с Action, а с текстовыми приключениями и квестами. Здесь важно не «закликать», а рассказать и объяснить. Отсюда же и множество пространных описаний.
Мир сериала реалистичным не выглядит. Даны только круг общения героя и заоблачные выси стратегической карты. Условное магическое Средневековье. Основное население – люди, есть местные варианты эльфов и оборотней, монструозная нежить, Тёмный Властелин, боги, а также единичные проявления других, столь же знакомых по фэнтези рас и классов. Изюминка в том, что мир географически поделён на сектора, обладающие собственной личностью и требующие наличия хранителя, представителя и посредника – Ишты.
Герой – попаданка с современной Земли. Не слишком юная кобылица, которой легче куролесить с парнями и прыгать с парашютом, чем вышивать крестиком и сидеть в офисе. Пацанка под метр восемьдесят, но с определённо женскими формами. Готова помочь всем и каждому, когда получает зеркальный ответ, а не потребительское отношение. За «ты же женщина» бьёт морду и лезет к чёрту на рога доказывать, что ничуть не слабее мужчин. При этом любовь к котикам и принцам никто не отменял.
Любовная линия присутствует. Одна и растянутая на все тома цикла. Существует по большей части лишь в страданиях героини по поводу того, что избранник ведёт себя не так и вообще её не понимает. Сама гордая валькирия при виде принца делает огромные глаза и едва выдавливает из себя слово-другое, причём чаще всего нечто загадочное, символичное и аллегоричное. После горько рыдает, рычит на утешителей и кидается сапогами. Кончается всё свадьбой.
Основную тема цикла я бы определил как гендерное самоопределение современной женщины. Феминизм нахлынул девятым валом и отступил, мода на него осталась – а понимание ушло. Снова появляется Фантагиро в чёрном доспехе и маске, ловко размахивающая мечом, но не способная достичь личного счастья. Любить всё так же хочется – но нельзя, не принято, и научить уже некому. Общество побеждено, маме некогда, бабушка умерла. Что делать деве с собственной природой, неизвестно.
На помощь приходит «сказкотерапия». Если женщина воспитана так, что уже не способна стать ни женой, ни матерью – дайте ей на руки котика, пёсика и братьев. Таких, чтобы зависели от неё целиком и полностью. Сильных, умных, красивых, талантливых, самых лучших – но заколдованных. Вот чтобы без неё прямо поумирали в муках и корчах. Вместе со всем миром в придачу. Пусть в глаза ей посмотрят, отвернутся и ничего не просят. Сердце-то не камень, и природа возьмёт своё (если случай не запущенный). Всего-то и делов, что кладбищенскую крапиву нарвать и рубашки пошить. Инквизиция перетерпит, принц поймёт.
Что удивительно, помимо приключений и любви есть в цикле ещё и третий план. Его с некоторой натяжкой можно назвать философским. Внешне выражается вставными сценами диалогов между богами света и тьмы по поводу происходящего. Обычные «шахматы» и дуализм. Внутренне – через схему возмущение-отказ-борьба-принятие, по которой героиня отрабатывает любое ниспосланное ей свыше предложение. То, что ситуации накидывает ей всё-таки автор, а не боги, косвенно подтверждает моё предположение о «сказкотерапии» для дам.
Определить аудиторию «Игрока» чисто женской не получится, записать в «унисекс» язык не поворачивается. Без указания авторства понятно, что писала женщина. Темы, проблемы и реакции тоже далеко не мужские. В чём секрет притягательности для противоположного пола? Вероятно, сыграли общий позитивный настрой и самоирония, отсутствие зацикленности на себе любимой и ковыряния душевных ран. Там, где отождествить себя с героиней и даже сопереживать ей не удастся, мужчине будет интересно продолжить чтение в качестве стороннего наблюдателя. Женщина-то приятная – почему бы и не посмотреть, раз показывают.
облако тэгов
