облако тэгов
Вл. Гаков, Эрик Симон. «В непараллельных мирах». Обзор научно-фантастической литературы ГДР (статья) // Литературное обозрение № 12 1979, с. 33-36
----
Первую часть обзора см. в № 11.
----
А что же происходит сейчас на противоположном «полюсе» немецко-язычной фантастики, в ГДР? Похожи ли процессы, протекающие в «непараллельных мирах», или существенно различны? Это мы сейчас и попытаемся выяснить.
Генетическая связь двух фантастик очевидна: обе родились от одной «матери», великой немецкой культуры, обе «вскормлены» языком Гете и Шиллера. Однако, чтобы уяснить себе, как одна река разделилась на два столь непохожих между собой русла, требуется сделать обязательную поправку на другой фактор — социальный. Родились две научные фантастики от одной матери, однако «воспитание» получили разной, этим все и объясняется: если фантастика ФРГ в целом повторила в своем развитии путь англоязычной (взяв для подражания ее худшие образцы), то научная фантастика ГДР с самого начала пошла своим путем.
Не трудно отыскать «точку отсчета» этой литературы — научная фантастика ГДР родилась вместе с республикой, в 1949-м. В этом году увидел свет роман известного пролетарского писателя Л. Турека «Золотой шар», в котором рассказывалось об инопланетных «гостях», оказавшихся волею случая в США, в самом пекле классовых антагонизмов американского общества... В этом произведении уже можно увидеть черты характерные для последующего развития фантастики ГДР: гуманизм, четко определенную общественную позицию автора, стремление к «актуализации» научной фантастики в сторону социальной и даже политической.
Тем не менее пятидесятые годы прошли для фантастики ГДР под знаком техники и детективных приключений. Окружающая писателей реальность диктовала именно такой выбор «цели»: возрождение разрушенной экономики страны, укрепление государственности молодой республики, напряженная политическая обстановка периода «холодной войны» — все это нашло отражение в романах Г. Фивега и Э. дель Антонио. Однако литературные достоинства их книг были невелики, ибо узость целей в значительной мере ограничивала и художественные возможности.
Начиная с 1957 года, когда был запущен первый спутник, тематика расширилась: уже не описания удивительных научных открытий и их возможного применения в жизни общества волнуют писателей-фантастов ГДР, а космическая техника и приключения в космосе («Титанус» (1959) Э. дель Антонио). В интересном романе Г. Хорстмана «Голос Бесконечности» (1965), сюжетно напоминающем толстовскую «Аэлиту», ставится проблема, которая была бы немыслима десятилетие назад: автор показал, как непросто решить чисто социальные проблемы с помощью одних только технических средств, как заведомо обречена на неудачу «кавалерийская атака» технологии на общественные установления. Новое проблемное качество соединялось в романе с новыми художественными достижениями: роман был написан мягко, поэтично, без излишней назидательности. В это же время выходит еще одна книга, которая наряду с романом Хорстмана определила поворот научной фантастики ГДР в сторону большей глубины и психологичности. В «Мире ином» (1966) Г. Циргибеля главным становится не описание приключений в космосе, а анализ трагической судьбы героев, жертв космической катастрофы, описание психологии людей, оказавшихся на краю гибели.
Конец шестидесятых — начало семидесятых годов, по единодушному мнению критиков, — время бурного расцвета научной фантастики в стране, ее поистине «звездный старт». Дело даже не в очевидном росте качества публикуемых произведений, — изменилось и само отношение к этому виду литературы со стороны читателей и издательств, три из которых уделяют научной фантастике повышенное внимание. Это «Нойес Лебен», в котором наряду с книгами фантастов ГДР выходят переводные и прежде всего советские произведения; «Дас нойе Берлин», специализирующееся на выпуске фантастической и приключенческо-детективной литературы, и одно из крупнейших в стране издательств, «Фольк унд Вельт», занимающееся зарубежной литературой. Растут тиражи, увеличивается внимание со стороны критики, растет, наконец, количество названий (с конца 60-х годов — около двадцати оригинальных названий в год).
Книги писателей-фантастов ГДР переводятся на языки многих стран мира, и присуждение в 1973 году на съезде писателей-фантастов социалистических стран премии писателю Г. Крупкату явилось признанием заслуг и всей фантастики ГДР.
***
Фантастика ГДР сейчас представляет собой картину достаточно сложную, не поддающуюся однозначной оценке. Дело в том, что даже термин «научная фантастика» понимается весьма разнообразно, и те или иные крайности в оценках произведений фантастов ГДР, как правило, связаны с различным пониманием сущности и задач этой литературы различными рецензентами. Однако в калейдоскопе имен, тем и названий можно выделить некоторые закономерности или, на худой конец, хотя бы выявить определенную классификационную систему.
Важное место продолжает занимать в фантастике ГДР «линия Жюля Верна», традиция научно-технической и приключенческой фантастики (ее еще иногда называют «строго научной»), представленной именами К.-Г. Тушеля, А. Крегера, К. Фрюауфа, Р. Фурмана. Оригинальность фантастических гипотез, добротность и достоверность научной «составляющей» произведения плюс увлекательно построенный сюжет — все эти качества присущи их лучшим книгам. Так, например, успехом пользовался остросюжетный, фактически детективный роман К.-Г. Тушеля «Загадка «Сигмы» (1974), в котором поставлены вопросы охраны окружающей среды. Пожалуй, единственное, в чем можно упрекнуть «жюльверновцев», так это в приверженности традиционным формам, отчего их произведения зачастую оставляют впечатление некоторой архаичности.
Вместе с тем в последние годы заметен процесс активного поиска новых средств выражения. Сказывается и стремление писателей приблизить эту литературу к реальной жизни, поставить актуальные для ГДР 70-х годов вопросы и рассмотреть их в контексте жизни современного человека. Поэтому нередки случаи использования старого технического арсенала, но в новом качестве. Например, в романе Г. Крупката «Набу» (1968) традиционные, казалось бы, сюжетные ходы (робот-разведчик с другой планеты, перипетии увлекательной подводной экспедиции и тому подобное) приводят автора к философским размышлениям над проблемой выявления человеческой «специфики», определения места человека и человеческого общества в схеме мироздания.
Появились и интересные попытки по-новому, творчески развить стародавнюю, уже порядком изжившую себя тему утопии (и ее неизменной «сестры» — антиутопии).
Одним из самых интересных примеров такого рода остается роман X. Ранка «Бессилие всемогущих» (1973). Неторопливо, со множеством отступлений описывает автор мир планеты Асталот. Население Асталота состоит из двух групп существ; дафотилов — правителей планеты, внешне ничем не отличающихся от людей, и серматов — биороботов, прислуживающих правителям (такое положение сложилось, как выясняется, в результате биологических манипуляций в прошлом). Цивилизация Асталота относится к так называемым «замкнутым» и медленно угасает: дафотилы не знают, что такое труд (обо всем заботятся серматы и нечеловеки-цефаллоиды, занятые в производстве), у них отсутствует институт брака и семьи (дети выращиваются в специальных учреждениях), основное занятие дафотилов — развлечения: концерты запахов, «пластическое телевидение» и тому подобное. Жителям планеты отвратительна сама мысль о насилии, они не переносят боли, ничего не знают о своем прошлом. Однако, устранив опасность из жизни человека (напрашиваются невольные сравнения с «Возвращением со звезд» Станислава Лема), общество Асталота сделало ненужными и те моральные ценности, которые были накоплены человечеством за тысячелетия своего существования: способность к самопожертвованию, мужество, благородство. Лишенная императива нравственного развития, цивилизация зашла в тупик.
Волею случая (ошибка при «биологической трансплантации эквивалента лемовской «бетризации») герой романа Асмо оказывается единственным, кто способен на решительные действия. В финале цивилизация Асталота вновь получает импульс к подлинной жизни, которая заменит собою сладкую вековую «спячку».
Итак, утопия трансформируется в антиутопию? Не совсем так. Даже романы Франке (с ним как бы внутренне полемизирует автор «Бессилия всемогущих») и то следовало бы назвать «романами-предупреждениями» в отличие от традиционной антиутопии, постулирующей торжество и «несгибаемость» Зла. Хайнер Ранк идет еще дальше: он сознательно утверждает идею социального развития, творческого действия как важнейших предпосылок человеческого бытия. И Франке и Ракк выносят приговор идеологии «сытого рая»; но если западногерманский писатель верит в человека «иррационально», наперекор всему, что являет окружающая социальная действительность (верит уже просто потому, что, утеряй он эту веру, и будущее покажется вечным и беспросветным кошмаром), то веру Ранка питают другие корни. Окружающая социальная действительность подсказывает реальные основы веры в человека.
***
Новый подъем научной фантастики ГДР характеризуется прежде всего стремлением авторов максимально разнообразить свою творческую палитру. Разнообразие проявляется во всем: в выборе тем, в сюжетах, в экспериментах с формой, в стилистике. Выражением этой тенденции стал несомненный рост — количественный и качественный — научно-фантастического рассказа, представляющего удачный полигон для экспериментов.
Если до 70-х годов вышло не более пяти сборников рассказов, то с начала десятилетия картина резко изменилась: в 1977 году количество сборников превысило количество романов. За первыми антологиями, составленными преимущественно из произведений иностранных авторов, появился сборник произведений фантастов ГДР — «Человек из антимира». Вскоре последовал другой, «Встреча в потоке света» (1976), подтвердивший, что молодая научная фантастика в стране обрела свое лицо.
1973 год ознаменовался выходом в свет двух авторских сборников одаренных и своеобразных рассказчиков. Это прежде всего «Дар транссолярийцев» А. Лемана и Г. Тауберта. Авторы, биологи по образованию, обратились к изрядно «запылившейся теме контактов с иными цивилизациями, однако нашли какие-то свои, особенные краски и подходы к этой теме. Каковы обитатели других миров, что может принести человечеству встреча с ними, что может дать человечество инопланетянам, какие формы может принять сотрудничество двух цивилизаций и возможно ли вообще такое сотрудничество — все эти вопросы решаются авторами на самых различных уровнях; биологическом, социальном, философском. Сборник Лемана и Тауберта был восторженно принят читателями, а министерство культуры ГДР в 1974 году наградило книгу своей ежегодной премией (это был второй случай, когда такую премию получала книга писателей-фантастов).
В том же году Г. Бранстнер, всегда тяготевший к парадоксальной, острой литературной форме (его роман «Путешествие к Звезде Окрыленных» (1968) был, по сути, первым в ГДР произведением юмористической фантастики), выпустил сборник «Астрономический вор», содержащий сорок семь рассказов о механике Фрэнки и его друге. Некоторые из «анекдотов» (как назвал их сам автор) действительно анекдоты, не больше — как, например, рассказ об изобретении немнущейся тени. Другие гораздо глубже, менее «смешны» — как история с прибором, позволявшим выяснить, держит ли человек данное им слово...
С тех пор жанровая форма рассказа развилась, количество рассказов не скудело, а популярность их росла. Из авторских сборников самых последних лет можно отметить «Дождь на Тихе» (1978) Ф. Теппе, зачастую переносящего сюжеты старинных мифов в будущее, и «Последний день на Венере» (1979) К. Штейнмюллера, своей хлесткой, ироничной манерой напоминающего Роберта Шекли.
Но особенно обильным оказался «урожай» 1977 года. Тут и удачный симбиоз философско-психологической проблематики с лихо закрученным сюжетом у Б. Ульриха (сборник «Невидимый круг»); и «детективная» научная фантастика в сочетании с острой социально-критической линией (в сборнике Г. Прокопа «Кому понадобилось воровать голени» описываются приключения карлика-супердетектива Тимоти Тракла в Америке XXI столетия); и откровенная пародия с элементами сатиры (например, Р. Хайнрих и Э. Симон в сборнике «Первое путешествие во времени» высмеивают одну из наиболее безжалостно эксплуатируемых тем научной фантастики).
Возвращаясь к произведениям крупной формы, легко заметить эту тенденцию к разнообразию (в частности, заметное увеличение «удельного веса» сатирической и юмористической фантастики) и в ряде романов. Например, сюжет романа Г. Циргибеля «Пора звездопада» (1972) – довольно условная история похищения нашего современника инопланетянами, его пребывания на борту космического корабля в обществе девушки из Древнего Вавилона. История эта рассказывается с определённой долей юмора, между рассказчиком и описываемыми событиями все время сохраняется «ироническая дистанция», позволяющая понять, что главное для автора – вполне земные дела, вопросы психологии и морали современника, столкнувшегося с качественно Иным. Герой романа – простой, «среднестатистический» человек, и его суждения с позиции здравого смысла переворачивают в восприятии читателя многие, казавшиеся незыблемыми аксиомы научной фантастики.
***
В последние годы в фантастике ГДР явственно заметен крен в сторону использования сатирических, гротесковых средств, что хорошо видно на примере творчества супругов Браунов. Эти писатели, вступившие в литературу в 1955 году, обратились к научной фантастике в шестидесятые годы и быстро выдвинулись в число ведущих авторов-фантастов ГДР. С первых шагов в научной фантастике Брауны выдвинули два творческих принципа которых неуклонно придерживаются и по сей день: разработка общественно значимой проблематики и развитие фантастической традиции немецкоязычной литературы. Это видно по их первому крупному НФ произведению «Ошибка Великого Чародея» (1972), в котором ощутимо влияние Т. А. Гофмана: фантастический элемент произведения развивается не по логически выводимым научным законам, а по законам художественным и явления реальности, физически обоснованным, соседствуют с явлениями сказочными, метафорическими.
Действие романа происходит на Земле, в небольшой деревушке, расположенной в тропическом лесу. Жители деревни, употребляя в пищу особенные «наркотические» груши, постоянно находятся в полусомнамбулическом состоянии. В результате их апатии власть в стране (в остальных деревнях – то же самое) удалось захватить диктатору по имени Великий Чародей Мультипликато. Он превращает страну в гигантский комбинат по сбору и переработке груш, приносящих колоссальные прибыли. Все сельскохозяйственные работы и технологические процессы переработки груш почти полностью автоматизированы, роль жителей деревушки, лишённых каких бы то ни было прав, сведена до положения придатков к автоматам. Это уже рабочий скот, а не люди. Обучение в школе заменено ритуальным поеданием груш на каждом уроке, а также зазубриванием перечня их «замечательных свойств» (не говоря уже о заучивании наизусть биографии Великого Чародея). В стране падает рождаемость и растёт смертность, так как, кроме груш, питаться населению практически нечем.
Однако среди слабеющих, деградирующих физически и нравственно жителей страны нашёлся человек, осознавший ужас положения и в результате многолетней борьбы свергнувший диктатора. Снова, как и в романе Ранка, социальное зло представляется не нормой (что мы встречаем в произведениях западных фантастов), а патологией и исторически обречено. Так же ясно, как и в «Бессилии всемогущих», выражена позиция авторов: резкий протест против любой формы тирании и подавления личности. Авторы — гуманисты, но гуманизм этот активный, он не ограничивается состраданием к «униженным и оскорбленным», а выражается в ясно осознанной программе борьбы с социальной несправедливостью.
Одно из наиболее значительных явлений в фантастике ГДР последних лет — роман Браунов «Жуткие явления на Омеге XI» (1974). ...Земные астрономы принимают и расшифровывают радиограммы с планеты Омега XI, в которых содержится призыв о помощи; жизнь на Омеге находится под угрозой каких-то жутких явлений». В разведывательный полет отправляется космический корабль с экипажем из двух человек — Меркура Эрденсона и Электры Эйленн. Меркура и Электру поражает изобилие, близкое к роскоши, цивилизации на Омеге (оказалось, что жители планеты — потомки колонистов с Земли), единственной задачей и смыслом существования этой цивилизации является потребление. Еще одна модель «сытого рая»? Нет, не совсем. Оказывается, что «элоям» с Омеги угрожают гигантские горные цепи из... мусора — отходов производства, перегородившие планету и порождающие в определенное время суток удушливый ветер, губительный для всего живого. На планете уже погибла вся растительность, отравлены водоемы. Однако не экологический аспект интересует писателей в первую очередь, хотя разрушительное действие капиталистического производства в этом «обществе всеобщего благоденствия» показано весьма впечатляюще.
После знакомства с планетой Электра и Меркур узнают, что подлинная первопричина «жутких явлений» заключена в уродливых классовых отношениях между различными группами обитателей Омеги. Общество создано и функционирует благодаря биологической обработке населения, разделившегося на три группы: робуров, запрограммированных таким образом, что они умирают, как только прекратят работу (потому-то и не останавливается производство); прудентов, занимающихся вопросами науки и изобретательства; и потребителей-люменов, занятых лишь потреблением. Люмены в свое время захватили власть на Омеге и подчинили себе два других «класса»... Земляне оказываются вовлечены в борьбу между люменами и прудентами и, выступив на стороне угнетенных, добиваются в результате отмены уродливых общественных отношении.
Сатирическая фантастика в духе Свифта — и «серьезный» научно-фантастический роман-предупреждение. Такой сплав оказывается органичным, хотя каждая составляющая — весьма сложное русло в современном научно-фантастическом «потоке». Подводным камням, ловушкам, водоворотам здесь несть числа, однако Брауны весьма искусно преодолевают различные препятствия.
Сатирический гротеск — основная художественная форма, к которой обращаются Брауны и в сборнике рассказов «Недостающий фактор» (1975). Неизбежнее крушение общества, вздумавшего решить больные социальные проблемы путем выведения человекоподобных роботов или же вообще «решившего» отказаться от каких бы то ни было противоречий, — эти темы в полную меру прозвучали и со страниц сборника. В последнем романе Браунов «Conviva Ludibundus» (1978) дана резкая сатира на механистичность и схематичность технократического взгляда на мир и общество.
В 60-е годы в ГДР наблюдалось явление, которое в разной степени не минуло ни одну из национальных научно-фантастических литератур: научная фантастика словно бы обособилась от основного литературного течения, возникла опасность превратиться в литературу, в которой специализированные авторы писали для специализированных изданий, раскупаемых специализированным же читателем... В фантастике ГДР это явление не носило острого характера, хотя многие писатели, и в первую очередь Брауны, в статьях и интервью активно выступали против зачисления их по ведомству НФ, против какого бы то ни было выделения научной фантастики в особый литературный жанр, занятый будто бы собственными, чисто специфическими задачами.
Фантастика, научная ли, утопическая, или какая другая, — литература, подчиняющаяся тем же идейным и художественным законам, но отличающаяся лишь художественным приемом, особым углом зрения, под которым происходит анализ действительности. Такое кредо оказалось неожиданно поддержано с «противоположной» стороны: многие известные прозаики ГДР вдруг почувствовали вкус к фантастике, наглядно продемонстрировав, сколь плодотворным может оказаться использование ее приемов. Анна Зегерс и Криста Вольф, Гюнтер де Бройн и Ирмгтраут Моргнер — эти имена не нуждаются в особом представлении для читателя, который следит за современным литературным процессом в ГДР.
Результаты этой «смычки» оказались на редкость удачными. Самый яркий пример этого — два рассказа А. Зегерс из сборника «Странные встречи» (1973). Убежденность писательницы в том, что «...мечты могут быть неотъемлемой частью действительности», что «они обогащают литературу, и литературу социалистическую в том числе» («Нойес Дойчланд», 22 августа 1973), нашла отражение в сплаве будничной реальности и фантастики, соединении привычного и неожиданного, — а такое соединение присутствует в каждом рассказе сборника. В столкновении реальности и фантастики ярче высвечиваются «вечные» вопросы человеческого бытия, человеческой культуры. В рассказе «Сказание о Пришельцах» посланец внеземной цивилизации оказывается в Германии в разгар Тридцатилетней войны. Ужас, представший его взору, в то же время дает возможность познать сущность искусства в полной мучений человеческой истории, понять необходимость прекрасного в годы страданий... А в новелле «Встреча в пути» писательница сводит вместе трех авторов, имена которых неотделимы от слова «фантастика», — Гоголя, Гофмана и Кафку. Эта встреча невозможна, немыслима, если оценивать ее вероятность с позиций здравого смысла, но добропорядочные законы здравого смысла, к счастью, не властны над непостижимыми законами настоящего искусства. Оно принадлежит своему времени, немыслимо без него и одновременно вечно. И, согласимся, если бы трое великих встретились в какой-то загадочной точке пространства-времени, им нашлось бы о чем поговорить... — таков смысл этой сложной философской новеллы о сущности искусства.
Важную роль играет фантастика в творчестве Ирмгтраут Моргнер. Писательница часто обращается к приему «двойного освещения» изображаемого; это и видимое «на самом деле» и то, каким видится сквозь магический кристалл волшебного вымысла. Мотивы немецкого фольклора, вариации на темы немецких «Народных книг» о Тиле Уленшпигеле и докторе Фаусте соседствуют в произведениях Моргнер с мотивами бессмертных творений Рабле, Свифта, Вольтера. В одном произведении органично соединены сатира и традиционный для немецкой литературы роман-путешествие, гротеск и лиризм. Однако вся эта жанровая и стилистическая «разноголосица» оказывается в результате жестко организованной авторским замыслом.
Вот, например, роман «Удивительные путешествия Густава Землепроходца» (1972). Чего тут, казалось бы, нет: приключения ушедшего на пенсию машиниста Густава в государстве каратов, в царстве амазонок, в стране холода Фригидия, в космосе… Локомотив, который может превращаться то в корабль, то в космическую ракету... Но стоит внимательно приглядеться к этому внешне абсурдному калейдоскопу, как выясняется, что в «колчане» И. Моргнер немало критических стрел, которые предназначаются вполне конкретным «адресатам». Так ли безобидна теория генетического улучшения человеческого рода, изобретенная королевой амазонок, теория, делящая всех людей на «высшую» (амазонки) и «низшую» (мужчины, «биологическое сырье»), расы? А выращивание «идеальных людей» на планете Ферридобль, людей, лишенных эмоций и желаний, приведенных к единому психологическому и нравственному «знаменателю», готовых идти куда угодно и делать что угодно по приказу «садовника»?..
В романе «Жизнь и приключения трубадура Беатрисы по свидетельству ее аккомпаниатора Лауры» (1974) Моргнер выводит трубадура Беатрису де Диа, пробудив ее от 800-летнего сна и перенеся из средневековой Франции сначала во Францию бурных майских событий 1968 года, а затем в ГДР 70-х годов нашего столетия. Подобный прием давно и успешно служит фантастике, начиная со знаменитых утопий Уэллса и Беллами. Однако Моргнер не следует классическим образцам, ее не интересует технологическое прогнозирование мира будущего. В центре ее внимания — современность, острые проблемы наших дней. В частности, столь редко используемая фантастами проблема места женщины в современном мире. Вопросы эмансипации для Моргнер не мода, а вопрос равноправия женщины во всех смыслах: правовом, экономическом, психологическом, моральном…
***
При всей несхожести и неоднозначности упомянутых книг, при том, что многие из них вызывают различные, часто полемизирующие отклики у читателей и критиков, очевидно, что научная фантастика ГДР — на подъеме. Критик Рената Дренков, обозревая современную литературу ГДР, особенно отметила активность позиции писателей по отношению к событиям, происходящим в мире (1). Научные фантасты ГДР, как это ясно уже из отмеченных в нашем обзоре произведений, также пишут о сегодняшнем дне, о его проблемах. И их позиция, несмотря на несколько необычный угол зрения (настоящее из будущего), такая же, как и у их коллег-нефантастов. Это позиция писателей, живущих в стране, которая отмечает свое тридцатилетие несомненными успехами: пройдя путь от разрухи и ужасов нацизма до положения одного из ведущих государств в Европе, современная Германская Демократическая Республика дает все основания писателям-фантастам думать о будущем с надеждой. И уверенностью в его наступлении.
*
(1) Р. Дренков «День вчерашний и сегодняшний» («ЛО» 1978, № 4).
----------------------------------
Вл. Гаков, Эрик Симон. «В непараллельных мирах». Обзор научно-фантастической литературы ФРГ / читать
-----------
Перевод в текстовый формат ЛысенкоВИ
