Недавно в Соединенных Штатах Америки произошло из ряда вон выходящее происшествие, весьма показательное для современного состояния умов широких слоев населения в капиталистическом мире: передача по радио известного литературного произведения вызвала беспримерную панику в целой стране. Сейчас, после того как в американских газетах и журналах улеглась дискуссия, вызванная этим поразительным происшествием, легко можно восстановить его со всеми подробностями.
Радиовещательная компания «Колумбия» включила в свою программу передачу известного фантастического романа английского писателя Герберта Уэллса — «Борьба миров». Передачу вела артистическая труппа под руководством «почти однофамильца» английского писателя — двадцатитрехлетнего Орсона Уэллеса. Эта труппа, присвоившая себе наименование «Театр Меркурия», специализировалась главным образом на радиопередачах фантастического характера.
Читатель помнит, что в романе Уэллса идет речь о нападении на нашу землю обитателей планеты Марс. Орсон Уэллес сделал попытку «американизировать» Герберта Уэллса и взялся за дело со всем пылом своих двадцати трех лет. Прежде всего он перенес место действия из Англии в США. Затем он переработал роман, приспособив текст к методам и формам современных американских радиопередач.
Передача Орсона Уэллеса начиналась обычной музыкой для танцев. Музыкальная программа прерывалась сообщением о падении на землю в штате Нью-Джерси необычайного «метеорита». В дальнейшем сцена действия в последовательном порядке переносилась в обсерваторию в Принстоне, в штат Нью-Джерси — к месту падения «метеорита», в правительственные учреждения в Вашингтоне, на крышу нью-йоркского небоскреба и т. д.
«Метеорит» оказался гигантским металлическим снарядом, из которого вылезают чудовища — марсиане. Ростом они могут равняться с нью-йоркскими небоскребами, их внешний вид отвратителен и ужасен. Чудовища вооружены страшным оружием — зеркалами, излучающими огонь и смерть. Этими лучами пришельцы с Марса уничтожают семитысячный воинский отряд и посланные против них военно-воздушные силы. Марсиане движутся на Нью-Йорк, умерщвляя и поедая людей, разрушая здания, мосты и дороги. Ядовитым черным дымом они травят все живое на своем пути. Но чудовищ ждет неожиданный конец: они гибнут от земных бацилл а микробов, к которым не приспособлен их марсианский организм.
Чтобы произвести наибольший эффект, Орсон Уэллес построил свою передачу в виде коротких сенсационных сообщений. В передачу были также вмонтированы заявления «официальных лиц»; одно из таких заявлений приписывалось министру внутренних дел. Разумеется, эти заявления, как и остальной текст передачи, зачитывались перед микрофоном артистами «Театра Меркурия».
Надо отдать справедливость Орсону Уэллесу: ему действительно удалось достигнуть эффекта, хотя и такого, какого он никак не ожидал и, по всей вероятности, не желал.
Вся передача продолжалась один час: с 8 до 9 часов вечера. Следовательно, многочисленные события, вызванные этой передачей, произошли в течение одного часа.
За это время паника охватила значительную часть населения Соединенных Штатов, распространившись по стране с быстротой молнии. По словам газеты «Нью-Йорк уордл-телеграмм», «быть может, подобная волна ужаса еще никогда не катилась по стране с такой быстротой, изгоняя мужчин и женщин в истерике из их жилищ в поисках спасения от страшного нападения».
Особенно крупные размеры паника приняла в штате Нью-Джерси и соседнем с ним штате Нью-Йорк, то есть в районе, упоминавшемся в радиопередаче в качестве места фантастических военных действий. Людьми овладел массовый психоз. Небольшие города опустели: их население бежало в поля и горы. Беглецы метались и по улицам Нью-Йорка. Люди бросали жилища, захватив с собой детей и наиболее ценные пожитки; многие прикрывали лица мокрыми полотенцами, чтобы уберечься от действия ядовитых газов.
Впоследствии американские газеты и журналы опубликовали интервью с некоторыми из этих беглецов. Приведем рассказ одного из них, некоего С. Тишмэна, жителя Нью-Йорка.
«—Я пришел домой в четверть девятого, — рассказывает С. Тишмэн. — В это время мне позвонил по телефону пораженный ужасом племянник. Он сообщил, что предстоит воздушная бомбардировка города, и посоветовал мне немедленно покинуть дом. Я включил радио и услышал передачу, которая соответствовала тому, что говорил племянник. Тогда я схватил шляпу, пальто и кое-что из имущества и бросился к лифту. На улице я увидел сотни людей, метавшихся в панике во всех направлениях. Большинство из них побежало к Бродвэю».
Десятки тысяч людей обращались в полицейские участки, в правительственные учреждения, в редакции газет, требуя указаний: где укрыться от вражеского нападения, куда бежать, где достать противогаз? Впрочем, полиция и местные власти сперва также поддались общей панике; чтобы восстановить дееспособность своих местных органов, главным полицейским управлениям в штатах Нью-Йорк и Нью-Джерси пришлось срочно передать им по системе «телетайп» обстоятельное сообщение, разъяснявшее смысл радиопередачи «Театра Меркурия».
О массовом характере паники, обуявшей американское население, дает некоторое представление количество телефонных обращений в полицейские участки с приведенными выше запросами. Главное полицейское управление Нью-Йорка ответило в течение 15 минут на две тысячи таких вопросов; такое же количество телефонных запросов было сделано разными лицами полицейским управлениям в Бронксе и Нью-Йорке; участок Колумбии и Филадельфии ответил в течение часа на четыре тысячи телефонных звонков. Телефонная компания в Нью-Джерси установила, что в течение рокового часа в одном этом штате было сделано до ста тысяч телефонных вызовов сверх обычного их количества.
На перекрестках нью-йоркских улиц стояли толпы перепуганных людей, наблюдавших со страхом за небосводом в ожидании появления неприятельских самолетов. В городе Нью-Джерси какой-то человек ворвался в переполненный кинотеатр во время просмотра фильма и истерическим голосом объявил страшную весть о вражеском нападении на США; в мгновение ока кинотеатр опустел. То же самое произошло в кинотеатре Лоди, куда вломился с улицы человек с диким воплем:
— Неприятель ворвался в наш штат!
По шоссейным и проселочным дорогам на бешеной скорости проносились автомобилисты, переставшие соблюдать правила дорожного движения.
Немало людей заболело на почве нервного потрясения. В один только госпиталь Сэнт-Мэйкль в Нью-Йорке было доставлено 15 лиц в состоянии нервного припадка.
Многие галлюцинировали. Кое-кто заявлял, что, слышал по радио сообщение о «катастрофе» из уст «самого президента Рузвельта». В пункте Вашингтон Хейтис в полицейский участок прибежал белый, как полотно, человек, утверждавший, что он собственными глазами видел неприятельские самолеты над рекой Гудзон. Другие уверяли, что видели на горизонте зарево пожаров и клубы дыма.
В главное полицейское управление Бронкса позвонил неизвестный, прокричавший по телефону:
—Они бомбардируют Нью-Йорк!
— С чего вы это взяли? — опросил полицейский.
— Я слышал это по радио, — подтвердил неизвестный. Затем я поднялся на крышу и увидел черный дым от химических снарядов, приближавшийся к Нью-Йорку. Что мне делать?
Как уже сказано, паника не ограничилась пределами двух штатов и прокатилась по всей стране. В Сан-Луи на улицах собирались группы людей, в истерическом возбуждении обсуждавших весть о неожиданной напасти. В Северной Каролине в закрытом учебном заведении Бровард-колледж потеряли сознание пять учащихся. В Чикаго опустели рестораны. В Провиденсе обыватели осаждали служащих местной электрической компании с требованием немедленно выключить свет во всем городе, чтобы замаскировать его от нападений с воздуха. В Индианополисе какая-то женщина ворвалась в церковь во время богослужения.
— Нью-Йорк разрушен! — завопила она. — Настал конец света. Я слышала это по радио. Расходитесь по домам, — лучше умереть у себя дома!
Церковь мгновенно опустела...
Мы далеки от мысли огульно обвинять американцев в трусости и в склонности к панике. Разве можно назвать трусостью поведение многочисленных солдат и командиров запаса, которые, узнав по радио о гибели семи тысяч американских бойцов под действием загадочных «лучей смерти», тут же явились на призывные пункты! В Сан-Франциско молодой американец позвонил в полицейское управление.
— Где можно записаться добровольцем в армию? — спросил он. — Мы во что бы то ни стало должны остановить это ужасное нашествие!
Разве можно назвать малодушным поведение сотен врачей и сестер, которые, судя по газетным отчетам, повсеместно предлагали властям свои услуги для ухода за ранеными? Это, бесспорно, смелые и мужественные люди. Но даже эти храбрецы, для блага своей страны с готовностью ставившие на карту жизнь, не имели достаточного хладнокровия, чтобы спокойно прослушать несколько фраз из радиопередачи.
Правительственная комиссия, изучившая впоследствии материалы радиопередачи Орсона Уэллеса, установила, что не только перед началом и по окончании передачи, но и дважды во время ее хода диктор предупреждал слушателей о фантастическом характере передаваемого литературного произведения. Текст «Борьбы миров» в обработке Орсона Уэллеса, опубликованный в газете «Нью-Йорк тайме», показывает, что диктор и артисты все время говорили о совершенно неправдоподобных, фантастических вещах — о «жителях с Марса», «чудовищах» и т. п. Какой хладнокровный человек, прослушав две-три фразы такой фантастики, поверил бы, что речь идет о подлинном событии?
Американские органы печати единодушно отмечают прямую связь между паникой, вызванной в США радиопередачей «Борьбы миров», и недавними событиями в Европе — германским натиском на Чехословакию и мюнхенским сговором, приведшим к расчленению этой страны. Антифашистский журнал «Нью мессес» пишет:
«Угроза войны глубоко проникла в сознание людей в течение последних лет
фашистской агрессии. Никакой ужас не представляется слишком большим, никакая катастрофа не кажется слишком сверхъестественной, чтобы быть невероятными... Никто, не призадумался, что собственно произошло, ибо все полностью соответствовало угрозам из Рима, Берлина и Токио».
В унисон с антифашистским журналом пишет одна из крупнейших американских буржуазных газет — «Нью-Йорк геральд трибюн». В передовой статье эта газета заявляет:
«В последние недели возникло чувство тревоги и смятения, которое допускает возможность почти что любой катастрофы. То, что случилось, когда война показалась на горизонте и была избегнута лишь страшной ценой мюнхенской капитуляции, — это оставило нам всем расшатанные нервы и кошмарные опасения. Марсиане из фантазии Уэллса упали на наше сознание, уже потрясенное невероятными событиями, столь же ужасными, как и любая фантазия».
Корреспондент французского еженедельника «Эроп нувель» писал из Америки: «Бесчисленное количество комментариев, которые вызвал в Америке этот случай, подчеркивают следующий факт. Такой феномен не мог бы произойти, если бы общественное мнение не было подготовлено к нему напряженным состоянием, в котором весь мир пребывал в течение сентября. Нервозное состояние, в котором находилось тогда население Парижа и Лондона в ожидания воздушных бомбардировок, распространялось вплоть до Америки».
Диктор у микрофона радиокомпании «Колумбия» рассказывал о нападении фантастических марсиан, но у американского населения на уме — германский и итальянский агрессоры. Диктор говорил о сказочных «лучах смерти», но в представлении миллионов американцев живут описания чудовищных воздушных бомбардировок Барселоны и Кантона. Разгул фашистской агрессии лишил покоя и хладнокровия население капиталистического мира.
Случай в США, словно в зеркале, отразил постоянную тревогу, под гнетом которой живет население за рубежом в период начавшейся второй империалистической войны.
КАК известно, планета Марс носит имя мифического бога войны. С некоторых пор было обращено внимание на то, что это небесное тело со стиль агрессивным названием обегает вокруг солнца в подозрительной близости от земли — всего лишь в 56 миллионах километров. Это обстоятельство вызвало особое беспокойство в ряде стран Латинской Америки после того, как в 1947 году в Рио-де-Жанейро был подписан пакт «о совместной обороне Западного полушария».
Латино-американцам тогда было дано понять, что «зона безопасности», которую им вменялось оборонять, имеет «эластичные границы». Член делегации США на конференции в Рио-де-Жанейро Ванденберг так и сказал: «Нам не нравятся географические ограничения». Неведомый враг может-де угрожать из неведомого места.
Эквадорцам, чилийцам, бразильцам и другим защитникам «зоны безопасности» так и не объяснили, что им, собственно, угрожает. Зато день за днем им настойчиво твердят, что они на волоске от угрозы вторжения неведомо кого, неведомо откуда и что нет им спасения вне американского блока под эгидой США.
Беда действительно пришла неведомо откуда. На днях радиостанция столицы Эквадора — Кито между двумя фокстротами сообщила, между прочим, что... на землю высадились марсиане. Марс! Вот откуда пришла угроза!
Как сообщает корреспондент агентства Ассошиэйтед Пресс из Кито, потрясающее известие вызвало «серьезную панику» среди наэлектризованного военной шумихой населения города. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы та же радиостанция также, между прочим, не сообщила, что ее сенсация представляет собой... монтаж по роману Герберта Уэллса «Борьба миров».
«Невинная шутка» дорого обошлась радиошутникам. Возмущенное население подожгло здание радиостанции. На сей раз армейским частям столицы Эквадора не пришлось сражаться с марсианами. Они были вызваны для подавления «беспорядков», что и сделали, применив танки и слезоточивые газы.
Так и закончилось «вторжение марсиан» в Эквадор.
Военная пропаганда принесла здесь свои плоды: была пролита кровь. Не кровь фантастических «марсиан» — кровь реальных простых людей. Надо полагать, что простые люди в Эквадоре, да и не только в Эквадоре, сделают свои выводы из этого происшествия. Они еще раз убедились в том, что не на Марсе, а на земле, и в весьма точно обозначенных на ней местах, обитают поджигатели войны, раздувающие военную истерию, жертвой которой оказались на сей раз жители Кито.
Сегодня мы начинаем печатать с некоторыми сокращениями главу из этого тома.
— - -
Иржи Ганзелка и Мирослав Зикмунд. Уна долороса феча (глава из книги «К эквадорским охотникам за черепами», перевод с чешского С. Бабина, Г. Назарова) // Молодая гвардия (Южно-Сахалинск). – 1958. — 5 августа (№ 156). – С. 4; Молодая гвардия (Южно-Сахалинск). – 1958. — 6 августа (№ 157). – С. 4; Молодая гвардия (Южно-Сахалинск). – 1958. — 8 августа (№ 158). – С. 4; Молодая гвардия (Южно-Сахалинск). – 1958. — 9 августа (№ 159). – С. 4.
Под этим названием в историю Эквадора вошли события, случившиеся в Кито 12 февраля 1949 года.
За несколько месяцев до «печальной даты» не только в Эквадоре, но и по всему Западному полушарию распространилась эпидемия слухов о летающих дисках. Газеты на первых полосах помещали о них сенсационные сообщения, дополнявшиеся самыми фантастическими предположениями. На фотографиях изображались толпы стоящих на улицах людей, которые, задрав головы к небу, показывали на таинственные «дискос воладорес», снимков которых, впрочем, ни одна газета так никогда и не опубликовала. «Нашей планете угрожает гибель от неведомого агрессора», — выкрикивали на улицах продавцы газет; дюймовые газетные заголовки вопрошали прохожих: «Неизбежна ли третья мировая война?» И тут же сами отвечали вопросом на вопрос: «Кто посылает к нам летающие диски?»
Такой атмосферой истерии был окружен тот день, который и стал в Кито «печальной датой»...
ЛОС МАРСИСТАС. (2)
Вечером 12 февраля радиостанция Кито передавала инсценировку фантастического романа Уэллса «Война миров». Чтобы она была более интересной и доходчивой, автор инсценировки Эдуарде Алькарас и режиссер Леонардо Паэс перенесли действие романа непосредственно в условия Эквадора. А чтобы при этом еще и поживиться, они направили передачу против прогрессивных партий страны. Дикторы и актеры, говорившие о нападении марсиан на Эквадор, должны были вместо правильного испанского слова «марсианос» употреблять выражение «марсистас», что в радиотексте невозможно было отличить от слова «марксистас».
И вот в разгар радиопостановки из приемников зазвучали приказы эквадорским авиационным частям, которые доблестно сражались против неисчислимых десантников, высадившихся из загадочных летающих дисков.
— Огромные массы «марсистас», одетых в непробиваемые пулями комбинезоны, приземлились в Котокольяо, недалеко от аэродрома Кито, перебили наших лучших летчиков и наступают на столицу...
— Внимание, внимание, говорит радио Континенталь де Амбато! Вызываем радиостанцию Кито. С юга на нашу республику неудержимо надвигается гибель. Черпая туча отравляющих газов быстро несется в направлении к столице республики!
В треске и свисте приемников жалобно раздался другой голос — заговорил диктор радиостанции Ла Вос де Томебамба де Куэнка: «Атенсьон, атенсьон, сообщаем потрясающее известие о том, что город Латакуна был целиком уничтожен смертоносной тучей, которая в эти минуты находится над Тамбильо и широкой дугой приближается через Отавало к столице. Предупреждаем все население, внимание, говорит радио Ла Вос де Томебамба де Куэнка».
В это мгновение слово опять взял диктор радиостанции Кито:
— Повторяем, что гарнизон аэродрома подвергся нападению ужасного, не известного до сих пор авиационного оружия. Среди жертв нападения «марсистас» и наш дорогой алькальде, староста города Кито. В эти минуты приземляются все новые и новые «марсистас», чьи «платильос» или «дискос воладорес» с огромной скоростью устремляются к Пичинче. Переключаемся на микрофоны, установленные на крыше самого высокого в Кито здания, на улице Боливиа.
И из этих микрофонов тут же раздался воющий рев пожарных сирен и бой колоколов главного храма. «Темная туча движется сейчас над центральным проспектом Мальдонадо и в ближайшие секунды окажется над площадью святого Аугустина», — кашляя, бросал диктор хриплые слова в микрофон, который после этого замолк, донося лишь отдаленный рев моторов, шум мечущихся толп, вой сирен и растерянный колокольный звон.
ПЕРЕТРУСИВШИЕ ТЕЛЕФОНИСТКИ.
Стоило ли удивляться, что в столице началась поистине грандиозная паника. Даже те люди, которые слышали вступление к радиопостановке, поверили, что речь идет о подлинных событиях. В одном ночном белье выбегали они из домов с узелком самых необходимых вещей и бежали от грозящей им опасности, послушные предупреждениям радиостанций. Нескончаемые колонны машин двигались по главному шоссе из города на север, увозя людей, поверивших, что таким образом они еще сумеют спастись от темной тучи отравляющих газов, которая, по последним сообщениям, повернула к югу. Другие толпы валом валили из предместий Кито к центру города, чтобы узнать, как развиваются наступательные действия «марсистас».
Лишь жалкая горсточка людей услышала из приемника голос, слишком поздно пытавшийся успокоить радиослушателей заверениями, что речь шла всего лишь о постановке, что все это была неправда. Этот голос звучал как голос человека, который шутки ради так долго звал с реки на помощь, что его перестали принимать всерьез, когда он в самом деле начал тонуть.
Эпилог этого радиоспектакля получил столь стремительную развязку, что ни драматург, ни постановщик не сумели удержать ее во власти режиссуры.
Лавина людей окружила угол улиц Чиле и Беналь-казар — здание редакции крупнейшей в Эквадоре ежедневной газеты «Эль Комерсьо», в верхних этажах которого разместились студии радиостанции Кито. А когда толпа узнала, что и нападение марсиан, и вопли дикторов, и завывание сирен, и тревожный звон колоколов — все то, что вызвало в городе такую панику, было рассчитано лишь на сенсационность и на игру нервов, она приступом взяла здание «Эль Комерсьо», чтобы покарать авторов этого злонамеренного фарса.
Груда кирпича, сложенного на соседнем строительном участке, быстро исчезла в окнах здания. Люди, разгневанные мошенничеством радиокомпании, срывали с себя рубашки, окунали их в бензин, зажигали и, горящие, бросали в выбитые окна. Через четверть часа трехэтажное здание было сплошь охвачено пламенем, пожиравшим запасы печатной бумаги, типографской краски и масел.
Осажденные работники типографии и радиостанции отчаянно звали на помощь, но это было гласом вопиющего в пустыне, так как телефонистки центральной станции, предупрежденные о нападении марсиан, тоже удрали со своих рабочих мест в подвалы, ища там спасения от тучи отравляющих газов. Диктор тщетно взывал к полиции и пожарным, прося помощи, до тех пор, пока в его кабину не прорвались первые языки пламени. Большинство радиослушателей, которые еще сидели у приемников, воспринимали эти отчаянные призывы на помощь как изощренное завершение новейшей инсценировки Уэллса...
На следующий день столбцы газет, за единственны» исключением «Эль Комерсьо», запестрели сенсационными сообщениями о «зверском налете разбушевавшейся черни на газету «Эль Комерсьо», не имевшую с радиостанцией Кито ничего общего, кроме здания. Шесть убитых, много раненых, причины расследуются...»
«Мы настоятельно требуем разъяснения, почему вовремя не вмешалась полиция, почему пожарные приехали, когда «Эль Комерсьо» уже догорала, почему своевольно покинули рабочие места перетрусившие телефонистки», — многозначительно поднимая палец, спрашивали передовые статьи. «Стоит задуматься над тем, не была ли инсценировка известного Романа Уэллса в наших условиях чересчур реалистичной», — ставили авторы передовиц деликатную проблему после того, как прометали громы и молнии по поводу низких инстинктов, беззастенчивого покушения на культуру выродившейся черни и дикой силы зла.
Мы стояли перед почерневшим остовом здания спустя десять месяцев после «печальной даты». От тех драматических событий, казалось, в Кито уже ничего не сохранилось. Когда редактор «Эль Комерсьо» закончил с нами интервью о путешествии по Латинской Америке, он закурил сигарету и с нескрываемой радостью поведал нам, что получено сообщение из Гуайакило о выгрузке ящиков с самыми современными американскими ротационными машинами, которые владелец газеты приобрел за выплаченную ему компенсацию.
— А что стало с автором инсценировки? И что с режиссером?
— А что могло бы стать с ними? — поднял брови редактор, удивленный подобным вопросом. — Эдуардо Алькараса при передаче вообще не было, а режиссер Леонардо Паэс, как только начался пожар, быстренько переоделся в синий комбинезон рабочего цинкографии, спокойно вышел из здания и скрылся в толпе. А наши цинкографы, к сожалению, погибли в огне...
— И с Паэсом ничего не случилось? Никто не обвинил его?
— Ах, так мы не поняли друг друга. За что же его обвинять? Вы же знаете, у нас — демократия. А демократия — это также и свобода слова!
— - -
P.S.
(1) «Уна долороса феча». В книге: «Una dolorosa fecha»
Кто не знаком с романом выдающегося английского писателя-фантаста Герберта Уэллса «Война миров»? Он рисует, как над человечеством зловещей тенью проходит война, бессмысленно разрушается марсианами цивилизация, происходит массовое истребление людей.
По роману Г. Уэллса «Война миров» не так давно в Португалии была организована радиопостановка. Ее авторы перенесли действие романа... в окрестности Лиссабона. Диктор сообщил даже фамилии... первых «убитых» и «раненых» — жертв нападения марсиан на Португалию.
С первых же минут радиопередачи комиссариаты полиции, больницы, редакции газет и справочные бюро стали осаждать тысячи португальцев, стремившихся узнать о судьбе своих близких и родственников.
Страх и ужас охватили жителей Португалии. Нелепые слухи пережали сообщения радио. Паника утихла только после того, как в это дело вмешалась португальская полиция безопасности, которая запретила передачу радиопостановки.
ЭТО ВЫЛО вечером в воскресенье, 31 октября, в тот год, когда были подписаны Мюнхенские соглашения.
Вечерняя программа передач началась довольно таки банально — одной из тех пьес, которые Орсон Уэллес, в то время молодой актер и режиссер, чья звезда только начинала восходить на горизонте, ставил одну за другой чуть не каждую неделю. Передача была прервана для чрезвычайно важного сообщения. В штате Нью-Джерси произошло землетрясение, хотя до тех пор подобные явления еще не отмечались там ни разу. Прошло несколько минут, и диктор уже интервьюировал какого-то профессора Принстонского университета, спрашивая у него, не вызвано ли это землетрясение падением огромного метеорита. Еще минута, и из громкоговорителей уже раздавался голос «репортера с места происшествия». Действительно, на территории Нью-Джерси с неба упал огромный предмет, и он его описывал.
«Дорогие радиослушатели! — воскликнул он вдруг. — Я вижу что-то ужасное! Верхняя часть этого цилиндра начинает поворачиваться, как пробка, когда ее вынимают из бутылки. Цилиндр открывается, он должно быть, полный... Боже мой, изнутри что-то вылезает, какое-то тело, похожее на серую змею.
Рот — в форме буквы «V», с бесформенных дрожащих губ стекает слюна... Внимание, внимание! Сейчас что-то произойдет (слышится свист, потом гудение нарастающей силы). Из одного щупальца чудовища показывается какая-то шишка. Я различаю вспышку света, которая отражается в зеркале. Что это такое? Из зеркала вдруг вырывается длинная струя пламени, она попадает в приближающихся людей. Боже, они загораются, все вокруг горит тоже! Все поле полыхает огнем. Лес, дома, гумна. Огонь приближается сюда, ко мне (треск в микрофоне, потом мертвая тишина)».
Потом в репродукторе снова слышится голос, минута замешательства... Говорит ответственный Служащий федерального правительства. Он сообщает, что весь район Принстона в Нью-Джерси объявлен на осадном положении. Граждан просят не волноваться.
Это еще больше, чем предшествующий драматический рассказ, придает передаче реалистический характер. Среди многих тысяч радиослушателей начинается паника.
Вымышленный рассказ о вторжении в Америку чудовищ, появившихся из глубин космоса, вызвал такую массовую истерию, что радиостанциям всей страны пришлось потом всю ночь передавать специальные извещения, разъяснявшие американским гражданам, что прослушанная ими передача была чистой фантазией.
Так осенью 1938 года в Соединенных Штатах публика широко ознакомилась с тем литературным жанром, который: в Америке называют «сайенсфикшн» — научно-фантастической литературой.
И. Цизин. «Краткая история» (статья, кадры из румынского мультфильма по сценарию И. Попеску-Гопо) // Искусство кино, — 1959. — № 1. — С. 91-96.
-------------------
Искусство рисованного фильма в Румынской Народной Республике очень молодо. Но и за сравнительно короткое время румынские мультипликаторы создали несколько своеобразных картин. Пожалуй, наиболее значительный интерес представляют фильмы, поставленные лауреатом Государственной премии Ионом Попеску-Гопо.
Советские зрители имели возможность познакомиться с одной из первых работ этого молодого художника — картиной «Мариника». Под аккомпанемент общеизвестной веселой песенки герой фильма Мариника попадает в многочисленные печальные переделки, вызванные его неуемной страстью ко сну и нежеланием трудиться. Но Мариника не только лодырь. Он еще и бракодел. Об этом свойстве его характера Попеску-Гопо рассказал в другом фильме — «Винтик Мариники». Когда Мариника, пытаясь скрыть брак, избавляется от «запоротой» им детали, маленький винтик становится причиной многих бед и в конце концов жестоко расправляется с самим бракоделом. Надо думать, что Попеску-Гопо еще не раз вернется к образу Мариники, чтобы в новых своих фильмах-плакатах критиковать различные пережитки в сознании людей.
Особого внимания заслуживает мультипликационная картина Попеску-Гопо «Краткая история», удостоенная на X Международном кинофестивале в Канне высшей награды — «Золотой пальмовой ветви».
В одной части, на протяжении всего 10 минут, Попеску-Гопо, который является сценаристом и режиссером этого фильма, рассказывает нам об истории сотворения и развития мира. Как большинство мультипликаций, эта поистине краткая история является сказкой. Рассказана она с блеском — талантливо и остроумно.
Каждый эпизод этой стремительно развивающейся киноистории сделан необычайно лаконично и настолько выразительно, что ни героям, ни тем более диктору не нужно произносить ни одного слова. Все понятно и так!
Здесь (*) помещены фотографии нескольких кадров из «Краткой истории». Но, так как фото не может воспроизвести всю прелесть ожившего, «играющего» рисунка, да к тому же эпизодов в картине значительно больше, мы вынуждены дать к этим кадрам краткие пояснения.
О Полемике "Промышленно-экономической газеты" и "Литературной газеты" в 1959 году известно всем любителям фантастики. На её изучение на 2-м курсе Фантастиковедческого факультета Литературного института фантастики отведено два академических часа.
Тексты доступны в Интернете. Я добавил в базу Фантлаб статьи-рецензии и краткие биографии их авторов.
По договорённости с руководством Института фантастики приглашаю Администраторов Фантлаб написать диссертации или выйти на дипломную защиту уже созданных библиографий для получения документа специалиста-фантастиковеда.
-------------
Если кто-то имеет возможность сфотографировать указанные в данной публикации выпуски "Промышленно-экономической газеты", просьба прислать информацию. Я оформлю полное содержание и добавлю в базу Фантлаб.
Несправедливые обвинения. Ответ «Промышленно-экономической газете» (статья) // Литературная газета № 107, 29 августа 1959 г., с. 2.
----------------
Полемика. [Вступительная заметка]
21 июня «Промышленно-экономическая газета» выступила с репликой читателя А. Антонова «Писатель И. Ефремов в «академии стохастики». 2 июля в заметках на полях — «Где же верблюд?» — «Литературная газета» оценила эту статью как вульгаризаторскую, отрицающую право художника на воображение, отрицающую фантазию в научно-фантастическом романе. 19 июля «Промышленно-экономическая газета» снова выступила по поводу «Туманности Андромеды». Почти целую газетную страницу посвятила она критике романа, критике его друзей-читателей, критике решения жюри Всесоюзного конкурса на лучшую детскую книгу по науке и технике, присудившего И. Ефремову за «Туманность Андромеды» первую премию.
За время, прошедшее с момента опубликования последней статьи, редакция «Литературной газеты» получила множество писем. Читатели, люди разных профессий, с возмущением говорят о той странной кампании, которая ведется на страницах «Промышленно-экономической газеты» против романа И. Ефремова. В сегодняшнем номере нашей газеты мы печатаем одно из этих писем и статью, выражающую точку зрения редакции. Публикуя эти материалы, редакция «Литературной газеты» считает тему дискуссия исчерпанной.
КРИТИЧЕСКИЙ ТУМАН ВОКРУГ «ТУМАННОСТИ АНДРОМЕДЫ». Письмо в редакцию.
Я не критик и поэтому не могу дать полной и разносторонней оценки фантастического романа И. Ефремова «Туманность Андромеды». Если тем не менее я решился обратиться в редакцию «Литературной газеты» с настоящим письмом, то поводом к этому послужило появление несправедливых и искажающих действительное положение дел статей о книге И. Ефремова в «Промышленно-экономической газете».
Книга посвящена по существу фантазиям о межзвездных путешествиях будущего. При этом речь идет об эпохе, в которую межпланетные путешествия, то есть перелеты внутри солнечной системы, освоены уже хорошо и являются обычным делом.
Лучше всего автору удалась первая часть романа, в которой описываются сами путешествия. С волнением читатель переживает вместе с автором перипетии межзвездных перелетов, чувствует огромный труд, потраченный многими поколениями, чтобы создать гигантские великолепные машины, на которых снаряжаются межзвездные экспедиции, длящиеся многие годы и десятки лет. Хорошо показана необходимость дальнейшего совершенствования техники звездоплавания. Интересно описаны взаимоотношения человеческого общества будущего с обитателями планет, находящихся около отдаленных звезд. С самого начала до конца книги читатель видит, что достигнутый в описываемую будущую эпоху технический прогресс был бы немыслим без полной победы коммунизма на Земле.
Неоспоримы и довольно серьезные недостатки книги. Я укажу на некоторые из них.
И. Ефремов пользуется большим количеством технических терминов будущего. Многие из них относятся к вещам, которые в фабуле романа не играют существенной роли и поэтому остаются для читателя бессодержательными, несмотря на «пояснения» автора. Создается впечатление, что писатель без всякой причины как бы любуется выдуманными им словами. Выдумано даже значительное число несуществующих научных дисциплин. Бесспорно, в предстоящие тысячелетия люди, вероятно, создадут огромное число новых разделов науки и самостоятельных дисциплин. Возможно также, что многие из них будут иметь звучные названия, но упоминание И. Ефремовым большого числа названий, таких, как: «репагулярное исчисление», «биполярная математика», «кохлеарное исчисление» и т. д., создает впечатление сумбура. Представляется более целесообразным, чтобы при создании фантастических романов и повестей авторы не очень изощрялись в выдумывании новых понятий и представлений, а пользовались бы минимальным количеством выдуманных понятий, необходимых для развития фабулы.
Удивляет, что, по мнению автора, люди на Земле будут жить в узких благоприятных климатических зонах. Это совершенно неверно. Уже в период строительства коммунизма в нашей стране идет массовое освоение новых земель. Вряд ли с Ефремовым в этом вопросе согласятся патриоты Сибири и Советского Севера.
Есть в книге и другие, частные погрешности. Так, например, без всякой на то нужды автор пытается дать неправильное объяснение явлению «красного смещения». На страницах книги выдающийся немецкий физик Гейзенберг превратился в математика Гейзенберга.
Однако ни эти, ни какие бы то ни было иные недостатки романа не оправдывают появления разносной статьи П. Воеводина, А. Зворыкина, Л. Майстрова и Б. Ржонсницкого в «Промышленно-экономической газете». По существу, авторы этой статьи обвиняют Ефремова в грехах, которые он не совершил.
Разумеется, картина будущего, нарисованная в романе «Туманность Андромеды», не является скрупулезно точной. Но разве товарищи П. Воеводин, А. Зворыкин, Л. Майстров и Б. Ржонсницкий располагают более точными сведениями о том, как конкретно будет устроена жизнь людей спустя несколько тысяч лет? Если же они недовольны слишком «неосторожным» взлетом фантазии Ефремова, то мы, читатели, скажем таким критикам: не мешайте писателям создавать фантастические романы и повести о будущем человечества. Ведь это то будущее, основы которого мы строим, и нам хочется хоть одним глазом взглянуть на него.
Хотелось бы, чтобы «Литературная газета» выступила с обстоятельной статьей и защитила бы «Туманность Андромеды» от необъективной критики и несправедливых обвинений.
В. АМБАРЦУМЯН, действительный член Академии наук СССР, президент Академии наук Армянской ССР.
Можно было бы пройти мимо нового выступления «Промышленно-экономической газеты» против книги И. Ефремова (19 июля 1959 г.), справедливо увидев в нем лишь отчаянную попытку защитить честь мундира. Но фронт атаки совершенно изменился. «Туманности Андромеды» и ее автору теперь предъявлены самые серьезные идейные обвинения. Из всего хода рассуждений авторов статьи явствует вывод, хотя и не сформулированный ими прямо: книга Ефремова идейно порочна, вредна для советского читателя.
Мимо характеристик такого рода пройти уже нельзя.
В чем же суть обвинений, которые теперь предъявляет «Промышленно-экономическая газета» к книге Ефремова? Рассмотрим их по порядку. Итак, первый, самый главный упрек: «забвение истории человечества, его пути к коммунизму, героических усилий наших современников…» Утверждение это, мягко говоря, не соответствует истине. Люди будущего в романе Ефремова с величайшим уважением вспоминают о своих предках. «Мне видятся сквозь мрачные черты костяка омертвелого капитализма те, кто вел борьбу за будущее, — говорит одна из героинь романа Веда Конг. — Их будущее — наше настоящее. Я вижу множество женщин и мужчин, искавших света… И храбрых, безумно храбрых!..» Другой персонаж Мвен Мас думает «об истинных героях древнего прошлого».
Авторы статьи утверждают, что в обществе будущего, нарисованном Ефремовым, никто не помнит о подвигах наших современников, героев семилетки. Между тем в романе подробно описывается памятник создателям первых искусственных спутников Земли, «совершившим этот подвиг труда, изобретательности, отваги». Герой романа Дар Ветер «всегда с волнением всматривался в лица скульптур этого памятника. Он знал, что люди, построившие самые первые искусственные спутники и вышедшие на порог космоса, были русскими, то есть тем самым удивительным народом, от которого вел свою родословную Дар Ветер. Народом, сделавшим первые шаги и в строительстве нового общества и в завоевании космоса…» Мы просим прощения за столь подробные выдержки из текста романа и заранее предупреждаем, что будем вынуждены цитировать текст книги и дальше. Именно потому, что авторы статьи с этим текстом совершенно не считаются.
Пытаясь взглянуть на наш сегодняшний день глазами людей будущего, Ефремов устами своей героини говорит о «противоречивой истории развития производительных сил»; о мире, расколотом «на два лагеря — старых — капиталистических и новых — социалистических государств», о расцвете «могучего дерева коммунистического общества».
К этому можно еще добавить те эпизоды в романе, которые прямо обращены к нашим дням. Такова история планеты Зирды, погибшей от атомной радиации (на Зирде проводились опасные испытания ядерного оружия), такова картина капиталистического общества, данная через археологические раскопки.
Следующая серия обвинений относится уже к тому, как представляет себе Ефремов общество будущего. Газета категорически заявляет: «То, что восторженные поклонники «Туманности» склонны выдавать за коммунизм, не выдерживает даже самой благожелательной критики». Что же конкретно вменяется И. Ефремову в вину? «Не нарисована ли перспектива развития мира, завоеванного для технократии?», — риторически вопрошают авторы. Мы помним такое общество, нарисованное Джеком Лондоном в романе «Железная пята»: массы угнетенных рабочих иод властью кучки тиранов, обладающих научными и техническими знаниями. Но это ничего общего не имеет с тем миром, который изображает Ефремов.
Один пример: стремясь доказать, что по Ефремову рабочим в мире будущего отведено жалкое, угнетенное положение, авторы пишут: в романе «есть смутные, глухие упоминания о рабочих, загнанных (?!) в подземные глубины, в шахты. Кто эти рабочие, какую роль в жизни общества играют они, — мы не знаем. Известно лишь, что их лица были «немного усталые от суровой работы», которая являлась не временной обязанностью всех, а пожизненной долей рабочих…»
Здесь что ни слово, то передержка. В романе Дар Ветер, уставший от напряженного умственного труда, просит физическую работу потруднее. Но все занято. «Вы знаете, что туда, где труднее, охотнее стремится молодежь», — говорит заведующий распределением работ. Наконец, после долгих поисков находится одно место в подводных рудниках, куда нужно прибыть срочно, иначе место займут другие.
Так обстоит дело с рабочими, «загнанными в подземные глубины». Дар Ветер прибывает на рудник. «Его приветствовали веселые лица, немного усталые от суровой работы». Как грациозно опускают авторы статьи эти «веселые лица», оставляя только конец фразы насчет «усталых от суровой работы», — ведь надо доказать, что рабочие несчастны. И, наконец, в романе есть такая фраза: «Когда людской состав рудника менялся, Дар Ветер продлил свое пребывание, вместе с двумя другими энтузиастами горных работ», — вот как выглядит на самом деле «не временная обязанность всех, а пожизненная доля рабочих…»
Авторы статьи подсчитывают: «Все действующие лица (а их по именам названо 42) — ученые, художники, историки, биологи и лишь один инженер. Что же, на Земле уже нет рабочих?»
Читатель легко может убедиться, что люди будущего в романе Ефремова владеют 5–6 умственными и физическими профессиями. Выдающийся ученый Дар Ветер был машинистом спиральной дороги, механиком плодосборочных машин, затем он занимает один из самых крупных постов — заведующего внешними станциями Земли, снова переходит на должность рабочего в рудник и, наконец, руководит восстановлением погибшего спутника. Такой же путь проходят его товарищи. Ефремов стремится создать образы универсальных, гармонически развитых людей.
Если верить «Промышленно-экономической газете», все плохо у Ефремова, даже космические полеты. Оказывается, «все полеты у него — это скорее путешествие снобов ради острых ощущений». Снобами называются герои, которые сами говорят о своем деле: «Ведь цель — не самый полет, а добыча нового знания, открывание новых миров, из которых когда-нибудь мы сделаем такие же прекрасные планеты, как наша Земля». Ради этой возвышенной цели люди в романе жертвуют жизнью. Самые волнующие, драматичнейшие сцены романа — это отправление в далекое, вековое путешествие к новым мирам звездолета «Лебедь», экипажу которого уже не суждено вернуться домой, увидеть когда-нибудь Землю. Где же здесь снобизм?
Газете не нравится, что в обществе будущего существуют отрицательные характеры, вроде знаменитого в прошлом математика Бет Лона (кстати, в статье «Промышленно-экономической галеты» он ошибочно назван Бен Лотом), хотя Ефремов подчеркивает, что таких людей единицы. Но ведь марксизм вовсе не представляет всех людей будущего розово-идеальными. Выступая на последнем пленуме ЦК КПСС, товарищ Н. С. Хрущев подчеркнул, что отклонения от нормы у отдельных индивидуумов, очевидно, будут и при коммунизме.
И, наконец, еще один момент, вызвавший гневное возмущение авторов статьи.
«О прошлом люди узнают не из истинных хранилищ культуры — книг, картин, музыкальных произведений прошлого, а из открытого случайно бомбоубежища, хранящего в качестве образцов «культурного наследия» коллекцию автомашин различных марок». Авторы с гневным пафосом спрашивают: «Кто создал это единственное сохранившееся бомбоубежище и чью культуру сохраняет оно?»
Ну, товарищи, зачем эти риторические вопросы? В книге об этом подробно сказано. Герои читают надпись на исчезнувшем английском языке, говорят о «неразумной уверенности» создателей убежища «в вечном и неизменном существовании своей западной цивилизации… величии так называемого белого человека», о моральном и эмоциональном одичании этой культуры. Эта глава — едкий памфлет на современную американскую культуру.
Роман Ефремова пронизан историческим оптимизмом, верой в прогресс, в светлое коммунистическое будущее человечества. И это принципиально отличает его от западной фантастики, предрекающей вырождение, гибель цивилизации. Принципиальный спор с подобной литературой безверия и ведет в своем романе И. Ефремов. Именно это качество советской научной фантастики отметил Юбер Жюэн в своей статье «Советская научно-фантастическая литература», опубликованной недавно журналом «В защиту мира».
Нам не хочется, чтобы у наших читателей создалось впечатление, что мы считаем роман И. Ефремова произведением, лишенным недостатков. Напротив, недостатков в нем весьма много, прежде всего чисто литературных. Это и напыщенные красивости в языке, и неискусные сцены, когда два любящих человека, оставшись вдвоем, начинают вести нудную научно-историческую беседу, служебно-информационный характер которой слишком очевиден. Это излишняя игра в новые слова и термины, о которой пишет академик В. Амбарцумян.
Однако спор идет о другом. Статья «Промышленно-экономической газеты» обильно насыщена цитатами из классиков марксизма, но весь смысл ее противоречит этим цитатам. Так, например, начиная статью со слов В. И. Ленина о величайшей ценности фантазии, авторы затем по существу отрицают право автора на фантазию, заявляя, что «никто не обязывает писателя уходить в столь далекие дали, чтобы сравнение с сегодняшним днем было бы невозможным».
«Туманность Андромеды» — одна из первых немногих, к сожалению, художественных попыток заглянуть в будущее. Естественно, что книга эта далека от совершенства. И вряд ли вызвала бы какие-либо возражения статья, содержащая объективную критику недостатков романа. Но авторы статьи в «Промышленно-экономической газете» прорабатывают И. Ефремова за ошибки не подлинные, а мнимые. К тому же вопрос имеет несравненно более широкий и принципиальный характер: речь идет не столько даже о судьбе книги И. Ефремова, сколько о судьбе всего направления нашей научной фантастики, рисующей жизнь будущего. Выступая против несправедливых нападок на «Туманность Андромеды», мы выступаем в защиту специфики жанра, в защиту тех принципов, на которых зиждется научная фантастика.
Наша литература, очевидно, будет все смелее обращаться к изображению будущего. Задача эта поставлена самим временем — временем перехода к коммунизму. И она будет решена успешно, если ученые помогут литературе в этом благородном деле.
П. Воеводин, А. Зворыкин, Л. Майстров, Б. Ржонсницкий.
«Туманность Андромеды» или бедуин перед верблюдом.
Еще раз о научно-фантастическом романе.
---
В.И. Ленин говорил, что фантазия есть качество величайшей ценности... «Напрасно думают, что она нужна только поэту. Это глупый предрассудок! Даже в математике она нужна, даже открытие дифференциального и интегрального исчислений невозможно было бы без фантазии...» Самую способность фантазировать, мечтать он считал чрезвычайно ценной. Естественно, что при этом имеется в виду фантазия, опирающаяся на реальную почву, мечта, далекая от маниловщины.
Жанр научной фантастики, несомненно, труден. Получив совершенно недостаточное развитие в нашей литературе, он нуждается в особом внимании критики. Необходимость оценивать наряду с художественными достоинствами произведений их научное содержание усложняет задачу и требует участия в критическом разборе не только литературоведов, но и ученых разных специальностей.
Вот такую-то оценку некоторых произведений научно-фантастического жанра следует дать на страницах специальной газеты. И раз уж в печати появились статьи об одном из известных произведений этого жанра — романе И.А. Ефремова «Туманность Андромеды», — вернемся опять к нему.
Не вдаваясь в оценку художественной стороны, мы не можем согласиться с его научными положениями, общей социальной направленностью.
Разобраться в них крайне важно потому, что «Туманность Андромеды» привлекает внимание молодежи и пользуется большой популярностью, созданной отчасти преувеличенно восторженными отзывами об этом романе. Свидетельством тому служит недавнее выступление «Литературной газеты». О том же говорит и присуждение автору первой премии в конкурсе на лучшую книгу по науке и технике для детей школьного возраста.
Жюри конкурса так сформулировало содержание книги: «Научно-фантастический роман, в котором автор рисует картину будущего человечества на двадцать веков вперед, достигшего исключительных высот социального и научного прогресса».
Итак, перед нами роман о будущем обществе, созданном на нашей планете. Но так ли это? Вдумаемся, о какой планете идет речь? Земля ли это? Ведь в истории той планеты, которую И. Ефремов называет этим именем, никто не сохранил в своей памяти таких событий, как Великая Октябрьская социалистическая революция, таких имен, как Маркс, Энгельс, Ленин. Вспоминая Геркулеса, Афродиту, Анадиомену, ставя памятники Жинну Каду — изобретателю способа получения дешевого искусственного сахара, — люди будущего не знают (или не хотят знать) имен великих преобразователей общества.
А между тем не только имена выдающихся гениев человечества, но и подвиги наших современников, несомненно, не изгладятся из памяти благодарных потомков. Не случайно в Обращении июньского Пленума ЦК КПСС сказано: «Подвиги героев и героинь семилетки, самоотверженный труд людей нашего времени никогда не забудет наш народ, ими будут гордиться грядущие поколения, будут гордиться люди коммунистического общества, будет гордиться все передовое человечество».
Но в обществе будущего, рисуемом И. Ефремовым, об этом и подобных подвигах не помнят. Вместо них в памяти сохранилось лишь множество различных эр — Эра Разобщенного мира с последним веком ее — Веком расщепления (чего?), в конце которого произошла Вторая Великая Революция (?!); Эра мирового воссоединения (?), состоящая из веков Союза стран, Разных языков, Борьбы за энергию и Общего языка; Эра Общего труда, состоящая из веков Упрощения вещей (?), Переустройства, Первого изобилия (?) и, наконец, Космоса.
Не говоря уже о неудачности многих названий, трудно понять логику этих эр и веков — первое изобилие, например, возникает в конце третьей эры, на многие сотни лет позднее коммунизма. Надо ли говорить о вредности и необоснованности подобной перспективы? А Век Упрощения вещей — что это такое?
К какому же общественному строю относится действие романа? Защитники «Туманности» говорят — к коммунизму. Но коммунизм ли это? Тот ли общественный строй, который в наши дни создают миллионы? Не нарисована ли перспектива развития мира, завоеванного для технократии? То, что восторженные поклонники «Туманности» склонны выдавать за коммунизм, не выдерживает даже самой благожелательной критики.
Можно согласиться с идеей К.Э. Циолковского, философские работы которого малоизвестны, о том, что человечество, избавленное от повседневных забот об удовлетворении материальных нужд, станет распространителем высших форм жизни в ближайших к Земле пространствах космоса. Не вызывает поэтому возражений общий замысел романа И.А. Ефремова, посвященного космическим проблемам деятельности человечества. Но, во-первых, уделяя внимание устремлению в космос, нельзя забывать и о том, что Земля навсегда останется основой космических полетов человека, и прежде всего необходимо зримо ощущать устройство общества на Земле. Во-вторых, надо вполне определенно высказать ту цель, которую ставит перед собой человечество, выходя в космос. У Циолковского идея космических полетов и устремлений вполне ясна, у Ефремова же поистине туманна. Все полеты у него — это скорее путешествия снобов ради острых ощущений, чем выполнение человечеством той возвышенной миссии, которую предсказывал К.Э. Циолковский.
Присмотримся повнимательнее к тому, что происходит в романе на самой планете. Все действующие лица (а их по именам названо 42) — ученые, художники, историки, биологи и лишь один инженер.
Что же, на Земле уже нет рабочих? Если так, то это не встретило бы возражений — при коммунизме это естественно. Однако на стр. 242 и 248 сказано об огромном количестве рабочих, оказавшихся на месте катастрофы в момент самовольного опыта Мвен Маса. Да и в других местах есть смутные, глухие упоминания о рабочих, загнанных в подземные глубины, в шахты.
Кто эти рабочие, какую роль в жизни общества играют они, — мы не знаем. Известно лишь, что их лица были «немного усталые от суровой работы», которая являлась не временной обязанностью всех, а пожизненной долей «рабочих», причем «здесь работали и женщины».
А что представляет собой общественное устройство, в котором решающая роль принадлежит привилегированной верхушке? Цитируем: «Вот в центре Совет Экономики. От него проведем прямые связи к его консультативным органам: АГР — Академия Горя и Радости, АПС — Академия Производительных Сил, АСБ — Академия Стохастики и Предсказания Будущего, АПТ — Академия Психофизиологии Труда. Боковая связь — с самостоятельно действующим органом — Советом Звездоплавания. От него прямые связи к Академии Направленных Излучений и внешним станциям Великого Кольца...
Веда расчертила песок сложной схемой и продолжала:
— Разве это не напоминает нам человеческий мозг? Исследовательские и учетные центры — это центры чувств. Советы — ассоциативные центры. Вы знаете, что вся жизнь состоит из притяжения и отталкивания, ритма взрывов и накоплений, возбуждения и торможения. Главный центр торможения — Совет Экономики...»
Полагаем, что сказанного достаточно. Грубая аналогия общественного устройства со структурой человеческого мозга, хотя бы и подкрепленная ссылками на успехи кибернетики, явно так же антинаучна, как грубо вульгарна выдумка об Академии Горя и Радости.
Чудесно и глубоко, по-настоящему поэтично учение Маркса о величии человека, освобожденного от частной собственности. Какой простор для научной фантастики дает оно! Каждому, кто начинает писать о будущем человечества, надо прежде всего глубоко почувствовать все то, что говорил Маркс о человеке будущего, богатом и всестороннем, глубоком во всех его чувствах и восприятиях. Но это внутреннее богатство и красота человека, его чувств, помыслов, желаний и восприятий могут быть достигнуты лишь последовательным обогащением каждого поколения всей накопленной культурой прошлого. Культуру коммунизма можно создать только «точным знанием культуры, созданной всем развитием человечества, только переработкой ее... Коммунистом стать можно только тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество» (Ленин).
А что происходит в «Туманности Андромеды»? О прошлом люди узнают не из истинных хранилищ культуры — книг, картин, музыкальных произведений прошлого, а из открытого случайно бомбоубежища, хранящего в качестве образцов «культурного наследия» коллекцию автомашин различных марок. Кто создал это единственное сохранившееся бомбоубежище и чью культуру сохраняет оно?
А как выглядит «один из знаменитых математиков Земли» Бен Лот, тот самый, который, по утверждению И.А. Ефремова, «отправил» в антимир несколько десятков живых людей и оправдывался тем, что ждал их возвращения? Бен Лот «был могучим умом, гипертрофированным за счет слабого развития моральных устоев и торможения желаний» (?). В наказание за своеволие, выразившееся в отправке людей в антимир, Бен Лот подвергнут страшной каре — он переселен на Остров Забвения, то есть в условия жизни, соответствующие современным.
Остров Забвения заселяют рыбаки и скотоводы да провинившиеся жители Большого мира. Но сами рыбаки говорят этим представителям Большого мира: «Мы не поймем друг друга». Что ж, они правы.
Живя среди рыбаков и скотоводов, Бен Лот стал насильником и драчуном. Со страхом бежит от него девушка Онар, удар кулаком получает другой ученый — Мвен Мас, «добровольно» пожелавший уйти в изгнание после недисциплинированности, вызвавшей катастрофу со спутникам Земли.
Для книги, ставящей воспитательные цели (а именно их преследовали издательство и жюри конкурса на лучшую книгу для детей), вопросы образования и воспитания в мире будущего разработаны совершенно неудачно. По И. Ефремову воспитание и образование, организованное в виде каких-то четырехлетних циклов с перемещением подростков по всей планете, заканчивается обязательным свершением «подвига Геркулеса». Что же это — доблесть в труде, упорном, имеющем познавательный смысл? Нет, это прежде всего стремление к славе, к свершению «подвига», хотя и явно непосильного даже самой «героической» личности, не к труду в коллективе, а именно к индивидуальному подвигу.
Но, повторяем, не в частностях главный порок романа. Главное — забвение истории человечества, его пути к коммунизму, героических усилий наших современников, отсутствие масс, излишняя технизация быта, представление о человеке как придатке к машине, отсутствие образов тех людей, которых Маркс называл подлинными титанами мысли, чувств, восприятий.
Каждый писатель в своем художественном творчестве, в своих фантастических представлениях, воображениях и построениях волен поступать и творить так, как ему подсказывает его талант.
Но от писателя, искренне стремящегося в общем нашем труде искать в своей фантастике, отображать события, обстановку, жизнь и психологию людей грядущего, мы можем требовать, чтобы вся его фантастика сочеталась с реальностью, исходила из исторических предпосылок человеческого опыта и знаний, а не была лишь его, писателя, заумными представлениями, искусственно построенными теориями, понятиями.
Наша современность — это то, с чем мы сравниваем и будем сравнивать всякую фантазию. Никто не обязывает писателя уходить в столь далекие дали, чтобы сравнение с сегодняшним днем было бы невозможным. Но ведь дело даже не в этом — дело в том, что роман И.А. Ефремова безгранично далек от истинной перспективы развития человечества и это неправильно ориентирует читателя.
Нет, нет! Трудную и неблагодарную задачу взяли на себя защитники «Туманности Андромеды». Плохую услугу оказывают они И. А. Ефремову. А ведь талант этого ученого и писателя стоит того, чтобы по-дружески сказать ему правду о книге, требующей значительной переработки.
П. Воеводин, персональный пенсионер, член КПСС с 1898 г.
А. Зворыкин, доктор экономических наук, профессор.
Л. Майстров, кандидат философских и физико-математических наук.
Б. Ржонсницкий, кандидат технических наук, старший научный сотрудник Института истории естествознания и техники.
* * *
От редакции.
Мы получили ряд откликов на реплику читателя А. Антонова «Писатель И. Ефремов в Академии стохастики», помещенную в номере нашей газеты от 21 июня с. г. Почти все товарищи согласны с мнением А. Антонова и высказывают свои соображения о недостатках романа «Туманность Андромеды». И к ним нельзя не прислушаться.
Вполне справедливо, например, замечание слесаря Е. Вознесенского из Старого Оскола: «Ефремов пишет только о звездоплавателях, ни полслова не говоря о хозяевах жизни, о тех, кто обеспечивает всеми материальными благами любителей сильных ощущений, носящихся по Вселенной. О тех, кто, по Ефремову, пасет скот на территории Европы, которая превращена в угоду буйной фантазии автора в полупустыню, в «луга и степи» (что и не мудро и несправедливо), то есть о простых тружениках».
Те же мысли развивает и экономист В. Дыков из Москвы: «По своему содержанию и по картинам будущего коммунистического общества книга далека от идеала. Ее схематичные люди являются, по-моему, каким-то придатком к технике. Они забыли все прошлое и живут и мечтают только о сверхподвигах. В книге нет народа, массы, то есть именно тех, кто является творцом истории. Развитие общества представлено не развитием производительных сил и производственных отношений, а подсчетом и анализом количества... горя и радости на Земле. Если эти величины уравновешивают друг друга, то общество развивается нормально. Нечего и говорить о вздорности такого положения».
«Совершенно непонятно присуждение этой книге первой премии на конкурсе, — пишет в редакцию инженер И. Малков. — Наши дети школьного возраста получат после прочтения ее неверное представление об эпохе будущего». Такое же мнение у т. Дюкина из Барнаула.
Забвение всей истории общества, героической борьбы народов за построение социализма и коммунизма, забвение гениев человечества — Маркса, Энгельса, Ленина и их учения о сущности коммунизма, ложное, идеалистическое толкование новейших открытий в области физики (утверждение реальности антимира), схематизм, насыщенность псевдонаучной терминологией и, главное, полное пренебрежение нашим сегодняшним днем — вот, что, по мнению авторов писем, составляет основной порок этого произведения И. Ефремова.
Есть и два небольших письма, полных неумеренно восторженных похвал. Но именно они подтверждают своевременность постановки вопроса нашей газетой. Называя роман шедевром, ярко рисующим будущее человечества, эти читатели явно находятся под воздействием «непререкаемого» авторитета И. Ефремова.
К сожалению, такого рода взгляды разделяет и жюри конкурса на лучшую детскую книгу по вопросам науки и техники. А ведь будущее общество представлено в романе весьма спорно, воспитательное значение «Туманности Андромеды» явно сомнительно.
Несколько слов о «Заметке на полях» в «Литературной газете». Ее никак не назовешь объективным откликом на выступление рядового читателя, высказавшего свое мнение о литературном произведении.
Разве не в споре рождаются истины? Разве что-нибудь изменилось хотя бы с тех пор, когда проходил Третий съезд писателей, где многие и много говорили, как они благодарны читателям за их замечания, за их оценку (даже и нелицеприятную) творчества писателей?
И еще одно замечание. Александр Петрович Антонов — старший экономист Госплана СССР — это не псевдоним, а реальное лицо. Он выступил на страницах нашей газеты по собственной инициативе. А «Литературная газета» предоставила трибуну анонимному «литератору», который, спрятавшись под чадру, пытается полемизировать с т. Антоновым, обходя, по существу, затронутые в его реплике вопросы.
Мы начали разговор о научно-фантастическом романе не случайно. Здесь еще множество острых и ждущих своего неотложного решения проблем творчества. Редакция предоставит трибуну ученым и практикам для того, чтобы продолжить разговор о произведениях, рисующих перспективы научно-технического прогресса, будущее нашей страны и всего человечества.
облако тэгов
