— Что именно произошло? — спросил я Астера, когда он встретил меня в поезде.

— Я не могу сказать вам точно, — ответил он. — Но есть что-то в тишине этого дома, что приводит в ужас.

Было ясно, что дядя Астера был в полном смятении. Он был из тех крупных, мясистых мужчин — вы знаете такой тип — которые много бушуют, почти трогательно рады видеть вас, когда вы прибываете на вокзал, и нервно болтают всю дорогу до дома.

Когда мы повернули в ворота (дом стоит на собственной территории), Джаго начал бросать на него быстрые, напряженные взгляды, как будто пытаясь застать его врасплох, словно этот особняк делал что-то тайное, о чем подозревал только он сам. И вдруг, он схватил Астера за руку и прошептал: «Смотри, смотри, верхнее окно!» Его голос был голосом человека, ожидающего какого-то ужаса, но всё ещё удивлённого его появлением. Вы понимаете, что я имею в виду?

К тому времени уже наступили сумерки, и с точки зрения логики было совершенно абсурдно предполагать, что кто-то из нас что-то видел, поскольку все окна находились в глубокой тени. Тем не менее, мы с Астером были убеждены, что видели силуэт женщины в окне, на которое указывал Джаго. Мало того, у меня сложилось отчётливое впечатление, что это молодая женщина, хотя её черты и были скрыты длинной чёрной вуалью. Теперь, поскольку ни Астер, ни я не имели никаких указаний на то, какую форму приняло это «привидение», не было и подозрений на самовнушение. Более того, если бы не тот очень странный факт, что мы вообще могли видеть кого-то в этом свете, то, пожалуй, женский силуэт можно было бы принять за экономку.

Однако произведённый её видом эффект на Джаго был чрезвычайным. С воплем «Женщина, женщинааа!» он забился в угол экипажа, а лицо его побелело как сыр. И всё же ни Астер, ни я не ощущали на тот момент никакого чувства страха или отвращения.

Как только мы вошли в дом, меня ошеломила царящая здесь тишина. Было похоже на океанскую зыбь – так накатывали волна за волной этой тишины. Я не способен даже и пытаться описать ту внезапность, с которой это неприятное ощущение ошеломило меня, и тогда я вспомнил слова Астера. Я знал, что в этой тишине было нечто безжалостное, нечто жестокое. Мои руки начали потеть; взглянув на Астера, я мог видеть, что он тоже покрылся испариной. Он повернулся к Джаго, что стоял позади нас снаружи дверного проёма, неспособный перешагнуть порог.

— Что это, дядя? – спросил он, и голос у него был не вполне ровным. – Это та Женщина?

— Не только она, — прошептал Джаго. – Поначалу я подумал, что это только лишь она, и что она не способна причинить мне вреда. Я решил, что неплохо бы скрасить её одиночество. Но это была не просто она.

Он на самом деле решил провести ночь в одержимой комнате из чистой извращённости!

Через некоторое время мы завели его в дом, и я постарался извлечь всю историю из дяди Джаго. Увидев, как и мы только что, фигуру Женщины снаружи, он поднялся по лестнице и нашёл комнату, в чьём окне та появилась, с твёрдым намерением, как уже было сказано, провести там ночь. Я должен сказать, что подивился тогда крепости его нервов, так как сам ещё не пробыл в доме и часа, а меня уже вовсю пробирала здешняя «жуть». Но, согласно Джаго, с ним ничего не происходило до тех пор, пока он не вошёл в саму комнату.

— Как только я вошёл в дверь той комнаты, то начал испытывать сомнения. – сказал он. – Внутри было столь гнетуще тихо, что это заставило меня подумать, хотя я далеко не впечатлительный парень, что Нечто задержало дыхание и выжидает. А затем, знаете, всё вдруг почернело. Я не имею в виду, что хлопнулся в обморок – не думаю, что был для этого достаточно напуган. Нет, это было так, словно меня ослепило, и если бы не моя рука на дверной ручке, то, думаю, вряд ли бы мне удалось оттуда выбраться. Так вот, я выпрыгнул спиной вперёд в коридор и тут же захлопнул дверь. И когда уже был снаружи, я вновь обрёл зрение. С тех пор я ни шагу к этой комнате.

Вы помните, что я говорил вам о «сотворении темноты»? Поначалу я решил, что это Джаго и имел в виду, однако он был довольно настойчив. Его свеча не потухла. Он ещё раз повторил слова: «словно меня ослепило».

К тому моменту стало уже слишком темно, чтобы можно было хотя бы как-то обследовать комнату, хотя по любым стандартам был не такой уж и поздний час. Должен признать, что испытал облегчение в связи с этим оправданием. Ныне я поучаствовал в слишком многих делах, связанных с «призрачными» материями, чтобы меня можно было обвинить в трусости. Однако порой, знаете ли, есть вещи, с которыми ты просто не можешь встретиться лицом к лицу. Это был один из таких случаев. Было что-то поистине нечестивое в том доме, и, возможно, я получил своего рода предупреждение о том, что не стоит иметь дело с этим без должной подготовки. Никогда ведь не знаешь наверняка, не так ли?

Так что я не особо расстраивался из-за подобных пустяков, но решил пойти в постель и начать с утра на свежую голову.

Я не приступал к расследованию до тех пор, пока утро не вступило в полную силу. На этом раннем этапе мои действия состояли попросту в запечатывании комнаты таким способом, чтобы я мог мгновенно заметить, если что-то материальное войдёт в неё следующей ночью. Для начала я проверил каждый дюйм стен, потолка и пола, простукивая их маленьким молоточком. Комната была совершенно лишена мебели, не считая деревянного сиденья-подоконника.

Астер был чрезвычайно заинтересован во всём этом, и я сказал ему, что не возражаю, если он будет наблюдать, до тех пор, пока не мешается под ногами. Даже в дневном свете атмосфера в комнате была весьма отвратной, и я не хотел никаких отвлекающих факторов.

Комната не была особенно большой, всего около двенадцати на десять футов; однако у меня заняло довольно-таки длительное время покрыть каждую поверхность бесцветными липкими облатками, которые я использую для обнаружения материальной активности любого рода. Я нахожу их весьма надёжными для этой цели. Ранее я обыкновенно применял уголь, как вы можете помнить, пока не столкнулся с делом о «Запертой комнате», в коем мистификатор использовал потолочную розетку, чтобы попадать в оную. После этого я натянул волосы вдоль окна и подоконника, который был определённо полым, однако же сопротивлялся всем моим попыткам открыть его. Дому было всего лишь около сотни лет, и потому едва ли в нём могли быть такие штуки, как, скажем, тайник для священника. Тем не менее, выстроивший его человек вполне мог захотеть сделать тайные проходы для своих личных целей. В таких вещах никогда нельзя принимать что-либо за чистую монету.

продолжение см. в декабрьском номере DARKER

Наступал попутно длительный ледниковый период, когда человечеству постоянно грозили всевозможные природные бедствия вроде голода от неурожая или лютых морозов. Тысячи умирали от различных вирусных инфекций, и орден св. Трисмегиста вместе с неопарацельсианскими докторами оказывали посильную поддержку населению. Затем Терра начала просыпаться от гнёта мороза и пробудила свои вулканы, которые, взревев, будто древние драконы, стали исторгать из себя магму и плавить льды. Многие города, вмёрзшие во льды, вернулись из длительного заточения к свободе передвижения; другие были уничтожены вулканической активностью, несмотря на всю свою архитектурную мощь и броню. Однако, некоторые места оказались к тому же прокляты самим Провидением, вроде Чернобыльских Пустошей или бывшей локации древнего комплекса «Москва-Сити», где чуть ли не с прошлого ледникового периода находилась неизменная резиденция Аб-Элула Непостижимого (другая подобная локация находилась на месте бывшего питерского острова Газпрома, где верховодил другой не менее могучий техноглич, пока его резиденцию не изничтожило воинство зверолюдов и техномутантов, насланное завистливым Аб-Элулом). Кстати говоря, все предыдущие континенты были уничтожены стихийными катаклизмами либо затонули, и поэтому бывшая локация «Москва-Сити», ныне принадлежавшая техногличу Аб-Элулу, располагалась где-то на северных равнинах мегаконтинента Неогиперборея, в районе горного плато Урд-Мзурц-Ценваг («Долина [древнего вурма] Урд-Мзурца» на неогиперборейском койнэ), некогда бывшего дном древнего реликтового океана. Она, судя по всему, попросту была смоделирована техногличем в дополненной реальности с помощью терраморфинговых магических технологий, на основе архивных записей из планетарных Эфирных Хроник (они же Ноосфера, Этериум и Акашья на разных наречиях глубокой древности).

«Вот оно что! Поди пойми, что это всё значит вообще», пришла очередная не слишком проницательная мысль к Заболотьеву, уже вовсю сливавшемуся личностями со своим духовным близнецом, который всё больше осознавал присутствие отдельного от него сознания. Вообще, сознание Сержа постепенно приходило к идее, что он либо уже умер и смотрит театр Бардо Тодол, либо ещё жив, но в сильно коматозном состоянии, с учётом столь странных онейроидных переживаний и неспособности вернуться в прежнее тело, оставшееся в прежнем, таком привычном будничном мире. Однако, в своём нынешнем положении полуактора-полунаблюдателя Серж чувствовал себя в целом нормально, ему уже было интересно, чем кончится вся эта история с техногличем и одиноким паладином-коммандос в этом ужасно опасном и чарующе странном мире далёкого будущего, где магия и технология в итоге переплелись так, что образовали новый виток синтетической человеческой мысли.

Серж и его духовный близнец прекрасно понимали, какая опасность грозила им обоим при встрече с подобными сатанинскими отродьями. Техногличи считались одними из наиболее опасных и высокоиммунных форм Нежити, встречающейся в Туманных Землях. Даже в одиночку техноглич представлял собой зачастую весьма грозного противника, обладающего всеми достоинствами и почти лишённого недостатков класса Нежити и одновременно владеющего самой опасной магией школ Разрушения, Изменения, Иллюзии, Некромантии и Высшей Биоинженерии. Часто подобный техноглич мог представлять собой нереально прокачанный и пропатченный алгоритм, размножающий себя на физических носителях до бесконечности. Уничтожить подобного технократа можно было, лишь полностью стерев его исходный код с помощью особо сложного и тайного Великого Ритуала Кибернетической Октограммы, вместе с разрушением его Кристалла Души, на котором обычно и хранился исходный код. К счастью, этот ритуал был преподан двойнику Сержа в полном виде самим Архимагистром Ордена незадолго до Гибельной Ночи, когда их Обитель была разрушена ассассинами Аб-Элула. Но об этом – позже.

Техногличей можно было встретить в воплощённом виде в заброшенных серверных центрах, на криптомайнинговых фермах и в пустующих штаб-квартирах древних глобальных корпораций. Это могли быть бывшие сотрудники из класса IT-иерограмматиков, либо же главы тех забытых мегакорпораций. Техноглич мог воздействовать на все инструменты и приборы человека, работающие на протее (своего рода подземном электричестве, исходящем из земных трещин и накапливаемом в особых кристаллах кварцевой руды), в радиусе нескольких километров, выводя их из строя и вызывая ужасные искажения (англ. glitches) показаний одним своим присутствием. Все эти тайные знания, включая информацию о том, как бороться с тем или иным классом нечистой силы, хранились в цифро-аналоговом расширенном 4-ом издании «Бестиария Сумеречных Земель, авторства пресвятого великомученика и доктора криптозоологии Атанатоса Кикладского», он же – Codex Monstruum, вкупе с многочисленными иллюстрациями, комментариями и примечаниями, в библиофонде Обители Тау. Эту цифро-аналоговую книгу, одновременно обладающую материальными и тонкоэфирными свойствами, двойник Сержа очень любил «листать» на досуге, она была его постоянным чтением с самого детства.

Серж почему-то вспомнил старенький зарубежный фильм в жанре научной ужастики «Вирус», и его передёрнуло.

…Он поднялся на широкую платформу из чёрного полированного камня, зловеще освещённую диковинными минеральными камнями, и стал прислушиваться. Кристаллы мерно жужжали, за окном слышался гул потустороннего холодного ветра, пахло эфирными маслами (герани и иланг-иланга?), которую выделяли фильтры его биозащитной маски, сделанной из какого-то кожистого и эластичного, приятного на ощупь материала. Он вспомнил, что его двойник потратил около двух местных «дней», чтобы забраться на подобную высоту, так как ему приходилось избегать всевозможных хитроумных ловушек, которыми доверху нашпигована эта чёртова Обсидиановая Башня, и сражаться с бдительными Стражами, коих нет смысла здесь описывать. Скажем лишь, что это были разнообразные автоматоны и киберголемы, а также различные парадоксальные химерные элементалы, вроде Углекислотных Фантомов. Наилучшим исходом для двойника Сержа было избежать очередной стычки с подобными крайне опасными мерзостями. Последняя схватка со Стражем, огромным многоруким, многоногим и многоглавым титаном (двойник Сержа назвал его Бриареем), едва не стоила тому правой руки, которая до сих пор сильно болела, и повреждения мозговых элементов от сильного сотрясения головы, когда тварь одной из своих лап-клешней отшвырнула техномага в стену, удар об которую чуть не стоил Йондриду перелома спины и пробитого черепа. Благо, последний выживший космотеург был крепким орешком, раз был до сих пор жив и относительно слабо изранен.

В стволе башенной шахты перед Сержем находился арочный проём, закрытый высокими дверями из чёрного камня. Очевидно, что ему надо было туда проникнуть, ибо возможно, что уже здесь начинались апартаменты ненавистного Аб-Элула. Серж был уверен, что находится уже где-то на половине высоты Башни, возможно, что и выше. Сильной рукой двойник Сержа крепко сжал боевой посох, способный испускать испепеляющие залпы чистого ясного Света (особой агрегатной формы протея, называемой од(жас)) в указанном направлении. Однако, залпы эти были весьма энергоёмкими. После серии из 10-12 таких залпов боевой посох надо было около часа подзаряжать, поэтому его аккумулятор следовало расходовать крайне экономно. Аккумулятором, собственно, и служил огромный кристалл аметиста в верхней части посоха. Когда его мерцание совсем тускнело, это означало, что заряд почти на нуле. Также посохом было удобно чертить охранные, целебные, призывные и экзорцирующие сигилы, создавать на их основе рунескрипты и стихийные ловушки для потусторонних сущностей, которыми наводнена ныне сумеречная Земля. Засилие это произошло вскоре после того, как защитная биосфера перестала, собственно, защищать Землю от космических сил Хаоса в силу угасания Солнца и слишком медленной перенастройки Терры на автономную систему питания.

Серж вспомнил, как его наставники (в особенности, его учитель прикладной философии и физического труда Фома Ахеронский) учили их, желторотых юнцов, что негодяй и предатель Хоаким Д’Хаст-Гур III-ий был прихвостнем Аб-Элула уже не первый век и намеренно лишил адептов Правой Руки положенного им местожительства – а именно, великой Обители Омега. А после, в нынешние времена, на их Обитель внезапно, среди ночного сна, напали слуги техноглича, мерзкие и коварные ассассины-автоматоны, и перебили практически всех во время Тихого Часа. Возлюбленная сестра его по ордену, Гвэнн, также пала во время этого подлого налёта, пронзённая в грудь навылет ядовитым жалом скрывающегося в тенях гибельного автоматона-скорпиона. Кажется, один только Йондрид из Офирна (видимо, так звали его двойника, решил Серж, когда ему на ум пришло это странноватое имя) спасся тогда, и с тех пор скитался по Сумеречным землям, желая отомстить неогиперборейскому тирану и просто стараясь выжить в экстремальных условиях. Как считалось среди их братии, адепты ордена св. Трисмегиста были последними людьми на этой грешной планете, погрязшей в хтоническом мраке и скверне и управляемой ныне злыми силами, пришедшими на Землю из космических бездн. Конечно, оставалась ещё Великая Обитель, где могли быть люди, но двойник Сержа в этом сильно сомневался – техноглич был коварным мизантропом, и без лишних угрызений совести мог уничтожить заодно и всё население Обители своих мнимых союзников-технотантриков. И едва ли ему было сделать это сложнее, чем в случае с Обителью нашего адепта Правой Руки. Йондрид знал, что основной целью техноглича был единоличный контроль над всеми территориями Сумрачной Земли, а лишние прихлебатели в лице архиканоника Д’Хаст-Гура и его адептов едва ли ему были нужны, так как они люди, к тому же одарённые одической Силой, и могут представлять опасность для его драгоценной тотальной тирании. Однако, не стоило списывать со счётов и возможных выживших из его собственного ордена, о которых он не знал, или из Обители безумных и кровожадных технотантриков-хаоситов, которые также могли желать смерти Аб-Элула и в одиночку отправиться на поиски его Башни в Проклятых землях. Если он выжил спустя столько времени лишений и опасностей, то могли и другие. Кажется, с момента нападения на Обитель прошло около семи-восьми лет, и только сейчас двойник Сержа наткнулся на следы Аб-Элула, так как коварный техноглич, ко всему прочему, мог перемещать свою геолокацию с места на место или просто скрывать её голографическим мороком. Также за все годы скитаний по Сумрачным землям Йондрид не встретил ни одного живого человеческого существа, хотя и находил целые постиндустриальные некрополи, где рылись в земле до сих пор работающие промышленные роботы прошлых цивилизаций, выполняя свой стандартный цикл благоустройства территории. Также эти циклопические мавзолеи были излюбленным местом кормёжки для стай алчущих мёртвой плоти мутантов-некрофагов, которые яростно сражались с промышленными дронами-рабочими за добычу. Перед мысленным взором Сержа проходили эти странные картины иных времён, и у него постепенно плавилось сознание.             

…Йондрид из Офирна, один из самых одарённых адептов ордена св. Трисмегиста, и, по-видимому, последний из их числа, ныне осознал, что постоянно отвлекается на проявившийся в его уме раскол в форме появившегося внезапно из ниоткуда второго сознания, любопытного и глуповатого, которое мешало ему должным образом соображать и путало даже его физические движения, что являлось большой помехой в его и без того опасном квесте. Возможно, что это были тонкие психические эманации Аб-Элула, и ему стоило держаться настороже как никогда ранее. Космотеург применил специальную психотехнику, напрягши все свои активные мозговые элементы, и временно заблокировал назойливого чужака, который, однако, был ему в чём-то симпатичен, потому что Йондрид ощущал в глубине сердца, что это его собственная частица души. Тем не менее, блокировка сознания Сержа не помешала тому созерцать мир глазами Йондрида, чему Серж был рад в какой-то мере, если учесть, что иного выбора у него в сложившихся обстоятельствах и не имелось. Теперь он словно бы превратился в безмолвного наблюдателя, в Глаз, Зрящий в Ночи.

«И ты, и я, и все мы есть лишь искры божественной Плеромы», — вспомнил Йондрид слова своего наставника Ифраима Аэндорского, царствие ему небесное. Отточенным движением Йондрид отстегнул скрытые в капюшоне специальные очки, напоминавшие фасеточные глаза стрекозы, и приготовился к очередной смертоносной ловушке или схватке со Стражами. Возможно, что ещё одной битвы он мог уже и не пережить, несмотря на тонизирующее действие живой воды. Йондрид принял решительную позу, взял посох в обе руки и стукнул им оземь, так что волна кинетической энергии, с ослепительной вспышкой вырвавшаяся из серебристого раздвоенного конца посоха, взбугрила плиты из вулканического стекла и мощным потоком устремилась в сторону закрытых створок портала, и её бег сопровождался летящими во все стороны осколками битого обсидиана. Его двойник явно не был склонен пользоваться техникой «stealth», подумалось Сержу, что могло быть не слишком разумно, с учётом того, что он был один на вражеской территории, где повсюду были ловушки и Стражи, а также неусыпно бдящие глаза и уши самого техноглича. Тут же Йондрид властно произнёс Слова Силы, рисуя верхним концом посоха соответствующие сигилы и наполняя их звенящей магической энергией, и направил эти боевые печати в сторону дверей.

Массивная волна накатила на огромные дверные створки, но те даже не дрогнули, только чуть пошли трещинами со стороны пола. Дуговые разряды, родившиеся из сигилов, с треском вошли в двери, оставив на их поверхности лишь мелкие царапины и создав облако каменной пыли. Для слома прошлых, входных дверей в Башню Йондриду пришлось совершить дюжину или более таких атак, что сильно разрядило его посох, который только лишь недавно восстановил более-менее свой заряд. Йондрид приготовился продолжить натиск.

Стены вокруг него на этом этаже были покрыты какими-то то ли лианами паразитирующих растений, то ли силовыми кабелями, то ли чудовищным мицелием растущих снаружи Башни полуразумных фосфоресцирующих лишайников, то ли всем этим сразу, переходящим одно в другое. Все внутренности этой мрачной циклопической постройки своим архитектурным гротескным дизайном напоминали Йондриду-Сержу пресловутое искусство Гигера, которого ныне модно скрещивать с искусством Бексиньского. В тусклом мерцании настенных кристаллов было сложно разобрать что-то конкретное, но казалось, примитивные настенные узоры и странные формы на стенах этой Цитадели имеют полуоорганическое происхождение, напоминая примитивные кишечнополостные организмы раннекембрийского периода, незаметно перетекающие во внутренние органы человека (ли?) и какие-то замысловатые инопланетные иероглифы.

После залпов из его посоха местный «воздух», пропитанный смертельными для дыхания газами, ещё долго резонировал эхом по всей шахте, и минуту или более Йондрид прислушивался и приглядывался к окружающему его подсвеченному кристаллами сумраку. Тут он заметил, что на дверях слабо засветились бледно-лиловой люминисценцией странные иероглифы древнего мёртвого языка, откуда-то из динамиков раздался зловещий каркающий смех технолича, сдобренный длительной, словно бы дабовой, реверберацией, и створки отливающих чернотой врат медленно и почти бесшумно разъехались в стороны, являя взгляду Йондрида внушительное пространство за ними, окутанное в зеленоватый полумрак. Из портала вырвалась волна затхлого «воздуха», столь мерзкого, что Йондрид ощутил его вонь даже сквозь фильтры своей биомаски. Не дожидаясь дальнейшего приглашения, хотя и ощущая некий подвох, Йондрид с оружием наизготовку приставным шагом двинулся в сторону открывшегося портала во внутренние покои Аб-Элула, готовый ко всему. Воцарилась зловещая тишина, нарушаемая лишь равномерным гудением октаэдрических настенных светильников.              

V

…Пройдя сквозь открывшийся громадный проём, имеющий форму трапеции, Йондрид тут же постарался оценить обстановку. Помещение было размером с зал консерватории, однако внешним видом напоминало какую-то подземную арктическую пещеру. Повсюду из плит пола торчали мощные сталагмиты, а со сводчатого потолка свисали не менее увесистые сталактиты, покрытые инеем. Местами они соединялись, образуя могучие колонны, на которых мицелий инопланетных грибов образовывал чудовищные плодовые тела, подобные своим видом гнилостной тропической раффлезии. На других колоннах, явно рукотворных, хотя и не менее гротескных в своём исполнении, висели какие-то широкоугольные экраны, явно давно уже не работавшие. Стены огромного помещения были опутаны той же отвратительной сетью проводов-корней-мицелия, что и снаружи. По ним, как и полу этого зала, сочились некие гадостные, светящиеся химической зеленью выделения. Никакого специального освещения в этой пещере не имелось, однако зеленоватое мерцание грибного мицелия и его выделений неплохо освещало основную часть зала. Также здесь царил суровый холод, как в морозильной камере, более сильный, чем в Пустошах по ночам. Даже сквозь свой термодоспех космотеург почувствовал ледяной озноб, пробиравшийся к его телу. Йондриду всё это сильно не понравилось. Особенно ему не понравилось то, что, как показывали его очки в инфракрасном спектре, здесь обитали какие-то органические или полуорганические твари, так как следы их жизнедеятельности были повсюду. В частности, под ближайшими сталагмитами и колоннами, помимо плодовых тел грибов, Йондрид заметил некие чешуйчатые коконы либо яйца, высотой ему по колено, если не выше. Коконы эти светились тускло-розоватым светом, и в них Йондрид, присев на одно колено, разглядел какие-то гадостные личинки со множеством конечностей, хищно шевелящиеся в питательной жиже. Йондрид, внимательно прислушиваясь и приглядываясь, стараясь заметить любое движение периферийным зрением, взял своей техноперчаткой небольшой образец слизи с поверхности ближайшего к нему яйца из кладки, затянутой паутиновидной материей, и попробовал его исследовать с помощью своих сканирующих очков и накопленных знаний в области местной криптозоологии. Внезапно он услышал некий странный шелест, донёсшийся до его чувствительного слуха из дальнего восточного края огромной и мрачной пещеры.

«Явно какой-то инкубаторий для генных экспериментов окаянного технолича, и явно хорошо охраняемый», — подумалось то ли Сержу, то ли Йондриду.

Почувствовав приближение неведомой опасности, Йондрид-Серж вприсядку отступил за ближайшую колонну, приведя свои верные кадуцей и дискос в боевой режим. Как и ранее при встречах со Стражами и прочими чудовищами Сумеречных земель, последний адепт ордена св. Меркурия испытал леденящее чувство страха в нижней части живота, которое, впрочем, тут же компенсировалось выбросом норадреналина. Мерзкий шелест перемещался вверх и вниз по помещению, приближаясь в его сторону, периодически стихая и вновь возобновляясь – некая тварь, очевидно, встревоженная шумом снаружи и разгерметизацией своей территории, заподозрила пришельца и теперь выискивала его в этом зеленоватом полумраке. Очевидно, пройти здесь без боя было нереально. Йондрид, припадая на одно колено, выглянул из-за зубчатого края сочащейся светящимися выделениями колонны, задействуя оба спектра своих мультифасеточных линз – инфракрасный для обнаружения органики и электромагнитный – для механики. Тут он заметил движение некого огромного существа, длинное и извивающееся тело которого быстрым движением проползло под потолком и тут же обвило одну из колонн в центральной части этой пещеры-инкубатория. Его линзы, работающие в обоих режимах сразу, показали космотеургу, что Тварь обладала одновременно и органической, и механической природой. В принципе, это было ожидаемо для свиты технолича, так как у него самого была гибридная природа и он обожал экспериментировать, создавая в своём больном гнилостном уме поистине ужасные конгломераты из живой и неживой материи. По своей внешней структуре и повадкам тварь напомнила Сержу сколопендру. Только что эта сколопендра была размером чуть ли не с вагон метро. Хитиновая броня её отвратительно переливалась той же мерзкой чернотой, что и стены Обсидиановой Башни. Помимо понятного чувства ужаса, Серж испытал глубинное отвращение к подобной твари, которая, видимо, и была местным Стражем. Йондрид имел большую выдержку, так как за его плечами были годы скитаний в Туманных землях, но даже у него вид этой твари вызвал значительную тревогу, так как сражение со Сколопендрой едва ли было заурядным делом. Эта мерзость была огромной, мощной, бронированной и пугающе быстрой. Любой удар любой из её конечностей, коих у неё было несколько сотен, мог пробить насквозь его броню, способную выдержать залп из того же боевого посоха. С другой стороны, возможно, что этот Страж был последним из свиты, кого выставил против него (и других мстителей) Аб-Элул. Но времени на отвлечённые мысли у Йондрида из Офирна сейчас не было вовсе. Нужно было немедленно защищаться и спасать свою шкуру.

Тварь меж тем застыла на месте (что не совсем верно, с учётом того, что она постоянно двигала своими жвалами и многочисленными лапами, оканчивающимися когтями, каждое размером с катану, а также огромными клещевидными жалами, которыми заканчивался её хвост), очевидно, пытаясь выследить свою добычу, которая сама пришла к ней в гости. Йондрид, избрав наконец стелс-тактику, что безмерно порадовало Сержа, закутался в свой плащ-накидку и включил маскировочный режим, так что буквально слился с окружающим его пространством и текстурами. Плащами-невидимками обладали все адепты Ордена, его изобретение приписывалось самому св. Трисмегисту. Единственный минус их использования заключался в том, что режим маскировки так же, как и залпы из Кадуцея, потреблял достаточно много энергии, и заряда чудо-мантии хватало обычно на одну-две минуты (в режиме энергосбережения). Три-четыре минуты маскирования полностью истощали заряд плаща, разумеется, на некоторое время, нужное для его перезарядки. Однако, вместе с особыми ботинками-скороходами, также некогда изобретёнными, как считалось в Ордене, самим Трисмегистом, нескольких минут было вполне достаточно, чтобы уйти практически от любого наземного преследования. Плащ-мантия (как и скороходные ботинки) был очень ценным предметом для Йондрида, так как не раз спасал его жизнь в Сумеречных землях.

Сколопендра неожиданно совершила очень быстрое движение и почти мгновенно, извиваясь вдоль огромной колонны, спустилась на пол пещеры, продолжая активно работать головными органами восприятия, что выглядело крайне мерзостно. Убить её будет не так-то просто, подумалось Йондриду, с учётом её полунасекомой-полумеханической природы. Как вариант, он мог метнуть дискос непосредственно в головной отдел твари, однако, этого могло и не хватить для её убийства, так как Сколопендра вполне могла обладать дополнительными нервными центрами, что показало беглое сканирование её непомерной туши. В хвосте у неё имелся как будто бы дополнительный нервный центр, однако более подробно Йондриду разобрать не удалось, возможно, оттого, что Тварь обладала защитным психическим полем. Космотеург, пребывая в режиме маскировки, стал медленно перемещаться на карачках, не отрывая взгляда от своего чудовищного противника. Тут Страж дёрнулся и в мгновение ока переместился в его сторону, сократив расстояние в тридцать-сорок метров менее, чем за две-три секунды. Йондрид нервно сглотнул и откатился за росший неподалёку сталагмит, попутно раздавив несколько малых сколопендр или скорпионов, чьи тела мерзко и предательски громко захрустели под его весом, источая животные соки и машинную смазку. Следящий за происходящим Серж отметил, что его двойник скривился от боли в повреждённом плече и позвоночнике, совершая этот нехитрый манёвр. Было бы самоубийством вступать в открытую схватку с подобной Тварью в его нынешнем состоянии. Тварь тем временем приподняла свою мерзкую башку, кажется, целиком состоящую из тускло мерцающих зеленоватым светом глазных окуляров и огромных и страшных жвал, и демонстративно (?) поклацала последними в холодном «воздухе» этой крипты, как бы вызывая своего невидимого противника вступить с ней в открытый поединок. Затем то же самое она произвела со своими хвостовыми отростками, которые с металлическим скрежетом заклацали в ледяной тишине, что выглядело омерзительно и пугающе. Йондрид заметил, что лоснящееся хитиновое тело Стража целиком опутано силовыми проводами и тем же самым мицелием, что рос на стенах этих зловонных высотных склепов. Можно было подумать, что Тварь является продолжением Башни, как бы воплощением её тёмной Души. В этом смысле Сколопендра обладала ещё и стихийной природой.

Йондрид отнюдь не спешил обнаруживать своё присутствие. Его основной целью было как можно дольше избегать схватки со Стражем и пробраться в дальний конец этой пещеры, где должен был быть следующий проход, вёдший в верхнюю часть Башни, в покои самого технолича. С другой стороны, что, если он уже был в покоях Аб-Элула?..

Продолжая медленное продвижение вприсядку вдоль стены, Йондрид-Серж старался не дышать и ступать как можно тише. По специальному гаджету-браслету, одетому на его правое запястье, космотеург проверил уровень зарядки своего плаща, и результат показаний был удручающим. У него в запасе было около минуты, прежде чем плащ разрядится. После снятия режима маскировки Страж может с лёгкостью обнаружить его и напасть. Между тем, Йондрид едва ли ещё достиг центральной части пещеры, прячась в тенях за колоннами и передвигаясь со скоростью древесного слизня. Сколопендра всем своим огромным телом распласталась в центре инкубатория и (относительно) замерла в ожидании. Йондрид постарался полностью отключить врождённую эмпатию, чтобы ненароком не войти в контакт с сознанием/-ями этой Твари, что могло привести как к его обнаружению, так и тотальному омерзению. Несомненно, этот Страж, в отличие от многих предыдущих техноголемов, обладал развитым сознанием/-ями, но вот сама структура этого сознания/-ий была, по всей видимости, столь же чудовищна, что и его внешняя оболочка. С другой стороны, эта превентивная мера была, возможно, излишней, так как Сколопендра обладала мощной психической защитой и едва ли Йондрид мог проникнуть в её разум/-ы. А вот насчёт обратного процесса у космотеурга уверенности уже не было. Если Тварь способна была подавить его волю через неуловимое психическое воздействие, тогда Йондрид мог считать себя уже трупом.

Поддавшись параноидальному умонастроению, он тихо произнёс Слово Силы, дабы отогнать от себя мрачные мысли. Это ему удалось. Однако, сиё действие было опрометчивым. Тварь мгновенно ощутила присутствие магической энергии и навострила свои бессчётные мерзостные органы восприятия в его сторону. Клацая жвалами, Страж подобно скорому поезду устремился к прячущемуся за поросшими инопланетным мицелием колоннами Йондриду. Тот понял, что его обнаружили по его же глупости, и теперь настал решающий момент. «Беги или сражайся», пронеслось в умах обоих. Сознание Сержа, слившееся с деятельным и отважным сознанием Йондрида, похолодело от близости неминуемой гибели. К этому времени заряд чудесного плаща из узорчатой наноматерии подошёл к концу, и маскировка отключилась. Нужно было действовать очень быстро и точечно.

Йондрид произнёс могучее Слово Власти, очертил вокруг себя кадуцеем защитный Круг, затем высунулся из-за колонны и, пристально глядя прямо в десятки окуляров стремительно приближающегося к нему Стража, метнул в это чудище своей левой здоровой рукой дискос, заряженный одической силой и Словом. Тут же, вскинув Кадуцей своей больной правой рукой и обхватив для надёжности левой, он направил в Тварь максимально возможный единовременный заряд смертоносного оджаса, тут же разрядив посох почти что наполовину. Вспышка вырвавшегося света на мгновение ослепила несущегося на всех парах Стража, впрочем, как и самого космотеурга. Дискос, искрясь призрачным голубоватым светом в полумраке и издавая при вращении характерный пронзительный свист, пробил хитин и глубоко вошёл в головную плоть монстра, повредив ему какую-то часть органов восприятия и, видимо, застрял в ней, так как не вернулся обратно. Йондрид успел увидеть, как многотонная туша была остановлена залпом из посоха и ударом дискоса, и даже отброшена в сторону, сокрушив своим весом несколько колонн, которые, падая, стали ломать соседние, вызвав цепную реакцию. Сколопендра упала на бок, затем на спину и стала конвульсивно сокращать все свои гадкие конечности, то ли умирая, то ли находясь в шоковом состоянии, то ли просто пытаясь перевернуться обратно. При этом она издавала такие мерзостные звуки, что их даже и описать невозможно. Сержа при виде этого зрелища чуть не вывернуло. Однако тошнить было нечем и некуда. Пещера сотрясалась от происшедших событий, с высокого потолка громадной залы сыпался дождь из сталактитов, широкоугольных мониторов и гигантских плодовых грибных тел, и на этом история Йондрида могла бы уже и закончиться, если бы не защитное силовое поле, которое он успел активировать с помощью Кадуцея. Град из острых и огромных камней и прочего дебриса обрушился и на Стража, содрогающегося в центре пещеры, и похоронил его под собой, возможно, на веки вечные. Этому факту Йондрид был несказанно рад, однако у него не было даже времени осознать его как следует, так как сверху дождём сыпались сталактиты, провода, экраны, плодовые тела инопланетных грибов, яйца Сколопендры и ещё бог весть что, а защитное поле тоже было не вечным. С трудом уворачиваясь от падающих обломков и рушашихся вокруг него циклопических колонн, иной раз принимая удары на силовое поле, Йондрид стремглав бежал через центральную часть этой богомерзкой пещеры-инкубатория в сторону возможного выхода, не думая ни о чём, кроме спасения. Тут он ощутил сильнейший удар сверху – очевидно, от упавшего на него фрагмента потолка. Защитное поле образовывало вокруг его тела как бы пузырь, и пузырь этот был ныне смят и пробит. Йондрид хоть и не пострадал, так как при ударе о силовое поле сталактит, или что там было, раскололся на части и разлетелся в стороны, однако испытал сильное потрясение и упал лицом вниз на покрытый чёрным каменным щебнем, липкой слизью, мицелием и проводами пол этой крипты, отброшенный инерционной силой в дальний угол. Кажется, сознание Йондрида на какой-то момент отключилось, и Серж остался в одиночестве, темноте и тишине, полностью смятённый и растерянный от всего произошедшего. Он заметил, что резонирующий от циклопических стен пещеры гул падающего камня постепенно затих. Это было хорошо, иначе Йондрид был бы окончательно завален и погребён, подобно Стражу. Однако через какое-то время сознание Сержа уловило будто бы… приближающиеся к нему осторожные шаги?                                        

VI

— Эй ты, давай вставай! Ты живой вообще? – послышался в голове у Сержа-Йондрида высокий, вместе с тем резкий и требовательный голос. Судя по тембральной окраске, голос этот явно принадлежал особи женского пола, что было вдвойне удивительно. Что-то ощутимо ткнуло его под левый бок, и Йондрид, придя в себя, открыл глаза, покрытые до сих пор фасеточными линзами, чувствуя несказанное удивление и вместе с тем растущее раздражение. Над ним, среди руин инкубатория, высилась человеческая фигура, одетая весьма причудливо. Это, несомненно, была женщина, весьма высокая, стройная и сильная, однако костюм её наводил ещё не полностью пришедшего в себя космотеурга на странные мысли. Она явно не была его выжившей сестрой по Ордену.

— Ты кто такая? – глухо спросил Йондрид, пытаясь встать, несмотря на сильную боль в спине и плечах.

Вместо ответа странная женщина рассмеялась, после чего вновь пнула его от души в бок облачённой в высокий ботфорт на огромной шипованной платформе ногой. Далее:

— Это ещё что за манеры, голубчик? Стою здесь я, а ты лежишь, поэтому вопросы задаю тоже я! Понятно тебе? – задиристо бросила она измученному Йондриду.

— Ты из Обители Омега? – прокряхтел Йондрид, уже знающий ответ на свой вопрос.

— А ты догадливый, – хохотнула странная женщина, глядя в упор на лежащего у её сапог еле живого космотеурга. Одета она была будто БДСМ-арлекин на ЛГБТ-параде, как подумалось более искушённому в этих вопросах сознанию Сержа. – Я прямиком оттуда. И знаешь что, милый мой?

— Нет, не знаю я, что. – ответил Йондрид, совершенно не готовый играть сейчас в угадайки. Первым делом он бросил взгляд между широко расставленных длинных ног этой бестии в человеческом теле, затянутых в какой-то ячеисто-полосатый чёрно-белый нанолатекс, в сторону груды дебриса, что высилась в отдалении. Под ней, судя по всему, лежало тело мёртвого либо ещё живого Стража. Если второй вариант истинен, тогда Сержу-Йондриду необходимо как можно быстрее найти выход из этого инкубатория. А эта странная технотантрическая барышня ему сейчас только мешаться будет.

Та, как ни в чём не бывало, продолжала речь, смягчив как будто свою надменность.

— Я поражена тем, как ты здорово расправился с этой гадиной! Нет, серьёзно. И я рада, что ты остался жив, ко всему прочему. Просто я из Обители Омега, как ты верно заметил, а мы там все забияки.

— Что тебе надо, черт тебя подери? – простонал Йондрид, вновь пытаясь приподняться с пола. – Нет, я тоже крайне рад встретить наконец живого и разумного человека, но вы, омеговские… Вы разве не прихвостни проклятого Аб-Элула эт-Тизз’Драа’кха?

После чего Йондрид опять растянулся на полу, так как получил уже достаточно увесистый пинок под живот.

— А ну заткнулся, тупица! – злобно прикрикнула на него эта гопническая арлекинесса. – Ни хрена ты толком не знаешь. Всё, чему тебя учили твои просветлённые герметические наставники, брехня!

Йондрид был поражён этой неожиданной гневной тираде, впрочем, как и Серж. Он помолчал, затем не без труда в третий раз приподнялся на локтях с усеянного всяческими нечистотами, холодного, как лёд, пола – на этот раз у него это получилось – и принял сидячее положение, облокотившись об основание сталагмита. Затем он бросил испытующий взгляд на возникшую перед ним словно бы из ниоткуда женщину, чьё лицо также было скрыто фильтрующей биомаской весьма причудливого покроя, однако глаза её не были закрыты фасеточными линзами. Нет, её линзы имели вид узкой и светящейся разными оттенками цветового спектра, возможно, в тональность её настроению, прорези, придавая её образу, на взгляд Сержа, особенно футуристичный вид. По сравнению с её костюмом суровое аскетическое одеяние Йондрида, в основном приглушённых оттенков, местами заплатанное, рваное и пыльное, хотя и не менее высокотехнологичное, выглядело едва ли не убого. Особенно после схватки со Сколопендрой. Соответственно, установить выражение её лица или хотя бы увидеть её глаза было затруднительно. С другой стороны, подумалось Сержу, у Йондрида был не менее непроницаемый облик.       

— То есть, ты хочешь сказать, что Аб-Элул и до вашей братии добрался? – кинул наугад Йондрид, смутно о чём-то догадываясь.

— Именно, парень, — вновь язвительно-непринуждённо ответила ему странная женщина. – Поэтому я и здесь. Я прячусь в этом морозильнике от глаз этой многоножки-переростка — назвала её Аргусом, кстати, — уже около недели, и до сих пор не отыскала дальнейшего прохода, хотя, кажется, уже исследовала все его углы и закуты. Не представляю, на что ты можешь надеяться, если даже у меня не вышло этого за неделю или около того. – Продолжала язвить эта арлекинесса. – Возможно, ты гений поиска скрытых объектов. Однако у меня есть на то некоторые, хах, сомнения.

— Понятно. – Йондрид пытался восстановить баланс своих мозговых элементов и собирался с силами, чтобы совершить дальнейший рывок в сторону дальней стены, где в полумраке вполне могла находиться скрытая голограммным мороком Дверь. – А где твоё оружие?

Тогда женщина зашлась особенно язвительным смехом, после чего ответила:

— Оружие — во мне самой. – После чего из «косточек» её техноперчаток выдвинулись длинные когти-лезвия, очевидно, из некого титанового сплава, как оценил Йондрид. Также на поясе у неё он заметил какую-то рукоять. Как только он подумал об этом, женщина будто прочла его мысли, потянулась к рукояти, резким движением выдернула её из-за широкого пояса и взмахнула над собой. Тут же вверх на высоту до трёх метров протянулось около десятка ярко-оранжевых, переходящих на концах в малиновые, энергетических шнуров-хлыстов, пульсирующих какой-то агрегатной формой оджаса, Йондриду неизвестной. Тем не менее, Йондрид считал, что кибермагические технологии его Ордена более продвинуты, чем у их тёмных бывших собратьев. Вполне возможно, что так же считали и последние про свои технологии.    

— Впечатляет, — коротко заметил он. – Что ещё умеешь? Можешь мне раны залечить?

— Могу, да не хочу. – она опять посуровела, видимо, потому что обнажила оружие. Йондрид дождался, пока она уберёт его обратно в «ножны», после чего спросил:

— Как тебя зовут?

Женщина-арлекин долго молчала, после чего ответила:

— Хак’канда из племени Зу’уф. Мой народ изначально кочевники, не то что эти ваши домоседы-книгочеи.

Йондрид несколько рассеянно думал о том, сколько у них ещё времени на эту непринуждённую беседу, прежде чем тварь под руинами начнёт возвращаться к жизни. Ему уже даже показалось, будто плиты полы раз или два содрогнулись, но не сильно.

— Понятно. Очень приятно, Йондрид из Офирна, почётный книгочей и космотеург. – Сержу показалось, что у Йондрида тоже вышло несколько язвительно. Видимо, от этой женщины научился.

Хак’канда явно была уроженкой Восточных земель, где, как считается, и расположена Великая Обитель. Однако на данную тему, как помнил Йондрид, существует широкая философско-географическая полемика. Возможно, Хак’канда просто была уроженкой Востока, и всё. Может быть, даже и Юго-Востока.

— Слушай, Йондрид, вижу, ты хороший парень. Давай будем выбираться отсюда?

«Наконец хоть что-то конструктивное», — подумалось Сержу и Йондриду.

— Какие у тебя предложения? Ты уже неделю здесь торчишь, если я правильно понимаю.

— Верно, цыплёнок. Достаточно, чтобы успеть найти хоть какую-то лазейку. Однако – ничего. – Хак’канда сокрушённо хмыкнула и прошлась по кругу, похлопывая себя рукой по бедру, на котором висел её грозный хлыст.

Йондрид, кажется, уже совершенно восстановил своё деятельное состояние. Он отстегнул флягу-раковину, откупорил её и залпом выпил оставшийся глоток аквавита, после чего отбросил ныне ненужную ёмкость, занимавшую к тому же лишнее место переносимого на себе багажа. Кажется, где-то в амуниции были ещё специальные питательные алхимические пасты. Вспомнить бы только, где именно...

Внезапно Хак’канда рывком подскочила, будто на пружинах, к Йондриду, уперевшись рукоятью хлыста ему в щёку и практически прижавшись к нему всем телом. Её биомаска и монолинза были в нескольких дюймах от лица Йондрида, её технокостюм упирался в его технокостюм, и тот вдруг ощутил неуместное волнение в сакральном энергетическом центре.

— Так что будем делать, книгочей, э?!

Йондрид ожидал чего-то подобного, поэтому машинально выдвинул вперёд левую руку и обхватил ею сзади за плечо и шею эту чертовку. Ты на мгновение оцепенела от подобного манёвра, после чего начала производить решительный отпор. Наконец, она дала ему под дых коленом, и, хотя все братья (да и все сёстры тоже) Ордена носили защитные гульфики, Йондрид ощутил сильную слабость в нижнем центре, именуемом кундаличакрум, и сознание у него немного поплыло из-за этого. Он ослабил хватку, и Хак’канда, напоследок треснув его поддых с ноги ещё раз, пулей выскочила из его объятий. Он попытался пальнуть в неё из Кадуцея, хотя и морщился от страшного недомогания, однако чертовка легко обогнула своим гибким телом его не слишком точный залп оджаса и в ответ хлыстнула его по руке с Кадуцеем своим гнусным электромагнитным бичом, не сильно, но ощутимо поразив электрическим ударом. Йондрид, вскрикнув от боли, выпустил посох из ослабевшей руки и пошёл на мировую.

— Хаха, уже сдаёшься, сын Тота-Гермеса Трисмегистоса? А я вот только начала входить во вкус, ахахах…  

Тут Йондрид, сползший на холодный, покрытый замёрзшими нечистотами и дебрисом пол этой крипты, почувствовал повторное содрогание, на этот раз уже вполне реальное. Страж просыпался? Хак’канда замерла на полуслове, и Серж-Йондрид понял, что это не его отдельный психический глич.

— Оно оживает? – прошептала внезапно испуганная уроженка Востока.

— Я так и думал, нечего было тратить наше общее время на болтов…

Хак’канда мигом подскочила к Йондриду, взвалила его на плечи, как коромысло, и относительно резво понесла его к дальнему лесу изломанных колонн и сталагмитов. Между тем почва под их ногами продолжала медленную пульсацию, и вот уже из-под обломков камней показалась отвратительная морда этой гигантской полуорганической, полумеханической сколопендры. То ли она возродилась, то ли вовсе не умирала, было уже не узнать. Жизнедеятельность насекомых не менее сложна и запутанна, как и оная у машин. И вновь здешний воздух наполнился этим гадостным шелестом, от которого у Йондрида вниз по позвоночнику побежали холодные волны страха..

Йондрид лихорадочно рылся в амуниции, пока Хак’канда держала оборону. Наконец, где-то сзади на поясной сумке он нашёл небольшой продолговатый металлический тубус, в котором обнаружилась некая пластичная субстанция, вроде пасты, бежевого оттенка. Он отломил кусочек и попробовал её на вкус, мгновенно открыв и закрыв внешний клапан дыхательной биомаски. Во рту с пастой произошла удивительная реакция – та превратилась в ароматическую, пузырящуюся горную минеральную воду, чистейшую и полезнейшую. Это было ещё одним хитроумным спагирическим изобретением самого св. Трисмегиста, либо его ученика св. Парацельсия, либо другого его ученика, шейха Аба-Синны, как считают некоторые неортодоксы. Хитроумным не только потому, что оно могло становиться изысканным напитком, входя в реакцию со слизистой человека, но и потому, что входя в реакцию с внешним воздухом и искровым разрядом, оно создавало мощные взрывные эффекты. Одним словом, мультитул. Кажется, эта паста была агрегатной формой первоматерии, именуемой оз’ро или ор’зу.

Йондрид ощутил, как дрожь земли приближается, одновременно услышав, как Хак’канда тихо вскрикнула. Она тут же выхватила свой электромагнетический хлыст и активировала его силу. Йондрид крикнул ей:

— Эй, отойди-ка быстро!

— Хрена тебе отойду я! – ответила она ему дерзко.       

Тогда Йондрид, скатавши большой шар из чудесной пасты-гермафродита, оттолкнулся здоровой (относительно) левой рукой от стены, встал на ноги, взял свой киберкадуцей, подошёл к Хак’канде, показал ей на шар и на приближающуюся к ним тварь. Та отрицательно замотала головой и оттолкнула его, так что Йондрид зашатался, но не упал. Тогда он размахнулся и кинул шар навстречу адскому отродью. Хак’канде оставалось только смотреть.

Чудовищный Страж, клацая жвалами, влетел в крошечный по сравнению с его размерами шар из чудесной пасты, брошенный ему в головную часть. Йондрид, как следует прицелившись из Кадуцея, направил заряд могучего оджаса, подобного удару молнии, прямо в голову Твари, сопроводив это могучим и тайным Именем Бога. Раздался потрясающей силы взрыв, сопровождаемый новым эхо-резонансом, от которого с потолка упало ещё несколько сталактитов, и так со Стражем было покончено. Священный Свет превратился в священный Звук, и тёмная материя, составляющая сущность Стража, была полностью поглощена Божественным Логосом, исторгнутым при окислительной реакции пасты-гермафродита. Йондрид и Хак’канда были отброшены взрывом к дальней стене, однако не претерпели сильных повреждений от падения.

Придя несколько в себя, Хак’канда была весьма поражена практическими методами ордена св. Трисмегиста. Не менее, чем был поражён наблюдавший за всеми событиями Серж, застрявший где-то между мирами. Огромная тварь практически полностью расщепилась на атомы, от неё осталась только мерзко пузырящаяся нефтяная лужа с плавающими в ней обмотками проводов.

— Интересные у вас штуки, однако.. – только и сказала она своим надменным тоном, поднимаясь с земли и отряхивая свой стильный биопанковый технодоспех, как бы целиком состоящий из чешуйчатых хитиновых сочленений, делая её хозяйку похожей то ли на рептилию, то ли на жука, то ли на киборга.

— Лучше бы поблагодарила, дура. – огрызнулся Йондрид, проверяя свой доспех и амуницию. – Я же тебе жизнь спас.

— Что ты сказал, книгочей?!.. – начала была та, приняв боевую стойку. Но тут из невидимых динамиков, судя по всему, вделанных в стены, вновь раздался каркающий и захлёбывающийся, невыразимо отвратительный оцифрованный скрежет смеха технолича, сопровождающийся какими-то помехами и шумами, и оба застыли на месте. Вместе с манифестацией призрачного голоса раздалось негромкое шуршание, и Йондрид, обернувшись к стене, узрел, что часть её разошлась в стороны, открывая зияющий чернильным мраком проход, аналогичный тому, в который он прежде вошёл в этот инкубаторий. Впрочем, он догадывался, что так и будет.

— Вот видишь, Хак’канда. Я предполагал, что пока не будет уничтожен местный Страж, Аб-Элул не откроет дальнейший путь. Коварный расчётливый ублюдок! А ты думала, что проход просто где-то…

— А ну заткнулся, умник! – вновь прикрикнула на него арлекинесса. – Давай живо в проход, пока он не закрылся. Кстати, если ты не заметил, книгочей, тот портал, через который ты пришёл сюда, запечатан с момента твоего обнаружения Многоножкой.

— Неа, не заметил. – откликнулся Йондрид, не обращая внимания на её ругательства. – Меня, кстати, Йондрид зовут. Пошли.

Хак’канда хохотнула и, осторожно ступая по усеянному мусором и раздавленными инсектоидами полу, двинулась вместе с Йондридом, державшим наизготовку свой почти разряженный посох, в сторону открывшегося портала. Это вполне могла быть очередная ловушка…

Тут Йондрид вспомнил про свой дискос.

— Подожди, я забыл своё оружие, которое застряло в голове у Твари. – начал было он.

Хак’канда, не оборачиваясь, бросила ему из-за спины:

— Это летающее кольцо которое, с подсветкой? Пффф… Брось, Йон. У нас нет на это времени. Давай быстрее.

Она уже почти подошла к порталу. Йондрид колебался. Что, если сейчас портал закроется, и он останется навеки запечатан в этом инкубатории, а вся слава победы (или ужас поражения) достанется этой безумной арлекинессе?

Бежать до той части зала, где среди нечистот мог лежать его нерастворившийся при дезинтеграции Стража дискос, и искать его там, было делом и вправду небыстрым. Йондрид, тяжело вздохнув, так как потеря личного оружия была серьёзным нарушением устава их Ордена, да и просто печальным событием, развернулся в сторону портала и бросился бегом за Хак’кандой. Они почти одновременно прошли сквозь проём, и тот с тихим шорохом замкнулся за ними, оставив странную пару практически в полной темноте, наполненной приглушённым гудением древних систем этого строения.

to be continued...

2

…Одним из лучших образчиков кейса про огненного элементала (ифрита) является “Огненная Немезида” Элджернона Блэквуда, повесть из цикла похождений оккультного исследователя м-ра Джона Сайленса, доктора медицины, розенкрейцера и целителя душ, первое издание: “John Silence”, 1908. Эта повесть также прекрасный пример поджанра “древнеегипетские/ориентальные химерные истории”.

В этой новелле белый маг и исследователь разного рода зловредных манифестаций д-р Сайленс вместе со своим ассистентом-секретарем м-ром Хаббардом, от лица которого ведётся повествование, отправляются в уединённую фермерскую усадьбу где-то за Клэпхемом, принадлежащую отставному полковнику Рэгги. В усадьбе происходят разнообразные и нешуточные проявления некой невидимой силы, связанной с элементарным огнём. Расследование начинается с психометрического анализа м-ром Хаббардом письма от полковника (“необычное тепло”) во время поездки на поезде. В самом доме полковника также царит странная удушливая духота, “неприятно ударяющая в голову”. Полковник жалуется на частые случаи случайных воспламенений и разного рода призрачных манифестаций. В итоге выясняется, что это проделки весьма высокоуровневого древнеегипетского элементала.

“- Вы всё время говорите “она”, “её”. Да кто такая эта “она”? – вскипел полковник. – И что это за чертовщина такая – элементарный огонь?

— К сожалению, в данный момент, — ответил д-р Сайленс, поворачиваясь к полковнику, ничуть не смущённый, что его перебили, — я не могу прочитать вам лекцию о природе и истории магии, скажу лишь, что всякая элементарная субстанция – это активная сила, стоящая за стихиями – будь то земля, воздух, вода или огонь. По своей сущностной природе она безлична, но может быть сконцентрирована, персонифицирована или одушевлена теми, кто обладает таким умением, а именно – магами, которые используют её для определённых целей, точно так же, как практичные люди этого столетия используют пар и электричество.

Сама по себе слепая элементарная энергия способна достичь очень малого, но если она направляется тренированной волей могущественного манипулятора, то может весьма эффективно служить целям Добра или Зла. Элементарная энергия – основа всякой магии; в зависимости от вложенного в неё побудительного импульса она может быть “чёрной” или “белой”, может передавать благословения или проклятия; последние есть не что иное, как увековеченные злобные помыслы. В случаях же, подобных нашему, за всеми происходящими явлениями стоит сознательная направляющая воля, которая использует элементарную субстанцию в своих интересах.”

(Здесь и далее цит. по: Э. Блэквуд, "Вендиго", изд-во "Энигма", серия "Гримуар", 2005, сост. и перевод.: Е. Пучкова)

“Нападающий Огонь” здесь лишь слуга некой “мстительной и разгневанной сущности”, а именно – египетской мумии жреца, что направляет его. Элементал манифестирует себя множественными способами: то он проявляется как “огненные шары”, то как “слабо светящиеся бесформенные и странные фигуры, ни человек, ни животное”, то как “ручьи огня, текущие через лес”, то как невидимка, пугающий лесорубов. Также эта сущность ответственна за многочисленные спонтанные возгорания на ферме и лесные пожары.

“Однако некоторые видели необычные явления и днём. Один из дровосеков, человек непьющий и заслуживающий всяческого доверия, однажды отправился пообедать и клянется, что, когда он шёл через лес, следом за ним, от дерева к дереву, кралось что-то невидимое. Этот невидимка раскачивал на своём пути ветви, обламывал сухие сучки и даже производил какой-то шум…”

Полковнику удалось получить даже физическое подтверждение существования ифрита – добытый псом управляющего “белый светящийся волосок”, похожий на асбестовую нить, которую Рэгги отправляет на анализы. Из лаборатории ему приходит извещение, что “волос не имеет отношения ни к животному, ни к минеральному царству…”, и отказ в дальнейшем сотрудничестве. Через неделю завёрнутый в бумагу вещдок странным образом испаряется.

Хозяина ифрита д-ру Сайленсу удаётся выманить с помощью ритуала некромантии в подвальном помещении прачечной. Используется чаша с кровью животного “для материализации”.

“<…> — Для нашей цели вполне достаточно крови какого-нибудь животного; уверен, что эксперимент не принесёт нам ничего неприятного. Единственное условие – кровь должна быть свежепролитая и густая, с той жизненной эманацией, которая привлекает именно этот класс элементарных субстанций. Возможно… в усадьбе найдётся какая-нибудь свинья, предназначенная для продажи на рынке.”

Присутствуют трое – жертва, одержимый духом египетской мумии полковник, помощник Сайленса м-р Хаббард и сам белый маг. Время ритуала: полночь.

“- Тогда, возможно, вы читали, — спросил доктор, — как космические божества некоторых диких народов, примитивных по своей природе, веками поддерживали своё существование с помощью жертвенной крови?

— Нет, ответил полковник Рэгги, — об этом я не читал.

— Во всяком случае, — добавил Сайленс, — я рад, что у вас есть некоторое знакомство с предметом. <…> Повторяю, в нашем случае кровь нужна для того, чтобы выманить существо из его логова и придать ему зримую форму.

<…>

— Я рассчитываю на помощь луны, — добавил доктор. – Ранним утром она как раз будет полной, а подобные элементарные субстанции проявляют наибольшую активность в период полнолуния. Это наблюдение, как вы можете заметить, я почерпнул из вашего же дневника, полковник.”

Из последнего отрывка мы выясняем ещё одну особенность элементалов – их зависимость от лунных фаз.

Манифестация огневика происходит одновременно с одержимостью полковника египетским духом, или Ка, или “повелителем элементарного огня”. Перед непосредственным проявлением элементала участники чувствуют необычное возбуждение и прилив эмоций, граничащий с религиозным экстазом или наркотическим опьянением. Со слов м-ра Хаббарда,

“Между тем мной овладело странное, дурманящее веселье. Жара становилась всё сильнее, но теперь почему-то оказывало приятное действие: в приподнятом настроении я ощущал, как мысли с необычайной быстротой проносились в моей голове, воображение порождало живые картины, в крови играли яростные желания, — все члены моего тела наполняла могучая энергия, сродни энергии молнии. Я не испытывал сильного беспокойства, подобно полковнику, чувствовал лишь смутное опасение, что всё это может достичь чрезмерной интенсивности, которая может спалить меня, превратив мои душу и тело в пламя чистого духа. Темп жизни ускорился настолько, что долго так не могло продолжаться. Это был какой-то утысячерённый экстаз.”

Далее кровь в чаше начинает бурлить, к вящему изумлению и ужасу участников, и происходит явление Великого Огня.

“Тем временем видимая тьма всё текла и текла из пола, она напластовывалась тонкими слоями, застилая наши глаза и лица, и распространилась по всему помещению. Оставалось лишь слабое, призрачное свечение, постепенно уступившее место бледному неземному сиянию, которое перекинулось и на нас. В самом сердце этого сияния я увидел пылающие фигуры – не людей или каких-либо живых существ, а огненные шары, треугольники, кресты и другие геометрические фигуры, которые то вспыхивали, то гасли, создавая видимость пульсации, быстро носились взад и вперёд по воздуху, то поднимаясь, то опускаясь, а в непосредственной близости к полковнику они вели себя особенно странно: часто собирались вокруг его головы и плеч, иногда даже садились на него, как гигантские огненные насекомые. И всё время слышалось слабое шипение, такое же, как днём на плантации.

— Это элементарные огни, — вполголоса сказал доктор. – Готовьтесь к появлению их хозяина.”

Здесь мы видим, что элементал представляет собой не какую-то конкретную антропоморфную или зооморфную форму, но, скорее, некий паззл или калейдоскоп, состоящий из геометрических фигур и символов, что достаточно необычно.

Развязка этого ритуала стихийного экзорцизма в должной мере эпична. Великий Огонь, произнеся подобающие случаю древнеегипетские формулы, вроде “видел я моего божественного Отца, Осирис” и “вырвался я из-под земли и воссоединился со звёздными божествами”, оставляет тело полковника и самостоятельно материализуется, осушив до дна чашу с кровью.

“И хотя существо ещё не успело приобрести нормальных пропорций, в значительной степени оставаясь бесформенным, оно быстро концентрировалось, и я уже мог различить его колоссальные плечи, шею, нижнюю часть тёмных челюстей, ужасный рот, зубы и губы…”

Но до полноценной материализации не доходит, так как д-р Сайленс делает заготовленный выход силы, в стиле средневековой гримуарной магии: “повелительным тоном он произнёс какую-то фразу и, шагнув вперёд, встал между мной и лицом существа…”

Вслед за тем Сайленс резко предостерегает остальных участников об опасности, и спустя пару мгновений из зева печи исторгается огромный сполох пламени, ослепляющий и обдающий жаром всех участников ритуала. Снаружи проносится ураганный шквал, чуть не срывающий крышу, а элементал бесследно исчезает. Комментарий эксперта:

“- Именно то, что я и предполагал, — спокойно произнёс Джон Сайленс. – Это был элементарный огонь, присланный ещё во времена Фив, за многие столетия до Христа, и сегодня ночью, впервые за все тысячелетия, он наконец освободился от магического заклятия.”

Попутно узнаём, что во всём виноват брат полковника, прежний владелец, вывезший мумию фиванского жреца из Египта и несколько раз хоронивший её в пределах усадьбы, включая лес, который для этого был обнесён “круговой оградой с магическими заклятиями”.

“- Мумию какой-то важной особы, скорее всего жреца, защищённую от воров и осквернителей с помощью древней ритуальной магии. В те времена умели использовать для защиты мумий стихийные силы, которые даже по прошествии веков будут преследовать любого, кто посягнёт на святыню. В данном случае это был элементарный огонь.”

Увы, но как и положено в художественной прозе (fiction – “выдумка”), никаких практических подробностей касаемо употреблённых Сайленсом Слов Силы, способных враз изгнать стихийного стража трёхтысячелетней давности, Блэквуд нам не даёт. Остаётся лишь самим изучать данный предмет и экспериментировать с древнеегипетскими формулами ритуальных заклятий.

В эпилоге повести, как принято вообще в жанре occult detective, Блэквуд устами своего альтер-эго Джона Сайленса даёт резюмирующие разъяснения о природе данного феномена, объясняя неизвестные для профанов концепции древнеегипетской веры.

“<…> — В Египте существовала вера, согласно которой сохранность мумии обеспечивает и сохранность её двойника – Ка; можно также предположить, что магическое бальзамирование применялось для предотвращения скорой реинкарнации, ибо сохранение тела препятствовало возвращению духа к суете земной жизни.

<…>

— Путешественник, брат полковника, который привёз сюда эту мумию, несомненно, подвергся преследованию потусторонних сил, призванных защищать доверенное им тело от нечестивых посягательств, потому-то он и пытался захоронить мумию в лесу и обнести место захоронения магическим кругом. Очевидно, он кое-что знал о совершаемых в таких случаях обрядах; светящиеся звёзды, конечно же, были пентаграммами, разложенными через ровные промежутки по кругу. Но он, видимо, знал недостаточно, а быть может, и просто не догадывался, что эту мумию охранял огонь. Огонь нельзя окружить огнём, хотя, как вы видели, его можно высвободить огнём.

— Стало быть, ужасная фигура, которую мы видели в прачечной… — начал было я.

— …это, несомненно, подлинное Ка мумии, действующее, как обычно, через своего посредника – огонь, — закончил за меня фразу мой компаньон.”

Спустя ещё пару страниц наши оккультные исследователи обнаруживают и саму зачарованную мумию, обладающую мощной аурой потустороннего величия, спрятанную в подземном склепе под фермой в свинцовом гробу. Её охраняет последний из оставшихся, слабенький элементарный огонь.

“Около мумии лежали глиняные чаши, а вокруг, в соответствии со сторонами света, располагались четыре кувшина с головами ястреба, шакала, павиана и человека. <…> Были там также амулеты, зеркало, голубые глиняные статуэтки Ка и лампа с семью фитилями, Недоставало лишь священного скарабея.”

Теперь всем становится очевидно, что гнев Ка мумии египетского жреца вызван в первую очередь умыкновением сердечного амулета-скарабея. Его похитительница, сестра полковника, леди Рэгги, колясочная инвалидка, в финале повести также каким-то образом проникает в подземный склеп и возвращает каменного жука на место. Мумия на мгновение оживает, поднимается из футляра и убивает мисс Рэгги, либо же благодарит её так пылко, что опаляет её насмерть. На этом история об Огненной Немезиде завершается.

Итак, в данном случае герои имеют дело с древнеегипетским огненным элементалом-стражем (магически созданным/призванным), обладающим большой силой и способным к различным манифестациям, которого направляет воля мстительного Ка фиванской мумии жреца. Ка спровоцировано непочтительным отношением к его прежнему физическому носителю. Элементал-страж, несмотря на всю свою мощь, изгоняется/освобождается одной лишь магической формулой, произнесённой белым магом Сайленсом в момент неполной манифестации Ка его хозяина.

Происхождение: древний Египет

Элемент: Pyros

Тип: магический страж / ифрит

Степень опасности: высокая

Атака: дистанционная/контактная/магическая

Редкость: редкий

В заключение добавим несколько цитат из книги “Психическая самозащита” соратницы Блэквуда по Герметическому Ордену Золотой Зари, английской оккультистки и писательницы Дион Форчун, касательно древнеегипетской магии.

“Египтяне придавали большое значение сохранению физического тела. Гробницы великих людей, как известно, защищались с помощью так называемых “заклинаний”, а могущество и масштабы египетской магии – это вещи, о которых очень мало кто знает. Современный оккультный исследователь будет поражён, прочтя сочинения Ямвлиха о египетских мистериях.

Однако в большинстве случаев покупателю египетских древностей нечего бояться: наихудшее, что вскрывается в результате их психического обследования, это видения разговоров рабочих, которые изготовляли их. Впрочем, я слышала об одном замечательном психометрическом исследовании некой мумии, а когда её потом распеленали, то она оказалась набитой французскими газетами недавних лет!”

*******************************************

Следующим на очереди у нас идёт огненный элементал из одноимённой главы (под номером XXX) оккультно-приключенческого романа Сакса Ромера “Выводок царицы-колдуньи” (“Brood of the Witch-Queen”) 1918 года. Здесь это также магическое существо, т.е. призванное в физический мир концентрированной волей мага. Здесь магом выступает главный антагонист, молодой человек Энтони Феррара, обладающий недюжинными магическими скиллами, полученными из прошлой инкарнации в древнем Египте (по факту он вообще оказывается возрождённым сыном Царицы-Колдуньи). Феррара планирует натравить элементала на своих преследователей и тем самым покончить с ними раз и навсегда. За главой про нападение огневика (предпоследней) следует финал всего романа (“Книга Тота”), в котором призванный стихийный дух путём грамотной манипуляции доктора Брюса Кеана, профессора археологии, “белого мага” и основного противника Феррары, обращается против своего же хозяина и уничтожает его.

Приведём интересующие нас отрывки из XXX главы.

“Доктор сидел за столом и курил, явно прислушиваясь к чему-то. Он вновь использовал ту же защиту, что и всю предыдущую неделю: всюду – на каждом оконном переплёте в доме, на дверях и каминных решётках – он прикрепил маленькие белые печати с изображением переплетённых между собой треугольников.

Случись это несколько лет назад, Роберт подумал бы, что отец сошёл с ума, начитавшись трактатов по магии; но теперь молодой человек понимал, что подобные мелочи способны уберечь от большой беды, что в стране, лежащей за границе бытия, действуют иные, не объяснимые логикой законы, которые он сам почти не понимал. Поэтому он просто признавал превосходство отцовских знаний и принимал происходящее как данность.”

(Здесь и далее цит. по: С. Ромер, "Ведьмино отродье", изд-во "Salamandra P.V.V.", 2015, перевод: Е. Янко)

Итак, здесь мы видим, что доктор Кеан знает толк в оккультизме и использует методы древней апотропаической магии, применяя для защиты дома восковые (?) печати с гексаграммой, или Magen David (достаточно многозначный символ, как по происхождению, так и по значению).

Далее происходит явление элементала, не менее грозного, чем в “Немезиде” Блэквуда.

“- Бог мой! – прошептал Роберт. – Но снаружи Хаф-Мун-стрит, а там нет таких фонарей.

Он тут же замолк, увидев Нечто, так испугавшее Майру.

В самом центре оконного проёма клубилось серое мерцающее облако, постепенно обретая всё более и более чёткие формы!

Оно отдалённо напоминало человека, но в первую очередь в глаза бросались не очертания, а сама ужасная серая субстанция – серая, как туча, как дым из печной трубы. А там, где должно было быть призрачное лицо, как два костра, горели два глаза!

Из окна дохнуло жаром, будто из плавильни, а дымная фигура, уже почти осязаемая, надвигалась на них, нагоняя волны зноя.

Огненные глаза ослепляли, пекло лишало сил. Роберту стало так страшно, как никогда ранее, хотя в последнее время он видел немало ужасов, сотворённых чудовищным Феррарой. Доктору удалось стряхнуть с себя оцепенение, и одним прыжком он оказался у стола.

Молодой человек успел заметить, что там белеет нечто похожее на шарики из воска: так вот что отец делал, запершись в кабинете! Доктор зажал их в левой руке и теперь ждал приближения элементала, заполнившего собой почти всю комнату: мерзкое создание не двигалось в общепринятом смысле слова, а росло.

Один за одним доктор метал шарики в серое облако. Долетая до окна, они с шипением таяли, будто брошенные в огонь, лишь воск оставлял чуть заметные потёки на прозрачном полотне штор.

Бросая очередной шарик, Брюс делал шаг вперёд и что-то выкрикивал. Роберт никогда не слышал подобного, но чутьё подсказывало ему, что отец говорит на языке древнего Египта.

Под натиском учёного жуткое существо начало исчезать, как развеивается облако дыма, когда тушат пожар. В общей сложности доктор запустил в элементала семь шариков, и последний на лету отскочил от портьер, вновь обретших прежнюю плотность.

Дух огня истаял!”

Итак, доктор Кеан вместе с сыном отваживают дымного ифрита от своего жилища с помощью физико-магического воздействия (бросание “заряженных” восковых шариков) и уже привычных нам древнеегипетских Слов Силы. Как водится в литературе ужасов, подробности магических операций и вербальные заклинания остаются под вопросом.

В следующей главе, “Книга Тота”, под номером XXXI, происходит развязка истории, в которой старший и младший Кеаны пробираются на территорию Феррары, в частности, в его амбар, где тот призывал ифрита с помощью Книги Тота и творил прочие черномагические энвольтации. Там Кеан-старший обезвреживает Книгу (главный древнеегипетский гримуар Феррары), хранящуюся в “квадратном железном ларце”, путём сжигания бесценного манускрипта на свежем воздухе. Затем он разъясняет своему сыну, что таким образом “негодяй обезоружен” и при попытке повторного призыва ифрита он не сможет его контролировать. Ночь проходит спокойно, а на утро Кеаны, “бледные как призраки”, возвращаются по полям к амбару, где пахнет горелой плотью. Как доктор Кеан говорил, так и произошло, и на этом роман, достаточно скомканно, заканчивается.

В предыдущих главах мы узнаём некоторые дополнительные подробности. Например, в XXVIII главе, “Верховный жрец Хортотеф”, Майра, невеста младшего Кеана, описывает свой ночной кошмар, на поверку оказывающийся астральным выходом в жилище нечестивого Феррары.

“- Я опять очутилась в доме, похожем на амбар, — я уже описывала его вам до этого. Черепица кое-где выпала, и на полу лежали неровные пятна лунного света, проникающего сквозь дыры в крыше. В дальнем конце был вход – из-за темноты я с трудом его видела, только поняла, что это ворота, как в конюшне, и они закрыты на тяжёлый засов. Из мебели там были лишь огромный деревянный стол и вполне обычный стул. На столе стояла лампа…

— Какая? – встрепенулся доктор.

— Серебряная, с абажуром…

<…>

— В предыдущем сне, — продолжила девушка странно изменившимся голосом, словно звучащим откуда-то издалека, — я оказалась в том же доме, только под лампой лежала открытая книга, старинная, древняя, с чудным шрифтом. Казалось, что буквы пляшут у меня перед глазами, прямо как живые. – Майра вздрогнула. – На столе стоял тот же сундучок, только открытый, а вокруг него множество шкатулок. Все шкатулки разные: некоторые деревянные, одна, по-моему, из слоновой кости, другая серебряная, ещё одна из какого-то тусклого металла, возможно, даже из золота. За столом на стуле сидел Энтони.

<…>

— А прошлой ночью? – подсказал он.

— Прошлой ночью, — взволнованно рассказывала Майра, — по углам стола я увидела четыре небольшие лампы. На полу светящейся краской были нарисованы ряды каких-то знаков. Они мерцали, гасли, а потом зажигались вновь, словно фосфоресцировали. Надписи тянулись от лампы до лампы, окружая стол со стулом.

На стуле сидел Энтони Феррара. В правой руке он держал жезл, обвитый в нескольких местах медными кольцами, левую руку положил на железный сундучок. <…> Я не слышала ни звука, но по губам Энтони поняла, что он что-то говорит или даже читает заклинание.

<…>

— Вдруг с другой стороны стола появилось что-то жуткое. Сперва это было просто серое облако, смутно напоминающее человека, а потом у него зажглись два красных глаза – ужасные! Ах, до чего ужасные! Оно подняло призрачные руки, приветствуя Энтони. Тот повернулся и что-то спросил у чудовища. А потом он его отпустил, но с такой злобой – я чуть не умерла от страха! – и начал нервно расхаживать вокруг стола, не выходя за пределы освещённого круга.”

Итак, мисс Майра в своём астральном теле сновидения воочию видела процесс эвокации огненного ифрита/саламандра в реальном времени.

Спустя страницу находим скупые размышления доктора Кеана на данную тему. Как ни странно, Парацельса он не упоминает, зато упоминает Генриха Корнелия Агриппу, противоречивого раннеренессансного полиглота, написавшего целую энциклопедию по магии и колдовству (хотя он сам и не особо верил в это) в четырёх томах, под заглавием “Оккультная Философия”, где также описываются духи стихий. Также из “знатоков вопроса” Кеан упоминает Альфонса Луи Констанса и аббата де Виллара.

“- Думаю, что да, сэр. Кажется, это его последний козырь – жуткое, нечестивое Нечто, которое он натравил на нас.

Учёный мрачно кивнул.

— Очень сложно провести границу между тем, что мы зовём внушением, и тем, что зовётся колдовством, и бесполезно обсуждать, к какой из областей принадлежит учение об Элементалях, Духах стихий. Памятуя, с кем мы имеем дело, стоит упомянуть, что 128 глава древнеегипетской “Книги мёртвых” называется “Духи Запада”. Забудем на время, что на дворе XX-ый век, и посмотрим на ситуацию с точки зрения, скажем, Элифаса Леви, Агриппы Неттесгеймского или аббата де Виллара – получится, что человек, известный нам под именем Энтони Феррары, направляет против нас Саламандру, или Духа огня.”

“- Энтони Феррара понимает, что мы намерены уничтожить его, и стремится нанести последний сокрушающий удар. Я знаю, что вы наложили на окна магические печати и что мы никогда их не открываем после наступления темноты. Я видел, что по вечерам на оконных переплётах всех комнат – вашей, моей, спальни Майры, столовой, везде – появляются отпечатки, напоминающие те, что способны оставить горящие руки.”

В последнем отрывке узнаём, что элементал докучал Кеанам уже некоторое время, и если бы не сдерживающая магическая защита окон и дверей (облатки со звездой Давида), то “отпечатки горящих рук” остались бы на их телах.

Также примечательным для более глубокого рассмотрения является то, что Сакс Ромер устами доктора Кеана упоминает про 128 главу знаменитой позднеегипетской Китаб аль-Муут или “Книги выхождения к свету Дня”, сборнику гимнов, инструкций и заклинаний, своего рода рилтайм-квестового путеводителя и мануала для усопших, с описаниями локаций Дуата и населяющих их существ, преимущественно демонов. Нечто подобное пытался создать мистер H. P. Lovecraft, когда сочинял свой «Dream-Quest to Unknown Kadath», до него – У. Х. Ходжсон в своей “Ночной Земле”, и нечто подобное мы встречаем на шаманских картографических схемах путешествия души в Нижний мир. Что ж, мы провели небольшое археологическое расследование и нашли эту главу. В ней даётся гимн к Осирису, богу подземного мира египтян Дуата, и никаких следов “духов Запада”. Приведём далее часть этого гимна и выявим, есть ли в нём хотя бы какая-то связь с “духами Запада”, упомянутыми Ромером. Кстати, столь же сдержанно, как и доктор Кеан, выражается и Джон Сайленс в “Огненной Немезиде”, когда комментирует ритуальные заклинательные формулы, исходящие от одержимого полковника.

“- Слушайте, — шепнул доктор, а глас продолжал вещать:

— Я скрылся среди вас, о неубывающие звёзды. И я помню своё имя – то имя, под которым меня знают в Доме… Огня!

Глас замолк вместе со всеми отголосками. Заметно было, что нечеловеческое напряжение спало с полковника Рэгги. Исчезло и ужасное выражение его лица.

— Великий ритуал, — шепотом объяснил мне доктор Сайленс. – Книга мёртвых. Вселившийся дух покидает его. <…>”

Но вернёмся к 128 Главе "Книги Мёртвых" (на самом деле – "Книги Живых").

“Гимн похвалы Осирису. Осирис, Ауф-анх, торжествующий, говорит:

Дань тебе, о Осирис Уннефер, торжествующий, сын Нут, ты, первенец Себа, ты, могущественный, вышедший из Нут, Царь, в городе Нифу-ур, ты Губернатор Аментета, Ты, повелитель Абту (Абидос), Ты, властелин душ, Ты могущественный, Ты — повелитель короны атеф Сутен-Хенен, Ты, Господь божественной формы в городе Нифу-ур, господина гробницы, ты могущественный из душ Ат-теу, ты, владыка [заупокойных] жертвований, Ты, чьи праздники многочисленны в Ат-теу. Бог Хор возвышает своего отца (или «святыню») повсюду, и он объединяет [себя] с богиней Исидой и ее сестрой Нефтидой; и бог Тот произносит для него могучие восхваления, которые внутри него [и которые] исходят из его уст, и сердце Хора сильнее сердца всех богов. Восстань же, о Хор, сын Исиды, и отомсти за отца твоего Осириса. Приветствую, о Осирис, я пришел к тебе; Я — Хор, и я отомстил за тебя, и в этот день я питаюсь жертвенными блюдами из быков и птицы с перьями и всеми прекрасными вещами, [предложенными] Осирису. Итак, восстань, О Осирис, ибо Я истребил всех врагов твоих и отомстил им за тебя. Я Хор в этот прекрасный день твоего справедливого восстания в твоей душе, которая возвысит тебя вместе с собой в этот день перед твоими божественными суверенными князьями. Приветствую тебя, О Осирис, Твой Ка пришел к тебе и покоится с тобою, и ты отдыхаешь в нём во имя Твое Ка-Хетеп. Это делает тебя славным в имени Твоём кХу, и делает меня как Утренняя Звезда во имя Твоё Пеху, и открывает для тебя пути во имя Твоё Уп-уат. Приветствую тебя, о Осирис, я пришел к тебе и поставил врагов твоих под тобой во всех местах, и ты торжествуешь в присутствии общества богов и божественных верховных вождей. Приветствую тебя, О Осирис, ты получил скипетр твой и место, на котором ты отдыхаешь, и шаги твои будут под тобою. Ты приносишь пищу богам, ты приносишь жертвенные блюда тем, кто живет в могилах своих. Ты дал свою силу богам, и ты создал Великого Бога; ты имеешь существование с ними в их духовных телах, ты собрал всех себя, всех богов и приблизился к слову правды и истины в тот день, когда подношения этому богу заказываются на праздниках Ука.”

Итак, как мы видим, ни одного упоминания про “духов Запада”, чтд. Однако “духи”, вернее “души Запада” упоминаются в прочих фрагментах "Книги Жизни", что по-египетски звучит как baw n Imenty. Под “бау” египетские натурфилософы понимали манифестации божеств, т.е. отдельные их аспекты, выступающие как вестники, посыльные, либо каратели, что особенно ярко проявлено у богини Сохмет – у неё был целый легион подручных демонов, которых звали то “мясниками”, то “палачами”, то “стрелами”, то “поджигателями” (что особо примечательно для нашего ресёрчинга). Также “бау” присутствуют в "Книге Живых", как группы различных духов (сидящих по трое, с головами разных зверей/птиц) того или иного города, местности или стороны света. В целом, египтяне относились с большим почтением и страхом к “бау” богов и предпочитали от них всячески защищаться. Возможно, что под baw у египтян понимались те же звёздные/природные/стихийные сущности, что и даймоны у греков.

Также в древнеегипетской "Книге Живых" присутствует значительное количество разнообразных титулов, имён, существ и локаций (Дом Огня, Озеро Лавы и пр.), так или иначе связанных с Огнём, поэтому в принципе неудивительно, что сочинители викторианской/эдвардианской химерной прозы и оккультных детективов после чтения египетского сборника заупокойных магических формул в издании египтолога и ассириолога Уоллеса Баджа, приходили к идее создания сюжета именно про огненных духов. Хотя это лишь наши домыслы.

Далее интереса ради мы хотели бы представить несколько примеров древнеегипетских апотропаических (защитно-изгоняющих) заклинаний из английского перевода разнообразных фрагментов папирусов и остраконов Среднего и Нового царств [примерно 2000 гг. до н.э. – 1000 гг. до н.э.] под редакцией J. F. Borghouts (Боргаутса), Лейден, 1978 год. Эти ритуальные формулы, они же Слова Силы, в основном направлены против ночных кошмаров, наваждений мёртвых (мут), укусов скорпионов и головных болей, а также – в меньшей мере – против нескольких видов демонов (они же болезни), злобоглазов и бау Сахмет, связанной с чумой конца года. Однако, это лишь тексты заклинаний, в основном лишённые комментариев относительно физических действий оператора во время ритуала. Но это всё же лучше, чем ничего.

“[… [Для защиты дома] …]

NN, рождённый от NN, заклинает (шэни) окно. Он есть кот.

NN, рождённый от NN, заклинает порог. Он есть соколица.

NN, рождённый от NN, заклинает дверные болты. Он есть Птах.

NN, рождённый от NN, заклинает выгребную яму. Он есть Нехебкау.

NN, рождённый от NN, заклинает скрытое место (кладовку?). Он есть тот, чьё имя сокрыто (имен-рэн-эф).

NN, рождённый от NN, заклинает потолочные балки. Он есть Мастер тайн.

Он заклял своё (собственное) жилище, свою комнату, свою постель. Он заклял четырёх благородных дам (шепсет), в чьих ртах – пламя, и чей огонь следует позади них, чтобы прогнать любого врага мужского пола (хэфти), любого врага женского пола, всех мёртвых мужчин и женщин (мут), что в теле NN, рождённого NN. Они не придут за ним в ночи, днём и в любое другое время. Им не одолеть четырёх благородных дам [… …] с огненными ртами [... …]”

“Заклинание (рэ) для отвращения дыхания (чау) чумы (иадет) года:

О, тот, чьё лицо в огне, первый горизонта! Говорю я Первому Дома духов рождения (?) (хэмусет): “пусть Осирис процветает, Первый на земле! О Нехбет, что подняла землю (джуи — туа) на небо для своего отца! Приди, чтобы могла ты связать два пера вокруг меня. Тогда я буду жить и буду крепок.

Ибо мне принадлежит та Белая Корона на голове Великого, кто в Гелиополе, вторая же – Исиде, а третья – Нефтиде. Я под покровительством Того, Кто имеет власть над Великим, о сын Сахмет, мощь мощей, сын убийства (хаити), яростный (дэнэд), сын Хатхор, госпожи потока, что заставляет реку вздыматься. Да отправишься ты по Нуну, в Барке Дня – когда (только) ты спасёшь меня от любой неприятности (дэхерет) и так далее, этого года, в форме ветра (нэфут) любого злого дыхания.

Хор, отпрыск Сахмет, (помести себя) позади моего тела, чтобы оно было в сохранности для жизни!”

Слова, должные быть сказанными над парой перьев стервятника. Погладить ими человека. Использовать как защиту (сау) для него, в любом месте, куда бы он ни пошёл. Это защита против (напастей) конца года. Это то, что отгоняет неприятности прочь в чумное время.”

“Другое заклинание для защиты от вредоносного (дэхерет) дыхания убийц (хаити) и поджигателей (нэджести), а также эмиссаров (упути) Сахмет:

Прочь, убийцы! Никакой ветер не достигнет меня, так что проходящие (суау) пройдут мимо, ярясь против моего лица. Я Хор, кто проходит среди рыщущих демонов (шэмаиу) Сахмет. Хор, сын Сахмет! Я – Единственный (уати), сын Баст – не погибну я от ваших рук!

Слова, должные быть сказанными человеком с дубиной из дерева-дэс в руке его. Пусть он выйдет наружу и обойдёт дом по кругу. Он не умрёт от чумы конца года.”

“Ещё одна защита (сау) против Чумы конца года:

Я есть Ужас (бут), что приходит от Дэп, богини Рождения (мэсхенет), что выходит из Гелиополя. Люди, боги, духи (аху) и мёртвые, держитесь от меня подальше! Я есть Ужас!”

“Ещё одно заклинание такого рода:

Я тот, кто обезопасил себя на пути, осаждённом проходящими (суау). Буду ли я уязвлён, будучи в безопасности, хотя я уже пересёк (букв. “увидел”) великую бурю? Полыхайте же там себе, не трогайте меня! Я тот, кто избежал грозы! Прочь от меня!”

“Заклинание для лечения ожога (убэдет):

Я есть Хор, спешащий через пустыню к месту, охваченному огнём.

Смотри, огонь! Его верхняя половина тела в огне, его нижняя половина в огне; нет такого места, где бы он мог его избежать!

Вода далеко; огонь говорит: “полыхай же!” Двери закрыты. Вот бы <мне> иметь сейчас со мной богиню Исиду (здесь), чтобы она направила меня на (верный) путь своим могучим заклинанием!

Богиня Исида пришла в место, где был этот бог: “Здесь я, позади тебя с <моей> магией! Некто (?) вознамерился разрушить место твоё. Враги твои будут потушены для тебя – я наполню их водой из рта моего. Таинство в месте огненном! Не беспокойте же его, не беспокойте, не производите зловонный флюид, не производите белый флюид, не производите червей!”

Подлинная защита (мэкет). Слова, должные быть сказанными трижды. Нагрей кипрскую траву, кориандр, фрукт (?), бычий жир, масло и воск. Сделай из них единую массу. Пусть это будет повязкой для него.”

В контексте первого заклинания, “для защиты дома”, вспомним описания военного положения в жилище Кеанов из последних глав романа Сакса Ромера. Заклинание для лечения ожога, кажется, похоже на то, которое мог использовать доктор Кеан, приготовляя свои зачарованные восковые шарики, должные потушить элементала (пусть основной смысл заклинания – это непосредственное лечение ожогов и вызванных ими лихорадок). Основной божественной силой в этом рецепте, как и во многих других заклинаниях вообще, выступает богиня Исида, имеющая гордый титул Ур-Хекау (“Великая своей Магией”). Исида, Хор и Тот – самые могущественные защитники древних египтян от всех видов сверхъестественных напастей, включая, надо думать, и элементалов.

Происхождение: древний Египет

Элемент: Pyros

Тип: магический слуга / ифрит

Степень опасности: высокая

Атака: контактная/магическая

Редкость: редкий  

****************************************************** ****************************

продолжение ожидается

Сверхновый экспресс МЦК, сверкая полированной сталью своих подвижных частей, стремительно довёз Заболотьева вместе с несколькими тысячами прочих горожан до станции «Деловой Центр». Серж довольно медленно поднимался в город, двигаясь километровыми галереями подземной инфраструктуры комплекса «Москва-Сити» и зачарованно озираясь по сторонам, будто оказавшись в каком-то альтернативном будущем а-ля Технополис-2055. Серж считал, что эта подземная, хтоническая область высоких технологий заслуживала самого пристального внимания со стороны любого практика психогеографии.

В сонном сознании Сержа Заболотьева всплывала вереница надёрганных сцен из фильмов вроде «Тёмный город», «Тринадцатый этаж», «Экзистенция», «Нирвана» и пр. Пару лет назад Заболотьев даже прочёл в оригинале знаковый роман тёмного городского сюрреализма «Богоматерь Тьмы» Фрица Лейбера. Особенно Сержу запомнился сюжетный ход, в котором Лейбер задействует Кларка Эштона Смита, который якобы приезжал в гости к психогеографу и оккультисту-шарлатану Фибо де Кастри в Лос-Анжелес и жил в той же комнате, которую ныне снимает главный герой, писатель weird и pulp fiction Франц Уэстен, находящийся в завязке после трёхлетнего запоя, вызванного смертью его жены. В одной букинистической лавочке невдалеке от его съёмного жилища Уэстену неким магическим образом на глаза попадаются гримуар по практической психогеографии авторства де Кастри и творческий дневник самого К. Э. Смита, перевязанные вместе. Уэстен покупает эти сомнительные тексты за сравнительно небольшую сумму и, начав читать их, постепенно погружается в чистой воды «химерный ландшафт». Серж, прочтя тогда этот пассаж в оригинале, ощутил поистине химерный приход.

Тем временем, параллельно со своим напряжённым мышлением, пытающимся объять всю ноосферу, Серж на автомате направлял своё физическое тело по подземным галереям Афимолла, маневрируя между спешащими кто куда деловитыми «ботами» обоих полов, всех возрастов и этносов, и лихорадочно прочитывая висящие под высокими серыми потолками указатели, чтобы поскорее выбраться из этого стеклянного шоппингового лабиринта, круглосуточно освещаемого слепящей электрической иллюминацией под ненавязчивые аккорды однотипного «позитивного» музака. Пахло стерильностью и суетой. Заболотьев постоянно зевал и с трудом удерживал внимание на том, куда и зачем он сейчас идёт. Ко всему прочему, у Сержа постоянно болели спинные грыжи (последствия спортивной молодости), поэтому он практически не реагировал на окружающие его декорации. Единственно, что он не мог перестать делать в городе – это читать все подряд рекламные надписи и вообще любые настенные тексты, включая корявые уличные граффити и технические паспорта строящихся объектов. Чтобы прекратить это автоматическое зрительное цепляние за ненавистную ему азбуку, Сержу надо было бы ослепнуть. Иногда какой-то или какая-то из прохожих вызывали у Сержа эмоциональный отклик, особенно, когда он с ними сталкивался глазами или плечами, но чаще всего он не испытывал к другим обитателям этого муравейника ничего, кроме сдержанного любопытства натуралиста. Современные общественные места вроде Афимоллов и прочих торговых центров напоминали Сержу космопорты вроде Вавилона-5, где можно повстречать самых странных пришельцев, да и тебя там тоже вряд ли сочтут обычным земным существом. В целом, Серж констатировал у себя крепнущую с годами мизантропию и гаджетофобию (помимо уже упоминавшейся агарофобии).

Серж не без труда преодолел пространство Афимолла, поднялся на двух или трёх эскалаторах до уровня земли и вышел наконец на солнечный свет. Четыре уродливых стеклянных башни нависали над ним, закрывая собой часть неба. Из-за дальней башни пробивались ослепительные лучи весеннего солнца. Было достаточно промозгло. Серж подумал, что так мог себя чувствовать К. Э. Смит, впервые приехав в Лос-Анжелес в гости к Фибо де Кастри (чего, конечно же, не было на самом деле). Тем не менее, сам автор этой выдумки, Фриц Лейбер, вполне мог ощущать нечто подобное, а именно, воздействие этих гигантских масс стали, бетона и стекла на своё психическое состояние. Сержа продолжало мутить. Он закурил бычок кретека и более-менее бодрым шагом двинулся по навигатору GPS в сторону нужной ему башни. Бычки от кретека он складировал в спецовом футляре, их можно было потом ещё и растабачивать для докуривания в трубке. У стеклянного подъезда с вращающимися, как в отелях, дверьми башни «Москва-1», как и в других местах, кучками стояли модно одетые активные горожане и активно смолили свои отстойные сигареты с кнопками, изливая друг другу быстрорастворимые и скоропортящиеся тиктоковые мемы. Сержу захотелось переместиться куда угодно, хоть на Северный полюс, хоть в другую галактику, лишь бы не видеть эти перманентно довольные, лоснящиеся тюленьим жиром морды «деловых людей», сверкающие идеальными зубами в утреннем городском мареве. Серж уже опоздал на собеседование (было 11.11 по его цифровому хронометру, и ему было плевать), поэтому он решил немного углубиться в историю этой локации, которую он, хотя и был московитом, посещал второй раз в жизни. Серж встал у дальнего края входного портала и залез в википедию. Его интересовала, в частности, история наиболее уродливой из четырёх стеклянных громадин, представляющей собой закрученную вокруг своей оси призму. Он даже и названия её не знал до сих пор.

Получив не слишком освежающий глоток безличного информационного гносиса, Серж выключил покрытый кракелюром трещин экран своего бюджетного смартфона и задумчиво докурил остаток кретека, пытаясь прочувствовать местный психический фон, хотя и не слишком этого желая.

II

Высотка нависала над ним своей чудовищной зеркальной массой. Рядом с ней извивалась несказанно гротескная башня «Эволюция». Серж мимоходом подумал, что если вместо этих паршивых стеклянных окон на эти махины установили бы солнечные панели-аккумуляторы, то можно было бы в день собирать по несколько мегаватт электроэнергии для нужд мегаполиса. Его продолжало мутить. Он вошёл в подъезд, подошёл к стойке регистрации и занял очередь. В целом, здешняя публика не вызывала у Сержа ничего, кроме скрытого раздражения и колючей иронии. Девицы с внешностью стюардесс или выпускниц модельного агентства (других за стойками и не бывает, подумал Серж) спросили у него паспорт, после чего выдали карту пропуска со встроенным чипом для вызова лифтов и указали, куда дальше идти. Серж продолжил свой сомнамбулический поиск неведомого офиса модельного агентства, куда ему по определению зачем-то нужно было сегодня на собеседование. Он даже не мог бы сказать, что привело его на соискание подобной должности и на что он вообще надеялся в этой сфере, так как даже не имел аккаунта в тиктоке и ютубе. Инстаграмчик Серж когда-то использовал как очередной медийный дневник своих суровых и беспросветных будней безвестного литератора и оригинального мыслителя, запиливая туда всякие уличные нелепости и скриншоты особенно цепляющих цитат из прочитанных им корифеев химерного ландшафта и урбанистического футуризма. Особого желания себя презентовать и распинаться перед очередным важным офисным придурком или гламурной кибер-сучкой примерно его же возраста (а то и куда моложе) Серж вовсе не имел.

Поднимаясь на скоростном лифте с кучей мультимедийного народа на 31-ый этаж, Серж ощутил, как у него заложило уши, и стал сглатывать. Последний раз такое было у него лет *дцать назад, когда он с матерью, школьным друганом и его матерью ходили на экскурсию в Останкинскую башню.

«Никого уже не удивишь этими скоростными лифтами. Прогресс-батя!»

Перед ним простёрлась перспектива расходящихся офисных коридоров, выкрашенных ненавязчивым бежевым цветом. Сержу показалось, что у него начинается головокружение от плохой здешней вентиляции и общей высоты над уровнем земли. Он ни за что бы не решился жить или работать на подобной высоте, здесь могут обитать только межзвёздные демоны внешнего Хаоса и разного рода нечеловеческие сущности вроде высших вампиров. Серж прошёл до конца коридора направо от лифтов, завернул за угол и открыл дверь с надписью «Model Agency». Внутри играл рэп 90-ых годов (кажется, 2Пак Шакур), на стенах висели постеры успешных «выпускников» этой шараги, на полу стояли уютные диванчики из ИКЕА, на них сидели или полулежали здешние обитатели и случайные залётные гости вроде него. Серж пообщался с девицей моложе его лет на 10, сидящей за компом за стеклянной дверью, на тему собеседования, взял анкету и отошёл присесть на кушетку, дабы заполнить стандартный бланк и ждать встречи с pr-директором или кто там у них главный по кадрам.

Кто бы из этих живчиков-автоботов знал, что творилось тогда в душе у этого угрюмого парня. Но этого не знал никто из них, и ему было пофигу.

Наконец, подошла его очередь собеседоваться. Серж, собравшись с духом, встал, нацепил деловой вид и прошествовал в кабинет к директору. Им оказалась сочного вида суккубесса, скорее всего, ровесница Сержа, но совершенно другой модели сборки, так сказать. Она мгновенно отсканировала внешний вид и манеры поведения Сержа, немного скривив свои ботексные губки, после чего удостоила его кратким рекламным проспектом на тему того, как у них в агентстве пиарят юные таланты и сколько это стоит. Серж даже не стал ничего у неё уточнять, однако, постарался как можно чётче запомнить округлости этой помпезно-гламурной киберсучки, одетой в ультрамодное дизайнерское платье с большим V-образным декольте и косым пошивом, для дальнейшего воспроизведения в своих эротических фантазиях. Интервью заняло около 5 минут, и вот Серж уже был на свободе, то есть, в коридоре высотки, думая, чем же вообще может быть ценен ему, как писателю фантастических рассказов, подобный опыт. Затем он завернул в уборную, немного пришёл в себя, включил старенький плэйер с аудикнигой Фила Хайна «Сжатый Хаос» и отправился неспешной походкой к лифтовому помещению.

Подойдя к лифтам, Серж вспомнил, что ему сказала девица на ресепшене далеко внизу. «Этим пропуском вам нужно вызвать лифт, чтобы спуститься обратно.» Тут Серж, вспомнив, что он ещё и психогеограф, как-никак, поддался искушению авантюрного свойства и решил не ездить на лифте, а спуститься к земле классическим способом. Рядом с лифтами он увидел дверь со значком человечка, идущего по ступенькам на зелёном фоне. Серж толкнул дверь и вышел на пожарную лестницу. Здесь-то и начался его непосредственный опыт пребывания в стеклянной башне, а с ним – и непредвиденные осложнения.

Первым делом Заболотьев понял, что до земли добраться у него здесь вряд ли получится – пройдя где-то 7-8 этажей, он наткнулся на закрытую дверь, блокирующую дальнейшее продвижение по лестнице. Это его неприятно удивило. Попытавшись открыть дверь на соседнем этаже, ведущую к лифтам, Серж обнаружил, что она тоже закрыта. Проверив ещё несколько дверей на соседних этажах, Заболотьев в итоге понял, что серьёзно встрял. Делать ему было особенно нечего – либо подниматься обратно до 31-го этажа, либо связаться по висящим на площадках этой антигуманной шахты коробкам интеркома с охранниками, чтобы они вызволили его из этого бетонного плена. Серж ощутил укол клаустрофобной паники, будто он попал в какой-то антигравитационный вакуум, подобно мотыльку, бьющемуся в липких паучьих сетях и не находящему вокруг себя никакой опоры, и присел на ступеньку. Он снял с ушных раковин потрепанные амбюшуры синхов и стал прислушиваться к окружающим его звукам. Слышно было только отдалённое фоновое гудение вентиляционных и прочих систем высотки. Серж подумал, что по собственной же глупости оказался внутри пищеварительной системы этого железобетонного чудовища, подобно Ионе в чреве кита, и нервно хохотнул. После чего достал назальные капли и впрыснул дозу ксилометазолина в обе ноздри. Это единственное аптечное средство помогало его носу дышать как подобается, хотя и вызывало привыкание, а также сжигало слизистую. В плохо вентилируемых помещениях у Сержа с некоторых пор начиналась закупорка дыхательных каналов и как следствие – кислородное голодание. В данной ситуации, как он сейчас понимал, подобное состояние организма могло привести к тому, что он просто потеряет сознание в этой проклятой пожарной шахте – и его найдут спустя несколько дней, окоченело сидящего на ступеньках в скособоченной позе. Серж вспомнил, что читал в детстве истории о морских призраках XX века. В одной из них огромный трансатлантический плавучий небоскрёб навроде Титаника терпел катастрофу за катастрофой, пока его, наконец, не сдали в утиль. Разбирая эту махину на запчасти, рабочие обнаружили во внутренней обшивке скелет своего незадачливого коллеги, кажется, столяра, который оказался заперт во время строительства судна между слоями обшивки и так там и умер, задохнувшись или от голода. Тем самым были объяснены дурная слава и призрачные манифестации на этой посудине. Сержу это воспоминание показалось не слишком воодушевляющим.

«Задохнусь здесь и стану призраком высотки. Чёрта-с-два!»

Серж решительно встал, скинул свой рюкзак на бетонный пол и направился прямиком к висящей на желтоватой стене коробке интеркома. Он несколько раз подолгу нажимал кнопку вызова диспетчера, однако ничего не происходило, кроме приглушённого жужжания радиоволн. Ситуация принимала всё более параноидальный характер.

Заболотьев, пошатываясь от недостатка кислорода и панической атаки, вызванной этим недостатком, схватил с пола рюкзак и стал подниматься на 28 этаж, смотря себе под ноги и не думая особо ни о чём, помимо тактики эскапизма. Он вспомнил ощущения от сомнамбулического астрального уровня в игре "Dishonoured" под названием "Void", т.е. "Бездна", где не было ничего, кроме плавающих в бесконечном межзвёздном хаосе пустынных обломков привычного ландшафта, где обитали лишь Чужой и его тёмная магия. Под звуковую атмосферу Войда (это был неплохо сделанный дроновый эмбиент) он последнее время хорошо засыпал. Тут же эта атмосфера сама заиграла у него в голове, без участия плэйера и наушников. Поднимаясь по бесконечным ступеням и минуя однообразные пролёты с запертыми дверями, где-то на середине пути Серж вновь почувствовал сильный приступ головокружения и присел на ступеньку, пытаясь отдышаться. Он опробовал ещё пару интеркомов, и результат был тот же. В голове у Сержа дул потусторонний ветер и перекатывался синтезаторно-органический дрон. Он закрыл глаза и стал смотреть на ослепительное световое сияние, постепенно нарастающее из чёрной бездны его подсознания. Серж уже не слышал мерного гудения вентиляционных систем небоскрёба, и почти не ощущал холод от бетона, на котором сидел. Внезапно его сознание будто перенеслось в иное измерение.

Серж почувствовал, как стены вокруг него будто раздвигаются, его обоняния коснулось дуновение прохладного воздуха, пришедшего будто из космических бездн.

«Видимо, я потерял сознание. Хотя, если это так, я должен был бы потерять и чувство собственного «я», однако какой-то принцип восприятия реальности у меня ещё сохраняется.» — пронеслось в уме Сержа.

Состояние напомнило ему пресловутое lucid dreaming. Серж ощущал своё тело несколько по-иному, как и пространство вокруг себя. Он осторожно открыл глаза – и был положительно удивлён. Постылая пожарная лестница видоизменилась чуть менее, чем полностью. Он сидел на тёмных каменных ступенях внутри каменной башни, построенной по принципу винтовой лестницы, как в старинных маяках. Спираль ступеней терялась вверху и внизу. Освещение составляли какие-то пурпурные кристаллы в форме октаэдров, оправленные в узорчатые держатели, висящие на равном расстоянии вдоль круглых стен. На площадке, где сидел Серж, находилась дверь и стрельчатое окно. Серж неловко поднялся и на подгибающихся ногах подошёл к проёму готического окна. Снаружи была непроглядная темень, однако, фосфоресцирующая какими-то странными формами и очертаниями. Расстояние до этих светящихся объектов определить не представлялось возможным. У Сержа опять закружилась голова, и он отошёл от подоконника, держась за стену. Оглядев себя с ног до головы, он выявил, что одежда городского неформала сменилась у него на более стильный наряд, напоминающий униформу какого-нибудь техногностика из футуристического сеттинга. Нынешний костюм Сержа составляли лёгкие доспехи из какого-то тёмного блестящего полуорганического материала и тёмно-фиолетовый плащ-накидка из плотного и текстурного синтетического материала, расшитый сложными геометрическими узорами, похожими на инопланетный язык или микросхемы. Узоры на плаще периодически мерцали. На ногах у Сержа были необычного вида полуботинки, на руках – стильные хайтековые перчатки вроде мотоциклетных или тактических. На поясе болтался некий диск из серого металла, очевидно, служивший оружием. Рядом с ним к стене из тёмного стекловидного камня (обсидиан?) был прислонён длинный металлический стержень со светящимся изумрудно-бирюзовым цветом кристаллом на верхнем его конце, своего рода магический посох. Серж потрогал своё лицо – на голове, как и раньше, был надет капюшон, хотя и без кепки, а нижнюю часть лица закрывала какая-то биомаска, очевидно, фильтрующая здешний воздух.

«Я что, перенёсся в будущее? Или в прошлое? Или куда вообще?»

Одновременно с этим всем сознание Сержа постепенно словно настраивалось на другую личность, к которой его прежнее «я» практически не имело никакого отношения. Какие-то обрывки странных химерных воспоминаний проплывали в его мозгу, вызывая не вполне понятные Сержу эмоциональные отклики. Залитый неземным светом кристаллов храм герметических искусств… Миссия, возложенная на него как на последнего паладина ордена святого Трисмегиста… Картины выжженных, мёртвых пустошей, смертоносных сернистых трясин, отвратительных техно-мутантов, рыскающих по этим землям в поисках съедобной добычи. Гигантские полуразрушенные высотные здания прежней цивилизации, поросшие какими-то светящимися лишаями и полуразумными грибами… Пирамида из серого металла, его родной дом… И ненавистная стеклянная башня богомерзкого технолича, которого звали…

Новая личность Сержа постаралась напрячь память.

Которого звали… звали которого… Аб-Элул эт-Тизз’Драа’кх, верховный некромант Новой Гипербореи, уничтоживший все остальные цивилизации народов земли и пришельцев ради единоличной власти над всей планетой. И убивший множество братьев и сестёр Сержа, как он также вспомнил, чувствуя поднимающуюся из сердечного центра волну сжигающей ярости. Проклятье! Он — последний выживший паладин ордена святого Трисмегиста, и он добрался до чёртовой Обсидиановой Башни великого злыдня Аб-Элула, пройдя семьдесят семь кругов выжженных пустошей и сернистых болот!

Ужасные образы схваток с неведомыми мерзостными тварями, жертвами тотального вырождения видов и биотехносинтеза, заполнили воображение Сержа, и он, вскрикнув, рухнул на пол, хватаясь за голову.

— Чёрт! Вот ведь занесло так занесло. – наконец, выругался Заболотьев, затравленно озираясь по сторонам. Кристаллы издавали мерное гудение, напоминающее жужжание высоковольтных вышек.

Привычным движением рука Сержа потянулась к накладному карману мантии, где лежал его портсигар с бычками от кретека, но его там не оказалось.

III

Из амбразуры древней, частично разрушенной башни малоисследованной технократической цивилизации выглядывал ныне Серж, пытаясь обозреть окрестности этого мглистого края. Башня уходила вниз примерно метров на 50-70, и, если бы освещение позволяло, можно было бы видеть хоть до самого горизонта. Но небо было затянуто, судя по всему, неизменной тёмно-серой пеленой, из-за чего внизу царили сумерки (вечные?). Серж, кажется, начинал пользоваться воспоминаниями своего альтер-эго, который прожил здесь всю свою жизнь. То была жизнь хоть и сравнительно короткая, но наполненная деятельным трудом, философскими диспутами и творческими штудиями. Его двойник с неизвестным именем состоял в одном из неорыцарских орденов необозримо далёкого будущего Земли, помешанных на технологиях и мистицизме античности. Орден св. Тота-Гермеса-Меркурия Трисмегиста, в котором двойник Сержа был воспитан с самой зелёной юности и где он продолжал заниматься до почти что полной зрелости лет. Далее, как водится и в рыцарских, и в прочих орденах, в том числе гностических, произошёл раскол, выросший из полемики Д’Хаст-Гура и Шэн-Хапэтри, двух из Девяти Негасимых Светочей, отцов-основателей ордена, чьи активные бодрствующие духи заключены в их Регалиях. Часть братии встала на сторону Д’Хаст-Гура, решившего следовать «пути Левой Руки» (технотантризм, экстремальные практики по освобождению сознания от иллюзий и пр.), другая половина выбрала Шэн-Хапэтри, исповедующего чистый и неоскверняемый «путь Правой Руки» (классический неогерметицизм и космоэнерготеургия). Среди сторонников того или иного из наставников начались жаркие споры, порой выливавшиеся в магические дуэли с летальным исходом одного из оппонентов, после чего орден окончательно распался надвое. Одна, Великая Обитель (Омега), стала резиденцией злыдня Д’Хаст-Гура, ибо воистину алчен был он; другая, Малая Обитель (Тау), была закреплена за последователями Шэн-Хапэтри. Они были, фактически, высланы туда, так как были настолько ошеломлены в своих благих сердцах всем случившимся, что оцепенели на время. Долго длился переход сторонников светлой стороны Трисмегиста через враждебную сумеречную пустыню.. Много проклятых Творением склизких и ядовитых, не поддающихся описанию гадов обитало там в зловонных и гангренозных пещерах, наполненных метановыми газами, и ещё много всяких бородовчатых зверолюдов жило там примитивными племенами-стоянками. С того Великого Перехода прошло около трёх с половиной тысячелетий, и о нём любой желающий может прочесть в центральном библиофонде любой из Обителей.

Однако где сейчас эта его Обитель? Насколько льё или фатомов она далеко? Или световых лет? Хотя нет, Серж помнил, что никаких путешествий к звёздам пока ещё не совершалось им, значит, он по-прежнему на той же самой планете под незамысловатым названием Терра. Или же просто он переместился в иное измерение для встречи с техноглитчем?

Сержу пришло воспоминание в форме зрительного видеообраза, как будто небольшой фрагмент фильма прокрутился перед его мысленным оком; и узрел он, что рождён двойник его был в одном из «верхних городов» Обители Тау около тридцати вёсен тому, так что были они по сути ровесниками. Хотя летоисчисление тут было несколько с иными протяжённостями. Серж тем временем планомерно охлопывал себя по всей длине фигуры в поисках каких-либо карманов, в которых могло лежать что-то наподобие кретека в его будущем (либо параллельном?) воплощении. Наконец, на уровне нижнего даньтяня в амуниции обнаружился какой-то подсумок, рядом с ним пальцы Сержа также нащупали маленькую плоскую флягу в форме спирально закрученной раковины. Серж машинально открутил крышку этой узорчатой фляги и сделал большой глоток, так как очень страдал от жажды. Жидкость оказалась приятной и освежающей на вкус. Серж вспомнил, что это Aqua Vitae, или «живая вода» его цивилизации. Это был особенным образом приготовленный из редкоземельных минералов и органических микроэлементов, извлечённых из некоторых природных грязей, протокариотов и микрогрибов, биотоник насыщенного цвета нефти, способный поддерживать силы организма в течение нескольких суток после всего одного глотка этого удивительного бальзама. «Там не просто представлена вся таблица Менделеева, там вся эта хренова таблица, парень, умноженная десятикратно! Очень полезно, хоть на вкус как обычная вода», — заиграла каким-то боком из пустоты мнемозапись лекции его учителя по биохимии и генной инженерии Сангвиния Лучистого. Серж содрогнулся, не зная ещё, как контролировать эти рандомные воспроизведения из его альтернативной памяти. Он продолжал подслеповато вглядываться в сумеречный край. Из амбразуры дул холодный ветер. Серж почувствовал, что его сознание будто расцветает, видимо, после глотка того чуда-напитка из раковины-фляги. У Сержа как будто понизилось давление и вместе с тем расширились сосуды головного мозга; ему стало делаться не по себе, появлялось стойкое ощущение диссоциации сознания.

«Каждый раз одно и то же, толерантность нулевая», — подумал про себя двойник плавающего где-то на периферии сознания Сержа и, закончив обозревать окрестности, принял решительную позу, взял одной рукой посох, расставил широко ноги и очертил вокруг себя защитный круг, поверхность которого на грязном полу тут же засветилась бледным голубовато-фиолетовым элементальным огнём. Затем двойник Сержа произнёс несколько Слов Силы, дабы очистить свой разум от всего лишнего и заодно санитаризировать ритуальное пространство. Далее концом посоха, представлявшим собой кристалл фантомного аметиста, стал техногностик чертить сигилы немыслимые, диковинные, светящиеся как бы в ультрафиолете. И проявился тут его Высший Даймон-Хранитель в виде абстрактной неевклидовой геометрической фигуры, посреди которой образовался лик весьма отрешённый и ужасающе прекрасный в своей величественной бесстрастности и полигональной фрактальности. Пространство вокруг заклинателя осветилось на несколько метров вверх и вниз по спирально завивающемуся лестничному пролёту. Кстати говоря, по этому пролёту мог бы проехать грузовик, ширина строения была приличная, как уже ранее отмечалось Заболотьевым. Двойник Сержа возгласил приветствие Даймону, после чего начал речетативом бормотать слова какой-то молитвы, имеющей формы мантры или глоссолалии. Даймон меж тем благостно, но вместе с тем прохладно-отрешённо взирал на своего избранника. Невозможно вообразить, что у подобного существа могло быть на уме. Наконец, энергетическая аура вокруг двойника Сержа запульсировала ярко-оранжевым оттенком, что означало, по-видимому, защитную либо жизненную энергию. Его двойник, судя по всему, совершал сейчас Ритуал Срединного Столпа или Каббалистического Креста (что по сути одно и то же), как понял эрудированный разум Сержа, судя по характерным движениям рук и нисходящей колонне чистого звёздного света, пришедшей откуда-то сверху и вошедшей в темя техногностика. В пространстве вокруг фигуры адепта завибрировали иероглифические символы. Двойник Сержа стал пропевать 7 священных древнегреческих гласных. Вместе с тем Даймон открыл свой рот и начал произносить какие-то певучие звуки, также с обилием гласных. Звуки эти активными пульсациями буквально проходили сквозь всё тело Сержа, резонируя в его мозгу удивительными обертонами. Одновременно с тем Серж чувствовал, будто вокруг его тела возникло силовое поле, сходное с магнитным, но несколько более тонкого свойства. Ощущение было энергизирующим, бодрящим, как от сеанса электромагнитной физиотерапии, которые он как-то проходил в санатории для лечения позвоночника, подумалось Сержу. Речь Даймона завершилось какими-то булькающими и хлопающими звуками, и его образ стал медленно растворяться, а мерцание «защитного круга» — тускнеть.

«Техномагическая киберпсихеделия в реальном времени, и никакого VR тебе», — подумалось Сержу, тогда как его двойник с неизвестным именем стал резво карабкаться вверх по лестнице, опираясь на посох. Очевидно, в уме последнего уже давно созрел чёткий план, просто в момент сопряжения их духовных структур двойнику будто бы отшибло память (психический шок?) и понадобилось некоторое время, чтобы восстановить свою эго-идентичность и весь предыдущий ход событий его жизни.

Ко всему прочему, Серж «вспомнил», вернее сказать, узнал, что его двойник обладал неким особенным, редким и ценным психическим даром. Каким, Серж не мог вспомнить, да его это и не сильно волновало. Надо было как-то выбираться из этих обсидиановых высотных склепов, хотя двойник Сержа и помнил с непередаваемо щемящим чувством в груди, что кроме него в живых практически не осталось разумных человеческих существ по всей планете. Правда, существовали разумные нечеловеческие расы, но с ними двойник Сержа предпочёл бы не встречаться в принципе. В академии их учили, что все остальные расы Теневых Земель – это в крайней степени порочные и наглухо примитивные звероподобные чудовища, настолько тупорылые, что их лбами можно гвозди забивать без боязни что-то испортить, кроме самого гвоздя или стены. Одно плохо – эти твари ещё и радиоактивные, поэтому контакт с ними в принципе воспрещён. Обычно для иллюстрации этих зверолюдов его учитель по высшей неодарвинической трансэволюционной нейробиохимиологии Салих Свирепый использовал полустёртые формослайды с выцветшими старинными рисунками каких-то мрачных и убогих свинорылых и шакаломордых выродков, полурептилий-полуприматов, влачащих своё убогое и зловещее существование в пещерах и кавернах земных в условиях первобытно-общинного строя. Рисунки эти напомнили Сержу средневековые европейские «бестиарии».

В их знаменитые «хтонические мистерии», подробно исследованные по нескольким сохранившимся отчётам и дневникам выживших членов экспедиций к племенам зверолюдов из прошлых тысячелетий, входили такие ужасы, как каннибализм, фаллоцентризм, зоолатрия, поедание радиоактивного «сатанинского гриба», чёрный техношаманизм, ритуальная одержимость духами предков и их первобытными «богами», карго-фетишизм и прочие непотребства. Многие исследователи стали жертвами тех «хтонических мистерий», так что сохранились только их мнемогаджеты (ну и ещё, возможно, кости), найденные впоследствии другими археологами, спустя тысячелетия, когда стоянки пещерных троглодитов уже давно были заброшены и в них выросли кристаллические соляные структуры.

Практических космотеургов, включая таких, как двойник Сержа, обучали в том числе эффективным методам борьбы хоть с целыми полчищами этих деградировавших, убогих тварей, очевидно, расценивая их как материальные вместилища для бесплотных демонов, хотя основной миссией ордена св. Трисмегиста всё же было сохранение и преемственность учения Тота-Гермеса и помощь населению в качестве целителей и экзорцистов, а также чтение лекций по античной неоплатонической философии, астрологии, каббале, таро, нумерологии и алхимии. В общем, двойник Сержа был настоящим учёным-полиматом, большим эрудитом как в мире науки и технологий, так и в мире оккультного и эзотерического, хотя и прожито им было всего каких-то 30+ местных вёсен. Сержа уже мутило от накатывающих на него инфопакетов с самораскрывающимися буднями жизни его героического и сверходарённого двойника из другого времени. Он хотел выйти на перекур. Но он не мог этого сделать… Почему? Что было до этого вспоминания себя другого в той Башне? Нейроны отказывались давать ему какой-либо вразумительный ответ.

to be continued...

“- Мудрецы приходят на помощь этим бедным существам, которые без них не могли бы противостоять дьяволу, и когда какой-нибудь сильф научается у нас каббалистически произносить грозное имя Нахмахмихах, <…> все силы мрака бросаются врассыпную…”

“Стало быть, сударь, дети стихийных духов всё-таки изредка рождаются среди нас? И учёный из Сорбонны, цитировавший мне святого Августина, святого Иеронима и Григория Назианзина, крепко ошибался, полагая, что никакого потомства от этих духовных браков не может быть ни у женщин, ни у мужчин, связавшихся с особого рода демоницами, которых он называл ифальтами.

— Лактанций рассуждал куда более здраво, а обстоятельнейший Фома Аквинский убедительно доказал, что подобные браки могут приносить плоды, причём рождённые в таких союзах дети отличаются невиданной щедростью и геройством. Прочтите, когда вам будет угодно, о подвигах этих могучих и славных мужей, коих Моисей именует сынами силы; о них говорится и в 23 главе книги Иисуса Навина, где повествуется о войнах, которые он вёл. И заодно представьте себе, каким был бы наш мир, если бы все его обитатели походили, к примеру, на Зороастра.”

Монфокон де Виллар, “Граф де Габалис”

В данном (уникальном в своём роде) исследовании мы поговорим о таком разряде магических/сверхъестественных существ, как элементалы, или духи стихий.

Изначально они были известны древним людям как природные сущности и персонажи низшей мифологии, как то: русалки, нимфы, ундины, водяные, каппы, лешие, цверги, альвы, сильфы, келпи, турсы, эттины, баргейсты, домовые, мариды, ифриты, кикиморы и пр. В воображении человека они населяли всяческие природные локусы и места силы, что до сих пор присутствует в концепциях японской политеической религии синто (ками, также йокай), и в буддийской мифологии (8 классов существ), а также у неопаганов (wicca, северное язычество, родноверы и пр.) и в традиционном шаманизме (как в Южной Америке, так и в Сибири и Монголии). Некоторых из стихиалей люди считали “добрыми соседями”, других же они опасались и старались защититься от них разными “проверенными” средствами. Одним из лучших проверенных средств являлись железные предметы (металл, связанный с Марсом в магии), лучше всего в форме защитных символов – подков, крестов, ножей и пр. Отсюда неудивительно, что кузнецы считались хорошими знатоками магических чар, ведь в кузницах было множество железных орудий, и они находились под защитой суровых и могучих богов кузнечного дела, крафтинга и металлургии. Соответственно, имеем ассоциативный ряд: элементал – экзорцизм – боязнь – железо – подкова – кузнец – ведьмак – чародей – Марс – Гефест – Птах — Сет.

Многие из этих существ олицетворяли собой, в том же смысле, что и боги/полубоги, одушевлённыё/разумные силы стихий, но представленные в меньшем масштабе, чем у их старших сородичей. То есть это не дух всего океана, либо всего моря, но дух отдельно взятого залива или озерца, или реки, или родника. Не дух Огня вообще, но дух лесного пожара, или костра, или головешки, или восковой свечи. Не целое небо, но отдельная гряда облаков, или грозовая туча, или даже молния или раскат грома. Не дух всех вообще гор, но это дух отдельной горы, скалы или холма, утёса или фьорда, пещеры кристаллов или просто одного самоцветного камня. Хотя такие Силы, как дух всего Океана, дух всего Огня, дух всего Неба и дух всей Земли, тоже присутствуют, но их уровень сознания и манифестации зачастую недоступен человеческому пониманию, и поэтому контакты с такими Силами доступны лишь очень одарённым людям, вроде гениальных поэтов, музыкантов, конструкторов и пр. Соответственно, с приходом Просвещения и научного метода познания природы Реальности вообще вся мифология стала считаться этапом чуть ли не “наивного младенчества” человеческой расы. Однако, как известно, и сэр Исаак Ньютон, и сэр Роберт Бойл увлекались средневековой спагирией и алхимией. В “королевской науке”, которая проникла в Европу через арабские, коптские, еврейские и византийские трактаты, а также переводы греко-египетских/эллинистических оригиналов, в значительной мере присутствует доля пифагорейского учения о четырёх (пяти) Первоэлементах. Это Огонь, Вода, Воздух и Земля, а также Эфир, или Квинтэссенция, или Акаша, или Основа, или Пространство. Из этих первоэлементов составлено вообще всё проявленное, то есть физико-химо-биологическое измерение точно так же, как из отдельных иерограмм, замысловатых символьных систем, идей и концепцией в виде математических формул составлено измерение логическое, которое так любили эксплуатировать средневековые алхимики, создавая свои собственные символьные криптосистемы, энигматические бестиарии и магические языки. Лингво-символьные элементалы – это отдельный разговор, и не на одну сотню цитат.

Необходимо заметить, что в некоторых религиозных и даже магических системах Пятый Элемент, Эфир, может распадаться на Чёрное и Белое, Тьму и Свет, точно так как в символике Дао – противоборство и равновесие двух противоположных фундаментальных сил — Порядка и Хаоса, Мужского и Женского, Горячего и Влажного и т.д. Так, например, можно найти подобный концепт в манихейском космогенезисе. Эти дополнительные дуалистические и диалектические “стихии” также представлены в современных фэнтези-вселенных и популярной эзотерике. Например, имеем абстрактные дихотомии Жизнь/Смерть, Добро/Зло, Свет/Тьма и т.д. Довольно часто в фэнтезийных играх жанра RPG можно наткнуться на таких забавных существ, как Элементаль Тьмы, или Стихийный Джинн Хаоса, и пр. перлы. Однако на фэнтезятине мы не будем в нашем эссе заострять никакого лишнего внимания, ибо это и так переваривается ежедневно в тематических новостных лентах и у всех гиков на слуху. И да, к фэнтези-мирам автор эссе относится достаточно кинично, если не сказать, скептично (хотя уже больше 15 лет интересуется классификациями вымышленных тварей с игральных карточек франшизы MtG, не говоря о чтении таких мастеров визионерского фэнтези, как К. Э. Смит и Д. Линдсей). Да и вообще для всего прочего (фэнтезийного) есть такие проверенные и годные порталы, как Fantlab.ru, ЛКИ, МирФ и пр.

Поэтому в дальнейшем нами будут рассмотрены лишь те литературные прецеденты встреч людей со стихиалами, где это происходит в дефолтном “реалистическом”сеттинге: планета Земля, классическая историческая ветка, XIX-XX вв., страны Евразии, Америки или Африки, психические расследования; то есть доля обычного реализма к магическому реализму составляет в таких рассказах примерно 85% к 15%.

******************************************

1

Систематизация и переосмысление представлений о стихийных духах началась примерно в XVI веке с лёгкой руки гениально одарённого полимата Теофраста Бомбаста фон Гугенхейма, прозванного Парацельсом, чьи медицинские исследования дали начало экспериментальному методу и послужили трамплином к развитию некоторых до сих пор актуальных методов терапии. Например, Парацельс применял для лечения больных ртуть, один из самых опасных для человека ядовитых металлов. Самое известное его сочинение по интересующей нас теме – “Книга о нимфах, сильфах, пигмеях, саламандрах и прочих духах”.

“Они высокоодарённые, и они знают и предупреждают, так что человек может узнать о таких вещах, и видеть их, и верить в существование таких творений. Для этой цели Бог позволил им являться человеку.”

Парацельс, Ibid

Далее мы находим сведения о них у Монфокона де Виллара, Джона Ди, у Поля Седира и Станисласа де Гюайта, у Элифаса Леви и у Папюса, у Блаватской и Рерихов, и т.д., пока мы не подходим вплотную к образцам химерной прозы (weird fiction) XIX-XX вв., например, к рассказам и романам Г. Майринка (“Ангел западного окна”), У. Х. Ходжсона, Э. Ф. Бенсона (написавшему целую серию рассказов об элементалах), Э. Блэквуда (также постоянно о них писавшего), А. Мейчена, Л. А. Льюиса, С. Ромера, С. Куинна и других авторов того времени, включая даже "опытных" исследователей невидимого мира, как, например Эллиот о’Доннел, Гарри Прайс или Дион Форчун.

Вот что пишет по этому вопросу известный в своё время канадо-американский писатель, лектор, философ-мистик, таролог, масон и исследователь оккультизма Мэнли Палмер Холл (1901-1990) :

“Это структурная единица, с которой начинается не только жизнь живых тел, но и из которых она строится дальше. “Протоплазма, — говорит Хаксли, — простая или с ядром, есть формальный базис всей жизни. Это глина Гончара”».

Водный элемент древних философов претерпел метаморфозу и стал водородом в современной науке; воздух стал кислородом; огонь — азотом; земля — углеродом.

Подобно тому, как видимая природа населена бесчисленным количеством живых существ, согласно Парацельсу, невидимый, духовный аналог видимой природы (составленный из разреженных элементов видимого мира) населен сонмами любопытных существ, которых он назвал стихиями и которые потом были переименованы в природных духов. Парацельс разделял их на четыре группы, которые названы им гномами, ундинами, сильфами и саламандрами. Он учил, что они являются на самом деле живыми созданиями, во многом напоминающими по форме человеческие существа и населяющими свой собственный мир, неизвестный людям в силу недоразвитости их чувств, неспособных проникнуть за пределы грубых элементов.”

<…>

“Цивилизации Греции, Рима, Египта, Китая и Индии верили в сатиров, духов, фей и гоблинов. Они населили море русалками, реки и источники — нимфами, воздух — феями, огонь — ларами и пенатами, землю — фавнами, дриадами и гамадриадами. Этим природным духам усиленно поклонялись, что выражалось в соответствующих им подношениях. Иногда, в силу различных атмосферных условий или же своеобразной чувствительности верящих в духов людей, эти духи становились видимыми. Многие люди писали о духах так, как будто они общались с этими обитателями тонких сфер природы. По мнению многих авторитетных писателей, боги античности были на самом деле стихийными духами, потому что многие из этих невидимых существ имели впечатляющую внешность и восхитительные манеры.

Некоторых из этих стихийных духов греки называли демонами, особенно духов высших порядков, и поклонялись им. Вероятно, наиболее знаменитым из этих демонов был таинственный дух, который направлял действия Сократа; именно о нем философ отзывался самыми высокими словами. Те, кто посвятил много времени изучению невидимой конституции человека, полагали вполне вероятным, что демон Сократа и ангел Якова Беме были на самом деле не стихийными духами, а тенями божественной природы самих этих философов. В своих заметках «Апулей о Боге Сократа» Томас Тэйлор говорит:

«То, что демон Сократа был, вне всяких сомнений, духом высших порядков, можно заключить из интеллектуального превосходства Сократа над другими людьми, и поэтому Апулей прав в том, что называл демона Богом. А то, что демон Сократа и в самом деле был божественным, следует из признания самого Сократа в “Первом Алкивиаде”, ведь в ходе этого диалога он ясно говорит: “Я долго придерживался мнения, что Бог еще не направил меня для разговора с тобой”. И в “Апологии” он недвусмысленно говорит о том, что этот демон наделен божественной трансцендентностью, что позволяет заключить о его высоком положении среди демонов».

Бытующее уже долгое время среди людей мнение, что невидимые элементы, окружающие землю и живущие в ней, являются разумными созданиями, кажется невероятным прозаическим умам нашего времени. Однако это мнение считали правдоподобным многие выдающиеся умы. Сильфы Фация Кардана, миланского философа, саламандры, которых видел Бенвенуто Челлини, пан св. Антония и маленький красный человечек, или гном, Наполеона Бонапарта занимают свое место в истории.

Литература также проникнута концепцией природных духов. Озорной Пэк в шекспировском «Сне в летнюю ночь», стихийные духи в розенкрейцеровской поэме А. Поупа «Похищение Локона», таинственные создания в романе лорда Литтона «Занони», бессмертный Оловянный Колокол и знаменитые шляпы в горах Кэтскилл, встретившиеся Рип Ван Винклю, — все это фигуры, хорошо знакомые изучающим литературу. Фольклор и мифология всех народов полны легенд об этих таинственных маленьких существах, населяющих старые замки, сторожащих зарытые в землю сокровища, строящих свои дома под шляпками поганок. Феи являются предметом восхищения детей, и большинство детей неохотно расстается с верой в них. Не так уж давно в них верили и выдающиеся умы, и еще остается под вопросом, в какой степени такие люди, как Платон, Сократ и Ямвлих, были не правы, когда они открыто признавали их реальное существование.”

Чтобы закончить исчерпывающую картину классического понимания стихийных/природных духов в оккультной литературе, процитируем ещё раз мистера М. П. Холла, в свою очередь, далее дословно описывающего концепцию стихийных духов в сочинениях Парацельса:

“Парацельс, описывая субстанции, из которых составлены тела стихийных духов, разделял плоть на два вида, первый из которых мы унаследовали от Адама. Это видимая, телесная плоть. Другая плоть, не унаследованная от Адама, будучи более разжиженной, не столь убога, как первая. Тела стихийных духов состоят из этой транссубстанциальной (sic!) плоти. Парацельс говорит, что разница между телами людей и телами природных духов такая же, как между материей и духом.

«Да — добавляет он, — стихийные духи — это не просто духи, потому что у них есть плоть, кровь и кости, они живут и производят потомство, они едят и говорят, спят и бодрствуют и т. п. и, следовательно, не могут быть названы просто духами (sic!). Они занимают промежуточное место между людьми и духами, напоминая мужчин и женщин по организации и форме, а духов быстротой движения» (см. «Оккультную философию» Агриппы). Позднее тот же автор называет эти создания сложными, поскольку субстанция, из которой они состоят, является смешением духа и материи. Он использует цвет для объяснения этой идеи. Сочетание красного и синего дает новый пурпурный цвет (sic!), новый цвет, не напоминающий ни тот, ни другой и все же составленный из них. Таков и случай с природными духами: они не напоминают ни духовных созданий, ни материальных существ, и все же они состоят из субстанции, которую мы можем назвать духовной материей или эфиром.

Парацельс далее добавляет, что в то время как человек составлен из многих материй (дух, душа, ум и тело), соединенных в одно, стихийные духи имеют в себе только один элемент, или принцип, именно эфир (sic!), из которого они состоят и в котором живут. Читатель должен помнить, что под эфиром подразумевается духовная сущность одного из четырех элементов. Есть столько эфиров, сколько элементов, и есть столько семейств природных духов, сколько есть эфиров. Эти семейства полностью изолированы в своем эфире и не вступают в сношения с обитателями других эфиров, но поскольку человек по своей природе имеет сознание, чувствительное ко всем четырем элементам, при определенных условиях он может вступать в сношения с ними.

Природные духи не могут быть разрушены грубыми элементами, такими как материальный огонь, земля, воздух или вода (sic!), потому что они функционируют на более высоком, чем земные субстанции, колебательном уровне. Будучи составлены только из одного элемента, или принципа (эфира, в котором они обитают), они не обладают бессмертным духом и по смерти распадаются снова на элементные составляющие, из которых они выделились (sic!). После смерти не сохраняется индивидуального сознания, поскольку нет более высокого вместилища для духа, которое бы сохраняло его. Поскольку тела их сделаны из одной субстанции, они не испытывают трения между частями своими и, следовательно, живут больший век. Состоящие из земного эфира живут меньше других, а состоящие из воздушного эфира живут дольше всех. Средняя продолжительность их жизни колеблется от трех сотен до тысячи лет (sic!). Парацельс утверждал, что они живут в условиях, подобных нашему земному окружению, и что некоторые из них подвержены болезням (sic!). Полагают, что эти создания не способны к духовному развитию, но большая часть из них имеет высокую мораль (sic!).

Относительно эфиров стихийных духов Парацельс пишет: «Они живут в четырех элементах: Нимфы — в элементе воды, Сильфы — воздуха, Пигмеи — земли и Саламандры — огня. Они также называются Ундинами, Сильвестрами, Гномами, Вулканами и т. п.

Каждый вид движется только в элементе, к которому он принадлежит и который для него значит то же, что воздух для нас или вода для рыб, и ни один из них не может жить в элементе, принадлежащем другому виду. Для каждого стихийного духа соответствующий ему элемент является прозрачным, невидимым и пригодным для дыхания, как и наша атмосфера». Читатель не должен путать природных духов с истинными волнами жизни, пронизывающими невидимые миры. В то время как стихийные элементы состоят только из одной эфирной сущности, ангелы, архангелы и прочие высшие трансцендентальные сущности являются сложными организмами, весьма похожими на человека, но только без его физического тела (sic!).”

Здесь мы видим следующие важные для нашего исследования пункты.

1. Элементалы состоят из эфирной (транссубстанциональной) плоти;

2. Они смертны и вынуждены есть, пить, спать, болеть и производить потомство, как и люди;

3. Они состоят только из одного принципа, или “эфира” того или иного элемента;

4. Они не могут быть разрушены воздействием грубых физических элементов (огонь, вода, воздух, земля);

5. Они имеют высокие моральные качества;

6. Средняя продолжительность жизни стихиала – от трёх сот до трёх тысяч лет, причем сильфы – самые долгожители, а гномы – самые недолговечные;

7. Не следует путать элементалов с ангелами/даймонами и пр. трансцендентными существами, так как те столь же сложноустроенные, как человек (если не сложнее).

У внимательного читателя, кое в чём сведущего, могут возникнуть следующие вопросы:

— откуда у Парацельса настолько точные сведения об образе жизни, сроке жизни и смертности стихийных духов (что схоже с описанием жизни джиннов в арабских преданиях),

— почему они не могут состоять из нескольких “эфиров”,

— почему они не могут быть разрушены направленным физическим воздействием противоположной стихии (например, тушение огневика пульверизатором, наполненным освящённой водой),

— откуда известно про их высокие моральные качества,

— отчего сильфы живут дольше всех, а гномы – меньше всех, хотя по логике должно бы быть наоборот,

— и что, в конце концов, следует понимать под “ангелами и прочими трансцендентальными сущностями”, ведь известно, что в древности под “ангелос” понимались те же “даймонес”, по сути – мудрые стихийные духи? Остаётся только гадать на кофейной гуще, откуда же у великого Парацельса эти драгоценные и неоднозначные сведения.

Однако Парацельс ни словом не упоминает о таком разряде элементалов, как магические/искусственные. Зато о них мы находим конкретный биографический отрывок в “Психической самозащите” Д. Форчун, а также встречаемся с ними в некоторых рассказах жанра weird fiction, где они выступают как сравнительно редкий тип даже среди элементальной братии.

“Следующий тип психического нападения, который мы должны рассмотреть, проводится посредством искусственных элементалей. Они отличаются от мыслеформ тем, что будучи сформированы творяшим умом мага, получают отдельное и независимое существование, хотя по своему характеру они существенно обусловлены замыслом их творца. Жизнь этих созданий сродни заряду электробатареи – она (жизнь) медленно истекает наружу посредством излучения, и если их периодически не подзаряжать, они в конце концов слабеют и умирают. Связанные с этим проблемы – создание, зарядка, подзарядка или разрушения этих искусственных элементалей является важной частью практического оккультизма.

Искусственный элементаль создаётся так: маг формирует в воображение чёткий (телесматический) образ требуемого творения, одушевляет (оживляет) его соответствующим аспектом своего существа, а затем призывает в него подходящую естественную природную силу. Этот метод можно использовать как для добрых, так и для дурных целей; именно таким путём формируются “ангелы-хранители”. Говорят, что умирающие женщины, тревожась о благополучии своих детей, часто бессознательно формируют их.”

Далее Форчун описывает достаточно криповый self occult report, в котором она собственным спонтанным гневом, возникшим в момент засыпания, создала и материализовала искусственного элементала в образе волка Фенрира. Однако подробности этого кейса мы рассмотрим в отдельной главе.

Но вернёмся к классической теме духов Природы. Интересно мнение одного из плодовитейших авторов золотого века химерной прозы в Америке, а именно Сибери Куинна, вложенное в уста его альтер-эго, оккультного сыщика и доктора медицины из Франции, Жюля де Грандена, высказанное в финале рассказа “Проклятие Эверарда Мунди”:

“Эти потомки Лилит и Адама с тех пор бродят по земле и воздуху, бесплотные, не имея тел, подобных людям; но они всегда наполнены ненавистью к плоти и крови. Потому что они были первой или старшей расой; их иногда называют элементалами в древних знаниях; иногда – неутрарианами, потому что не являются они не людьми, ни полностью бесами”.

<…>

Я думаю, что древние евреи, неверно истолковывающие увиденные ими явления, объясняли их таким фантастическими легендами. Нам говорят, что эти неутрариане или элементалы – нематериальные существа. Абсурд? Не обязательно. Что такое материя? Электричество, возможно, — великая система миропорядка во всей вселенной и в миллионах миров, простирающихся на всю бесконечность.

Очень хорошо, до сих пор; но когда мы говорим, что это электричество, что мы можем сказать, если кого спросят: “Что такое электричество?” Я думаю, это модификация эфира. “Очень хорошо, — скажете вы, — а что такое эфир? Parbleu, я не знаю. Вещества – или материи вселенной мало, есть что-то ещё, больше, чем электроны, текущие во всех направлениях. Здесь электроны балансируют и образуют то, что мы называем твёрдыми камнями и деревьями, а также мужчинами и женщинами. Но могут ли они не сливаться с другой скоростью или вибрацией, чтобы формировать существ, которые являются реальными – с амбициями, любовью и ненавистью, подобными нашим, но по большей части невидимым для нас, как и воздух? Почему нет? Никто не может честно сказать: “Я видел воздух”, но никто не настолько глуп, чтобы сомневаться в его существовании по этой причине.”

Стр-ы 368-9

Парацельс также писал, что “латинские нимфы аналогичны германским ундинам, а русские оккультисты называют их русалками”. Французский мартинист и оккультный писатель Поль Седир (1871-1926) писал о духах стихий следующее: “всякое существо, согласно Каббале, каждая травка, каждый камень имеет своего духа”, перечисляя в том числе троллей, наяд и др.

Элементалам приписывалось производство взрывов газа в шахтах, обвалов, ураганов, циклонов и т.д. То есть в народном воображении они представляли собой разрушительные, опасные для людей в большинстве своём силы. Отдельно стоит упомянуть фольклор шахтёров, где есть целые классификации и иерархии добрых, злых и нейтральных горных духов (по сути, это очень расширенное описание одного лишь царства Земли, по которому можно составить не один десяток гримуаров)[1]. Также считалось, что стихиалы входят в состав человеческого тела, представляя душу разных органов и микроорганизмов (т.н. микроэлементалы).

Некоторые оккультисты считают, что элементалы состоят исключительно из элементов одной своей стихии, но, безусловно, есть также гибридные существа, состоящие из элементов двух или даже трёх стихий (см., например, элементальный бестиарий фэнтезийной ККИ MtG). По логике, такие гибридные сущности должны обладать большей сложностью и развитием, чем их более простые одноэлементные собратья, соответственно, они вполне могут быть разумны и даже мудры. Возможно, таковы магические фамильяры, гомункулы и “гримуарные гоэтические демоны” средневековых некромантов и алхимиков.

Также есть и более интересные теории. Английская писательница-оккультистка, адепт ордена Золотой Зари и автор оккультных детективов про д-ра Тавернера Д. Форчун в VII главе своего хэндбука “Psychic Self-Defence”, целиком посвящённой “патологическим контактам с нечеловеческими сущностями”, пишет, например, что некоторые половые акты могут притягивать “существ из параллельной эволюционной цепи элементальных царств” в физическое воплощение, и эти “нелюди” зачастую сильно страдают в человеческом мире, так как состоят лишь из одного элемента, в то время как человек состоит из всех четырёх (пяти). Многие случаи необъяснимых и странных психических расстройств Форчун, таким образом, объясняет либо нахождением нечеловеческой души в человеческом теле (т.н. “попаданчество”), либо патологическими контактами неуравновешенной человеческой души с элементалами (викторианский поэт Эл. Ч. Свинберн, к примеру), либо прошлыми воплощениями человеческой души в этих царствах. Более подробная развёртка темы бракосочетания и сожительства человека с элементалами дана в ироническом романе аббата Монфокона де Виллара “Граф де Габалис”, где автор, не в пример пессимизму Форчун, напротив, всячески облагораживает союзы и потомство людей и стихийных духов. По его мнению, от них родятся “чуть ли не полубоги и герои”.

Форчун же считает иначе, и это – реалистичный ответ железобетонного рационального XX-го века мифопоэтическому XVII-ому веку. Отношение аббата де Виллара к элементалам – возвышенное и призывное, отношение Дион Форчун – прагматическое и предостерегающее невежд.

“Люди тоже могут войти в контакт с элементальными сущностями, сами рискуя отправиться в сферы элементарной жизни. Такие контакты не обязательно приносят вред обоим царствам, при условии, что те, кто погружается в них, входят в такие контакты либо в ходе исследований, однако, это по плечу только продвинутым посвящённым, а не новичкам.

<…>

Однако есть случаи, когда такой контакт может причинить вред. <…> Нередко можно встретить людей, которые из предыдущих воплощений принесли тягу к контактам с элементальными царствами. В таких случаях может быть такое, что с ними намеренно вступит в контакт элементал, который уже имел опыт сношений с человеческими существами. А это в любом случае нежелательно, так как элементал не обладает знанием человеческих условий, необходимых для того, чтобы позволить ему избежать причинения вреда своему новому другу. В любом случае элементалы имеют односторонний разум, и нежелательно, чтобы они выступали как старшие партнёры при контакте.

<…>

Есть немало людей, для которых Царство Дэв (как иногда называют сферу, в которой обитают элементалы и духи природы) имеет большую притягательную силу, и они пытаются посредством медитации и ритуала войти в контакт с ним. По моему мнению, непосвящённому лицу безусловно рискованно пытаться сделать это. Такой контакт очень легко приводит к нарушению психического равновесия, если вообще не к подлинной одержимости. Дело не в том, что природные контакты вредны, а в том, что они вносят в человеческое сознание глубокое расстройство, так как возбуждают те атавистические глубины, которые психоаналитик стремится вскрыть средствами своей техники.”

Стр. 125-6

Однако дальше Форчун несколько смягчает тон, касаясь вопроса о взаимоотношениях творчески одарённых личностей и гениев со стихиалами.

“Лица, у которых подсознание лежит близко к поверхности, такие, как люди искусства, люди с причудами, неустойчивые личности, а также гении всех профессий, любят элементальные контакты, так как они стимулируют силы стихий в их природе, служащие для них источником способностей и вдохновения. Но среднего гражданина, чьё ментальное содержание организовано в значительной мере на основе подавления и компромисса <…> такие контакты выбивают из седла в большей или меньшей степени, в зависимости от пропорции подавления и компромисса в его воспитании. Компромисс – нормальный удел человечества; подавление – патология компромисса. Личность, которой удалось установить действенный компромисс между различными элементами своей природы, может позволить себе развлечься с Дэвами (sic!), не причиняя никому никакого вреда; но подавленная личность обнаружит, что она активно конфликтует с ними, так как они оказывают на неё такой же эффект, как и жестокий психоаналитик. Мы иногда слышим о трагедиях, которые случаются от принятия осадка из бутылки с тонизирующим, одним из ингредиентов которого является мышьяк. Это вызвано тем, что бутылка не взбалтывалась как следует каждый раз перед приёмом дозы, поэтому весь мышьяк выпал в осадок, собрался на дне и там достиг опасной концентрации. То же и с элементальными контактами; они являются сильным тонизирующим средством, но при неподходящих обстоятельствах могут достигать опасной концентрации.”

Итак, Д. Форчун разрешает уравновешенной, творческой и посвящённой личностям иной раз “развлечься с Дэвами”. Этим мы, пожалуй, и займёмся в дальнейшем ходе рассуждения, то есть как следует зажжём инфополе Евразии, детально проанализировав ряд блестящих оккультных детективов про элементарных атронахов и составив по итогам исчерпывающее резюме характерных черт и способностей элементалов, а также их типологию и средства их эвокации/экзорцизма, чего, насколько мы понимаем, не делалось ранее в принципе. Иначе говоря, мы постараемся как следует взболтать получившийся тонизирующий напиток из стихийных эманаций weird fiction литературы, не дав слишком быстро выпасть ядовитому осадку пресыщения указанной темой, чтобы читатель смог осушить его залпом.

******************************************

Вслед за Парацельсом элементалы начинают появляться в литературе. В XVIII веке — в работах Драйдена и аббата де Виллара. В 1712 году А. Поуп писал об элементалах в своей поэме “Похищение локона”. Также у Гофмана подобное стихийное существо выступает одним из главных героев его иронического романа “Крошка Цахес по прозванию Циннобер”. У Фуке была популярная повесть “Ундина” 1811 года. В конце XIX – начале XX веков про элементалов упоминал Гёте в трагедии “Фауст”, К. Бальмонт в стихотворении “Саламандра” и Вл. Одоевский в новелле “Сильфида”.

“Ты, я чаю, думаешь, что я не только влюбился, но даже женился, — ты ошибаешься. Я занят совсем другим делом; я пью — и знаешь ли что? чего не выдумает безделье! я пью — воду... Не смейся: надобно знать, какую воду.

Роясь в библиотеке моего дядюшки, я нашел рукописную книгу, в которой содержались разные рецепты для вызывания элементарных духов. Многие из них были смешны до крайности; тут требовалась печенка из белой вороны, то стеклянная соль, то алмазное дерево, и по большой части все составы были таковы, что их не отыщешь ни в одной аптеке. Между прочими рецептами я нашел следующий: "Элементарные духи, — говорит автор, — очень любят людей, и довольно со стороны человека малейшего усилия, чтоб войти в сношение с ними; так, например, для того чтоб видеть духов, носящихся в воздухе, достаточно собрать солнечные лучи в стеклянный сосуд с водою и пить ее каждый день.

Этим таинственным средством дух солнца будет мало-помалу входить в человека, и глаза его откроются для нового мира. Кто же решится обручиться с ними посредством одного из благородных металлов, тот постигнет самый язык стихийных духов, их образ жизни, и его существование   соединится с существованием избранного им духа, который даст ему познание о таких таинствах природы... но более мы говорить не смеем... Sapient! sat... (Для понимающего достаточно (лат.)) здесь и без того много, много уже сказано для просветления ума твоего, любезный читатель",- и проч. и проч. Этот способ показался мне столько простым, что я вознамерился испытать его, хоть для того, чтоб иметь право похвастаться, что я на себе испытал кабалистическое

таинство. Я вспомнил было ундину, которая так утешала меня в ребячестве; но, не желая иметь дела с ее дядюшкою, я пожелал видеть сильфиду; с этою мыслию — чего не делает безделье? — бросил бирюзовый перстень в хрустальную вазу с водою, выставил эту воду па солнце, к вечеру, ложась спать, ее выпиваю, и до сих пор я нахожу, что по крайней мере это очень здорово; еще никакой элементарной силы я не вижу, а только сон мой сделался спокойнее.”

Вл. Одоевский, “Сильфида”

На протяжении чуть ли не всей хронологии выпусков американского культового палп-журнала Weird Tales (“золотой век” журнала — 1922-1954 гг., учредители: Хеннебергер-Ленсингер) там регулярно проскакивали былички об элементалах разных плодовитых авторов-химеристов. В 1970-ых гг. в США выпускалось несколько комиксов с супергероями-элементалами. В те же годы элементалы появляются в ролевой игре D&D. Затем эта концепция развилась во множестве произведений фэнтези и мистического хоррора, в настольных, коллекционных карточных и ПК-играх этих жанров.

Обыкновенно на страницах остросюжетных историй с элементалами имеют дело пси-сыщики, они же “оккультные” частные детективы, любители или профессионалы непознанных рубежей человеческой психики и вселенной. У каждого третьего, если не второго из них в загашнике непременно найдётся такая фабула.

В рассказах жанра weird fiction и смежных с ним викторианских/эдвардианских оккультных детективах элементалы чаще всего возникают как экто-, психо-, био-, некио-плазменные враждебные сущности, стоящие в эволюционной цепочке где-то на границе всех известных царств и пребывающие частью здесь, частью в ином измерении.

Пограничная природа элементалов хорошо показана в новеллах Э. Ф. Бенсона: “Не слышно пения птиц”, “Тварь в холле”, “Negotium Perambulans”. В этих “быличках” Бенсон описывает их как неких слизневидных магических тварей, в основном, вампирического свойства. Это богомерзкие сгустки нефтяно-чёрной или грязно-серой субстанции, или же аморфные тени, охочие до физических жертв. Хоть они и прирождённые оборотни, элементалы Бенсона в общих чертах принимают форму больших слизней или пиявок. Изгнание этих полуматериальных слизняков-теневиков происходит совершенно по-разному – от полноформатной церемонии экзорцизма по всем правилам до банального выстрела из ружья. Интересно сходство рассказа Бенсона “Не слышно пения птиц…” с “Огненной Немезидой” и “Ивами” Блэквуда. В “Немезиде” одним из локусов повествования выступает зачарованный лес, где наблюдаются манифестации обитающего в этих краях огненного ифрита, “привезённого” из Египта, так вот, там тоже нет никакой фауны на расстоянии в несколько миль. В “Ивах” враждебные людям вампирические сущности, населяющие ивняк островов на реке Дунай, также отваживают от своей территории всю прочую живность. Очевидно, что присутствие элементала ощущается другими живыми, но физическими тварями либо как серьёзная опасность, либо как серьёзный изъян/атавизм Природы, что, впрочем, может идти как один и тот же сигнал.  

Таким образом, избранная нами область исследований граничит с одной стороны с криптозоологией, с другой – с церемониальной магией, а с третьей – с фолклором и мифологией. Центральным же элементом является weird fiction/оккультный детектив. Заметим, что элементалы – публика сравнительно редкая даже в произведениях мистического и оккультного хоррора, а потому ещё более ценная для исследователей магических элементов в химерной прозе.

Попробуем выделить основные критерии истинности элементала.

1. Элементалы – это не призраки людей (не путать с элементерами), а полуразумные обитатели природных стихий, локаций и различных объектов, изначально развоплощённые/полуматериальные.

2. По сути, элементалы – это общее семейство стихийных/природных демонов/даймонов, в которое могут входить, помимо классических 4 (5) классов ещё множество других подклассов, подсемейств и отдельных особей. Могут быть и существа, представляющие смеси нескольких элементов в разнообразных пропорциях, вроде Электрического Червя или Радиоволновой Медузы. Также классические христианские бесы, черти, лешие, диаволы и прочая братия, как и арабские джинни, британские фейри, афрокарибские эшу, японские ками и (отчасти) йокай, могут быть переосмыслены нами как стихийные либо природные даймоны. Вспомним, к примеру, классическую английскую историю-с-привидением, “Зелёный Чай” Дж. Шеридана ле Фаню, где фигурирует проявленный злой дух в образе маленькой чёрной обезьянки. Её жертва, католический англиканский священник-скромняга, наработал контакт с ней, занимаясь долгими ночами написанием монографии по пышным языческим культам древних римлян, греков и кельтов, а также читая у Сведенборга о духах воздуха. Кажется, связь налицо, и “злой дух” оказывается ничем иным, как просто неосознанно призванным/привязанным к человеку стихийным даймоном, который, конечно же, не любит христианство и христиан, как и вообще людей.

3. Элементалы – существа глубокой древности, биологические реликты/аномалии либо магически созданные или же призванные в наш трёхмерный мир обитатели иных измерений, как высших, так и низших, однако зачастую враждебные к людям (за исключением теософов) и вообще всем живым существам. Также мы имеем техногенных элементалов-симбиотов, как, например, любители портить машины и быттех, то есть гремлины; они, соответственно, намного моложе своих аналоговых собратьев. “Звёздные демоны” и “Энохианские ангелы” четырёх сторожевых башен также вполне могут считаться элементалами. Возможно, к этой категории стоит отнести также колдовские деревья, големов и гаргойл, как то сделано в бестиарии “Ведьмака”.

4. Элементалы зачастую не персонифицированы, не имеют каких-либо имён (за исключением легендарных, вроде Джеффа, Говорящего Мангуста) и ведут себя стихийно, что вполне соответствует их природе. Это может быть разрушительный полтергейст или непредсказуемая шаровая молния, магический страж клада или вампирический суккуб, однако они по большей части безличны и могут иметь лишь прозвища, которые дают им люди (что, опять же, прекрасно представлено в шахтёрском фольклоре всех стран). Обычно в рассказах, в которых так или иначе присутствует элементал, о нём так и говорится – в реплике главного героя или в отрывке из какого-нибудь гримуара. Однако, есть исключения, например, в рассказе Л. А. Льюиса, “Haunted Air”, где воздушная тварь, похожая больше всего на “огромную обезьяну пульсирующего зелёного цвета”, не называется попросту никак, и читатель сам должен догадаться из контекста, что это за существо.

Процитируем на этот счёт мнение одного из пионеров реальных расследований случаев привидений, полтергейстов, болотных огней и прочих сверхъестественных феноменов Эллиота о’Доннела (1872-1965) :

“По-видимому, оно не было из обычной плоти и крови, но состояло целиком из некой светящейся материи, что напомнило свечение, которое испускает жук-светляк.”

<…>

“Как классифицировать этот феномен, я затрудняюсь сказать. <..> Этот вид призраков, т.е. ваграриан, часто видят дети. Это разновидность элементалов, и с моей т.з., являет собой реликты или потомков самых ранних попыток жизни на этой планете, возможно, результаты экспериментов по созданию полуфизических, полуэфирных тел – первичного по отношению к творению и отбору животного и растительного царств.

Вдобавок к силе материализации и дематериализации по желанию ваграрианы могут время от времени проявлять определённые действия в физическом мире. (см. Полтергейст – прим. пер.) Я слышал, как они, к примеру, двигают мебель, стучат в двери и в стены, и производят все прочие подобные шумы. Я использовал слово “потомки”, потому что ваграрианы, на мой взгляд, смертны и могут иметь репродуктивные способности.

Их можно встретить по большей части в уединённых, заброшенных местах – на сельских трактах, в пустых домах, пустующих скотных дворах и конюшнях, в рощах и, конечно, на болотах, а также на вершинах холмов и утёсов. По виду они являют собой карикатуры людей и зверей, либо же их гибриды, и обладают множество обличий. Я уже описывал их как высокие, худые фигуры с мелкими, шаровидными, либо плоскими, либо прямоуглыми, либо и вовсе звериными головами. Также есть и приземистые, коренастые фигуры с такой же вариативностью голов. Они поистине самые пугающие из всех фантазмов, так как, помимо их гротескности, они имеют совершенно дьявольское выражение своих глаз. Будто бы их оживляет могучая, бесконечная враждебность ко всем формам земной жизни. Возможно, это оттого, что они расценивают и людей, и зверей как узурпаторов их прежних неограниченных владений.”

Э. О’Доннел, “Ghostly Phenomena”

Теперь же позволим себе процитировать куда более старинного автора, а именно, скептически настроенного сэра Реджинальда Скотта, из его сочинения “Открытие Колдовства” 1584 года.

“Но оставим в покое воды и скажем немного о природе пламенных или огненных духов, населяющих горы Гекла, Этна, Пропо Шам и Поконци, где эти могучие воители держат свои дворы и замки. Некоторые полагают, что это не звёздные, но адские духи, проклятые души, прикованные на некий срок к этим пылающим горам за свои грехи. Мнение это достойно уважения, однако, следует отметить, что явления и звуки, шумы, грохот и лязг, слышимые в окрестностях исландской Геклы и в других местах, большею частью производятся отлучёнными (от Эфира?) звёздными сущностями, которые не способны ни на добро, ни на зло, но имеют промежуточную растительную природу и по растворении своего природного носителя снова возвращаются в первозданный Эфир.”

R. Scott, “Discovery of VVitchcraft”, Книга XVI, Глава IV, параграф 24.

“…земные духи <…> подразделяются на семь ступеней согласно местам, в которых они обитают, а именно – в лесах, горах, пещерах, на болотах, в рудниках, в развалинах, заброшенных местах и старинных постройках. Древние язычники знали их под разными именами: нимфы, сатиры, ламии, дриады, сильваны, кобольды и т.д. К ним же, в частности, относятся эльфы, обитающие по большей части в горах и в полостях земли и способные вызывать странные видения на земле, среди лугов или в горах, являясь в образах мужчин и женщин, солдат, королей или детей при высокородной матери, или же как всадники, одетые в зелёное…”

Ibid, Книга XVI, Глава IV, параграф 7-9

******************************************

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Например, персонаж донбасского горняцкого фольклора Добрый Шубин, хозяин шахты и покровитель шахтёров, даже спасающий их от обвалов.

Информация из Сети: “Шубин предстаёт в образе старого шахтёра, кашляющего по-стариковски, с ярко горящими глазами, волосатыми копытами. Шубин любит шутить: пугает шахтеров, внезапно разразившись во тьме смехом, или хватает за ногу. Обитает он якобы в дальних или в давно заброшенных выработках, где может бродить незамеченным. Обладает огромной силой. Шубин — настоящий хозяин подземелий.

Шубин отличается одновременно добротой, щедростью и в то же время чрезвычайной раздражительностью, злобностью. Доброжелателен он к честным труженикам, беднякам, а жесток и мстителен по отношению к наглым людям, особенно к угнетателям шахтёров. Шубин помогает рабочим, попавшим под завалы, но может под землей сбивать людей с дороги.

В апреле 2007 года горный мастер из Луганской области рассказывал: «Я услышал, что стало потрескивать. Мы перестали работать отбойными молотками, но гул все нарастал. Звук такой, будто по потолку кто-то топает ногами. У нас говорят, что это Шубин (дух-хранитель угольных шахт) бегает и предупреждает о беде. Поняв, что сейчас всё обрушится, мы бросились к выходу. И тут нас придавило». Возможно, что данный рассказ соответствует процессу развития динамики такого хорошо изученного явления, как горный удар, однако в данном случае именно поверье всё же спасло жизнь шахтёров, поскольку с физикой процессов горного давления они знакомы не были.

продолжение следует