Фёдор Сологуб «Мелкий бес»

Меня зовут Денис, мне 33 года и эту книгу я не очень хотел бы прочесть в любом возрасте.

Роман 1907 года, можно сказать предтеча «Петербурга» Белого, увы, во всем ему проигрывающая. Да, это тот случай когда «во всем».

Создание гадливости через отказ от полутонов приводит к абсолютной статичности характеров. Персонажи не двигаются, не развиваются, а просто барахтаются в отведенной нише. Передонов вроде как сходит с ума, но история «прихрамывает», сумасшествие как будто не усугубляется, ни к чему не ведет и ничего не меняет (разумеется речь о внутреннем, которому посвящено страниц многим более чем внешнему). События, по замыслу Сологуба, тоже отсутствуют (пришли, поели, ушли), как следствие и сюжет стоит на месте. Финал романа не развязка, а загодя придуманный конец. Несмотря на претенциозность, он не цепляет (ни в одной рецензии он не отмечен).

Отсутствие динамика не приговор, но «модернизма», стилистики, философии чего-либо другого за «Мелким бесом» тоже не замечено. Текст простой, художественные средства не примечательны, основная мысль сформулирована, преподнесена и обсосана в первой четверти романа. Передонов мерзкий и отвратительный, все остальные тоже так или иначе. Глупость, зависть, бескультурье, злоба, корысть, чревоугодие — Чехов уместил бы на 3-х страницах и выразительнее.

4 из 6 за историю Саши Пыльникова и Людмилы. Здесь Сологуб отошел от заданного вектора и начал творить литературу. Единственное место романа, которое хочется приблизить и разглядывать и речь не о

Очень хочется начать сравнивать с «Петербургом», но получится худо. Белого лучше просто прочесть.

Вот и ещё один кусочек Гоголевской шинели мне в руки попался!

Поначалу гротескная постановка действовала как надо, было весело и мерзко. Однако слушать одну и ту же мелодию быстро наскучивает. Почти каждый персонаж лжив, тщеславен, труслив — с пониманием. Хотелось понять, ради кого и чего читать эти бесконечно возобновляющиеся сплетни и интриги в диалогах. Мне, к сожалению, в таких количествах подобное неинтересно. Некий аттракцион, с которого хочется спрыгнуть через десять минут от пресыщения эмоцией. От чего автор так долго тянул, первые сто страниц повторялся — непонятно.

Это про первую половину произведения. Скучновато. Дальше лучше.

Во второй половине уже вырисовывается некая драма, маленькая трагедия, что-то похожее на Живую жизнь. Наконец-то автор с жадностью, но всё-таки выдаёт нам запоминающиеся образы, причудливые описания, раскрепощается. У кого-то зачесалась рука поэта, этот кто-то схватил перо и дал свободу воображению. В то время, в том месте, это было не просто смело, а ...... как смело. Да, модернизм (символизм, экспрессионизм) вышел погулять, хвала Джойсу! Интерес вырос высоко.

Страсти накаляются, но иного рода, романтично-эротического характера. Теперь нас развлекают мелких бесов двое: Передонов и Людмилочка, два бесёночка, один блеклый и жалкий, другой яркий и манящий, который занимается прямыми обязанностями, — совращает невинность чистого мальчика (неправда).

Нездоровая любовь, как бы не отвращала, так или иначе вызывает интерес. Наверное потому, что всякая любовь про Искренность, а искренность влечёт чистотой харизмы. Ей богу, пятьдесят страниц влечения бойкой девушки и стеснительного мальчика перекрывают предыдущую сотню рекурсивной духоты. Теперь и интрига есть, и азарт, и эмпатия, даже саспенс! Я вообще забываю о существовании Передонова! А когда автор напоминает — вздыхаю (Ah shit, here we go again) и скучаю по молодым влюблённым :3

Ниже рецензент говорит, мол внутреннему миру посвящено страниц более, чем внешнему. Сомнительно. Я с лёгкостью такое скажу о Достоевском («Двойник», «Записки из подполья», «Преступление и наказание»), Вулф, Маркес и т.д., но не о данном романе. Будь тут акцент на самокопании и рефлексии героев — не скучал бы я так. Напротив, мне не хватило раскрытия и подробностей процесса развития шизофрении главного героя, не хватило препарирования мозга. Ну где здесь потоки на целые страницы? Психологизм присутствует, но слишком уж разбавлен словоблудием и плясками уродов. О нехватке динамики нет и речи, это противоречит всему сказанному выше.

Ещё цитатка: «Текст простой, художественные средства непримечательны». Ну да, автор просто так полировал столь небольшое произведение десять лет. Десять лет! В Азкабане! Не верьте, меткая лаконичность ложно выдаётся за простоту и непримечательность. Тогда и Чехов с Борхесом писать не умеют. Тут будет в тему дать слово саму автору:

«Этот роман — зеркало, сделанное искусно. Я шлифовал его долго, работая над ним усердно. Ровна поверхность моего зеркала, и чист его состав. Многократно измеренное и тщательно проверенное, оно не имеет никакой кривизны. Уродливое и прекрасное отражаются в нём одинаково точно.»

— Из предисловия автора ко 2-му изданию, январь 1908 года

Не знаю как вы, а я верю этому парню!

Если говорить о недостатках, то у меня только один вопрос: «И чо?» Все мы прекрасно понимаем, как уродливо это общество, как от праздности ума человек превращается в животное, сколько безумцев и больных людей кругом и прочее. И чо? Где предложения, где намёк на попытку найти разрешение? В конце только бездна и пустота? Либо спасение показано через эту странную любовь Людмилы и Саши? Недавно закончил читать «Воскресение» Толстого, там ведь тоже затронут вопрос разложения буржуазии и среднего класса, но Толстой даёт надежду, предлагает выход.

Рекомендую.

***

Говорю Разное Разом:

Если все мерзопакостные герои «Мелкого беса» соберутся в единое целое, в некого трансформера, то, пожалуй, у них хватит харизмы и таланта, чтобы дотянуться до Фомы Фомича :D («Село Степанчиково»).

Было интересно, от чего Сологуб главным героем сделал учителя. Может вдохновился «Человеком в футляре»? Погуглил биографию, оказалось, Сологуб закончил учительский институт, затем преподавал десять лет. Учитывая, какая это адская работа, сколько нервных клеток сгубил он за такой срок, неудивительно, что решение показать постепенно охватывающее человека безумие было принято через представителя этой профессии. Невольно вспомнил собственные школьные годы и этих несчастных учителей.

В самом начале я что-то говорил о весёлом чтении. В книге действительно много смешных, остроумных фраз и моментов. Возможно, для кого-то юмор значимый пунктик в русской классике.

Например:

«— Слушай, Павлуша, — сказал он, — если ты не станешь мне вредить, то я тебе буду леденцов покупать по фунту в неделю, самый первый сорт, — соси себе за мое здоровье.»

Ещё:

«Играли долго, пили много. Поздно ночью в буфете Гудаевский внезапно подскочил к Передонову, без всяких объяснений ударил его по лицу несколько раз, разбил ему очки и проворно удалился из клуба. Передонов не оказал никакого сопротивления, притворился пьяным, повалился на пол и захрапел. Его растолкали и выпроводили домой.»

И ещё:

«В передней Володин увидел, что у Передонова новая тросточка. Осклабясь, он поворачивал ее перед собою и спрашивал:

— Ардаша, отчего же тут пальчики калачиком свернуты? Что же это обозначает?

Передонов сердито взял у него из рук тросточку, приблизил ее набалдашником, с кукишем из черного дерева, к носу Володина и сказал:

— Шиш тебе с маслом. Володин сделал обиженное лицо.»

***

Напоследок тематический стишок:

*

Недотыкомка серая

Всё вокруг меня вьётся да вертится, —

То не Лихо ль со мною очертится

Во единый погибельный круг?

*

Недотыкомка серая

Истомила коварной улыбкою,

Истомила присядкою зыбкою, —

Помоги мне, таинственный друг!

*

Недотыкомку серую

Отгони ты волшебными чарами,

Или наотмашь, что ли, ударами,

Или словом заветным каким.

*

Недотыкомку серую

Хоть со мной умертви ты, ехидную,

Чтоб она хоть в тоску панихидную

Не ругалась над прахом моим.

*

Стихотворение написано 1 октября 1899 года, в самый разгар работы над «Мелким бесом».

Знаковый роман, написанный на рубеже 19 и 20 веков, написанный в годы политической реакции, поставившей крест на Российской Империи.

Я не даром вывел время написания романа на первый план. Именно о реакционном обществе этот роман. Общество политического застоя, начинающего брожения. Это общество смертельно больное, не поддающееся лечению. Автор как будто специально разворачивает действие романа не в столицах, а в провинции — отражая как в зеркале все российские слои.

В романе изображена душа зловещего учителя-садиста Ардальона Борисовича Передонова, больше всего на свете желающего повышения до «Инспектора». Злой по натуре своей, он разносит споры своей злости по всему городку, паразитируя грязными сплетнями и совращая умы доверчивых соседей.

Передонов не знает на ком жениться, Передонов не доверяет другу-Володину и всячески фантазирует на эту тему, Передонов принимает нового ученика-мальчика за девочку и трезвонит об этом на каждом углу... Душевное равновесие и без того подорванное, кубарем проваливается в пропасть, обнажая все страхи этого слабого и злого человека. Так в романе появляется новый герой — Недотыкомка, мрак и ужас главного героя, юркий бес, принимающий разные форы и шепчущий ему разные непристойности.

В романе помимо сумрачных дел Передонова развивалась и история светлая, однако в силу возраста героев, патологичная, выраженная в отношениях «скромного» гимназиста Саши Пыльникова и «весёлой» барышни Людмилы Рутиловой. Автор все таки оставляют надежду и заканчивает роман с открытой историей любви этих двух созданий.

Страшная и мрачная история сумасшествия или аллегоричный исторический реализм?

Великолепная книга-предупреждение, жуткая в своей правдивости, пропитанная болью. «Мелкий бес» описывает неприкрытый грязный мир, полный низости и убогости. В некотором роде — это история сумасшествия, причем не одного человека, а всего разночинного провинциального общества, прозябающего в такой привычной и обожаемой им клоаке.

Передонов стал воплощением этого сумасшествия, возникающего на почве безделья, скуки, злорадства и тупости, обильно сдобренных врожденной гнильцой. Он — муха, завязшая лапами в гадком маленьком мирке, нелепая, малахольная, поганенькая, тошнотворная недотыкомка, перерастающая в благоприятных условиях в большого гнуса.

«Его чувства были тупы, и сознание его было растлевающим и умертвляющим аппаратом. Все доходящее до его сознания претворялось в мерзость и грязь. В предметах ему бросались в глаза неисправности и радовали его. Когда он проходил мимо прямостоящего и чистого столба, ему хотелось покривить его или испакостить. Он смеялся от радости, когда при нем что-нибудь пачкали. Чисто вымытых гимназистов он презирал и преследовал. Он называл их ласкомойками. Неряхи были для него понятнее. У него не было любимых предметов, как не было любимых людей, — и потому природа могла только в одну сторону действовать на его чувства, только угнетать их… Быть счастливым для него значило ничего не делать и, замкнувшись от мира, ублажать свою утробу.»

Да и остальные актеры, играющие в сологубовском спектакле под названием жизнь, отнюдь не ангелы. Нет-нет, да и то от одного пахнЁт слякотным душком мыслей, то от другой понесет трухлявостью поступков. Скорбные душой, ограниченные людишки, искалеченные пристанища мелких бесов, извращенные уродцы, стремящиеся все прекрасное уподобить себе, упорно пытаются доказать что их существование – истинная жизнь. В погоне ли за карьерой иль кандидатом в мужья, просто от природной подозрительности, злобности, зависти, скудоумия, эгоизма, или из желания испакостить чужое, поиздеваться над слабым, обмануть, облапошить, иногда в поисках куража, неизведанных ощущений, а то и в попытке выпятиться из рядов себе подобных, вызревают они этакой бомбажной консервой, чтобы однажды взорваться и обдать все вокруг личным паскудством.

Тоска, муторная, серая, убогая тоска, накрывающая человека, когда некуда податься, выворачивающая его наизнанку, и выстраивающая стену перед всем светлым и искренним… Именно в таких условиях рождаются недотыкомки и начинается растление души …

P.S. Интересно, читал ли Сартр «Мелкого беса», прежде чем написать «Тошноту»? Сдается мне, что не просто читал, а перечитывал неоднократно…

Мне книга понравилась, хотя это такое двойственное чувство — противно, но, блин, талантливо! «Талантливо» — перевесило )))

Я хочу отметить хороший язык, яркие образы героев, смелость, с которой ведется повествование о человеческих пороках. С другой стороны, мне бы хотелось чтобы автор оставил хоть бы маленькую лазейку, крохотный лучик чего-то доброго... Но нет.

На мой взгляд, психическая болезнь героя — Ардальона Борисыча Передонова — диссонирует с происходящим в некоем неназываемом городе. Скотское поведение людей, и кого — не мужичья, но всяких там мамзелей — это следствие деградации, морального разложения общества, падения нравов. А вот шизофрения главного героя — это серьезное заболевание, которое чтением Библии и Псалтыря по часу в день не вылечишь. И ведь именно подступающее сумасшествие толкает героя на ужасные поступки, пусть даже до этого он, очевидно, не был зарцалом добродетели.

А еще этот больной психически человек остается один на один со своим недугом. Вот уж здесь Варвара, законная жена Передонова, отыгралась на нем за все унижения. Даже в ней не находит он сочувствия, даже она не отдает себе отчет в том, что Ардальону Борисычу требуется помощь...

В общем, это действительно произведение, которое на вполне законных основаниях именуется классикой. Из него можно подчерпнуть и информацию о жизни и провинциальных нравах каких-то 110-120 лет назад, и получить пищу для ума. Потому что пороки, выпячиваемые, утрируемые автором в этом романе, вне времени. В них легко знать истории кого-то из ваших знакомых...

Просто оглянитесь.

Во время прочтения не покидало чувство гадливости. Почти в каждом из героев гиперболизирован какой-нибудь изъян. Кажется, что читаешь про сборище моральных уродцев. Такое ощущение, что тебя засунули в помойку человеческих нравов, где ужасно смердит. То один герой, то другой норовит испортить, очернить, совратить, солгать…

Венцом всего этого является сходящий с ума гимназический учитель Ардальон Передонов. В такой обстановке немудрено лишиться рассудка. На протяжении всего романа главный герой катится по наклонной. Эти метаморфозы Передонова автор показывает через отношения с людьми, которые абсолютно слепы к его переживаниям. И вот он доходит до «точки кипения».

Очень мрачная, безысходная история. Неужели все настолько плохо?

Книга написана прекрасным русским языком, читается очень легко. Для меня в первую очередь книга оказалась интересна как историческая литература. Автор прекрасно знает то, о чем пишет. Он сам много лет преподавал в гимназии в небольшом провинциальном городке. И поэтому его описания города, его жителей, всей обстановки и взаимоотношений внутри этого маленького мирка очень точны.

Классика есть классика. В данном случае классика русского декаданса. Прекрасный язык, но очень тяжелый стиль — сравните с современником- Чеховым, насколько у него «о том же» написано легче и веселее. Прочтению повести мешает постоянное желание сотворить с главным героем и его милым окружением различные насильственные действия — утопить, удавить, расстрелять, колесовать, четвертовать... Надежд Сологуб не оставляет. Жизнь в его описании страшна, безнадежна, беспросветна. Правда, есть некоторые светлые личности из набросанных пером мастера персонажей — хотя бы те из родителей, кто имел мужество и ум заступиться за своих шалопаев. Читать книгу трудно и невесело — но, без сомнения, это стоящая литература. Серьезная, мрачная, заставляющая думать.

Повесть экранизирована, фильм одноименный — и очень качественно сделанный (режиссер — Николай Досталь). Но лучше вначале прочесть книгу.

Блестящий и уникальный роман. Уникальный, в том числе и для самого Сологуба, писателя, в общем-то, более чем среднего.

Мастерски и офигенно точно создана история сумасшествия одного простого и банального обывателя, учителя Передонова (подбавить бы соответствующих терминов, и получилась бы едва ли не клиническая картина). С другой стороны это и небольшие истории из жизни «одного провинциального города», столь любимые литературой 19 века. И то и другое написано очень тщательно, со вспышками ярких метафор, почти диккенсовских по силе характеристик. Особенно это четко видно, когда Сологуб использует прием из «Мертвых душ» – уже порядком рехнувшийся Передонов ходит по чиновникам, зарисовки чиновников не такие забавные как у Гоголя, но не намного уступают по мастерству: умение из совершенно не выдающегося человечка создать тщательно прописанный, без всяких типичностей и других литературных трюизмов, интересный для чтения образ – это круто.

Итак, Передонов сходит с ума, самым очевидным образом, никаких полетов фантазии или противостояния «мещанству» вокруг, просто от тупости. Но он преподает в гимназии и все равно считается завидным женихом – восприятие Передонова окружающими один из самых сильных моментов романа: Передонова никто и не замечает, все галлюцинируют каким-то фантазмом, выдуманым образом Передонова и все выходки сумасшедшего предпочитают не замечать. Все они так-то психи те еще.

Вторая линия романа – это извращенная «любовная» история (типа «модернизм» же). Скучающая глупенькая барынька «развращает» гимназиста, но не просто так, а присказками из «язычества» и с налетом «мистицизма». Конечно, впоследствии эту тему так заездят и превратят в ветошь, что сейчас она уже не смотрится так свежо как тогда. Но вообще глупо воспринимать литературу не учитывая контекста ее создания. Так что учтем.

Лев Толстой критиковал литературу за то, что она толком не может создать отрицательного героя, ну в общем да, даже самые отрицательные благодаря просачивающимся романтическим стереотипам все равно очаровательны и притягательны, но Сологуб это сделал. Мелкий бес – создание гадкое и жалкое, убогое и смешное. Преодолеть вековой ступор литературы – это круто.

Написано просто отлично, очень яркий и сочный стиль. Сологуб подбирает именно те слова и там где нужно (гармония называется): «суетилка» например. Ну уж а слово «недотыкомка» Сологуб выудив из народных говоров превратил в просто нарицательное, придал ему целый веер смыслов. Внимание к деталям, кажущаяся суховатость, а потом резкий всплеск и весь абзац расцветает. Вот бы как бы надо писать, хотя бы изредка.

Одна из тех книг, которые в школьные годы помогли мне полюбить классику — или хотя бы относиться с симпатией. Нет, попалась она мне не в школе, а намного позже, но при чтении охватывала ностальгия по «дням молодости»...

Ну не могу я любить сурьезные книги, под завязку набитые высокими, разумными-добрыми-вечными идеями. Чем больше голых идей, тем ближе книга к философскому труду, где все идеи одинаково ценны и нет ни добра, ни зла. Куда приятнее, когда умная мысль спрятана за живыми характерами, иронией и забавными, иногда нелепыми ситуациями. А дальше все зависит от читателя: кому надо — за этой «правдой жизни» найдет и свои мысли о том, так ли мы живем и к тому ли стремимся.

Сологуб, конечно, показывает, как не надо. Маленький городок, скука, серость, скудость духа и грубость нравов. Причем автор, не пытаясь казаться выше, называет его «наш город». Что может развлечь жителей? Сплетни, скандалы в благородных семействах, пересуды о чьей-то безнравственности, и — как нельзя кстати! — обман и безумства. Очень выручает популярный драматический прием, довольно выигрышный — короля играет свита. Передонов-то безумен — а остальные чем лучше? Пожалуй, и похуже, так как действуют сознательно. Одним бы обмануть, другим — посмеяться над обманутым, третьим поинтриговать. Даже то, что такой неприглядный тип как Передонов ходит в желанных женихах, о многом говорит... На фоне иных жителей города даже забавно смотрится говорящий в рифму купец Тишков, а уж приключения Пыльникова и барышень и вовсе выглядят мило и романтично.

В такой обстановке сойти с ума немудрено. И это постепенное погружение в безумие передано незабываемо. Чары, дурман, подозрения, враги обступают Передонова все теснее, но тяжесть его состояния становится понятна другим только после совершенного убийства...

Тем не менее роман нельзя назвать трагичным. Просто копилась, копилась эта муть в затхлом городке, да и нашла такой выход. И дальше все пойдет тем же порядком: серая жизнь, изредка оживляемая маскарадом в общественном собрании. И в том, как сумел Сологуб передать эту серость — и одновременно сделать ее увлекательной — посредством отнюдь не стандартных, но в то же время типичных персонажей, и есть главное достоинство книги.

Удивительная книга, не смотря на то, что она потрясающе написана, увлекательная, глубокая, легко читается и не может оставить равнодушным, перечитывать её будет противно – как будто заново пережить какой-то из самых неприятных эпизодов жизни, не плохой, трагичный, или горестный, а именно неприятный. Полное отсутствие положительных героев, приятных событий, беспросветная тоска, уныние и мерзость — нарисованы мастерки. В мир погружаешься, героями проникаешься, но в мире некомфортно, герои неприятны, в ужасе доказываешь себе, что у тебя с персонажами нет ничего общего. И вообще ты хороший и все у тебя радостно и светло. А ведь, по сути, нет в романе никакой грязи, пошлости, особенной злобы, просто жизнь, тоскливая, унылая, серая – такая, какой она представляется в некоторые моменты тоскливых настроений. Когда вроде бы все хорошо, а какая-то недотыкомка так и вьется и вертится вокруг, и страшно становится, а вдруг однажды в момент уныния, раз и станешь Передоновым, и внешне-то все благополучно и мило, а погибельный круг уже очерчен, и не выйти из него.

«Мелкий бес» — шалунишка, обманщик, шельма эдакий! Прикидывается не тем, чем он есть на самом деле. Заманивает мистическим названием, соблазняет инфернальным сиянием, обещая чуть ли не хоррор. Настраиваешься, по меньшей мере, на философскую притчу, а получаешь совершенно реалистическую вещицу из гимназической жизни — искусственную и старомодную, с проблесками бытовых зарисовок из далекой полузабытой реальности. Роман не просто реалистический, а почти автобиографический. И в образе Пыльникова, и Передонова, и Мишеньки из незначительного эпизода угадывается сам автор, будто вознамерившийся сыграть все роли в театре одного актера.

Мелкий бес это не та недотыкомка, привидевшаяся персонажу (вообразите скорей проказливого мышонка, чей хвостик промелькнул в дымоходе; легкий пылевой вихрь, оставленный кем-то, кого уже нет на этом самом месте; фантазию больного воображения, до которой нельзя дотронуться — а вовсе не бесёнок на побегушках сил Тьмы) — а сам Передонов, это авторское эго, преломлённое в кривом зеркале, уменьшенное в одних своих чертах и чудовищно раздутое в других. Он — циник, трус и мелкий пакостник — не удержится от того, чтобы не устроить ближнему своему какую-нибудь подлянку: свалит свой проступок на горничную, донесёт, подговорит на порку любимого чада, выставит кого-нибудь в совершенно неприглядном свете.

Не сказать, чтобы разочарован — просто книга показалась чересчур прямолинейной, воспринимается слишком наивной и архаичной, хотя, быть может, именно в этом и заключается своя прелесть. Во время чтения приходится представлять себя на месте читателя рубежа XIX-XX веков, оставив в памяти Чехова и Добролюбова, Толстого и Достоевского, а еще «народников», поэзию Надсона, Тютчева и Фета, какие-то лёгкие пьески и водевильчики... представлять скучные вечера, какую-то пустоту и душную атмосферу «царской реакции». Почему-то незабвенный Антон Павлович воспринимается сегодня более современным, чем символист Сологуб.

В те времена роман прочитывался как аморальное и скандальное произведение, а сегодня он вызывает лишь снисходительную улыбку: подумаешь, переоделся мальчик восточной феминой и выиграл главный приз — какие-то невинные детские шалости и поцелуи в щёчку!

Если вы имеете интерес к Серебряному веку, читать вполне стоит. Только настройтесь предварительно не на мистику, а на неспешный бытовой роман. Советую брать в «Литпамятниках» — там имеются допматериалы, которые подчас интересней самого романа. Больший интерес представляется для начинающих филологов: образы и аллюзии легко вычитываются и, как правило, не выходят за рамки школьной программы.

Ближайшие ассоциации: «Красный цветок» Гаршина, Чехов, Арцыбашев.