[Занавес поднимается из темноты в обеих частях сцены. Двое рабов появляются на ступенях с фитилями в руках. По мере того, как они спускаются, рабы зажигают факелы, укреплённые в стенах, своими фитилями. Когда они входят в храм, то зажигают и там повсюду факелы. Двое рабов – это Тхарни и Тхаррабас.]
Тхаррабас: Ещё много там, Тхарни?
Тхарни: Думаю, нет, Тхаррабас.
Тхаррабас: Сырое и ужасное место.
Тхарни: Ещё немного.
Тхаррабас: Почему Царица решила устроить званый ужин в подобном жутком месте?
Тхарни: Не знаю я. Она будет трапезничать с её врагами.
Тхаррабас: В земле, откуда я родом, у нас не принято принимать пищу с врагами.
Тхарни: Нет? Царица будет пировать с её врагами.
Тхаррабас: Зачем? Ты знаешь, зачем это?
Тхарни: Таково желание Царицы.
[Молчание.]
Тхаррабас: Дверь, Тхарни, мы пришли к двери!
Тхарни: Да, это Храм.
Тхаррабас: Несомненно, мрачное место.
Тхарни: С приготовлениями закончено. Мы зажгли эти факелы, теперь свободны.
Тхаррабас: Кому он посвящён?
Тхарни: Люди говорят, что он был некогда посвящён Нилу. Кому Храм посвящён теперь, не ведаю я.
Тхаррабас: Так значит, Нил оставил его?
Тхарни: Как говорят, ему больше не поклоняются здесь.
Тхаррабас: На месте Нила священного я бы тоже оставался бы наверху [указывает], где Солнца свет.
[Вдруг он видит огромную уродливую громаду Харли.]
Ох-х-ох!
Харли: Урх.
Тхарни: Что с тобой, это просто Харли.
Тхаррабас: Мне почудилось, что ты – некое страшное, злое божество.
[Харли смеётся. Он по-прежнему опирается на свой большущий железный прут.]
Тхарни: Он ждёт здесь Царицу.
Тхаррабас: Что за зловещую роль приуготовила она для Харли?
Тхарни: Почём мне знать. Ты ждёшь Царицу, Харли?
[Харли кивает.]
Тхаррабас: Не желаю я принимать участие в званом пиршестве, что должно быть здесь. Только не с Царицей.
[Харли долго гогочет.]
Тхаррабас: Работа наша выполнена. Пойдём. Давай же покинем это место.
[Тхаррабас и Тхарни удаляются вверх по ступеням.]
[На сцене возникают Царица вместе со своей служанкой, Аказарпсес, они спускаются вниз. Служанка поддерживает шлейф её платья. Они входят в храм.]
Царица: Ах. Всё готово.
Аказарпсес: Нет, нет, Высокочтимая Госпожа. Ничего ещё не готово. Ваше одеяние – мы должны застегнуть его здесь [плечо], и ещё вплести бант в ваши волосы.
[Она начинает прихорашивать Царицу.]
Царица: Аказарпсес, Аказарпсес, я не могу позволить себе иметь врагов.
Аказарпсес: В самом деле, Высокочтимая Госпожа, в том, что вы имеете врагов, есть нечто неправильное. У той, что столь деликатна, столь изящна и к тому же столь прекрасна, никогда не должно быть врагов.
Царица: Если бы только боги могли это понять, они бы никогда не допустили этого.
Аказарпсес: Я проливала во славу их тёмное вино, я даровала им жир, я часто подносила им пикантные вещи. Я говорила: "У Царицы не должно быть врагов, она столь нежна, столь справедлива." Но они не хотят понимать.
Царица: Если бы они только могли видеть мои слёзы, они бы ни в жизни не допустили, чтобы такие горести были насланы на одну маленькую женщину. Но они лишь смотрят на мужчин и на их ужасные войны. Почему мужчины должны убивать один другого и сотрясать мир кошмарными войнами?
Аказарпсес: Я порицаю твоих врагов, Высокочтимая Госпожа, более, чем богов. Отчего они должны беспокоить тебя, кто столь нежна и столь ранима от их гнева? Всего лишь часть земель забрала ты у них. Насколько же лучше лишиться малой части своих земель, нежели быть невоспитанными и недобрыми.
Царица: О, не вещай более о землях. Не ведомо мне об этих вещах. Говорят, что в этом повинны мои военачальники. Как же я должна знать о том? О, за что же они желают быть моими врагами?
Аказарпсес: Вы сегодня справедливы как никогда, Моя Добродетельная Госпожа.
Царица: Мне следует быть справедливой этим вечером.
Аказарпсес: Воистину, вы сама справедливость.
Царица: Ещё каплю благовонных масел, Аказарпсес.
Аказарпсес: Прежде мне следует покрепче завязать цветную ленту.
Царица: О, им не хватит ума рассматривать её. Они даже не удосужатся понять, синяя она или оранжевая. Я заплачу, если они не станут на неё смотреть. Это замечательная лента.
Аказарпсес: Придите в чувство, моя госпожа! Они будут с минуты на минуту.
Царица: И вправду, я чувствую, что они очень близко от меня, от этого меня берёт дрожь.
Аказарпсес: Вам не следует содрогаться, Высокочтимая Госпожа; не должно вам.
Царица: Они столь ужасные люди, Аказарпсес.
Аказарпсес: Но вам всё же не стоит дрожать, ибо ваш наряд теперь готов; хотя, если вы будете дрожать, увы мне! кто сможет сказать, как он будет себя вести?
Царица: Они такие здоровые, страшные мужланы.
Аказарпсес: О ваш наряд, наряд ваш; вам не должно, не должно!
Царица: О, мне не вынести этого. Нет, не вынести. Этот, который Радамандаспес, этот здоровенный, яростный солдафон, и ещё ужасный жрец Гора, и… и… О, я не в силах смотреть на них, не в силах я.
Аказарпсес: Госпожа, вы ведь пригласили их.
Царица: О, скажи им, что на твою госпожу нашла хворь, скажи, что я мучаюсь лихорадкой. Быстрее, давай же, передай им, что на меня напала болотная лихоманка и я не могу принять их.
Аказарпсес: Высокочтимая Госпожа…
Царица: Скорее, ибо мне невыносимо сиё.
[Аказарпсес уходит.]
Царица: О, мне не вынести мысли, что у меня есть враги.
Аказарпсес: Госпожа, они уже здесь.
Царица: О, как же теперь нам поступить? … Так, а что с бантом? Достаточно ли он высоко на моей голове? Он должен быть виден.
[Аказарпсес делает, как велено.]
Прекрасный бант.
[Она продолжает смотреться в ручное зеркальце. Раб спускается по ступеням. За ним – Радамандаспес и Зофернес. Они останавливаются; раб – несколько ниже них.]
Зофернес: В последний раз, Радамандаспес, прислушайся ко мне. Даже сейчас мы ещё можем повернуть обратно.
Радамандаспес: Нет у неё охраны ни снаружи, ни потайных мест для стражи здесь. Только лишь голая равнина и Нил один священный.
Зофернес: Кто знает, что она может таить в этом тёмном храме?
Радамандаспес: Он невелик, а лестница – узка. Друзья же наши в спины дышат нам. Мы можем отбиться на ступенях этих с мечами нашими от всех её людей.
Зофернес: Истина. Ступени здесь узки. Хотя… Радамандаспес, хоть не боюсь я ни мужчин, ни женщин, ни божеств, однако стоило узреть мне письмо от этой женщины, нас приглашающей с ней трапезу вкусить, подумал я, что то не есть благоприятное знамение.
Радамандаспес: Сказала же она, что всё же любит нас, хоть мы ей и враги.
Зофернес: Любить своих врагов – противно естеству природы.
Радамандаспес: Она под парусом у прихотей своих. Они раскачивают голову её, как по весне ветра то делают с цветочными бутонами – то в ту, то в эту сторону. Одна из прихотей её – не более того.
Зофернес: Не доверяю я прихотям её.
Радамандаспес: Тебя зовут Зофернесом, совет благой дающим, посему я поверну обратно, ибо не глух к словам твоим, хоть бы и силился спуститься вниз и на торжественный приём у этой дамы, маленькой, игривой, быть втянутым супротив воли.
[Они разворачиваются и поднимаются по лестнице.]
Зофернес: Поверь мне, Радамандаспес, сиё есть лучший выход. Как думается мне, коль спустимся мы в это подземелье, то вряд ли ещё раз узрим небесный свод.
Радамандаспес: Ну что ж, идём обратно мы, хоть и не прочь я был бы потакать капризам сей царственной особы. Но глянь-ка ты. Идут другие. Дороги нет назад. Идёт там Гора жрец. Нам следует идти на званый вечер.
Зофернес: Так быть тому.
[Спускаются они.]
Радамандаспес: Нам надо осмотрительными быть. Если людей она запрятала внизу, вернёмся мы тотчас.
Зофернес: Быть тому.
[Раб отворяет двери.]
Раб: Принцы Радамандаспес и Зофернес.
Царица: Входите, Милостивые Принцы.
Радамандаспес: Приветствую тебя я.
Царица: О, ты взял с собой свой меч!
Радамандаспес: Я взял с собой свой меч.
Царица: О, но он же столь ужасен, твой грозный меч.
Зофернес: Всегда мы носим их с собой, наши мечи.
Царица: О, но здесь они вам вовсе ни к чему. Если пришли вы кончить жизнь мою, вполне достаточно ручищ большущих ваших. Но всё-таки, мечи-то вам на кой?
Радамандаспес: Достойная Госпожа, мы вовсе не за тем пришли, чтобы убить тебя.
Царица: Вернись на пост свой, Харли.
Зофернес: Что есть такое Харли твой и пост его?
Аказарпсес: Не содрогайтесь, Госпожа моя, не должно это вам.
Царица: Он просто рыболов, живёт на Ниле он. Удит он рыбу день-деньской, по сути же – ничто.
[Харли открывает рот, чтобы показать, что у него нет языка. Уходит.]
Радамандаспес: Ух! Сожгли ему его язык.
Зофернес: Ушёл он по порученьям тайным.
[Входит второй раб.]
Второй Раб: Жрец Гора.
Царица: Пожалуй, священный друг богов.
Жрец Гора: Пребудь ты в славе.
Третий Раб: Царь Четырёх Земель.
[Обмениваются приветствиями.]
Четвёртый Раб: Князья из Эфиопии, два брата-близнеца.
Царь Четырёх Земель: Вот все мы встретились.
Жрец Гора: Все, что сражались супротив войск её.
Царица: О, ни слова более о полководцах же моих. Меня терзает мука слышать о жестокости людской. Но вы враги мои, а я помыслить не могу иметь врагов. Вот почему я позвала вас разделить со мною стол.
Жрец Гора: И пришли мы.
Царица: О, не смотри так строго на меня ты. Не вынести мне, что имею я врагов. Когда же есть они, сон не берёт меня. Разве не так, Аказерпсес?
Царица: Что ж, да, коль станем мы друзьями все; должны ведь, принцы? Присядем же.
Радамандаспес [обращаясь к Зофернесу]: Не вижу запасного выхода нигде. Сиё есть хорошо.
Зофернес: Как же, хорошо, по-мойму, вовсе нет. Тогда что за дыра великая, что тьмой бурлит вон там?
Радамандаспес: Лишь человек один способен враз извлечься из неё. Свободны мы от стражи и зверей. Никто не сможет избежать наших мечей, коль вылезет оттуда.
Царица: Прошу я вас, давайте сядем же.
[Они очень осторожно рассаживаются, она же наблюдает за ними стоя.]
Зофернес: Здесь нет прислуги.
Царица: А разве яств не видишь ты перед своим челом, о принц Зофернес, или же скудно фруктами застолье наше, что порицаешь ты меня?
Зофернес: Не порицаю я тебя.
Царица: Боюсь я, порицаешь ты меня очами гневными.
Зофернес: И в мыслях не бывало.
Царица: О, враги мои, хотелось бы мне доброты от вас. И оттого нет здесь прислуги никакой, ведь знаю, что за мысли вы про меня слагаете…
Князь Эфиопский: Нет, Царица, злых мыслей не имеем мы о вас.
Царица: О, но ведь вы мыслите чудовищные вещи.
Жрец Гора: Не думаем мы зло о вас, Высокочтимая.
Царица: Боялась я, что будь прислуга здесь, подумается вам…. вы скажите, мол, "эта ужасная Царица, велит она напасть на нас своим рабам, пока мы за столом вкушаем…"
[Первый Князь Эфиопский украдкой отдаёт еду своему рабу, стоящему позади него, чтобы тот попробовал на предмет отравы.]
Хотя не ведомо вам, как отвращает меня вид крови алой, и потому я никогда не вздумала бы им давать такое поручение. Вид крови страшен.
Жрец Гора: Мы доверяем вам, Достойная Госпожа.
[Делает то же самое со своим рабом.]
Царица: На многие кубиты вкруг храма этого и вдоль реки постановила я: "Пусть да не будет здесь людей." Я приказала так, и вот их нет. Поверить ли вы мне способны ныне?
[Зофернес повторяет опыт с дегустацией рабом еды, и так – каждый из приглашённых, один за другим.]
Жрец Гора: Воистину, мы доверяем вам.
Царица: А ты, принц Зофернес, с твоими яростью горящими глазами, что столь меня пугают, ты доверяешь мне?
Зофернес: О Царица, сиё есть часть искусства воинского, чтоб быть готовым ко всему в стране врагов своих, а мы же были столь долго в состоянии войны с твоими полководцами, что нехотя искусство наше соблюдать должны. Это не значит, что не доверяем мы тебе.
Царица: Одна я со своей служанкой, и нет доверия ко мне, увы! О Аказарпсес, испуг берёт меня: что если пожелают вдруг враги мои убить меня, а тело кинуть в Нил пустынный.
Аказарпсес: Нет, Госпожа моя, не повредят они вам. Им ведь даже и не понять, как взгляды зверские их вам причиняют боль. Им невдомёк, как деликатно вы устроены.
Жрец Гора [обращаясь к Аказарпсес]: Мы вправду доверяем Царице, никто из нас ей не желает зла чинить.
[Аказарпсес успокаивает Царицу.]
Радамандаспес [к Зофернесу]: Мне думается, зря мы сомневались в помыслах её, видишь, одна она.
Зофернес [к Радамандаспесу]: И всё же мне хотелось бы закончить ужин поскорее.
Царица [к Аказарпсес и Жрецу Гора, но так, что слышно всем]: Но всё же есть не смеют они яства, что мной предложены для них.
Князь Эфиопский: В Эфиопии есть такой обычай, когда вкушаем мы с царицами – не прикасаться к пище, ожидая, пока Царица не постановит своим примером начало пиршества.
Царица [вкусивши яств]: Смотрите же, отведала я их.
[Она смотрит на Жреца Гора.]
Жрец Гора: Таков обычай клира нашего от мала до велика, со времени, когда ходили по земле Луной рождённые, не вкушать еды, пока не посвящена она богам через священные обряды наши.
[Начинает производить пассы над блюдом с едой.]
Царица: Царь Четырёх Земель не притрагивается к еде. И ты, принц Радамандаспес, ты даёшь вкушать царское вино рабам своим.
Радамандаспес: О Царица, таков обычай нашей династии. И он старинный, слово чести… так говорят у нас… что знатный человек не должен есть, покамест прислужники его не вкусят пищи, напоминая нам о том, что тела одних похожи на тела других, как…
Царица: Тогда ответь, зачем ты так внимательно следишь за тем, как потчуется раб твой, принц Радамандаспес?
Радамандаспес: Лишь в целях соблюдения традиции, Царица.
Царица: О горе мне, Аказарпсес, не будут стол делить они со мной, но будут лишь глумиться, ведь одинока и мала я. О, не спать мне этой ночью, нет, не спать. [Плачет навзрыд.]
Аказарпсес: Да, да, Великочтимая Миледи, вы непременно в сон уйдёте. Будьте спокойны духом и душой, заснёте вы сегодня, ей-же-ей, прекрасно.
Радамандаспес: Постойте же, Царица, о Царица, мы вот уже собрались есть.
Князь Эфиопский: Да-да, воистину, мы вовсе не глумимся.
Царь Четырёх Земель: И в мыслях не было над вами потешаться, о Царица.
Жрец Гора: Они нисколько не хотели вам обиды причинять.
Царица: Они… еду мою рабам своим кидали.
Жрец Гора: Сиё была досадная ошибка.
Царица: Ошибкой… не было сиё.
Жрец Гора: Рабы изголодались, черти.
Царица [продолжая рыдать]: Ведь думали наверное, льстецы, что отравить я их готова.
Жрец Гора: Нет, нет, Прославленная Леди, и в мыслях не имелось то у них.
Царица: Уж как же, думали, что отравлю их я.
Аказарпсес [успокаивая её]: Ну полно, полно. Они совсем не так жестоки.
Жрец Гора: Они не думали никоим образом, что отравить вы их способны. Но ведь откуда могут они знать, не был ли зверь, чья плоть теперь на блюде, убит отравленной стрелой, или ж оса – ужалить ненароком фрукт. Такие вещи быть могут в природе, но вашей в том вины тут вовсе нет.
Царица: Ведь думали, что отравить я их хочу.
Радамандаспес: Нет, Царица, смотрите – есть изволим мы.
[Они быстро шепчутся с рабами.]
1-ый Князь Эфиопский: Едим мы ваши яства, о Царица.
2-ой Князь Эфиопский: И вина пьём-с.
Царь Четырёх Земель: Едим мы ваши сочные гранаты и виноград египетский едим.
Зофернес: Изволим есть.
[Все едят.]
Жрец Гора [учтиво улыбаясь]: И я вкусил прекрасных ваших блюд, Царица.
[Медленно очищает фрукт, постоянно наблюдая за другими. Между тем спазмы в груди Царицы становятся реже, а глаза понемногу высыхают.]
Аказарпсес [ей в ухо]: Едят они.
[Аказарпсес поднимает свою головку и оглядывает присутствующих.]
Царица: Возможно, вино отравлено.
Жрец Гора: Нет, нет, Благородная Госпожа.
Царица: Возможно, виноград был срезан дротиком аспидным.
Жрец Гора: Но в самом деле… в самом деле…
[Царица пьёт из его кубка.]
Царица: Так что, не будете вино?
Жрец Гора: Я пью за нашу дружбу обновлённую.
Князь Эфиопский: За обновлённую!
Жрец Гора: Враждебности, по правде говоря, у нас к вам не было нисколько. Мы просто недопоняли ваши войска, Царица.
Радамандаспес [к Зофересу]: Ошиблись мы в Царице. Вино без яда. Выпьем за неё.
Зофернес: Будет так.
Радамандаспес: Мы пьём за вас, Царица.
Зофернес: Пьём мы.
Царица: Подать графин, Аказарпсес.
[Аказарпсес подносит ей. Царица льёт вино в свой кубок.]
Наполните свои бокалы из графина, принцы. [Пьёт сама.]
Радамандаспес: Мы ошибались в вас. Божественно вино.
Царица: Сиё есть древнее вино, взросло оно на Лесбосе, в местечке Мителен, на юг обращено. Суда доставили его по морю и по Нилу вверх, смягчало чтоб сердца людей оно в Египтосе священном. А для меня – нет радости мне в нём.
Князь Эфиопский: Это счастливое вино, Царица.
Царица: Во мне вы отравительницу мнили.
Жрец Гора: Ну что вы, никто из нас не помышлял такого, Ваше Благородство.
Царица: Все вы думали об этом.
Радамандаспес: Мы просим извинить нас, о Царица.
Царь Четырёх Земель: Простите нас.
Князь Эфиопский: Взаправду, ошибались мы.
Зофернес [вставая]: Отведали мы фруктов ваших, выпили вина; прощения теперь мы просим вашего. Позвольте нам теперь уйти в миру.
Царица: Нет, нет! Нет, нет! Ещё не время уходить вам! Должна сказать я… "Они по-прежнему враги мне", и сна как не бывало. Не вынести мне груз врагов моих.
Зофернес: Позвольте нам по-доброму уйти.
Царица: О, что ж, вкушать не будете со мной?
Зофернес: Вкусили уж.
Радамандаспес: Нет, нет, Зофернес. Не видишь разве? Царица принимает близко к сердцу своему.
[Зофернес садится.]
Царица: О, останьтесь за столом со мной чуть доле, насладитесь, и будем же друзьями. Радамандаспес, есть ли страна какая на востоке, близ Ассира? Не помню имени… на право обладания которой династия твоя ко мне депеши шлёт.
Зофернес: Ха!
Радамандаспес [безропотно]: Утратили её мы.
Царица: …и в силу этого враги мои заклятые – и ты и крёстный твой жестокий, принц Зофернес.
Радамандаспес: Сражались мы, Царица, с вашими войсками понемногу. Но было то в порядке практик воинских искусств.
Царица: Своих фельдмаршалов к себе я призову. Смещу их с должностей, бранить их буду, и обяжу страну вернуть, лежит что на востоке близ Ассира. Всё, что вам нужно – побыть ещё со мной здесь, да про вражду забыть… забыть…
Радамандаспес: Царица!.. Царица!.. То матушки моей страна, когда я был дитём.
Царица: Со мной побудьте этой ночью лишь, не уходите рано.
Радамандаспес: Нет, о благороднейшая дама, не уйдём.
Царица [к Царю Четырёх Земель, собравшемуся было уходить]: И, что касается купцов, товарами средь островов торгуют оные, им должно благовония у твоих ног сложить, не у моих, а люди островов должны козлов отдать твоим богам.
Царь Четырёх Земель: Великодушнейшая Царица… воистину.
Царица: Но следует тебе остаться за столом моим, и не уходить враждебно.
Царь Четырёх Земель: Нет, Царица… [Пьёт.]
Царица [дружелюбно взирает на двух князей-близнецов]: Вся Эфиопия к вашим стопам придёт, до самых нижних царств звериных.
1-ый Князь Эфиопский: Царица.
2-ой Князь Эфиопский: Царица. Мы пьём за славу трона твоего.
Царица: Тогда останьтесь за столом со мной и потчуйтесь. Желание то бедняка – врагов чтоб не иметь; и долгими часами глядела я из окон, завидуя тем, кто в лохмотьях бродит. Будьте со мной, князья и принцы.
Жрец Гора: Прославленная Госпожа, щедроты царственного сердца, что наделила вас природа, богам лишь радость доставляют.
Царица [улыбается ему]: Премного благодарна.
Жрец Гора: Эээ… по поводу даров в честь Гора, что со всего Египта собираемы…
Царица: Твои они.
Жрец Гора: Прекраснейшая Госпожа.
Царица: Не надобно мне ничего от них. Используй их, как надобно тебе.
Жрец Гора: Да снизойдёт признательности свет от Гора на чело твоё, Царица. Моя малышка Аказарпсес, как повезло тебе иметь столь милостивую госпожу.
[Его рука обвивается вокруг талии Аказарпсес – та улыбается ему.]
Царица [вставая]: Принцы и джентльмены, давайте же выпьем за будущее.
Жрец Гора [неожиданно]: Ах-х-х!
Царица: Смутило что тебя, о компаньон богов?
Жрец Гора: Нет, ничего. Иной раз дух пророческий меня одолевает. Не часто он бывает. Мне показалось, был момент. Подумалось, что кто-то из богов во мне вещает откровенно.
Царица: Что сказал он?
Жрец Гора: Казалось бы, что… говорил он мне сюда [указывает на правое ухо] иль позади меня… "Не пей за Будущее." Но это ерунда.
Царица: Ну а за прошлое ты будешь пить?
Жрец Гора: О нет, Великодушнейшая, ведь мы его забыли; вино твоё волшебное заставило нас распри прежние забыть.
Аказарпсес: Тогда за настоящее будешь ли пить ты?
Жрец Гора: Ба, за настоящее! За настоящее, что привело меня в компанию столь красивой девы. Пью за настоящее.
Царица [остальным]: А мы – мы выпьем за будущее, и за забвение – забвение врагов заклятых наших.
[Выпивают все; хорошее настроение нисходит на каждого; кажется, дух застолья начинает "выправляться"].
Царица: Аказарпсес, они все веселы теперь.
Аказарпсес: Все веселы, да.
Царица: Слышны мне сказы Эфиопии.
1-ый Князь Эфиопский: …когда Зима приходят к пигмеям, они сразу переходят на военное положение и, выбрав место битвы, выжидают несколько дней, так что когда прилетают журавли, они обнаруживают, что их враги уже во всеоружии. И поначалу они прихорашиваются и не лезут в драку, но, как следует отдохнувши после долгого перелёта, они нападают на пигмеев с неописуемой яростью, так что многие пигмеи погибают сразу же, однако…
Царица [беря её за запястье]: Аказарпсес! Идём!
[Царица поднимается.]
Зофернес: Царица, уж не покидаете ль вы нас?
Царица: Лишь на мгновенье, принц Зофернес…
Зофернес: В силу чего же?
Царица: Молитву сотворить должна сокрытейшему из богов.
Зофернес: Каким же именем зовётся он?
Царица: Скрыто звучание его, подобно действиям.
[Уходит к двери. Наступает тишина. Все наблюдают за ней. Она и Аказарпсес выскальзывают из зала. На мгновение повисает молчание. Затем все достают свои широкие клинки и кладут их на стол перед собой.]
Зофернес: К выходу, рабы. Пусть да не войдёт никто.
1-ый Князь Эфиопский: Ведь не желает же она нам навредить!
[Раб возвращается от двери и пресмыкается.]
Раб: Дверь заперта.
Радамандаспес: Её легко разбить мечами нашими.
Зофернес: Ничто вреда не причинит нам, покуда стережём мы входы.
[Тем временем Царица завершает восхождение по ступеням. Она трижды ударяет по стене веером. Большая решётка поднимается вверх и наружу, очень медленно.]
Зофернес [обращаясь к двум Князьям]: Быстро, к большой трещине. Стойте по обе стороны с мечами наизготовку.
[Они поднимают мечи над дырой.]
Убивайте без раздумий любого.
Царица [стоя на верхней ступени на коленях, с поднятыми ввысь руками]: О Нил священный! Древняя река Египта! О Нил благословенный!
Когда ребёнком я была, играла пред тобой, цветы лиловые сбирая. Их, эти сладкие цветы, бросала вниз, к твоим волнам я. Это лишь маленькая Принцесса, что зовёт тебя, о Нил священный. Царица маленькая, которой груз врагов не мил.
Услышь меня, о Нил.
Люди твердят, что есть другие реки. Но я не слушаю глупцов. Есть только Нил. К тебе молюсь я, малое дитя, что собирало прежде близ твоих широт цветы лиловые.
Услышь же меня, Нил.
Я жертву заготовила для бога. Люди твердят, что есть другие боги. Но есть лишь ты. Жертву вином – вино лесбийское, из чудной Митилены – чтобы смешалось оно с водами твоими, пока не опьянеешь ты и с песнями не устремишься к морю, свергаясь с абиссинских круч.
О Нил, услышь меня.
И фрукты есть к тому же, все сладкие плоды земные; и плоть звериную я принесла тебе.
Услышь меня, о Нил; ведь там не только плоть зверей. Там есть ещё рабы и принцы, есть и Царь. Таких богатых жертв ещё не знал ты ране. Приди, о Нил, из солнечного света. О древняя река Египта!
Готовы жертвы. О Нил, услышь меня.
Князь Эфиопии: Никто не появляется.
Царица [вновь постукивает веером]: Харли, Харли, пусть воды поглотят принцев и джентльменов.
[Зелёный поток извергается из огромной трещины. Зелёные испарения подниматся от пола; факелы гаснут. Храм затопляется. Вода, выплёскиваясь из-под дверей, поднимается по ступеням, факелы гаснут один за другим. Вода, дойдя до своего уровня, касается лишь края схенти Царицы и останавливается. Она с кошачьей реакцией извлекает край платья из воды.]
Царица: О Аказарпсес! Все ли враги мои ушли?
Аказарпсес: О Прекрасная Госпожа, Нил забрал их всех.
Царица [в пылкой набожности]: Эта священная река.
Аказарпсес: Прекрасная Госпожа, будете ли вы спать этой ночью?
Царица: О да. Так сладко, как уж не случалось то давно.
Биографическая справка: Эдвард Дансейни, ирландский баронет, охотник, путешественник, сновидец, поэт и писатель-протофантаст, естественно, не остался безучастным к тайнам и легендам нильской цивилизации. У него есть немало детективных историй на тему похищенных скарабеев и зачарованных мумий (особенно "Четвёртая книга Джоркинса"). Есть у него и свободные фантазии вроде "Сфинкса в Гизе" и "Сфинкса в Фивах". Но всё же наиболее изящными работами Эдварда Джона Мортона Дракса Планкетта являются пьесы, где его ирландский гений мастерски совмещает фэнтези, театр абсурда и историческую канву.
В пьесе "Враги Царицы", вошедшей в сборник "Пьесы о богах и людях", Дансейни в свободной форме излагает одну из легенд Геродота, древнегреческого историка, путешественника и собирателя фолклора, про хитроумную и коварную царицу Древнего Царства, госпожу Нитокрис.
К слову о Нитокрис – в массовой культуре она (или же он?) снискала себе оглушительную популярность, в том числе в жанре weird fiction. Помимо пьесы Дансейни, она фигурирует в:
– историческом романе Болеслава Пруса "Фараон" (1895), где Никотрис (да, именно в таком написании) появляется как мать главного героя, фараона Рамсеса XIII (хотя фактически египтологам известны только XI фараонов из этой династии);
– двух рассказах господина Лавкрафта, "Аутсайдер" (Weird Tales #4, April 1926) и "Погребённый с фараонами" (Weird Tales #5, May 1924); её упоминание лишь эпизодическое, но от этого не менее колоритное – "Нитокрис царит над упырями и древними составными мумиями";
– оккультно-хоррорном романе Сакса Ромера "Ведьмино Отродье" (1914), где она выступает матерью главного антигероя, Энтони Феррара (см. выше);
– новелле Теннесси Уильямса за 1928 год, "Месть Нитокрис", в котором подробно проработан и описан план её мести – она заставляет умереть людей, убивших её мужа/брата, сходным образом;
– книге Джона Книттела "Синий Базальт" жанра "межвременные путешествия", где по ходу повествования главный герой влюбляется в древнюю царицу; Книттел спекулирует на тему происхождения легенды о Золушке – по его мнению, это была легенда о Нитокрис, потерявшей свою золотую сандалию только для того, чтобы её позже нашёл фараон;
– романе Пьера Монлора "Нитокрис, Госпожа Мемфиса";
– коротком рассказе Брайна Ламли "Зеркало Нитокрис", где, как ясно из названия, фигурирует зерцало, некогда принадлежавшее сей знатной даме, с помощью коего она насылает недобрые силы на его владелиц;
– историческом романе "Родопис Нубийская" лауреата Нобелевской премии Нагвиба Махфуза, где она выступает одноимённой наложницей, а затем – царицей-супругой Меренра II;
– музыкальном альбоме Карла Сандерса "Саурианский Экзорцизм", где есть композиция "Slavery Unto Nitocris" и т. д.
цитата
Правильное написание имени царицы – Nitiqreti (Нитикрити/Нейтикерти); о её предположительном существовании как последней царицы VI династии (Древнее Царство) до сих пор ведутся споры. Туринский папирус помещает Нитокрис после Пепи II и Меренре II. В современной египтологической среде принято считать, что её имя является неправильной транслитерацией имени мужчины-фараона Нейтикерти Сиптах, он же Нечеркаре Сиптах, седьмого и последнего по счёту правителя Шестой династии (~2184-2181 BC). Однако грек Геродот, а за ним и египтянин Манефон, который имел, в отличии от Геродота, доступ к храмовых архивам, утверждают обратное. В своей "Истории" Геродот описывает легенду, согласно которой египетская царица Нитокрис отомстила за убийство своего брата и мужа бунтующей чернью. Она изменила течение Нила (скорее, его рукава), чтобы утопить всех убийц на званом банкете. Это не мудрено было сделать, учитывая исконную традицию египтян сооружать системы акведуков, обводных каналов, канализаций, плотин и прочих водорегулирующих систем. Эту историю повторяет вслед за Геродотом египетский жрец птолемеевского периода Манефон, написавший труд по истории Египта и его династий, "Aegyptiaca", в III в. BC. Манефон пишет о Нитокрис, "что она была храбрее всех мужчин своего времени, красивее всех женщин, со светлой кожей и розовыми ланитами". На этом Манефон не останавливается и далее сообщает, что царственная персона Нитокрис ответственна за постройку пирамиды Микерина (Менкаура, самая меньшая из трёх великих гизехских пирамид) – "по её слову, воздвигнута была третья пирамида, по образу горы". Хотя убиенный царь Геродотом не упоминается, Нитокрис наследует трон сразу же вслед за Меренра Немтиэмсефом Вторым, так что его часто идентифицирует с её супругом. Так как в абидосском списке царей после Меренре следует Нечеркаре, немецкий египтолог Людвиг Штерн предложил в 1883 году идею, что Нечеркаре и Нитокрис одно и то же лицо. Датский египтолог Ким Рихольт подтверждает гипотезу Штерна в недавнем исследовании вопроса. Рихольт утверждает, что имя "Нитокрис" (вообще-то грецизированное – прим. сост.) – результат искажения от Нечеркаре. В подтверждении данного умозаключения Туринский канон, являющийся ещё одинм списком царских династий, датирующийся ранними Рамессидами, ставит Нейтикерти Сиптаха в неопределённую позицию. Микроскопические анализы волокон Туринского папируса, проведённые Рихольтом, позволяют заключить, что фрагмент, к которому это имя относится, принадлежал к концу VI династии, сразу же после правления Меренре II. Исходя из того, что в Абидосском списке Нечеркаре помещается в эквивалентное место, которое занимает Нейтикерти Сиптах в Туринском списке, два царя могут быть идентифицированы. Кроме того, номен (родовое имя) "Сиптах" – мужского рода, что говорит о маскулинности правителя. Имя "Нитокрис" предположительно произошло от преномена (личного имени) Нейтикерти, который сам по себе может являться следствием искажения "Нечеркаре", или ещё вариант: "Нейтикерти Сиптах" – номен царя, а "Нечеркаре" – преномен. – прим. пер.
облако тэгов
