В фольклоре бурят улигеры занимают немаловажное место, являясь одновременно памятниками традиционной литературы, и частью шаманистской традиции, во многом не только не уступая широко известным эпическим произведениям, но и в чем-то раскрывая более глубинную семантику мифопоэтических образов, характерных, в целом, для всего евразийского мира. По своей структуре улигеры являются повествовательными литературными памятниками, рассказывающими о древних временах, героях-полубогах, зачастую, насчитывая от 5 до 20 и более тысяч стихов. В этих словоформах мифология тесно сплеталась с историческими фактами. Улигеры исполнялись певцами-улигершинами, которые наизусть могли рассказывать их, подыгрывая себе на хууре — старинном щипковом музыкальном инструменте со струнами из конского волоса. Улигершины-сказители не просто исполняли известные им сказания, но и дополняли их, привносили что-то новое, изображая подвиги богоподобных богатырей, героические сцены сражений, при этом, делая свое исполнение поистине уникальным и неповторимым.
Героический эпос бурят состоит из более чем двухсот оригинальных произведений, среди них такие как "Аламжи мэргэн", "Айбуурай мэргэн", "Буха хара хубуун" и др. Центральным эпическим памятником бурят является эпос "Гэсэр", который по объему, эпичности и историческому значению стоит наравне с такими памятниками народной мысли как карело-финская "Калевала", киргизский "Манас" и другими. Существует множество вариантов эпоса, он широко известен в Монголии и Китае. Наиболее архаичным, первозданным являются западно-бурятские варианты "Гэсэра". Начиная с 16-17 веков, появляются улигеры о реальных исторических героях — Шоно-баторе, Шилдэ занги, Бабжа-барас баторе и другие. Иногда бурятские традиционные улигеры переплетались и с буддистскими элементами, синкретизируя шаманскую традицию с образами ламаистской традиции.
Удивительный мир бурятской народной поэзии с приходом русских привнес в свою структуру не только волшебные элементы, но и бытовые, рассказы о животных, характерные для русской сказочной прозы.
Благодаря большому вниманию бурятских ученых, исследования улигеров, начиная с выдающихся работ Цыбена Жамцарано, и по настоящий момент, имеют широкий спектр для фольклористских, филологических и культурологических научных трудов, основанных на полных текстах бурятских героических эпосов «Абай Гэсэр хубуун», «Шоно-батор», «Аламжи мэргэн», «Еренсей» и других. И, тем не менее, при всем многообразии научных исследований в разных сферах, драматургическая и музыкальная составляющая этих образцов эпической бурятской традиции рассмотрена недостаточно хорошо, хотя именно стилистика исполнения характеризует, зачастую, принадлежность различных вариантов улигеров к разным этнокультурным традициям. Так, для западно-бурятской традиции характерна распевная ритмическая стилистика, где улигер исполняется, зачастую в речитативной манере от начала и до конца. А вот в восточно-бурятской технике исполнения улигеров неотъемлемой частью является сочетание не только напевной части, но и прозаических частей, стихов и монологов героев и персонажей.
Именно поэтому, очень важным для осмысления бурятской традиционной поэзии было привнести ее элементы и в драматургию, когда на сцене сочетается театральная зрелищность, вкупе с сохранением фольклорных и поэтических бурятских поэтических форм. Одним из основоположников использования бурятского фольклора в драматургии был Народный писатель, народный артист Бурятии, заслуженный деятель искусств РСФСР – Намжил Гармаевич Балдано. Балдано вошел в историю бурятской культуры, как автор сводного варианта героического эпоса «Абай Гэсэр», его поэтической обработки,написания либретто для балета «Красавица Ангара», и ряда постановок бурятских улигеров на театральной сцене.
Как автор драматической поэмы «Энхэ Булат-батор», написанной по мотивам народных исторических песен, Намжил Балдано стал одним из основоположников нового вида национального искусства, бурятской оперы.
Первая бурятская опера «Энхэ Булат-батор» с большим успехом прошла на первой декаде бурятского искусства в Москве в 1940 г., благодаря яркости образов, стройности развития и красочности языка, а также музыкальной части, созданной на основе бурятской народной песни.
Либретто балета «Красавица Ангара» написано на основе бурятских народных легенд о величавом Байкале, его своенравной дочери Ангаре и могучем богатыре Енисее. Драматург с особым трепетом отнесся к обработке фольклорного материала и создал удивительную сказку о верности и благородстве, привнеся в структуру повествования и русскую фольклорную традицию, создавая образ содружества двух народов, основа которого была заложена Балдано еще в пьесе «Побратимы».
На волне патриотических настроений Балдано была написана пьеса «Бабжа Барас-батор», изображающая героическое прошлое бурятского народа, его неравную борьбу против маньчжурских захватчиков. Бабжа Барас-батор неоднократно воспевался в песнях и преданиях бурятского народа, смешивая фольклорную и историческую традицию, стал примером опоры и надежды своего народа. В пьесе Балдано Бабжа Барас-батор ищет поддержки у русских казаков, с помощью которых побеждает пришельцев, стремящихся поработить бурятские племена. В роли Бабжи в то время выступил Л. Линховоин.
По мотивам бурятского героического эпоса «Гэсэр». Балдано были написаны либретто балета «Сын земли», трехактная драма «Сердце Гэсэра».
Таким образом, после кропотливой тридцатилетней работы с фольклорным материалом, сводный текст эпоса был представлен на театральной сцене.
Архаичный эпос воспринимался сказителями, как нечто сверхъестественное, что не допускает изменения текста. Однако с развитием человеческого общества, с изменением мировоззрения людей происходят изменения и в их эпическом творчестве. Драматургическое осмысление бурятской эпической традиции, воплощенное Намжилом Гармаевичем Балдано, несомненно, является высокохудожественным вариантом сохранения живой традиции, а жанровая специфика, заложенная им, дает предпосылки для живой и многогранной систематики фольклорных произведений в современной культуре.
Начало нулевых было отмечено модой на истории о призраках. Начиная с 2001 года такие фильмы можно насчитывать десятками. Здесь и ремейки азиатского кино, и истории с домами, которые, на свою беду, покупают незадачливые новые владельцы, и прочее.
В этом смысле фильм «Мертвые пташки» значительно выделяется среди поджанра “haunted house”. Собственно, для меня лично достаточно симпатичным является то, что сюжет фильма перенесен в XIX век, во времена практически полного беззакония Гражданской войны в США. Обе стороны настолько заняты сражениями, что практически не интересовались тем, что происходит у них в тылу, оставляя вершить правосудие командам, отлавливающим дезертиров. Однако и сами дезертиры не остаются в долгу, и сколачивают уже бандитские банды, которые промышляют, в первую очередь, грабежами банков. Но, разумеется, подобная тема хороша для отдельного разговора, отраженного не меньшим количеством фильмов.
В рассматриваемом фильме мы находим все то, что так ценно в gothic americana. Удачное ограбление банка приводит группу людей в указанный их знакомым дом, практически плантаторский заброшенный особняк, окруженный засохшим кукурузным полем. Практически сразу зритель ощущает тот незримый саспенс и чувство тревоги, что и должно сопутствовать подобным кинолентам. Однако героев вся эта мистика нисколько не смущает. Они озабочены лишь тем, как переждать ненастную ночь и продолжить путь к мексиканской границе, где смогут разделить добычу. Однако череда пугающих сцен приводит их к неизбежному концу.
Этот фильм обычно оценивают двояко, и, по большому счету, здесь, избалованные спецэффектами модных франшиз, небрежно сетуют на дешевизну фильма. Но тут вполне можно поспорить.
Фильм, снятый за минимальные деньги, с использованием декораций другого проекта, с костюмами, наверняка заимствованными у исторических реконструкторов Гражданской войны, с недорогой компьютерной графикой, но при этом довольно неплохим, для такого рода кино, гримом, вполне заслуживает просмотра. Великолепная игра актеров и гнетущая атмосфера делает свое дело, пугая не только скримерами, но и безысходностью и обреченностью героев. Именно они и есть те мертвые пташки, о которых рассуждают рецензенты, недоумевая об отсутствии в кино птиц (кроме одной обваренной вороны). Здесь атмосфера старой Америки неотрывно сплетается с практически лавкрафтианским потусторонним ужасом, а умелая игра актеров только подогревает интерес досмотреть фильм до конца. И самое интересное, что здесь для себя найдут моменты и поклонники вестерна, и любители мистики и саспенса. Это отличное кино, которое можно пересматривать не один раз.
В кои-то веки, напишу свой отзыв на самый свежий киношедевр, который удалось посмотреть достаточно оперативно. Это «Тролль» режиссера Роара Утхеуга. Вышедший на платформе Netflix, он, тем не менее, не затронул популярные у этой компании темы, а обратился напрямую к европейской традиции, а именно – Норвегии, и ее традициям и культуре.
До этого, помимо, разумеется, великолепных экранизаций сказок о Пере Аскеладдене, норвежский фольклор мы могли видеть разве что в «Хульдре» и великолепном мокьюментари-проекте «Trolljegeren». В этот раз режиссер обратился опять же к теме наиболее известных персонажей норвежского фольклора – троллям. И, надо сказать, впервые увидев трейлер этого кинофильма ,я с опаской ожидал его выхода, памятуя о некоторой небрежности, связанной с интерпретацией, собственно, фольклорной составляющей.
Однако, по словам, самого режиссера, он вынашивал идею фильма о троллях более 20 лет. Что получилось, мы вполне можем лицезреть.
Все-таки, это Netflix, и во главу угла киноленты поставлены социальные и экологические проблемы, но к самой культуре и истории Норвегии создатели постарались подойти как можно бережнее. Сюжетные ходы раскрываются нам с самого начала, и, надо сказать .на 90% они заимствованы из фильма «Годзилла (1998). Это и гигантские следы, и вызов в качестве консультанта неудачливой ученой-палеонтолога, как и ее отца фольклориста. Вкупе первая половина фильма идет строго по «годзилльному» сценарию. Сюда мы добавим военного с риторикой викингского подразделения «Лангемарк» (его пафосная речь перед сослуживцами прямо скопирована с подобной же натуральной речи времен войны в Афганистане), госслужащего-гика (которому как раз отведена комедийная составляющая сценария с инспирациями к популярным франшизам в лексиконе, начиная от Jurassic Park и Star Trek, и заканчивая цитатами из песен Ramones)
Нестандартный подход к решению проблемы с троллем, пробудившимся от спячки в горах .где нерадивые люди строят новый железнодорожный туннель, здесь напрямую связан и с популяризацией народного культурного наследия – это картины великолепного художника Теодора Северина Киттельсена, о котором, надо сказать в России знают еще с 90-х годов, благодаря культурному коду музыкального норвежского стиля black metal.
Чтобы вызвать интригу у именно западного зрителя, все от политиков до простых граждан, даже видя очевидного тролля-великана удивленно пожимают плечами и переигрывают в своем незнании, хотя тролли в Норвегии практически на каждом шагу – начиная от сувениров и статуй, и заканчивая, собственно природными достопримечательностями.
Во второй части фильма мы видим уже инспирации из «Кинг-Конга» — как-то сражение гиганта с вертолетами, или чересчур человечное к нему отношение антагонистов чудовища, прибегающим к фольклорной составляющей методологии борьбы с ним. И это, надо сказать, радует.
И вообще, на фоне постоянной кинодельной продукции, фильм смотрится очень свежо и интересно. Я настоятельно его рекомендую.
Отсылки к Т.С. Киттельсену
"Киттельсен был не прав". Тролль идет по улице при солнечном светеСвязь поколений в трагичности образа троллякартина в королевской резиденции, это важно
Некоторые локации в киноленте
Место пробуждения тролля — национальный парк Доврефьелль-Сунндалсфьелла
Доврефьелль — обитель овцебыков и северных оленей (и троллей)
цитата
Доврефьелль (норв. Dovrefjell) — горный хребет в центральной Норвегии, часть системы Скандинавских гор. Высшая точка — вершина Снёхетта, 2286 м. Располагается на территории губерний Оппланн, Сёр-Трёнделаг, Хедмарк и Мёре-ог-Ромсдал. Примерно в 110 км на северо-запад располагается город Кристиансунн.
Доврефьелль простирается на 160 км с востока на запад и на 65 км с севера на юг. С запада хребет ограничен Ромсдалс-фьордом, с юга — долиной Гудбрандсдал, с юго-востока — горами Рондане, с востока — долиной Ёстер, а с севера — горами Троллхеймен. Хребет сложен преимущественно слоистыми метаморфическими породами (гнейс и аспидный сланец). На хребте Доврефьелль берёт начало река Дрива.
С севера к Доврефьеллю подбираются отроги Йотунхейма, название говорит само за себя
цитата
Национальный парк Ютунхеймен (норв. Jotunheimen nasjonalpark) — национальный парк в центральной части южной Норвегии, на плоскогорье Ютунхеймен. Название парка происходит от названия массива, которое, в свою очередь, было дано в 1862 году поэтом Осмунном Олавссоном Винье и восходит к Ётунхейму германо-скандинавской мифологии. До этого массив назывался норв. Jotunfjeldene, «горы гигантов».
Территория парка поделена между губерниями (фюльке) Согн-ог-Фьюране и Оппланн. К парку примыкает природоохранная зона Утладален, где расположен высочайший в Норвегии водопад — Веттисфоссен.
В парке расположены более 250 вершин высотой более 1900 м. Самые высокие точки — вершины Галлхёпигген (2469 м) и Глиттертинн (2465 м). Геологически плоскогорье Ютунхеймен было сложено в докембрии.
Теодор Северин Киттельсен
цитата
Теодор Северин Киттельсен (норв. Theodor Severin Kittelsen, 27 апреля 1857 года — 21 января 1914 года) — норвежский художник, график и иллюстратор, знаменитый своими пейзажами и рисунками на мифологические сюжеты, в первую очередь изображениями троллей.
Пожалуй лучшая цитата, приятная каждому фольклористу и культурному антропологу
«Мобильник» (Cell,2016, США, реж. Тод «Кип» Уильямс, 98 мин.)
Продолжая пересматривать фильмы, снятые по мотивам произведений Стивена Кинга, я остановил свой выбор на «Мобильнике», в первую очередь, потому, что это, безусловно, интересный фильм. И, хотя, если брать во внимание изначальный роман 2006 года, он оказался несколько несвоевременным в плане того страха перед технологиями, который пытался показать автор в те годы, переключение сюжета на постапокалипсис ему пошло только на пользу, оставляя всю ту же канву, которая лежит в основе подобного кино. Это зависимость человека от технологического прогресса, которая в случае подобного исхода, который показан нам в фильме никак не идет на пользу обществу, единочасно превращая его в стадо (образ стада и орды в постапокалипсисе достаточно распространен, чтобы показать то, что в принципе, обществу все равно – даже будучи бездумными зомби им комфортно лежать и слушать Эдуарда Хиля) По сути, «Мобильник» — это лайтовая, не обремененная философскими размышлениями вариация «Противостояния», где некий злой разум может использовать слабости человека, чтобы создать некий «новый мир», тоталитарный по своей сути, но комфортный для обезличенных людей. Безусловно, здесь есть очередной отсыл к мультивселенной Кинга, где в параллели бесконечных миров Crimson King продолжает иронизировать над человечеством, оставляя его на откуп своему эго. Но, здесь есть и одиночество – каждый герой в фильме, по-своему, одинок, и обречен. А финал остается открытым. Для сентиментального человека есть хэппи-энд, с воссоединением родных, а для пессимистичной части – итог того, что один человек не сможет стать героем, и «уничтожение» антагониста не ведет к избавлению, а только подкрепляет тот хаос, что он привнес в мир, создавая новую расу «мобилоидов». Комфорт остается комфортом.
«Погода с утра опять выдалась на редкость мерзкая, в воздухе висела мелкая холодная морось, лужи за ночь затянуло тонким ледком, и ветер гонял ошметки жухлой листвы. Да ведь под навий день завсегда такая погода, подумал Рейн Коростель и натянул овчинный тулуп»
Андрус Кивиряхк «Ноябрь, или Гуменщик»
В холодную июньскую ночь, когда скребутся в окна когти деревьев – самое время заглянуть в глубины архетипа. Мало найдется фильмов, полностью оправдывающих название folk\tale – и «Ноябрь» является великолепным образцом этого жанра.
Основанный на мрачной, и, одновременно, не лишенной своеобразного юмора книге Андруса Кивиряхка «Гуменщик», фильм «Ноябрь» вводит нас в мир крестьянской культуры повседневности, где каждый миг наполнен табуированными ритуалами и знаками, встречи со сверхъестественным реальны, но лишены волшебства – это каждодневная рутина, опоясанная завистью к вожделенному богатству, мелким воровством, ненавистью и склоками. Так мог бы быть снят фильм по роману Татьяны Толстой «Кысь», нескромно, откровенно и, поэтому, правдиво. Здесь общая канва мрачного и черно-белого в цвете года переплетена с мифологическими крестьянскими представлениями, чуждыми, или же синкретичными христианскому миру. Но и христианское в этом скудном и голодном мире становится магическим, и волей-неволей грустный образ Христа на распятии очередной раз омывает своей кровью грехи бесчинствующих страстотерпцев – крестьян, покупающим души мелких духов у развеселого Дьявола на перекрестке четырех дорог, предлагая ему взамен свою душу, но и в этом лукавя, совершая подмены.
Отдельного слова заслуживает тонкая система мифологических образов, показанных режиссером.
Первым же кадром мы видим словно ожившую иллюстрацию Ярослава Панушки, и многие впервые узнают, что такое «кратт». Большинство моментов с этими существами разбавляют мрачное полотно киноленты, наглядно показывая то, что в русской демонологии называлось «сказками об одураченном черте».
Кратт (книжный вариант «домовик», в фольклорной эстонской системе pisuhand, puuk, tulihand, vedaja) – безусловно, креатура, созданная из подручных средств, но оживленная злой душой, выменянной у Дьявола. Но – это и отражение бедности. Безвольный оживленный батрак, ворующий и работающий на своих «хозяев» крестьян – которые в свою очередь корчуют лес у загнивающего помещика.
Суета и шумиха вокруг каждого события, сплетни и кривотолки – все это забывается перед лицом опасности, но и борьба с поистине страшной моровой девой – Чумой, такая же безвольная, ведь в жизни для бедняков счастья нет.
Но здесь есть и любовь, и забота об умерших в Навий день, и взаимовыручка, что все еще оставляет надежду на будущее. Смерть, как начало всего, но и избавление… Жизнь, как тягость, но и то, что позволяет с радостью встречать новые рассветы.
Ближайшие аналогии фильму «Ноябрь» – это безусловно «Ведьма» и «Небесные жены луговых мари».
облако тэгов
